Дар Огневушки. Глава 22. В путь

- …Меня приняли в доме Облязиных, у них я и вырос, там постигал мастерство и науку. Хозяйка была ласкова со мной. – сказал Иван Захарович спокойно, не переменившись в лице. И продолжал. – А сам хозяин даже полюбил меня заместо сына. Да. – Худобашев помолчал немного, затем произнес, кивнув головой в подтверждение своих слов. –  Хорошим, добрым человеком был Макар Кузьмич Облязин, ведь я нисколько не заслуживал его любви.
Паша слушала рассказ Ивана, не задавая вопросов и не отводя глаза.
- Позже, после кончины хозяина, мне объявили, что торговое дело впридачу с частью капитала он приказал доверить мне. И с той поры я, не жалея сил, стараюсь оправдать это его доверие.
Последние слова произнесены были им твердо, хотя и тихо, как будто самому себе. Затем он выдохнул и замолчал, понурясь и ссутулив плечи. Прасковья подождала немного, а затем осторожно спросила:
- Но где сейчас твои родители, отец и мать? Ты не сказал о них ни слова. Что стало с ними с той поры, как вы простились?
Иван чуть вздрогнул, помрачнел, затем ответил.
- Через год с небольшим, со  времени, как я остался у Облязиных, тетушка получила письмо от матери моей, её сестрицы. Мать сообщала, что вся их бродячая труппа распалась. Старый раусный клоун умер, а борец-татарин нанялся в истопники в хороший дом. Сами родители остались в Оренбурге, при местном балагане, у хозяина иностранца. Потом, спустя ещё несколько лет, мать написала, что мой отец скончался от болезни. А больше от неё не было ни одного письма.
- Отчего же ты не попытался разыскать её?
Худобашев, возражая, повёл плечами.
- Как же не попытался? Почитай сразу, как только управился с делами, отрядил до Оренбурга доверенного человека, да наказал ему обойти балаганы с расспросами.
- И что же?
- Нигде о цирковых артистах Худобашевых не вспомнили. Однако люди рассказали, как  несколько лет до того по Оренбургу гуляла холера. И будто многие в тот год от неё померли…
Они ещё долго не спали той ночью за тихой беседой, сидя  напротив за столом и ласково глядя в глаза друг другу. И только ближе к рассвету всё ж таки решились лечь, и, обнявшись крепко, долго, с нежностью, разошлись по прежним местам своего ночлега.
     Ещё пару дней путешественники провели на зимовье. Мужчины под предводительством Мосолова выходили в тайгу на охоту. В первый день поохотились без особого успеха, всего-то и добыли пару тетеревов, подстреленных в одиночку самим мастером. Обоих в тот же день сварили, да и съели всей компанией за ужином. Зато на следующий день пришёл трофей богаче, да жирнее. По ведомым Кузьме Ивановичу приметам и следам охотникам удалось выйти на лося. Лось был не очень крупный, молодой, тонконогий с тяжелой горбоносой головой. Освежевали тушу посреди тайги, забрав с собой большие куски мяса, а кости и мослы оставили на угощение хищникам. Теперь, пополнив свой запас еды мороженой лосятиной, они были готовы продолжить путь. И третьим днём, оставив за собой гостеприимную избушку, все пятеро отправились в дорогу.
         Вскоре, более не заезжая ни в одно селение, они выехали на Тобольский тракт, что протянулся вдоль берегов Иртыша и так, останавливаясь для ночного передыха у почтовых станций, без особой поспешности, продвигались к городу. Следуя советам бывалого Кузьмы Мосолова, они договаривались о ночлеге не в казённых помещениях при станции, а в избах вольных ямщиков, что завсегда селились неподалёку. Там, за вполне приемлемую плату хлебосольные хозяева щедрей кормили и гостей, и лошадей, да при этом, что важнее, не задавали постояльцам лишних вопросов. Худобашев, всюду, где останавливались они по дороге до Тобольска, представлял хозяевам Прасковью, как свою сестру, и потому её устраивали ночевать в избе на женской половине.
   Вот таким образом они и добрались до Тобольска за полторы недели…
 http://www.proza.ru/2020/01/15/212