Школьные годы чудесные

 Мы поколение, выросшее на гематогене и аскорбиновой кислоте, считавшимися лакомством в самой читающей стране в мире газету Правда в сортирах, любили попить кровушки наших учителей, ой любили..

Как сейчас помню: урок математики. Всем раздали контрольные. Всего три варианта. И тут учительница говорит:
- Дети, обратите внимание, у кого трёхчлен в квадрате...

Я , естественно, не смог пройти мимо такой подставы.
- У Змея Горыныча!

Известнейшая теорема фермы,доказанная мною неоднократно в старших классах, гласит, что курица не может нести бесконечное количество яиц, а моему бреду нет предела. А ведь преподаватель черчения с очень колкой фамилией Шипина, меня не раз предупреждала:
- Володя, не выпендривайся!

Последовало закономерное: "Вон из класса и с отцом в школу!" И это несмотря на то, что я был лучшим математиком класса, и не совру, если скажу, что и всей школы, к тому же её любимчиком. По секрету: я был тоже в неё  немножко влюблён. Ну самую малость. Впрочем, не только в неё. Да и вообще, молодым людям в этом возрасте не до математики, так как мысли обычно заняты вычислением координат понравившейся девушки, а все функции сводятся к сердечной. Отцу пришлось раскошелиться на бутылку коньяка для  директора и, как коммунист с коммунистом, выдуть её с ним у него в кабинете.

Я вообще любил математику и легкостью усвоил, что параллельные пельмени не пересекаются, Пифагоровы штаны - это признак ожирения, а теорема бизе имеет белковую основу и лучше всего усваивается в школьном буфете под чай.

Биологичка меня просто обожала. Однажды я случайно выиграл олимпиаду по биологии. Без подготовки, не зная ответа ни на один из вопрос. Просто изложил свои мысли по ним. После этого мне прощалось многое. Наша школа ни до этого, ни после олимпиад по биологии не выигрывала.

Биологичка вела у нас не только биологию, но и химию, и как-то застукала меня за изучением под партой не периодической таблицы химических элементов, а таблицы размножения в виде игральных карт с откровенными картинками. Она ничего не сказала, лишь укоризненно смотрела на меня минуты две в упор, и мне казалось, что Михайло Ломоносов на стене сгорает со стыда вместе со мной.

А с первого по третий класс я люто ненавидел школу и старался под любым предлогом туда не пойти. И всё благодаря Кукле. Кукла - это настоящая фамилия нашей училки, превращавшая мою учёбу в фильм ужасов. Вечно недотраханая стерва была хороша собой и постоянно носила синяки под глазами от своего сожителя за регулярные измены.

Отыгрывалась она на нас. Не счесть, сколько больших, деревянных, метровых указок и линеек было на мне сломано. Если бы слоны умели летать, то я, с постоянно оттянутыми ею ушами, мог бы порхать, как бабочка. Весь наш класс объединяла ненависть к этой сучке. Мы подросли и ничего не забыли. Припомнили ей всё на уроках пения, на которых дружно хором мычали.

Она заходила в класс и мы начинали не открывая рта мычать. Поднять на кого-нибудь из нас руку она уже не рисковала, и плача убегала за директором. Как только он уходил, всё начиналось по-новому. Дети бывают очень жестоки.

А железный  Рудольф Феликсович (проникнетесь инициалами), наш трудовик, пытался замочить меня всем, что попадётся под руку. Зла на него я не держу, так как доводил его конкретно. К счастью, будучи обычно немного навеселе, он мазал.  Табуретки, фанерные лопаты для уборки снега, большие совки - в общем всё, что мы изготавливали на уроках труда, так никогда и не достигло своей цели, а именно моей башки, иначе я бы вам всего этого не рассказал.