Юность мушкетера Глава VII Граф де Монтале или...

Глава VII

Граф де Монтале или шпага вместо сутаны

Когда шевалье проснулся, ему показалось, что все им пережитое было сном. В последние двадцать четыре часа события сменялись с такой головокружительной скоростью, словно шевалье де Шарона подхватило торнадо и унесло Бог весть куда. Если он успевал ещё жить, то осмыслить происходящее у него не оставалось времени. Он поделился со своими ощущениями с графом де Гермоном и тот сказал в ответ:

— Что поделаешь, мой друг, именно так принято живут в Париже; скоро вы привыкните к этому.

В этом миг Томас явился с камзолом  из вишневого сукна, манжеты которого были обшитые золотом и короткие штаны, из того же материал что и камзол. Наряд этот дополняли: отложной воротник, отделанный антверперским кружевом, чулки со стрелками и сапогами с блестящими бляшками. Облачившись в новое платье,  де Шарон небрежно привесил слева остро-наточенную шпагу, гораздо более элегантную  и дорогую, чем отнятую у него при аресте.

И тут шевалье поделился с де Гермонам своим опасениями: дело в том что ему еще никогда не приходилось щеголять в столь роскошном наряде; граф, знавший все тонкости этикета, дал юноше множество ценных советов. Де Шарон пожелал тотчас применить их на практике: он стал ходить взад и вперед, поворачивался и кружился, и де Гермон в конце концов объявил, что совершенно удовлетворен тем, как держит спину шевалье и величаво помахивает шляпой, кланяется: с точки зрения буржуа того времени это было самым главным.

Тут вошел офицер и подал де Гермону очень спешное письмо от г-на де Монтале.  В письме было несколько слов.

                «Срочно прибудьте ко мне.

                Де Монтале. »


 — Идемте, шевалье! Нас  ждет у себя капитан.

— Как! И меня тоже?  — живо спросил де Шарон.

— Все может   быть. По крайней мере можете не сомниваться, что о ваших подвигах он уже наслышан. Идемте!

Безмолвно кивнув, молодой человек последовал за графом, который спешными шагами уже спускался по лестнице.

Через несколько минут они остановились перед высокими искусно выполненными воротами большого дома. Там же стояли   д’Аваллон и   Лафонтен. Поприветствовав друг друга, они миновали ворота, прошли огромный двор и быстро поднялись в приемную.

Коридор был полон мушкетерами: кто-то дрался на шпагах, кто-то обсуждал политику, кто хвастался своими победами, кто-то просто стоял в стороне. Несколько раз, из-за природного любопытства, де Шарон едва не отставал от товарищей, из-за чего столько же раз едва не терял их из вида. Когда они были у цели, де Гермон обратился к юному другу:

— Держу пари, что старина Монтале  сегодня не в духе, так что мы примем первую волну его ярости на себя, а потом вы сможете войти к нему без страха.

— Но я не боюсь его ярости, — заявил простодушно бургундец.

— Не в этом дело. Просто от настроения де Монтале зависит станете ли вы сегодня мушкетером или нет.

 В эту минуту в зале произошло какое-то движение и распахнулись двери одного из залов.
 
— Де Гермон, д’Аваллон, Лафонтен,  к г-ну де Монтале! — кликнул их лакей, распахнув дверь кабинета.

Три мушкетера сразу отделились от товарищей и вошли в кабинет, дверь которого захлопнулась за ними, как только они перешагнули порог.

Интуиция не подвела мушкетера, ибо командир был и вправду не в духе. Нервно расхаживая по кабинету, он то и дело кидал на них гневные взгляды.

— Итак, господа дуэлянты, знаете ли вы, что мне сообщил не далее чем сегодня утром  его величество король?!

— Нет, командир, — смело, но учтиво ответил д’Аваллон, — нам это неизвестно.

— Прекрасно!  —  Де Монтале стукнул кулаком по столу.  —  Сегодня король, Людовик XIII, пригласив меня к себе, сообщил, что вы поносите его законы. С этим он мириться не согласен и готов подписать вам смертный приговор.

Мушкетеры стояли и недоумевающе смотрели на капитана, а он все продолжал наступать:

— Вы молчите? И правильно делаете! Потому что вам нечего сказать в свое оправдание.   А я ведь вас предупреждал! Я просил вас, не устраивать дуэлей перед пасхой! Но вы  меня не изволили слушать, ибо ваша удаль вам дороже всеми принятых законов. Но учтите: вы поносите   ни только королевские законы, с коими, чего уж там скрывать, и я бываю    в несогласье, но и мои. А это значит, что   я не внушаю к себе уважение своей роты. Придется, мне как видно, оставить свой пост.

— Вы не правы, капитан, — поспешил возразить Лафонтен. — Мы уважали, вас, и уважаем, и это мы не раз вам доказывали своею и вражеской кровью.

 —   И в чём же тогда дело?

 — Дело в нашей чести, ваше сиятельство, — вступил в разговор доселе молчавший де Гермон, — ибо если б мы не переступили закон, то заслужили бы бесчестие. 

— Что у вас с рукой, де Гермон? — перебил его капитан, переведя внимание на перевязанное плечо.

— Ничего особенного, ваше сиятельство.

— Де Гермона сильно ранили, ваше сиятельство, — вмешался Лафонтен, — но он, несмотря на это, не сдавался. Он дрался до последнего как лев.

 — Так что же все-таки случилось?  — осведомился  де Монтале, заметно смягчившись.

И тогда граф поведал де Монтале о фальшивой перевязи, которой кичился гвардеец Жилло и о таинственном пари, которое д’Аваллон заключил со всеми мушкетерами роты.

Де Монтале выслушал рассказ с величайшим вниманием; когда де Гермон закончил, он сказал: 

— Д’Аваллон, Лафонтен, де Гермон! Если вы снова будете драться с гвардейцами его преосвященства, то деритесь так, как вы это делали вчера.

Эта неожиданно высказанная капитаном фраза, привела трех мушкетеров в подлинный восторг и изумление.

— Да, господа, — продолжал де Монтале, — не скрою: я доволен вами, и тем не менее прошу:  будьте благоразумнее в следующий раз.

В ответ мушкетеры с почтением поклонились.

— Кстати, — продолжал де Монтале, —  я слышал, что с вами был еще какой-то юноша. Кто он?

— Это был я, ваше сиятельство, — послышался голос де Шарон, который все это время стоял за портьерой.

— Вы? — с удивлением спросил де Монтале, рассматривая с интересом юношу. — Но по правде говоря, мне трудно в это поверить. Ведь, как я слышал,  вы ранили Манселя и убили Ла Пейри?

— Да, ваше сиятельство.

— Потрясающе! — с громким ликованием закричал де Монтале. -- Нет, это просто поразительно, не правда ли? Признаюсь вам,вы покорили мое сердце.

— Благодарю вас.

— И так, что привело вас ко мне?

— Я одержим желанием быть мушкетером, ваше сиятельство — признался де Шарон.

— Мушкетером!  — воскликнул де Монтале продолжая с удивлением и симпатией разглядывать де Шарона. — Замечу, что у вас отличный вкус, мой мальчик. Тем не менее невзирая на ваши грандиозные победы, я разочарую вас: вы слишком молоды для моей роты.

— Молод!  — не поверил своим ушам де Шарон. — Но мне уже шестнадцать лет, сударь, а вскоре будет все семнадцать.

  — Быть может у вас есть рекомендательное письмо?

Этот вопрос, привел де Шарона в сметание.

— Клянусь своими шпорами, г-н де Монтале, оно у меня было, — соврал бургундец. — но после тюрьмы я его увы утратил.

— Что, что... Вы побывали в тюрьме!  — с усмешкой спросил капитан, — Ну и ловок же вы! И за что же вы угадили в тюрьму, позвольте узнать?

— За дуэль, ваше сиятельство, ибо, признаться, я не знал, что они запрещены.

— И что же, вы теперь об этом сожалеете?

— Не на грош! То есть, я, конечно, сожалею об этом, но смериться с оскорблением, которое мне нанесли, уж простите, я не мог.

«А этот бургундец не плох!», — подумал с восхищеньем де Монтале.

   — Ну вот, что, — проговорил он в слух, — приходите ко мне через год, а ещё лучше через два, и тогда я подумаю, куда вас устроить.

— Нет, ваше сиятельство, — возразил де Шарон, — через два года мне не подходит, ибо если вы мне не позволите стать мушкетером теперь, то  мне придется сменить свою шпагу на рясу.

— Но зачем впадать в крайности, сударь? — заулыбался капитан. — Я не сказал вам: «нет». Я сказал, что готов вас принять, но потом: через год или два, когда вы будете совершеннолетним. Ах, милый юноша, я был бы рад вас взять в свою роту, но, увы, не могу.  Кроме того, мне предпочтительней брать  своих земляков из Беарна и Гаскони. Но вы, если я не ошибаюсь, родом из Бургундии...

— Да, ваше сиятельство, — перебил его де Шарон, — я родом из Бургундии, но  это ничего не значит. Моя страна не славится такими героями, какими славится Гасконь. Это правда. Тем не менее любой бургундец сможет себя защитить так же хорошо гасконец  или беарнец.

— Но гасконец не дал бы себя задержать.

— Я  тоже  не позволил бы себя задержать, если бы ни этот злосчастный   Рошне, с которым я имел неосторожность биться. И как раз в тот момент, когда я почти что его победил, откуда-то явились жандармы и  схватили меня.

— Что, что! — изумился де Монтале. — Вы дрались с самим г-ном Рошне?


— Да, ваше сиятельство. И намерен отомстить, как только с ним встречусь!
 
— Безумец! Упаси вас Бог от таких  встреч.

— Но  я убью его!

— Вы храбрый юноша! Должен признаться, что, хотя вы и не гасконец, вам удалось произвести на меня впечатление.

В предчувствие триумфа де Шарон хитро заулыбался.

— Разрешите мне возразить по поводу бургундцев, ваше сиятельство, — вмешался в разговор г-н д’Аваллон. —   Я сам бургундец, но готов заколоть любого, кто покусится на честь короля и на честь мою собственную.

— А я провансалец, — поддержал друга де Гермон, — однако также не давал вам повода, во  мне сомневаться.

— Ну хорошо, — обратился к бургундцу   де Монтале, — я пошлю вас в академию. Там вас научат фехтованию, верховой езде, бальным танцам.

Настроение бургундца заметно испортилось.

— Простите, ваше сиятельство, — возразил снова он, — учеба требует денег, а у меня в кармане ни единого су. Одним словом, я не могу…

— Господин де Монтале, — снова вмешался д’Аваллон, — ну зачем ему какие-то академии. Он давно уже сам академик. Видели бы вы, как он вчера отважно сражался с гвардейцами кардинала. Со стороны могло показаться, что они отмахиваются шпагами, вместо шляп. И хочу заметить, что он одержал победу, над лучшими бретерами Парижа.

— Да, это действительно так, — пришлось признать де Монтале.

— К тому же этот юноша обладает несомненно благородным сердцем, — присоединился де Гермон. — Вчера, во время дуэли, он спас меня от неминуемой смерти, которая несомненно, последовала бы за рукой г-на Ла Пейри. 

— Вот как!  — оживился де Монтале. — Признаться, мне  ничего об этом неизвестно.  Как ваше имя, храбрый юноша?

— Меня зовут шевалье де Шарон, ваше сиятельство.

— Так вот, г-н де Шарон. Я был бы рад вас принять, но, даже если я закрою глаза на ваш возраст, то и тогда не смогу эта сделать.

—  Но почему же, тысяча чертей?!

— Дело в том, что должность мушкетера покупается за деньги, которых, как я понимаю, у вас ещё нет... Но не отчаивайтесь: как только появятся вакансии, я первым вас  зачислю в  роту . Ну, а пока я отправляю вас на попечение моего крестника господина де Эссара.   К сожалению это все, что я в состоянии сделать.

— Благодарю вас, ваше сиятельство!

— Вы свободны, г-н де Шарон. Завтра к десяти часам не забудьте зайти ко мне, дабы я  представил вас моему крестнику.

— Благодарю.

— А с вами, господа, я еще не закончил, — обратился г-н де Монтале к остальным мушкетерам.

— Встречаемся в «Золотой подкове», — уходя, шепнул друзьям бургундец.