Сирко

         В большом селе на Украине, на разных концах одной улицы жили две однофамильных семьи. Никто уже достоверно не мог сказать, кем были их предки и откуда они появились в селе более четырёхсот лет тому назад. Они не были родственниками и мало общались между собой. Односельчане называли их Сирко рыжие и Сирко чёрные.         
        Среди потомков первопоселенцев в селе было много однофамильных родственных семей, и только Сирко оставались в одиночестве. На протяжении веков в каждой семье Сирко рождались только мальчик и девочка. У рыжих мальчик всегда был похож на рыжего отца, а девочка на мать. У черных мальчик и девочка были похожи на чернявого отца и никогда на мать.               
        Рыжие отцы были красивыми крепышами, любили выпить, повеселиться и подраться. Традиционно работали они в лесничестве егерями, лесниками, охотниками и сторожами, понемногу браконьерничали и подворовывали. Тяжёлым физическим трудом себя не обременяли и никогда своей естественной смертью не умирали, а уходили в мир иной в расцвете сил от всяких несчастных случаев: погибали во время пьяных драк, воровских разборок и инцидентов на охоте, травились алкоголем и тонули в водоёмах, оставляя после себя единственного сына - носителя своей фамилии. Дочка, выйдя замуж, фамилию родителя теряла.               
        У чёрных отец и дети были жгучими брюнетами, черноглазыми, красивыми, смуглокожими, среднего роста, худыми, но жилистыми и физически крепкими. Тяжёлого сельского труда они не чурались, но могли и дом построить и любую технику починить. Очень увлекались чтением литературы о путешествиях, о природе и животном мире, о чудных заморских странах, о различных приключениях и пиратах. Прочитанным охотно делились с желающими их послушать и при этом обязательно присочиняли что-то своё, романтическое. Спиртным не злоупотребляли и не курили, были весёлыми, покладистыми и добросердечными романтиками. Только все чернявые никогда не доживали до 45-ти лет, умирая от наследственной болезни кожи. До сорока лет эта болезнь их мало беспокоила, а потом резко прогрессировала и лечению не поддавалась.               
        В 1928 году случилось так, что в обеих семьях Сирко в один день и почти в один и тот же час родились мальчики. Их даже крестили вместе и вместе отмечали их дни рождения. Рыженького назвали Павлом, а чернявого Трофимом. Родные и близкие звали их Павликом и Трошей. С той поры семьи Сирко стали дружить.               

        Подрастая, Павлик и Троша были не разлей вода. В школе сидели за одной партой, хорошо учились, но вели себя по-разному: Троша был дисциплинированным и немного стеснительным, а Павлик непоседой и задирой. Почти каждый день он с кем-нибудь дрался. Рассказы Троши о чудных заморских странах и невероятных приключениях он слушал внимательно и часто пересказывал их другим слушателям, но с добавлением от себя эпизодов с драками, разбоями, пьянками, похищением красавиц и прочим непотребством.               
        В одиннадцать лет, до одури начитавшись приключенческих историй, Троша уговорил Павлика на тайный побег из дома. Благо дело было во время летних каникул. В их семьях начался переполох: пропали дети. Родители сразу же обратились в милицию за помощью, но прошла неделя, а следов пропавших обнаружить не удавалось.               
        Через десять дней пришло коротенькое письмо от Троши, где он просил прощения у родителей за доставленное им беспокойство и сообщал, что всё у них с Павликом хорошо, они путешествуют по России, испили водицы из Волги-матушки и держат путь в Азию и далее.               
        Поймали беглецов в Ташкенте и измождённых, лохматых и грязных благополучно вернули домой.               

        После неудавшегося побега два года друзья вели себя более-менее прилично, если не считать дерзких набегов на чужие сады, колхозные бахчи, незаконную ловлю по ночам рыбы в прудах рыбхоза и других шалостей подобного рода. Павлик сколотил из местных сорванцов небольшую шайку неуловимых разбойников, на дела которой даже милиция стала обращать внимание. Вероятно, для шайки и её атамана их проделки закончились бы плохо, но тут началась война, и друзьям уже было не до шалостей. Их отцов сразу же призвали в армию, вскоре вокруг села и в самом селе начались тяжёлые бои, было много жертв как среди военных, так и среди населения.               
       
        Красная Армия с боями отступала, и в это время Павлик и Троша исчезли, без вести пропали. Среди погибших их не обнаружили и среди живых их тоже не было. Семьи очень горевали, допускали всякое, но всё же надеялись, что они живы.                Ещё в начале войны друзья планировали побег на фронт, но события развивались так стремительно, что вскоре фронт сам пришёл к ним домой. Под легендой потерявшихся они примкнули к гвардейскому стрелковому полку, где их внесли в списки разведроты, поставили на довольствие и после краткосрочных курсов стали засылать в тыл врага. Со своими задачами юные разведчики справлялись блестяще. Их дважды наградили медалями «За боевые заслуги», дважды медалями «За отвагу», орденами «Красная звезда» и десятью благодарственными грамотами.               

        В 1943 году с авангардом наступающей Красной Армии в полной солдатской выкладке, с медалями, орденами и гвардейскими знаками на груди Троша и Павлик вошли в своё село. В сопровождении командира разведроты они сначала посетили мать и сестру Троши, а потом все вместе отправились к семье Павлика. Во дворе их дома Троша и Павлик стали на колени перед своими матерями и попросили у них прощения за причинённые им страдания своим побегом, а командир поблагодарил матерей за их прекрасных и храбрых сыновей.  Любящие матери многое прощают своим детям. Они так были рады, что их беглецы живы и здоровы, что ни о какой обиде не могло быть и речи.               

        В селе Павлика и Трошу и демобилизовали. Односельчане почитали их героями, каждый считал за честь пожать им руку, пообщаться и пригласить в гости, а женщины непременно спрашивали, не встречали ли они случайно на фронте их мужей и сыновей. Они не встречали. 
               

        Вскоре праздничная эйфория пошла на убыль, надо было заниматься делом. Вероятно, война наркотически воздействует на психику мужчин, ни к каким делам душа у друзей не лежала, и они снова стали проситься на фронт. В это время, с разницей в одну неделю, пришли похоронки на их отцов, и они не стали приумножать горе своих матерей, остались дома, продолжили учёбу в школе и помогали семьям по хозяйству.               

        Окончив семилетку, Павлик нанялся помощником егеря. Работа его была не бей лежачего, но он без дела не сидел: немного браконьерничал, воровал рыбу в рыбхозных прудах, собирал грибы, орехи, дикие яблоки и груши, излишки которых его сестра возила в город на продажу.               
        Троша устроился помощником кровельщика-жестянщика. Покрывал дома железом, делал вёдра, всякие тазики, корыта и прочую жестяную утварь.               
        Его бригадиром был мужик из местных: коренастый, мордастый, матерщинник и пьяница, но специалист очень высокой квалификации. Было ему уже за пятьдесят. Жил он с женой - громадной бабой на голову выше него, и с дочкой - копией мамы. Дочке было уже под тридцать, но замуж её никто не брал. Когда бригадир напивался, то Троша замещал его. Однако в запой он никогда не уходил. Только иногда на денёк залегал. В другие дни обычно работал выпивши, а иногда отсыпался на рабочем месте. Но как-то он два дня на работе не появлялся и на третий день с утра не пришёл, и Троша отправился к нему домой. Двери его дома были настежь открыты, на крыльце и в сенях роились тучи мух, а то что он увидел в доме, потрясло его: на полу валялись головы бригадира и его дочери, а в залитой кровью кровати лежали их обезглавленные голые тела. Там же лежал топор.               
        Как выявило следствие, жена бригадира на три дня отлучилась к своей матери, жившей в соседнем селе. Вернулась она домой на день раньше и увидела вдрызг пьяных и голых мужа и дочь, спящих на одной кровати. Отрубив им головы, она снова отправилась к матери. Посадили бабу на пятнадцать лет в тюрьму.               

        Троша заслуженно возглавил жестяной промысел в селе. Работал он красиво и вдохновенно. На коньках крыш он давал волю своей фантазии, оснащая их флюгерами в виде диковинных птиц, рыцарями на вздыбленных лошадях, парусниками, всяким зверьём, шпилями, замысловатыми фигурами и непременным петухом. Каждая крыша его работы была неповторимым произведением народного творчества. Правда, эти художества отнимали много времени и отрицательно сказывались на заработке, но иначе он не мог.               

        Троша и Павлик продолжали крепко дружить, вместе проводили свободное время, вместе ходили к местным девушкам, и чтобы не разлучаться, выбирали близких подруг или сестёр. С военной формой они не расставались до самой женитьбы, обновляя её по мере роста, а кирзовые сапоги сменили на хромовые.                В один погожий воскресный летний день егерь поручил Павлику проинспектировать дальний участок леса, где частенько промышляли браконьеры. Павлик пригласил с собой Трошу. В том лесу, в глубокой впадине, было родниковое озеро с чистой и очень холодной водой, где друзья собирались искупаться и позагорать. Из-за холодной воды жители окрестных сёл в том озере не купались, поэтому там всегда было тихо и безлюдно.               
        Никаких нарушений Павлик с Трошей в лесу не обнаружили и направились к озеру. При подходе к нему они услышали женские голоса и увидели двух купающихся девушек. Заняв удобную позицию в кустах, они как опытные разведчики стали наблюдать за ними. Со смехом и визгом девушки выбежали из воды и стали обтираться полотенцами. Были они совершенно голыми, стройными, женственными, симпатичными и сексуально притягательными.               
        - Троша, я больше не могу спокойно на это смотреть, - прошептал Павлик. - Они не из наших. Давай возьмём их. Я беру брюнетку, а ты бери блондинку. Я эту красотку до потери сознания задолбаю.               
        - Павлик, - ответил Троша, - мне тоже нету сил терпеть, но принуждать их я не могу и тебе не советую.               
        - Ну, как знаешь, а я пошёл.               
        - А ружьё зачем взял?               
        - Не волнуйся, насиловать я её не буду.               

        Увидев Павлика, девушки не испугались и не смутились. «Зина, - весело воскликнула блондинка, - а ты горевала, что мужиков нет! Смотри какой красавец тебя в плен брать собрался!» Зина, игриво подбоченясь, с улыбкой смотрела на приближающегося к ней Павлика. В десяти шагах от Зины Павлик остановился и растерянно стал глазеть на неё.               
        - Солдатик, что ты мне своё ружьё показываешь? - смеясь обратилась к нему Зина. - Ты лучше расстегни ширинку и покажи что-нибудь другое. Быстренько раздевайся и айда в кусты.               
        - Я раздеваться не буду, а только штаны спущу.               
        - Ладно, пойдём, там разберёмся.   
Зина взяла Павлика за рукав и повела в кусты. По пути он крикнул: «Троша, выходи, они согласны!» Троша робко вышел из кустов и остановился, глядя на голых девушек. «Вот и для тебя, Катя, напарник нашёлся», - смеясь сказала Зина. Катя одела платье и стала задумчиво смотреть на Трошу. В это время, со спущенными штанами, Павлик попытался выскочить из кустов, но Зина мёртвой хваткой схватила его за ворот гимнастёрки и потащила обратно. «Ну, нет, голубчик, так легко ты от меня не отделаешься! Трусливо бежать с поля боя я тебе, гвардеец, не позволю!» -довольно громко стыдила Зина Павлика. Через какое-то время Зина заохала и заахала, а Павлик запыхтел, как паровоз.               
        - Ну, а ты чего ждёшь? - обратилась Катя к Троше. - Такой молоденький, а уже на войне побывал. Судя по наградам, ты не из робких, а тут растерялся.               
        - Это разные вещи. Тут нужна не храбрость, а что-то другое.               
        - А что другое?               
        - Ну, взаимная симпатия и, наверно, немного нахальства.               
        - Я нахальных не люблю, а твой друг нахальный.               
        - Может и так, но он очень храбрый.               
        - Ты уже спал с женщинами?               
        - Нет, не спал.               
        - А хочется?               
        - Хочется, но не так.
        - А давай попробуем так. Ты только не волнуйся. Хотя я и сама ужасно волнуюсь. Я только один раз переспала со своим женихом перед его отправкой на фронт. Он погиб. После него с другими я не хотела. У меня такое чувство, что ты мой бывший жених, вернувшийся с войны. Сердце моё колотится и готово выскочить из груди, а душа в полном смятении. Ты мне, Троша, очень понравился. А я тебе нравлюсь?               
        - Очень нравишься, Катя.               
        - Тогда пойдём со мной. Может, у нас и получится.               
      Катя, как ребёнка, взяла Трошу за руку и повела в кусты. Из кустов они оба вышли только в трусах, весёлые и очень довольные. Павлик с Зиной тоже, смеясь и дурачась выбежали из кустов голыми, и все они вместе с шумом и визгом бултыхнулись в озеро, быстро выскочили из него и снова скрылись в кустах. Сколько раз они это повторяли, считать было некому и незачем.   
        Почти всё лето друзья регулярно «инспектировали» дальний участок леса, вызывая недоумение егеря несвойственным Павлику рвением к работе. Ближе к осени встречи Павлика и Троши с купальщицами по согласию сторон безболезненно прекратились. После этого они с ними больше не встречались.
         Вскоре по рекомендации егеря, оценившего рвение Павлика к работе, его назначили лесником, а Троша стал работать в городской строительной организации по жестяному делу.  Там же работала штукатуром и каменщиком симпатичная девушка из их села. Леной её звали. Троша часто с ней встречался на работе, они симпатизировали друг другу, но о более близких контактах оба не помышляли. Троше больше нравилась сестра Лены, Аня. Жили сёстры на противоположной от него окраине села, поэтому пути Троши с Аней пересекались очень редко. Когда Троше пришла в голову мысль о женитьбе, то он в первую очередь подумал о Ане, хотя он с ней и не был знаком. Павлик к заявлению Троши о намерении жениться отнёсся скептически. Мол, рано ещё хомут на шею одевать, давай годика два-три погуляем. Троша ответил ему:               
        - Павлик, я больше не хочу путаться то с одной, то с другой девушкой. Я хочу иметь любимую жену и друга жизни. У меня уже есть на примете девушка, но я с ней ещё не знакомился. А у этой девушки есть младшая сестра. Она со мной на стройке работает. Леной её зовут. Чудная девушка. Ну, просто замечательная. Если ты её упустишь, то всю жизнь жалеть будешь. И вместе к ним на свидания ходить будем. Ты присмотрись к ней.               
        - Я её видел пару раз с какой-то девушкой. Чернявая такая. На цыганочку похожа. Красивая.               
        - Да, это она.               
        - Говорят, что она уже двух женихов прогнала. И сестра её такая же. Тоже двум парням отказала.               
        - Павлик, нам ли с тобой бояться риска. Ты пока приглядывайся к Лене, а я поговорю с ней о свиданиях.               
        - А сколько Лене лет?               
        - Скоро девятнадцать будет. А Аня наша ровесница, на два года старше Лены.               
        - Уговорил ты меня, Троша, сосватал. Мне понравилось, что они сестры, и нам не надо будет разлучаться.
        Сёстры были симпатичные, женственные, умные, трудолюбивые и совсем непохожие внешне и характерами. В отличие от спокойной, рассудительной, сероглазой Ани с длинной русой косой, Лена была шебурной, певуньей, заводилой и атаманом с чёрными глазами и непременным конским хвостом пышных чёрных волос.                Аня закончила курсы лесоводов и стала работать в лесопитомнике, а Лена освоила специальности штукатура и каменщика. Жили они с матерью и двумя младшими братиками, а их отец погиб на войне.
             На первом свидании с Аней Троша немного робел и старался произвести на неё впечатление своими бесконечными рассказами о чудных заморских странах и приключениях. Аня слушала его с интересом, восторгалась и удивлялась, иногда просила что-то разъяснить, и казалось, что она готова была слушать его бесконечно долго. Более благодарного и умного слушателя Троша ещё не встречал и у него появилось желание продолжить свои рассказы на следующем свидании. Аня согласилась. Понравился ей Троша.
             У Павлика с Леной было не всё так романтично и гладко. Как только они уединились, Павлик попытался обнять и поцеловать Лену. Лена просила его не спешить и не делать этого, но Павлик не унимался и схлопотал увесистую пощёчину.               
        - Лена, ты что, сдурела?  У меня же к тебе самые серьёзные намерения, ты мне нравишься, - потирая щеку, возмущался Павлик.               
        - Павлик, если у тебя серьёзные намерения, то и веди ты себя серьёзно и прилично. О твоих серьёзных намерениях я наслышана, но со мной тебе ничего не обломится. Не гони лошадей, Павлик, а лучше расскажи, за что ты такой красивый орден получил.               
         Павлик помолчал, посопел, переживая обиду, и стал отнекиваться:      
        - Знаешь, Лена, не люблю я рассказывать об этом. К тому же на стенде участников войны о нас и о других односельчанах есть информация.               
        - Павлик, фотографии на стенде я видела, но не читала, что там написано. Павлик, пожалуйста, расскажи.               
        - Ну, раз принцесса так настойчиво просит, то её избитый слуга не может ей отказать. 
         И Павлик рассказал, как они с Трошей немецкого офицера в плен взяли, за что их и наградили орденами.  Рассказ его лился свободно и увлекательно, был насыщен драматическими эпизодами, но без бахвальства. Верилось, что всё так и было. Ночь была лунной, и Лена, с интересом слушая рассказ Павлика, с не меньшим интересом рассматривала его лицо, следила за выражением  глаз и улыбкой, обратив внимание на его манеру взмахивать рукой, подчёркивая сказанное им. «Симпатичный парень, - подумала она. - Речистый и улыбчивый. Присмирел. И глаза не нахальные.  Даже кажется скромным. Умеет обаять. Посмотрим, что будет дальше».               
        - Павлик, спасибо за рассказ. Какие же вы с Трошей храбрые и необыкновенные. Я даже сомневаюсь, что в нашем селе найдутся такие парни, как вы, - восторженно поблагодарила Лена Павлика. - Трудно поверить, что Троша способен на такое. Я иногда общаюсь с ним на работе. Он же такой скромный, добрый, чувствительный. Ты совсем другое дело. Ты с детства оторви голова.   
         - Лена, когда говорят, что в тихом омуте черти водятся, то это о Троше. В критических ситуациях он становится совершенно другим - собранным, спокойным, жёстким и бесстрашным. Он дважды спасал мне жизнь, рискуя собой. В трудных переплётах он был менее опрометчивым, чем я, но решения принимал оперативно, и планы его всегда были удачными. В таких случаях я подчинялся ему беспрекословно, хотя формально и считался ведущим. Мы с ним ходили в тыл к немцам вдвоём. Только в самом начале три раза сходили с группой. Иногда ходили с оружием, но чаще безоружными и всегда в гражданской одежде. Военную форму мы одевали только во время краткосрочных передышек в полку. По два раза мы были легко ранены. Первый раз Троше пуля щеку распорола, а мне осколком кусочек уха оторвало. А второй раз пули хорошенько царапнули меня по предплечью, а Трошу по ноге. Мелочи. Нас даже в госпиталь не положили.
        Так, разговорившись, Павлик рассказал Лене, за что их наградили медалями и о других случаях их разведслужбы. Когда Троша после свидания зашёл за Павликом, чтобы вместе идти домой, Павлик и Лена сидели рядышком на скамейке и мирно беседовали. На прощание Лена их поцеловала за то, что они такие необыкновенные. От этого поцелуя у Павлика было ощущение, словно его ещё одной медалью наградили.   
        Немного отойдя от дома сестёр, друзья стали обмениваться впечатлениями от первого свидания. Троша был в восторге, Аня ему очень понравилась.               
        - А я пощёчину заработал, - пожаловался Павлик. - До сих пор щека горит. Сила в её руке - дай бог каждому. Попытался нахалом поцеловать её. Она же такая сладенькая. Норовистая лошадка, но и я не промах, оседлаю. Будем продолжать встречаться?               
        - Конечно, будем. Я ещё удивляюсь, как они не дали нам от ворот поворот. Ведь всё село знает о наших проделках на озере.  Ты ещё с Галей оскандалился. Девушки они замечательные.  Серьёзные, хозяйственные, добрые, чистые, симпатичные. Я думаю, это то, что нам для жизни надо. Лишь бы мы пришлись им по душе.               
        - Пожалуй, ты, Троша, прав. Лена с крепким характером, но сегодня она иногда бывала такой ласковой, такой сладенькой киской, что я с трудом сдерживал себя, чтобы не обнять и не поцеловать её. Признаюсь, я стал её побаиваться. Но она мне очень понравилась. 
         - Павлик, с Леной ты будь повежливей, она себя в обиду не даст. Я её немного знаю. Бог даст, будем обниматься и целоваться. Ты не суетись и не гони лошадей.               
        - Слушай, Лена мне про лошадей твердила, и ты туда же. Эх, Троша, стареешь ты раньше времени. Какой же русский не любит быстрой езды? Но я постараюсь быть поспокойнее. Я это тоже умею.               
        После обмена мнениями друзья громко запели: «Хас-Булат удалой, бедна сакля твоя...» Пели они слаженно и красиво. 
       
        Полгода встречались друзья с сёстрами, сроднились с ними душами, сблизились сердцами и решили, что настало время жениться, о чём они торжественно им и объявили. В согласии сестёр женихи не сомневались, но всё же немного волновались. И не зря. Их ответы хоть и были положительными, но с оговорками, что для женихов оказалось полной неожиданностью. Аня попросила Трошу внимательно выслушать её: «Троша, хороший мой, то, что я скажу, может тебе не понравиться, ты можешь обидеться и отказаться от меня. Но ты не горячись и знай, что делаю я это любя. Я хочу быть твоей женой и хочу иметь детей от тебя, но я не хочу, чтобы ты и наши дети умирали раньше времени. Я имею в виду вашу наследственную болезнь. Ты должен пройти серьёзное обследование. Полагаться на знахарок больше нельзя, не то время. И по результатам обследования я приму решение, иметь нам или не иметь детей. Сейчас я работаю по озеленению территории окружного военного госпиталя и договорилась с его начальством, что тебя как юного участника войны они возьмут вне очереди. Обследовать тебя будет очень хороший специалист по кожным проблемам. Троша, любимый мой, извини, что я омрачила такой торжественный момент, но так надо. Однако во всех случаях я согласна быть твоей женой. Вопрос только в детях. А теперь ответь мне, Троша, согласен ли ты взять в жёны рабу божию Анну?»          
        Троша ответил не сразу. Такого удара под дых он не ожидал. Он сник, дыхание его перехватило, в горле застрял комок, раненая щека стала дёргаться, что было признаком сильного нервного возбуждения. «Какое отношение я имею к этой наследственной болезни? Я молод, полон сил и грандиозных планов и ни о каких болезнях знать не хочу. Как она посмела в один миг сделать меня инвалидом и ущербным женихом»,- судорожно рассуждал Троша и уже собрался было фыркнуть и уйти, но в глубине души он понимал, что Аня права, она хочет помочь ему и их детям, потому что счастье и горе теперь у них будут общими.
         Троша в порыве разбушевавшихся чувств крепко обнял Аню, прижался к ней, и сказал: «Спасибо тебе, моя любимая. Я согласен взять тебя в жёны и выполнить твою просьбу». Аня даже всплакнула, хотя и была тугой на слёзы. Они решили, что на обследование Троша ляжет после медового месяца.                Павлик театрально опустился перед Леной на одно колено и галантно попросил её руки и сердца. Лена с улыбкой попросила его встать и выслушать её:
        - Павлик, я люблю тебя и согласна стать твоей женой при условии, что ты поклянёшься мне не делать того, что меня в тебе беспокоит. Во-первых, ты не должен командовать мной и применять ко мне насилие. Запомни, мы с тобой равные и должны относиться друг к другу чутко, с уважением и без унижения. Во-вторых, пьяные загулы и дебоши исключаются. Не без того, конечно, выпить по случаю можно, но не пьянствовать и не напиваться, как свинья. В-третьих, шашни на стороне исключаются, иначе развод немедленно. И последнее, ты должен научиться быть верным своему слову. Если что-то пообещал, то намертво. К большому сожалению, Павлик, перечисленное мной в зачатках у тебя присутствует. Я понимаю, что я тоже не ангел, но я буду очень стараться, чтобы тебе со мной было всегда уютно. Если ты согласен со мной, то засылай сватов, а если не согласен, то будь здоров и не поминай лихом.
        - Лена, зачем ты так со мной? - с обидой произнёс Павлик. - Будь здоров и всё такое. Я же люблю тебя всем моим сердцем, а ты пинаешь меня ногами. Я обещаю, что очень буду стараться не огорчать тебя, и чтобы ты со мной была счастлива.               
        - Павлик, ты не обижайся. Жизнь у нас одна и уродовать её себе и нашим детям мы не имеем права. Поэтому от вредных черт нашего характера и вредных привычек мы должны решительно избавляться ради счастья нашей семьи. Громко сказано, но верно.               
        - Я с тобой согласен, любимая. А теперь крепко обними меня, чтобы кости мои затрещали.               
     Лена крепко обняла Павлика, и они обменялись горячими поцелуями. 
      
         По пути домой после свиданий женихи какое-то время воздерживались от обсуждения результатов их встреч с невестами и вяло беседовали на отвлечённые темы.               
        - Троша, что-то стало холодать, не пора ли нам поддать? Так сказать, отметить важное событие. Зайдём ко мне, посидим, потолкуем, - предложил Павлик.               
        - Мне завтра рано утром на работу надо ехать, а уже поздно. Я пойду домой. Отметим в другой раз.               
        - Троша, какой-то ты сегодня грустный. Проблемы с Аней?               
        - С Аней никаких проблем, всё замечательно. Договорились засылать сватов. Но ты   
тоже не прыгаешь на одной ноге от счастья. Получил пощёчину?               
        - Хуже - нокаут. Забраковала меня Лена. Расчихвостила по полной программе. Ультиматум поставила, что не бзднуть, не пёрнуть. Напиваться нельзя, командовать ею нельзя, путаться с другими женщинами смертельно опасно, драться нельзя, своим словам я не хозяин и всё такое. Как ты считаешь, за мной действительно такие грехи водятся?               
        - Ты с ней согласился?               
        - Согласился. А куда мне деваться? Я её очень люблю. Пообещал быть паинькой.               
        - Вот и держи своё слово, а меня на критику не провоцируй. Сам с собой разбирайся. У меня с Аней другая проблема. Она вознамерилась избавить наш род от наследственной болезни кожи. Желание её архиблагородное, и если у неё что-то получится, то на неё молиться надо. Аня и Лена очень умные, деловые, искренние и добрые. Считай, что нам сильно повезло с ними. Будем свататься.               
        В их селе кто-то ещё соблюдал старинные обряды сватовства, но большинство шли по упрощённому пути - кто на что горазд. Троша с Павликом решили, что свататься они пойдут вместе и только с матерями и сёстрами.   
        В назначенный день, в новеньких гражданских костюмах, перевязанные через плечо рушниками, с букетами цветов для невест и их мамы, с подарками и провизией женихи и их родные прибыли сватать сестёр. Сваты сочинили комичный сценарий сватовства, пародируя опытных свах и сватов, было очень весело и смешно. Сёстры получили в подарок цветы и по колечку, а их маме подарили цветы и свечу с дорогим подсвечником, чтобы в её доме всегда было светло и уютно. Сватовство состоялось. После поздравлений, объятий, поцелуев, смеха и слёз все уселись за стол отметить это важное событие и обсудить планы дальнейших действий: кто и за что будет платить, где будут жить молодые, назначить день подачи заявлений в ЗАГС, день венчания с окольцеванием и дни свадебных гуляний. С некоторой долей неловкости коснулись и приданого. Семье невест было неловко из-за скромного приданого, а семьи женихов не хотели показаться жадными. Поэтому этот вопрос даже и не обсуждался. Что мама невест предложила, то и было принято. Атмосфера в консилиуме была тёплой, уважительной и родственной. Никаких недоразумений, обид и разногласий не возникало. В качестве приданого Ане мать давала две козы и дюжину кур с петухом, а Лене досталась хорошая корова. Больше давать было нечего. Сама она оставалась с двумя пацанами, одной козой, пятнадцатью курами без петуха, собакой, тридцатью сотками приусадебного участка с садиком и хатой-мазанкой. Договорились, что Аня с Трошей снимут в рент хату у одной старушки и будут там жить, пока не построят свой дом. Павлику и Лене выделялась отдельная комната в доме семьи Павлика, но с общей кухней. Не хотелось Лене идти в их семью, но будущая свекровь была с ней такой ласковой и обходительной, что уговорила. Все расходы на свадебные мероприятия брали на себя женихи и их семьи. 
        Весело и задорно отгремели свадьбы, но Павлик посетовал, что было скучновато - ни одной приличной драки и крупного скандала, все ходили на своих ногах, и никто под столом не валялся.               
        Медовый месяц в селе мало чем отличается от других дней, кроме праздника в постели. Позволить себе месяц отпуска с бездельем молодожёны не могли. Работать надо, по домашнему хозяйству забот полно, обустройство нового жилища много времени и сил требует.               
        Троша через месяц после свадьбы лёг в госпиталь на обследование. Первое, что установил врач, диагноз болезни их рода был ошибочным. Болезнь эта излечима, если начинать лечить её с грудного возраста. В зрелом возрасте можно замедлить её развитие, но полностью избавиться очень трудно. В организме Троши она уже сидит и ждёт своего выхода наружу. Врач пообещал, что он будет очень стараться помочь Троше. Детей они могут рожать без опасений при условии, что будут лечить их с пелёнок. Через два-три поколения болезнь перестанет быть наследственной.               
        Приободрённые Троша и Ане начали активно готовиться к строительству своего дома.

         Кроме основной работы, Троша усиленно шабашничал по вечерам и в выходные дни, чтобы поднакопить денег. После войны в селе стали постепенно заменять хаты-мазанки с глинобитным полом и под соломенной крышей на более современные дома под железной крышей и с облицованными кирпичом наружными стенами. Город остро нуждался в рабочей силе, и почти всё трудоспособное население села потянулось на заводы и стройки города. Служебным транспортом их в две смены, в любую погоду доставляли из села на работу и обратно. Люди хорошо зарабатывали, и при наличии подсобного хозяйства многие стали жить совсем безбедно, могли себе позволить   строительство нового дома, приобретение автомобиля, мотоцикла и других атрибутов роскоши по понятиям того времени. Побочной работы у Троши было невпроворот.               

        Через год совместной жизни Троша и Аня приступили к строительству дома. План застройки участка и дизайн строений разработал Троша. В селе дома обычно строят всем миром. Хозяева даже ограничивают приток рабочей силы, чтобы всем дело было, да и кормить их надо. И обязательно с выпивкой, чтобы дом не рассохся. Работали люди дружно, весело, с песнями, с шутками и прибаутками.
        Хороший дом и подворье получились у Троши с Аней - с размахом, красиво и с фантазией. По периметру обширного двора Троша посадил фруктовые деревья и привил их поверху все вместе. Получился невиданный ещё в селе висячий сад с намёком на легендарные висячие сады ассирийской царицы Семирамиды. Пробурил во дворе водозаборную скважину, соорудил мини горы, моря, реки и океаны, посадил диковинные кусты и цветы под вид джунглей и поселил в них странных человечков и животный мир, а по морям и океанам отправил в плавание парусники с путешественниками и пиратами. В минуты отдыха он садился перед своим творением и отправлялся в воображаемое путешествие.               

        Через два года у них родился здоровенький мальчик, внешне похожий на Аню. Назвали его Сергеем. По какой-то причине генетический код рода Сирко чёрных по размножению себе подобных сдал свои позиции. Сын рос под строгим наблюдением врачей, был здоровым, умным, ласковым и красивым ребёнком. Троша с Аней были счастливы. Не будучи до конца уверенными, что болезнь от их детей отцепится, они решили больше их не рожать.   

         Как-то на закате солнца Троша сидел во дворе и созерцал свой волшебный мир, о чём-то задумавшись. Аня подошла к нему, погладила его по голове и ласково пожурила:               
        - Троша, и когда ты уже у меня повзрослеешь? Столько времени, труда и денег ты ухлопал на эти игрушки. Лучше бы штаны себе новые купил.               
        - Скучный ты человек, жена моя любимая, - в задумчивости ответил Троша.- Да разве можно всю эту красоту променять на штаны? Я бы и без штанов согласился попутешествовать по всем этим местам, если бы была такая возможность.               
        И подскочив со скамейки, он с азартом продолжил:
        - Смотри, вот это Ниагарские водопады, а там, с подсветкой, гора Килиманджаро с кратером вулкана на вершине, а тут джунгли с диковинным животным миром, который  сын ополовинил; а это Карибское море со шхунами и пиратами, а вот здесь Австралия с кенгуру, у которых сын  хвосты отломал. Это же чудо, Анечка! А ты о штанах. И сыну это полезно. Он круглый отличник по истории и географии. Даже экскурсии школьников устраивает сюда. Ты же видишь, как это ему интересно. Это самая любимая его забава. В этом он в меня пошёл, а внешне твой. Странно. Мама говорит, что в нашем роду такое никогда не случалось. У нас дети всегда были похожи на отца. Дай Бог, чтобы это было на счастье. Ладно, Анечка, ты иди, тебе коз доить пора, а я ещё посижу здесь, помечтаю.                Когда Аня доила коз в сарае, то услышала, что Троша запел: «В гавань заходили корабли, большие корабли из океана, в таверне веселились моряки и пили за здоровье капитана...» Были в той песне прекрасная танцовщица Мэри и ревнивый разбойник Гарри, который, кажется, убил Мэри. А может, и в живых оставил. Продолжения песни Аня не расслышала, потому что одна из коз по имени Мэри, услышав своё имя,  стала громко орать; а их дворовой пёс по имени Гарри, задрав морду к небу и закрыв глаза переливчато и вдохновенно завыл.
        Когда и соседские собаки начинали выть, то вся улица уже знала, что Троша путешествует. «Ну, что с ним поделаешь. Такой он есть, таким и будет. Любящий муж, прекрасный отец, добрый, честный, доверчивый, трудолюбивый и неисправимый романтик с душой ребёнка. И в то же время упорный, смелый и мудрый. Сердиться на него невозможно и грешно. И не любить его невозможно. Что я и делаю. Очень люблю. А без любви он зачахнет. Очень тонкая и сложная натура», - рассуждала Аня, услышав пение мужа.               
        Всё в семье Троши и Ани было благополучно. Сын вырос здоровым, выучился на слесаря и работал в городе, а жил до женитьбы с родителями. Свой трудовой отпуск он, как правило, брал летом и отправлялся с группой энтузиастов бродить по необъятным просторам Страны Советов. После женитьбы он поселился в доме у самого леса, купил верховую лошадь и странствовал на ней по округе, охотился и рыбачил.               
        Троша на пять лет прожил дольше своих предков и в пятьдесят лет слёг. Тело его покрылось тёмными пятнами, он совсем обессилел и уже не вставал с постели. Чтобы немного отвлечься от болячек, он иногда просил вынести его во двор, чтобы полюбоваться творением своих рук и фантазии и погрустить о несбывшейся мечте стать путешественником. Он пытался читать книги, но быстро уставал и только часами мечтательно смотрел в потолок. За месяц до своей смерти он попросил Аню купить ковёр с видами лесов, рек, морей, кораблей, со всякими животными и птицами и повесить его напротив него на стену. С большим трудом Аня и сын нашли такой гобелен. Троша был в восторге, что-то бормотал, любуясь им, улыбался и блаженно засыпал. Умер он с улыбкой на лице, глядя на гобелен. 
      
        Павлик с Леной жили мирно, дружно и в достатке, но детей заводить не спешили, полагая, что их бытовые условия этому не способствуют. У мамы Павлика возникли проблемы со сном, и она как-то обронила, что если ещё и дети будут по ночам орать, то она очень быстро на тот свет отправится. Отношения Лены со свекровью и с сестрой Павлика были тёплыми, но всё равно чувствовала она себя стеснённо. Она уговорила Павлика поднакопить денег и построить свой дом. И чем скорее, тем лучше. Два года они усердно трудились, на всём экономили и для старта нужную сумму накопили. Можно было приступать к оформлению документов на выделение земельного участка и к заготовке стройматериалов. Но, как говорят, человек предполагает, а Бог располагает, - Лена непредвиденно забеременела. Павлик настоял со строительством дома повременить. Значит, так Богу было угодно, посчитали они.
        В это время сестра Павлика вышла замуж, и свекровь стала умолять Лену не уходить из её дома и не оставлять её одну, мол, её дом - это и их дом тоже, и места в нём всем им хватает. Баба с возу - кобыле легче. Лена с Павликом не упирались и от строительства своего дома отказались. Лена загодя купила несколько коробок затычек для ушей и подарила их свекрови, чтобы ребёнок не мешал ей спать. Свекровь укоризненно посмотрела на неё, но затычки взяла. Одна из проблем для мира и спокойствия в доме была решена.               
        Лена благополучно родила сероглазого крепыша с жиденькими светлыми волосиками на голове.  Трудно было сказать, на кого из родителей или из их родни он был похож. Лена даже не пыталась дискутировать на эту тему. «На самого себя похож. Он личность, важный человек и ему не обязательно на кого-то надо быть похожим,» - отвечала она. Назвали важного человека Петром. Павлик в шутку звал его Петром Первым.               
        С работы Лена уволилась и стала заниматься сыном и домашним хозяйством. Сын подрастал, был здоровым, умным и весёлым, в три года он уже вовсю пел песни и бренчал на папиной гитаре, проявляя явные музыкальные способности. Павлик боготворил Лену и трепетно относился к сыну. Мир и счастье царили в их семье. Опасаясь как бы их кто не сглазил, Лена по всему дому и вне него поставила и повесила  обереги от различных напастей и даже стала посещать церковь, где горячо благодарила Бога за ниспосланное благоденствие её семье и умоляла сохранить его.
        С каждым годом сын всё больше становился похожим на Павлика. Когда ему исполнилось четыре года, Лена вознамерилась пойти на прежнюю работу, а за сыном с радостью согласилась присматривать её мама. Свекровь работала и у неё такой возможности не было. Павлик попросил Лену повременить с работой, мол, ей и дома работы предостаточно, и сын ухожен, и стол всегда обильный и вовремя накрыт, в доме уют и порядок, где его всегда ждут и радостно встречают любимые жена и сын. В такой дом хочется поскорее вернуться при отлучках, а в пустой дом приходить ему с работы будет очень грустно. Они не бедствуют, и острой необходимости в её работе штукатура-каменщика нет. К тому же ему немного повысили оклад.  Кроме своих обязанностей лесника, он стал исполнять обязанности егеря, штатную должность которого сократили. Теперь в его распоряжении дом егеря в лесу у озёр, верховая лошадь, две охотничьи собаки и сторожевой пёс-волкодав. Лена поздравила Павлика с повышением и настаивать на своём решении не стала.  На благо семьи можно и поступиться своими желаниями, решила она.
        Предшественник Павлика жил вместе с женой в доме егеря почти постоянно. Павлик предложил и Лене переселиться туда хотя бы временно, пока сын в школу не пойдёт. Лена попыталась. Дом располагался в красивой дубовой роще на берегу озера. До ближайшего села от него было десять километров, а до их села и того больше. Одна его половина из двух комнат и кухни предназначалась для проживания егеря, а на второй размещались офис, комната для ночлега гостей и кухня. Это было полноценное подворье со всем необходимым для бытовых и служебных нужд. Летом и в хорошую погоду жить там было вполне комфортно. Словно на даче. Но в непогоду и зимой, при снежных заносах и треску-чих морозах оставаться там с ребёнком было опасно. При серьёзном заболевании оперативно помочь ему, находясь вдали от села, было бы трудно. Взрослым, бирюковатым и бездетным парам там было хорошо. А если и жена егеря увлекалась охотой, да ещё и не прочь была выпить за компанию, то вообще прекрасно. А компании в доме собирались почти каждый день. То соседние лесники на огонёк соберутся, то высокий начальник с компанией появится поохотиться и порыбачить, то ещё кто-нибудь. По ночам в офисе стоял галдёж подвыпивших гостей, что Лене очень не нравилось. Павлик отвёз её с сыном домой.               
        Ночевал Павлик, как правило, дома, а за его хозяйством присматривал завхоз. Он же был и сторожем. В течение семи лет семейной жизни Павлик никогда сильно не напивался, а тут вдруг зачастил. Зная, что Лене это очень не нравится, придя домой он всегда извинялся перед ней, обещал больше не напиваться, был тихим, угодливым, и выглядел словно провинившаяся и побитая собака. Лена его не бранила, а только молча и укоризненно смотрела на него, тяжело вздыхая.               
        - Лена не смотри ты на меня так. От твоего взгляда мне под стол залезть хочется. Не делай из этого трагедии, - защищался Павлик. - Я же не валяюсь под забором и не тащу из дома, а в дом несу достаток, для семьи стараюсь. Такая теперь у меня работа. То одних, то других для дела и дружбы надо уважить. Я вас очень люблю и буду стараться не напиваться. Не переживайте, мои родные, всё будет хорошо.               
        - Павлик, -ответила Лена, - я тебя не браню, а слёзно умоляю: прекрати напиваться. Мне и Петеньке от этого очень плохо. Мы тебя тоже очень любим, но ты пожалей нас, образумься.               
        Павлик расчувствовался, обнял Лену и сына, снова просил у них прощения и снова пообещал с пьянками покончить. 

        Два месяца он не напивался, но счастье Лены было хрупким в постоянной тревоге, что Павлик снова не сдержит своего обещания. Так и случилось, но на этот раз с печальными последствиями. Заночевавшие в доме егеря городские охотники во время пьянки учинили между собой драку. Пытаясь разнять дерущихся, пьяный Павлик по неосторожности причинил зачинщику драки тяжёлое увечье. Его судили и на один год отправили в колонию общего режима с последующим запрещением занимать определённые должности.               

        Вернувшись из заключения, Павлик на коленях поклялся перед Леной и сыном, что с пьянками покончено раз и навсегда, семья ему дороже всего на свете. Семья в очередной раз поверила ему. Был он с Леной и сыном, как и прежде, ласковым, внимательным и услужливым, от спиртного отказывался даже для аппетита перед обедом. Мир и радость снова возвращались в их семью.
        Месяц Павлик отдыхал. На приличную работу в лесничество его не брали, профессии у него не было, физическим трудом он заниматься не любил, и отправился Павлик в город искать работу. Что он собирался там делать, никто не знал. Да он и сам не знал. Уехал и сгинул, ни слуху, ни духу. Лена даже заявление подала в милицию на розыск без вести пропавшего мужа.  Через две недели он прислал ей телеграмму, что всё в порядке, он в отъезде, скоро будет дома. Домой Павлик прибыл только через месяц. Прилично одетый, упитанный, с кучей подарков и при деньгах. Сказал, что работает экспедитором в снабженческой организации, хорошо зарабатывает, работа его связана с постоянными разъездами по всему Союзу, и просил, чтобы они впредь не волновались при его долгом отсутствии. Три дня Павлик погостил и снова на месяц уехал.
         При визитах домой он всегда привозил дорогие подарки и приличные суммы денег, которые отдавал Лене и советовал ей не ложить их в сберкассу, а хранить дома в надёжном месте. Павлик уверял Лену, что деньги заработаны им честным трудом, и волноваться ей на этот счёт не надо. Но Лена волновалась. Чуяло её сердце, что эти деньги дурно пахнут. И в поведении Павлика по отношению к ней что-то изменилось. Хоть он и старался казаться прежним любящим мужем и отцом, но прежним он уже не был.                Через полтора года за групповое хищение государственной собственности Павлика на восемь лет посадили в тюрьму. У Лены милиция произвела обыск, но денег и других нужных им вещей не обнаружила. Возможно, её бы и пошерстили в счёт погашения ущерба, причинённого государству Павликом, но оказалось, что Павлик в городе постоянно жил с другой женщиной, и у них уже был общий ребёнок. Другая семья, но без регистрации брака. Их и шерстили, а Лене высказали сочувствие.                Одна беда непременно влечёт за собой другие беды. При последнем визите Павлика Лена случайно забеременела. Не хотела она этого, но так случилось. Ребёнка она решила оставить. Лена непременно ждала бы Павлика, но вторую семью она ему простить не могла и подала заявление на развод. Павлик прислал ей покаянное письмо, умолял простить его и клялся, что он любит только её и сына, а в городе оступился, сильно ошибся. Лена попросила его писем ей больше не писать, отвечать на них она не будет. На этой почве отношения её со свекровью испортились, а тут ещё корова сдохла. Ветеринар обнаружил в её желудке кусочки стальной проволоки. Лена заподозрила свекровь во вредительстве и подала на неё жалобу в милицию. Следствие установило, что свекровь не виновата. Сено для коровы Лена купила у рабочего авиационного полигона, где зимой взлетно-посадочные полосы очищают машинами со стальными щётками. От них проволока попадает на обочины, на которых летом косят траву на сено.
             Собрала Лена пожитки и с помощью Троши и Ани переселилась с сыном к своей матери. Мать жила одна и была несказанно рада приютить своих любимых доченьку и внука. Братья Лены выросли и дома уже не жили, так что места в доме было достаточно.                Петя уже учился в первом классе и одновременно стал посещать музыкальную студию, где учился игре на баяне, а Лена до родов немного промышляла на стройках в селе и помогала матери по хозяйству.
             Родилась у Лены здоровенькая и красивая девочка с тёмными кудряшками и тёмными глазками. Назвали её Раисой. Когда дочке исполнилось полтора года, Лена пошла работать по специальности, оставляя детей под присмотром своей мамы.                Время шло своим чередом, Петя окончил семилетку и музыкальную школу, а  Рая пошла в первый класс школы. Петя стал во всём так похож на Павлика, что, глядя на него, Лене иногда становилось не по себе. А дочка была вся в маму, только, как и Павлик, левшой.  Лена очень опасалась, как бы её дети не унаследовали от отца слабость к алкоголю - этому проклятию рода Сирко рыжих. Но пока всё в её семье было благополучно, дети Лену не огорчали, были добрыми, трудолюбивыми, умными и талантливыми. Лена была для них любящей мамой и строгим папой в одном лице. Рая так и считала, что её мама - это одновременно и её папа. Когда в школе её попросили назвать отчество, то она вполне серьёзно ответила: «Еленовна».                Приближался срок освобождения Павлика из заключения, и Лена тревожилась, как бы он не заявился к ней и не стал предъявлять свои права на детей или ещё на что-либо. Но он заявился. Дети в это время были во дворе. Увидев, как какой-то чужой дядя пытается открыть калитку, Рая со страху убежала в дом. Петя спокойно последовал за ней и запер дверь на засов. «Мама, бабушка, там какой-то дядя хочет калитку открыть!»-закричала Рая. Лена посмотрела в окно и узнала входящего во двор Павлика. Павлик видел убегавших в дом детей, увидел он и Лену, промелькнувшую в окне, но дверь была заперта. Он осторожно постучал в неё, но ему не открывали, и никто на стук не отзывался.                - Лена, открой!!-заорал Павлик.               
            - Павел, убирайся отсюда к свой возлюбленной, здесь тебе делать нечего. Мне от тебя ничего не надо, ты только оставь нас в покое, - отозвалась Лена из-за двери.                - Лена, открой, я хочу видеть своих детей!               
             - Но дети не хотят тебя видеть. Дочка плачет от страху. Павел, не пугай детей, уходи.                - Лена, если ты сейчас же не откроешь, то я подожгу сарай!                - Не открою.  А сарай этот не мой. Мой стоит во дворе твоей мамы, его и поджигай, если хочешь.               
              И Павлик поджёг сарай. Лена и дети выбежали во двор и успели погасить пламя водой.               
              - Какие вы уже большие, детки мои любимые. Я столько думал о вас и очень скучал. Петенька, сыночек, ты меня помнишь? Дайте я вас обниму, -радостно улыбаясь, обратился Павлик к детям.               
              - Не прикасайся ко мне, - строго предупредил его Петя. -Предатель. Поджигатель.                Петя резко отстранился от Павлика и зашагал в дом. А Рая ещё раньше него убежала и с крыльца прокричала: «Мама! Не впускай его в дом, а то он всех нас зарежет и сжарит!»
             «Павел, я их против тебя не на-страивала. Это то, чего ты сам добился», -сказала Лена. Павлик грустно и как-то плаксиво улыбнулся, достал из своего саквояжа подарки для детей, положил их на крыльцо, посмотрел на Лену, тяжело вздохнул и молча ушёл со двора.               
            Навестил Павлик свою мать, а по пути в город зашёл к Троше. Они крепко обнялись и почему-то оба заплакали. «Да, друг мой, обосрался я в этой жизни по самые уши. И самым дорогим мне людям нагадил. Винить некого, сам во всём виноват, - изливал Павлик душу другу. - А я ведь люблю Лену и детей своих. Но возврата к ним нет. Я стал для них чужим и лишним. А дочка вообще меня не знает. Боялась, что я их всех зарежу и зажарю. Петя, конечно, меня помнит, но обозвал предателем и ушёл от меня. И маму мою жалко. Плачет, бедная. Лучше бы я на войне погиб, чем жить с таким позором.» Троша не мог найти слов для утешения друга, больше слушал его или скупо рассказывал о себе и о своём хозяйстве. Ани и сына в это время дома не было. На этом друзья навсегда расстались.               

Когда Троша торжественно отмечал своё сорокалетие, то, произнося тост, добрым словом помянул и Павлика, ведь ему тоже в этот день сорок лет исполнилось. «Троша, Павлика уже нет, - с грустью сообщила Лена. - Позавчера я получила письмо от его жены, а вчера навестила её. Говорила она, что Павлик после отсидки совсем не пил спиртного, работал и был хорошим мужем и отцом. Их девочка немного старше моей дочки.  В последнее время Павлика стали часто навещать его бывшие тюремные дружки, о чём-то зло спорили, на чём-то настаивали, угрожали, а Павлик упирался. Как-то вечером один из дружков позвонил в дверь их квартиры и попросил Павлика выйти на лестничную площадку для беседы. Как только Павлик вышел, он сразу же всадил ему нож в сердце и скрылся. Умер Павлик мгновенно. Жена его и похоронила, а нас тревожить постеснялась. Навестили мы с ней могилу Павлика, обнялись и вместе поплакали. Жаль мне Павлика. Очень жаль. В нём много было хорошего. Мир праху его.» Все выпили за упокой души раба божьего Павла, героя войны и в принципе хорошего человека, но сбившегося с пути праведного под влиянием своей пагубной наследственности.               

            Петя стал профессиональным и очень талантливым баянистом, заведовал сельской музыкальной студией, руководил сельским клубным оркестром и подрабатывал частными уроками. А кто играет, того в селе все знают, почитают и на различные торжества приглашают, чтобы он им грусть-тоску разгонял. В благодарность люди музыканта щедро потчуют и обязательно с выпивкой за здоровье виновников торжества. Не уважить добрых людей считалось свинством, а Петя слыть свиньёй не хотел. Пьяным в стельку он не напивался, но хорошо выпившим иногда домой приходил. Когда Петя намекнул Лене, что через год-два он собирается жениться, то Лена с радостью одобрила его решение, надеясь, что, женившись он остепенится.
            За два года она построила хороший кирпичный дом рядом с домом своей мамы, после чего сразу же сыграли свадьбу. Петя действительно остепенился. Жили молодые в любви и согласии, через год у них родился светловолосый мальчик, а ещё через два года родилась девочка. Назвали их Русланом и Людмилой.
            Подрастая, Руслан стал похожим на Аню, а Люда на Лену. Руслан увлёкся футболом и стал талантливым профессиональным спортсменом, а Люда поступила в библиотечный техникум и жила в городе. Оба они спиртного на дух не переносили. Как будто их заколдовали. Как только дети покинули дом, Петя словно с цепи сорвался - почти каждый день был выпивши. Жена его бросила и ушла к другому мужчине, и Петя стал пить чаще и больше. Увещевания Лены и его бабушки, которую он очень любил, действовали на него слабо.
              Обильно отметив сорокадвухлетие, через два дня Петя раньше времени пришёл домой с работы, зашёл к бабушке и спросил у неё:                - Ба, у тебя есть борщ?               
             - Есть, Петенька, сейчас налью, садись за стол, -услужливо ответила бабушка.                - Ба, борщ греть не надо. И рюмку мне не наливай. С этим покончено. Клянусь перед образами.               
             - Радость-то какая, внучек ты мой любимый. От этой отравы одно только горе. Ты уж держи слово, коли дал его перед Богом.               
             - На этот раз, ба, сдержу.               
             - Ты плохо выглядишь, Петенька. Здоров ли ты?               
             - Что-то нехорошо мне сегодня.               
         Петя поковырял ложкой в борще, но есть его не стал.               
            - Прости меня, ба, - тихо сказал он.               
            - За что, Петенька?               
            - За всё прости. За всё, ба, прости, - сказал, уронил голову на стол и умер.   
           Врач диагностировал отравление спиртным суррогатом.               
           Дочка Лены окончила курсы медсестёр и стала работать в местной амбулатории. По большой любви вышла она замуж за хорошего и зажиточного парня, при помощи всей родни построили они большой и красивый дом в расчёте на большую семью, но Рая оказалась бесплодной. Горевала, бедная, лечилась, однако ничего ей не помогло. Жила она с мужем в любви и достатке, но счастье в их доме не поселилось.
             И Рая стала глушить своё горе алкоголем. Регулярно раз в три месяца она на пару дней уходила в запой, после чего снова становилась прежней: доброй, ласковой, общительной и трудолюбивой. Лену она навещала очень часто, а когда Лене случалось прихворнуть, то она заботливо и с любовью ухаживала за ней.               
           Аня и Лена жили долго, дождались они внуков, правнуков и праправнуков, которые часто и подолгу гостили у них и были едва ли не единственной для них отрадой на склоне их лет.               
               
                2010