Шахматы, кофе и табак. Глава 11. Запретная любовь

  Что такое любовь? Поэты и прозаики, художники и музыканты, философы и учёные со времён сотворения мира тщетно пытаются найти ответ на данный вопрос. Мнения расходятся, как круги на воде, без шансов сойтись когда-либо воедино.

  Для большинства любовь – это загадочная цепочка биохимических процессов, которые запускаются в организме влюбленных и посылают сигналы SOS (спасите наши души!) прямо в мозг. Мозг частенько при этом благополучно отключается, и обреченные жертвы любви пускаются во все тяжкие. И начинается подлинный триллер.

  Сначала Страсть ослепляет, потом Ревность угнетает, потом Быт убивает. Чашки (вазы, торшеры, табуретки) бьются об стену. Бедному коту (собаке, попугаю, ребенку) под зад достается ни за что, ни про что. Двери (окна, шкафы, тумбочки) срываются с петель в очередной яростной ссоре. В итоге, не созданные друг для друга, совершенно не подходящие по темпераменту и жизненным ценностям, несчастные люди льют кровавые слезы над дымящимися руинами вчерашней любви.

  «Бойтесь любви, как огня», – говорят мудрецы, проживающие более-менее счастливую и спокойную жизнь в благополучных и крепких браках по хорошему знакомству, искренней дружбе и отличному материальному расчету. «Берегите нервы и здоровье», – философствуют они, потягивая глинтвейн и кутаясь в плюшевый плед у теплого камина, в который никогда не залетают порванные в гневе любовные письма, залитые слезами фотографии и ушибленные под зад коты.

  «О нет! Вы, прозябающие в своем скучном и сытом мирке, в котором нет места любви и страсти, вы не правы! Любовь – это высшее благо человечества! Никакого расчёта, только настоящее чувство – и будет вам счастье! С милым хоть рай в шалаше!» – так кричат многие восторженные молодожёны, еще соскребающие с себя остатки солнечного загара первого совместного путешествия и слабо представляющие себе подробности интерьера этого мифического рая в шалаше.

  Но есть и те, кто живет мирно и беззаботно без этой самой Любви. Они не опасаются любви, но и не ищут её. Они вообще о ней не задумываются, пока соседи, родственники и коллеги не припирают их к стенке – а когда же замуж / жениться?

  Они занимаются любимым и не очень делом, ходят время от времени на свидания и вообще не помышляют о семейной жизни. Любовь настигает их сама и обрушивается на их головы настоящим стихийным бедствием. Так вешние воды затопляют всё вокруг. Так снежные лавины низвергаются с высоких горных вершин. Так грозовые молнии в одно мгновение сжигают столетние деревья.

  Еще вчера твои дни были наполнены предсказуемой скукой, а сегодня твоё утро начинается с вереницы мыслей о нем / о ней, и в голове твоей варится полнейшая каша.

  Что одеть? Синее или белое? Что сказать? Доброе утро или Привет? Как улыбнуться? Загадочно и томно или дружелюбно и открыто? Краситься или нет? Миди или макси? О Боже, какая же нелепая дичь теперь лезет мне в голову? Господи, помилуй, зачем мне всё это?

  Привычный и по-своему уютный и понятный мирок разбивается вдребезги. И каждый осколок мучительно и сладко ранит душу и сердце, оставляя неизгладимый след на запутанной и непредсказуемой дороге, имя которой Любовь.

  …В офисном коридоре ООО «Детский пир» с утра уютно и мирно ворчала кофеварка, обещая заспанным офисным труженикам волшебное пробуждение. Для всех без исключения кофеварка навязчиво распространяла надоевший до смерти запах дешевой Арабики. И только Лизе Орловой чудился бодрящий запах редкого сорта Робуста, которого отродясь не бывало в кулуарах офиса, так как стоил он запредельно дорого. Но Лиза никак не могла избавиться от этого запаха. Он уже три дня и три ночи преследовал её, словно голодный коршун свою кроткую добычу. Лиза уже осознала, кто – охотник, а кто – добыча, и даже не пыталась противостоять происходившим с ней метаморфозам.

  Время от времени в открытую дверь её кабинета просовывалась чья-то мужская (реже женская) голова и, не скрывая любопытства, глазела на Лизу, словно на пришельца из других миров.

  Получив вежливое «Доброе утро», голова исчезала в дверном проёме. Если бы Лиза прислушивалась к происходящему вокруг, она бы наверняка услышала много чего интересного.

  – Похоже, она стерва.

  – Интересно, она замужем?

  – Как думаешь, у неё второй или третий размер груди?

  Но Лиза ничего не видела и не слышала. Пребывая в полнейшей прострации, она задумчиво водила мышкой по столу и глядела ничего не видящими глазами с идеально прокрашенными ресничками в чёрный монитор не включенного до сих пор компьютера.
Зазвонил офисный телефон. Лиза вздрогнула и посмотрела на дисплей. Внутренний номер высветился: «Финансовый директор». Гулко забилось глупое влюблённое сердечко, и Лиза дрожащей рукой сняла трубку.

  – Доброе утро, Тимур Дормиевич.

  – Доброе утро, Елизавета. Зайди… Зайдите, пожалуйста, ко мне. Немедленно, у тебя… у вас ошибка в квартальном отчете, который ты, то есть вы, то есть мы, (о черт!), вы вчера прислали мне на проверку.

  За окном безрадостно моросил серый питерский дождик, а в кабинете финансового директора было на удивление светло, тепло и даже солнечно.

  После очередного приступа Голода и полночной схватки с бандой людоедов в Северной Ирландии Тимуру жутко хотелось выспаться. Глаза слипались так, что хоть спички вставляй. Темные тени бессонницы глубоко залегли под глазами. Все утро он вливал в себя литры кофе и с трудом продирался сквозь унылые дебри скучнейшего финансового отчета, подготовленного Лизой накануне.

  «Ну и тягомотина», – думал он – «Как она во всём этом разбирается?»
«Анализ кредитоспособности ключевых клиентов компании за последний отчётный год показывает индекс риска «Низкий», что свидетельствует о том, что уровень дебиторской задолженности клиентов не превысит на конец года плановые показатели…»

  «Звездец… Ну и ахинея, так и помереть можно от скуки», – откровенно зевал новоявленный финансовый директор, пока не наткнулся на шедевральную запись в отчете:

  «Динамика цифр говорит о том, что будет целесообразным для устойчивого роста финансовых показателей компании использовать бальзам для губ поверх матовой помады, чтобы усилить эффект сияния. А юбка должна быть чуть ниже колена, иначе он подумает, что я его соблазняю…»

  «Вот это да!» – подумал мгновенно проснувшийся Тимур и солнечно улыбнулся собственным мыслям.

 Именно улыбка Светлых Наёмников по неизвестной науке причине всегда излучала тепло и солнечный свет, даже в условиях Северного полюса. Возможно, потому, что по роду своей профессии улыбались эти суровые воины достаточно редко, но очень метко.

  –  Вызывали, Тимур Дормиевич?

  – Вызывал, присядьте, пожалуйста. Хотите кофе?

  – Спасибо, не откажусь. Обожаю сорт Робуста средней прожарки. У вас очень хороший вкус.

  – Да? – Тимур улыбнулся и поднял в удивлении брови. – Извините, но у меня только обычный кофе – Арабика.

  – Странно, а мне показалось Робуста…

  «Еще бы не странно, тебе не показалось», – подумал про себя Тимур. – «Я три года отпахал в охране кофейного каравана из Флории прямо в гостиную короля Дормии. Робуста – это любимый сорт короля. Моя кожа на всю жизнь пропиталась этим запахом. Три года, три месяца и три дня я жил в этом кофейном адище, пока не получил приказ охранять твою жизнь, Лиза. И теперь я, кажется, влип по полной программе».

  – Что-то не так c отчетом? – Лиза потягивала безвкусный финский кофе Арабика и с тревогой поглядывала на монитор шефа.

  – Вот, прочтите, хотелось бы мне знать, что все это значит?

  – Иначе подумает, что я его соблазняю… – прочла Лиза и в тихом ужасе уставилась на Тимура.

  – Хотелось бы мне знать, что все это значит? – повторил Тимур, еле сдерживая улыбку.

  – Мне тоже… Мне тоже хотелось бы знать…
 
  – Лиза, вы что, издеваетесь надо мной, что ли?

  – Нет, а вы?

  Тимур нахмурился, попытавшись сделать строгое выражение лица. Солнечные зайчики, которые расцветали от его улыбки, заметались и исчезли, в комнате заметно похолодало. Лиза обхватила плечи тонкими руками и поёжилась.

  – Холодно тут у вас.

  – Да уж, это вам не Египет. Кстати, насчёт Египта. Как у вас с танцами?

  – Увидите. Позже…

  – Надеюсь, увижу, увижу вас, тебя… и при других обстоятельствах.

  – Что??? – одновременно воскликнули оба и с плохо скрываемым испугом посмотрели друг на друга.

  Сверкающий изумруд Лизиных глаз окунулся в растопленный шоколад глаз Тимура, чтобы окончательно пропасть в его пленительной сладости.

  Бывают такие мгновения у влюблённых, которые запоминаются на всю жизнь. Это было одно из таких. Где-то за окном роптал ворчливый осенний Петербург. В офисных коридорах бурлила незатейливая трудовая движуха.

  А в кабинете финансового директора самой обычной питерской конторы уже зажигались и полыхали опасным огнем первые звездочки запретной любви.