Ремми

 

  Дом, в котором семья получила долгожданную квартиру, был построен на месте снесенного частного сектора. Люди, уезжая в новые квартиры, оставляли здесь своих собак. Они сбивались в стаи и выживали как могли.
 
Девочка Настя однажды принесла домой щенка. Маленького, едва державшегося на ногах. Маме объяснила: детвора нашла в нише под балконом овчарку с выводком щенят. Детки родились недавно и едва открыли глаза. Собака была настолько истощена, что с трудом уже поднималась на лапы. А щенята  хотели есть и молока у матушки не хватало.   Вот и взялись ребята со всего двора подкармливать брошенную хозяевами овчарку.  Но сил у нее уже не оставалось. Пришел тот день, когда собаки не стало.

Дети сложили овчаркиных детёнышей в корзинку, останавливали прохожих и рассказывали им  о щенячьей нерадостной судьбе,  просили людей пристроить малышей у себя или у своих знакомых. Мало кто смог отказать молящим детским глазам. Последний щенок остался в корзинке, когда уже стемнело. И тогда Настя принесла его домой.

Нельзя сказать, что в семье обрадовались появлению нового жильца. Тем более, что папа стоял в очереди в охотничьем клубе на покупку  собаки – русского спаниэля – с которым мечтал охотиться на уток. А тут вдруг непонятной породы собака, как потом выяснилось – помесь овчарки и эрдельтерьера. Но отказать дочке тоже не решились, видя, как переживает девочка за сиротливого собачьего отпрыска.  Чем больше подрастал щенок, тем заметнее была борода на его морде. «У нас овчарка с бородой!»- шутили хозяева.

Настя назвала  щенка Ремми.  Никто не возражал. Девочка взяла на себя заботы о новом друге, кормила, поила, гуляла с ним и подолгу они играли вдвоем на улице. Особенно зимой, когда Настя надевала мини-лыжи, и бралась за поводок покрепче: большая и сильная  Ремми  возила ее по огромному двору кругами, то сбавляя скорость, то набирая ее. Эта забава нравилась им обеим.

Года через три Ремми  родила четверых щенят. Порой, когда Настя увлекалась  с подружками чем-либо на детской площадке или спортивном корте, собака гуляла сама по себе. Так что про отца Ремминых детенышей никто не знал, впрочем, как и про  отцов последующих потомств. Но тут у Настиного папы подошла очередь  на покупку спаниэли, и в квартире появился еще один щенок, такой же маленький, как и у Ремми.  Она обнюхала новоявленную дочку, облизала ее и улеглась поудобнее, чтобы Эрне, так назвали спаниэльку, было уютнее спать в ряду приобретенных братьев и сестер. Со временем всех щенят раздали и Ремми продолжала воспитывать Эрну с материнской собачьей заботой. После первого помета Ремми рожала еще три раза и всегда по четыре здоровых крупных щенка. Когда они подрастали, всех с удовольствием разбирали друзья и знакомые.

Ремми любила всех в семье преданной собачьей любовью. Особенно детей. Научилась понимать  жесты и слова, приноравливалась к  характеру хозяина, хотя немного побаивалась его, чувствуя с детского своего возраста некоторое его отчуждение. Ей хотелось общаться со всеми, ласкаться к ним, так интенсивно виляя большим  хвостом, что от  него образовывался даже ощутимый прохладный ветерок. Каждого из немаленькой семьи встречала с тапками в зубах. И никогда их не путала.
А Эрна ходила на охоту. Домой возвращалась настолько уставшая, что спала беспробудно по нескольку часов, вставала, чтобы поесть, сходить на улицу, и снова спала. На восстановление сил у нее уходило дня по два. Попробуйте сами  с каждым выстрелом плюхаться в озеро, плыть за упавшей уткой и тащить ее на берег. Не успеешь отряхнуться от холодной воды, как снова выстрел, снова прыжок, снова трофей…

У Ремми не было таких сложных обязанностей. Она только выполняла человеческие просьбы: «Ремми, принеси мне газету»,- кричал из соседней комнаты хозяин. И она несла.  «Ремми, разбуди Артема,- обращалась к ней утром хозяйка.– А то он в школу опоздает, я не могу его добудиться». И тут начиналась возня: Ремми  раз за разом стаскивала одеяло с Артема, он  натягивал его обратно, оба ворчали каждый свое.  Ремми не отступала и всегда брала верх.

Порой, когда в семье приходилось  трудновато с финансами, Ремми увозили к себе бабушка с дедушкой в другой городок, благо, располагался он не более чем в 50 километрах от родного города. Там собаке привольно гулялось в парке возле дома, ходил  с ней всегда дед, но не было уже той веселости и подвижности, не было игры кроме  брошенной палки, которую надо было принести. Не было фантазии в играх, как это  водилось на прогулках с Настей. И не было свободы в квартире, как дома. Здесь Ремми привязывали на поводок между шкафом и диваном, чтобы не  бродила она по всей квартире, не мешала, не роняла шерсть. Тут и проходило все ее время от прогулки до прогулки. Ночью ей снились  папа и мама, Настя, все дети,  Эрна, – она дергалась и повизгивала во сне.

 Проходили несколько месяцев, и хозяйка, соскучившись по Ремми, просила  привезти ее обратно.  Сколько же  было радости при встрече у всех – и у людей, и у собак. Ремми  хотелось всех облапить, всем угодить, она облизывала родные лица и руки, поскуливала, как будто жаловалась на долгую тоску по ним.  Ремми всегда радовалась, когда приезжала бабушка,  от которой всегда можно было получить какую-нибудь вкуснятину. Но когда бабушка начинала собираться в обратную дорогу, Ремми настораживалась и пыталась уйти куда-нибудь в дальний угол, чтобы не увидели, чтобы не вспомнили, чтобы не увезли опять.

Однажды  зимой хозяйка пришла  с работы сильно продрогшая. Присела в кухне на корточки к стояку с горячей водой, прижалась к нему спиной – хотелось быстрее согреться. В проеме дверей встала Ремми и внимательно  смотрела. «Ремми, я сильно замерзла, принеси мне что-нибудь теплое», – попросила хозяйка и передернула плечами от озноба.  Собака подумала всего какое-то мгновение, ушла и вернулась со своей подстилкой в зубах. Положила к ногам хозяйки и встала в ожидании: все правильно? Хозяйка обняла ее за шею, прижалась и вдруг заплакала. Отчего? Ремми было это неведомо, она только поняла, что с хозяйкой что-то случилось, что она плачет, как иногда плакала сама Ремми в пору разлуки с  любимой  семьей. А хозяйка  в эти минуты вдруг почувствовала, насколько беспредельна эта собачья любовь, насколько  самоотверженной она бывает. И ей стало немножко больно оттого, что люди не могут вот так самозабвенно любить, что люди даже не могут вполне оценить  такую любовь.

С тех пор хозяйка стала даже немножко стесняться Ремми.  Ей казалось что собака  знает про нее больше, чем окружающие люди, и даже иногда понимает ее больше, чем она сама себя.

Но прошло еще полгода, и Ремми вновь оказалась у бабушки с дедушкой. «Ненадолго»,– сказала хозяйка на прощание на лохматое ушко. И начались долгие тоскливые дни. Однажды бабушка вернулась из поездки  к родным и привезла знакомые до боли запахи. Вынула из сумки туфли, которые Ремми сразу узнала: это были хозяйкины туфли.  Ремми  незаметно подтащила одну к себе и положила на свою подстилку. «Смотри-ка, узнала, чует, чьи…»,– сказал дедушка и потянулся за туфлей.  Собака положила на нее лапу и оскалила зубы. Дед отдернул руку и покачал головой.

 Весь день к собаке никто не мог подступиться. Она так и лежала на туфле.  И только вечером, когда она с дедом пошла на прогулку, бабушка прибрала туфли в шкаф. С этого дня Ремми сильно затосковала…

Домой она так и не вернулась. Говорят, что ей дали на ужин трубчатые кости. Возможно, они стали причиной ее ухода. А ветеринару заболевшую собаку так никто и не показал. Хозяевам сообщили уже недели через две – все не решались сказать.
               
               
                26 декабря 2019