Собака-5. Официант, дичь!

Данный текст следует после текста: "Собака-4. Там, где под пампасами бегают бизоны".

Краткий пересказ сделан нейросетью YandexGPT

Собака-5. Официант, дичь! (Сергей Ульянов 5) / Проза.ру
•
Статья представляет собой разговор между двумя персонажами, обсуждающими идеологию и пропаганду советских лет.

•
Главный герой рассказывает о своем опыте работы в секретных учреждениях и о том, как он внушал чушь про американскую операционную систему "умным электронщикам".

•
Он объясняет, что доклад был составлен не для них, а для его собственных "кураторов" в столице, чтобы понравиться им.

•
Идеология советских лет была подобна товарному продукту, который впаривался начальству, а не народу.

•
Главный герой стал жертвой рекламы и первой жертвой, когда секретные инструкции от Гены пришли на синее побережье раньше, чем он появился лично.

От автора.
Ошибка нейросети. Правильно рассказав идею и суть сюжета, Внеземной Разум не совсем разобрал детали, то есть не до конца изучил "матчасть" - кто из персонажей есть кто. Внушал чушь про американскую систему не главный герой: тогда имя его было Иосиф, а как раз напавший на него проверяющий режимные учреждения Гена в шляпе - другой персонаж. Это именно он впаривал свой идеологический рекламный продукт, жертвой которого стал герой. О чём и разговаривают два собеседника. Идеология и пропаганда тех лет тоже была своеобразной рекламой, но в нашем случае сугубо практической. Через сферу развлечений, что рассказала и нейросеть, осуществлялись интриги соискателей денег и должностей под добытые за рубежом технологии и проекты электроники - пусть устаревшие и изначально недоработанные. Но появилась система Билла Гейтса, и всё это оказалось не нужно. Как раз спасать родное "нестандартное оборудование" через кадровые чистки и прибыл из Москвы этот Гена.

           Официант, дичь!

1.История запретной любви и расплаты за его личный бунт бедового комсомольского лидера слегка отвлекла от душераздирающего происшествия минувшего трагического московского дня, а также развлекла обоих собеседников.

— Дорогая плата за то счастливое детство и за память о нем, — вслух прокомментировал, затянувшись сигаретным дымом, рассказ Смирнова про новые злоключения былых земляков, бородатый человек, глядя на Ярославский вокзал.

И добавил:

— Зато сегодня нет чувства вины. Плюс своя, пусть и смешная, а не зловещая, как у его нынешних оппонентов, знавших толк в боевой стратегии и тактике куриной индустрии, «партия камикадзе».

— "Жуликов и воров",- так, согласно их терминологии, эти оппоненты её называют. Кстати, помнишь, как выглядел символ «единороссов» вначале? — спросил Смирнов. — У медвежонка, а это ведь тоже дичь, был хвостик колечком — потом убрали. Милые поросятки — против волков. Вот эти волчата в союзе с вечным Трестом ресторанов и кафе и Фомича свалили, и дочку его подставили. Они ведь и Путина не боятся — у них же на местах свои, с «тех» еще времен, начальники — силовики, а в Москве — «землячества» из бывших обкомовцев. Всюду люди, связи, влияние — во всех ведомствах. Хорошо, что хотя бы наши региональные Управления не зависят от местных властей, подчиняясь только Центру.

— В общем, парящего героя загнали в камыши, пух и перья кругом! — засмеялся Смирновский спутник. — Теперь он, этот одичавший вконец комсорг - мишень для весёлых охотников, только и всего! А также, если так вышло - дичь для подачи на стол степенным товарищам верными их официантами. А нанижет его на свою шпагу, как шашлык на шампур для подачи к столу под винным соусом, всё тот же неукротимый гвардеец патриотических тайных кардиналов и верный зять своего тестя Гена Муравьин. А всяким там штатским лишь останется пьяно произнести на их общем пиршестве:

 - "Официант, дичь!"...

Бессмертный возглас загулявшего в ресторане с главным героем, - вместо того, чтобы вести его согласно хитрому плану в туалет типа сортир для снятия гипса с бриллиантовой руки, - Гоши Козлодоева из того фильма перед "Песней о Зайцах".

"В тёмно-синем лесу..."

 - В думском Информационном центре только об этом и говорят. Вот так Гена крокодил, растут люди! И это — после того, давнего фиаско, когда он так и не спас Нестандартное Оборудование, десятилетий алкоголизма! Думаю, что утиная охота ему тоже не удастся, как не удалось «убить Билла» тогда, - продолжил весёлые воспоминания небритый спутник Смирнова.

— Ясно, что прихлопнуть «супостата Билла», да еще будучи трезвым, было для Гены в тот давний год сложнее, чем впоследствии — фрау Кюхенгартен в невменяемом состоянии цветочным горшком. Однако, это уже к нам в Германию, где он затем и был спущен с лестницы головой вниз и пересчитал ею ступеньки, «человек Центра» Гена Муравьин прибыл,- по протекции тестя — генерала,- вполне зрелым мужем и стреляным зайцем: ведь это случилось после его неудачи с тобой в вашем городе.

— И то огрёб от тебя по полной, — засмеялся бородатый человек.
— Да, — подтвердил Смирнов. — Огрёб, несмотря на опыт. Но это случится позже. А в вашем городе, с той своею «инспекционной проверкой объектов», он появился — впервые, и потому ему, зеленому «аналитику»: от «а налито ли?», — сам черт был ещё не брат. Он даже читал-то тексты донесений от агентов бегло пока не особенно умело, хоть в детстве сам что-то там сочинял…

— Правильно, «чукча — не читатель, чукча — писатель…». Впрочем, он за эти годы собрал, наверное, целое хранилище досье. С той поры, как призошли все эти ваши события…

Собеседник Смирнова затянулся дымом и вздохнул — ведь он знал своего былого гонителя, в основном, не лично, а только по рассказам.

2. Уже с легкой сединой в свои без малого тридцать, зато пока не лысый, тот сразу сориентировался в обстановке, ещё даже и не появившись у них в НИИ. Его проект спасения «нестандартного оборудования» мог бы так и именоваться: «Убить Билла». Это было его первое задание после спецкурсов при Идеологическом отделе Высшей школы контрразведки. Гена прибыл в Город с секретной миссией отстоять финансовый поток, с которого все кормились и тут, и в Москве, для чего и был командирован на волжские холмы от столичных заказчиков: ведь и тогда, в пору лихой послеандроповской вольницы, имело место такое понятие, как «откаты».Страх и ужас арестов прошёл, как холодный пот, «органы» теперь были — свои, под рукою имелся одноименный великой реке Трест ресторанов и кафе,— там-то деньги и отмывались.И именно туда: в обслугу и официантами кураторы в штатском от городского Управления устраивали близких людей - порой это были даже их собственные дядья и тёти, племянники иных, более мелких сошек и дурные братцы чьих-то любовниц.

— Ну, если уж и сегодня многие из «тех» товарищей ловко устроились на обломках Титаника, — кто оседлал кассу, кто — камбуз,а Трест ресторанов и кафе после «их» реванша на губернаторских выборах теперь оказался и вовсе у власти: там всем процессом рулит второй, наряду с Геной, «старейший акционер» Компании Витя-афганец, — то тогда, в самом начале плавания, спасти финансовый корабль, только спущенный со стрепелей на воду, было делом святым."Ничего личного — только бизнес". И Гена знал — миссия выполнима! — доложил Смирнов.

Собеседник был с ним согласен. Ведь инструктажи местных специалистов по пропаганде, которые велись в те годы на конспиративных точках, начались  много раньше того дня, как в Городе впервые появился сам их «московский автор» — спаситель «нестандартного оборудования», известный в узких, близких к компетентным, кругах, как «Гена-чекист». Он же и — «крокодил», так как наводил тут на всех ужас одним своим видом: гангстерской черной шляпой набекрень, глухим английским плащом цвета северных дюн, и — блестящими остроносыми штиблетами со скрипом. Издали было видно — агент! «Серый человек»,он был тогда еще вовсе не лыс,лишь чуть сед, неизбывный уже тогда спиртовой душок свой удачно зажёвывал мускатными шариками орешков или на худой конец лаврушкой. И все время что-то закупал для дома-семьи, делая это даже тут, «в провинции»: гвозди, дрожжи, но все посвящённые знали о его силе. Хотя основной жизненный подвиг ждал его впереди, — когда, уже отбыв окончательно «в Центр», он очутился много позже с инспекцией в резидентуре в Германии. Там он без отрыва от спецзаданий заодно как-то добывал ранней осенью компакт-бачок для санузла в своей новой московской квартире. И в ходе поисков однажды забрел спьяну в самую глушь — рабочий квартал Западного Берлина, населенный «гастарбайтерами» из Турции, — где во всю свою удаль и мощь и показал, что может победить в бою не только домоуправительницу явочной их квартиры фрау Кюхенгартен, но и кое-кого покруче.

— Да, «основной» свой подвиг он совершил именно тогда: у нас в Германии, куда был послан по протекции тестя вскоре после «провала в вашем Городе», где виной этого его «провала» оказался — ты, — засмеялся Смирнов.- Но неудача не огорчила его: ведь всё было впереди.
И он доказал это — там, на хозяйственном дворе зачуханной пивной на «Мусорной-штрассе», где какой-то кочергой раздербанил в сопли и хлам целую банду, состоявшую из тамошних «понаехавших»: турецких гопников-гастарбайтеров, что покусились на его жирненький портмоне. А ведь у них были и ножи!

Они себе думали, что он слабак, и они же и получили сполна, когда  тщетно отбивались от Гены, — не ведая, что череп его не прошибешь: треснет не он, а любое орудие удара, — смех один, пластиковыми ящиками, разлетавшимися на куски. А кто падал на спину — так и ногами, — а он лупил их и лупил, уча, вот так: заложив за спину левую руку со стиснутой в потной ладони перчаткой хорошей кожи, одна пола плаща — сбита назад, позвоночник прямой, губы сердито сжаты и все это — под звуки доносящейся из кухни модной тогда песни «Чингисхан» известной немецкой группы, — уноси готовенького! Об этом Генином подвиге до сих пор помнили товарищи в Городе, — и трепетали перед Геной: ведь он всегда побеждал любого. Даже Билла Гейтса!
— Это там, в «Европах», один стандарт для всех на любые изделия, даже на электрические розетки и вилки, — учил он, конспиративно посещая Город, местных особистов и их помощников на закрытых политзанятиях в областном Управлении ещё до того, как лично появился в незабвенной «шарашке».

Впрочем, ту же линию гнул он позднее и тут: «Но ответьте, кто есть они и кто мы?»
— Мы — банда! — пошутил даже как-то завлаб Петров, за что получил гневный тычок Сидоренкова, но Гене этот ответ понравился:
— Верно. Ведь что такое «Ра-сея»? «Радость сияния»! Это — в переводе с «пра-языка».
— А что такое Европа?! Это — «евреи» и «…опа!». Потому нам нужен свой, Русский стандарт! И чтоб не совались! Не влезут!

Слушатели спецкурсов: скромные начинающие стукачи и соглядатаи, сплошь вчерашние уроженцы сёл и дальних райцентров, слушали его с благоговением. Но для «умных технарей» из режимных КБ текст выступлений таких лекторов, как он, в полутемных лабораториях, куда сгоняли только «своих», был иной — это ж «умные»!
- «"Windows" — система американская, — докладывал Гена им. — И может оказаться запрограммирована так, что достаточно будет нажатия одной клавиши компьютера, как любые секреты по всемирной глобальной электронной сети окажутся в аналах ЦРУ».

— Говорил он такое и у вас, — усмехнулся Смирнов. — После того, как «вычистили» тебя. Чтобы заслужить ту командировку в Германию. Ну, а кто был «скрытой агентурой влияния американцев» у нас в стране Советов — было ясно без слов.

Его бородатый собеседник усмехнулся. Уже скрываясь в Казани, он слышал об этом от Юсуфа. 
На такую «лекцию» в малый актовый зал согнали однажды инженеров из всех отделов.
— В «анналах», а не в «аналах», — чуть слышно вставил ещё тогда реплику завлаб Петров, и все присутствующие в который раз снова вжались в кресла в тряске беззвучного смеха.
— Я те попоправляю! — цыкнул на него Сидоренков.

Сидоренков, недавний «последний герой», к тому времени сломленный и убитый, а ещё вчера — лихой начальник их отдела, — он к тому времени давно сдался, тихо пил и мечтал поскорее убыть вослед за шефом-директором в Москву: устраивать дочек на учебу.
— И кому Гена это говорил — электронщикам?
— Рискнул бы кто возразить! — усмехнулся Смирнов. — В твою же защиту — никто не рискнул. Это во-первых. А во-вторых, данный текст составлялся не для тех, кого он «инструктировал», не для ваших ИТР-овцев. Ведь ваши электронщики были для них всё та же "вшивая интеллигенция", которой они брезговали, чтобы выдумывать для неё что-то всерьёз - мол, "и так скушают-не подавятся". Да что там, они даже наших спецов-аналитиков из Органов за их "ум" презирали, пролетарии. Они же, партийцы, были "Высшая каста, рыцари без страха и упрёка, а не какие-то мелкие буржуи и подстилки"! Все эти Тресты ресторанов, Прокуроры, гэбня - они имеют вес и стать, лишь потому, что их назначила Партия, и пока она это хочет.
- "Вы вызваны в этот кабинет не для того, чтобы высказывать нам тут свои мнения и рассуждения, а для того, чтобы выслушивать от нас наши указания и получать пендюли", - вот они, милые сердцу истинно пролетарского лидера слова.
Которые уже в нашем новом веке с наслаждением взял на вооружение для бесед с трясущимися от ужаса визитёрами Глава предвыборного штаба Красного Прокурора и будущего Губернатора Финюхина, ещё вчера простой активист Левого Фронта, в прошлом - вожак местного комсомола, а отныне - Первый секретарь Обкома Компартии Чебураков.
"Десять лет, стервецы, партвзносы не платили - а теперь сразу кодлой побежали, - смеялись на банных посиделках его соратники накануне выборов.- А он и рад издеваться: "Ещё не у каждого приму", мол!".
- Но "Чебурашка" - ладно, там у них так принято было: "Кто не умеет лизать, не сможет и вставить". Кто не может подчиняться, не сумеет и командовать. А у нас всё-таки устав, братство, - продолжал Смирнов:
 - И когда какой-нибудь такой залётный "генеральский зятёк", присланный из Центра диванный победитель супостатов, внушает незнакомому ему офицеру разведки, похмельно икая и развалясь в кресле:
"А будешь тут вякать - пойдёшь "топтуном" по ночам в дождь и мороз вокруг Обкома пешком круги нарезать до седых волос и до пенсии, если получишь!".
- И это - человеку, который только что вернулся из "горячей точки", кровь за Родину проливал!, - то это вряд ли кто пожелает терпеть. Да ещё и при должностном окладе в сто двадцать рублей для оперативника.
А ведь такое было и у нас в германской Резидентуре в Дрездене, где присланный из Москвы "куратор" и любимец тестя Гена Муравьин в шляпе, - правда, не грубо, а вежливо и интеллигентно, - но предлагал мне "стучать" на моего командира.
- Но спущен с лестницы тобой был не за это, - заметил бородатый собеседник Смирнова.
А за то, что едва не пришиб цветочным горшком,который был выставлен в окно, как сигнал - классика разведки,- и который он с дури и спьяну уронил с подоконника, - владелицу конспиративной квартиры фрау Кюхенгартен, возвращавшуюся из булочной лавки, чем провалил явку. Конечно, всесильный тесть заступился за неумелого зятя - и не он, а и "стреляный нелегал" Ярослав Смирнов был отправлен на "Большую землю" с "волчьим билетом".

Но Гена после этого лишь утвердился в своей брезгливости и презрении ко всяким "умникам" и "чистоплюям". Презрении, с которым намеренно внушал когда-то всякую чушь про "американскую операционную систему" "умным электронщикам". Потому что это был доклад на самом деле - не для них: много чести!   
- Это был доклад для его собственных «кураторов» в столице: чтобы им понравиться, - продолжал свою мысль Смирнов.- Ведь они были уже к тому времени дряхлы, пугливы: смелые-то пожрали друг друга ранее, — и сложных словосочетаний не воспринимали. А хотели только такое вот: привычное, хвалебное, лёгкое. Эти люди живы и сегодня. Только тогда они были у власти, а теперь, почти столетние, — на пенсиях в роскошных «сталинских» квартирах на Кутузовском проспекте. Вот только прежние подчинённые кадры при них, - те же самые: их былая обслуга и «охранка», наподобие Гены, — «впаривает» им же в наши дни не только в Москве, но и по всей стране теперь не «отчеты», а рыбий жир, «пищевой» мел и скипидар с вазелином под дурацкими новыми названиями, как чудо-снадобья. Грабят и дурят собственных наставников, — чего стесняться! Дойдет очередь и до квартирных афер.

При этом действует закон рекламы: фразы должны быть, как и в тех «спецлекциях» Гены, заведомо идиотскими, так как реклама - она ориентирована на старых, малых, запуганных и зависимых. Таких специально селекционируют, ведь разумные, да и просто здоровые их не интересуют. Идеология советских лет была тем же, что и торговый продукт — сегодня: товаром. Только идейный «товар», то есть пропаганда, впаривался тогда не столько народу,сколько — самим кураторам, то есть начальству. А оно слушает всегда то, что хочет слышать: понятное, приятное. За это таким помощникам — и «платят». А «умников хреновых» и всяких «деловых» пропагандистам, как и продавцам рекламы других товаров, не надо. Снова — «ничего личного — только бизнес!».

— То есть я оказался жертвой рекламы? — спросил Смирнова его собеседник.
— Причем первой жертвой стал не ты.

Бородатый человек знал про это. Секретные инструкции от Гены пришли на синее побережье раньше, чем на этом берегу появился впервые лично он, «эмиссар центра», — когда в честь его визита и состоялось в их «шарашке» то, памятное, «партийно-профсоюзное собрание», где решилась судьба неудавшегося покорителя карьерных вершин, ещё не ставшего беглецом, но уже уяснившего для себя: «В сказке обман».

Солнечный остров скрылся в туман.


ПЕРЕХОД К ТЕКСТУ: "Собака-6. Когда догорал закат, или Повелители Кур".