Финал

Глава 5
Оказалось, что старик, ограбивший Энта, умер, и мальчик, видимо, почувствовал себя в долгу. Он оплатил за Энта проход и полет. Стражи боялись отправить на Небеса не того, потому затеяли многодневную эпопею с поручением. То ли за репутацию здесь так держались, что, поверив на слово, им можно оставить огромную сумму, то ли они боялись небесных людей, что покарают за неисполнение. Но Энту почему-то показалось, что стражи больше боялись оплатившего полет мальчика, чем всего остального.
Для Извозчика Энта снабдили сумкой со стандартной платой и проводили через жилища племени к внутренней стене. Револьвер отобрали — вооруженным к Колеснице подходить нельзя. За вторые Ворота стражи не заходили — переступить Границу имел право только гость или работник небесных людей.
И вот настало событие, после которого жизнь навсегда изменится — дверца космического лифта открылась. Матовый металл корпуса поблескивал на солнце.
— Входи, страждущий. Какие мечта или боль ведут тебя на Небеса?
Темнота внутри Колесницы скрывала говорившего, но голос выдавал уверенного в себе мужчину возрастом старше Энта.
— Меня привела любовь. — Энт шагнул в призывно отворенный люк.
Люк закрылся за ним даже быстрее, чем ворота Границы миров снаружи — Извозчик явно не доверял стражам, какой бы договор между ними не действовал. Слухи в небывалом единогласии утверждали, что Извозчик был из обычных людей. Это странно: почему бы небесным людям не присылать за пассажирами своего человека? На него и косо глянуть не посмели бы, не то что покуситься на жизнь.
У небесных людей свои мотивы. «Неисповедимы пути их» — говоря древней формулой, созданной именно для случаев, когда объяснить что-то логически невозможно.
Допустим, они отвыкли от земного воздуха или боятся земных болезней, потому нужен посредник — человек снизу, который встречал бы новеньких, проводил опрос и осмотр, оценивал целесообразность отправки на Небеса и выносил решение первого уровня. Посредник рискует жизнью (ведь любой с удовольствием займет тепленькое местечко), здоровьем (многие стремятся вверх, чтобы избавиться от страшных неизлечимых болезней), за это он берет плату. Вроде бы все естественно и понятно. Почему же не оставляет ощущение, что в чем-то подвох? Впечатление затхлости и старости от покрытой пылью и царапинами дрезины лифта, прозванной Колесницей? От небесных людей ждешь чего-то сверкающего, необычного, небесного… Возможно, наверху все именно так. Зачем Извозчику подставляться с помывкой и наведением лоска, если стрела из-за стены мигом отправит его на другие небеса? Энт на месте посредника сидел бы внутри безвылазно, отдыхая душой только наверху, среди тех, кто понимает ценность чужой жизни. Именно поэтому Мия стремилась сюда — ради жизни, в которой не нужно ни от кого бежать.
— Бежишь от любви? — поинтересовался Извозчик.
— Скорее, за ней.
Энта окружал маленький тамбур, от салона отгороженный только прозрачной стенкой — в ней виднелся проем дверцы, что вскоре должна открыться, как недавно перед Мией и Саном. Внизу дверцы находился люк в треть ее высоты.
— Похвально. Высокие мечты, как и помыслы о большом и чистом — лучшая рекомендация для небесных людей. Но твой вид… Обычно такие бегут от чего-то или кого-то. Или за кем-то. — Извозчик показался из-за перегородки, отделявшей соседний отсек.
Одежда, вопреки ожиданию, не поразила — обычный комбинезон вроде того, в котором до последнего времени ходил Энт. Странновато для почти космонавта. А вот лицо запоминалось сразу: будто вырубленные брови, близко посаженные глаза, впалые щеки, редкие волосы, шрамы, сломанный нос чуть набок. И взгляд, будто изо льда. Так смотрит враг, когда уверен, что ты в его власти.
В общем, внешность доверия не внушала. От Извозчика веяло опасностью и звериной жестокостью. Странно, что всемогущие небесные люди сотрудничают с таким типом. Энт пожалел, что под рукой нет оружия — на всякий случай, в жизни всякое бывает, в особенности невозможное. Границу миров нельзя пересекать с недобрыми намерениями, а оружие, как было торжественно заявлено, есть их неприкрытое олицетворение.
Как же хотелось надеяться, что оружие больше никогда не понадобится. До этого момента осталось совсем чуть-чуть, но сердцу не прикажешь — оно болит, рвется наружу и кричит о том, что настороже нужно быть всегда.
Надоело. Почему радость скорой встречи и вечного счастья отравлены подозрениями? Какая же глупость не верить в Небеса сейчас, когда до них рукой подать.
На языке вертелся вопрос про Мию, Энт едва сдерживался. Вдруг Извозчик солжет, что не отвез ее на Небеса? А он может солгать, если это в интересах небесных людей. И возможности проверить не будет. Зато последствия такого вопроса…
Энт проделал долгий путь, и не обо всем можно рассказать Извозчику — Небеса не предназначены для поступающих как Энт. Мия с Саном уже на Небесах, и Энт всей душой стремился следом. И сдерживался из последних сил от опасного вопроса. Вряд ли на Небеса берут тех, кто преследует уже отправившихся. За кого примут Энта в таком случае? И вряд ли Мия упоминала о нем. Проблем не любит никто, и небесные люди не исключение. Быть отправленным обратно, когда все столь удачно сошлось, и нужно лишь немного подождать…
Мозги просто взрывались. Будь что будет.
— Жена с сыном отправились наверх чуть раньше, — не выдержал Энт. — Они думали, что я погиб или пропал. Можно поинтересоваться — у них все хорошо?
Извозчик немного помолчал.
— Когда это было?
— Совсем недавно.
— Женщина с родинкой на виске и необычный мальчик?
Энт почувствовал, как по телу разлились спокойствие и небывалое умиротворение. Сомнений не осталось.
— Да.
Теперь он поверил окончательно.
— Про мужа и отца ничего не говорилось, но, думаю, если не врешь и не замыслил дурного, наверху будут рады твоему появлению. — Извозчик прошел к пульту управления и лязгнул рубильником.
Пол и стены вздрогнули, и аппарат медленно пополз вверх.
Что-то очень уж медленно. Энт рассчитывал на скоростное вознесение, а не на бесконечное ерзанье, сравнимое только с пешим переходом через пустыню. И еще одно не давало покоя — он еще помнил причины «катастры», как это теперь называли.
— Почему здесь по-прежнему работает электричество? Я думал, на Земле его уничтожили повсеместно.
— Передается по тросу, — взгляд Извозчика указал в потолок, — наверху работают солнечные батареи, сеть полностью автономная.
В иллюминаторе  удалялась земля: зажатое стенами племя стражей, расчищенные простреливаемые пустоши, дальше — похожие на сады поля кустарника, где работали все уменьшавшиеся фигурки. Даже леса на горизонте просматривались.
— Сейчас будет долгая дезинфекция, — сообщил Извозчик. — Это процедура, необходимая для…
Энт перебил:
— Я в курсе.
— Отлично. Плату и одежду с обувью вставь в нижний люк, они будут продезинфицированы другим способом.
— А наверх мне голым ехать?
Извозчик покачал головой.
— Волнуешься. Значит, есть, что скрывать.
— Не люблю быть беззащитным во всех смыслах — без оружия, без одежды, без права выбора. Мне неуютно, и я нервничаю. Это нормально.
— Ты свой выбор сделал, теперь следуй правилам, их не зря установили для искателей лучшей жизни вроде тебя. Новую одежду получишь уже в новой жизни, а эту я скоро верну, не беспокойся. Что у тебя насчет болезней?
— Всех переживу, — буркнул Энт.
— Красиво сказано, и все же нужно тебя осмотреть. Как разденешься, провернись на месте кругом. Что принес интересного?
Пинок отправил сумку в отворившееся снизу отверстие. Пока Извозчик рылся в дарах, Энт, расстегивая поясной ремень, оглядел салон Колесницы внимательнее.
Никто не ухаживает, лампочки не горят, экраны ничего не показывают и даже не светятся, что весьма необычно — обрывки детских воспоминаний говорили о другом. К тому же, нет никаких звуков, кроме скребущего движения давно не смазываемого механизма. И это — техника небесных людей?!
В соседнем отсеке — полочки с тюками. Верхний, еще неполный, не завязан, внутри видны рваный рюкзак, складной инструмент с множеством функций — ножом, отвертками, мощными кусачками — такой же был у больного старика. А рядом…
Сердце встало. Рядом с мультитулом лежал алюминиевый крестик на знакомой ниточке. С ним Сан не расстался бы никогда, даже под угрозой отправки обратно. Энт помнил, как он реагировал всего лишь на просьбу показать.
Мышцы действовали, как всегда в таких случаях — быстрее ума. А ум заклинило. Картинка, что сложилась из увиденного, здоровой логике не поддавалась. Хотелось взвыть и крушить все, до чего дотянутся руки.
Это неправда! Неправда!! Неправда!!!
Жизнь потеряла смысл.
От Извозчика его отделяла стена с приоткрытым внизу люком. Энт ухватился пальцами за края, и, ногами вперед, как в далеком детстве при нырке в трубу аквапарка, его вынесло туда, где не ждали.
Извозчика будто ветром сдуло — перегородка дальнего отсека задвинулась прямо перед носом вскочившего Энта. Их снова разделяла преграда — тоже прозрачная и тоже, скорее всего, не стеклянная. В космических аппаратах обычное стекло не использовали, оно для этого слишком хрупкое и тяжелое. Кулак, проверивший материал на прочность, обожгло болью.
— Зря. — Извозчик нервно выдохнул, у него в руке появился пистолет, лежавший наготове где-то поблизости. — Такие случаи предусмотрены. Отдаю должное твоей скорости — другие не успевали даже подняться. Скажи честно: ты пришел ради этой работы или догадался о…
Повисла многозначительная пауза.
Энт смотрел на пистолет. Тоже старый и пыльный, как и все вокруг. Немало шансов, что его заклинит. Чтобы оружие не подводило, за ним следует следить, как за ребенком. Причем, с ребенком дело обстоит проще, это его жизнь зависит от тебя, а не твоя от него. Не поладил с одним ребенком — со временем поладишь с другим. А если подведет оружие…
А если не подведет? Пуля легко пробивает стекло и большинство пластиков. Но Извозчик не выстрелил сразу. На это могли быть четыре причины. Разделяющий прозрачный материал непроницаем для такого оружия. Или выстрел приведет к опасным последствиям для стрелка. Или для всей Колесницы. Или пистолет не заряжен, и его демонстрируют как символ власти, перед которым следует пасть ниц и целовать ноги. В мире луков и клинков огнестрельное оружие воспринимается именно так.
— Ты их убил? — Энт кивнул на тюки с вещами.
Извозчик поморщился:
— Какая разница? Несколькими глупыми созданиями на земле стало меньше. Увидел знакомые вещи? Ясно. Жаль, что я стал невнимателен к мелочам. Отвык от серьезных противников, расслабился.
— Наверху ничего нет?
— Ты же сам спрашивал про электричество. Подумай: разве могло быть по-другому? — Извозчик некоторое время разглядывал Энта, затем донеслось почти по-дружески: — Давай решать, что делать. Отдаться тебе на «благородный суд» я не собираюсь. Ты, как понимаю, без моральной компенсации не уйдешь. Чего ты хочешь и сколько?
Чего и сколько?! Мия мертва. Сан — невинное дитя, не понимавшее, куда и зачем его вели взрослые — тоже. Вместе с ними умерли мечты Энта, его надежды и планы, все его будущее. Во что и во сколько можно оценить будущее?
— Сначала я разобью все это, — Энт обвел взглядом салон и пульт управления, — потом доберусь до тебя.
Он не грозил — он сообщал.
— Глупо.
Извозчик не выпускал из рук пыльного пистолета, но применять его не желал. Кажется, он хотел торговаться и был уверен, что Энт хочет того же.
И Энту ничего не оставалось, как слушать — ситуация зависла, как сама Колесница на тонком тросе. Она также медленно двигалась — непонятно куда, поскольку цели больше не существовало. Неизвестно, что делать и как поступить. Действительно все сломать? Что это даст? Некоторое удовлетворение, не больше. Но и оставлять нельзя — прятавшийся за преградой душегуб должен ответить за все.
В иллюминаторы больше не просматривались окрестности — только земли на горизонте и белая дымка, которой становилось все больше.
 — Никто не спорит, ложь насчет Верхнего мира — чудовищна, ей нет оправдания. — Извозчик довольно кивнул сам себе как оратору и продолжил. — Но это если смотреть снаружи. Когда все вокруг обманывают и убивают друг друга, этот маленький островок стабильности, — он распростер руки к стенкам лифта, — становится спасением хотя бы для одного. Каждый мечтает о таком, но большинству не везет. Мне повезло. Я оказался у руля, когда мир рухнул. Естественно, орбитальная группировка перестала существовать сразу же — вся их жизнь зависела от компьютеров, никакие параллельные, дублирующие и автономные системы не помогли. Настоящих лифтов построить не успели, мне досталась эта техническая дрезина. Теперь я практически король мира.
— Ты бывал наверху после… ну, после? — перебил Энт.
— Только однажды, в первые дни. Как и многие, был уверен, что там все нормально и просто отсутствует связь. Ведь электричество по тросу оттуда по-прежнему передавалось. Здесь все было обесточено; казалось, что все пропало… Я проверил, и выяснилось, что уничтожены лишь основные и дублирующие электросети, при этом сохранилась резервная, не связанная ни с чем, кроме двигателя, созданная на экстренный случай, чтобы не зависеть от поломок в пути. Ток в двигатель продолжал идти. Я воспрянул духом. Я нашел систему подключения двигателя напрямую, и дрезина поехала. Увы, Небеса умерли — я увидел это собственными глазами. Работала единственная солнечная батарея. А воздуха мне едва хватило, чтобы спуститься. С тех пор я поднимаюсь только до стратостатов — в атмосфере есть промежуточная площадка, она нужна для уменьшения веса троса и гашения колебаний. Не нервничай от слов, которые могут быть непонятны, я не отвлекаю на постороннее и не изливаю душу. Я веду к нужному нам обоим результату. То, что говорю, тебе пригодится. Ты же не собираешься торчать перед этой перегородкой бесконечно? Значит, начнешь действовать. Будь у тебя информация, ты уже решился бы на что-то. Но информации нет. А я даю тебе факты, которыми мы будем оперировать в поиске решения — решения, которое устроит обоих.
— Не вижу такого, — произнес Энт спокойно, деловито, обдуманно.
Извозчик должен быть убит. Сделать это надо так, чтобы ему аукнулось содеянное. Но можно и быстро, например, при угрозе жизни — в загашнике у противника могут найтись неприятные для Энта сюрпризы. И от случайностей никто не застрахован.
— Не видишь решения, потому что думаешь не о том. — Извозчик улыбнулся. — Думай не обо мне, думай о себе.
— Предлагаешь стать партнерами? Не сработаемся.
— Партнерство исключено. Где два начальника, там бардак и воровство, а если дело вдруг пойдет, то более щепетильный партнер обычно долго не живет. Это прописные истины. Я предлагаю другое. Дело в том, что я просто устал. Устал заниматься всем этим. — Свободной рукой Извозчик сделал круг в воздухе. — Заработанного мне хватит на несколько жизней, главное — уйти так, чтобы не возникло вопросов. Я давно готовился к уходу и ждал возможного преемника. Ты — не лучшая кандидатура, но я оставлю тебя вместо себя. И ты вынужден будешь стать следующим мной. Выбора нет. И нужен ли он — выбор — в такой ситуации? Люди верят в Небеса, потому что хотят, им нужно во что-то верить, нужен кто-то справедливый и могущественный, кто придет и за них решит их проблемы. Раньше это был Бог, но катастрофа убила Бога — безумие, которое охватило планету, с божественным милосердием не вязалось, невинные гибли сотнями миллионов, а выживали сволочи вроде меня и тебя — не смотри так, я вижу твою натуру. До сих пор заместителем Бога на Земле был я. Теперь им станешь ты. Кто-то должен давать людям надежду. Люди приходят за мечтой и умирают счастливыми. За обладание этим счастьем они платят, и если не ты, то другой за хорошее вознаграждение предложит им надежду. Людям ведь главное — не брать на себя ответственность, ради этого они поверят в самые невероятные обещания, пойдут за откровенным лжецом и обожествят любого подлеца. Ты справишься с этой ролью лучше — у тебя есть принципы и нет будущего. Ты сможешь сделать других счастливыми, даже если не будешь счастлив сам. И тогда ты поймешь: делать других счастливыми — это и есть счастье.
У Энта кружилась голова. То ли от нарисованных перспектив, то ли от открывшихся видов — исчезавшая вдали земля теряла резкость, холмы и горы стали как нарисованные, а люди, всю жизнь несшие ему угрозу и опасность, превратились в невидимые жалкие песчинки. Налетит ветер и сдует их. Какое дело ветру до пыли?
Извозчик убрал пистолет и теперь вытаскивал из шкафчиков собранные на подобный случай вещи — несколько тяжелых поясов с вшитыми внутри ценностями, огромный рюкзак…
Вспыхнуло узнаванием из детства: это же парашют!
— Сам подумай: куда тебе деваться? — продолжал Извозчик. — Обратно через стражей не пройти, остается погибнуть в схватке с ними. Тебя не убьют сразу — ты разрушишь основу благоденствия племени. Отныне, чтобы выжить, им придется работать  в поте лица. Представляешь, какое спасибо тебе за это скажут? В общем, запоминай: рубильник запускает двигатель и тащит дрезину вверх до стратосферной площадки. Там требуется особое переключение, тебе оно не нужно — когда нос упрется в площадку, сработает механический тормоз, и дрезина сама плавно съедет обратно. — Взгляд, брошенный на недоступные теперь вещи, оставшиеся в других отсеках, сказал, что ценностей тут еще много. — Истории иногда рассказывают такие, что заслушаешься, но кислорода может не хватить на двоих на долгую поездку — кстати, поэтому бери пассажиров по одному, не больше. Кости выбрасывай на высоте через иллюминатор, он открывается вот так. — Вынутыми из ящика плоскогубцами Извозчик стал откручивать удерживавшую гайку. — И на очень большой высоте не открывай — опять же из-за воздуха, он там разряженный и ледяной. И каждого проверяй на оружие и болезни, это в твоих интересах. Воду, которую раз в неделю доставляют стражи, без проверки не пей, опробуй на пассажирах или заставь стражей сначала выпить самим, эту перестраховку воспримут нормально. И скажи: ты действительно верил в Небеса?
— Не верил. Хотя… не то, чтоб именно не верил… Некогда было задумываться.
Энт удивился собственным мыслям. Он больше не хотел крушить и убивать. Извозчик прав: делать других счастливыми — это и есть счастье. Кто же заслуживает этой должности  — должности Бога! — больше чем Энт?
Сначала, когда накрыло пониманием, и ужас случившегося душил горло, не хотелось жить. Оказывается, Энт сумел полюбить — как никогда в жизни. Но Мия мертва. Сан тоже мертв. Их убийца рядом… но прошлого не вернешь. Неужели убить еще одного — ценнее, чем сделать что-то для себя и — пусть неправильно, но милосердно — для других? Выбора как бы и нет. В одном случае жуткая смерть и потеря надежды для остальных, в другом светит сытое будущее в тишине и покое, когда не надо никуда бежать, ни о чем думать, а только с печалью вспоминать прошлое — единственное, что осталось у Энта.
Выбор. Вновь — как тогда, в переломную ночь после решения князя. Теперь — между личной благоустроенностью и чужими проблемами. Между личным и общим. Но одновременно — между низким и высоким. Прежний Энт, который не знал любви, не сомневался бы, какой сделать выбор, но нынешний…
— Черт его дери, раньше здесь была хитрая защелка, но от частого употребления все ломается, пришлось закручивать гайкой. С твоей стороны проще, там гайку только чуть провернуть…
Энта передернуло. «Кости выбрасывай на высоте через иллюминатор». «Частое употребление». Мия. Сан. Другие. Сколько их было? И сколько будет еще? А они будут — у человека, у которого больше ничего не осталось.
Так уж и ничего? У него осталась Любовь. Мия умерла, но любовь к ней — нет. Та любовь, которая заставила однажды встать среди ночи и перевернуть жизнь вверх тормашками. Любовь — эта та сила, которая побеждает.
Даже если ее убить.
— Отныне в мире один небесный человек — ты, — продолжал возившийся с гайкой Извозчик. — Пусть недоумки, верят, что ты решишь их проблемы. Ты действительно решишь. Но по-другому. Но решишь.
Нет, таких небесных людей быть не должно — даже одного. Истинные небесные люди — не те, кто наверху, а те, кто внизу делают для других то, что должны бы те, кто наверху. Такие, кто хоть что-то делает сам — без ожидания поощрения сверху, бескорыстно, просто потому, что по-другому не может. Ради людей. Ради справедливости. Ради Любви — той силы, что делает… не Богом, нет. Человеком.
Скрученная гайка, наконец, отвалилась. Иллюминатор распахнулся, снаружи ударил холодный ветер.
— Бывай, новый Бог! — Мелькнул прощальный мах руки, и грузное тело Извозчика протиснулось в отверстие. — Вот стражи удивятся! Скажи, что я ушел на Небеса.
Когда Извозчик исчез из виду, решение уже созрело. Но что делать? Остановить дрезину на полпути? Что будет, если прервать соединение?
Отключенный рубильник действительно заставил аппарат замереть. Донесся противный скрип — это, наверное, начался долгий обратный путь.
Где окажется Извозчик, пока Энт будет спускаться? И как пройти сквозь племя? И что будет, когда опустевшим лифтом завладеет кто-то еще?
Ответ есть.
Энт шагнул к иллюминатору.
Не открыть. Нужный инструмент лежал на виду — на рваном рюкзаке рядом с крестиком Сана.
От приложенного усилия гайка провернулась, дальше все открутилось пальцами. Прозрачная конструкция отворилась, и глазам предстала бесконечная бездна — так, наверное, землю видят птицы. И не всякие птицы заберутся в такую высь.
Трос был рядом, на расстоянии метра. Пришлось вылезти, держась за иллюминатор, и только тогда рука с кусачками дотянулась до уходившей ввысь темной нити. Хорошо, что этот трос — тонкий, технологический, протянутый, чтобы поднимать материалы для настоящего лифта. С тем, который не успели проложить, кусачкам не справиться.
Кисть с силой сжалась, раздался щелчок, и сердце ухнуло в пятки: Энт полетел. По-настоящему. Как на крыльях. Только жаль, что вниз, а не вверх. Небо с землей смешались и закружились, ледяной ветер ворвался в легкие.
А лететь, оказывается, так здорово! Раскинутые руки и ноги стали рулями. Воздух — подушкой. Вот только земля все ближе и ближе…
И не только земля. Внизу парил гигантский купол парашюта. Соударение тела и ткани ощутилось как удар листом фанеры поперек корпуса. Энт скользнул по краю и схватился за уходившие вниз веревки.
Извозчик почувствовал неладное, его лицо поднялось... То, что выразил взгляд, не передать словами.
Энт улыбнулся и подмигнул ему.

Глава 6
Мия не смотрела по сторонам — неподалеку ходил надсмотрщик. Любое отвлечение от работы каралось кнутом. Тело каждой частичкой помнило сваливавшую с ног боль, и даже когда обернулись все, Мия еще некоторое время делала вид, что работает — поясница затекла, кости ломило, а ноги едва держали. Норма — два ведра мелких ягод, из которых в племени приготовят кислую брагу. На первый взгляд, несложно обобрать кусты, беда в том, что они в ядовитых шипах, и любая ранка чревата заражением. Пока везло.
Солнце припекало, на глаза лился пот, но угроза наказания заставляла идти к новому кусту.
По ушам будто ударило — по округе неслись вопли невыносимого ужаса от чего-то такого, чего не бывает, потому что быть не может. Как если бы небо рухнуло на землю. Мию словно подбросило, и она застыла с открытым ртом: с неба на поселок племени стражей летела Колесница — не спускалась, а падала, страшно кувыркаясь в воздухе. А внизу будто бы кнут хлестал по домам племени: невидимая змея сминала соломенные крыши, обрывала веревки с бельем, опрокидывала легкие постройки. Мия слышала лишь нескончаемый кошмарный свист.
 Она сжалась и втянула голову в плечи. Удар Колесницы о гору сотряс землю. Он пришелся рядом с местом посадки, на дома, где жутко кричали люди. Вниз посыпались обломки скал, и клубы удушливой пыли взмыли над поселением. Сквозь серую муть проблескивали костры домашних очагов, которые разбросало по округе, и теперь от них вспыхивало все, что горит. Из этого ужаса вывалились останки Колесницы и покатились под гору, давя на своем пути живое и неживое.
Надсмотрщик забыл про Мию и других, кто работал рядом. Он бежал домой — к тому, что осталось от дома. Племени  стражей больше не существовало. Как и Колесницы, Ворот-в-Небеса и всей Границы миров.
Что-то отвлекло — краем зрения Мия заметила новое движение в небе.
Среди облаков возникла серая точка. Она росла, через миг стала пятном, которое продолжало расти, и оно падало, казалось, прямо на Мию. Движение, медленное, жуткое, непонятное, не позволяло отвести глаза. Еще одна Колесница?!
Нет, что-то другое, прежде не виданное. Приближавшееся пятно постепенно обретало черты и, наконец, превратилось в летящий купол, под которым боролись две фигурки.  И одна из них была очень-очень знакомой.