В дымке перламутрового перфекта

Сначала мы видим луг. Бескрайний такой и зеленый. И дымку. Легкую, еле видимую. Она создает эффект особенный визуальный, типа ретро. Будто все в перфекте. Или в плюсквамперфекте. Неважно.

Затем середину видимого начинает заполнять некий объект, который оказывается дубом. Громадным таким дубом.

И что же мы видим дальше? По дубу ползет аки змий человечек. Смешной такой и голенький, разве что не лысый. Можно подумать, что этот человечек — это «мы». Впрочем, почему бы и нет? Никто же не мешает.

И вот эти самые «мы» ползем вверх по стволу громадного могучего дуба.

Вид от первого лица. Вопрос: «Куда «мы» ползем?». То есть… Наш путь ни конца ни края не знает: все теряется в дымке, той, что создает эффект перламутрового перфекта, или плюсквамперфекта — неважно.

И вот мы снова видим «нас» со стороны, только на этот раз понимаем, что все это время наблюдали за собой с ветки такого же дуба, и вообще сами мы не просто воздух с глазами, а взаправдашние такие смешные человечки, голенькие и розовенькие такие, разве что не лысые, и все прям из нервов состоим и шлем друг другу нервограммы, друг друга на ветках приглашая посидеть да в бескрайние дали поглядеть.

И здесь один из «нас» наконец-то к нам присоединяется, выдыхает с облегчением, что-то там лепечет и присаживается рядом, ничего не говоря.

А где-то рядом мелькнула Суть.

На этой ноте Геша, обитатель модного лофта лет 30-40-ка резко подрывается с кровати и выдает: «Б-же, ну зачем, я же всего лишь клерк?!», тут же оглянувшись на Лару, свою невесту, которая поправив копну волос, в изгибах которых можно затеряться от одного их созерцания, с видом уставшей от всех этих откровений ( «посещений» — как она всегда говорит), отвечает ему как бы с упреком: «Ну, что опять?», и добавляет то ли вслух, то ли про себя: «Когда ты уже меня просто как следует не трахнешь (пастырь, называется!) — откровений тебя ждет, ей Б-гу!». Затем она встает, одевается и уходит (но не от Геши).

Лара идет по улице. Обычной такой гипер-анимированной с абсолютно отсутствующим видом. Улица оказывается конвейером. Ларе даже передвигаться не надо. Все как бы само через нее проходит , ей лишь остается выбирать: «кофе? (да/нет)», новое платье? (да/нет), подружка? (да/нет), друг? (да/нет), припудрить носик? (да/нет) и т.д. (да/нет), и т.п. (да/нет)». «Как же это скучно и монотонно…», — думает Лара, с упреком глядя прямо на «нас».

«Понимаем, Лара, понимаем. Ты такая не одна — такова Структура: без центра, с не-центром, никакого центра, его не было нет и не будет никогда», — отвечаем «мы» как-то вездесуще и наблюдаем в дымке все того же перламутрового эффекта перфекта или плюсквамперфекта (что неважно) комок такой из лестниц и экскаваторов, а там бесчетное множество таких же как Лара с ее Гешами, которые живут в новомодном жилье, ждут своих откровений (вот-вот одного должно «посетить»), и мучают Лар недотрахом, не понимая, элементарного…

…например, того, что Лара сейчас как проснется да как скажет свое коронное «Ну, что, опять?», и как все закрутится вновь да завертится!

А, нет, не завертится. Кажется, Геша понял.

Ага, вижу. И правда понял.