Утро

   Утро подчеркнуло красным видимую ему часть дня:
- Не так. Не то. Не раскрыта тема. Много помарок.
Казалось, всё так и было. Небо в кляксах облаков смотрелось неряшливо. Деревья дружно скрипели перьями по бумаге неба, но то, что из под них выходило, было тускло и совершенно неинтересно.
- Пишем дальше. С новой строки. Лось жуёт жвачку. Кабан любит лакомиться жёлудями.
- Не хочу-у-у!
- А чего ж тебе?
- Не хочу же на «же». Жуткие слова. Жалят, жужжат.
- А каких хочешь?
- Жалобных!
- Зачем они тебе?
- Они лучше, добрее.
- Какие, например?
- Шелест, шум, шёпот.
- Ну, шелест травы или шёпот ветра, это я ещё могу понять, но шум?! Шум это то, что не складывается, сЕрдит.
- Шум, он и от взгляда бывает. Но я про другой, от дождя.
- Ладно, пусть... а ещё что?
- Мне нравится гул!
- Странный выбор. Ну, хоть не зык и не рёв. О чём он, твой гул?
- Это когда улитка ползёт по траве, и клонит её в ту сторону, в какую та не хочет. А после сползает на землю, и травинка гудит, как бичева, стягивающая концы лука. А после встряхивает чёлкой, зачёсывается на пробор, как надо, и оглядывается на стороны, улыбается счастливо.
- Надо же. И не подумаешь, что так оно бывает. Но... если ты всё это замечаешь, то отчего, скажи на милость, у тебя нет той же ясности в сочинениях?! Скребёшь, как вОрон языком по воле.
- А кому это интересно?..
Утро вскинуло брови туч, разогнало их морщинами по челу и, прибрав ручку с красным пером в стол, приказало:
- На сегодня всё, можешь быть свободен.

    Лес вздохнул с облегчением и повеселел. Принялся разминать застывшие ладошки, дразнил белок, играл в поддавки с синицами, не замечая того, что утро мрачнело всё больше. Неосторожно жонглируя солнечным лучом, оно обронило его. Но расстраивало явно не это. Было совестно услышать со стороны о том, что жизнь состоит не только из глади лицевой поверхности, но и из узелков изнанки. Уж кому, как не ему знать о том, как всё устроено там, где кончается ночь, с обратной стороны дня.
Утро вознамерилось не быть тем, кто отсиживается в углу жизни, ожидая момента, когда будет в нём нужда. И потому двинулось дальше. Добравшись до полудня, задало вопрос, который издавна интересовал его:
- Ты чувствуешь вкус произнесённого слова? Есть те, что горчат, а от иных - сладко. Так, что даже хочется пить после, как они отдалятся на пару выдохов от тебя.
- Не сочиняй, пожалуйста. Слова, как слова... Важен смысл. - ответил полдень и утро пошло дальше, чтобы спросить заодно кое-что и у заката:
- Тебе бывает страшно?
- Бывает, ещё как бывает, но я знаю, что ночь, как бы не была длинна, закончится и наступит рассвет.
Утро зарделось от удовольствия. Заря в начале дня, вот что было его делом. И хотя оно, как и все, нуждалось в сопереживании, истина оказалась  необходима только своя.

   Как только наступил известный час, и снежок земли принялся наматывать на себя липкие сугробы облаков, утро вновь взялось править помарки, подчёркивая красным. Но не для того, чтобы поставить это кому-то в вину. Не было в том нужды. Ибо теперь оно знало , - кому нужно и для чего.