Индийский танец

  Для четырёхлетней Танечки новогодний вечер обещал быть радостным. В зале возле окна стояла настоящая живая ёлка. От неё вся комната заполнилась запахами леса, снега и мороза. Украшали ёлочку всей семьёй разноцветными, искрящимися в свете яркой люстры, стеклянными шарами, крутящимися в разные стороны сосульками, бумажными снежинками, которые малышка вырезала вместе с мамой и старшей сестрой, и цветными картонными зверушками, серебристым ёлочным дождём. Лесная гостья была такой нарядной и красивой, что хотелось около неё танцевать и крутится быстро, быстро, чтобы новогоднее платьишко разлеталось волнами вокруг талии, а старшая сестра и мама с папой хлопали бы ей в ладоши от восторга.    Старшая сестра Света, подросток тринадцати лет, была неисправимой кокеткой. Она в отсутствие мамы перемеривала весь её гардероб. Все её платья, колготки, комбинации, лифчики, костюмы, шифоновые платки и шарфики. Перепробовала на своих губах все цвета маминой помады, на ушах клипсы, на запястьях браслеты, на шее кулоны и на своих длинных тонких ногах все туфли на высоких каблуках, что были в доме. Это она считала своим самообразованием, то есть, что и с чем сочетается из вещей, что ей может подойти, и что она наденет, если вдруг какой-нибудь принц пригласит её на бал. Почти все свои мастер классы она проводила в присутствии младшей сестрёнки, приобщая её к правильному выбору одежды, обуви, причёски и вкусу наряжаться, как подобает будущей девушке. И маленькая Таня чувствовала себя причастной к загадочному волшебству, и это переполняло всё её детское существо возвышенной гордостью за то, что у неё есть такая умная, талантливая и весёлая сестра. Ей она верила без оглядки.    Сегодня на Светлане было атласное белое платье на кокетке, с блёстками на груди и приталенное на бёдрах, как носили модницы в тридцатые годы. А в чёрных вьющихся длинных волосах красовалась белая сверкающая роза. Она была в восторге от своего наряда и от праздничного предновогоднего ожидания. Белые модные туфельки на небольшом каблучке стояли под диваном, дожидаясь своего праздничного часа. А пока, мурлыкая себе под нос какой-то очередной шлягер, Светлана, в тапочках на босу ногу, для украшения ёлки делала последний художественный штрих. Отрывала от ватного рулончика небольшие кусочки ваты и, потеребив их, превращала в воздушные белые хлопья, похожие на снег и раскладывала их по елочным веточкам. Папа с мамой на кухне занимались последними кулинарными приготовлениями перед приходом гостей, дожаривали в духовке домашнюю деревенскую колбасу с чесноком и салом. Колбаса аппетитно шкворчала на противне, и из кухни по всей квартире разносился изумительный запах томлёного в духовке чеснока, перемешавшегося с запахом картофельного рагу в чугунке, уже приготовленного и накрытого кухонным полотенцем и старой Таниной курточкой. Танечка во все глаза смотрела, как её мама ловко и быстро орудовала кухонным ножом у разделочной доски, шинкуя, свежую капусту на тончайшие ниточки, а папа в это время натирал морковку на крупной тёрке. Они торопились. До прихода гостей оставалось чуть больше часа, а они ещё должны были успеть переодеться во всё праздничное. И, чтобы дочка в кухонной суете не опрокинула на себя что-нибудь невзначай из приготовленных продуктов, ей дали ответственное задание - отнести в комнату шоколадные, разных сортов, конфеты и красиво уложить их в вазу. А какие понравятся больше всего, привязать на ниточку и нарядить ими ёлку. Танюшку не надо было долго уговаривать. Нежно обняв большой кулёк с конфетами, она пошла в комнату, посреди которой уже стоял расставленный стол-книжка, накрытый праздничной белой скатертью. На ней ровными рядами по краям расположились столовые приборы для гостей и хозяев. Около каждого прибора лежали цветные салфетки, а на них сверкающие праздничным блеском вилки и ножи. На середине стола по всей его длине стояли тарелочки с нарезанными ломтиками сыра, сервелата, бекона, хлеба и прочими холодными закусками. Над ними возвышались вазы с яблоками, апельсинами и мандаринами. Самым главным на новогоднем празднике, особенно для детей, было всегда обязательное присутствие заморского угощения – мандаринов. Один только запах этих оранжевых фруктов вызывал у детей ощущение праздника.    Танюшка деловито, по хозяйски, развернув кулёк с конфетами, высыпала всё его содержимое на диван. Блестящие разноцветные обёртки на конфетах приятно шелестели в руках. Самые красивые, для ёлки, она стала выбирать и откладывать в сторонку сразу, попросив Свету помочь ей привязывать ниточки на них. Усевшись на диван, обе принялись за приятную во всех отношениях работу, ведь пробовать конфеты на вкус никто не запрещал. Под шелест фантиков они слушали негромкую музыку, лившуюся из радиолы, стоявшей на высоких четырёх ножках в противоположном углу комнаты. Светлана с неподдельным жаром стала рассказывать сестрёнке сюжет недавно просмотренного с подружками в клубе индийского фильма про любовь. Во время рассказа глаза у неё загорелись от нахлынувшей нежности к героине, которая пела и танцевала. У Светы не хватало слов, чтобы выразить как можно красочнее и понятней песни и танцы героини, и она спросила сестрёнку, хочет ли та послушать и посмотреть в её исполнении, как было по настоящему, в кино. Она была так возбуждена, что, если бы даже Танюшка и отказалась смотреть её концертный номер, она всё равно бы стала петь и танцевать. Не долго думая, Света соскочила с дивана, бухнулась около него на колени и стала одной рукой искать под ним свои туфли, а другой рукой, держась за край дивана, и глядя радостно на сестру, подмигивала ей, мол, сейчас, я тебе покажу такое, что ты в жизни нигде и никогда не увидишь. Втискивая свои худые пятки в непослушные туфли, она на ходу стала сворачивать в трубочку найденную на книжной полке старую газету. Взяв в нижнем ящике трюмо спрятанные родителями спички, она жестом показала Тане, что, мол, я сейчас. Выбрала самую яркую мамину помаду и, аккуратно измазав кончик указательного пальчика, стала им наносить у себя на переносице точку, отличительный знак индийской девушки, вглядываясь в зеркало на своё отображение. - Ну, как? - вопросительно глянув на сестру, спросила она, приподняв вверх и чуть в стороны обе руки, вычурно придерживая двумя пальчиками за края своё нарядное платье. - Во! - Танюша показала два больших пальца поднятые вверх на вытянутых ручёнках. - Выключай свет, сейчас будет представление, - стоя спиной к ёлке, скомандовала Света. Встав на диван, Таня дотянулась до выключателя, и в комнате стало темно. Только от стеклянной шкалы радиолы отсвечивалась красная лампочка, да полоска света пробивалась сквозь нижнюю щель комнатной двери. Света чиркнула спичкой и поднесла её, ярко горящую в темноте, к туго свёрнутому краю газеты. Она тут же вспыхнула сине-красным пламенем. Резко запахло серой и горящей бумагой. Таня, усевшись на диван поудобнее, во все глаза стала смотреть на «индийскую девушку» из кинофильма. А Света, чувствуя заинтересованное любопытство «публики», самозабвенно стала петь на индийский лад плачущим и переливающимся высоким голосом: «Аа-а, о-оэээ-аа-а…». При этом в такт своему пению, одной рукой она размахивала в разные стороны над головой, пылающим газетным факелом. Другую руку, повернув её ладошкой вниз, подвела под подбородок, и, не дотрагиваясь до него, усиленно пыталась перемещать свою голову то к одному плечу, то к другому. У неё это не очень получалось, шея не хотела плавно вытягиваться в разные стороны, и голова перекатывалась с плеча на плечо, как маятник. При этом, двигая в разные стороны бёдрами, она умудрялась вставать на носочки своих новомодных туфлей. Отсвет от горящей газеты выхватывал блёстки на её платье и, отражаясь в ёлочных игрушках, вспыхивал яркими мерцающими искорками. Прыгающий и подрагивающий свет от огня выхватывал из темноты вдохновлённое лицо исполнительницы необычного танца, искажая его до неузнаваемости. Пепел от бумаги плавал по комнате невесомыми серебряными хлопьями, медленно кружась и опускаясь вниз к полу. Газетный факел сгорел уже наполовину, отбрасывая бесовские прыгающие тени индийского танца на стенах комнаты, когда, покачнувшись на носочках, тело Светланы непроизвольно изогнулось в сторону ёлки, теряя равновесие. Приподнятая вверх рука с горящей газетой оказалась совсем близко от ёлочных украшений, и огонь перекинулся на ватные хлопья. Но Света удержалась на ногах и продолжала танцевать, не видя, что происходит у неё за спиной. А тем временем языки пламени жадно слизывали бумажные снежинки на ёлке. Ярко вспыхнули голубыми огоньками один за другим ватные хлопья, внутри которых стали весело перемигиваться ярко-красные угольки. Огоньки перебегали всё выше и выше, подбираясь к верхушке с красной звездой. Танюшка была в восторге от такого фейерверка и, вскочив с дивана на пол, стала радостно хлопать в ладошки. Ей ещё не приходилось видеть ни разу в своей жизни такой красоты. Она верила своей старшей сестре и знала, что та ничего и никогда не сделает плохо. А то, что за спиной у сестры разгорается ёлка, Танечка подумала, что это так и надо для индийского танца. В комнате стало намного светлее, чем было от одного горящего факела, а Светлана, забыв обо всём на свете, всё танцевала и танцевала так самозабвенно, пока огонь с газеты не стал ей обжигать пальцы. Только тогда она, ойкнув от боли, бросила огарок газеты на пол и стала его топтать подошвами новых белых туфель и тут вдруг почувствовала нестерпимый жар за спиной. Резко обернувшись к горящей елке, она замерла на мгновенье от увиденного и, схватившись за голову, истошно завопила фальцетом на всю комнату: - Маа-ама, гори-иим!!! В комнату вихрем ворвались родители, застыв в ужасе на пороге. Первым опомнился отец. Он подбежал к разгоравшейся уже с нешуточным треском ёлке, заслоняясь локтем одной руки от огня. Присев на корточки, крепко схватил её другой рукой за основание и выдернул ёлку из ведра с водой, которое было задекорировано белой марлей и, повернув её к себе, не успевшей пока ещё загореться стороной, он схватил рукой первую попавшуюся ветку. Держа наперевес, макушкой вперёд, он торопливо понёс горящую ёлку на лестничную площадку через комнату и длинный коридор прихожей к открытой входной двери, которую придерживала испуганная мать. При этом ёлочные стеклянные игрушки позвякивали мелодичным звоном друг о друга сквозь шум и хруст горящей ёлки. Падая на пол, некоторые разбивались с характерным звуком трескающегося тонкого льда и разлетались на мелкие разноцветные осколки, а те, что покрепче подпрыгивали и раскатывались стеклянными мячиками по полу. Обламывая зацепившиеся за дверной проём горящие ветки, отец смог вынести ёлку на лестницу. Всем оставшимся в квартире было слышно шлёпанье отцовских тапок о цементные ступеньки в подъезде и треск огня разгоревшейся ёлки. А в квартире под потолком комнаты и в прихожей струился густой серебристо-серый дым, плавно плывущий со всех концов квартиры в сторону открытой на лестничную площадку входной двери. Запах, как от лесного костра, мешался с едкой гарью, вызывая у всех приступ удушливого кашля. Отец выбросил ёлку за угол дома. Возвращаясь со двора, он принёс полные тапочки снега. Усевшись на кухонную табуретку, он внимательно посмотрел на своих домочадцев и спокойно произнёс густым басом: - Разбор полётов переносится на завтра, а сейчас быстренько давайте приведём квартиру в божеский вид. Скоро Новый год, гости придут, а у нас непорядок на палубе. Семья дружно принялась за уборку комнаты и прихожей, и через двадцать минут в квартире стало чисто, не считая ещё не выветрившегося запаха гари и пустого места в углу, где совсем недавно стояла такая яркая и нарядная ёлка. Но Таню это не расстроило, а наоборот. Будучи уже взрослой, она всегда с улыбкой и немного с грустью. рассказывает своим детям и гостям про тот Новый год, когда у них одних в городе по-настоящему сказочно и совсем не страшно, дома горела ёлка под индийский танец старшей сестры.

 Вера СМИЛИНГЕНЕ
Посёлок Харп. Рисунок автора.