Тайна старой книги-часть 5

   На следующем привале к нам присоединился один дервиш, и он рассказал всю правду о монголах.
Монголы вступили в Среднюю Азию, Хорезм шах Мухаммед, бросил Хорезм и убежал. Вот и монголы стали преследовать его с двадцати тысячей конницей. Теперь монголы вступили и лично туда куда следовал наш караван. Через десять-двенадцать переходов мы должны были столкнуться или встретиться с монголами, или во всяком случае оказаться на землях поробащеных ими.
Дервиш держался уверенно, постепенно он становился всё более открытым.
Эфенди присматривался к дервишу осыпая его разными вопросами.
Дервиш, оказалось до этого был в Хорезме, и стал свидетелем нашествия монголов в Хорезм.
По глупости правителя Хорезмы Мухаммад шаха город пал. Монголы предложили Хорезм мир, но самонадеянный Хорезм-шах отвергнет и предпочтет сражаться, хотя сам он спасся бегством.
Дервиш сразу понял что он имел дело с одним из образованных людей мусульманского мира и предпочел держаться с ним откровенно.
Эфенди в свою очередь понял что дервиш тоже сшит лыком.
На четвертой стоянке, после того как улеглась суматоха от прибывших караваном. Эфенди сидел около своего шатра, он спокойно что-то писал. Я заметил Эфенди был какой-то особенный – таким он бывал обычно когда он писал или читал.
Вот тогда и подошёл к нему дервиш, он внимательно посмотрел на Эфенди и спросил:
– Эфенди, простите настырного дервиша, если я спрошу о чём вы там пишите, – Эфенди поднял глаза и жестом показывая на место, чтобы дервиш сел.
– Это мой дневник, вот пишу что встретил дервиша, имя ну которого я не знаю, хотя мы путешествуют целую неделю, –улыбнулся Эфенди.
– Дервиш, это моё имя, а если действительно зовут меня Хадиса-Курбан-Ясави, – торжественно ответил дервиш. –
Это имя знали почти все правоверные, но не думали мы что имеем дело с Ясави.
– Вот вы какой, Курбан-Ясави, Вы же были в Захуре, кажется даже учились там  – спросил у дервиша Эфенди.
– Да, я посещал Захур, год проучился там, так вот опять обратно еду туда – ответил дервиш.
– Значит ты знал что мы едем в Захур – спросил его Эфенди.
– Знал, конечно знал, тем более такого спутника как Вы, я и пожелать себе не мог – ответил Ясави.
– Тогда, почему Вы не представились, почтенный, это странно  спросил Эфенди.
– Не хотел лишний раз привлекать внимания к своей персоне, а простым дервишам легче – ответил дервиш.
– Теперь то я знаю кто мой спутник и нам наверно не придётся скучать по дороге, если конечно монголы нас не будут беспокоить – сказал Эфенди.
– Нет, монголы нас бе6спокоить не будут, – дервиш вытащил из внутреннего кармана абы – небольшую овальную пластинку из золота.
– Это пайцза – пропуск – приказ Чингисхана, предводителя монголов здесь написано, пропустить обладателя пропуска, при необходимости оказать помощь и содействие в его делах, – он спрятал пайцзу обратно.
– Почтенный, Курбан-Ясави, откуда это у Вас? – спросил его Эфенди.
– Это долго рассказывать, но скажу коротко, ездил к Тибетским монахам, год у них учился, вот там-то мне и дали две пайцзы – ответил Ясави
– А где вторая пластинка – спросил его Эфенди.
– Вторая тоже у меня, я его берегу, всякое бывает на дороге, а впрочем Эфенди, вторую я передам Вам, Вы ведь тоже считаете одним из прогрессивных членов джамаата своего народа.
Дервиш вытащил вторую пайцзу и протянул Эфенди.
– Покажешь его любому сотнику монгольской конницы, тебя не будут спрашивать куда и зачем едешь, помогут, дадут людей и лошадей.
На привале тринадцатого  перехода люди были взволнованы. Вновь прибывшие  караваны с Востока принесли тревожную весть, что с часу на час монголы должны быть на месте привале.
Курбан-Ясави, успокаивал всех, он говорил им что монголы никогда не трогают караваны, а путешественников тем более. Ясави знал что говорил, но он промолчал об одном. Монголы недолюбливали халдеев, вот их то они и грабили отбирали все до ниточки.
Только-только начинал утихать шум тревоги на привале, как из далека доносился гул от топота конницы монголов.
– Монголы, монголы едут – кричали погонщики, обратно поднялась паника.
– Прячьтесь, убегайте, монголы – кричали напуганные люди.
– Не теряйте спокойствия, люди, они не трогают мирные караваны. – громким голосом заглушая шум кричал Курбан-Ясави.
Постепенно люди утихли.
Монголы на низкорослых конях, появились на стоянке, как будто выросли из-под земли.
Они остановились чуть в стороне. Войско было громадное. Везде, куда ни лил взор были монголы.
Отряд во главе с сотником приблизился к караванам.
Толмач перевел слова сотника.
– Мы не трогаем мирные караваны, если они не причиняют вреда войску и не настроены враждебно.
Тогда, Курбан-Ясави подошёл к низкорослому монголу, видимо командиру отряда, он поздоровался.
– Мы приветствуем храбрых воинов Чингисхана, наш караван следует в Закавказье. У нас нет вражды к Вам в знак моих слов я подтверждаю что с караваном следуют люди имея особые полномочия от Чингисхана.
Он достал пайцзу и показал монголу, тот спешно поклонился и передал через толмача.
– Если что нужно почтенному предъявителю пайцзы, я передам своему командиру, пусть скажет.
– Передайте что нам ничего не нужно, пусть не беспокоит караван следующий в Вилаят-Султанат Захур.
Передал Курбан-Ясави через толмача.
Сотник поклонился, сел на коня  и отряд умчался обратно к лагерю войска. В дальнейшем караван следовал по своему маршруту. Монголы их не тревожили.
Через шесть переходов мы подъехали к высочайшим горам. Дорога шла по левому берегу реки Курмук-чай. Весна была в разгаре, южные склоны были лесистыми. Выше, где кончаются леса, начинались альпийские луга. Горы полны были отарами овец, лошадей и быков. До города Цахура остался один переход. На привал мы остановились на перевале около родника. Вода в роднике была такая холодная, сразу выпить не было возможности приходилось ждать, чтобы немного согрелась. Рядом с привалом находилась стоянка чабанов, которые угостили нас овечьим сыром и мясом. Дорога ведущая в Захур я была вырублена местами в скале. Мы спустились к бурной реке, и через три часа мы увидели реку, арабы прозвали реку Самуром. А до этого река называлась Албаной. А город на верховьях реки называлось Албаной. Нашему взору открылся город Захур. Он расположен на южном склоне горы и начинался прямо от реки до самого хребта гор. В длину ему не было конца. От перевала до самого Захура нас сопровождали сигнальные костры расположенные по хребтам гор.
– Это сигнал о приближении каравана, о приближении неприятеля сопровождается двумя кострами на каждом сигнальном пункте , – объяснил нам Усма-Эфенди.
Это было не забывающее зрелище; двенадцать минаретов, четыре моста и четыре дороги: на север, на восток, на юг и запад. Город был обнесен высокой крепостной семьей которая через сорок метров чередовалась с башнями. Четыре большие башни где расположены входные ворота четырех дорог. Город-крепость был неприступен. С одной стороны, с юга, его защищал обрывистый брег реки, с запада и востока неприступные скалы, с севера опять же хребет возвышающий пиками скал. Обратно из Захура я вернулся ровно через два года другим человеком. Хаджа-Кончара похоронили в Захуре под большим утёсом, где покоились сотни таких же просвещенных людей. Его могила стала зияратом над которым построили мавзолей. Захуры свято чтят это место где каждую пятницу ставят свечки и окуривают мавзолей благовониями. Оттуда видны все четыре дороги, по которым пришли сюда те, кто нашли здесь последний приют. Их души часто уходят с караванами, навещают далекую родину и с караванами возвращаются обратно. Покинул я Захур не в одиночестве. А с одним молодым факихом, он взял с меня клятву что я откроюсь об этом в течении сорока лет, я сдержал свою клятву. Сегодня исполнилось ровно сорок лет как мы покинули Захур. Мы вышли из города у восточных ворот чтоб не догадались мы ушли. Где-то через неделю мы оказались в Партаве, и чтобы как-то существовать мы нанялись к одному меднику учениками. Медник оказался настоящим деспотом, за кусок хлеба он заставлял нас работать от зари до темна, и в один прекрасный день мы сбежали от этого пройдохи и очутились в караван-сарае. Хозяин караван-сарая пожилой грузин, приютил нас, дал работу – мы убирали загоны и заготавливали хворост. В один из дней хозяин предложил наняться погонщиками в караван в Хорезм. Через два дня мы в качестве погонщиков у одного купца-армянина оказались в караване. Недолго пришлось нам ходить за верблюдам, через двенадцать переходов наш караван подвергся нападению разбойников, и мы оказались в рабстве. Нас продали на одном из невольничьих рынков в Персии. Новым нашим хозяином оказался пожилой афганец-скотовод. Человек он был сильно верующий, одел нас поприличнее и повёл в одной из стоянок далеко в горах. Мы сели на лошадей, дорога была дальняя два перехода, к вечеру мы оказались в одной из стоянок нового хозяина. Встретили нас неплохо, напоили, накормили и не приставали с вопросами. На стоянке умирал старый узбек, который всю жизнь провёл с отарами. Хазрат, так звали факиха видя умирающего человека решил облегчить его участь и стал читать «яъсин» над ним. Хамза, так звали хозяина, удивленно поднял глаза на Хазрата и что-то произнёс про себя. После я тоже присоединился к Хазрату, и у нас получился странный дуэт. Узбек успокоился, улыбнулся и с улыбкой представился перед создателем. Хозяин Ханза-аке подошёл к Хазрату похлопал его ласково по плечу и сказал:
– Мне стыдно перед вами молодые люди, не подумайте что я какой-нибудь рабовладелец, просто я не хотел чтобы вы попали в жестокие руки. Если вы хотите я могу вас отпустить на все четыре стороны, но я знаю вам некуда идти.
– Хамза-аке, спасибо за всё. с первой же минуты мы поняли это и благодарны Вам. – сказал я ему. 
– Где вы учились что коран знаете наизусть? – спросил он.
– В султанате Захур в мусульманском университете, – ответил я.
– А где это? Далеко наверное? – спросил он.
– Нет, там за большим морем в горах, – ответил я.
– Это ж надо, такие молодые, а имеют истинную веру. – сказал он и о чём-то задумался перебирая в уме и качая головой.
На следующее утро мы продолжили свой путь. Дорога вела нас в горы и к вечеру мы оказались в просторном яйлау, то есть обширной плоскости образованной горами. Там находилось несколько стоянок овцеводов. Это всё принадлежало ему. Опять же встретили нас радушно и приветливо. Нас провели в большую и роскошно убранную юрту. На полу и на стенах юрты были красивые ковры. Вскоре в юрту зашёл сам Ханза-аке в сопровождении десяти мужчин. Все они одеты были одеты по парадному, богато и роскошно. Хамза-ака представил нас гостям.
– Это Хазрат, а это – показывая на меня – Хаджа Исмаил верные и ревнивые рабы нашей веры.
Гости в знак признательности поклонились. После Ханза-аке собрался с мыслями и сказал:
– Мои гости, это почтенные овцеводы нашего аила, их стоянки находятся недалеко отсюда, они и з                иа одно и я тоже предлагаю Вам здесь открыть небольшую школу чтобы обучить грамоте наших детей.
С нашей стороны мы гарантируем Вам оплатить Ваш труд по достоинству.
Нам надо было обдумать их предложение, и поэтому по глазам Хазрата я понял что отказать им было бы большой глупостью с нашей стороны, я ответил:
– Уважаемые и почтенные аилчане, Ваше предложение застало нас врасплох, но в свою очередь мы благодарны что Вы доверяете нам обучение своих детей. Мы постараемся оправдать оказанное доверие.
– Вот м прекрасно, теперь обсудим вопрос, об условиях ваших – обрадованно сказал Хамза-ака.
– Мы согласны на те условия, какие Вы считаете приемлемыми – сказал я.
– Тогда будем считать мы договорились, Вам будет отведена юрта для жилья, еду Вам будут готовить наши женщины, а для занятий мы соорудим более крупную юрту. Также за Вами будет закреплен один из мужчин и две лошади. Как только юрта для школы будет готова Вы можете приступить к занятиям. – объяснил нам Хамза-ака.
После принесли ужин который состоял из варенной барашки с лепешками, сыр и прочую снедь.
После ужина гости разошлись Хамза-ака пожелав нам спокойной ночи, удалился.
Вскоре нам принесли постель, кумган с водой  и большой медный тазик.
Мужчина лет тридцати на персидском языке объяснил что его зовут Гусейн и что он приставлен к нам в качестве завхоза или конюшего.
После он пожелав нам спокойной ночи удалился. Мы с Хазратом остались одни, нашей радости не было предела.
На следующий день соорудили большую юрту для школы и за одно рядом поставили юрту поменьше для нас. Тот же Гусейн принёс нам по паре сменной одежды несколько ковров и домашнюю утварь.
Пол школьной юрты услали коврами по круг, а в середине постелили большой войлок, учеников набралось много возраста от шести лет до десяти. 12 мальчиков, 8 девочек. Все они были одеты по народному аккуратно отстриженные мальчики, а девочки в платках и с украшениями.
 Первый урок провёл Хазрат. В юрте воцарилась тишина.
 Наш завхоз Гусейн всегда находился при нас и с большим удовольствием исполнял  любое наше поручение. Мы предложили Гусейну тоже брать уроки, с чем он и согласился.
 Через  10 дней ученики уже знали весь арабский алфавит.
 Кормили нас неплохо, как у Бога за пазухой.