Сидоровиана-2 от Ольги Кондиной

— Что делаешь? — спросил Оле-Лукойе Домового, который сидел на книжном шкафу, в задумчивости подперев щёку кулаком.
— Размышляю об уровне суггестивности своего голоса.
— Кха-кха, — поперхнулся от неожиданности Оле. — Что?
— Хочу проверить кое-что. На всякий случай предлагаю найти надёжное укрытие.
Оле осмотрелся, раскрыл зонтик и взлетел на книжный шкаф. Возле Домового лежал учебник по общей психологии, раскрытый на статье "Суггестия и гипноз".
С высоты шкафа Сидоров, лежащий на кровати с согнутыми в коленях ногами, обозревался как на ладони.
— Итак, начнём, — шёпотом произнёс Домовой, прокашлялся и заговорил неожиданно густым басом.
— Сидоров... Ты сейчас находишься в чаще леса... Кругом высокие деревья... Много деревьев... Ты сам — дерево... Ты — высокое старое дерево с могучей корневой системой и густой кроной...
После этих слов с Сидоровым начало твориться что-то странное. Волосы на голове его встали дыбом, голова стала медленно и равномерно, словно покачиваясь от ветра, двигаться по подушке. Пальцы рук и ног растопырились и вцепились в простыню и одеяло, а горло стало издавать какие-то скрипучие и стонущие звуки.
— Вот это да! — Восхищённо прошептал Оле-Лукойе. — А что ещё можешь?
— Откуда я знаю, что я могу? — Так же шёпотом ответил Домовой, ошеломлённый собственными способностями не меньше заграничного сноноши. — Сейчас... Вот!.. — Домовой снова включил свой бас. — Сидоров... Ты — зомби!.. Тебе нужен мозг!.. Мо-о-озг!..
Сидоров встал с постели, вытянул руки перед собой и с закрытыми глазами медленно пошёл по комнате, издавая утробные звуки и постанывая.
Ошеломлённые бабайки высунулись из-под кровати, но хватать за ноги зомби-Сидорова не решились, — мало ли!..
Внезапно из кухни раздался раздражённый голос кота Баюна.
— Не знаю, что вы там о себе думаете, но на кухне течёт кран. Щас Изольда притащится с претензиями.
— Кран! — По-прежнему басом заорал Домовой. — Мы тут эксперимент проводим, а ты — "кран", "вода течёт"!
— Зачем ты сказал "ты — кран!" — Завопил Оле. — Сейчас Сидоров тебе покажет кран! Готовь швабру!
Но Сидоров, по-прежнему мыча и пошатываясь, дошёл до туалета, включил свет и исчез за дверью.
Через минуту человек уже лежал на постели, раскинувшись и мощно храпя.
Спустя час, когда кран был починен, домовой в задумчивости произнёс:
— Я так и не понял, что это было: результат моего мощного суггестивного воздействия, или проявление естественных физиологических потребностей?
— Ахау, — гнусаво мявкнул Баюн, усевшийся напротив ноутбука. — Ужастики не надо на ночь смотреть, чтобы волосы дыбом во сне не вставали... И чая меньше пить, — добавил он и смахнул на ковёр чашку, чем распугал баранов, мирно пасущихся на ворсистом ковре.

*Сидоров лежал под одеялом, свернувшись калачиком, и не шевелился.
Рядом с кроватью сидели Домовой, подперший голову кулаком, Серенький Волчок, нервно постукивающий когтями по ламинату, и толпа всполошенных бабаек, возбуждённо перешёптывающихся между собой.
— А что это вы тут делаете, а? — Внезапно раздался голос Оле-Лукойе.
Все немедленно обернулись и зашикали на дежурного сноношу.
Под воздействием стихийного общественного порицания Оле перестал трясти зонтом и снова убрал песок в мешок. Оценив обстановку, опять задал вопрос:
— А почему он спит? Кто его усыплял? Сегодня моя очередь. У меня даже в ежедневнике написано.
— Да-да, — дружно закивали бабайки. — Написано.
— Написано у него, — пробурчал Домовой. — На заборе вон тоже много чего понаписано. И всё непонятное.
— Да-да, — дружно закивали бабайки. — Непонятное.
Домовой подозрительно скосил глаз на подкроватных страшил, но те сидели смирно и с самым серьёзным выражением лиц.
— И давно это с ним? — Спросил возникший неведомо откуда на шифоньере Кот-Баюн.
— Икс три, — процедил сквозь зубы Волчок.
— А может он ум... А может его уб... А вдруг Автор существует и... Ах! — вскрикнула парившая под потолком Муза и повисла в обмороке на люстре.
— Все бабы дуры! — проорал попугай с шестого этажа.
— Не все, — снимая шляпу, прошелестел призрак Оскар Соломонович Фельгенгауэр и просочился в сквозь стену.
— Ничего не понимаю, — уже не в первый раз за вечер пробормотал Домовой. — Он вообще жив?!
— А ты его палочкой потыкай, — саркастически ухмыляясь, посоветовал тому Харон, проплывающий мимо окна спальни на лодке забвения.
— Да-да, — дружно закивали бабайки. — Потыкай.
— Да я вас сейчас!.. — Завопил Домовой и приготовился надавать поганцам подзатыльников. Вопль, видимо, оказался слишком громким, потому что в следующее мгновение с кровати Сидорова послышался ужасающий храп и разлилось такое мощное алкогольное амбре, что бабайки вновь страшно возбудились и принялись перешёптываться.
— Да они пьяны! — Изумилась очнувшаяся Муза и указала кифарой на подкроватных обитателей.
— Да-да, — дружно закивали бабайки. — Пьяны.
— Это что же такое получается, граждане? — Подал со шкафа голос Баюн. —- А получается оно вот что! Стало быть, ежели Сидоров выпьет, то и эти страшилы будут болтаться в хлам пьяные? Вопрос, конечно, риторический, — уточнил Кот.
— Да-да, — дружно закивали бабайки. — Риторический.
— Одного не понимаю. — Подал голос Оле-Лукойе. — В честь какого праздника человек так упился?
Все призадумались. И вдруг в наступившей тишине раздался насмешливый незнакомый женский голос: "Отпуск решил отметить".
— К-кто это г-говорит? — испуганным шёпотом спросили персонажи.
— Это Автор, — убитым голосом из-за окна пояснил Харон.
— Не Автор, — возразил голос. — Автор сегодня тоже отмечал отпуск. Вместе с Сидоровым. И оба теперь хор-роши, кр-расавчики. — В голосе явно слышалось лёгкое порицание.
— Какой Автор? Какой отпуск? — Вскинулся Домовой. — Ведь это я придумал про Автора и про отсутствие свободы выбора! Вот вчера только!
— Ах, если бы... — вздохнул голос, и все вдруг приуныли.
— Ладно, пусть Автор. Пусть. — Впервые за вечер (межзубные звуки не считаем) подал голос Волчок . — Ну, не смог он сегодня ничего написать. Тоже пусть. А тебе-то зачем это нужно?.. Авторша, да?.. Зачем?
И тут вдруг Серенький Волчок почувствовал, как его голову и мохнатую спинку нежно погладила невидимая мягкая рука.
— Мы в ответе за тех, кого... написали.