Глава 26. Ведьма и волки

     Истинная природа холода во всей своей естественной мощи и красоте могучего севера, в противостоянии с тёплом нехорошим и страшным. Ибо нет в нём искры рождающей жизнь. Нет следа, который оставил бы сотканный из нитей совершенства, белоснежный свет матери-природы. Есть лишь чёрное, превращающее угли в серый пепел, в безликое ничто, прожигающее, съедающее всё сотворённое, огненное дыхание нижнего мира..
        Ночь. Луна. Хвоя гигантских сосен втыкается кронами в ноябрьское морозное небо. Огромные хлопья снега медленно опускаются в коричневую грязь между старых узловатых корней елей. Их шершавые чёрно-зелёные лапы укрывают двуглавыми иголочками вековые секреты. Бесконечна память тёмной воды лесных озёр, что исполнены шёпотом молитв и чёрных проклятий. Небо в алмазах, бесчётное множество звёзд светит как в детстве. Страшно и сказочно.. Ночь, когда мороз и слякоть в битве за право покорить чёрный лес сошлись в смертельной схватке. Лишь сильный духом скажет последнее слово в этой войне. Искренне жаль того, кто случайно окажется в этот миг на горном перевале древних Саян в черноте тайги. Ибо тут сейчас случится нечто столь жуткое и мрачное, что втянет в свой вихрь жизнь каждого, кто имел неосторожность выйти из тени. Травы оцепенели в предверии безумного действа. Всем, кто чуть свет этим утром воздал хвалу прекрасному солнечному дню, сейчас хочется плакать, кричать и выть. Атмосфера трещит по швам от неизбежности приближающейся войны, а отрез заснеженной земли стал алтарём, что примет кровь двух смертельно враждующих сторон. Песок жизни уже струится воронкой, чтоб стать ушедшей историей. Часа Богов считают последние мгновенья. И вот когда стрелка в последний раз сделала шаг вперёд из глубины чащи раздался душераздирающий рык. Что-то жуткое творится в этом месте. Вся за исключением дряхлых стариков и едва успевших разлепить глаза волчат стая, щетинясь грозно рычит, глядя в темноту. Чёрные силуэты зверей. Это волки, возле которых взрослый сахатый кажется оленёнком. Холодные серые и голубые глаза цвета неба севера лучисты и чисты. В них читается переплетение бесконечных, меняющих суть истории древних событий, свидетелями которых они становились. Их серебристый свет как озёра из горного хрусталя. А глубокие уродливые шрамы, украшающие морды зверей, лишь малая плата за явленные откровения. В их суровых взглядах след свой оставила вечность и бесконечная великая мудрость прожитых тысячелетий.   Грубый мех хранит в себе ритуальную память, живого огня, и мёртвой воды, что проверяли его на прочность. Жёсткая серая шкура красиво лоснится в свете луны. Её молочно-ледяной отблеск отражается в белых клыках оскалившейся стаи. И тут вдруг становится ясно, что же держало в бешеном напряжении хищников. Из беспроглядного мрака ночной чёрной тайги медленно стали выходить босые старые женщины в старинных залатанных тёмно-зелёными нитками рясах в обгрызенных временем капюшонах. Но ни один платок или шаль, если бы ими были укрыты их седые головы, не могли скрыть обезображенные гримасами лица. Желчь в глазах одних ведьм как и красные угли в зрачках других, были способны умертвить без исключения любые трепетные всполохи жизни.
         Совершенно жуткий, страшный рык, собравшихся волков, оповестил их о том, что битва уже началась. Десятки чудищ теперь лишь отдалённо напоминающих зверей словно стрелы взлетели, что б вгрызаться в греховную плоть тех, кто не ведает слов милосердия, туда где из тьмы чащи вышли на полуночный свет страшные ведьмы.
         Волки положили начало безудержной сечи, открыв кровавый счёт. Одна за другой безобразные старухи навсегда закрывали свои веки в зубах своих опьяненных яростью врагов. Багряные капли окропили стремительно тающий снег, тот что словно мягкий пух укутывал искорёженные тела, оставивших свои души без покаяния страшных женщин. Превращаясь в последнее пристанище, снег тихо укрывал их от глаз любого смертного красно-белой простынёй.
        И тут, как будто всё происходящее не имело для неё никакого значения из глубины тёмного леса медленно вышла ведьма с вьющимися распущенными тёмно седыми волосами. Колдунья держала изрезанный иероглифами и тайными рунами корявый посох. Его иссохший ствол будто был создан именно для её руки. Вершину украшали торчащие словно волосы лешего древесные корни. Ведьма подняла его и с силой ударила о землю. Всем на миг показалось, будто секунды, замерев на мгновенье, раскрошились, превратившись в пыль. В этот миг оказавшиеся к ней ближе всех волки притихли, застыв как чучела. Угасшие стеклянные глаза больше не выражали ни одной эмоции. Исполинские изваяния среди лиственниц и кедров даже мёртвыми наводили ужас на косматых старух. Все произошло так быстро, что лесные санитары не успели произнести ни звука. От глухого удара посоха, кости животных хрустнули, переломившись вдоль и поперёк, а кровь прекратила свой бег. Не зная как быть, оскалив свои пасти звери притихли, отступив в две стороны. Но не дав минутному замешательству внести сумятицу, они уже готовились к своём сметающему всё на своём пути по истине последнему броску. И тут из самого сердца стаи вышел волк чудовищного вида. Казалось, в его огромной пасти каждая ведьма поместится целиком. Звериная походка была исполнена кашачьей свободной грации и по медвежьи тяжела. Под его гигантскими лапами ломался валежник, и это хруст эхом разносился в тиши глухой ноябрьской ночи. И нельзя было различить цвета его удивительных глаз, ибо кровь уже залила тёмные зрачки. Ни капли смятения косматая старуха не выразила, лишь взмахнула посохом, а волк в один резкий прыжок оказался возле неё, открыв смертельные челюсти..
        Тепло печи ещё не успела остудить ночь апреля. Выстудить дух очага ей было не под силу. Нежность уюта под сводами деревянного потолка хранила в себе священный трепет веры, существующей вне сомнений. С потолка свисали маленькие обрывки пакли и отдельные жёлтые соломинки. Звёздное небо за слюдяным окном, тепло и дающая покой приятная темнота окутали силуэт человека. Сеновал ещё хранил форму тела спящего, в то время когда тот подскочил одним движением резко, словно чем-то обжёгся. В чёрные кудри вплелись сухой вереск и клевер. Тяжело дыша, с широко открытыми, обезумевшими от всего, что увидел глазами, сподвижник Егора Илья проснулся. Интуитивно почувствовав, что что-то стряслось, он быстро поднялся с постели и замер, глядя в одну точку. И в этот самый миг где-то в ночной глуши чёрного леса раздался волчий вой.. Илья, находу одеваясь, босяком выбежал во двор, громко выкрикивая имя старшего брата. Полночь ступила в свои права, окутав всю околицу беспросветной темнотой. Захлопнув в торопях деревянную калитку, и не переставая кликать заветное имя, спотыкаясь, он мчался по деревенской дороге от дома к дому. Тормоша сонных братьев, он спрашивал, их кто последним видел Егора. Тревога бесповоротно вторглась, в его сердце. Сея хаос и смуту, образующие собой смерч, она хозяйничала, наводя свой порядок. Смеясь тревога повторяла брату ведьмака, что ни единое его действие уже не способно, выдернуть из колеса времени произошедшее событие. Всё темнее становилось у Ильи на душе, а когда наконец все узнали, что две ночи назад Егор решил помочь притворщику Килю, тучи внутри сподвижника окончательно сгустились. В деревне начался переполох. Крестьяне зажгли факелы, товарищи бросились искать своего учителя, тщетно обойдя все окрестности. Колокол беспомощно кричал, надрывая язык, ибо Егор был уже далеко от этих мест.
        Тишина, оглашаемая со всех сторон криками отчаявшихся учеников была вывернута наизнанку от тщетности бесплодных поисков. Вскоре, осознав бессмысленность их продолжения, братья оставили безуспешные попытки найти старшего. "Беда" - тихо сказал Илья, собрав всех у старого дуба на краю деревни. Сподвижник во всех подробностях рассказал, то что видел во сне. А потом строго глядя друзьям в глаза, взвешивая каждое слово произнёс: "Мы подошли к черте, за которой нет пути назад. Если кто-то из вас хочет выйти из братства, пусть сделает это сейчас. Есть вероятность, - Илья что-то предчувствуя с тревогой и настороженностью посмотрел в сторону леса, - что мы уже не станем прежними.. В том случае, если продолжим путь, который каждый из нас без принуждения выбрал прошлой осенью." Как невыносимо тускло было внутри, когда, он произносил свою речь. Собравшиеся не проронили ни слова, смотря в упор на своего брата по духу. "Что ж, - продолжил Илья, - в таком случае, несмотря на то что, я не смогу гарантировать, долгую и счастливую жизнь, клянусь, что при любом исходе мы навсегда останемся вместе." Братья внимательно, но вместе с тем как-то сиротливо посмотрели в его глаза. Тягостное мерзкое осознание собственной вины и крайней беспомощности обрушились на них, жестоко придавив каменными аргументами. Каждый стоящий перед чуть возвышающимся на пригорке Ильей сейчас до конца понимал, что вся их прошлая жизнь подошла к завершению. Конец дороги, за которой чёрной лентой разверзла свою змеиную пасть кромешная и чужая неизвестность. Апофеоз их личного развития, скальный обрыв, за которым лишь два пути. И выбор, вмещая в себя всю ответственность должен был быть сделан не сходя с этого места в этот не просто переполненный, а червоточащий болью, граничащий с помешательством, священный миг имя которому - "Сейчас". Но несмотря на всю драматичность случившихся событий, и бессилие явившееся их следствием, нечто светлое, отчаянное и безумное, вдруг, родилось в самых укромных уголках душ стоящих у дуба. Когда отчаяние, растеряв своё оружие в бессилии отступает, когда её место занимает святая отрешённость, когда последние кандалы страха падают под ноги тем, кто потерял зависимость от очень скорой и неизбежной встречи с непоправимым, именно тогда смерть, восхищаясь богатством твоей внутренней свободы дарит второй шанс! Он рождается из пепла сгоревших переживаний, в тот миг когда ты готов к своей последней встрече, когда утеряно последнее что у тебя есть - надежда! Что-то ошеломительное, озорное, светящееся, смеющееся, не признающее авторитетов возникает из разряженой страданием атмосферы. И в качестве поощрения за то что ты не сдался, не пал духом дарит непоколебимую уверенность в правильности выбранной дороги! Благодать дождём очищения наполнила сподвижников, перетекая через край. Братья сошлись в круг, обняв друг друга. И в этот миг случилось Чудо. Все чуть видимые морщинки в корнях старого дуба вспыхнули неярким жёлтым светом. Как будто солнце сочилось сквозь него изнутри. И этот свет быстро поднимался по стволу, веткам, освещая мельчайшие прожилки дубовых листьев. Невидимая сила скрепила обнявшихся в кругу друзей. Но чудеса творились не только снаружи, но и внутри. Ученики Егора почувствовали, что благодаря хранящемуся в них единству, они каким-то непостижимым образом соединились сейчас в одно существо! И это создание, воплотившее в себе индивидуальность каждого сподвижника, скреплённое их Верой, обладало секретами древних знаний, и мудростью ушедших цивилизаций.. Сейчас и навсегда, каждый из тех, кто стоял в кругу понимал, что даже перед лицом смерти теперь не отступится от своих убеждений и слов клятвы данных им прошлой осенью. Отрешённость окрылила их, а Свобода глубоко пустила корни в душах каждого из друзей и учеников Егора жениха ведьмы!
        Глубоко заполночь переодевшись в сшитые для них мягкие и крепкие холщовые рясы, братья отпустили земной поклон, в сторону тех, кто пришёл их проводить. Старики крестили в след уходящих в глубь леса людей, а женщины вытирали слезы.
        Ночь чёрной скатертью покрыла лес. Казалось, что не будь Луны, света этих ярких белых звёзд хватит, что бы указать идущим путь. Белёсые лучи ночного светила, проникая внутрь, как бальзам освещали раненые души героев. Темнота окутала их собой, стараясь, если не искоренить, то приглушить боль утраты, разъедающей их внутри. Ещё далеко не везде растаявший снег, создавал неповторимую атмосферу свежести, вселявшей надежду на пусть и отчасти, но всё же благоприятный исход путешествия. Тропа вела в самую чащу. На ней мог поместится лишь один человек. Сподвижники шли быстро и аккуратно, точно наступая в следы друг друга, тем самым, подбирая силу, оставленную впереди идущим. И пока они шли, сама смерть не могла разбить их строй. Шагающие были легки как хлопья снега, падающего ноябрьским вечером в лесную воду. Чуть касаясь веток, задевая их своим одеянием, они углублялись всё дальше во тьму меж чёрных стволов вековых елей. Но чем глубже они уходили в чащу, тем явственнее ощущалось, как нечто тяжёлое, навалившись свинцовым одеялом ночи, всё сильнее давит на виски, пытаясь нарушить строй. Когда это гнетущее скручивание стало невыносимым, Илья, шедший первым, дал знак всем остановится. В следующее мгновение они тут же поняли, что причина совсем в другом. Исчезли звуки.. Тишина оглушала. Стих хруст шагов, шум деревьев и даже дыхание. И в этой оглушительной тишине, где-то далеко-далеко раздался детский плач, множество голосов одновременно кричало, плакало и смеялось. Смех этот не был добрым и он приближался. Младший шепнул остальным - "Смотрите.." Братья увидели как со всех сторон к ним приближаются красные следы, но это не были следы людей.. "Копыта" - так же шёпотом произнёс другой сподвижник. Учеников окружил гнилой дурман топий и болот. "Что-бы не случилось дальше, держитесь крепче друг за друга" - громко прошептал Илья. И тут из черноты леса показалась тень женщины. Каждый из мужчин понял, кто приближается к ним. Гнилодуха шла через поваленные деревья, коряги и пни, но они не сдерживали её поступь. Кровавые пятна копыт расступились и ведьма в плотную приблизилась к ним. Стало видно, что она недовольна и рассержена. Ей сходу не получилось сломить стоящих перед ней учеников мага. Их дух остался дерзким и независимым, а сами они были похожи на скалу, каменный монолит, о который разбивались чёрные волны мрака. Друзья смотрели свободно и бесстрашно. Они были готовы оставить свою жизнь, не сходя с этого места. И мысль эта не имела в себе сожаления, но несла вызов, который бросила им сама судьба. Ведьме неприятен был сам факт того, что братья не дали слабину, не смалодушничали. Не один мускул не дрогнул на их лицах. Гнев Гнилодухи ширился и нарастал. И чем злее она становилась, тем спокойнее были стоящие перед ней богатыри. - "Слепые преданные псы" - услышали они ядовитый голос старой травницы. Омерзительное звучание этих слов было похоже на скрежетание ржавого металла. "Я могу убить вас всех, взмахом руки" - Гнилодуха вытянула вперёд костлявые пальцы. "Но это не принесёт мне удовольствия. Поэтому я решила, что вы должны встретится со своим хозяином. Но лишь тогда, - Гнилодуха оскалила свои клыки, - когда от встречи вы обретёте лишь горе. Наше свидание этой ночью оставит неизгладимый след в ваших недостойных сущностях. С этого дня вы станете горсткой червей, которые не смогут умереть, пока рано или поздно не встретят своего господина и не отдадут ему последние почести, поселившись в нём. А точнее, - блеск полной Луны отразился в челюстях ведьмы, - в его мёртвом гниющем теле. "Интуитивно ведьма уже набрала полную грудь воздуха. Вот-вот привычный смех должен был разорвать вакуум тишины, куда не проходили ни какие звуки из вне. Но вдруг из-за спин героев послышалось жуткое глубокое глухое урчание, страшных зверей. Огромные в человеческий рост волки, беря под свою опеку героев, медленно обступили их со всех сторон, не сводя глаз с ведьмы. Старуха явно занервничала, совсем не ожидая подобного поворота событий. Казалось, она судорожно что-то вспоминает или ищет. И вот в одно касание из ниоткуда Гнилодуха достала деревянный посох, изрезанный письменами, и подняв его над головой, с криком опустила в низ. Но было уже поздно - последний волк, прыгнув, прикрыл оставшееся незащищённое место возле Ильи. Крик отчаявшейся ведьмы, почувствовавшей свой проигрыш ножом вспорол гнетущую тишину. Рёв, крик, плач, злой смех и учащённое дыхание каких-то невиданных существ на тонкие лоскуты из звуков, нот и слов порезали тёмную пелену глухой апрельской ночи. А удар, который последовал за этим, словно смерч, образовав бешеную воронку, поглотил в себе Гнилодуху и чудовищного вида волков. Они исчезли, растворившись в темноте ночи, вернув на круги своя всё что, до этого часа тихо спало и видело сны. То тут, то там вновь послышались звуки пения ночных птиц. Как будто и не было этого похода сквозь сквозь ночь. И все же нечто очень существенное в один раз перестало существовать. Надломилось, умерло, высвободив дух из тела. Еле-еле стояли на ногах братья Егора. Ни один оберег не имел больше силы. Подобно выжженному лику иконы, наравне с крестами висели они на шеях учеников. С момента возрождения после бани, где Егор обхитрил чертей, братья не испытывали такой опустошённости и усталости. Словно их прошлые недуги не исчезли вместе с паром и листьями веников, а лишь на время притаились. И вот сейчас злорадствуя, выползали на свет к своим старым хозяевам, бывшим убогим и нищим. Питающая богатырей чудесная сила растворилась в предрассветных сумерках сумасшедшего апреля как сахар в речной воде. Внутренний свет их душ погас. Убывающая Луна осветила измученные фигуры двадцати пяти воинов духа. Собрав в себе остатки голоса один из них уже в падении крикнул - "Вместе!!." Другие то же не в силах держаться, валились в мокрую траву как срубленные дубы, крича в ответ эхом повторяющиеся слова "До смерти!" 
        Отряда больше не было, в лесной траве лежали бездыханные обездвиженные тела друзей. Но они не умерли. Под их серыми холщовыми рясами и капюшонами уже происходили удивительные фантастические невероятные изменения! Кости увеличивались и становились крепче, вместо рук появились большущие лапы с острыми когтями. По швам трещала одежда, из-под неё выглядывал чёрный и серый мех. А когда первые лучи восходящего солнца коснулись верхушек кедров, тишину чащи огласил мощный хоровой протяжный вой. В красном мареве через мхи и ямы, впитывая в себя силу самой природы, по лесу, хватая воздух оскаленными пастями, бежала бешеная стая диких волков.