Нарцисс Араратской Долины. Глава 27

В детстве я очень много плавал брассом, и поэтому у меня были крепкие и красивые ноги. Мне даже, как-то, предлагали балетом заняться.  Подошли как-то раз ко мне мужчина с женщиной на улице, - «Мальчик хочешь стать танцором? У тебя прекрасные для этого природные данные. Будешь по заграницам ездить и нашу великую страну там представлять!» Они меня довольно долго уговаривали, и оставили свои координаты. К сожалению, будучи от природы очень застенчивым, я туда к ним, в балетную студию, не пошёл; и поэтому не стал балеруном и танцором. Это, вероятно, и была моя первая в жизни ошибка. Скорей всего, ничего бы у меня не получилось, - для того чтобы чего-то там достичь, надо быть решительным, наглым и мужественным. Даже плясать, дрыгать ногами и махать руками с саблями на сцене – это не так просто, как кажется. Особенно, если на тебя смотрят сотни глаз из зала. К тому же, все балеруны потом, в основном, становятся гомосексуалистами! А что может быть ужаснее? Хотя тогда, в далёком своём детстве, я про эту обратную сторону всей этой красоты, не подозревал. Не знал, что если долго танцевать с красивыми балеринами, то можно постепенно охладеть к женскому телу, и возжелать  мужеложства. А потом заболеть СПИДОМ, и трагично умереть, как Рудольф Нуриев; который вёл беспорядочную половую жизнь, в перерывах между танцами.

                Брассом же я плавал неплохо, а может даже и очень хорошо.  Я доплыл  до кандидата в мастера спорта СССР; правда, только на тренировочных прикидках. На официальных соревнованиях я плыл хуже своих возможностей. Это и была моя большая проблема; все эти соревнования меня сильно волновали и не очень радовали. Я не умел психически на них настраиваться и выигрывать. Не умел побеждать. А как часто говаривал мой папа, - «Кто не умеет побеждать, тот в жизни ничего не добьётся». Скажем честно, - тут есть некая горькая истина, от которой нельзя спрятаться в псевдомудрые рассуждения о неважности побед человека над своим слабым характером, ибо всё тленно и не суть важно. Побеждать всегда приятно. Благодаря этому желанию победить, и происходит наша человеческая эволюция. Быть лучше других и иметь больше медалей, чем у других. Как это не печально, но на планете Земля такие суровые законы. Возможно, что такие же законы и на других обитаемых планетах. А фантазёры и безвольные мечтатели нашей эволюции не очень и нужны; потому что главное это – Воля к Победе!

                На соревнованиях я крайне редко выигрывал. Не было во мне этого жизненно необходимого качества, этой «воли к победе»; этого, философски говоря, Siegeswillen. Я приплывал, в основном, всегда вторым. Мой друг детства и соперник в плавании брассом, у которого фамилия была как у автора «Незнайки», Дима Носов, всегда приплывал первый. И в нём эта «воля к победе» неизменно пылала и горела. Я же ему всегда проигрывал, да и как-то и не расстраивался, и не сильно горевал после заплывов. Дима был на год старше меня, - крепкий, резкий, боевитый и пружинистый. Он и родился в семье военных. Они переехали в Ереван из холодного Северодвинска. И папа у него служил в военном флоте, в высоком звании, а потом, видимо, он ушёл в отставку и они, почему-то, оказались в многолюдном южном городе; где все дома из розового туфа, и на западе высится библейский Арарат. Их семья, лет шесть или семь прожила на улице Комитаса, где жили и мы; а потом, в начале восьмидесятых и прямо перед смертью Леонида Ильича Брежнева,  они вернулись обратно. И я с Димой больше уже не дружил, и не проигрывал ему. Наш остроумный тренер Грабовский прозвал Диму – «краснокожим», потому что тот, несмотря на своё славянское происхождение, очень быстро и сильно загорал; меня же, Грабовский обозвал «бледнолицым», потому что загар ко мне плохо прилипал, и я отличался бледностью кожи. Когда мы выезжали на спортивные сборы в Цахкадзор, то мы с Димой всегда жили вместе; нас селили по парам в отдельные номера местной турбазы; и, надо сказать, конфликтов у меня с ним практически не было. Жили мы с ним душа в душу; хотя именно на сборах и начинались всякого рода конфликты и ругань, между оголодавшими и уставшими юными спортсменами. Один раз только он мне поставил фингал под глазом, за какое-то моё неосторожное слово. А потом сильно извинялся. Это уже было в конце нашей дружбы…

                Среди пловчих, вспоминается мне, одна яркая девушка, по имени Гоар, которая тоже, как и мы с Димой, плавала брассом. Все же её звали Бриджит. Видимо, в честь французской актрисы, которая, тогда в 70-х, являлась мировым секс-символом. Бриджит плавала примерно на моём уровне. Она была очень физически крепкой девушкой, и в ней, явно что-то присутствовало трансгендерное. Она была такой вот весёлой и озорной девочкой-мальчиком. Её даже, какое-то время, тренировали в молодёжной сборной СССР, что для армянской пловчихи было невероятным достижением! Там, к сожалению, у неё что-то не сложилось, и её исключили. Видать, её психика не справилась с сумасшедшими нагрузками. В СССР – брасс был на мировом уровне. Советские брассистки тогда выигрывали олимпиады и чемпионаты мира. Началось всё с Галины Прозуменщиковой. А потом засветились Юлия Богданова и Лина Качюшите. Почему именно брассом наши пловчихи тогда плавали лучше, чем американки или немки?  Всё дело, конечно же, в умных тренерах и в мощной ленинградской школе плавания. А не только в психостимулятарах, стероидах и допингах; хотя и в них тоже; потому что, выдержать все эти физические и психические нагрузки нормальный ребёнок не сможет…

                Дима Носов, Бриджит и я, на протяжении нескольких лет, вместе тренировались, - плавали брассом. К тому же они ещё и дружили, и учились в одном классе. Бриджит была девушкой развитой в умственном отношении, как собственно и Дима. Все брассисты - неглупы, потому что брассом плавать сложно, и это не просто руками махать и ногами туда-сюда дрыгать.  Бриджит часто с нами заигрывала и, можно сказать, была барышней нестеснительной и неробкой, и такой же боевой, как наш Носов. Когда Дима навсегда уехал в далёкую архангельскую область, мы с Бриджит как-то загрустили по нашему другу. Образовалась невосполнимая пустота, и уже не было прежних шуток и веселья.

                Вскоре, после окончания средней школы, я вообще бросил плавание. Выступил плохо на соревнованиях. Мой тренер на меня грубо накричал, и больше я, сильно обидевшись, на тренировки не ходил. Мне тогда было около 18 лет, и я уже работал на киностудии «Арменфильм». Утром я плавал, потом ехал на работу и, можно сказать, как сыр в масле катался. Никаких жизненных проблем у меня тогда не было. Разве что, с моим папой мне стало сложно общаться, который очень переживал, что я бросил спорт. Наверное, я поступил не очень разумно. Можно было по утрам ходить на тренировку и плавать себе в удовольствие.  Мой папа был бы мной доволен; а так, он очень тогда расстроился; говорил, что у меня будет ожирение сердца; говорил, что если я в плавании ничего не достиг, то и в жизни ничего не достигну. Это было неким, можно сказать, родительским проклятием. Мне потом часто снилось, что я хожу на тренировки в бассейн, плаваю брассом, выступаю на соревнованиях. Мой организм привык плавать; ведь, всё-таки, я провёл в бассейнах где-то около девяти  лет своей довольно безоблачной детской жизни.