Жизнь и Смерть Владимира Ульянова-Ленина. Глава 9

          Глава 9. Вооружённые восстания 1905 года. Одесса, Севастополь, Корабли
                Черноморского Флота.


         Весной, 4 февраля 1905 года, было совершено дерзкое покушение террористом-эсером, Иваном Каляевым, соратником Бориса Савинкова и поляком по матери, на Московского градоначальника и бывшего Московского генерал-губернатора, Великого князя Сергея Александровича Романова, командовавшего организацией расстрела «Крестного хода» рабочих, на дворцовой площади Санкт-Петербурга, 9 января. Он был тяжело ранен и скончался позже.


      Каляев имел возможность выполнить «акт» 2 февраля, но не бросил бомбу в экипаж на территории Кремля, потому что увидел в экипаже рядом с великим князем его жену и малолетних детей. Решение убить всю великокняжескую семью «организация» не принимала.

 
        Вдова великого князя Елизавета Фёдоровна посетила в тюрьме Каляева и передала ему прощение от имени Сергея Александровича, оставила ему Евангелие. Она подала прошение императору Николаю II «о помиловании террориста», но оно не было удовлетворено.


     Сообщников Каляев не выдал, его личность была установлена полтора месяца спустя после задержания.


      «Эсеры» использовали убийство великого князя для развёртывания широкой агитационной кампании.


      Летом началось восстание на броненосце Черноморского флота «Князь Потёмкин-Таврический», оно продолжалось с 14 по 25 июня 1905 года и послужило поводом для восстаний на некоторых других кораблях Черноморского флота и в городах черноморского побережья России. Россия была ещё в состоянии войны с Японией, до сентября этого, 1905 года.


      Корабли «Второй Тихоокеанской эскадры», подвергшиеся нападению Японским флотом под Цусимой, были кораблями «Балтийского флота» Российской империи. Ещё в процессе формирования и следования «2-й Тихоокеанской эскадры» на Дальний Восток, на Черноморском флоте России стали циркулировать слухи, что предстоит отсылка на театр военных действий и кораблей «Черноморского флота», «3-й Тихоокеанской эскадры». После поражения при Цусиме, эти слухи стали восприниматься как свершившиеся. «Старослужащие» матросы, ожидавшие увольнения», опасались и противились отправке на войну, они легко поддавались агитации со стороны «революционеров».


      Проходивший в Лондоне, в апреле 1905 года, «III съезд РСДРП», на который собрались только сторонники Ульянова-Ленина, принял решение проводить в России политику, направленную на начало вооружённого восстания.

 
      Такие же решения приняли и руководящие органы других революционных организаций, проводившие в это время «Межпартийную конференцию» в Женеве, под председательством Георгия Гапона. На «Конференции» присутствовали делегаты от «РСДРП», во главе с Георгием Плехановым, социалисты-революционеры, «эсеры», анархисты, Бунд и другие революционные течения, отсутствовали только сторонники Ульянова-Ленина, собравшиеся в Лондоне.

    
       Выполняя решения «Конференции» и своих руководителей, «Севастопольская централка» стала готовить всеобщее восстание на Черноморском флоте, запланированное на осень 1905 года. В «Централке» верховодили представители анархистов и эсеров, социал-демократы были «плехановцы», несколько человек, «большевики» пока отсутствовали. Руководитель «большевиков» Ульянов-Ленин собирал в это время свою партию, партию «диктатуры пролетариата».

 
      Нарастающие революционные настроения на флоте, волнения солдат севастопольской крепостной артиллерии в начале июня 1905 года и выступления в их поддержку матросов броненосцев «Екатерина II» и «Три святителя», заставили руководителей «Централки» передвинуть сроки начала восстания на лето 1905 года. События, произошедшие на броненосце «князь Потёмкин-Таврический», после выхода из ремонта с Николаевских верфей и направленного на учебные стрельбы, на полигон недалеко от Одессы, были неожиданными для руководства «большевиков» в России и для Ульянова-Ленина в том числе, о восстании в Одессе и на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический» он узнал из новостей швейцарских газет находясь в Цюрихе.


     Политическая обстановка весной и летом 1905 года в Одессе была напряжённой. 1 мая, «День Труда», в городе проводились традиционные мероприятия пролетариата, гулянья, сходки, митинги, сопровождавшиеся столкновениями с полицией. Весной в Одессе более месяца длилась «всеобщая стачка», охватившая все одесские заводы, фабрики и мелкие мастерские, парализовавшая городскую жизнь и сильно усложнившая бытовые условия жизни для жителей. К стачке, «несознательные» работники, привлекались силой, путём угроз и даже избиений, разгромом тех производств, которые отказывались бастовать. В город были введены казачьи части, которые патрулировали улицы совместно с усиленными нарядами полиции. Еврейское население города, составляющее в Одессе самое значительное «национальное меньшинство», до 40 % населения, или до 170 тыс. человек в абсолютной величине, встревоженное сообщениями о еврейских погромах, прошедших в некоторых городах Юга России, готовилось к погромам и в Одессе. «Бунд» приступили к организации «отрядов самообороны», члены которых вооружались огнестрельным оружием. В планы «Бунда», входило образование, по итогам восстания в Одессе, Южной-Русской республики.


       В Одессе, и во всей России, в это время были организованы «соединённые комиссии», образованные по решению «Женевской межпартийной конференции» для возбуждения забастовочного движения, в которую входили представители всех партий участниц «Конференции в Женеве» и «Бунда» тоже.


       В понедельник, 13 июня 1905 года, рабочие завода сельскохозяйственных машин Иоганна Гена, проводившие к этому дню уже более месяца забастовку с экономическими требованиями, решили провести «совместную встречу», для обсуждения текущих дел и планов на будущее. С просьбой, о разрешении на такую встречу, к градоначальнику была послана депутация рабочих. Градоначальник, запросив мнение фабричного инспектора, в проведении встречи рабочим отказал. Тогда толпа рабочих, в 200—300 человек, решили собраться вопреки запрету властей, начали скапливаться на улице, у заводского управления. Полиция, разгоняя не разрешённое собрание, произвела аресты участников, выхватывая их прямо из толпы и отводя их в полицейский участок. Толпа рабочих последовала за арестованными к полицейскому участку, требуя освобождения арестованных. Для усмирения беспорядков были вызваны казаки. «Боевики», находившиеся среди собравшихся рабочих, стали бросать в казаков камнями и стрелять мелкими камушками из рогаток, среди казаков появились раненые. Казаки «завелись», дали залп по толпе боевыми патронами, двое рабочих было убито, «стычка» продолжилась уже с перестрелкой с обеих сторон.



     После этого, начались стычки «рабочих», а фактически групп «боевиков» с полицией и казаками во многих местах центра города. Организаторы беспорядков шли на разжигание конфликта, «спецгруппы-боевиков» вели стрельбу в казаков и полицию из окон верхних этажей зданий, метали в них бомбы. Полиция самоустранилась от ловли террористов, она не была приучена к подавлению таких конфликтов.


       В самый разгар беспорядков, в 20:00, этого же дня, 14 июня, на рейде Одессы появился броненосец «Князь Потёмкин-Таврический», захваченный восставшей командой. Члены избранного на броненосце комитета, «судовой комиссии», для управления кораблём, поставив корабль на якорь, на одесском рейде, собрались на совещание в адмиральской каюте. На совещании было решено, пригласить на борт представителей городских революционных организаций, для чего в город по адресам, известным руководителю восставших, наутро 15 июня, были отправлены два курьера.  Кроме того, были ещё два задания для курьеров, поиск топлива и провизии для корабля, и организовать проведение в Одессе демонстрации похорон, убитого, якобы офицером экипажа, артиллерийского квартирмейстера унтер-офицера Вакуленчука, который был одним из двух организаторов бунта на корабле. Всего было убито в перестрелке между взбунтовавшимися матросами, захватившими стрелковое оружие, и караульной командой, охранявшей броненосец, 12 человек, включая матросов и офицеров.


       Броненосец «Князь Потёмкин-Таврический» был на тот момент самым новым и одним из сильнейших кораблей Черноморского флота России. Постройка корабля шла долго, из-за произошедшего во время постройки пожара в котельном отделении и обнаруженных дефектов брони башен орудий главного калибра. Корабль только что успешно прошёл ходовые испытания и приступил к испытанию вооружения, на морском полигоне «коса острова «Тендра»», недалеко от Александровки Таврической губернии.


        Из-за продолжительных контактов с рабочими судоремонтных заводов, экипаж корабля был «разложен» революционной агитацией. Командир броненосца получал анонимные письма с предупреждениями о готовящемся восстании. За день до выхода в море на учебные стрельбы, с корабля было списано 50 матросов, которые сами подали прошение о списании, так как они знали о готовящемся восстании и не желали в нём участвовать. В тот же день командир корабля списал ещё около 40 матросов, которых считал неблагонадёжными. Меры безопасности, хотя бы по охране склада личного оружия, командиром корабля приняты не были.


      На момент выхода в море, на борту броненосца находился экипаж числом выше штатного, из 781 матроса, 15 офицеров, двух врачей и священника. Увеличение численности команды по сравнению со штатной было вызвано тем, что в море было взято большое количество учеников кочегаров и машинистов, рабочих-ремонтников с Николаевского завода. Молодых матросов призыва 1904 года, которые попали на борт корабля только весной 1905 года, было 28 % от общего числа. Всего доля «новобранцев» составляла 56 %. Старослужащих, опытных матросов, оставшихся служить на флоте по истечении положенных семи лет, было 16 человек. 80 матросов служили, до этого корабля, на других кораблях Российского флота. Из них, 14 матросов служили до «Потёмкина» на крейсере «Варяг», которые были участниками боя у Чемульпо, хотя по легенде, созданной позже, Варяг само-затопился, со всей командой.


      Численность офицеров на корабле, вышедшем на стрельбы, была ниже штатной. Некомплект был связан с общей нехваткой офицерского состава на флоте из-за шедшей Русско-японской войны. Несколько штатных офицеров «Потёмкина» не вышли на стрельбы из Севастополя по различным причинам. Качество подготовки офицеров и опыт службы также были весьма разными. Половина офицеров были малоопытными, 2—3 года как выпущенными из училищ, а четверо офицеров «Потёмкина», были гражданскими моряками, отбывавшими воинскую повинность в связи с Русско-японской войной. Увеличение числа команды по сравнению со штатной с одной стороны и некомплект, и отсутствие служебного опыта, имевшихся в распоряжении командира корабля офицеров, снижали возможности управления командой корабля.


       На борту находились также 23 рабочих Николаевского судостроительного завода, вышедших в море для устранения различных заводских недоделок, они покинули борт броненосца в Одессе 16 июня 1905 года, через два дня после прибытия на рейд Одесского порта.


      Бунт на броненосце был спровоцирован зачинщиками как отказ части экипажа есть борщ, из-за некачественного мяса, заложенного в борщ и неоправданной попытки командира корабля, подавить бунт мерами устрашения расстрела на месте, при отсутствии боевых офицеров в экипаже, что стихийно переросло в вооружённое выступление, как мера самозащиты матросов.

 
       Мясо, с душком, было рядовым явлением для кораблей Российского Флота, из-за отсутствия на них холодильников, просто его использовали как повод для бунта, надо было срочно привести корабль в Одессу, где начались беспорядки.

 
        Перед тем как есть борщ, «пьющие» матросы, которых было большинство, согласно принятого на флоте регламента, приняли положенную перед обедом чарку водки, 127 грамм, полстакана. Матросы-бунтари, которые захватили корабль в свои руки, убив при этом часть офицеров и своих же матросов, из-за неразберихи, были «навеселе».


      Восставшие матросы, после проведения собрания экипажа и выборов «судовой комиссии», по решению, принятому «судовой комиссией», в которой верховодил, после гибели Вакуленчука, Матюшенко повели корабль в Одессу, где надо было пополнить запасы угля, воды и продовольствия, и поддержать проходившие в городе антиправительственные выступления, дождаться прибытия главных сил Черноморского флота, которые должны были присоединятся к восстанию согласно общего плана.



      «Судовая комиссия» состояла из 71 матроса старослужащего, из вожаков остался унтер-офицер Матюшенко, второй вожак, унтер-офицер Вакуленчук, был убит шальной пулей при перестрелке с караульной командой. Как действовать экипажу, Матюшенко «подсказывал» матросам на сходках экипажа и в «судовой комиссии», которая была создана в начале бунта, и сам, и через своих ставленников-подголосков. Согласно постановления «судовой комиссии» и общего собрания экипажа корабль пошёл в Одессу и появился в порту 14 июня.

      
       В акватории порта экипаж «Потёмкина», по подсказке портовых грузчиков и при их помощи, захватил транспорт «Эмеранс» с грузом угля. Рабочие порта, в количестве 300 человек, бесплатно, перегрузили с транспорта «Эмеранс» на броненосец 15000 пудов угля. Без угля, броненосец превращался в гору бездействующего железа.


      Около 4:00, 15 июня, с броненосца на берег, был отвезён труп унтер-офицера Вакуленчука, который был убит в перестрелке взбунтовавшихся матросов и караульной команды броненосца. «Тело» разместили на Новом молу в специально сооружённой палатке и приставили к ней караул.


      На броненосец прибыли представители местной «соединённой комиссии» Одессы, прибытие броненосца было ожидаемо, к нему подготовились. В состав «комиссии» входили Бундовцы Кирилл (Абрам Березовский) и Иванов (Константин Фельдман), социал-демократы, их были двое, Афанасий и Наташа, которых сосчитали сторонниками Ульянова-Ленина.

 
     Около 8:00, к борту броненосца прибыла шлюпка с начальником Одесского торгового порта Герасимовым, товарищем прокурора Абрашкевичем и несколькими жандармами, под командой помощника пристава портового участка Фёдорова, с целью разузнать о происходящем на броненосце и причинах, приведших к восстанию команды. Матросы экипажа, заставили находящихся в лодке разоружиться, потребовав, чтобы те выбросили оружие за борт, а потом вообще прогнали шлюпку от броненосца.


     При участии прибывших на корабль «революционеров-комиссионеров», было проведено собрание экипажа. Собрание проголосовало за «Обращение восставших к войскам гарнизона и к жителям Одессы», оно обещало поддержать восстание в городе. «Воззвание» тут же было размножено в виде листовок и распространено по городу. В конце собрания матросы потребовали убрать с корабля прибывших «вольных». Под давлением руководителя бунта Матюшенко, всех отправили на берег, кроме двух представителей «Бунда», товарищей Кирилла (Абрама Березовского) и Иванова (Константина Фельдмана), и они стали идеологами восстания.


      Во время перехода в румынскую Констанцу, товарищи Кирилл (Березовский) и Иванов (Фельдман) подготовили документы для передачи румынским властям, «Обращение ко всему цивилизованному миру», в котором до всех адресатов доводилось, что моряки ведут борьбу за свержение самодержавия, второй документ, «Обращение к иностранным державам», в котором восставшие уверяли, что их действия не несут никакой опасности экономическим интересам иностранных держав в регионе.

 
    С самого утра, 15 июня, в порту начала собираться толпа, полиция, ввиду своей малочисленности, не смогла предотвратить начавшегося стихийного митинга у тела убитого Вакуленчука, а к 10:00 полиция и вовсе покинула порт. Когда до команды броненосца дошли вести, что прибывающие в порт войска намереваются разогнать этот митинг, в 11:21 на мачте броненосца был поднят сигнальный красный флаг «Наш», означающий готовность к артиллерийской стрельбе, таким образом восставшие предупреждали сухопутное командование в городе, что откроют артиллерийский огонь по городу, если те попробуют применить силу против митингующих в порту. Этот же сигнальный красный флаг поднимался за время восстания на броненосце ещё дважды, на следующий день, 16 июня, при обстреле Одессы, и 23 июня при подготовке обстрела Феодосии.


       Уже в советское время, произошло полное отождествление сигнального флага «Наш», красного цвета, поднимаемого на кораблях при готовности к артиллерийской стрельбе, с красным знаменем революции.


      Находящиеся на борту броненосца представители «соединённой комиссии» пытались склонить «судовую комиссию» к решению о высадке десанта в Одессу и захвате ключевых объектов города, но «судовая комиссия» приняла решение не разбивать команду на части, а в полном составе экипажа ждать прихода эскадры, с которой, возможно, придётся вести бой. Фактически это был вежливый отказ, так как, «судовая комиссия» знала, что при высадке десанта на берег, десант на берегу разбежится, сдастся властям и на корабль мало кто возвратится, не хватит прислуги для обслуживания орудий.


     К полудню, по приказу командующего Одесским военным округом, в город были введены два пехотных полка, Ставучанский из Бендер и Симферопольский из Екатеринослава, а также Донской казачий полк. В порту уже собралось до пяти тысяч митингующих человек. Войскам было приказано окружить порт, перекрыть все выходы из него, никого не впускать и не выпускать из него. В сам порт войскам было приказано не входить, так как стало известно об угрозе броненосца открыть стрельбу по войскам, если они начнут действовать против собравшихся в порту людей.


    В 18:15 портовое судно «Веха», только что прибывшее в Одессу и не имевшее сведений о происходящем в порту и в городе, было захвачено восставшими матросами. Все офицеры судна во главе с полковником Эйхеном были арестованы. «Веху» начали переоборудовать в госпитальное судно на случай боя с эскадрой.


      В 21:00 «судовая комиссия» приняла решение, в случае встречи с эскадрой, первыми огня не открывать, но, если эскадра нападёт на «Потёмкин-Таврический», дать ей бой. Все арестованные офицеры судна «Веха», были отпущены в Одессу, арестованных офицеров броненосца и миноносца было решено отпустить в Одессу на следующее утро, 16-ого. С наступлением темноты, в ожидании эскадры, была сыграна боевая тревога. Каждому орудию было выделено по шесть снарядов, торпедные аппараты приведены в боевую готовность, матросы легли спать на боевых постах, всю ночь воды вокруг броненосца освещали прожекторами.


       Уже 15 июня 1905 года, секретарь Одесского комитета «РСДРП» Гусев (Яков Драбкин), сторонник Ульянова-Ленина, направил ему в Женеву письмо, в котором информировал о прибытии броненосца под управлением мятежной команды в Одессу и об открытии для революционеров уникальной возможности захватить в городе власть в свои руки и создать Временное революционное правительство.


      Ульянов-Ленин узнал о происходящем в Одессе из газет, 17 июня, радиотелеграфная связь работала быстрее почты. Ульянов-Ленин направил в Одессу своего курьера, работника газеты «Вперёд» Васильева-Южина, с инструкциями по расширению масштабов восстания. Ульянов-Ленин, напутствовала Васильева-Южина, «Задание очень серьёзное. Нам известно, что броненосец «Потёмкин» находится в Одессе. Есть опасения, что «одесские товарищи» не сумеют как следует использовать поднятое на нём восстание. Постарайтесь, во что бы то ни стало, попасть на броненосец, убедите матросов действовать решительно и быстро. Добейтесь, чтобы немедленно был сделан десант в город. Не останавливайтесь перед бомбардировкой правительственных учреждений. Город нужно захватить в наши руки. Затем немедленно вооружите рабочих и самым решительным образом агитируйте среди крестьян. На эту работу бросьте возможно больше наличных сил «одесской организации». В прокламациях и устно зовите крестьян к восстанию». Инструкция «наполеоновского размаха» не была исполнена. Васильев-Южин опоздал, прибыв в город 20 июня, когда восстание было «на закате» и броненосец давно ушёл из порта. Да и прибудь он раньше, его бы не приняли на борт, там уже были одесские «революционеры», которые не смогли добиться от «судовой комиссии» высадки десанта в город, а только писали «воззвания».


      Постепенно ситуация в порту начала изменяться к худшему. Прибывшие с утра, 15-ого, в порт жители близлежащих благополучных районов, интересовавшиеся и сочувствующие происходящему на восставшем корабле, постепенно покидали порт, на их место пришла толпа с окраин, которой двигали в желание поживиться имуществом, находящимся в портовых складах. Пользуясь отсутствием в порту полиции и войск, начали грабить товары на складах, разбивать бочки с водкой и вином. В порту начались поджоги и пожары. Войска, опасаясь обстрела со стороны броненосца, продолжали держать оцепление по периметру порта, не пропуская в порт новые толпы и никого, не выпуская из порта. В самом порту погромы, чинимые проникшими туда ранее, никто не останавливал. Только с наступлением темноты войска, окружавшие порт, начали приступ, обстреливая толпы, пытающиеся покинуть порт. Были убиты и ранены сотни человек. Офицеры докладывали, что по войскам из толпы так же вёлся револьверный огонь, который по большей части был безвредным, из-за значительной дистанции между войсками и стрелявшими.


     По официальным данным российского правительства во время беспорядков в порту погибло и было ранено более сотни человек.


     Николай II, в 3:00 объявил Одессу, Одесское градоначальство и Одесский уезд на военном положении. 16 июня это было доведено до населения расклейкой на улицах города плакатов. Во второй половине дня военное положение было объявлено в Севастопольском и Николаевском градоначальствах.


       Около 9:00, восставшие матросы освободили и отправили на берег всех арестованных офицеров, кроме прапорщика Алексеева, которому «судовой комиссией» было назначено исполнять обязанности командира корабля. Два офицера, поручик Коваленко и подпоручик Калюжнов, остались на восставшем броненосце добровольно. Присоединился к восставшим и младший врач Голенко. Младшие командиры броненосца, унтер-офицеры, боцманы и прочие были освобождены из-под ареста, и им было приказано исполнять их обычные обязанности под угрозой смерти, если они попробуют предпринять какие-либо действия против восставших. Держали «восставших», более 600 человек, 63 члена «судовой комиссии».

   
        В 9:00 к командованию Одесского военного округа была отправлена делегация матросов для получения разрешения на похороны Вакуленчука. В ходе переговоров, разрешение на похороны было получено. В 14:00 на берег были отправлены двенадцать невооружённых матросов, в качестве почётного караула во время похорон. При возвращении с похорон, почётный караул матросов был обстрелян армейским патрулём, двое матросов было убито, трое арестовано.


   16 июня, после 14 часов, броненосец неожиданно, без оповещения, дал три холостых «траурных» выстрела в память о Вакуленчуке и два выстрела из 6-дюймовых орудий боевыми снарядами по городу, за невозвращение матросов с похорон. Вожаки восстания позднее уверяли, что хотели попасть в дома градоначальника и командующего войсками, но промахнулись, направлявший орудия сигнальщик, якобы нарочно дал неверный прицел. Один снаряд поразил чердак жилого дома в центральной части города, но жертв по счастью не было, второй — пролетел на окраину города, насквозь пробив дом Стрепетова на Бугаевской улице, не разорвавшись, упал на территории сахарного завода Бродского. После обстрела началось бегство состоятельной части населения из Одессы.



      17 июня, в 12:20 броненосец «Князь Потёмкин-Таврический» встретился в море с объединённой эскадрой под командованием адмирала Кригера. Был проведён «немой бой», только с подачей сигналов флагами. Броненосец Потёмкин прошёл сквозь строй эскадры, корабли разошлись без открытия огня. В 12:50 броненосец «Потёмкин» развернулся и вторично прошёл сквозь корабли эскадры, при этом к восставшему броненосцу присоединилась команда броненосца «Георгий Победоносец». Оба броненосца вернулись на рейд Одесского порта.


       В отличие от «Потёмкина», восстание на «Победоносце» не сопровождалось избиением и убийством офицеров, их всех, кроме лейтенанта Григоркова, покончившего жизнь самоубийством, ещё при подходе к Одессе, посадили в шлюпку и на буксире миноносца № 267, сопровождавшего эскадру и примкнувшего к восстанию, отправили на берег, высадив в семи милях восточнее Одессы. Высадившиеся на берег, в районе села Дофиновка, офицеры с «Георгия», полагавшие, что Одесса находится в руках «революционеров», ушли в Николаев.


       «Судовая комиссия» броненосца «Потёмкин» провела совместное совещание с представителями команды «Георгия Победоносца», на котором было принято решение о проведении совместных действий и о выборах на «Победоносце» «судовой комиссии» по примеру «Потёмкина».


      Находящиеся на броненосце «Потёмкин» представители «Кирилл» и «Иванов», написали от имени восставшего экипажа «Георгия Победоносца», второе обращение к командующему Одесским военным округом, в котором требовали вывода правительственных войск из Одессы, вооружение народа, установления народоправства, освобождения всех политических заключённых и доставки на борт броненосца угля и провизии. На это «Обращение» ответа не было получено.


     В Севастополе под влиянием новостей из Одессы становилось неспокойно, волнения произошли среди военнослужащих минной и сапёрной рот, крепостного пехотного батальона. Команда броненосца «Екатерина II» на тайной сходке приняла решение присоединиться к восстанию. Заговор, однако, был тут же раскрыт, зачинщики арестованы, команда списана на берег, сам корабль разоружён.


       Севастопольская буржуазия, опасаясь, как появления восставших броненосцев в главной базе флота, так и восстания самой базы, начала покидать город.


       К 15:00, на «Георгии Победоносце» начали брать верх, среди восставших, младшие офицеры и та часть команды, что отказывалась бунтовать, которые настаивали на сдаче властям прямо в Одессе или возвращении в Севастополь. Опасность, для одумавшейся команды «Георгия», в тот момент представлял революционный «Потёмкин». Пользуясь тем обстоятельством, что «Потёмкин» продолжал принимать уголь с захваченного и ошвартованного к нему 18 июня, углевоза, «Пётр Регир», корпус которого заслонил артиллерию «Потёмкина», броненосец «Георгий Победоносец» снялся с якоря, объявив по семафору, что уходит в Севастополь. Но на самом деле, проследовав мимо «Потёмкина», «Георгий» бросил якорь между ним и одесским берегом, таким образом, как бы защищая последний от пушек «Потёмкина», и около 17:00, сдался властям. Теперь уже «Георгий Победоносец» представлял угрозу для «Потёмкина». На «Потёмкине» началась паника, часть команды требовала открыть огонь по «изменнику», часть призывала последовать его примеру, но большинство приняло решение уходить из Одессы.

 
      В 20:00 броненосец «Потёмкин», в сопровождении миноносца № 267 и портового судна «Веха» покинул одесский рейд. «Судовая комиссия» приняла решение следовать в румынскую Констанцу.


      «Георгий Победоносец» между тем был окружён баркасами с войсками. На борт броненосца поднялись караульные команды и начальник штаба Одесского военного округа генерал Безрадецкий. Всего было арестовано на броненосце 67 человек. К 19:00 корабль находился под контролем правительственных войск.


        Экипаж судна «Веха», не желая бунтовать, имея на борту больных и раненых матросов «Потёмкина», воспользовался наступлением темноты и ухудшением видимости и погоды, отстал от броненосца. Рулевые, получив приказ, повели судно на Очаков, куда оно прибыло в 4:00, 19 июня и сдалось властям.


    В 9:30, 19 июня, началось восстание на учебном судне «Прут», находившемся в плавании. Были убиты находящиеся на капитанском мостике вахтенный начальник и боцман, остальные офицеры и унтер-офицеры были арестованы. Восставшие направили захваченный корабль в Одессу, но, прибыв на рейд, «Потёмкина» там уже не застали. Тогда они решили вернуться в Севастополь и, подняв сигнальный красный флаг, своим примером взбунтовать главную крепость Черноморского флота.


     В 13:30, из Севастополя, на поиски «Потёмкина» отправился миноносец Стремительный», имевший задачу потопить мятежный броненосец, укомплектованный исключительно офицерами-добровольцами, желавшими отомстить восставшей команде за гибель офицеров.


     В этот же день, в Севастополе было объявлено об увольнении со службы матросов старших сроков службы, 1896-1898 годов призыва. Наместник царя на Кавказе, Воронцов-Дашков, ввиду ожидавшегося прибытия восставшего броненосца к кавказским берегам, издал приказ о направлении войск во все порты края, Анапу, Новороссийск, Поти, Сухуми, а также об усилении войск в Екатеринодаре.


      Прибытие в порт Констанца.
    В 18:20, 19 июня, «Потёмкин», в надежде пополнить заканчивающиеся запасы провизии и топлива, пришёл в румынский порт Констанцу.


     Румынское правительство предложило матросам сдаться на условиях военных дезертиров, что освобождало их от насильственной депортации в Россию, гарантировав им личную свободу, но запретило снабжать броненосец углём и провизией.


      На рейде порта Констанцы находилась русская военная шхуна «Псезуапсе». Команда «Потёмкина» попыталась войти в контакт с командой шхуны и предложить ей присоединиться к восстанию. Командир шхуны капитан 2-го ранга Банов, при содействии капитана порта, перевёл шхуну в глубь гавани. Расположенные в Констанце румынские крейсера «Елизавета» и «Мирча» получили приказ открывать огонь по любому судну, попытавшемуся войти в гавань без разрешения, что они и сделали, когда утром, 20 июня, миноносец № 267, следовавший за броненосцем «Потёмкин», попытался войти в порт.


     В 10:00, члены «судовой комиссии» «Потёмкина» встретились с капитаном порта Констанца капитан-лейтенантом Негру и известили его, что восставшие отклонили предложение румынского правительства и решили вернуться в Россию, для продолжения борьбы с самодержавием. Во время встречи, корабельная делегация передала румынской стороне 15 конвертов, с текстом составленных воззваний для вручения правительству Румынии, а также всем консульствам государств, расположенных в Констанце, Австро-Венгрии, Бельгии, Болгарии, Великобритании, Германии, Греции, Дании, Италии, Нидерландов, САСШ, Сербии, Турции, Швеции и Франции. Все конверты были переданы румынским правительством русскому поверенному в Бухаресте Сергею Лермонтову, он передал их в Министерство иностранных дел, в Санкт-Петербурге, а оттуда «по высочайшему повелению» они были переданы шефу жандармов Трёпову.
     В 13:20, «Потёмкин» покинул порт Констанцы, и миноносец № 267 последовал за ним.


      События в Севастополе.
       Около 6:00, 20 июня, в море, на подходе к Севастополю, команда учебного судна «Прут» приняла решение прекратить восстание и сдаться властям. Из-под ареста был освобождён командир судна, капитан 2-го ранга Барановский, которому было возвращено командование. При подходе к берегу «Прут» был остановлен дозорными миноносцами, на борт учебного судна поднялся караул во главе с адмиралом Писаревским. Было арестовано 44 зачинщика мятежа.


       Состоялось совместное совещание командиров морских и сухопутных частей, городских и полицейских властей, на котором высшие офицеры Черноморского флота охарактеризовали положение флота как «безнадёжное». Совещание, по воспоминаниям участников, «продемонстрировало растерянность и беспомощность, полную подавленность воли и духа, командного состава.


        Матросы эскадры были приведены к повторной присяге. Разоружены береговые морские команды. Прошла волна арестов «неблагонадёжных» матросов, всего под арестом в Севастополе, к исходу этого дня, находилось 1500 человек. Командующий Черноморским Флотом адмирал Григорий Чухнин получил из Главного морского штаба приказание, готовить показательную публичную казнь зачинщиков восстания на броненосце «Потёмкин». Это приказание последовало за инструкцией Николая II, «После самого скорого следствия и полевого суда надо привести приговоры в исполнение перед всей эскадрой и городом Одессой».


       22 июня, в 6:00 броненосец «Потёмкин» и миноносец № 267 прибыли в Феодосию. В 8:00, на броненосце были подняты флаги расцвечивания и специально изготовленный транспарант, представляющий собой фанерный щит, раскрашенный красной краской, на котором с двух сторон белой краской были нанесены следующие надписи, «Свобода, равенство и братство» и «Да здравствует народное правление». Катер с броненосца доставил в порт приказание городским властям Феодосии немедленно явиться на борт корабля.


     Исполняя приказание «судовой комиссии», в 9:00, на борт броненосца прибыли городской голова Феодосии Дуранте, гласный городской думы Крым, врач Муралевич. «Судовая комиссия» вручила прибывшим один экземпляр воззвания «Ко всему цивилизованному миру», для немедленного его объявления на публичном заседании городской думы и потребовала, под угрозой обстрела города, доставить на броненосец провизию, воду и уголь. Несмотря на запрет военных властей, городские власти, опасаясь артиллерийского обстрела города, приняли решение доставить на броненосец провизию.


      В 16:00, портовое судно «Запорожец» доставило на броненосец «Потёмкин» продукты питания, четыре живых быка, 200 пудов муки, 40 пудов хлеба, 40 пудов мяса, 30 пудов капусты, 30 вёдер вина. В доставке угля и воды было отказано ввиду строгого запрета на то начальника гарнизона Феодосии генерала Плешкова.


     В 1:00, «судовая комиссия» броненосца передали городским властям ультиматум, в котором потребовали немедленного снабжения углём, в противном случае через четыре часа они начнут обстрел города. В 5:00, городской голова обратился к жителям Феодосии с воззванием об угрожающей им опасности, в котором просил жителей покинуть город. Начальник гарнизона Феодосии своей властью объявил город на военном положении. В порт были скрытно введены войска.


     23 июня. «Судовая комиссия» броненосца, решила самостоятельно овладеть баржами с углём, которые находились у причалов Феодосийского порта. В 9:00, катер с абордажной партией матросов вошёл в порт, матросы высадились на баржи и предприняли попытку завести на них буксировочные концы с катера, чтобы отбуксировать баржи к броненосцу. В 9:05, находившиеся в засаде войска открыли по матросам ружейный огонь, от которого погибло и было ранено шестеро матросов, несколько матросов попрыгало в воду и впоследствии попали в плен, катер с уцелевшими матросами, спешно вернулся к броненосцу.


        На борту броненосца начались волнения, часть команды требовала наказания города, другая часть, во главе с прапорщиком Алексеевым, исполнявшим обязанности командира броненосца, по приказу «судовой комиссии», и младшими офицерами, была против стрельбы. О борьбе двух этих «партий» и о том, какая из сторон брала верх, можно было судить по ряду поднятий и спусков красного сигнального флага «Наш» на мачте броненосца, означавшего «готов к артиллерийской стрельбе». В конце концов возобладало мнение не обстреливать город, а уходить в Констанцу, и в полдень броненосец «Потёмкин» и миноносец № 267 покинули Феодосию, так и не сделав по городу ни одного выстрела. Уходя, восставшие совершили обманный манёвр, начав ход, они легли на курс в сторону Новороссийска, и, только уйдя за горизонт, сделали поворот и легли на курс на Констанцу.


        24 июня, ситуация в главной базе Черноморского флота, в Севастополе, оставалась напряжённой. С броненосца «Синоп» было свезено на берег всё огнестрельное оружие. На борт поднялись две роты солдат. Под их караулом и под угрозой «децимации», расстрела каждого десятого, командующему флотом удалось заставить команду броненосца выдать бунтовщиков. Было арестовано шестнадцать матросов.


       25 июня, утром состоялись переговоры членов «судовой комиссии» броненосца «Потёмкин, пришедшего накануне в полночь, в порт Констанцу, и румынских властей. Восставшие сообщили, что принимают условия, предложенные румынской администрацией 20 июня. Король Румынии «Кароль I», под давлением своего социалистического правительства, гарантировал сдавшимся безопасность.  В полдень броненосец Потёмкин был введён в порт Констанцы. Румынские власти спустили на броненосце Андреевский флаг и подняли Румынский флаг. К 16:00, команда броненосца была свезена на берег, где собралась на одной из площадей, и квартирмейстер Матюшенко разделил между всеми матросами захваченную ими корабельную кассу. Впоследствии матросов перевезли в различные города и селения Румынии, отведённые властями для их проживания.


      Команда миноносца № 267 освободилась от вооружённого надзора со стороны броненосца только тут, в порту Констанцы. Сразу после получения «свободы», команда самостоятельно увела миноносец в Севастополь. И хотя по прибытии в Севастополь, моряков миноносца № 267 заключили в «Бомборы», труднодоступный для проживания район, в километре от Малахова кургана, впоследствии все они были судом оправданы.


      Уже 9 июля, через три дня, в Констанцу пришла эскадра из Севастополя под командованием контр-адмирала Писаревского в составе броненосцев «Чесма» и «Синоп», миноносок № 261, 262, 264, 265. В 14:00, шесть шлюпок с «Синопа» доставили на броненосец «Потёмкин» десять офицеров и около 200 матросов. Произошла смена караулов, был спущен Румынский флаг и в 14:10, на флагштоке броненосца поднят Андреевский флаг. Русский священник отслужил молебен и окропил корабль святой водой, чтобы изгнать «дьявола революции».


        Корабль находился в удовлетворительном состоянии, поэтому уже 11 июля, в 19:20 эскадра Писаревского покинула Констанцу. «Синоп» вёл на буксире «Потёмкин», на котором в Россию возвращались 47 матросов и кондукторов, прапорщик Алексеев и подпоручик Калюжнов. С ними находился и активный участник восстания машинист Кашугин. Он не успел съехать с корабля, и русские офицеры схватили его.


          14 июля «Синоп» ввёл «Потёмкин» в Южную бухту Севастополя. Остатки бывшей команды сняли с броненосца и отправили под арест, на учебное судно «Прут».


        Румыния отказалась выдать бунтовщиков России, что было обещано гарантией короля Румынии, что послужило причиной обострения отношений между двумя странами. Более того, после произошедших событий в прессе Румынии начали появляться материалы о том, что Россия находится на пути к полному разложению, и Румыния должна быть готова к тому, чтобы при удобном случае предпринять шаги для присоединения к своей территории земли «Бессарабии».


       В документах департамента полиции, данные о партийной принадлежности бунтовщиков, упоминаются в делах 15 матросов, 11 из них, в том числе Матюшенко, назвали себя социал-революционерами, 3 назвали себя, социал-демократами и 1 назвал себя, анархистом, большевики, как фракционеры, отсутствовали.


     23 августа 1905 года, был подписан мирный договор России с Японией, завершилась Русско-Японская война поражением России, подписанием договора в городе Портсмут, САСШ (США).


        Ноябрьское восстание в Севастополе.
     Возглавил корабли восстания лейтенант Пётр Шмидт. Вооружённое выступление матросов Черноморского флота и солдат Севастопольского гарнизона, рабочих порта и Морского завода, произошло в период с 11 ноября по 15 ноября 1905 года.


     Вечером 18 октября 1905 года, в Севастополе был получен текст «Манифеста 17 октября». Первоначально известие было воспринято в городе положительно, народ ликовал, люди обнимались, поздравляли друг друга. Однако вскоре ситуация изменилась. Около Военно-морского музея собрался стихийный митинг. После митинга его участники вместе с присоединившимся к ним портовыми рабочими, ремесленниками двинулись на демонстрацию по улицам города. Демонстранты, возглавляемые известным в Севастополе народовольцем Иваном Емельяновым, подошла к зданию городской думы, из неё на собрание думы были направлены делегаты. Толпа демонстрантов достигала 8-10 тысяч человек. Под влиянием лозунгов демонстрация переросла в политическую, был разорван портрет Николая II, принято решение следовать к тюрьме для освобождения политических заключённых. Среди прочих, на митинге у тюрьмы выступил социалист-революционер, эсер лейтенант Пётр Шмидт.

 
     Толпа была разогнана выстрелами 49-го пехотного Брестского полка, при этом погибло 8 и было ранено 50 участников митинга. Вечером того же дня Шмидт обратился в городскую думу с требованием о наказании виновных в гибели демонстрантов.


     19 октября собралась городская дума, на заседании кроме входящих в состав думы гласных присутствовали «делегаты от народа», среди которых эсер Пётр Шмидт, 38 лет, и Иван Петрович (Вороницын), 20 лет, социал-демократ, член «РСДРП» с 1902 года, «плехановец», представитель «соединённой комиссии». По свидетельству самого Вороницына на заседании присутствовал и только что назначенный, товарищем министра внутренних дел России князь Урусов, который не мог выехать в Петербург в связи с забастовками на железных дорогах.

 
     На заседании «Думы» было принято решение о создании дружин собственной охраны, народной милиции, которая должна была патрулировать город вместе с полицией и армией. В тот же день забастовали Реальное и Техническое училище, закрылась классическая гимназия, торговые и промышленные заведения, проходят митинги. Вечером того же дня в Севастополь с моря возвращается Главный командир Черноморского флота адмирал Григорий Чухнин.


     20 октября, состоялись похороны жертв расстрела, собравшие около 10 тысяч демонстрантов. На похоронах Шмидт выступил с речью, ставшей известной как «клятва Шмидта», он заявил, «Клянемся в том, что мы никогда не уступим никому ни одной пяди завоеванных нами человеческих прав». Вечером того же дня Шмидт был арестован, и заключён на флагманском эскадренном броненосце «Три святителя», было возобновлено следствием дело Шмидта, «о потере им казенных денег». Городская дума немедленно заявила ходатайство об его освобождении. Народная милиция, была распущена просуществовала всего три дня, на улицах Севастополя оставались полицейские и армейские патрули.


      26 октября рабочие Севастополя избрали Петра Шмидта «пожизненным депутатом» Центрального Совета, «Централки», который потребовал немедленного освобождения Шмидта, как их депутата. К нему присоединились участники митинга, проходившего 30 октября на Приморском бульваре.

 
      2 ноября, из-за ухудшившегося здоровья Шмидта перевели в госпиталь. Утром 3 ноября Шмидт вышел из палаты и увидел, что часовых охранявших его нет, беспрепятственно покинул госпиталь. Шмидту было запрещено появляться на митингах, его увольнение из флота было ускорено и состоялось 7 ноября.


      1 ноября должны были состояться выборы в «Совет рабочих, матросских и солдатских депутатов». В связи с этим планировалось проведение больших митингов у матросских и солдатских казарм. Командующий адмирал Чухнин, чтобы не допустить проведения митинга у флотских казарм, направил туда сводный отряд из матросов флотских экипажей и солдат Белостокского полка, которые заняли выходы из казарм и не выпускали матросов на митинг.


      В начавшемся у казарм противостоянии, матрос Петров выстрелил из винтовки в штабс-капитана Штейна, возглавлявшего учебную команду 50-го Белостокского полка, и убил его, выстрелил и в контр-адмирала Писаревского, старшего флагмана флотилии, ранив его. Петров был схвачен, но практически сразу освобождён матросами. После этого дежурные офицеры были арестованы, обезоружены и отведены в канцелярию, утром они были освобождены, но изгнаны из казарм.


       К восставшим матросам присоединились солдаты Брестского полка, крепостной артиллерии, крепостная сапёрная рота, а также матросы караульной роты броненосца «Синоп», посланной Чухниным для усмирения восставших.


       В ночь на 12 ноября, был избран первый «Севастопольский Совет матросских, солдатских и рабочих депутатов», который возглавил Иван Петрович (Вороницын), социал-демократ, представитель Георгия Плеханова.


     11 ноября, крейсер «Очаков» вышел в море для пробы башенных орудий, а по возвращении в порт вечером команда узнала о событиях в экипажах, в крепости.
     12 ноября, в городе началась всеобщая забастовка. Значительная часть матросов и часть солдат Брестского полка поддержали восставших.


     Утром 12 ноября, состоялось первое заседание вновь избранного «Севастопольского Совета». К вечеру были выработаны требования восставших, созыв «Учредительного собрания», установление 8-часового рабочего дня, освобождение политических заключённых, отмена смертной казни, снятие военного положения, уменьшение срока военной службы. Был создан исполнительный орган «Совета», «Матросская комиссия», в которую вошли представители всех флотских экипажей.


     В ночь на 13 ноября, Брестский полк был выведен из города в лагеря Белостокского полка. Город был объявлен на военном положении, а крепость на осадном положении.


       13 ноября, началось восстание на крейсере «Очаков». Офицеры вместе с кондукторами покинули корабль. Восстание возглавили унтер-офицер Сергей Частник, стал командиром крейсера, комендор Никита Антоненко, стал командиром артиллерии крейсера и член «судовой комиссии» и машинист котлов Александр Гладков.


       Во второй половине дня 14 ноября на «Очаков» прибыл лейтенант Шмидт, подняв на нём сигнал, «Командую флотом. Шмидт».


      В ночь на 15 ноября, отряды восставших овладели минным крейсером «Гридень», миноносцем «Свирепый», миноносцами № 265, № 268 и № 270 и несколькими мелкими судами, а в порту захватили некоторое количество оружия. Тогда же к восставшим присоединились экипажи канонерской лодки «Уралец», миноносцев «Заветный», «Зоркий» и учебного корабля «Днестр», минного транспорта «Буг».


     Утром на всех восставших кораблях были подняты сигнальные красные флаги. Чтобы привлечь на сторону восставших всю эскадру, Шмидт обошёл её на миноносце «Свирепый». Затем «Свирепый» направился к превращенному в тюрьму транспорту «Прут». Вооруженный отряд матросов во главе со Шмидтом освободил находившихся на судне матросов с броненосца «Потёмкин».

 
         К восставшим присоединилась команда броненосца «святой Пантелеймон», переименованный броненосец «Потёмкин», но сам броненосец уже не представлял большой военной силы, так как был разоружён ещё до начала восстания, орудийные замки с пушек были сняты.


        Во второй половине дня 15 ноября, восставшим был предъявлен ультиматум о сдаче. Не получив ответа на ультиматум, верные правительству войска начали обстрел восставших кораблей. Ещё до окончания срока ультиматума канонерка «Терец» открыла огонь по катеру с «Очакова» на котором восставшие пытались доставить на «Пантелеймон» замки к орудиям. После начала обстрела миноносец «Свирепый» предпринял отчаянную, но безуспешную попытку атаковать «Ростислав» и «Терец», но попав под перекрёстный обстрел был подожжён и выведен из строя. В Южной бухте был затоплен командой минный заградитель «Буг», так же затонул от полученных повреждений миноносец № 270. Из не восставших кораблей эскадры лёгкие повреждения рангоута получил только крейсер «Память Меркурия». После двухчасового боя, восставшие сдались.


       Лейтенант Пётр Шмидт, матросы Гладков, Антоненко, кондуктор Частник были приговорены к смертной казни, расстреляны 6 марта 1906 года на острове Березань, 14 человек, приговорены к бессрочной каторге, 103 человека, приговорены, к каторжным работам, 151 человек направлен в дисциплинарные части, более 1000 человек наказаны без суда, по уставу.


       Председатель «Севастопольского Совета матросских, солдатских и рабочих депутатов», Иван Петрович (Вороницын), был приговорён к смертной казни, но в виду его «малолетства», несовершеннолетия, ему ещё не исполнился 21 год, казнь была заменена согласно действовавшего законодательства Российской империи, каторжными работами. Расстреляли Ивана Вороницына в 1938 году, большевики, в возрасте 52 лет, за «диверсионную» работу. Работал он в этот период заведующим технической библиотеки военного завода №19, в Перми, изготавливавшим авиационные двигатели.


       Восстание на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический», кроме ущерба для авторитета императорской династии, как твердыни русской монархии, нанесло и убытков Российской империи на десятки миллионов рублей, подорвало международную торговлю России в Черноморском регионе, разрушило международный престиж Российской империи.


       Суд над матросами с броненосца «Князь Потёмкин-Таврический», сразу переименованного в «святителя Пантелеймона», начался 17 февраля 1906 года, после разгрома ноябрьского восстания в Севастополе. Троих, Александра Заулошнова, 22 лет, Фёдора Луцаева, 28 лет, и Тихона Мартьянова, 23 лет, приговорили к смертной казни, но на основании царского указа от 21 октября 1905 года о смягчении наказаний за политические преступления, совершённые до издания «манифеста 17 октября 1905 года», казнь заменили 15-летней каторгой. Матросы Сергей Гузь, 28 лет, Иван Задорожный, 23 лет, и Феодосий Кашугин, 27 лет, также были приговорены к каторге, первый, на десять, второй, на три с половиной года, третий, на шесть лет. Остальных отдали в арестантские роты и подвергли другим наказаниям.


    Прапорщика Алексеева, врача Галенко и подпоручика Калюжного, сотрудничавших с «судовым комитетом» уволили со службы.

 
     23 февраля 1906 года, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Григорий Чухнин, приказом № 293 утвердил приговор.


      Добровольно из эмиграции, до Февральской революции, в Россию вернулось 138 матросов с «Потёмкина». Всего же из первоначального экипажа «Потёмкина», включая тех, кто отказался эмигрировать и вернулся в Севастополь из Констанцы, на борту броненосца, в Россию вернулось 245 человек, 31 % команды. Остальная часть команды оставалась в эмиграции. Большинство из эмигрантов вернулось в Россию уже после революции, освободившей матросов-бунтовщиков от грозившей им судебной ответственности.


    В 1955 году, все живые участники восстания были награждены орденами Красной Звезды, а двое, орденами Красного Знамени. Советская власть, десятилетиями грелась в лучах славы восстания матросов с броненосца «Потёмкин», присваивая их революционную деятельность благодаря руководству большевиками.