Маги, попугаи и каскадёры, гл. 2

                С МАГОМ НА УЗКОЙ ДОРОЖКЕ

Они крутили педали, как заведённые, но, казалось, скорость совсем не увеличивалась, ноги отяжелели, точно чугунные гири. Лёгкий и удобный велосипед казался им неподъёмной обузой, а расстояние между опушкой и селеньем не сокращалось.

- Мне хочется выехать на открытое пространство, – сказала Гелинор беспокойно. – Быстрее работай педалями – здесь душно и темно!

Увеличить скорость не удалось – внезапно её велосипед перестал работать совсем, колёса начали прокручиваться. Гелинор соскочила и принялась осматривать передачу.

- Какая ерунда. Это – лучшая по проходимости конструкция, – сердилась Гелинор. – Кто-то навёл на них порчу. Ах, у меня нехорошие предчувствия. Придётся спешить пешком.

- Гель-Эль-Нор, не спеши так, наши пути уже пересеклись, – услышали они сзади негромкий голос, и обернулись.
 
Перед ними стоял высокий бледный мужчина с длинными чёрными волосами, знаменем развевающимися от неощутимого ветерка, в длинном фиолетовом плаще: руки в карманах, чёрные глаза насмешливо смотрят исподлобья, посверкивая красноватыми огоньками. Гелинор вскрикнула и воздела руки в защитном жесте: -  Эггель?

- Для тебя – Ахмас Эг-ле, дорогая. Но я рад, что ты помнишь моё семейное имя: когда-то только тебе я позволял звать себя Эггель – ты припоминаешь? Ты думала, что, создав безмозглую куклу и посадив её на трон, ты сумеешь всех обмануть? – Мужчина покачал головой: - Как ты наивна, Гель! Ты, видно, забыла о нашем прекрасном тандеме.

- Ты безумец, Эггель! Как ты посмел сюда явиться?

- Почему бы мне однажды не явиться в собственное королевство?

- Оно никогда тебе не принадлежало, и не будет принадлежать.

- Поглядим, поглядим. Все течет, все изменяется.

- Где мой сын? Что ты сделал с ним? – Гелинор не выдержала и почти закричала, делая шаг вперед.

- Твой сын, наследник Нирваны, обучается магическому мастерству, и уже достиг куда больших успехов, чем его мать.

- Вот зачем тебе был нужен ребенок, – в голосе Гелинор сквозили усталость и боль.

- Он уже не ребенок. Это во-первых. И он гениален – это у него генетическое. Двое гениев могут многое, верно? А если добавить третьего гениального отпрыска… Три гения – великая сила.

- Что ты хочешь этим сказать? Зачем ты явился? – теперь Гелинор в страхе отступила.

- Ведь это твоя дочь, Гелинор, рядом с тобой. Достойная преемница. Ты познакомишь нас?

- Прочь, Ахмас! Не смей трогать её своими грязными руками!

- Я даже ещё не вытащил руки из карманов, - удивился мужчина, и медленно поднял левую руку – тут же грянул гром, и из руки полетела молния. Гелинор едва успела отбить её и загородить собою Элис.

- Браво, ты ещё не утратила навыки, возлюбленная Гель! Как же имя твоей дочери?

- Ты не возьмёшь её имени, Ахмас, ни одного, ни другого, ни третьего. Хватит с тебя того, что ты украл моего сына.

- Ты сомневаешься в моей догадливости? Зря. А что касается Эталя, то он и мой сын тоже – или ты забыла?

- Элис, не смотри на него, гони в деревню! – крикнула Гелинор, но велосипед под Элис вдруг распался на части – она свалилась и ободрала коленку о корень дерева.

- Я возьму и её имя, и её саму, - возразил Эггель, и вытащил из кармана правую руку. Гелинор успела сотворить заклятие, и вторая молния - пылающий шар – пролетела мимо и подожгла кучку хвороста. – Сейчас я попробую угадать. Гели-Элеа?..

Гелинор вздрогнула.

- …Эль-Нэр?

Гелинор застонала.

- Я близок к истине, Гель? Конечно, не может быть иначе. Итак, её настоящее имя – Аль-Эльтар!

Гелинор вскрикнула, точно ужаленная, и схватилась за сердце. Тошнотворная липкая волна подкатила к горлу Элис. Солнечное сплетение запылало. Маг Эггель громко захохотал. От его смеха в голове застучали отбойные молотки, пронёсся иссушающий порыв горячего ветра. Гелинор заслонила Элис собою, и ей стало легче – словно мать с нежностью склонилась над её колыбелью.
 
- Что тебе надо, Эггель? Почему ты не оставишь меня в покое?

- Ты это знаешь. Ты принадлежишь мне, Гелинор. Ты мне нужна.

- Я не твоя вещь.

- Ты моя со всеми потрохами. Есть только две альтернативы: либо ты – мой друг, либо враг. Либо мы соратники, либо противники. Либо совместный взлёт, либо твоё падение в пропасть. Выбирай.

- Я выбираю жизнь, Эггель. Свободную жизнь без тебя. И готова принять вызов. Отпусти мою дочь – наши разборки не должны её касаться!

- Напротив, ведь она – твоя плоть, а значит, тоже моё достояние. Представь себе, какую замечательную команду мы составим. Эталь делает серьезные успехи в постижении магических истин. Я спас его от рутины обыденной жизни, сориентировал в Пространстве и направил вверх. Ты должна мне быть благодарна за это, Гель. Ну, девочка, иди ко мне, посмотри мне в глаза…

Эггель вытянул руку – и Элис ощутила, что он словно ощупывает её на расстоянии, гладит и ласкает, точно куклу. Жадные щупальца поползли по её телу, лицу, волосам. Она вскрикнула и замахала руками, пытаясь сбросить их, но они ухватили её за подбородок, заставляя поднять лицо и глянуть на мага. Гелинор застонала, отводя наваждение и принимая его на себя.

- Хорошая девочка. Умная девочка. Из неё выйдет отличная колдунья и спутница для мага. Отдай её мне, Гелинор, не жадничай. Неужели ты хочешь, чтобы её таланты пожрал быт, а спутником стал тупой и никчемный парень? Ты её недооцениваешь.

И тогда выдержка покинула Гелинор. Она воздела руки к небу, бросая заклинания, сплавленные с молитвами, и осыпая мага электрическим дождём. Маг взлетел, окутанный защитным плащом, и накинулся сверху на Гелинор, превращаясь попутно то в коршуна, то в змею, то в дракона. Гелинор взлетела следом, пытаясь достать мага – ей приходилось оборачиваться орлицей, стрекозой или гепардом. Но эти метаморфозы ничего не дали – они умело ускользали друг от друга, только бешеный ветер свистел вокруг, взрывая воздух и поднимая маленькие пылевые смерчи.

Тогда Эггель и Гелинор обернулись двумя великанами, окутанными синими сполохами и белыми молниями, вытягивая энергию из энерголинии. Полетел огонь. Высохла и вспыхнула трава, затлели кусты и деревца, начали испаряться болотца. От низкого гула, переходящего в свист, у Элис заложило уши, мир качнулся – и головокружение бросило её на землю. Элис рухнула в ручей, прикрывая голову ладонями, кисти рук жгло и покалывало, а ручей становился горячим…

Но и битва шаровыми молниями в воздухе не давала преимущества ни одному, ни другому. Рассыпались снопы искр, огненные фейерверки, не причиняя никому ощутимого вреда. И тогда Эггель свернул ближнее пространство и вывернул его наизнанку.

Гелинор и Эггель перешли в другую плоскость, и мир вокруг стал чёрно-белым негативом. Фигуры мага и его жертвы метались плоскими тенями на чёрном экране. Чернота давила на Элис, душила, грозя распластать, размазать в пространстве, сравнять с двумерной плоскостью. Она осознавала, что все удары Эггеля, направленные на неё, мать принимает на себя, не давая ни единому импульсу прорваться за её защиту.

Таяли её силы – но истощались и силы Эггеля. И вот, наконец, Гелинор сконцентрировалась для решающего удара, собралась в один пульсирующий шар и, подобно тому, как солдат бросается на амбразуру, закрывая её своим телом, Гелинор бросила себя на защитное поле Эггеля, прорывая его…

Элис всеми клеточками и нервными окончаниями ощутила страдания своей матери, и заметалась в высохшем ручье, содрогаясь и крича. На миг она потеряла сознание – но и в её забытьи  продолжалась всё то же мельтешение чёрных и белых пятен.

Но постепенно цвета перераспределялись: чёрное становилось белым, белое превращалось в чёрное. На несколько мгновений мир окутала серая пелена. А потом боль стала затухать, и вместе с нею уходили силы. Эггель взорвался, разлетелся на тысячу обжигающих искр, которые медленно гасли и бесследно исчезали в воздухе. Секунду спустя в воздухе проявился бледный призрак Эггеля с искажённым злобой лицом. Затем в небо поднялся чёрный дым и скрыл и Эггеля, и весь окружающий мир…

Когда дым рассеялся, Элис увидела Гелинор, лежащую без движения на чёрных, закопчённых камнях. Её густые чёрные волосы рассыпались вкруг головы, точно блестящий шелковистый нимб. Элис, превозмогая изнеможение, подползла к матери. Та смотрела на Элис широко раскрытыми глазами, полными боли и слёз.

- Ты жива, девочка моя? Ты в порядке? Какое счастье!

- Маг убит! Мамочка! Он пропал! Он умер! Ты победила!

- Он не умер, Гели, просто перешёл на другой уровень, вернулся в свой мир, на свой ярус собирать силы, и по-прежнему опасен. Не дай тебе Бог когда-нибудь попасть на его горизонталь!

- Мамочка, зачем же ты с ним связалась? – рыдала Элис.

- Это было помрачение, дочка. Он приворожил меня, околдовал. Я слишком поздно поняла ему цену и вырвалась из пут морока.

- Мамочка, вставай, мы должны идти дальше, сейчас пойдёт дождь!

- Всё кончено, девочка, – прошептала Гелинор. – Встреча с Чёрным Магом закончилась не в мою пользу. Жизненные силы иссякают. Я ухожу…

- Нет, ты не можешь, не имеешь права! Я только-только нашла тебя!

- Увы… Я выполнила свой долг, спасла тебя от беды. Маг Эггель разлетелся на мелкие осколки и ушёл в свой мир собирать себя. Пока ты не попала туда – ты в безопасности. Помни об этом.

- Мамочка! Я понесу тебя. В больницу. Не может быть, чтобы тебя не вылечили! Опо откликнется и приедет за нами!

- От чёрной магии нет излечения, Эли. Дальше ты отправишься в путь без меня. Ты уже взрослая, Эли, ты встретишь Дуана и всё расскажешь ему. Расскажешь, как я скучала и грезила о встрече. Расскажешь, как боялась, что возраст изменит меня, и он меня не узнает. Расскажешь, как я ждала его и мечтала, что он найдёт меня в Нирване. И ещё. Достань из кармашка в правом рукаве белый лоскут. Упакуй моё тело. Я не должна уйти следом за Эггелем – в одном с ним мире я попаду в вечную кабалу. И последняя просьба – сними с моей руки браслет, носи и не теряй: в него уйдёт моя душа. Если захочешь вызвать мой дух – подыши на камень, и я приду к тебе во сне…

Голос Гелинор слабел, и вот она умолкла, измученная долгой речью, закрыв глаза. Гелинор совсем не казалась мёртвой, но - крепко спящей или, вернее, находящейся в глубоком забытьи. Элис приложила ладонь к её лицу и ощутила слабое дыхание – но скоро и оно исчезло, а лицо Гелинор стало совсем белым.

Элис зарыдала. Потом, не переставая плакать, достала белый лоскут, долго смотрела на него, не зная, как поступить дальше, пока лоскут не заволновался и не принялся рваться из её рук. Тогда Элис отпустила его – белая дымка взлетела и опустилась на лицо Гелинор.

Потом лоскут задрожал, затрепетал и вырос, развернулся и превратился в тончайшую вуаль. Вуаль окутала тело Гелинор, подняла его в воздух – и стала медленно истаивать и сжиматься. А затем маленький белый лоскут опустился на протянутую ладонь Элис, и она спрятала его на груди, ближе к сердцу – и вот чудеса: лоскут ещё больше съёжился, истончился и прирос к левой груди треугольным родимым пятном.

У Элис остался только серебристый браслет с изумрудами, которые со смертью хозяйки потемнели и потускнели, потеряв блеск.

Элис встала. Ну вот, от матери не осталось ничего. Даже могилы, к которой можно было бы возвращаться. Транспорт тоже был утрачен – от новеньких велосипедов-вездеходов остались лишь обгоревшие, покорёженные останки. Они лежали жутким обелиском, но пройдёт время – и они уйдут в землю, прорастут травой, и ничто, ничто не будет напоминать о том, что за мистерия здесь разыгралась.

Элис долго сидела на том месте, где их с Гелинор настигла чёрная буря, пока окончательно не высохли слёзы. За это время успела пройти короткая, но сильная гроза, прочистившая пространство и разогнавшая все паразитические сгущения над Мапской областью. Потом вышло солнышко, слегка обсушило землю. И лишь когда солнце стало клониться к западу, и Элис совсем продрогла, она встала и зашагала к деревне.

Она погостила у безутешной старушки, напилась вволю парного молока и закусила его ржаным свежевыпеченным хлебом, душистым и тёплым, словно губы Ули или руки матери. «Неплохо для деток», - подумала она. – «Куда лучше и полезнее изысканных пирожных Камарры. Старушка преувеличивает – я знавала места, где питались куда хуже. Но, конечно, Нирвана должна оправдывать своё название. Теперь, чтобы детки не зазнались, нужно объяснить им, как ухаживать за машиной. Ох, кажется, я становлюсь занудой!»

Она поговорила с внучками, порешала с ними задачки из учебника, помогла заучить стихи, покатала немного на машине с зажжёнными фарами, показала немудрёное управление, приведя ребятишек в полный восторг.

- Обращаться с машиной надо уважительно! – предупредила она их. – Иначе слушаться не будет. А коли любить и ухаживать не станете – захиреет и зачахнет. Так что, первым делом, определите Опо в домик – ведь даже дворовая собака живёт в конуре, а машина – дело тонкое, чистоту и сухость любит.

И Элис подробно и дотошно объяснила и показала внукам, в чём заключается уход за чувствительной королевской машиной. Ребята оказались сообразительными и далеко не глупыми – они отучились свои четыре класса на «отлично» и знали про устройство автомобилей.

Бабушка Маша хотела её уложить спать в комнате подле печи, на самом лучшем месте, но Элис отказалась и залезла на сеновал. Она лежала без сна, слушала сонные переговоры кур и шебаршение коровы, снова переживала свои неудачи, разочарования и горькие потери, и разноцветный калейдоскоп удивительных событий прошлого и настоящего всё кружился и кружился вокруг, путая мысли, и голова кружилась вместе с ним, пугая и заставляя бороться со сном.

На рассвете Элис с тёмными кругами вокруг глаз соскочила с сеновала, попрощалась с бурёнкой, заглянула на кухню, где бабушка Маша оставила ей немудрёный, но сытный завтрак – кислое молоко, творог, свежую зелень, ломоть ржаного хлеба и варёные яйца, и снова отправилась в путь.

Умница-Опо стоял теперь во дворе бабушкиного дома под навесом для сушки сена, послушно и терпеливо, точно лошадка в стойле. Элис взяла из машины только одну торбу с «сухим пайком» - витаминным крекером и флягу для воды, а также маленькую таблетку с суперобъёмной голографической картой. Она поцеловала Опо, и могла поклясться, что он сделал попытку зарыдать.

Элис неслышно прикрыла за собой калитку и ещё раз помахала рукой Опо. Ей так не терпелось продолжить путь!