Глобус! Глава первая! Часть пятая!

   Управились лишь к вечеру, когда солнце уже успело зацепиться одним краем реки. Пелагея с трудом довела Филипа до дома и, уложив его под навесом, вздохнула. Она искренне любила своего мужа и, хоть он частенько прикладывался к бутылке, всё прощала ему. Филипу невозможно было не простить его посиделки с мужиками за проклятой самогонкой. Лучше его в деревне не было никого для Пелагеи, особенно она это ощутила во время войны, когда он готовил для неё с детьми землянку. Тогда он не прилёг практически ни на минуту, старался хоть как-то помочь семье. После того, как вернулся с войны покалеченным, он не впал в беспробудную пьянку, как это сделали большинство мужиков, а, засучив рукава, принялся поднимать дом. И поднял, как бы не было тяжело. То, что он был мастером на все руки, в деревне знали все, знала об этом и Пелагея, отчего часто вздыхала, когда муж возвращался домой пьяным и уставшим после очередной помощи какой-нибудь вдовушке. Она не ревновала его к ним, ей просто было жалко его. Она часто сидела рядом с ним, когда он спал пьяным от выпитого самогона и, со слезами на глазах, гладила его лицо и круглую, лысую голову. Она действительно его любила и не представляла жизни без него.
   Вот и на сей раз, примостившись рядом с ним на сене, поджав под себя ноги, она стала гладить его голову, улыбаясь ему, хоть грусть в глазах и присутствовала. Поскучать бабушке не дали внуки. Они прибежали с улицы и, увидев её под навесом, направились к ней.
   - Баб, а баб, мы кушать будем сегодня? – спросил Миша, присаживаясь рядом с ней на сено.
   Посмотрев на деда, он снова спросил. – А дед спит, или ему плохо?
   - Почемучки вы мои! – улыбнувшись, отозвалась бабушка и, поднявшись, сказала. – Дедушка спит, потому что ему плохо, а кушать мы сейчас пойдём! Я уже сама хотела идти за вами, да и темно скоро будет!
   Действительно, солнце уже скрылось за горизонтом, лишь огненная полоса обрамляла небосвод на западе. Было душно, даже комары и то куда-то пропали. Как ни странно лягушки тоже не кричали.
   - Да, видно ночью снова будет гроза! – сказала Пелагея и, обняв внуков, отправилась вместе с ними в дом.
   Филип проснулся от страшного грохота и всполохов молний по всему небу. Он никак не мог сообразить, где он и что вообще происходит. В первый момент он подумал, что вновь на фронте, вновь под бомбёжкой. Попытавшись подняться, он снова упал на старый тулуп, так как выпитая им самогонка ещё действовала довольно сильно. Да он был ещё пьян. Махнув рукой, Филип укрылся с головой куском старого брезента, чтобы не промокнуть, в случае сильного ветра с дождём и снова уснул.
   Ему снилась война, он будто снова шёл с друзьями в атаку, а навстречу им летели пули, вокруг слышался шум самого боя и разрывы снарядов. Он никак не мог сообразить, что это всего лишь гроза. Когда он проснулся, солнце уже висело на востоке, от грозы ничего не осталось. Первым делом он почувствовал, что лежит в луже. Тулуп был насыщен влагой, да и сам он был весь мокрый.
   - Ядрён корень! – пробурчал он, вылезая из-под навеса. – Да что за хрень такая? Неужели Пелагея вылила на меня ведро воды?
   Он уже начинал злиться, когда увидел улыбающуюся Пелагею с ведром молока, выходящую из сарая.
   - Проснулся, алкаш? – незлобиво произнесла она и, поставив ведро на землю, спросила. – Тебе рассола, или стопку налить?
   - Лучше стопку плесни! – пробурчал Филип и, подняв тулуп, сказал. – Ты зачем на меня воды налила? Смотри, Пелагея, я не посмотрю, что и внуки здесь, быстро на место поставлю!
   - Дурень ты, Филипушка! – усмехнувшись, отозвалась Пелагея и добавила. – Ты же дрых, как убитый, а здесь преставление света было! Гроза ужасная, я такой грозы уже давно не припомню! Кроме этого ветер был такой, да ливень, страшно было выйти из дома! Вот тебя засекло дождём! Развешивай, да приходи, я тебя покормлю, пока спят внуки, да отправляйся на ток, тебя председатель очень просил, тем более, что ты сам обещал прийти!
   - Да знаю я! – вновь пробормотал Филип и стал развешивать тряпки, включая и свою одежду.
   Оставшись в одних трусах, он и вошёл в дом, отчего Пелагея тихо засмеялась. Трусы у Филипа были до колен, а вид у него самого напоминал брагу.
   - Пелагея, кончай издеваться! – пробурчал недовольно Филип и уселся за столом возле окна.
   - Да не издеваюсь я над тобой, Филипушка, ты сам себя гробишь! Кончай ты пить, лучше с внуками погуляй, в лес своди, уже белые пошли, сама видела! Я их посушу, да Настеньке и отдам, будет чем побаловать деток, да муженька! – произнесла Пелагея и, подойдя к нему, поцеловала его в голову.
   - Ладно, налей грамм сто пятьдесят, надо здоровье поправить! Перекушу и на стан пойду! Между прочим, я и сам хотел сходить по грибы, ты их маринуешь лучше всех! Детям тоже надо дать, я не против этого! Вообще-то ты знаешь, что грибы пойдут в конце августа, а сейчас просто баловство! Принесём, сваришь суп, или поджаришь, дети любят жареные грибы! Помнишь, как в прошлом годе уплетали? Вот когда пойдёт заготовка, тогда и им подсобим, а я отвезу с оказией! – сказал Филип и улыбнулся жене.
   - Ну, хорошо! – примирительно отозвалась Пелагея и отправилась за печь, где она и хранила самогон.
   Дети ещё спали, поэтому Филип позавтракал, после чего оделся и, поцеловав Пелагею в шею, поблагодарив за лечение, отправился на стан. Пошёл пешком, чтобы не запрягать Звёздочку, которая недавно притопала сама во двор.
   - Филип Иванович! – воскликнул председатель, едва тот пришёл на ток. – Мы тебя уже заждались, зерна, сам видишь, сколько навезли, а сортировка не работает!
   Потом он переключился на Игната, который руководил всем этим хозяйством.
   - Игнат, если сегодня не заработает сортировка, переведу в полеводческую бригаду, так и знай! – недовольно бросил председатель и, улыбнувшись, добавил. – Вы с Филипом, я смотрю, только и годны, чтобы посидеть!
   - Иван Петрович! – произнёс Филип, слегка улыбнувшись ему, в тоже время, здороваясь с ним за руку. – Вы не наезжайте на Игната, где они эти специалисты, а техника новая, люди ещё не привыкли к ней! Не переживай, разберёмся, но с тебя бутылка водки и непременно московской!
   - Ежели починишь, я тебе две бутылки привезу, но только зарплату не спрашивай! – отозвался председатель и, усевшись в свою двуколку, засмеялся.
   - Вот злыдень! – пробурчал недовольно Игнат, здороваясь с Филипом, когда председатель уехал. – Да я сам хочу перевестись в бригаду, никакой головной боли, отработал и домой! А тут? Да я забыл, когда уже спокойно спал, только самогонка и восстанавливает баланс!
   - Ладно, не бурчи, молодой ещё, чтобы недовольство проявлять! – миролюбиво отозвался Филип и, подойдя к сортировке, поздоровался с бабами, работающими на току.
   - Привет, красавицы! – улыбнувшись, произнёс он и, хлопнув одну из них по заднему месту, засмеялся.
   - Глобус, вот скажу своему Петру, он тебя быстро уму-разуму научит! – отозвалась молодуха, лет сорока возрастом, но ещё довольно-таки красивая баба.
   - Анюта, да я рад буду с твоим Петром посидеть, а то уже давненько не виделись! – смеясь, произнёс Филип в ответ, отчего бабы засмеялись.
   - Так, хорош тут болтать! – прикрикнул на них Игнат и добавил. – Лясы точить хорошо, если сегодня не управитесь, останетесь без выходных!
   Филип хлопнул Игната по плечу и сказал. – Заводи свою шарманку!
   Игнат включил агрегат, а Филип, показав глазами на лопату, намекая на то, чтобы он бросал зерно, сам стал разглядывать, как работают все механизмы. Он сразу же заметил, что практически не работает, как следует, сепаратор. Подтянув ремни и цепи, вращающие все механизмы, он снова показал Игнату на лопату.
   - Филип! – воскликнул Игнат, радостно потирая руки. – Как тебе удалось в этом дерьме разобраться? С меня бутылка, но только первача, вчера выгнал!
   - Игнат, поставь какого-нибудь пацана, пусть постигает эту науку, только смышлёного! Пусть читает литературу, изучает всю механику, пора уже уходить на пенсию, так хоть замену себе найди! – усмехнувшись, отозвался Филип, вытирая тряпкой руки. – Здесь просто надо было подтянуть цепи и ремни, а не впадать в панику!
   - Не, Филип, мне до пенсии ещё пяток лет, так что придётся попотеть здесь, а вот насчёт паренька, так ты это верно подметил! Возле меня живёт любитель поковыряться в мотоциклах, и не только! Ты его знаешь, Сашка Пастухов, попробую его уговорить! Он смышлёный, надо его в ПТУ отправить, будет у нас свой механик, а с Петровичем я решу этот вопрос! Спасибо, что надоумил! – улыбаясь, ответил Игнат.
   - А сколько ему лет? – спросил Филип.
   - Да пятнадцать, или четырнадцать! Какая разница, семилетку закончил, пару лет в ПТУ и будет механиком! А что ты хочешь, Филип? Посмотри, кто на полях работает! Двенадцатилетние дети уже копёшки стаскивают, на сенокосах помогают! Ты же сам видишь, в основном бабы и тянут весь груз, мужики-то только подрастать стали! Да что я тут перед тобой распинаюсь! – в сердцах бросил Игнат и, сплюнув, направился к бабам, которые уже орудовали деревянными лопатами, забрасывая зерно в сортировку.
   Постояв ещё пару минут, глядя вслед Игнату, Филип так же сплюнул и отправился в колхозную контору. В конторе сидел только Жменя и пыхтел над бумагами. Когда вошёл Филип, он поднял голову, кивнул ему и снова уткнулся в бумаги.
   - Жменя! – усмехнувшись, произнёс Филип, присаживаясь на лавку, стоящую у окна большой комнаты. – Ты мне скажи, где председатель и будет ли он сегодня здесь!
   - Глобус, ты рехнулся? – воскликнул бухгалтер и, воткнув ручку в чернильницу, добавил. – Слушай, не дури мне голову! Я тут с отчётами запарился, завтра в район ехать, а тебе, видите ли, председателя подавай! Так кто ж его знает, когда он будет! Всё, отчаливай, а то чернильницей запущу!
   Филип засмеялся и, поднявшись с лавки, сказал. – Ладно, трудись, но когда объявится Петрович, скажи, что я всё сделал!
   Жменя кивнул головой и снова упёрся в бумаги. Филип подошёл к нему и, хлопнув его по плечу, вышел из конторы. Время ещё было довольно-таки ранним, явно не дотягивало до десяти утра. Голова болеть перестала, но тошнота временами подпирала под самое горло. Выйдя из конторы, он почесал затылок и направился в сельпо. Денег у Филипа не было, но он знал, что Мотя, продавщица, ему даст и без денег.
   На площади у конторы, да и возле лавки людей практически не было, все были на работе. Лишь ребятишки чуть в стороне гоняли потрёпанный мяч.
   - Привет, Мотя! – произнёс Филип, входя в магазин.
   - Привет, Филип! Что за нужда тебя привела в магазин? Твоя Пелагея совсем недавно приходила с внуками, конфет им купила, хлеба, да селёдки! – отозвалась Мотя, улыбнувшись гостю.
   - Знаешь, хотел взять бутылочку в долг, но передумал! – сказал Филип и, почесав затылок, улыбнулся ей.
   - А в чём дело? Тебе что, водки, или вина, сегодня утром только подвезли! – тут же отозвалась Мотя, глядя смеющимися глазами на Филипа.
   - Нет, не буду! Я обещал внукам сходить с ними в лес, надо грибочков собрать, да заодно отойти от самогона! Надоела она, как горькая редька! – пробурчал Филип и улыбнулся Моте.
   - Ну и правильно! Молодец! Ты, Филип, в нашей деревне самый лучший мужик, твоей Пелагеи все бабы завидуют! Хоть и пенсионер, но фору ещё молодым дашь! – смеясь, произнесла Мотя и облокотилась о прилавок.
   - Да ладно тебе зря языком-то молоть! – отозвался Филип и вышел на улицу.
   Домой он вернулся в половине одиннадцатого, детей не было видно ни на улице, ни в доме. Одна Пелагея хлопотала у печи, засовывая вилами чугунки в печь.
   Посмотрев на него, она сказала. – Филип, меня председатель попросил помочь бабам на току, а то зашиваются! Он привёз две бутылки водки, сказал, что обещал тебе, так я их спрятала! Дети ушли на речку, с ними отправился и Панкрат, так что отдохни, да не забывай про обещание по поводу грибов, они ждут! Ещё, по сводкам сказал Петрович, что завтра, или послезавтра ожидаются затяжные дожди, вот он и просил подсобить!
  - Иди, чего зря молоть-то! – отозвался Филип и отправился на сеновал под навес.
   - Да! – подумал он, устроившись на своём ложе, проводив взглядом Пелагею. – Скоро надо отаву косить, а тут дожди, могёт и ненадолго!
   Солнце делало своё дело, и через несколько минут он уснул. Тошнота стала проходить, сон валил с ног. Деревня жила, разнося по округе всевозможные звуки, типа лая собак, кудахтанья курей, хрюканья свиней и массы дрогой скотины. Как ни странно, не было слышно людских голосов, будто все люди покинули деревню. Филип отлично понимал, что уборочная страда подбирает всех, и молодых, и старых. Его самого председатель привлекал редко, но зато по делу, то печь подправить в конторе, то отремонтировать, как и сегодня, какую технику. Его знали все, все и уважали.
   Проснулся он оттого, что кто-то стал его тормошить за плечо. Открыв глаз, он увидел Костика, а чуть дальше стоял и Миша.
   - Дед, а дед! – произнёс радостно Костик. – Ты же обещал сходить с нами в лес за грибами!
   - Так какие проблемы, сорванцы! – воскликнул дед и, подхватившись, поймал Костика. – Дед всегда готов, так что берём корзины, ножи и в путь!
   До леса от их дома было чуть больше километра и уже через пятнадцать минут они пришли на опушку смешанного леса.
   - Так, увидите бугорок, ковырните его палкой, чтобы не согинаться! – сказал он и, пройдя несколько метров, нашёл первый гриб с чёрной шляпкой и толстой ножкой.
   - Вот видите, это добрый гриб, он очень ценный и вкусный! Срезайте под самый корешок! – произнёс он и, добавил. – Смотрите!
   Глаза у внуков от радости горели, а после того, как стали и сами срезать грибы, в лесу поднялся такой шум, что закладывало уши. Втроём они собрали до вечера полную корзину грибов и, когда солнце стало клониться к горизонту, они вернулись домой. Пелагея уже была дома, она кормила живность и даже успела подоить корову, которую пригнали с луга.
   - Ого! – искренне удивилась бабушка и, посмотрев на Филипа, спросила. – Далеко ходили?
   - Да рядом и собирали! Наоборот, чем ближе к опушке, тем больше грибов! Если дожди пройдут, надо будет нарезать маслят! Ты, бабушка, не меня хвали, это всё они насобирали, а я им только подсказывал! – отозвался дед и довольно ухмыльнулся, посматривая на внуков.
                27.12.2019 год.


http://www.proza.ru/2019/12/31/66!