Роман Надлом, предисловие

Предисловие

Железная дорога извилистой лентой тянулась через Урал по склонам гор, на которых лепились жилые домики, окруженные деревьями. Поезд выстукивал монотонную песнь по рельсам. Состав из вагонов, на которых было написано 40 человек, 8 лошадей, следовал в Иркутскую губернию. На вольные земли ехали переселенцы из Симбирской, Курской, Вятской, Волынской, Харьковской, Тамбовской, Могилевской, Рязанской, Подольской, Витебской и других губерний Европейской части. Там, за Уралом, начиналась Сибирь - богатый край.

В вагоне вместе с лошадьми ехали семьи с детьми, беременные женщины. Здесь же готовили еду, стирали белье. Путешествие до пункта распределения длилось месяц и более. На  станциях поезд периодически задерживался на сутки, чтобы заправиться питьевой водой и провиантом. Во время остановок переселенцам разрешалось посещать лавки, прикупать необходимые товары, отдыхать на придорожных полянах. Санитары выносили из вагонов больных, а специальная комиссия решала их дальнейшую судьбу. Заразных больных либо изолировали, либо снимали с поезда, помещая в государевы  лечебницы, открытые при станциях. 
 
Аверьян с Фросей, подали прошение на «даровой билет» и, получив его, готовились к отъезду. Продали дом, кое-что из имущества, выручив  от проданного небольшую сумму, прибыли в пункт отправления, согласно назначенному времени. Семья у Аверьяна была большая: старший сын Емельян с молодой женой Марьей, Марфа с мужем Наумом.  Семен, Кирилл совсем взрослые хлопцы, а Ганна девица на выданье. Младшие Макар и Марк - подростки. Манятке шел второй год.

Началась посадка в вагоны. Управляющий зачитывал фамилии по списку, в вагон селили семьи из одной станицы. Так переселенцам было легче выдержать нелегкую дорогу, помогая друг другу.
- Победин Аверьян!
Аверьян услышав свою фамилию, подошел к управляющему. Рядом с ним стояли смотрители из жандармско-полицейского управления. Управляющий зачитал список.
- Все прибыли на пункт сбора?
- Все.
После переклички поименно по списку всех членов семьи, спросил:
- Лошадь в наличие имеете?
- Одну лошадь и одну телегу.
- Телегу не положено брать в дорогу. Лошадь грузите в третий вагон.

После погрузки лошадей, началось столпотворение, женщины, прихватив с собой узлы, все разом кинулись по трапу в вагон, чтобы занять удобное место. Управляющему пришлось прибегнуть к дорожной полиции. В вагон селили семьи из Витебской губернии. Последней вселилась молодая семья из Могилевской губернии. Места у стен были заняты людьми и домашним скарбом. Они стояли посередине вагона с узлами, не зная, что делать. Женщина была на сносях.

- Подожди, Донюшка, схожу к управляющему, может в другой вагон запишет.
Вернувшись, сказал:
- Придется потесниться мужики. Оставили нас в третьем вагоне.
Никто не обратил внимания, все занимались обустройством своего угла. Женщины разбирали узлы, устраиваясь на ночлег, а дети с шумом бегали вокруг Домны, толкаясь, знакомились друг с другом.

- Емельян, освободи место, а ты, Семен, помоги узлы перенести,  - сказал Аверьян.
Фрося посмотрела вопросительно на мужа.
- Всем ехать надо, - ответил ей Аверьян.
- Что же ты, милая, тронулась в дорогу в положении? - спросила Фрося Домну.
- Поездка в Сибирь, это наше спасение с Иваном. – Домна замолчала.
- Когда рожать?
- Через месяц.

Поезд тронулся. На какой-то миг в вагоне воцарилась тишина. Женщины зашептали безмолвно молитвы. Дети, уставшие от ожидания, повально засыпали под стук колес. Мужики курили, иногда перебрасываясь словами. Теперь у всех один статус – переселенцы.

Ночью Фрося услышала тихие стоны. Приподнявшись на локоть, увидела, что Домна сидит, обняв большой живот руками. «Рожает», - мелькнула в голове у Фроси. Она встала, взяла бритву Аверьяна и шкалик с первачом, который хранила вместе с травами.
- Пойдем к лошадям, там и опростаешься, - помогла подняться она Домне.

В загоне освободила место и, накинув подстилку на сено, уложила роженицу. К утру приняла младенца, черненького хлопчика, как две капли воды похожего на отца.
- Хлопец у тебя. Вылитый Иван.
- Господи, благодарю Тебя! Услышал Всевышний мои молитвы. Можно было и не уезжать, - проговорилась Домна.
Ничего не стала расспрашивать Фрося, у каждой семьи есть свои тайны.
Шел 1912 год.

Продолжение:http://www.proza.ru/2017/11/19/2092