Бугаз - Токай. Глава 1

Бугаз – Токай.

Глава 1. Вы любите теплое Токайское?


     Вы любите теплое Токайское?
     А горячее?
     Ну не так чтобы очень уж горячее, но хорошо нагретое, купленное в одной из дощатых блекло-разноцветных бакалейных торговых будок, что торчат на границе редких уставших акаций и каких-то высохших колючек, в начале песчаного пляжа, на Каролино-Бугазе, на узком перешейке между морем и лиманом, летом, когда уже июнь переплавляется в июль, в испепеляющий знойный солнечный полдень, в жару, от которой нет укрытия ни в редкой тени, ни в потерявшем ночную свежесть море.   

     Вы когда-нибудь пили горячее «Токайское» из простой алюминиевой походной кружки, сидя прямо на песке так, чтобы ленивая и вялая, соленая и желто-зеленая, мутная морская волна медленно подкатывала вам под ноги и также, медленно и слабо шипя, откатывала обратно, чтобы снова и опять вернуться? 
     Как уж тут не переоценить это липко-сладкое, изысканно-терпкое золото Венгерского «Токая», налитого в мятую походную кружку, из бутылки с надписью на этикетке «Tokaji Aszu», из бутылки прозрачной и стройной, с горлышком, обернутым хрустящей тончайшей пергаментной бумажкой поверх шелкового шнурка, идущего от натуральной корковой пробки вниз, вдоль узкого изящного майя-плисецкого, до средины её округлого стана?
     Вы возможно спросите: «А зачем же пить-то в полдень, в жару, это дорогое, липко-сладкое и приторно-изысканное, из мятого-походного и в то же время изящного плисецкого, сидя на пляжном солнцепеке, прямо на песке, поглядывая на мутный ленивый прибой? Прочему бы, сидя в тени под зонтом или навесом, просто не выпить холодного свежего пива из запотевшей граненой пивной кружки, или, того лучше, бокал ледяного шампанского, или холодной чистой минеральной воды???»
     В самом деле! Почему?! «А потому, - отвечу я вам, - потому что ни первого, ни второго, ни третьего, в этом месте и в это время найти, купить, или, как говорится, "достать" было невозможно ни в одной из этих торговых будок, ни в окрестных дачных магазинах, ни за какие деньги! Да еще и в тени, под зонтом, и под навесом!» 
     Если Вы меня поняли, то Вы, возможно, в те самые годы тоже были студентом, и было Вам тогда чуть больше чем восемнадцать, и все в вашей жизни только-только начиналась…

     Именно поэтому я и спрашиваю: «Вы когда-нибудь пили горячее Токайское, на Каролино-Бугазе, летом, в конце июня, в полдень, в жару, сразу, на следующий день после блестяще-удачной сдачи экзамена, скажем - по «Истории КПСС», допустим - доценту кафедры «научного коммунизма», звали которого, предположим - Петр Иванович Щербак.

     О, это радужное и светлое ощущение полета и беззаботной эйфории по выходу из аудитории, когда ты вывалил все накопленные за год знания по такому сложному и трудно придуманному предмету, как история КПСС. Вывалил на экзаменатора, выплеснул и вышел опустошенный, свободный от этого идеологически-проверенного, никчемного для тебя груза неоцененных знаний. Сдал и тут же, подчеркиваю, тут же, здесь, на пороге двести четвёртой (204) аудитории, возле дверей, обитых черным дерматином, с ромбиком-табличкой «204» и надписью золотым на черном блестящем «Аудитория», стоя на полу из шлифованной белой мраморной крошки, расчерченном с помощью медных красно-желтых линий четкими геометрически выверенными орнаментами, на втором этаже Одесского Гидромета, в старом, полном строгого величия, корпусе, выстроенном в суровом стиле сталинского ампира, на Кирова 106, тут же, благополучно забыл. Забыл легко и беззаботно, как и подобает настоящему, приличному, обычному студенту второго, ан нет, теперь уже третьего курса!
 
     А впереди у тебя каникулы длиною до конца лета! И долгожданное путешествие на пригородной электричке, которая идет, едет на Бугаз, через Грибовку, Аккаржу и Барабой, с остановками на платформах: Студенческая, Нагорная, Каролино-Бугаз, а после - Лиманская, Морская и Солнечная, а дальше уже Бугаз, а еще дальше Затока, Шабо, Белгород-Днестровский, Аккерманская крепость и и-и-и вообще какой-то недалёкий, ближний космос, в котором маячат бархатные осенние месяцы со сбором винограда, с дружным молодым домашним вином, с глупыми студенческими набегами на изобильные сады и поля окрестных колхозов-совхозов, где-нибудь возле каких-нибудь Монашей.
 
     А рядом ещё ждут своего часа изобильные: Беленькое, Базарьянка, Лебедёвка, Лиманы, Вилково, рубиновый весёлый "Новак" - в каждом дворе свой особенный. Зашёл во двор попробовать, чтобы потом купить, там и заночуешь.
     А в душном сельмаге - венгерское Токайское, то самое, марочное, летнее, горячее, медальное - бледный конкурент местного "домашнего" из прохладного погреба. А "Токайское" вперемешку с крабовыми консервами и хозяйственным мылом,  никто не берёт - дорого.
     Дунайская селёдка - хоть на хлеб намазывай. Даром! До объедения!
     Мясистые помидоры, сладкий лук, овечья брынза!
     Доярки-практикантки эти - юные, до оскомины аппетитные и сисястые ..., эти, в смысле, коровки-тёлочки у них, молочные... тоже, тут же, точнее – крррепенькие такие, как спелая кукуруза, загорелые такие, бурёнки, степной пылью припудрены, парным молоком пахнут, упрррругие такие, пышные, как взбитые сливки, ароматные и титястые, опять же... - все как одна. Куда бежать? За что хвататься?
     А одногрупницы-сокурсницы?! Реснички-чёлочки, платочки-юбочки - одна другой краше!!!
     Работы - непочатый край! С утра до утра. Хоть не ложись. Когда-нибудь после, зимой на лекциях, отоспишься???
     Не отоспишься!