Оплошал

Оплошал.

           Заканчивается июнь. Появилась первая земляника. Несмотря на самое комариное время в лес устремились старушки в сопровождении многочисленной детворы. Корзинки, ведёрки, банки, кружки, рот – любая тара здесь сгодится. И хотя земляника ещё однобокая: наполовину белая, наполовину красная, вкуснее ягоды в это время нет.
           Меня тоже не обошло всеобщее сумасшествие. Поллитра запашистых ягод, да с холодным молоком, нам с женой вполне хватит. Ведь завтра набег можно повторить. Беру самое маленькое ведёрко, в него опускаю  стеклянную банку, добрый кусок хлеба и с рассветом – вперёд. (По секрету: хлеб не столько для утоления голода. На него намазываю более спелые ягодки и медленно жую на ходу. Какой гурман откажется от такого яства? Слюнки у Вас ещё не потекли?) А  ведёрко зачем? Мечтаю  нарваться на выводок ранних маслят и вечером пожарить их с картошкой.
            Только захожу в лес,  уши залепляет  тонкий и нудный комариный писк. Ладно бы уши, а то на  всех открытых участках тела чувствуются укусы назойливых насекомых. А Вы интересуетесь, почему я не взял с собой жену! Отвечаю: «Не вижу смысла!». Дома она сделает больше, чем здесь, поедаемая противными насекомыми. Желеть нечего, достаю репеллент. На некоторое время аромат леса исчезает…
           Прохожу смешанный, сосново-берёзовый лес с обильным еловым подростом. На дне банки перекатываются несколько ягодок. Да и какие ягоды среди ёлок? Впереди поляна, а за ней тот самый лес в который я стремился. Но не успел выйти на открытое место, как на противоположной стороне услышал тревожную трескотню сорок. Самих сорок не видно, а на опушке, среди невысокой травы, катается какой-то пёстрый чёрно-белый комок. Эх, жаль бинокля с собой нет, а по поляне ближе не подойти, сразу засекут.
           Неожиданно комок распался на две части. Ба!! Да это сороки из-за чего-то подрались, и ещё орут во всё горло. Постояв несколько секунд друг против друга, соперники снова кинулись в бой. Я уже под шумок собрался подобраться поближе, как вдруг из-за деревьев  стремительно вылетела большая бурая птица и накинулась на дерущихся, вцепившись в комок обоими лапами. Комок мгновенно распался, сороки брызнули в разные стороны, полетели чёрно-белые перья. Бурая птица перевернулась на спину и осталась лежать на земле.
           Я подбежал к месту схватки. В бурой птице с продольными чёрными пестринами я опознал молодого ястреба- тетеревятника. Он был очень похож на канюка, только крылья короче и округлые, а хвост, наоборот, длиннее и с поперечными более тёмными полосами.  У взрослого тетеревятника верхняя часть  оперения сизое, а грудь и брюхо беловатые с поперечным рисунком, напоминающим матросскую тельняшку.
            Ястреб лежал на спине, растопырив лапы со сжатыми в кулаки пальцами, таращил на меня жёлтые глазищи и не делал попыток подняться. Он совсем недавно покинул гнездо и только-только начинал самостоятельно охотиться. По недостатку опыта он не рассчитал свои силы, а может быть, банально пожадничал, схватив сразу две добычи.  Сороки же по своим размерам немногим  отличались от него, и рванув в разные стороны, едва не разодрали ему ноги. Если бы он вонзил когти в туловища, а не в крылья, возможно, это бы и случилось. А так, когти  только скользнули по жёстким перьям, выдрав несколько из них.
           Я попытался посадить птицу на землю. Ястреб не сопротивлялся, но усидеть не мог, заваливался на бок. Лапы его не слушались. Мне надоела  бестолковая возня, и оставив травмированного, отправился по своим делам.
           Банку ягод, хотя и с большим трудом, я всё же набрал, а вот с грибами не повезло. Нашёл четыре маслёнка и обабок, не крупные, но совершенно изъеденные червями.
           Возвращался своим следом. Молодого тетеревятника на том месте, где я его оставил, не было. Осмотрел всё вокруг в радиусе десяти шагов, но безрезультатно.   Видимо, ястреб оклемался, а может быть помогли родители. Как и большинство хищных птиц, родители не оставляют птенцов после вылета из гнезда, а продолжают опекать и подкармливать в течение, как минимум, двух недель.