Параллельный мир

    Хотя был ключ, он позвонил. Какое-то время стоял в тишине, прислушиваясь к ударам сердца. А оно стучало. Уже целый час, мелко, неприятно, как у зайца. Но громко, отчего кажется, что слышно всем, «все» понимают, почему он так волнуется. Не может не волноваться. Ничего не может – только плыть по течению обстоятельств, стараясь не ударяться о гранитные берега. «Русло судьбы». Судьба не ошибается, ошибаются люди, которым такая судьба выпадает. И опять слова, слова. Из них можно составить обвинительный акт, можно просьбу о помиловании, можно ничего не составлять, слова – не чувства. Яйцеклетки, сперматозоиды…
Вот из-за двери, откуда-то издалека, как будто это не двухкомнатная квартира, а особняк с анфиладами, послышался приглушенный дверным металлом топот. Быстрый и легкий.
Он надел колпак Санты. Сделал улыбку. Сделал, потому что вдруг понял (только сегодня! сейчас), что всегда в колпаке, под колпаком, только его  никому не видно. И колпак этот невидимый порой давит так, что хочется плакать. Но нельзя. А что можно? Можно и нужно улыбаться. И сочинять сказки, тщательно подбирая выражения, следя за именами и правдоподобием выдумки. Пока не сложно.
Дверь открылась. Двое: девочка в белом платьице и какой-то серебристой пришлепкой на светлых волосиках и ее мама. Уже не… Но еще не… Посередине. Но сбоку. Но никогда не побоку, как хотят «там». И весь это сумбур промелькнул в голове за секунду.
- Папа! Папочка! – закричала девочка, прыгая на него, вцепляясь ручками в его брюки и куртку. – Ты приехал! Вернулся из командировки?  Папочка. А мы…
Дальше лепет. И буква «р», иногда проглатывается, становится, как «о», иногда режущая громкой картавостью. Глазки счастливо горят, ресницы черные, длинные.
Да, он вернулся из командировки. Ненадолго, завтра снова уедет. Слава богу, что пока можно объяснить, ограничиться примитивом:
- Такая работа, Машенька.
Он поднял ее, прижал, целуя в щечку и мягкие волшебные волосики. У ангелов такие.
Какая работа? Где и кто так работает? Чтобы приезжать раз в месяц «на выходной».  На сутки, пролетающие, как несколько часов.
- А ты ее разбудил. Так и спала в платье на диване, ни за что не хотела снимать, тебя встречала.
- Ну и правильно. Какое у тебя шикарное платье, Машуня!
- Папочка…
Одежду он не покупает. От себя - игрушки, книжки, «угощения» и деньги.
Сегодня мандарины, банка икры, шампанское, яркая жестянка с конфетами, очередная кукла с двойным комплектом одежды. Еще гирлянда-занавес.  И бенгальские огни на всякий случай. Кукла пока осталась в машине.
Он разделся и сунул ноги в шлепки, принявшие форму его крупных стоп. Он вообще крупный, его много. Яйцеклетки, сперматозоиды.
В ванну мыть руки, кухня, «гостиная» с пластмассовой елкой до потолка. Гостиная… Еще одно слово-укол. Помещение для гостей. А он? Он не гость. Здесь живет его четырехлетняя дочка и ее мама. Здесь его книги (ни одной ни разу не раскрыл), халат, рубашки, спортивные штаны, бритва, расческа и зубная щетка, стоящая в общем стаканчике. Признак того, что он есть. Но в командировке.
Они с Машей в ее комнатке вешали гирлянду. Золотой дождь… Слезы Аллаха (почему вдруг?), световой щит. Закрыться, спрятаться, не видеть, что за окном. Там ничего хорошего. Завтра там наступит год Крысы. А у них сегодня. У его Машеньки. У него и ее мамы! И каждый раз он получает годичное имя: был свиньей, собакой. Теперь станет крысой.
Повесили, зажгли, выставили медленные капли. Он поднял дочку на руки и замер. Она прижалась к нему и тоже замерла, обхватив шею. Так оба друг дружку и впитывали. Потом она стала трогать его ухо:
- А ты уедешь?
- Да, Машуня. Завтра я уеду. Сегодня встретим Новый год, ночью придет дедушка мороз с подарками, а утром мне нужно будет на работу.
- Не уезжай.
- Я не могу.
- Почему?
- …
- Почему?! У нас в садике…
Она говорила про садик, о девочках и мальчиках, которых иногда забирают и приводят в садик папы, а он думал, почему?
«Любовь не делится, любовь умножается». Красиво. Его любовь дробится. Оставаясь дроблением незатронутой. А он расщепляется. Почему? «Так получилось…» Почему? Потому что яйцеклетки соединяются со сперматозоидами. Или не соединяются. Если сливаются, то получаются Маши. Рождаются, становятся, растут.  Довольствуясь «командировкой», объясняющей его редкие появления и долгое отсутствие.  Пока не умея самостоятельно звонить.
«Вырастешь – поймешь». Еще один словесный талисман. Поймешь, предполагается, простишь.
Стемнело, но они пошли гулять. Вначале на площадку, где он раскачивал Машу на качелях, а она счастливо смеялась и смело просила «Еще, папочка! Еще!». Потом просто по улице. Там бегали люди с елками. Он бы тоже купил настоящую, но у Маши на хвою аллергия.
Дома сели за праздничный «новогодний» стол.  Зажгли свечи, открыли шампанское и шипучий лимонад. Он нашел запись боя курантов и включил.
- С Новым годом!
- С Новым годом!
- С Новым годом! А когда придет дед Мооз?
- Когда ты будешь спать.
Он помог Машу вымыть в ванной, сам вытирал и читал книжку. Она зевала, терла глаза, пыталась сесть.
- Что ты, Машенька? Спи.
- Я не хочу. Я хочу с тобой.
Уснула. А золотой дождь все капал и капал…
И они легли. И любовь не делилась. И не умножалась. Она просто чувствовалась…
После он вышел к машине за куклой. На черный асфальт робко падал снег. Сперматозоиды и яйцеклетки.
Вернулся, поставил под елку коробку. И до утра не спал. Лежал и наслаждался тем, что шизофрения отпустила. И он настоящий «Здесь».
А потом около одиннадцати (успели снова погулять на площадке) началось возвращение в реальность. После долгого, смывающего запахи душа и бритья. Туда, где жена и сын, которому десять. Который не знает, но догадывается. И умеет самостоятельно звонить. Но он телефон «забывает». Вырастет, простит.
И теща подозревает. Но не допытывается. Потому что, тогда придется называть вещи своими именами и делать выбор. Ему, жене, да и самой теще, которая сегодня приедет встречать год Крысы. И каждый от этих разборок ничего не приобретет, только потеряет.  Потому что, любовь не умножается, и не суммируется. Потому что любовь - это… Это… Это свет, сила, порыв и воля, создающая и поддерживающая мир. Не «для того, чтобы», а «ради». Миры. Иногда пересекающиеся, иногда параллельные. Без обратной связи – так они условились: он, жена и мама Маши. Яйцеклетки, сперматозоиды…
Включил мотор, сглотнул слезу и выехал со двора. Зная, что в одном из окон ему вслед машет ручкой дочь.