Чешуйки

 

                (Морские Микро Маразмы — МММ)

Данные эпизоды морей, людей и окружающей среды не привязаны (в гуманных целях к конкретным особям и судам), однако, они имели место быть.

 ...1974 год. Ищем путассу у берегов Великобритании. Матрос-рулевой мне говорит: а вот «слева 30» -  подводная лодка вспыла. Хватаю бинокль, выбегаю на левое крыло, но никого и ничего вокруг нет.
 Возвращаюсь в рубку, говорю матросу: какая такая лодка, нет ничего вокруг.
 Он невозмутимо отвечает: она вас испугалась и снова ушла на дно. Я пожал плечами и ушёл.
Этот матрос ещё имел привычку ложиться спать, сложив руки рыбкой как перед нырянием.
 И таки так и нырял в собственную койку...

...тараканов пытались изморять разными способами. Из популярных: внутреннее горлышко стеклянной поллитровой банки (из-под  овощных консервов) смазывалось маслом , на дно насыпалось  немного хлебных крошек. Банка ставилась в тёмное местечко, на тараканьей тропе и когда тараканов набиралось до половины и больше, банка с шуршащим комом выбрасывалась за борт, хотя рачительными украинцами улов просто вытряхивался и банка заряжалась снова. Однажды третий механик Куликов принёс ко мне в каюту такую банку, чтобы похвастаться богатым уловом. Абсолютно тут же судно качнуло, банка упала, разбилась, освободившиеся тараканы рванули по углам. В порыве душевной радости, я пообещал Куликову вскорости вернуть такой же подарок сторицей...

...наш белый научно-поисковый  СРТР «Академик Книпович» лежит в дрейфе в Норвежском море, меряем температуру воды батиграфом. Хороший солнечный день, плавная зыбь, красота. А в мире холодная война середины 70-х годов. В небе появляется четырёхмоторный (один двигатель как всегда, выключен) морской разведчик «Орион» со знаками королевских ВВС. Снижается над нами, сбрасывает гидроакустический буй и  начинает кружиться.  Над поверхностью воды — трехлучевая антенна, сам оранжевый буй размером с большой огнетушитель на две трети в воде.
 Закончили гидрологические работы, подошли к бую поближе, сфотографировал его.
Народ немного поглазел и разошёлся по каютам (« а, ничего интересного»). Я подошёл к капитану и говорю: а чо, Михал Василич, давай поднимем на борт и посмотрим шо у него
в нутрях. Кэп сначала высказался по поводу моих умственных особенностей на родном языке
 и затем сказал: один раз я уже вытаскивал такую х...ю, потом прислушивался к ней на ботдеке, чёй-то внутри тикает. А вдруг бомба? Ну, выкинули это добро за борт, хотя судовые радиосамоделкины очень хотели разобрать эту штуковину на составные (полезные в их хозяйстве) части. Потом я узнал, что тикал таймер самоликвидатора буя, так как после отслушивания моря в поисках советских АПЛ, этот «шпиён» затапливался, ибо был одноразовым. А жаль, ведь очень дорогая штучка...

...вторые сутки захода «для отдыха экипажа» в порту Лобиту (Ангола), одна из групп не возвращается на борт, а отход уже близок. Помполит зашёл ко мне в каюту и попросил поискать пропащих, ибо я неплохо знал это порт по предыдущим заходам. Шлюпкой от «Фламинго» до причала, затем из порта по окрестным фавелам. Захожу в одну из самогонных фанз - сидят голубчики, потребляют мутную жидкость, которую подаёт хозяйка. Расплачиваются одеждой, раздеваясь по очереди, при мне пропивали уже майку Толика А. «О, Дмитрич, присаживайся, выпей с нами!» Ну, не ссориться же сразу, могут и заупрямиться. Мой вопрос: «А чем закусываем?»
Вася показывает в угол хижины, где на  глинобитном полу лежит что-то похожее на кукурузные стебли: «бери и грызи, это сахарный тростник». Взял, выпил мутнячка из пластиковой стограммовки, погрыз стебель. Стало хорошо. Упрашиваю: «Хлопцы, пошли на пароход, уже уходим». Ответ: «Допьём и пойдём». Наконец выгребли и стеная и завывая почухали в порт на шлюпку. Вася нёс выменянную там курицу, поглаживая несчастную полудикую животную по голове и вяло препираясь с соратниками. Вернулись на борт, всё в норме, через два часа пришли на рыбалку. Помполит был нормальный, бучу, разборки и доносы по этому случаю не проводил. Вечером в одной из матросских кают внизу (в матросском «Гарлеме» по правому борту) дело захода продолжилось: разборка на тему чья курица и кто за неё платил.
В драке погибла и курица - ей оторвали голову и выбросили за борт. Ну, синяки и ссадины у моряков прошли быстро, а матрос Вася получил кликуху: «Кура».

...в одном из рейсов на шельфе Намибии начальник промрайона от "Запрыбы" обязал меня быть флагманом рыболовов соцлагеря. В мои обязанности входила координация действий, в основном хозяйственных (топливо, выгрузки, питьевая вода) и житейских проблем. На утреннем промсовете с 07:03 по судовому времени я выслушивал флагманов румынских судов (3-5 единиц БМРТ), болгарского ( два БМРТ: «Офелия» и «Аурелия»), гэдээровского (2-3 судна класса ТСМ и плавбаза «Юнге Вельт») и кубинского (4-6 супертраулеров испанской постройки с названиями кубинских речек типа «Рио Гуаянартеме»). Поляки в нашем сообществе не нуждались. Все общались на русском, ибо практически все заканчивали советские мореходки. Немного доставали своей пунктуальностью немцы, а так все проблемы судов соцлагеря решались быстро и мирно, конфликтов с нашей стороны не допускалось.
Радиообращение велось классически: по имени — отчеству, только румынский флагман требовал называть его «Яша» и никак иначе. Ну, Яша, так Яша — оригиналы есть всегда и везде.
В один из флагманских советов этот румынский Яша вещает: «после захода на отдых в Уолфиш-Бей у меня семь человек заболели женской болезнью. У кого из судов есть венеролог, прошу помочь». Радиоэфир изумлённо замолчал, потом некто из капитанов-хулиганов (не называясь)  брякнул: «где намотал, туда и иди разматывай».
 Начальник промрайона сказавши, что врачей данного профиля на его судах нет, в мягкой форме порекомендовал лечиться в Уолфиш-Бее (в переводе - Китовая бухта). Кстати, в этот порт заходили все, кроме нас, ибо СССР в тот период зачем-то боролся с апартеидом Южной Африки (а тогда Уолфиш-Бей был аннексирован ЮАР).
А ведь этот порт отнюдь не Гавана или Луанда, где СССР  беспощадно строил социализьм. Прекрасные свежие продукты, никакого уличного грабежа или воровства и в помине не было. Действительно, там можно было отдохнуть в полный рост. Но это ностальгическое отступление.
А так, румынский БМРТ погрёб снова в намибийско-юаровский порт, где и излечил влетевших рыбаков от последствий дешёвой африканской любви....

                Бананы.
 Бананы — это такой тропический фрукт , который в своё время США  возвели в ранг суперважного ежедневно необходимого продукта для белых людей. Под что теперь работает
много стран и странностей Латинской Америки. Ну да, ладно с америкосами, напишу о бананах, которые потреблял во всех африканских странах. Если считать  Канарские острова географической частью Африки, то их вкуснейшие плоды формально африканские. Изумительно вкусный банановый ликёр из них мы покупали в Лас -Пальмасе для подарков.

Поехали дальше по моим морским путям. Итак, остров Фернандо-По, нынешнее его название по негрски даже упоминать не хочу, ибо это просто неприлично. Июль 1977-го, заходим в порт Луба, где между рейсами ремонтировались советские рыболовные суда и экипажи менялись через аэропорт Малабо самолётами «Аэрофлота».
 Классический испанский белостенный городской посёлок на берегу. Небольшие причалы, полторы улицы, рынок (центр селения), грязь, плотный африканский всепроникающий запах,красивейший чёрнопесочный берег с высоченными кокосовыми пальмами. Лепота. И плюс ежедневный ливень и соответствующая температура воздуха: от 25 до 30 градусов Цельсия.
За  2-3 года пребывания советских рыбаков на нищем богатейшем острове аборигены освоили русский язык (в основном - матерный) и мастерство «ченча» - натурального обмена.
Местные деньги (экуэле) имели ограниченное потребление, их официальный и реальный курс отличался на порядки, даже когда наши подменщики пытались укрупнить в своих целях ихние тысячные банкноты, то местные маклаки  за 100.000 купюру требовали до 120.000  более мелкими бумажками, но очень красивыми, с портретами самого умного и главного негра Республики Экваториальная Гвинея (РЭГ) — так называемого президента Масиаса Нгема Бийоко. Значки с евойной физией гордо носили местные властные функционеры, к сожалению, я не сумел выменять его за кусок хозяйственного мыла, а купил три кокоса.

В 1975-1979 гг. в эфтом гособразовании Китай пытался строить маоистский социализьм,
поэтому в продаже было пиво «Великая стена», да, кстати и значки с Масиасом были также в духе значка великого Мао (морда на фоне красного флага).
 Красивый католический монастырь с приходской школой, облупленный и  заросший травой.
В окрестностях плантации какао - это невысокие деревья, на которых от ствола до веток растут небольшие плоды, типа небольших дынек разной степени зрелости, причём одновременно рядом могут быть и цветы и завязи. Деревца какао не любят солнца, поэтому над их ровными рядами возвышались огромные краснопородные деревья: абуро, озиго и моаби (в просторах придаточных корней которых легко скрывался  мой щуплый организм). Чудовищная духота, вопли каких-то тропических животных и шуршание в опавшей листве отнюдь не способствовали душевному комфорту, в общем, «шоколадный» экскурс в джунгли я закончил через полчаса.
Негры эти дыни-какао срезают скидывают в кучи, где они подгнивают, зёрна (похожие на простые плоские европейские бобы)извлекаются "худенькими" негритянками, потихоньку ферментируются, приобретая коричневый цвет из грязно-белёсого, их сортируют, сушат на солнце и пакуют в джутовые мешки для Европы. Банановые деревья (гигантская трава) растут там повсеместно, включая небольшую
плантацию возле рынка, где на картонке  по-русски было написано: «Не рвать! Штраф 100000!». И зачем мне эти бананы, если можно рядом же выменять зрелые, очень вкусные, ароматные «королевские» коричневатые бананы чудовищной величины (25-40см).
Манго, одичавшие апельсины, лимоны можно было собирать с деревьев вдоль прибрежной дороги безнаказанно и бесплатно мешками в рейс. Если, конечно, возникало желание.
Обязательно надо упомянуть местный алкоголь, назывался он «топи-топи» или попросту «топэ». Это брага на основе местных плодов, оченно мутная, с крепостью около 10 градусов,таки так ударяла по остаткам моряцких мозгов конкретно.
 Мой третий штурман однажды на пароход вернулся в одних плавках, но со счастливой улыбкой на весь фейс. Злые языки говорили, что негритянки пережёвывают какое-то растение, сплёвывают в корытце, где это добро за несколько часов сбраживается в «топэ» готовое к употреблению. Но я да и другие не отравились.
Негрские детишки на улицах клянчили у русских хоть что нибудь. Особенно умилял рыжеватоволосый негритёнок, который протягивая белёсую внутри ладошку, говорил: «Мой папа живёт в Калининграде». При этом кличе расслаблялись даже самые душевнозамкнутые морские души.

                Бананы Мозамбика
 На входе в порт Лоренсу-Маркиш (негрское — Мапуту) в откосе брусчатой набережной
был выложен белым мрамором  простой девиз: «Здесь — Португалия». Естественно, с приходом к власти в процветающей португальской колонии элементов, вооружённых автоматами Калашникова, это капиталистическое изречение исчезло, будучи разобранным на отдельные элементы орудия пролетариата. Да ладно. Строительство социализьма в этой стране, естественно, сопровождалось экспансией советского рыболовного флота, в жалких попытках накормить аборигенов какой-то рыбой, ибо еда-пища исчезала вместе с колонизаторами. Рыбы в прибрежных и открытых водах Индийского океана для тралового промысла очень мало, но СССР/КПСС  создали в этой несчастной стране совместное советско- мозамбиканское предприятие «Мосапешка», в состав которого входило 5-6 СРТМ и около 10 креветколовов, укомплектованных советскими экипажами (из блатных, то есть, не умеющих ловить рыбу, но лояльных начальству людишек) и базировавшихся на Мапуту, Бейру, Килимани. Суточная добыча СРТМ была установлена в 6 тонн заморозки, деловой рыбы было не более 20-30%, остальной донный рыбный хлам (барабульки, бычки, ящероголовы и пр.) морозился и сдавался как «банана-пешка». Днём тралили, ночью стояли на якоре на прибрежных банках. Там народ, включая негров-стажёров  на удочки ловил рыбу, азарт был невероятный, ибо улов шёл лично ловцу (в поименованных джутовых мешках), рыба хранилась в трюме и сбывалась кооперативом владельцев (под руководством рыбмастера) местным маклакам  на заходе. Основная часть выручки тем же кагалом дружно пропивались.
Ассортимент рыб был очень широким — мероу, лутьяны, макрели, летрины и ещё много видов рыб, которые даже я, как профессиональный ихтиолог, не всегда мог определить. Вся эта рыба была крупной и очень крупной, от 5 до 20 кг. Поначалу народ шкерил эту рыбу, ибо в Европе разделанная всегда дороже, да и места в трюме занимает поменьше, но Африка есть Африка, разделка здесь сразу покупателями воспринимается как подделка и только просто потрошённая рыба принималась на рынке немного подороже. Поэтому на эту тему потом не заморачивались.
 А пачки метикалов — смешных местных дензнаков с изображением автомата Калашникова и очередного борца за коммунизьм в своём-главном племени, служили в основном для закупки местного спиртного (чудовищного антикачества), фруктов, овощей на рынках. Промтоваров для перепродажи в Совдепии там не наблюдалось. Сувениры: деревяшки (маски, статуэтки) часто из настоящего сандалового дерева, украшения из ракушек продавались индусами. У меня сохранилось несколько деревянных сувениров. Они весьма оригинальны и  своеобразны, это далеко не пальмовая грубятина Западной Африки.
Влияние Азии в Мозамбике ощущалось повсеместно — от  торговцев на рынках, вежливости индусов-продавцов и индианок в сари, архитектурными элементами сооружений и даже нежеланием торговцев нарушать крутые законы коммунистов, в частности, они не принимали в оплату доллары, ибо вероятность разорения, тюрьмы или просто расстрела там выше предела.
 Как романтик-ихтиолог, мне было оченно интересно увидеть и определить  новую для себя рыбу, а то и может поймать саму латимерию, в районе, где её открыл великий ихтиолог Смит.
Я работал в эфтой стране  как ихтиолог-наблюдатель от ЗРПР, перескочив с борта БМРТ «Андрус Йохани», давившего мелкого хека на шельфе Намибии,  через попутный СРТМ «Дейма»(капитан Игнатьев) на борт СТМ «Обша» ( капитан Фесько) Пионерской базы океанического рыболовного флота (ПБОРФ) в 1989 году. Данный пароход был направлен для осуществления задумки руководства ПБОРФ приспособить неудачные суда проекта «Атлантик-333» для рентабельного тралового промысла.
 Однако на тропическом рыбном «мусоре» даже капитан Фесько не достиг хороших уловов, хотя и лазили в 12-мильную зону и пытались ловить ночью «по верхам». Многочасовые поиски хотя бы маленьких придонных косячков, частые порывы трала на коралловых грунтах и мизерные уловы — менее 1 т/час не вдохновляли ни экипаж, ни берег. А ведь пытались поймать достойную рыбу даже в устье легендарной реки Лимпопо, но получили  всего около 100 кг дрянной мелочёвки и донной беспозвоночной живности. С трудом наскребли за месяц около 200 тонн всяко - разной рыбёшки и выпросили разрешения у начальства ПБОРФ  перейти на шельф Намибии, на наш браконьерский промысел хека.
 Для сдачи рыбопродукции и госинспектора  пошли в порт Мапуту. Лоцманская проводка советским лоцманом Леонидом обошлась нам в 3 коробки рыбы и то после двухсуточного торга с лоцманской станцией. Выгрузка этих несчастных 200 тонн продлилась около недели, но это ведь - праздничное действо. Негрских грузчиков на судно не пускают, ибо пресечение  их беспощадного воровства  требовало от экипажа усилий больше, чем сама выгрузка. И вот действия.Подъезжает грузовичок, негр показывает какие-то бумажки, рыбмастер через капитана долго уточняет, толку никакого, кэп махает рукой, рыбу выгружают-загружают и много часов ждём следующего «экспедитора». Таки-так африканский соцреализьм.
Вход-выход в порт страшно охраняется — выписка пропуска по совпаспорту моряка, причём пропуск практически ежедневно теряется в «околотке», но если чё-нибудь дать суровому охраннику, то проблема моментально решается выпиской очередного пропуска.
 Сам город Лоренсу-Маркиш (теперь Мапуту) достаточно красив колониальной архитектурой, скверами, площадями с памятниками и изумительным по красоте католическим храмом.
 Захламлено и засрано всё до изумления, но уровень попрошайничества и уличного воровства, ниже чем в Анголе. Уличные торговцы особо не пристают. Много рыночков с тропической снедью (фрукты, овощи, реже что-либо животно-белковое). Работают кафешки и рестораны с нормальной едой по приемлемым ценам, пиво и спиртное в них из ЮАР и Свазиленда, местная выпивка опасна для здоровья.
 Возле центра города большой юаровский супермаркет «FNAK», где уважающие себя люди могут за настоящие деньги (ранды, доллары, фунты) купить всё вкусненькое из Европы и США. На кассах уже были компьютеры, принимались карточки к оплате, естественно, фирменная охрана не пропускала в кондиционированный торговый рай местную шелупень.
У советских моряков (из-за самой низкой цены) там высокой популярностью пользовалась водка из ГДР «Kugoloff” в литровых бутылках с вкусом картофельного самогона.
Один из фрагментов.
 У хорошего человека - нашего технолога/рыбмастера, наступил день рождения, который, естественно, захотелось отпраздновать в береговых условиях.    Благоприятствовало этому то, что в этом порту работала РПК из Светлого, они ремонтировали советские промсуда и проживали в гостинице возле порта. Естественно, это масса знакомых по рейсам, работе и соседству, которые попеременно наносили визиты вежливости друг другу с возлияниями. Итак,  было решено: банкет/пьянка будет в гостинице с двумя светловцами-хозяевами.

 Так как я был свободен от всяких вахт-работ, то для сервировки праздничного стола меня отрядили на близлежащий местный рынок за фруктом-овощью. Мне дали пухлую пачку метикал и я, как опытный «африканец» с матросом-помощником, обошед ряды с толстыми негроторговками и закупив томаты, салат, лук, огурцы, большой перец (у нас он называется болгарский), в общем всё более-менее знакомое по жизни, приступил к поиску бананов для стола.
 Большое количество небольших по длине зеленоватых бананчиков меня, псевдознатока африканских рынков и обычаев, не впечатлило. Приступил к поиску ну очень красивых, ярко -жёлтых мохнатеньких бананчиков. Нашёл их на одном из лотков, купил пару-тройку килограммов и гордый как павлин, погрёб в гостиницу. Мдя, а далее хозяин номера ткнул меня фейсом в холодильник, показав, что именно непонятые мною зеленоватые бананчики и  являются основными сьедобными в данном афрорегионе, а то что я приволок с рынка пригодно к употреблению только после обжаривания на сковороде.
Правда, в ходе сабантуя о бананах никто и не упоминал, речка спиртного все вкусы выровняла и уравняла, тосты, возгласы, вопли и народные песни (видик, чтобы не отвлекал своей немецкой порнухой выключили) создали непередаваемую атмосферу морского братства. Наутро похмелье было тяжёлым, но под свазилендовское пиво в баре «Элефант» при чутком руководстве банкующего боцмана (именинник-технолог зарабатывает деньги на выгрузке) прошло без проблем и даже без плавного перехода в запой.
 Накопленное толпой огромное количество местных дензнаков реализовать в спиртное не удалось, ибо наш мозамбиканский инспектор Биля, пообещав купить много и быстро, исчез на просторах своего Мозамбика с нашими деньгами. Мне удалось купить во «FNAK» литровку водки буквально на отходе, но это же, естественно, было просто каплей для спевшегося коллектива.
  Мозамбиканский эпизод моего морского жития - это один из наиболее приятных и запоминающихся. Ведь было ещё и легальное обворовывание музейчика местной пивоваренной фирмы «Виктория», где я за взятку 10 рандов ЮАР своему сопровождающему, со стендов музея фирмы изъял несколько редких банок из-под пива и этикеток

 А ведь был ещё и поиск миссионерского магазинчика, где я купил за 1 доллар Библию (Новый Завет), запрещённую к ввозу в СССР.  Большое количество библий, повреждённых крысами и водой на русском и почему-то болгарском языке ( видно, из-за кириллицы) валялось в углу этого заведения. При мне в магазинчик зашёл ну, очень пьяный советский метеоролог со станции «Беллинсгаузен», в Мапуту они уже неделю ждали пересадки на самолёт в СССР. От него запомнился грязный мат в адрес участниц так называемой экспедиции «Метелица» и предложение усугубить афропроблемы очередным алковозлиянием, от которого мы тихонько слиняли. Нельзя много пить крепкого в афрожаре, развозит, теряешь ориентацию в пространстве и во времени.

И погрёб наш пароход на шельф Намибии, где советский рыболовный флот успешно «драконил» нерестового хека. Там меня и передали на калининградский БМРТ «Барсуков» для перехода в Калининград, ибо шёл уже шестой месяц рейса...