Пьеса Фауст для школьного спектакля

1. Сцена в научном отделе



Действующие лица:

Иенс Карсон – доктор наук, проводящий весьма занятные опыты с мыслящей биомассой, начальник отдела, любит пофлиртовать с сотрудницами.

Ханс, параноик с маниакально депрессивным психозом, осложненным алкоголизмом. До попадания в психиатрическую лечебницу работает в весьма респектабельном научном заведении младшим научным сотрудником, где ему удавалось проводить биохимические опыты с политурой.

Людвиг, очень вялотекущий шизофреник, также весьма склонный к алкоголизму, работает в том же научном заведении, что и Ханс.


Эфраим Фон Кац, директор научного заведения, по совместительству директор школы, позднее переведенный на должность главного врача лечебницы для душевно больных, весьма жизнелюбивый тип.


Мари, Маргарита подружка Фауста, по совместительству сотрудница научного заведения.

Дитмар. Дебил, склонный к алкоголизму и суициду до попадания в лечебницу временно работает в институте, а ранее ошивался на кладбищенской мануфактуре, где он постоянно посещал профсоюзные пленумы и собрания.


Фрейлин Эрика, пожилая дама, доцент.

Катрин и Дана, молодые специалисты научного отдела.

Продавщица, продает книги и журналы в киоске.

Астро-Гомункул, результат опытов.



Йенс Карсон, Людвиг, Дитмар, Ханс, Катрин, Мари находятся в большом зале научного отдела. По сторонам разбросаны толстенные книги. На столах стоят пробирки, колбы, градусники. Всюду протянуты жуткие трубочки.


Катрин. Ой, Мари, я сегодня себе такую куртку купила, такое платье – закачаешься. И как удачно: только успела получить гонорар за изыскания по мыслящей биомассе, так сразу и куртки выбросили.

Мари. Счастливая! Ну-ка покажься… а я так и не получила премию. Надо же – не успела статью закончить и на тебе – для нее куртки выбрасывают.
Катрин уходит за дверь.

Йенс Карсон. А я знаю почему – у нее там блат. Это лишь мы – честные труженики все в очередях, как рыбы под землей змеей извиваемся и уходим с пустыми руками.

Мари. Впрочем, она не счастливая, а просто дура, дуры они всегда удачливые, у них это на лбу написано.
Снова появляется Катрин.

Мари. Ой, дорогая, мы только что о тебе говорили, как тебе эта куртка идет, не правда ли, Йенс Карсон?

Йенс Карсон. Вы в ней просто очаровательны, мадемуазель, просто греческая богиня, Афродита.

Катрин. Ой, не смущайте меня, у них, у мужчин, всегда одно на уме.

Йенс Карсон. Всегда, на то я и мужчина, причем одаренный мужчина. Как вам моя статья о перспективах создания Астро-

Гомункула третей ступени? Не хотите ли ее обсудить вечерком?

Катрин. Ой, вы снова о своем, смотрите глубже.

Мари. Натура не дура, а куда ему смотреть? Смотреть то не на что?

Йенс Карсон. Именно, на то я и мужчина, притом одаренный мужчина.
Подмигивает и выходит за дверь.

Катрин. Дурак дураком, а в начальники Института – нашего шефа Эфраима Фон Каца. Упаси Господи, подсидит – никому житья не будет!

Мари. Да и на руку не чист! Поглядите - запонки японские золотые, туфли французские, галстук индийский, майка финская.

Катрин. Погоди, погоди, а откуда ты про майку… зима на дворе.

Мари. От верблюда. Сам мне рассказывал, когда мы с ним на органную музыку ходили.

Катрин. М-да-а, дела-а, а мне показалось... зато духи какие – прямо из Бордо!

Мари. Из Бордо-о? Ну, погоди у меня, свинья свежевыбритая, кедр ливанский, замок амбарный.

Йенс Карсон внезапно возвращается.

Йенс Карсон. Кто меня тут замком амбарным обозвал?

Мари. Я, рожа твоя старорежимная.

Йенс Карсон. Ну, зачем же так, косточка персика фламандского, пуфик ты мой без подлокотника.

Входит незнакомая присутствующим женщина – молодой специалист по имени Дана.

Дана. Здравствуйте, граждане! Я только что закончила университет, и, по распределению, направлена в ваш отдел, зовут меня Дана.

Йенс Карсон. (радостно). Значит Даная?

Дана. Я хотела спросить, кто занимается у вас Асто-

Гомункулами третей ступени? Я работаю по этой теме и хочу посоветоваться, так все идет или не так в том разрезе или не в том…

Йенс Карсон. В том разрезе… именно, я занимаюсь Астро-Гомункулом и моя прямая обязанность, как одаренного мужчины, вам помочь, фройляйн.

Дана. Ой, премного вам благодарна, вы действительно мне поможете?

Йенс Карсон. Непременно! И не будем терять даром времени, фройляйн, пошлите.

Дана. Да, да, идемте, а на каких источниках вы строите свой труд? Вы берете за основу статьи Ганса Рейнеке или Зигфрида
Майнца?

Йенс Карсон. Нет-нет, я беру совсем другую биологическую основу, идемте и скажите, какой вам художник нравится,

Даная? Может быть Рубенс?

Дана. Очень нравится, а вам?

Йенс Карсон. Мне особенно. Я рад – значит, мы с вами споемся.
Оба уходят за дверь.

Мари. Смотри, как облизывается, паразит! Что б ему поперхнуться!

Катрин. Ну, он у меня, завтра попляшет, я ему, гадине, всю рожу исцарапаю.

Мари. И с кем же он, скотина пошел, с цаплей молодой. Кожа да кости, никакого удовольствия.

Катрин. На кого меня променял? И зачем же он мне обещания давал, клялся. Вертопрах!
А мордочка у этой козы смазливая, - во всем остальном ведьма ведьмою. Посмотри, как она произносит: «Да-а-на» – с тонким намеком.

Мари. Ну, коза, еще и блеять не научилась, а туда же!

Фрейлин Эрика (сидевшая молча за столом все это время).

Милочки мои, я не могу одна за вас всю работу делать. Пока вы здесь, простите, фланируете, я выполняю квартальный план по однофазному сдвигу молекул ДНК в дисперсионном сверхпотоке, а одной за троих трудно.

Мари (смущенно и испугано). Я согласна, уважаемая коллега, трудно…

Фрейлин Эрика. Время обеда давно прошло, рассаживайтесь, брошенные вы мои. Катрин, забирай проект по спектральному дезинтегратору, Мари, а ты отправляйся за а справками по сосудистым процессам… в дальнейшем учти – исследования по синапсам будешь проводить сама. Больше никогда за вас я ничего делать не буду. Мы посвятили себя высокой цели – тяжелому философскому труду… (задумывается) не пора ли нам пить чай, я купила замечательный тортик?

Мари истерично смеется.

Фрейлин Эрика. Не смейтесь. Мы просвещаем людей, рожаем в муках Астро-Гомункулов, значит, делаем основательную работу, и зависит только от нас - поймут или не поймут наши труды в Министерстве. Я, например, (говорит все более разражено) кем бы ни работала, никогда не забываю, что я – женщина, но свои обязанности я как-то тем не менее выполняю, и еще за вас работаю. А вы, вы, вы! Вы не цветете, а гниете! подумайте над моими словами (делает паузу)… а я пока схожу, вскипячу чайник.

Уходит. Появляется Иенс Карсон.

Иенс Карсон. Как жаль - пришлось прервать самый ответственный этап! Как ни жаль, граждане, но придется немножко подождать… о чем это я? Ах, да вспомнил, если, упаси Господи, разрушится бимолекулярная цепь ДНК, то восстановление клеток на уровне высокой органики невозможно! Никак не возможно!
Ханс (в сторону). Ученый! Гибридов каких-то выводит, счастливый такой сидит. В пробирку заглянешь – чудища, как в страшном сне. Один мне чуть палец не оттяпал.
Иенс Карсон. О-го-го! Закипают мои пробирочки, близится, близится мой результат, беснуются гомункулы. Вот вы, дорогая коллега Мари, умоляю, подойдите ближе и извольте заглянуть вот в эту колбочку.

Мари. Я боюсь.

Ханс. Это вам, дорогая Мари, не сборщик взносов, а мыслящая биомасса!

Людвиг. Ну, вы биоархистратиг Царя небесного, хватит над женщиной изгаляться, давайте, я сам посмотрю куда нужно.
Катрин. Прими, коллега Людвиг, наши самые искренние соболезнования.

Мари. Мир праху твоему, коллега Людвиг, вот жена-то обрадуется.

Иенс Карсон. Ну, смелее, коллега, видите, как гомункулы закипают, клубятся, бурлят, поднимаются, радуются божьему свету.

Людвиг. Один я не радуюсь. Как у вас тут все мудрено: баночки, скляночки, градусники, колбочки, пробирочки, клизмы…

Иенс Карсон. Коллега, это не клизма, это дыхательная компрессионная система размножающейся биомассы.
Людвиг. Ясно, я так сразу и понял, а вот эта штуковина со спиралью у меня дома тоже есть, я знаю, как она включается.

Иенс Карсон. Остановитесь, Коллега, это психомоторный реактор, молекулярный гиперболоид двух полушарий нейтринного мозга! Не включайте, ибо включив фазовый сдвиг, мы узрим расщепление клеток, что приведет к кластерной адсорбции элементов с инверсией спинов, что приводит в свою очередь к фиброзу и силикозу сосудистых синапсов.

Людвиг. Да, красивая хреновина, а у меня дома лучше и результат полезнее, в бутылочке. Как заведешь, профильтруешь, жахнешь и лежишь в отрубях.

Иенс Карсон. Вот поэтому и не включайте фазовый сдвиг.

Людвиг. А то что, сдвиг по фазе будет?

Иенс Карсон (лукаво). Извольте взглянуть в эту колбочку.

Людвиг. Изволю (глядит в колбочку). Уже есть!

Мари. Что есть?

Людвиг. Сдвиг по фазе.

Мари. Кого ты там увидел, Людвиг.

Людвиг. Сказать и то страшно.

Мари. Да не томи душу, кого?

Ханс. Этого, что ли (растопыривает пальцы), который не от глупости?

Людвиг. Хуже.

Мари. Заведующего нашим отделом?

Людвиг. Хуже.

Ханс. Так кого же?

Людвиг. Тещу с ножкой стула.

Ханс. Дурак, а я думал жену с крышкой стола.

Иенс Карсон. Бурлят, кипят гомункулы в пробирочках. Вот на эту пробирочку я особенно надеюсь. Что сейчас будет, что сейчас будет!

Убегает.

Ханс. Я знаю, что будет – из пробирочек полезут гомункулы и
сожрут нашу лабораторию. М-да, подсуропили нам с вами, коллега! Целый год сидели себе за столиком да лапу сосали, да еще какую-то гадость по стаканам разливали.

Людвиг. Политуру?

Ханс. Да нет, политуру позже, а тогда денатурат.

Людвиг. Да, славные были деньки. А помнишь, Иенс Карсон нам дал важное задание – провести творческий эксперимент и приготовить вкусненький шипучий игристый полусладкий напиток?

Ханс. Помню, а ты где-то выловил псину и держал ее взаперти, пока она не наделала в тазик.
Людвиг. А потом полученное вещество мы смешали с шампунем «Ромашка» и сахаром и в этот коктейль добавили чуть-чуть…

Ханс. Самую чуточку…

Людвиг. …Клопиной эмульсии.

Ханс. А потом шел сильный дождь…

Людвиг. …Радиоактивный!

Ханс. А мы шли по улице, с поднятыми фужерами в руках, пока не наткнулись на серое здание с двумя буквами «о».
Людвиг. А потом мы фужеры украсили розочками.

Ханс. И преподнесли сей букет нашему Иенсу Карсону.
Людвиг. А он, змей болотный, угостил сим напитком самого директора, Эфраима Фон Каца.

Ханс. А Эфраим Фон Кац выпил, крякнул и сказал: «А что мне нравится, тонкий аромат, пусть продолжают исследования в том же духе, я не возражаю».
Людвиг. Вот так мы и работали, я даже читать разучился.

Ханс. А я читал только «Декамерон».

Мари. А как Иенс Карсон стал разводить своих гомункулов к нам теперь ни один порядочный мужчина не заходит. Жду, жду, даже Фауста нет, думаю, может быть зайдет кто-то со старой работы, а их тоже все нет и нет. Выглядываю я в окно, а за окном одни гомункулы в очереди уже стоят. А очередь уже длинная-предлинная. У меня от испуга даже… ну сами знаете, что…

Людвиг. Вот именно! Доколи, братцы, мы будем этого алхимика терпеть? Я теперь по его милости ни одной женщины не вижу и только опыты на крысах провожу.

Ханс. А я витаминами биомассу кормлю. А она надо мной еще посмеивается, и какие-то импульсы посылает.

Мари. Ой, только не надо про импульсы - это моя больная тема… нам нужно избавиться от этого Йенса Карсона.
Людвиг. Сбросим на картах, кому это надо сделать. Иначе от этого анархиста можно ждать всего что угодно.

Ханс. У кого трефовый туз, то поднимает восстание, у кого валеты, дамы и десятки – отрезает путь к отступлению. Чур, я первый тяну (тасует колоду и вытягивает карту). Итак, у меня (смотрит на карту). Впрочем, тяните вы господа, у меня мелкая карта.

Людвиг. Врешь, у тебя туз, да не какой-нибудь, а трефовый.

Ханс. Правда, как я сразу не разглядел? А что у вас, граждане?

Людвиг. У меня бубновый валет и я храбро пойду в бой.

Мари. А у меня пиковая дама и я, если позволите, прикрою путь к отступлению… дома на тахте.

Ханс. Итак, в бой друзья!
За дверью раздается оглашенный крик Иенса Карсона.

Иенс Карсон. Свершилось! Я родил Астро-гомункула третьей ступени!

Астро-Гомункул (вылезая из пробирки). Кто здесь собрался бунтовать против моего хозяина? Я вам буркалы то повыкалываю!

Занавес.