Дуэль

 
Любаша не знала, кем она была на самом деле – поэтом или поэтессой. Вот Цветаева знала, Ахмадулина знала, даже Анна Андреевна знала. А Любаша нет. Ни как себя называть, ни как о себе думать.

Знала только, что пишет стихи и что страшно одинока. Она давно перестала спрашивать себя, почему так вышло и продолжает выходить день за днем. Любаша знала поэтесс, имеющих большой успех у противоположного пола. Они были желанны, загадочны, носили в себе сложные рифмы и многогранные образы. Ее знакомая Анфиса была из таких. И когда Любаша смотрела, как она затягивается сигаретой на ступеньках их литературного клуба, то была уверена, что сейчас вместо дыма ее красный рот выдохнет готовую поэму о любви, смерти и тленности жизни.
В литературном клубе, где все желающие читали свои вирши по четвергам, конечно, были и поэты. С гендерным обоснованием этого слова. Они не замечали Любашу. И после литературных заседаний растворялись в ночи с более феминитивно-выраженными коллегами.

Любаша пробовала обставлять своё чтение с театральной экстравагантностью: длинные платья, свечи... но подобные приемы почему-то воспринимались обществом как юмористические. Шутки об этом Любаша обычно слышала ещё пару недель после своего выступления. И попытки суггестивного воздействия на публику были оставлены ею.
А однажды, в один из четвергов, в клубе появился новый поэт.
Он был высок, спокоен и звался Евгений. На общество смотрел с вежливым равнодушием. Три недели молчал, то есть не читал своего. На четвёртую неделю он совершил нечто такое, что удивило Любашу больше, чем если бы оказалось, что он автор «Слова о полку Игореве»… Евгений посмотрел на неё. Не «увидел», «заметил» или «глянул», а вот прямо посмотрел! На пару минут Любаша забыла, как дышать. И попыталась красивым естественным движением поправить очки. Однако, не рассчитав степень непринужденности, больно попала себе пальцем в глаз и весь последующий вечер обливалась слезами и шмыгала носом. Контакт был провален.
Покидая клуб в экзистенциальной тоске, возясь у гардероба, Любаша даже не стала прятать свою огромную шапку из овечьей шерсти, которую обычно натягивала только дойдя до угла... Шапка была мамина. Мягкая, уютная, большая... Самое надежное, что было в жизни… Мама говорила, что 80% тепла уходит через голову. Шапка закупоривала всё: тепло, душевное равновесие, мысли. Мамы не было с Любашей уже третий год, но ее любовь она чувствовала всегда. На 100%...

К отражению Любаши в зеркале добавился поэт Козловский.
- Душа моя, известно ли тебе, что такое несчастная любовь?
- Глупый штамп, - огрызнулась Любаша. И как он еще отражается в зеркале – такой неотразимый!
- Нет, котик, несчастная любовь – это реально существующий человек. Это ты! Просто ты!
И оглушительно расхохотавшись, Козловский уплыл в зал, напевая: «Несчаааастная Любоооовь».
 
Топая к дому, Любаша спиной почувствовала, что кто-то идёт за ней. Быстро обернулась - Евгений!
Однако… Эта литературная деятельность становится все опаснее... Что ему нужно? Хочет проводить? Может, шапку все-таки снять…
А вдруг он маньяк?! Точно! Стихов-то он своих не читал – с чего они все решили, что он поэт?! Любаша представила завтрашние заголовки газет: «Страшная находка на улице Гоголя! Труп в безобразной шапке!»
А может, шапка смягчит удар? Может, спасёт жизнь?! Заголовки сменились: «Труп спасся благодаря безобразной шапке! Убийца не рассчитал силу удара!»
 
Евгений обогнал ее у самого дома.
- Вы спортом занимаетесь, что ли? Такая скорость! Прикольная шапка! Мамина?
- Моя... – привычно огрызнулась Любаша, - Вы меня преследуете?
- Что вы… Я домой иду! Уже пришел, - кивнул Евгений на Любашину девятиэтажку.
- Но это же я тут живу…
- Ох, поэтессы такие рассеянные… Не замечали, что, кроме вас, здесь еще живут люди?
- Что, и подъезд первый?..
- Ага! Я на седьмом этаже, квартира 28. А вы свою не называйте – я и так знаю!
- Маньяк…
- Врунья!
- А вы вообще… поэт!
- Шапка-то мамина! Я сто раз ее на ней видел. Такое не забывается.
- Вы знаете… то есть… помните… маму?
- Даже лучше, чем шапку! Она у нас литературу вела. Вами очень гордилась. Моя Любаша то…. Моя Любаша сё.
Весь этот разговор показался Любаше изощренным и незаслуженным издевательством, она рванула дверь подъезда и побежала вверх по лестнице.
 
Наутро выйдя из квартиры, Любаша заметила розовый стикер возле дверного глазка… На нем нарочито четким почерком было выведено:
 
Любаша вроде бы старалась,
Но не умела полюбить.
Одно ей только оставалось -
С хорошим мальчиком дружить.

Автор не подписался, но неизвестным для Любаши он остаться никак не мог. Это был вызов. Ну погоди, поэт с седьмого этажа… Любаша ввалилась обратно в квартиру и, не снимая сапог и шапки, кинулась к столу…
Через полчаса на коричневом дерматине квартиры 28 висел голубой листочек с дружеским посланием:

Советам следовал Евгений,
Жил в духе он родной страны,
И в отношениях старался
Держаться левой стороны
 
С работы Любаша возвращалась почти бегом, гадая – получил ли противник ее «контрудар». Двери лифта распахнулись – перед Любашей розовым пятном светился листок на ее двери:

Про одиночество Любаша
Уже давно все поняла.
Ведя сама с собою споры,
Не соглашалася ни с кем!
 
«Дуэль!» - констатировала Любаша! Держись, поэт семиэтажный, привила тебе любовь к литературе моя бедная мамочка! Уже совсем поздним вечером, боясь, что грохот лифта может быть услышан противником, Любаша кралась по лестнице, сжимая в руках голубой стикер.
 
Весь день не спал, а ел Евгений,
Всю ночь не ел, а только спал.
От этой жизни безрассудной
Катастрофически устал…
 
Она была уверена в ночном перемирии. Однако наутро, не веря своим глазам, читала очередное поэтическое «оскорбление»:

Любаша в этой жизни кукла…
И кукнуть было ей с чего:
Мешало двигаться к расцвету
Окукнившее естество.
 
На работе Любаша не могла найти себе места… Ответ был готов, и она решила приклеить его сразу же, как вернется домой.

В почтенном возрасте Евгений
все ждал, что мудрость обретёт.
Но старость, вредная старуха,
пришла без мудрости. Одна.
 
Ночью девушку преследовали кошмары. Ей снилось, что вся дверь ее густо оклеена отвратительно-розовыми листками, как рыбьей чешуей. Лестничная клетка забита толпой зубоскалящих соседей, читающих и выкрикивающих четверостишия. Сатанинский хохот заполняет весь подъезд, сотрясает дом и разъедает стены трещинами. Любаша проснулась в холодном поту. Шесть утра… Нанесен ли ответный удар? Крадучись, она подошла к двери и заглянула в глазок… Тихо, пусто… Осторожно открыв дверь, Любаша просунула голову…
Есть!!!! С рычанием сорвав листок, девушка спряталась снова.

Любаша так любовь искала,
Что, кажется, ее нашла,
Классическую, как в романах:
В лице какого-то козла...
 
«Коззззел!» – инстинктивно повторила Любаша… И вздрогнула от собственной грубости. Кто он вообще такой?.. Светило русской поэзии? Надежда мировой литературы? Да он… Нет, она не будет опускаться до подобных вульгаризмов. Через 30 мин. на голубом листочке была готова интеллигентная шутка, сводящаяся к определению «неудачник»:

Столь долго запрягал Евгений,
Что вечно ехать забывал.
Процесс ему казался сутью,
Евгений – перфекционист.
 
Оставалось только отнести ответ на седьмой этаж… Любаша торопливо оделась и привычным лестничным маршрутом отправилась наверх. Подойдя к 28-й квартире, она быстрым движением приложила стикер к двери и бросилась прочь… Но листочек грустно съехал по коричневой поверхности и упал на пол. Пришлось повторить операцию. Результат тот же! Любаша потрогала пальцем липкую сторону стикера – все в порядке… почему же тогда… С озадаченным видом она подошла к двери. Попробовала приклеить стикер справа, слева, внизу – отовсюду он неумолимо слетал. Ах, вот оно что!!!! Любаша поскребла ногтем дверь. Он что-то нанес на дерматин… Чем-то намазал… Вот паразит! Любаша решила процарапать хотя бы полосочку, и тогда можно будет ухитриться и... Но в этот момент дверь распахнулась, и перед ней предстал поэт Евгений в шортах adidas и с широкой улыбкой.

Любаша оторопела так, что не смогла даже опустить руку, которой секунду назад скребла дверь:

- Не клеится… почему-то…- наконец, жалобно произнесла она. – Совершенно не клеится…
- А, по-моему, наоборот! – громогласно объявил Евгений и от души рассмеялся.