Про иву продолжение

    Я в первый раз увидала плакучие ивы в Абрау Дюрсо. В Геленджике у нас они тогда не росли. Теперь-то другое дело, теперь-то там много чего растёт, и берёзы, и магнолии - много чего, взамен вырубленных деревьев кизила, алычи, шелковицы, кустов скумпии, тёрна и держи-дерева. А тогда - нет. Вот в Абрау Дюрсо, вокруг знаменитого озера, плакучие ивы росли. Их там, наверное, тоже специально высадили, но давно. Там я с ними и познакомилась.
     В Абрау Дюрсо я попала с моей сестрой-экскурсоводом. Она водила туда группы и меня зяла. У нас тогда  Геленджике было прекрасное экскурсбюро. Оно,  смысле лакомых рабочих мест, соперничало даже  с Южморгео и Океанологией. До того, как появились эти организации, ся молодёжь разъезжалась из Геленджика сразу после школы; потому что ни учиться, ни работать было, по существу, негде - только здравницы, зелентрест да виноградники, совхоз виноградорский. Ну, рыбацкий совхоз ещё был; и, там, по мелочи, для собственных нужд - хлебозавод, молокозавод, завод безалкогольных напитков. А сколько они могли народу прокормить? Вот и разъезжались люди, кто на учёбу, кто работу искать.
     Потом появились Южморгео и вот это экскурсбюро. Руководил им очень талантливый человек, Артеев Михаил Михайлович, которого называли Мих-Мих. Буквально из ничего он создал такую организацию, что гремела она на весь Краснодарский край, да и не только. Не одни молодые, но и многие зрелые люди нашли там место. Работали там и многие из бывших фронтовиков. Да Мих-Мих и сам был из фронтовых офицеров, так что... В их компании было ужасно интересно, хотя про войну там, обычно, речь не шла. Разве что про Малую Землю, где некоторые из них воевали - и то потому, что они теперь водили туда экскурсии. То есть, чисто по работе. А про себя на войне они рассказывать не любили... Там моя сестра и работала.Она была из первых и - похвастаюсь - из лучших экскурсоводов...
     Но я опять отвлеклась... Тем более, что того экскурсбюро в Геленджике давно уже нет, как и персонажей моего рассказа...
     А я как попала в Абрау Дюрсо, как вышла на берег того самого озера в обрамлении плакучих ив, так просто замерла от восхищения. Дело не в том, что это озеро - высокогорное, чем и знаменито; дело в том, что было оно в тот день синее-синее, и небо над ним синее-синее, и облака на небе летучие и белые-белые. Ветер гнал рябь по синей воде и раскачивал, колыхал длинные ветви плакучих ив. Среди их серебристых, старинно-изысканных, тонких листочков уже посвечивали кое-где осенние пряди под солнцем, под солнцем, на ветру... В Таниной группе среди взрослых был какой-то ребёнок лет пяти, с мамой. Он, увидав озеро и эти прекрасные деревья, ахнул, бросил мамину руку и прижал обе свои ручонки к сердцу; а потом подбежал к ближайшей иве, обхватил её живые ветки, сколько сумел обнять, и стал целовать. Так они ему были милы...
     С той поры, когда бы и где бы я не встретила плакучую иву, я сразу же вижу мысленным взором эту картину: синее озеро, синее небо и маленького ребёнка, обнимающего и целующего в восторге живые, текущие в воздушных струях ветви...

                (продолжение следует)