Рельсы Победы Гл. 6 Немецкие диверсанты

             Глава 6. Немецкие диверсанты

               
Июнь 1941 года,
город Тернополь

23 июня 1941 года на железнодорожных участках Львовской, Козельской, Винницкой и частично Кишиневской железных дорог наша 5-я бригада выполняет боевые задачи вместе с 1-й и 4-й железнодорожными бригадами.

Засим наш батальон переподчиняют 13-й железнодорожной бригаде  (командир бригады полковник Степанов (1)). Мобилизационных планов на случай войны корпус не имеет, так как существует по штатам военного времени.

В состав 13-й бригады на 30 июня 1941 года помимо нас входят: управление бригады, три отдельных железнодорожных батальона и рота эксплуатации. Бригада подчиняется службе военных сообщений (2) Юго-Западного фронта.

В задачи нашего батальона по планам заграждения (3) входят следующие обязанности:

– разрушение рельсов, главных и станционных путей, линий связи;
– уничтожение (подрыв или сжигание) производственных и служебных зданий: вокзалов, водокачок, водонапорных башен, стрелочных будок, воинских платформ, пакгаузов (4),  иногда и гражданских производственных объектов у подъездных путей;
– эвакуация подвижного состава – паровозов, вагонов, платформ;
– эвакуация аппаратуры связи и оборудования водоснабжения;
– вывоз со станций запасов рельсов, шпал, креплений и других материалов;
– охрана важнейших железнодорожных объектов от диверсионных групп и десантов противника.

Вечером 28 июня про диверсионно – разведывательные формирования вермахта (5) нам поведал оперуполномоченный особого отдела НКВД нашей бригады лейтенант госбезопасности Плахов (6), который информирует бойцов каждой роты батальона в присутствии меня и других командиров.

Молодцеватый, подтянутый лейтенант госбезопасности говорит четко, громко, и мы слушаем его в полной тишине:

– …это наиболее распространенная и очень трудноуловимая разновидность вражеских агентов, которые под видом советских военнослужащих с безупречными экипировкой, легендой и воинскими документами осуществляют захват мостов, аэродромов, подрыв железнодорожных путей, т.е. уничтожают коммуникации. Диверсанты сеят панические слухи среди отступающих частей, убивают командиров и политработников, сотрудников НКВД…

– …под видом эвакуированных граждан, военнослужащих и командированных лиц; раненых, выписавшихся из госпиталей и освобожденных от военной службы, сотрудников особых отделов собирают данные о передвижении наших войск и техники, передвигаясь со станции на станцию, либо ведут наблюдение при проезде в поездах… под видом саперных подразделений, производящих минирование или разминирование переднего края; связистов, исправляющих линии…

–  …путем подкупа и подслушивания собирают сведения о вооружении, численности, дислокации и последующем передвижении на фронт наших частей, например, в парикмахерских, очередях, театрах и других общественных местах…

– …применяют спаивание водкой военнослужащих с последующим уничтожением для получения соответствующей информации, обмундирования и подлинных документов …

– …кроме того, товарищи командиры и бойцы! Они портят линии и узлы связи, выявляют штабы наших частей с целью наведения на них бомбардировочной авиации…

–… захватывают в плен командиров, начальников штабов подразделений, склоняя их к измене. И часть из них, нарушив воинский долг, передают по телефонным линиям связи или по радио ложные приказы об отступлении или перемещении частей…

Речь его весьма толкова, но сдобрена многочисленными упоминаниями о необходимости особой бдительности и личной ответственности каждого командира и бойца.

В заключение он приводит пример действий немецких диверсантов:

– Довожу до вашего сведения, что около 10 часов 28 июня  солдаты противника, переодетые в советскую военную форму, на 4 грузовых машинах подъехали к шоссейному мосту через Западную Двину. Охрану моста несли пограничники. Рядом с водителем – сержантом госбезопасности с двумя кубарями лейтенант госбезопасности: светло-синяя фуражка, сиреневая коверкотовая гимнастерка (7), на краповых петлицах – по шпале. Документы безупречные по реквизиту, без сучка, без задоринки.

Начальник погранзаставы лейтенант, фамилию не припомню, пропустил первую машину. Однако, вторая вызвала у него подозрения и он попытался её остановить для проверки. В ходе завязавшейся перестрелки с противником пограничники не смогли взорвать мост. Часть зарядов взрывчатого вещества не сработала, и они только повредили опоры моста. Потеряв 4 бойцов убитыми  и 10 ранеными, пограничники отошли, захватив в плен одного раненого немца.

А на следующий день 29 июня 1941 года авиация противника бомбит Тернопольский узел, на котором располагается множество воинских железнодорожных эшелонов.  Два бомбардировщика с пикирования разрушают фугасными бомбами высокую насыпь на подходе к восточной горловине узла.

В насыпи образовываются две воронки глубиной до 18 метров и диаметром до 25 метров. В такое пространство без труда поместятся три паровоза марки «ЭМ» (8). Восстанавливать насыпь проблемно, так как поблизости отсутствует грунт для засыпки, а сооружать временный обходной путь нет уже времени. Огромными усилиями мы заново отстраиваем насыпь, тратя силы бойцов, драгоценное время и топливо для перемещения породы от карьера в тридцати километрах.

И что вы думаете, черт возьми?! Ночью на тоже место опять сброшены авиабомбы – навели авиацию немецкие разведчики.

Для борьбы с немецкими диверсантами комбат выделяет специальный взвод, костяк которого составляют спортсмены-бойцы. Большинство из них имеют спортивные разряды и отлично владеют огнестрельным оружием. Личный состав взвода несет службу на наблюдательных постах, в «секретах» и осуществляет патрулирование на наиболее важных участках железной дороги, порученных нашему батальону.

За годы войны я выявил только двух диверсантов, и то в первые дни войны – сложно железнодорожнику вычислить опытного шпиона. Другая специфика деятельности.

На полустанке железной дороги в 2-х километрах от вокзала станции Тернополь, где в тупиках размещаются наши составы, я обращаю внимание на одного молодого командира в чистеньком обмундировании в форменных яловых сапогах (9). Приглядевшись, с трудом различил на воротнике две шпалы.

Лейтенант с интересом прислушивается к разговорам, рассматривает воинские эшелоны с техникой, переходя от одного к другому. Я бы лейтенанта и не заметил, не попади он мне на глаза два раза за один час.

Здесь шумно, гремят веселые шутки бойцов и командиров, задорный смех, кто-то пиликает на гармошке. Военные передвигаются туда-сюда, кучкуются между составами, на платформах и на полустанке. Бойцы снуют с котелками и фляжками, обедают, щелкают семечки, пляшут: жизнерадостные,  бодрые, здоровые. Никто не думает о грядущих сражениях, тем паче – о возможных ранениях и смерти.

Подозвав наш патруль во главе с коренастым сержантом Нетребиным (кандидатом в мастера спорта по боксу), указываю на подозрительного лейтенанта. Единой группой приближаемся к нему:
– Тавщ лейтенант! Попрошу вас предъявить документы.

 Светловолосый, с юношеским лицом, с крохотным шрамом на правой щеке лейтенант в это время потягивает из фляжки воду, делая неторопливые глотки. Он прерывает свое занятие, проливая капли воды на гимнастерку. Нервозно перекладывает из правой руки в левую фляжку, освобождая руку для воинского приветствия, и недоуменно взирает на меня:

– Здрав желаю, тавщ майор. А вы кто такой?

Я кратко представляюсь, слегка лукавя:
– Помощник коменданта майор Онуфриев!

Лейтенант неторопливо тянется правой рукой к карману гимнастерки. Неожиданно он бросает мне фляжку в лицо и бросается бежать (подводят его нервишки!). Мы вчетвером мчимся за ним. Вскоре двое патрульных с винтовками отстают. Я же и старший патруля, сержант Нетребин, висим на плечах у лейтенанта.

– Стой, сволочь, стрелять буду! – с яростью кричу я, раздосадованный болезненным ударом фляжки в лицо. «Как котенка по носу цокнул!» – затаилась во мне детская обида.

Вскоре начинаю задыхаться с непривычки от быстрого бега. Пытаюсь выдернуть из кобуры  «ТТ»: безуспешно (застрял). Прерывисто выплевываю фразу:
 
– Остан…новите его! Задержать!

Однако, никто не пытается тормознуть лейтенанта. Как на зло, навстречу не попался ни один из патрулей военнослужащих войск НКВД по охране тыла. Окружающие только удивленно оглядываются, сторонятся, освобождая дорогу: кое-кто оглушительно свистит.

 К счастью для нас лейтенанта подводит слабое знание местности. Ловко лавируя между военными, щучкой вильнув промеж эшелонов, он заскакивает в тупик. Лейтенант резко разворачивается, быстро сунув руку в кобуру, и рвет наган.

Я чуть не напоролся на выстрел в упор.

Нетребин, прибежавший следом за мной, не растерялся. Он левой рукой стремительно отталкивает меня с линии возможного открытия огня, уходя сам вправо. Левой рукой успевает задрать сжимавшую наган правую руку врага вверх, одновременно подсекая обе его ноги и нанося четкий удар по печени правой. 

В падении лейтенант нажимает на спусковой крючок. Гремит оглушительный в замкнутом пространстве выстрел, от стены летят крошки поврежденного кирпича.

Нетребин перехватывает правой рукой рукоять нагана, выворачивая обеими руками правую кисть диверсанта. Наконец наган падает наземь. При этом, диверсант наносит левой удар в горло Нетребину. Тот, успев уклониться, подставляет правую скулу и вместе с диверсантом перекатывается в мою сторону, подальше от нагана.

Подмяв упавшего диверсанта коленями, Нетребин, крепко сжав ладонями его голову, пару раз хряпает затылок диверсанта о землю. Переворачивает его и заламывает правую руку в локте. На правой щеке у Нетребина – длинная кровоточащая ссадина.

Опомнившись, я подскакиваю к нагану, хватаю его в правую руку. Резко опускаюсь на левое колено рядом с диверсантом, которому связывает своим ремнем руки  Нетребин. Тыча в рот врага стволом нагана, я кровавлю его губы и ору с искаженным яростью лицом:

– Гни-да! Где служишь? Убью как собаку!!!

Лейтенант в полуобморочном состоянии, рыдая сквозь слезы и глотая окончания слов:
– Я все скажу!!! Не стреляйте!!! Пол… полк… Бранден…бург…бург!

Подоспевшие два патрульных стоят позади. Они с трудом сдерживают с винтовками наперерез нахлынувшую толпу любопытных военных и гражданских лиц, привлеченных суматохой и ничуть не напуганных одиночным выстрелом.

Диверсанта мы передаем в разведотдел штаба стрелковой дивизии.
А второго я выявляю ранним утром 2 июля, когда немцы уже ведут бои за город Тернополь.

2 часа ночи. Я сплю, погрузившись в пучину причудливых сновидений, которые мелькают друг за другом. Чудится мне, что трели соловья перебивают глухие раскаты летнего грома.

Сержант Агарков интенсивно трясет меня за плечо, чуть не плача:
– Тавщ майор! Проснитесь же! Нас бомбят! 

Не сразу вникнув в ситуацию, хмуро гляжу на него спросонья, постепенно пробуждаясь. Земля содрогается от близких разрывов, которые в темноте кажутся особенно близкими и мощными. Я кубарем слетаю с нар на дощатый настил и спотыкаюсь. Агарков помогает мне подняться. Потирая ушибленное левое колено, в спешке одеваюсь и спешу к штабной палатке, где меня встречают другие встревоженные командиры.

Красноармейцы суматошно грузят на повозки и автомашины боеприпасы, взрывчатку и продовольствие.

В штабной палатке комбат проводит краткое совещание. Для уточнения оперативной обстановки он направляет начальника штаба Погоржельского (10) к начальнику Тернопольского укрепрайона полковнику Коченову (11). Попутно пытается связаться со штабом нашей бригады. Установить радиосвязь не представляется возможным из-за сильных помех, затрудняющих передачу и прием данных (немцы вредят!?).

Командиры рот докладывают комбату, что немецкие самолеты обстреляли из пулеметов лагерь, а также сбросили авиабомбы. По две вражеские бомбы разорвались в расположении первой и второй рот. К счастью, потери среди личного состава отсутствуют. В нескольких местах возникает пожар. Однако,  его быстро тушат бойцы взводов воентехника I-го ранга Огаркова и  воентехника II-го ранга Анисьина.

Вскорости возвращается хмурый Погоржельский. Вести, которые он принес от начальника укрепрайона, вызывают тревогу. На подступах к Тернополю идут ожесточенные бои с быстро продвигающими войсками противника.

По данным разведки налицо неравенство сил – количественное превосходство противника на направлении главного удара и качественный его перевес в танковой технике и авиации; отсутствие необходимого артиллерийского и авиационного обеспечения наших войск, державших оборону.

Наконец из штаба бригады прибывает делегат связи (12) с приказом комбрига о немедленной передислокации всех батальонов в Киев. Комбат Байков приказывает командирам, в том числе и мне, грузить имущество и распределять личный состав по вагонам эшелонов.

Только в 3 часа 30 минут налаживается телефонная связь – обнаружен порыв проводов сразу в двух местах (работа заброшенных немецких диверсантов). Из штаба бригады по телефону повторно сообщают приказ командира бригады.

Длинной колонной, рассекая фарами сумрак зловещей тьмы, батальон прибывает на полустанок. Здесь царит суета, галдеж, ругань. Вдалеке раздаются гулкие раскаты канонады. Железнодорожники вместе с бойцами тушат ряд построек полустанка, полыхающих жарким огнем.

Выпрыгнув из кабины «ЗИС-5» (13), обращаю внимание, что в метрах четыреста от нас вспыхивают подряд две сигнальные ракеты красного цвета, четко различимые на фоне мрачного неба. В той стороне расположен полуразрушенный заброшенный склад.

– Неужто диверсанты? – вполголоса бормочу я.

Бегу до машины комбата, запыхавшись, суматошно кричу:
– Тавщ майор! Думаю, диверсанты сигналы подают противнику. Разрешите проверить силами спецвзвода.

Комбат в запале:
– Ты сдурел Вася! Е… Эшелоны надо отправлять. Это не наша задача, а энквэдешников!

– Тавщ майор. Мы моментом справимся!

Секунды помедлив, хмуря правую бровь, Байков разрешает:
– Ладно, дуй. Только быстро! Смотри ж!

Беру на себя командование двумя отделениями спецвзвода. Первое отделение под командой старшего сержанта Пудваля направляю к тыльной стороне склада. Ставлю задачу: рассредоточиться и задерживать подозрительных лиц с целью установления личности.

Со вторым отделением младшего сержанта Селявина мы мчимся на грузовике к бывшей зоне разгрузки склада. Не доезжая до склада, метров пятидесяти, оставляю трех бойцов рядом с грузовиком. Остальная семерка вместе со мной быстрыми перебежками продвигается к вероятному месторасположению диверсантов.

Нашу группу опережает метров на пятнадцать Селянин, заядлый спортсмен (между прочим – кандидат в мастера спорта по самбо). При его приближении из створа приоткрытых сломанных ворот склада летит какой-то предмет прямиком в него, в сумраке плохо различимый. Предмет наталкивается на инстинктивно подставленный Селяниным приклад винтовки и отлетает сверкающим при свете луны веером.

Передаю слово Селянину:
«Нож метнул, – мелькает в голове мысля. На меня стремглав бросается низкорослый крепыш, занося правую руку для удара, то ли с палкой, то с прутом. Видать, он кумекал (14), что я один и не воспользовался оружием.

Я вскидываю винтовку, лихорадочно нащупывая спусковой крючок. Понимаю, что не успеваю найти! Опускаю винтовку, разворачиваюсь на корточках и ударяю левой ногой. Носок сапога врезается под колено нападающему. Супостат валится плашмя прямиком на меня.

Выскальзываю из-под ниспадающего туловища, ловлю его выю (15) в удушающий захват. Он безуспешно лапает кобуру, пытаясь достать ствол. Подоспевшие красноармейцы извлекают из его кобуры наган, нещадно бьют супостата по рукам, ногам, телу: куда только попадут (в горячке пара–тройка ощутимых ударов достается и мне). Поостыв, с него снимают кобуру с портупеей, добротные яловые сапоги. Мы поднимаем его на ноги, и прислоняем к стене. С глухими стонами вражина с окровавленной головой падает на колени. В таком положении мы пускаем его в расход» (16).

Я не препятствую красноармейцам, потрясенный авианалетом (17) и артобстрелом на наш лагерь и город. Я еще не знал, что через полчаса при следующей бомбардировке погибнут пять бойцов нашего батальона.

После недолгих поисков в развалинах склада нами обнаружены: две ракетницы, вещмешок, в котором  под комплектом запасной формы, буханки хлеба и целлофанового пакета сала в упаковке 100 грамм, притаился с невинным видом чемоданчик с радиостанцией марки SE74/12 (18). У диверсанта изъяты наган, отечественный компас, запасные бланки незаполненных командировочных предписаний и продовольственных аттестатов, но со штампами и печатями воинских частей.

Селянин с запястья правой руки врага снимает кировские часы (19). Я оставляю трофей Селянину в качестве его законной добычи. Через два года, когда мы начнем громить врага, у нас будет достаточно трофеев. Однако, сейчас мы постыдно отступаем.



Примечания:

1) Степанов Сергей Андреевич (1918гр): в Красной Армии с 1918 года, участник Гражданской войны, службу начинал в 20-м Полесском стрелковом полку, награжден медалью «20 лет РККА», орденом «Красного Знамени» (1941);
2) Состав бригады: управление бригады, 29 отдельный восстановительный железнодорожный батальон (29 овждб), 39 отдельный батальон механизации железнодорожных работ (39 обмждр), 4 отдельный мостовой железнодорожный батальон (4 омждб) и 5 отдельная железнодорожная рота эксплуатации (5 ождрэ);
   Сокращенно – ВОСО.

3) Заграждение – минирование и разрушение  железнодорожных объектов, проводимое при отходе войск с целью затруднения использования противником железных дорог на занятой им территории;

4) Закрытое складское помещение для хранения товаров при железнодорожной станции;

5) К середине 1941 года Управлением разведки и контрразведки Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии (абвера) создано более 60 учебных центров по подготовке агентуры для засылки на территорию СССР. Будущие диверсанты обучались здесь различным тонкостям своего ремесла. Например, один из центров находился в городке Тегеле под Берлином, другой – в Квинцзее близ Брандербурга. В лаборатории в Тегеле учили главным образом подрывному делу и способам поджогов на «восточных территориях». В Квинцзее располагался хорошо скрытый среди лесов и озер учебный центр Квенцуг, где готовили диверсантов «широкого профиля» для предстоящей войны. Здесь стояли макеты мостов, пролегали участки железнодорожного полотна, а в стороне, на собственном аэродроме – учебные самолеты.
 
Для выполнения в советском тылу диверсионно-десантных операций созданы части особого назначения из полков «Бранденбург-800», «Курфюрст», батальонов «Нахтигаль», «Роланд», «Бергман» и других подразделений, создание которых началось в 1940 году. Сразу же после принятия решения о широкомасштабном развертывании подготовки к войне против СССР.

6) Плахов Василий Иванович (1914гр): призван  Севастопольским РВК, в НКВД–НКГБ СССР с 1936 года, награжден медалью «За Отвагу» (1943), впоследствии старший лейтенант госбезопасности;
     Сотрудники госбезопасности, осуществлявшие надзор в частях и соединениях РККА, носили форму и знаки различия той части РККА, к которой приписаны.

7) Сержант и лейтенант госбезопасности соответствуют званиям лейтенанта и капитана РККА;
     С 1938 года в НКВД СССР (также как и в РККА) разрешено ношение гимнастерок улучшенного качества. Они заказывались сотрудниками  за свой счет и стоили дорого.

8) Паровоз Эм № 716-66: год начала производства – 1931 год, изготовитель –Ворошиловградский паровозостроительный завод имени Октябрьской Революции, длина – 20,5 м (с тендером), ширина – 3,2 м, высота – 5,2 м, масса в рабочем состоянии – 85 тонн, конструкционная скорость – 65 км/ч;

9) Сапоги, изготавливаемые для командирского состава Красной Армии, из шкуры молодых коров, а также быков, которым ещё не исполнилось полтора года;

10) Погоржельский Михаил Станиславович (1903гр): в Красной Армии с 19.11.1920 года, награжден орденом «Красного Знамени» (1941), медалью «За боевые заслуги» (1942), орденом «Красной Звезды» (1943), орденом Отечественной войны (1944), медалью «За оборону Москвы» (1945), в 1942 году – командир 82 жд батальона, далее – начальник штаба железнодорожных войск 4-го Украинского фронта. (1944), начальник штаба железнодорожных войск 1-го Украинского фронта (1945), полковник;

11) Коченов Григорий Матвеевич (1895–1985): впоследствии командир Одесской (421-й стрелковой) дивизии, комендант гарнизона Одессы, командир 106-й стрелковой дивизии 3-го формирования (1944–1945), награжден медалью «За оборону Одессы»;

12) Делегат связи – хорошо подготовленный в тактическом отношении командир, выполняющий указания штаба соединения (бригады, дивизии, корпуса) по доставке приказов, донесений, указаний командования. Для передвижения делегаты связи обеспечивались быстроходными машинами (на поле боя – боевыми) и соответствующими средствами связи (не всегда). С 1943 года – офицер связи;

13) Советский  грузовой  автомобиль грузоподъёмностью 3 т; второй по массовости (после ГАЗ-АА) грузовик 1930-40-х годов, один из основных транспортных автомобилей Красной Армии во время Великой Отечественной войны;

14) Думал;
15) Шея;
16) Т.е. расстреляли;

17) Во время первого авианалета утром 02 июля 1941 года на станцию Тернополь погибают пять красноармейцев 82-го батальона: Петрищев Григорий Федорович, Палащенко Петр Никифорович, Ногиев Ибрагим Балагланович, Сиротин Алексей Иванович и Чеботарев Алексей Васильевич;

18)SE-74/12 – чемоданный приемопередатчик, разработанный в 1938 года фирмой «OKW-Aussenstelle Berlin-Stahnsdorf»  для использования во время Второй мировой войны немецкой службой контрразведки (Абвер): S - означает передатчик («Sender»), «E» –прием («Empf;nge»), 74–последовательный номер устройства, 12–выходная мощность передатчика в ваттах.

19) Производства Кировского 1-го ГЧЗ.