Про сетку

-18:44. Что ж, господа, поздравляю с первым заездом на станцию! - сказал доктор Харламов, как только машина припарковалась около станции. Харламов - довольно молодой врач, закончивший медицинский институт в городе Иваново лет 6-7 назад, последние 5 лет исправно трудился в составе реанимационной бригады на 1,5 ставки. Ещё 0,5 ставки брал старшим врачом. В общем, как полагается уважающему себя сотруднику скорой помощи Российской Федерации, работал до хрена.
-да ещё и третьи в очереди, - сказал фельдшер: на станции стояли две машины, значит две бригады были точно на станции. Фельдшер добавил, - помните, как у Гришковца было: «... и настроение улучшилось». 
И действительно, вся бригада немного повеселела в предвкушении приёма пищи.

Лёша, так звали Харламова, был прекрасным врачом: сочетание блестящего ума и специфической медицинской дедукции, растущих из правильного места рук и умения хладнокровно рассуждать в критических ситуациях. При этом Лёша обладал небольшим ростом, склонностью к полноте и достаточно скверным характером, был довольно капризным и даже иногда истеричным: никого уже не удивляло, когда Харламов приезжал на станцию с воплями, требуя сменить ему «этого недоумка». «Саша, я не понимаю! - орал, или даже скорее визжал, он в кабинете старшего фельдшера, не закрывая дверь, - Клиническая смерть! Первый на массаже, этому говорю: ларингоскоп и трубку на 8!! Полчаса жду, пока он пороется в чемодане, потом оказалось, что мы не умеем клинок к тубусу присоединить!! Он не той стороной присоединяет, почему-то, ****ь, не заходит!!! , - продолжал выплескиваться наружу Харламов, - зачем?! Саша, зачем ты мне их ставишь??!!?»
Саша спокойно, с доброй улыбкой на лице, отвечал что-то в духе: «Алексей Павлович, молодёжь нужно учить. Вы у нас человек опытный, грамотный, вот и делитесь знаниями с подрастающим поколением. - очень спокойно и с добротой говорил он, - Слепите себе фельдшера матёрого и будет Вам счастье».


Харламов не спеша спрыгнул с сидения Транзита и побрёл к станции.
Как только он зашёл в дверь, даже пары шагов не успел сделать, динамик громко оповестил: «Ту-ду-ду!! - почти как в аэропорту привлёк к себе внимание селектор, - 3622, поехали!». Леша кинул папку на стол в конференц-зале,
пошел на кухню и поставил свой долгожданный обед в микроволновку. С самого раннего утра никто ничего ещё не ел, кроме водителя, который предусмотрительно взял с собой пару бутербродов, и они прекрасно легли в желудок днём, пока ребята были на вызове. Пока обед грелся, Лёша вернулся в конференц-зал, дописал пару предложений в последней истории, собрал их аккуратно вместе и сдал в диспетчерскую.
Еще через минуту Лёша уже сидел за столом: овощное рагу с куриной котлеткой, которые он приготовил себе вчера вечером в мультиварке, издавали крайне приятный запах, многократно усиливая голод, так что желудок дал о себе знать громким урчанием и сильным ощущением пустоты в перемешку с тяжестью. Лёша отломил себе кусочек котлеты вилкой и только он занёс вилку над ним, предвкушая ее нежнейший вкус на рецепторах языка, дополняя картину обонятельными рецепторами, как селектор опять мерзко заявил о себе: « Ту-ду-ду!!!» громко прохрипел динамик на всю станцию. Вся бригада замерла в ожидании: на станции была фельдшерская бригада и бригада Харламова - реанимационная. «3650 и 3662 поехали! - через секунду сухо констатировал динамик селектора женским голосом, не оставив ни одной бригаде на станции шанса на «постоять», - 3650, Харламов быстро!»
-Да вот же сука! - безадресно выругался Харламов, - всем досталось!
Положил, почти бросил, вилку на стол и вышел с кухни. 
Под довольно громкий монолог водителя на тему несоответствия условий труда зарплате бригада через минуту уже была на улице, у машины. Старый водитель продолжал материться на повышенных тонах, вставляя в свои речь всякие присказки, которые в контексте нашего рассказа было бы уж совсем неприлично писать.
Тем временем Харламов стоял у диспетчерской:
-Лёша, падение с  высоты, 8 этаж, ребёнок 4 года, улица Вавиловых дом 4 корпус 1, в районе третьей парадной, въезд со двора, - отдала диспетчер сигнальный талон с вызовом Харламову, на котором красной ручкой был нарисован треугольник с буквой «Р» внутри - реанимационный.
Леша взял папку, «уши» и пошёл к выходу.

Очень быстро все расселись по местам: Харламов всегда сидел сзади, так как тут удобнее было писать истории, один фельдшер сидел впереди с водителем, второй рядом с Лешей. Между кабиной и «каретой» был проход. Буквально через минуту после получения вызова «канарейка» (так на жаргоне называют скорую помощь желтого цвета, реанимационные), сорвалась с парковки, мигая яркими синими диодными спецсигналами, и помчалась на вызов. Сирена не выключалась ни на секунду все 8 минут, пока машина мчалась на улицу Вавиловых. Заехала во двор, направо, метрах в ста толпа народу. Ещё 5 секунд, и ребята уже выходили из машины: резкий запах тормозных колодок окружал машину. Слева, через дорогу от ребят, пронизывающую двор вдоль дома, охая и вздыхая, громко переговариваясь, стояла толпа. Справа, около клумбы, на траве, лежала москитная сетка, вся в крови и остатках содержимого черепной коробки. Поверх сетки лежал труп ребёнка, который представлял собой настолько ужасное зрелище, что описывать его я здесь не буду. Харламов присел но колено около пострадавшей: ни пульса, ни дыхания не было, конечно же.
-Травмы, несовместимые с жизнью, - тихо выдохнул Харламов, что фельдшера, будучи тоже очень опытными ребятами, и так уже поняли, - Андрей, вызови ментов. Серега, накрой тело, и разгони зевак, пока репортаж не начали снимать про то, как скорая помощь отказалась спасать ребёнка, - продолжал раздраженно бубнить и ещё больше накручивать себя Лёша. Он не был зол на что-то конкретное, просто у него было плохое настроение, и такой человек как Лёша, просто не умеет это держать в себе.

Харламов направился к машине, чтоб спокойно там заполнить все свои бумаги. Тут надо отметить, что Лёша очень любил детей, он вообще , по большей части, любил всех пациентов, но дети для него - это святое. Он всегда с ними был добр, весел, шутил. Увиденная минуту назад картина не могла не оставить никакого отпечатка, даже у самого опытного реаниматолога. Все по-разному справляются с такими «отпечатками», Лёша же предпочитал алкоголь в любом его проявлении. Иногда на работе. Несколько раз было такое, что не осиливал выход на работу.

Из толпы вышел мужчина лет 35-40, довольно неопрятного вида: трико с обвисшими коленями, старый потертый свитер непонятно-серого цвета украшенный проженными в нескольких местах дырками. На ногах, на босую ногу одеты старые грязные непонятной формы и цвета, некогда бывшие туфли.

   -Я папа девочки...- выдохнул жутким перегаром на Харламова мужик. Харламов, на дух не переносил запах перегара, если сам не пил. Ему стало интересно, что же дальше скажет мужик: лишь бы не начал истерить и требовать, чтоб его ребёнка начали немедленно спасать, а объяснить ему в таком  состоянии, что такое «травмы, несовместимые с жизнью», практически бессмысленная трата времени.

Мужик заглянул в глаза Лёше , принял максимально виноватое и одновременно дружелюбное лицо, прям очень похоже на то, какое делают алкаши, просящие «немного монет» на улице, и спросил:
    -А сетку можно забрать?