Тайна старой книги- часть4

Мне было тогда восемнадцать лет. Халдей был года на пять-шесть старше меня.
После этого халдей исчез из города. Звали его Якуб-Ялвач, я долго его искал, но он как сквозь землю провалился. Однажды в Измире я встретил одного портного который стал нищим, таким же образом как и мой отец, того ограбил тоже халдей, но звали халдея Манувах-Ялвач, по описанию портного халдей точь-в-точь исходил на Якуба-Ялвача. Я стал его искать, и тот как сквозь землю провалился. Меня тот факт насторожил, значит и Манувах-Ялвач и Якуб-Ялвач это одно и тоже лицо с одними и теми уловками с долговыми расписками.
Вот тогда-то и попросил всех своих братьев-дервишей разыскать халдея под именем Ялвач. Скоро я должен получить от них известие.
Любой дервиш сообщит мне об этом, а если это тоже не поможет я обращусь к тайным знаниям своих собратьев  и разыщу его»
Хасан немного задумался, его заинтриговал рассказ старика, он и не знал что дервиши ещё и обладают тайными знаниями  и решил переспросить старика.
–  Дядя Хаджа-Али, прошу извинить меня за любопытство, и как понять тайные знания.
Старик понял что он притворился и не находил себе места,  обратного хода  уже не было, ему надо было ответить на вопрос Хасана.
– Гром и град на мою голову, я проговорился, считай что я выдал сокровенную тайну своего ордена за это меня должно быть предали анафеме.
Видит Аллах я не намеренно открылся.
– Хасан, поклянись на священной книге  что ты никому не расскажешь об этом, остальные слушатели ещё не поняли что к чему, а я объясню что это такое.
Хасан сделал так как просил старик, и тот начал.
«Все думают что под залатанным плащом находится жалкое, грязное, вшивое тело алчного пройдохи дервиша.
Это большая ошибка. Мы являемся членами  древнейшего ордена, имеющего свой устав, свои нравственные устои и свой кодекс чести. Такой же Орден аналогичный нашему – существует и у крестоносцев.
Задача нашего ордена это приобретение знаний доступных человеческому разуму их сохранение и передач другим членам. Мы также оберегаем человечество от потусторонних, негативных сил. Более просвещенные члены ордена других вероисповеданий и концессии.
Мы оберегаем веру, чистоту человеческой расы, и саму Землю от воздействия из вне. Предупреждаем правителей от опасных человеко-ненавистных шагов и поступков.
Все думают что мы нищие, это ошибочно, наш орден располагает громадными средствами, которые мы используем во благо человечества. По всему Востоку мы разыскиваем людей одаренных от природы  быть в наших рядах, просвещаем их и наставляем на подвиг ради человечества, сам я ещё не постиг все6го что должен был постичь, видимо где-то я дал промашку как и сегодня, и поэтому меня удерживают подобные поступки.
Особо просвещенные  члены нашего ордена способны на многое, они могут перемещаться в пространстве и во времени, растворяться среди толпы приняв другой облик, изменять состояние и природу предметов и могут ещё многое о чем я не имею морального права говорить.
Так вот если я назову число месяц и год когда халдей предъявил долговую расписку его можно отыскать по его перемещению.
К этому дервиши прибывают в исключительных случаях, с одобрения генерала ордена»
Хасан стоял как ошарашенный теперь он понял почему дервиши могут вынести столько лишений и трудностей. Скитаясь по бескрайным просторам пустынь.
Дервиш куда-то торопился, видимо он хотел приготовить порох для ружей подаренных индусом.
Хасан направился к своему шатру там он застал нукера-индуса.
Индус говорил на персидском языке, положив руку на сердце сказал.
– Хасан-бей , госпожа Ширин-ханум просит вас сопровождать её на охоте на лакей и передала вам вот это – он вытащил из-под полы аби длинный лук и колчан со стрелами.
Лук был искусно инкрустирован золотом с драгоценными камнями при этом добавил:
– Лук работы знатных оружейников Индии из коллекции Раджи.
Хасан принял лук и передал нукеру:
– Передай своей госпоже что я с большим удовольствием стану её оруженосцем и выеду при первой же её команде.
Как можно было отказать такому прекрасному созданию.
Через час Ширин-ханум и Хасан с двумя нукерами выехали в пустыню на охоту.
Девушка оказалась прекрасной наездницей и стрелком.
Вдоль высохшего русла реки проросшей колючими кустарниками часто неслись антилопы. Незначительный шорох ил движение настораживало их.
А при появлении всадников антилопы быстротой пули скрывались из виду.
Девушка молчала изредка бросая на араба любопытный взгляд, нукеры держались в отдалении.
Так они проехали четверть фарсаха когда из кустов выскочили антилопы в миг и стрела девушки настигла антилопу. Животное кувыркнувшись  плашмя упала на песок. Нукеры быстро перерезали антилопе горло.
– Ханум, кто вас научил стрельбе  из лука, стреляете ы очень метко.
– Отец умудрился с детства обучать нас верховой езде и стрельбе из лука.
– На сегодня хватит, кебаб из мяса антилопы к ужину обеспечен, поэтому я приглашаю вас на ужин с Абдуллой-ака вместе, а он составит компанию отцу.
– С большим удовольствием я принимаю приглашение – ответил ей Хасан – Мясо убитой газели, такой красавицей должно быть вкусной и аппетитной.
– Это мы попробуем за ужином, а теперь мы повернем коней обратно к оазису, нас наверное заждались.
У шатров Бихрам-хана над кострами колдовали нукеры.
 Сам хозяин, Абдулла-ака и Хасан сидели над балдахином около шатра, рядом чуть дальше устроились дочери хана молодые, стройные и красивые, они тихо вели беседу, не мешая мужчинам своим разговорам.
Нукеры вскоре подали кебаб из мяса антилопы. Действительно кебаб оказался сочным и вкусным.
После ужина собеседники ещё дома сидели за костром. Девушки удалились в свой шатёр.
Пожелав хозяину – Бихрам-хану спокойной ночи, Хасан и Абдулла-ака вернулись к своим шатрам.
Дервиш колдовал над каким-то веществом похожим не то на черный воск, не то на смолу. Вещество скорее похоже было на черное тесто. Это было пороховое тесто.
Дни чередовались ночами, ночи чередовались днями, так прошло около двух месяцев.
Время совершения хаджа прошло. По пустыне свирепствовала чума. Караванные дороги опустели. Наконец на третьем месяце чума отступила. Много народа унесла эпидемия. Города опустели. Оазисы расположенных вдали от караванных дорог в глубине пустыни не были затронуты чумой.
Нашим путникам не было ведомо что карантин снят и поэтому спокойно занимались своим делом.
Наконец порох дервиша Хаджа-Али был готов. Решено было испытать качество пороха.
Абдулла-ака, Мурадгасил, Хасан во главе с дервишем ушли далеко от оазиса чтобы испытать качество пороха.
Зарядив ружьё, дервиш отдал его Хасану.
– На, ты молод и силен, плотно прижми приклад к плечу и прицелься вон на те кусты.
Хасан с опаской взял ружьё и сделал как велел дервиш.
Раздался выстрел, от звука выстрела все шарахнулись.
Порох  оказался отличного качества. Хасан с Абдулла-акой ещё долго отстреливали ружья, пока не научались попадать в цель.
– Теперь не надо скакать за антилопой чтобы стрела его достала – загадочно произнёс дервиш. – думаю легче будет на охоте, да и дичь можно выбрать подходящую.
– Видно будет на охоте, может пуля не возьмёт антилопу, – с сомнением в голосе ответил Абдулла-ака.
– Пуля возьмет не только антилопу, но и льва – убеждал его дервиш.
– Я был свидетелем когда пуля свалила не льва, а носорога, хотя тогда ружья держали в большом секрете и пользовались им единицы.
Охотники повернули лошадей в сторону оазиса, не успели они поскакать и версту, как увидели всадника, мчащего им навстречу со стороны Оазиса.
Это был погонщик Мансур, он прискакал и на ходу крикнул:
– Разбойники, разбойники напали на Оазис, забрали дочерей Бахрам-хана, а самого его чуть не убили, они умчались туда – он указал рукой в сторону  чуть севернее от расположения Оазиса.
Абдулла-ака быстро зарядил ружьё и бросил спутникам.
– За мной, мы должны их догнать и освободить девушек, – и пустил своего араба туда, куда указал Мансур, остальные присоединились к нему.
Скакун Абдулла-ака стрелой мчался по пустыне, другие кони от него не отставали.
Отдохнувшие за это время кони сами набирали неимоверную скорость.
Через полчаса такой скачки они заметили кучку всадников удаляющихся в сторону караванной дороги.
Расстояние между ними резко сокращалось.
Хасан прицелился и выстрелил, конь под разбойником упал на колени и после кувыркнувшись, подмяв под себя всадника.
Раздался второй выстрел, второй всадник оказался под брюхом своего коня.
Разбойники остановились. Они поняли что против такого  оружия они бессильны, все быстро спешились и упали на песок.
Абдулла-ака подъехал к ним и велел всем подняться. Мурадгасил и Хасан держали ружья наготове.
Полностью разоружив разбойников отпустили их на все четыре стороны, оставив им немного воды и пищи.
– Теперь идите на все четыре стороны, сможете вый2ти к караванной дороге вы спасены, не сможете значит Господу так угодно, – сказал им Абдулла-ака.
Девушки от радости плакали.
– Чего плачете, радуйтесь что мы далеко не отъехали от лагеря, – сказал им дервиш, – да и ружья выручили нас.
Вернулись в Оазис задолго до заката солнца. В лагере уже знали что все обошлось.
После ужина держали совет. Хаджа-Али обращаясь к собравшимся сказал:
– Если уж появились разбойники, значит караванные дороги действуют, и карантин снят.
– Думаю, дервиш прав, – поддержал старика Абдулла-ака. – Нам необходимо выслать пару человек на разведку к кочевникам, они должны быть в курсе происходящего.
Все согласились с ним. После Хасан попросил слова, он сказал:
– Появилась необходимость на ночь выставить охрану, может разбойники  осмелятся вернуться, или ещё кого-нибудь лихого занесет в оазис.
С ним все согласились  на этом совет завершился.
Было решено Хасану выехать к кочевникам, сопровождать его будут Мансур-погонщик, остальные должны были остаться в лагере, т.е. в Оазисе, опасаясь повторного нападения разбойников.
Рано утром Хасан и Мансур на конях с запасом пищи и воды на несколько дней, выехали в сторону стоянок кочевников. Хасан прихватил с собой ружье и боеприпасы.
Им предстояло разыскать кочевников, скотоводов и разузнать что происходит вокруг. Кочевники обычно  выезжали на крупные Оазисы чтобы обменять скот на зерно и прочие продукты и товары.
Мансур был опытным путешественником, хорошим стрелком из лука и не плохо знал пустыню, мог ориентироваться по звёздам.
К полудню они доехали до оставленной стоянки кочевников. По остаткам костров Мансур определил что кочевники покинули стоянку дня три-четыре тому назад. Теперь их искать следовало поближе к Северу к караванным дорогам, там пастбища были нетронутыми из-за карантина.
Путники решили на ночь остаться здесь на стоянке, так было надёжней, а утром тронуться в путь на Север. Пока Мансур был занят приготовлением пищи и наведением порядка на стоянке, Хасан решил осмотреть окрестности  стоянки, чтобы узнать в какую сторону уехали кочевники.
Времени до ночи ещё было достаточно, поэтому Хасан не спеша начал свой обход. Он проезжая между барханами, иногда поднимаясь на гребень бархана по следам ушедших кочевников не было.
Очередное его восхождение на бархан оказался плодотворным. Там далеко за тремя барханами он заметил струйку дыма. Это растревожило его, он спешно вернулся на стоянку.
Мансур возился с костром, оказывается пока Хасан обходил окрестности, тот пристрелил антилопу. Туша антилопы висела на шесте, предназначенная для этого кочевниками.
– Мансур, там далеко за барханами, я заметил дым костра, – сказала он погонщику – надо сделать так чтобы не было больше дыма, можем быть там не кочевники, а разбойники.
– Кочевники в такое время костры не жгут, ибо они заняты бывают своими делами, да и разбойники этого не сделают тут что-то не так, – сказал Мансур  что-то перебирая в своей памяти.
– Тогда кто же это может быть? – спросил его Хасан
– А тебе не кажется что мы поехали по кругу вокруг своего Оазиса, выехали на Север, после повернули на Северо-Восток, а после поехали на Восток, и мы оказались за нашим Оазисом, – виновато сказал Мансур.
– Нет, Мансур, на Востоке от К нашего Оазиса нет таких барханов, там пустыня заросшая колючими кустарниками, – возразил Хасан.
– Чего будем гадать, с наступлением темноты поедем и разузнаем кто они такие – ответил Мансур.
Так и решили с наступлением ночи подъехать поближе к кострам, а после осторожно подойти поближе и узнать кто-же там находится.
Ужинали Хасан с Мансуром молча, мясо приготовленное на углях оказалось сочным и вкусным. Наступила ночь, не простая, а с полной луной.
Мансур вдруг насторожился, его слух уловил едва заметные шумы и топот за барханом. Хорошо что костёр был прикрыт и не было пламени, лишь тлели угли и те тускло чтобы после потушиться.
Их лошади стояли чуть дальше ща каменной стеной загона.  Они быстро встали прикрыв  тлеющий костёр с небольшой каменной плитой и приготовились к встрече незваных гостей. Немного времени спустя там между барханами заревел осёл.
Мансур усмехнулся и ударил рукой по колену.
– Хасан, пошли к костру, это скорее всего толпа дервишей по обходным путям едут по своим нескончаемым делам.
Лишь только дервиши то понятным только им причинам путешествуют на ослах.
Мансур оказался прав. Минут через двадцать вокруг костра сидели кроме Хасана и Мансура трое дервишей. Они с огромным аппетитом ели мясо по-особому ими же приготовленное.
Дервиши оказались балагурами, они высмеивали купцов каждый по-своему и видно было их большую неприязнь к этой породе людей.
После вкусного и сытого ужина они натаскали не больше кизяка и дров для костра. После расселись полулежа около костра. Завязалась беседа.
Каждый дервиш это был колодец всевозможных рассказов, приключений и знаний.
Хасан с Мансуром присоединились к дервишам, ибо им было интересно слушать их истории.
Что давно заметил Хасан, дервиши не проявляли показательной набожности, в них было простоты больше, чем набожности.
Обычно где сидели и беседовали дервиши, разговор их касался караванов и путешествий, и редко они отзывались хорошим словом о купцах.
Это было понятно, купцы накапливали материальные  богатства любой ценой, а дервиши гонялись за знаниями и часто оказавшись в одном караване, они недолюбливали друг друга.
Вот и теперь дервиши осмеивали этих тупых алчных купцов.
В подтверждении этому, один из дервишей начал интересный рассказ.
«Было это давно, лет двадцать назад, тогда я был погонщиком верблюдов в большом караване.
Где-то в трёх переходах от Багдада наш караван  остановился на привал. Много было купцов в караване, и караван был богатый.
На следующий день, где-то около полудня вдруг караван остановили. Оказалось, что караван был окружён разбойниками.
Я тогда был погонщиком у богатого купца, который торговал шёлком и драгоценными камнями из Индии.
Мой купец дрожал как осенний лист, плакал причитая:
«пропали мои деньги, я нищий».
Так он крутился вокруг верблюда с товаром. Он что-то ел, ел быстро от того что он трудно глотая, глаза его вскакивали с орбит, но он продолжал есть не разжевывая.
При этом что-то упало из его рук, я заметил это была золотая монета.
Я изумился, поняв на что решился купец. Он проглатывал золото и драгоценные камни и объёмистого кожаного мешочка висевшего на поясе.
Видимо он это делал не раз, а то бы не решился на такое.
За несколько минут он проглотил все содержимое  кошелька, а пустой мешочек спрятал в поклаже верблюда.
Разбойники отбирали как раз такой товар, т.е. они отбирали  золото, серебро и драгоценные камни.
Они по очереди проверяли всех, заставляя развернуть карманы, после обыскивали. Дошла очередь и до купца, они его обыскали и не найдя ничего распинали его ногами и напоследок дали такой пин6ок что купец упал на четвереньки, после совершил небольшую пробежку в таком положении и упал на живот.
Разбойники подняли такой хохот  что рассмеялись и остальные.
Видимо не набрав то на что они рассчитывали они увели всех гружённых товарами, верблюдов.
И всё же оставили воду и провиант чтобы мы могли доехать до очередного привала. Мне было ведомо что в утробе купца хранится золото и драгоценные камни. Я не знал сколько он будет хранить свое богатство там.
Я решил не оставлять купца одного. Но больше всего я ждал очередного привала, когда купец решиться опорожнить содержимое  утробы. 
На привале я одним глазом не упускал купца из поля зрения, но купец не решался на это.
Где-то в полночь я заметил купца возившегося с кумганом для воды.
Я понял, купец наконец решился опорожниться. Он крадучись покинул стоянку и направился к окраине Оазиса. Там находились брошенные загоны для скота. Вот туда то и нырнул купец. Я находился в нескольких шагах от него за забором. 
Купец аккуратно положил на место куда он намерен был опорожнить своё нутро кусок материи и торжественно начал развязывать пояс чтобы снять шаровары.
Мне попалась деревянная лопата для сбора навоза.
Я недолго думая осторожно положил под его зад лопату.
Купец долго и упорно с мучением наконец закончил свое дело и потянулся за кумганом, за это время пока он искал кумган в темноте я убрал лопату с «драгоценными» испорожнениями купца и сунул его под большую кучу кизяка.
Купец отошёл в сторону и тщательно подмылся. После с кумганом он вернулся к месту, кода он обнаружил что там на постеленной материи ничего нет, он вскрикнул. Он обратно снял шаровары и стал проверять их, но там было пусто и сухо.
Долго он возился, но ничего не найдя он произнёс про себя:
– Не могло же улететь, значит оно ещё там, так ещё надёжней.
Не веря своим ощущениям он обратно стал шарить рукой в радиусе метра от того места где опорожнился.
В большой задумчивости  он покинул заброшенный загон.
После я тщательно под кизяком спрятал лопату и остальное вернулся обратно.
Рано утром на заре купец, обратно посетил заброшенный загон.
Убедившись что там он ничего не оставил он успокоился и вернулся обратно.
Через день лишь купец понял что золото в его утробе больше нет, ибо очередные его ожидания не увенчались успехом.
Ровно через месяц я оказался в обратном пути в заброшенном загоне. Я стал богатым.
Деньги не пахнут, а золото тем более. С тех пор я не отказывая никому из нуждающихся, сколько сирот и юродивых получили кров и пищу. Через год я стал таким каким был до возвращения на заброшенный загон».
Его поддержал другой собеседник, его рассказ подтвердил их, убеждения что купцы – народ алчный, безжалостный и в большинстве своём имеют халдейские корни.
Дервиш положил в костёр очередную порцию топлива, поправил палкой отошедшие в сторону угли, погладил бороду, поправил колпак и начал:
«В общем-то купцы народ нужный, а то откуда-бы взялись в Аравии китайский шёлк, индийские драгоценности и другие товары необходимые людям. Так повелось что купцы неимоверно взвинчивают цены находясь в корпоративном сговоре между собой. Они каким-то образом узнают что и сколько где нужно, моментом реагируют на спрос. Чтобы не упали цены они товар могут продержать годами. Они тем и занимаются что копят и копят, сами они во многом себе отказывают.
Были случаи по их алчности целые караваны оставались без воды и пищи.
Рассказал мне эту историю в одном привале старый погонщик, не знаю веришь ему или нет, но говорил что так и было.
Где-то лет сорок тому назад караван следующий из Медины в Измир и дальше в Индию. Где-то в середине пути караван из-за песчаной бури затерялся в пустыне. Так, а караван пропал, говорят богатый был караван.
Где-то через года четыре  охотники в пустыне меж барханов обнаружили останки людей, верблюдов и лошадей, после узнали что это пропавший караван.
Было решено собрать останки людей и похоронить их по обряду. Что удивительно что среди костей в области малого таза внутри у многих останков находили золотые монеты и драгоценные камни. Это были золотые монеты и драгоценности проглоченные купцами чтобы не достались другим.»
 Так постепенно беседа переключилась на диковинки природы и чудеса света.
Дервиши странствуют по мусульманскому Востоку в одиночку и компаниями познавая мир, окружающего природу помогая нуждающимся. Они покровительствовали сиротам и одаренным Факихам т.е. ученикам мусульманских школ.
Они знали то о чём даже не догадывались другие. Не было случая чтобы дервиш отказал кому-нибудь в помощи.
Что интересно оказалось даже при карантине дервиши не переставали странствовать, а запретить им это не осмеливался даже Халиф. 
Тут и рассказали о них Хасану его же историю, но приукрашенную в своих тонах, они знали где что происходит, кто будет очередным правителем той или иной страны.
Среди дервишей оказался прорицатель который мог предсказывать будущее, говорил он и прошлое.
Белая борода дервиша скрывала его возраст, глаза его были чем-то озабочены. Посмотрев на Хасана он сказал:
– Видимо, ты араб весьма богат, много у тебя земли и сокровищ, но ты прост и милосерден. Тот по чьей вине ты терпел много горя покинул  этот мир и открылся  содеянном.
– Халиф, тебя разыскивают чтобы сгладить роковую ошибку чтобы совершенным им и его предшественником. Ты из хашимов т.е. из отдельной ветви параллельной тем Хашимитам подарившего миру Пророка Мухаммада (с.а.т).
Хасан изумился, не приходилось ему быть свидетелем такой проницательности.
Дервиш продолжал:
– Недалеко там в Оазисе около русла реки, ты оставил своих верных товарищей они тебя ждут с надеждой.  Да карантин снят, но твой спутник из далёких гор не сумел совершить паломничество, это он сделает в следующий раз. Среди девушек твоя спутница жизни. Там же находит наш товарищ Хаджи-Али. Он нас ждёт. Он не простой дервиш мы несём ему перстень генерала нашего Ордена и посох с золотым колокольчиком.
– Этого не может быть, как Вы узнали об этом?, – не вытерпел Хасан.
– Это дар Всевышнего, за терпеливое учение, странствие и лишение, – ответил дервиш.
– Сюда скачет целое войско, к утру они будут здесь. Кочевые племена объявили войну между собой за пастбища и воду. Нам не следует попадать к ним. Соберёмся к Оазису, поднимем их и надо двинуться к Северо-Востоку прочь из этих мест.
– В двух переходах к Северо-Востоку начинаются границы земель имени Хашима, то есть твои земли.
Хасан не стал ждать, оседлав лошадей на двух конях ехали по два человека и один на осле. Осёл оказался сильным и не отставал от лошадей. Дервиш с таким искусством повёл их что они через два часа к полуночи оказались в Оазисе. Дервиши встретились со своим главой. Хаджи-Али позвал Хасана и Абдуллу-аку:
– Поднимите людей, нам надо поспешить, завтра будет поздно, какие-то тёмные силы натравили племена кочевников друг на друга, скорее всего между вождями стоит коварная женщина, её надо остановить.
Через полчаса караван тронулся в путь, и к утру оказались далеко от тех мест где брат готов был убить брата.
– Теперь можно и передохнуть, – слезая с коня у колодца сказал дервиш.
– Да почтенный, теперь можно и отдохнуть, а то кони устали да и люди тоже – ответил ему Абдулла-ака.
Погонщики сняли вьюки с лошадей и принялись разжигать костры. Оазис оказался нетронутым в течении карантина.
Завтракали не спеша. За завтракам Хаджи-Али представил людей друг другу. Прорицатель внимательно посмотрел на Абдуллу-ака и сказал:
– Ты сын Абдурагима из Захура. Я учился в Захуре у Ваших мудрецов, благословленная эта зеёмля породившая самых ревнивых последователей веры.
Меня зовут Хаджа-Исмаил, знаю ты не только хотел совершить паломничество, но и надеялся найти своего младшего брата. Он знает что его ищут, вы встретились на развилках дорог и он вернется на Родину чтобы поклониться родной земле, чтобы на века освятить её своим прахом.
Абдулла молчал глядя на дервиша, у него на глазах выступили скупые слёзы.
Дервиш продолжал:
– Ты унесёшь с собой сокровенную тайну нашего Ордена книгу, которую писали и дополняли многие поколения дервишей. Но книга сию начали писать в Захуре и закончить её тоже нужно там.
Пока тебе придётся остаться среди нас, а через год мы вместе будем сопровождать тебя на Святую Землю. Это наш долг, ибо мы все сыновья Захура, там мы познали истину бытия.
И в самом деле Абдулле-аке не удалось во время успеть в Мекку, помешал карантин. Так значит угодно Создателю. Абдулле-ака стало любопытно откуда дервиш знает о его брате, но спросить об этом у Хаджи-Исмаила он не решился, думал придёт время сам дервиш расскажет.
Дервиш моментально уловил ход его мыслей и сказал:
– Не надо меня спрашивать о брате, я бы сам рассказал, но раз я начал об этом, тогда слушай. Это очень длинная история наберись терпения и не перебивай меня.


Исчезновение Факиха.
Дервиш собирался долго, он вспоминал мельчайшие подробности, больше запомнившиеся эпизоды и лица тех, с кем делил кусок хлеба и глоток воды в странствиях, наконец он начал из далека.
«Обычно бедные арабы отдавали своих подросших детей или к ремесленникам или приставляли к караванным погонщикам верблюдов, при этом они брали у караванбашей положенную им оплату за год вперёд, оставляя своим отпрыскам жалкие гроши на самое необходимое и на питание. Часто случалось так что молодые погонщики умирали от непривычной работы или погибали попали в песчаную бурю.
Вот и меня определили к одному каравану следовавшему из Хорезма в Мекку. Караванбаши нашего каравана средних лет узбек по прозвищу Манкурт оказался не плохим человеком и мусульманином. мне было тогда двенадцать лет, я был невелик ростом и худ как перенесшую тяжёлую зиму козлёнок. Отец кое-как справил мне одежду – это стеганный халат и чувяки из буйволиной кожи.
– Ну что сынок, и ты попробуй пыль больших дорог, отдам тебя погонщиком верблюдов в караван к Манкурту.
С этими словами мы оказались у караван-сарая. Отец подошёл к одному из сидящих людей, тот видя отца сказал:
– Ну что, бедный араб, привёл своего птенца?
Указывая на меня, отец ответил:
– Да, уважаемый караван-баши. Вот мой сын.
Манкурт взглянул на меня. Улыбка на его лице говорила что он весёлый человек.
– Ничего Мутанаби, через год ты не узнаешь своего птенца. Пусть завтра с восходом солнца придёт сюда.
Он полез за пояс, достал свой кошелёк – небольшую кожаную торбу  отсчитал отцу деньги. Отец остался довольным. По пути мы зашли на базар, отец накупил разной снеди и мы поспешили домой.
Ночью я проснулся от тихой плачи моей матери около моей постели. Мне так стало так горько и жалко бедную мать, что я мог сделать тогда, я смирился с отцовской волей.
Рано утром я попрощавшись с родными, взял небольшую котомку и пошёл к караван-сараю.
Манкурт представил меня к двоим своим верблюдам.
Караван тронулся, поднялся рёв верблюдов и шум провожающих.
Большей частью в караване было паломники в Мекку. Люди они были богобоязненными, да и Манкурт оказался заботливым хозяином каравана. Он никому не позволял обижать погонщиков.
Кормил меня не плохо, я ел то, что и сам хозяин, иногда он баловал меня разными сладостями.
Нам предстояла длинная дорога, надо было пересечь Персию, Османскую империю, Ирак и Аравию.
На привалах Манкурт обучал меня грамоте. Мне очень легко давалась арабская грамматика.
 Манкурт удивлялся моим успехам. В день ото дня я видя верхом на верблюде выучивал целые суры из Корана.
Так получилось что когда доехали до Багдада я уже знал Коран наизусть.
Доехали до Мекки без особых приключений. Караван остановился недалеко от города. Когда паломники стали собираться совершить обряд хаджа, Манкурт попросил одного из паломников взять меня в товарищи, так благодаря этому человеку, я совершил хадж.
 В обратный путь мы тронулись через месяц. Не доезжая до Багдада Манкурт заболел. Ему нельзя было ехать дальше. Он остался в Багдаде чтобы вылечиться. По словам одного из лекарей дервиша у Манкурта была болезнь почек. Меня Манкурт хотел отправить дальше с караваном, но я воспротивился и остался с ним.
Я не отходил от больного хозяина он страдал неимоверно, по ночам так мучился что мне стало так его жаль и решил во чтобы то не стало найти хорошего лекаря.
Когда измученный за ночь Манкурт уснул  я вышел в город, я не знал куда идти что делать, но набрался смелости зашёл на базаре в одну мастерскую медников. Мне навстречу вышел пожилой араб:
– Юноша, что Вам надо? – спросил он измеряя меня взглядом.
– Я чужестранец, здесь заболел мой хозяин, хочу найти хорошего лекаря, – ответил я ему.
Араб удивленно поднял глаза и спросил:
– Если ты чужестранец, то откуда ты знаешь арабский?
– Сам я араб, родился в Хорезме, – ответил я ему.
– А вот в чём дело, – улыбнулся медник. – знаешь друг, как чужестранцу из далекого Хорезма, я помогу тебе, да вот только услуги лекаря надо оплатить вперед, – сказал араб.
 При мне были деньги которые дал мне ещё в Мекке Манкурт. Мне не дали их потратить мои товарищи паломники, поэтому я смело ответил ему.
– Сколько нужно денег?
– Не знаю, я же не лекарь, сейчас спрошу у моего помощника. Это его отец лечит людей от всех болезней.
Он позвал другого медника, усердно работающего за верстаком.
– Юнус, подойди пожалуйста, тут пришли к твоему отцу.
Тот встал, подошёл ко мне, и поприветствовал. Кивнув в сторону сказал:
– Пошли, сам объяснишь в чём дело.
Мы, по крутой лестнице со двора поднялись на второй этаж. Открыв дверь мы очутились в большой комнате, по периметру стены были стеллажи на которых стояли всякие банки, склянки, колбы всех возможных форм и цветов. В глубине комнаты над колбами колдовал седой старец с длинной бородой.
Сопровождающий меня араб кивком поздоровался со старце и сказал:
– Этот молодой чужестранец хочет с вами поговорить.
Старик оставил своё занятие и вопросительно уставился на меня.
– Что случилось, я лекарь и лечу людей от всяких недугов.
Я ответил ему не спеша:
– Уважаемый, заболел мой хозяин караванбаши, он мучается ночами, не спит, жалуется на боли в пояснице.
– Смею напомнить Вам молодой человек, мое посещение больного стоит два дирхема, а дальнейшее лечение зависит от болезни.
Я дал ему два дирхема, старик взял монеты, сунул их куда-то за пояс и сказал:
– Показывай дорогу. Если есть деньги, найми фаэтон.
Мы спустились вниз и около мастерской я нанял фаэтон. Манкурт ещё спал, старик осторожно разбудил его.
– Ну что, почтенный, что и где у Вас болит?
Манкурт хотел было объяснить где болит и что его мучает, но старик жестом остановил его.
Он осмотрел глаза, язык, пощупал пульс, послу усмехнулся:
– Ничего опасного, у вас в почках камни. Ясное дело, путешествие  вода из разных колодцев. Я дал молодому человеку рыбьего жира и несколько пузырьков микстур.
– Рыбий жир, пей сразу весь флакон. Через несколько часов выпей остальные лекарства. К утру камни должны выйти, если не выйдут то опять надо пить рыбий жир в больших дозах.
Лекарь посмотрел на меня и сказал:
– За лекарства я денег не беру. Поедем со мной я дам необходимые лекарства.
После обратился к Манкурту:
– Рыбий жир пьётся очень плохо, но Вы уж постарайтесь выпить весь флакон.
Рыбий жир оказался с отвратительным запахом, но Манкурт разом опорожнил флакон, после чуть было не вырвал, но выдержал.
Через час он выпил и остальные лекарства. Спустя некоторое время караванбаши уснул.
Я сел рядом и стал ждать что будет дальше. Так прошёл день.
Манкурт отказался что-либо поесть и опять уснул.
Проснулся он в полночь от мучительной боли, он скрипел зубами, пот крупными каплями катился по его лицу, через минут десять приступ болезни прекратился. Стал я утром и изумился, хозяина не было рядом.
 Манкурта и в комнате не было. Лишь минут через десять он появился в дверях. Лицо его было осунувшимся, павшие глаза были умно и загадочно прищурены, он разжал кулак левой руки, где находилась зеленая тряпица и развернул её. Два тусклых, серых камешка величиной чуть меньше фундука упали на пол.
– Гляди Исмаил, сынок эти камни долго мучали меня, не давая пока ни днём ни ночью. Я был у старого лекаря и он извлёк их с большим трудом. Теперь я могу и есть и пить и скакать верхом и прыгать!
– Слава Всевышнему – сказал я, подбирая упавшие камни чтобы рассмотреть их вблизи.
– Исмаил, собирайся на базар. Сегодня мы устроим пир, накупи сладостей, фруктов, мяса! – он протянул мне пригоршню монет.
– У меня есть, хозяин – я отстранил его руку.
– Откуда у тебя деньги, – удивился он.
Я объяснил о происхождении денег.
– И всё-таки, бери эти деньги, твои береги, мало-ли что, пригодятся.
Мы жили в небольшой комнате при караван-сарае. Когда прибывали караваны в комнатах заселяли по три-четыре человека.
Под вечер к нам в комнату поднялся хозяин караван-сарая, он извинился что придётся потесниться и к нам заселили одного путешественника.
Им оказался красивый мужчина лет под сорок, крепкого телосложения. он зашёл и поздоровался.
– Ассаламу алейкум.
– Вуалейкума ассалам, – ответил за меня тоже Манкурт.
– Меня зовут Хаджа-Усман-Эфенди, – приостановил он.
– Хаджа-Кончар, а это, – он указал на меня, – Хаджа-Исмаил мой друг.
Хаджа-Усман-Эфенди оказался весьма образованным человеком, он знал почти все языки Востока, чисто общался на арабском, персидском, тюркском армянском и других языках.
Вот тогда-то я впервые услышал о стране Лакз и о Захуре её столице. Позднее через лет двадцать Лакз стал султанатом.
Ровно месяц мы жили при караван-сарае. По вечерам наша комнатушка набивалась людьми – они приходили слушать проповедь Хаджа-Усмана-Эфенди. По Багдаду ходили слухи о приезжем мюриде.
Хаджа-Усмана-Эфенди пригласили на пятничную проповедь в Джума-мечеть города.
Люди шли толпами, казалось когда говорил Эфенди молчало всё живое, он говорил тихо, не спеша каждое его слово убеждало правоверных быть взаимно терпеливыми ко всем людям и верам.
Нет ничего дороже справедливости и терпения.
Его проповеди записывали и выучивали наизусть.
Вот и тогда-то решил мой хозяин Хаджа-Кончар посетить Захуркий султанат. Убедиться в самом-ли деле там такой просвещенный народ.
Ибо говорили, и Эфенди подтвердил что в Захуре давно действует Медресе – первый мусульманский университет в мире.
Нет, не где-нибудь в Аравии,  Сирии, или Ираке, а в Захуре.
Мы представляли себе как это в высоких горах может находиться такой большой город.
Поэтому решили уж лучше один раз видеть, чем семь раз услышать.
Хаджа-Кончар, решил сопровождать Хаджи-Усмана-Эфенди, в Цахур, конечно я тоже в том числе.
На следующее утро, мы посетили местный базар чтобы накупить себе все необходимое на дорогу. Хаджа-Кончар выбирал верблюдов себе и мне. Он не спеша обходил все ряды где продавали скотину. Наконец он нашёл то что искал. Теперь мы были готовы к путешествию. К вечеру прибыл караван из Востока – Средней Азии. По городу пошли слухи что с Востока идёт нашествие далёких кочевников-монголов. Они с многочисленной армией-конницей захватили почти всю Среднюю Азию. Часть войска монголов двинулась на северо-запад на земли Русов, а другая часть решила завладеть Ираном с последующим вторжением  на Закавказье.
Хаджа-Усман-Эфенди встретил эту весть без особых эмоций.
На вопрос Хаджа-Кончара «Как же поступать дальше?», он ответил:
– Завтра мы тронемся в путь, не думаю чтобы монголы стали тревожить путников.
– Говорят они никого не жалеют, всё сметая на своём пути, жгут города и сёла, угоняют в плен здоровых, молодых мужчин, а женщин они забирают себе, – взволнованно с возмущением говорил Манскрут.
– Это не так, говорят же у страха глаза велики. Это обыкновенные кочевники, ищут новые пастбища. – возразил ему Эфенди.
– В любом случае они захватчики, раз уже совершают такие набеги, – оправдывал своё мнение Манкурт.
– Тогда почему они не трогают те города,– спросил у Манкурта– которые не оказали сопротивление – спросил у Манкурта Эфенди.
 И всё же на следующее утро, караван из пятнадцати