Гяолия

Валерий  Демичев. Гяолия
Ретро-фантастический роман.
Содержание

Часть первая
Глава 1. Начало пути
Глава 2. Прелестная посланница
Глава 3. Два небольших экскурса в прошлое
Глава 4. Месячный поезд
Глава 5 .Возвращение
Глава 6. Встреча в лесу
Глава 7. Свадьба
Глава 8. День нежданных перемен
Глава 9. Первичный хаос

Часть вторая
Глава 1. Путь за океан
Глава 2. Встреча
Глава 3. Первые шаги
Глава 4. Письмо
Глава 5. Бистро "Вечерняя звезда"
Глава 6. Ночь, сломавшая жизнь
Глава 7. Исповедь Нейла Сталкера
Глава 8. Прощание
Глава 9. Страшное оружие – деньги
Глава 10. Конец иллюзиям
Глава 11. Харди-койот
Глава 12. Безумный день
Глава 13. Последний путь
Глава 14. Поединок
Глава 15. Весенние настроения
Глава 16. След койота
Глава 17. Признание
Глава 18. Низвержение
Глава 19. Миг прекрасный
Глава 20. Разрыв

Часть третья
Глава 1. Противостояние
Глава 2. Изумрудный рассвет
Глава 3. Американец
Глава 4. Подготовка
Глава 5. Старт
Глава 6. Командор Пиганов
Глава 7. Коргонский тоннель
Глава 8. Праздники и будни
Глава 9. День двадцать восьмой
Глава 10. Последнее препятствие
Глава 11. Победа

Часть четвертая
Глава 1. Воскресный отдых
Глава 2. Город под крышей
Глава 3. Рождение модульного города
Глава 4. Транспортан
Глава 5. Гроза
Глава 6. Юность
Глава 7. Союз разумных существ во Вселенной вечный
Глава 8. Программа
Глава 9. Старый друг
Глава 10. И грянул бой

Эпилог


В основе самых грандиозных человеческих свершений лежит обычный труд.
Валерий Демичев.

Маленькое предисловие

В эпиграфе заложен главный смысл романа, который приводит читателя к осознанию того, что все чудеса, происходящие вокруг нас, появились не сами по себе а просто созданы человеком. И так будет всегда! И пусть современный читатель простит меня за некоторый пафос, который напоминает дух ушедшего тысячелетия, когда ещё не было ни Интернета, ни электронной почты, ни мобильной связи, ни других атрибутов сегодняшнего дня.

Часть первая
Глава 1
 Начало пути

Существует ли в природе Д-поле? Наверное, далеко не праздный подобный вопрос нынешнее поколение землян воспримет как нетактичный юмор, ибо оно уже не представляет себе собственную жизнь без поддержки этого всемогущего поля. За тот малый - по космическим масштабам, естественно - промежуток времени, пока создавалась история Великого Контакта, человечество пережило множество потрясений, которые прямо или косвенно были связаны с рождением Контакта. Мы же поведаем лишь о некоторых событиях, в известной мере повлиявшие на ход нашей истории. Но их нельзя рассматривать как доминирующее звено во всей цепи взаимосвязанных событий. Иначе мы не поймем сути.

Начнем же повествование с погожего сентябрьского дня, когда восемь молодых сотрудников НИИ Перспективной Техноники возвращались домой после двухнедельной поездки к знакомому фермеру, попросивший их во время своего осеннего отпуска помочь собрать богатый в нынешнем году урожай помидор. Так сказать, совместить отдых на природе с полезным для себя и других занятием. В результате - и фермер оказался довольным, поскольку потери его урожая практически приравнялись к нулю, а прибыль от продажи овощей была самой высокой за последние пять лет, и наши будущие герои, кроме хорошего заряда бодрости и здоровья, за эти дни заработали крупную сумму, намного превышавшую их трехмесячный заработок по основному месту работы.

Итак, в свободном вагоне электрички восемь молодых людей ехали уже более сорока пяти минут от конечной станции без других попутчиков в вагоне. А потому удобно устроились на четырех сидениях, подальше прячась от еще по-летнему горячих солнечных лучей, лениво переползавших в этот послеполуденный час взад-вперед по пустым креслам напротив, точно повинуясь изгибам железнодорожного полотна.

На левом жилистом запястье Дмитрия Маркелова часы показывали дату и время "21 сентября" "13:20". Месяц назад эти часы ему в день рождения подарила сестра Лена. Еще она пообещала, что через год, когда Диме стукнет двадцать пять, они с мужем привезут в подарок оригинальную вещицу, которая будущему юбиляру должна запомниться на всю жизнь. И, наверняка, проболталась бы про обещанный "сюрприз", если бы ее вовремя не остановил муж Сергей.

Вспоминая сейчас об этом, сидящий у самого окна Маркелов, загляделся на проносившиеся мимо убранные и приготовленные к будущему сезону поля, на лесопосадку, покрытую вязью желтеющей осенней листвы, на голубеющую вдали гладь сельского пруда. И не замечал он пристального взгляда блестящих глаз, в упор рассматривающих его римский профиль с мягкой русой бородкой, которую Дмитрий только начал отпускать в деревне, а поэтому не успел придать ей холеный вид, отчего отдельные волосинки торчали в разные стороны, как иголки у молодого ёжика.

А в прищуренных девичьих глазах, с потаенным смятением наблюдавшей за ним, трепетал огонек - отблеск жаркого пламени, пылавший в юном сердце и способным в один миг вспыхнуть всеозаряющим прекрасным костром любви, если бы… ответный огонек загорелся в глазах Маркелова. Но, увы! Дима не выделял Галину Сайко среди других девушек. Не замечал он, работая вместе со всеми в поле, ее колких острот в свой адрес, хотя остальные знали, что эти стрелки летят в Димину сторону. Не замечал, как во время вечерних купаний в местной речушке Сирёне, где в прохладной воде так приятно было молодому телу смыть дневную усталость, Галина почему-то всегда плескалась рядом. Не замечал, что на дискотеках в сельском клубе все "белые" танцы она посвящала ему одному. Ничего этого Маркелов не замечал.

Как не замечала и сама Галина, часто устремленный на нее из-под густых смолянистых бровей темный тоскующий взор Миши Шарма. Между собой друзья называли его "рыцарем печального образа" за тайные вздохи и нежные взгляды, которыми он провожал Галину. Такой вот любовный треугольник образовался в Лаборатории Социальных Проблем к началу нашей истории: ОН тайно любил ЕЁ, ОНА без взаимности любила ДРУГОГО, а тот ДРУГОЙ ?..

Что же касается молчуна Володи Мотуза и тихони Зиночки Рябчун, сидящих на одной скамье рядом с Галиной, то у них, как говорится, "все было на мази". Хотя и они, до поры до времени, скрывали от посторонних свои чувства, а потому уже в деревне ошеломили всех сотрудников ЛСП приглашением на свадьбу. Это знаменательное событие намечалось через месяц с небольшим, после возвращения домой. И, конечно же, сейчас все их мысли были заняты ближайшими радостными хлопотами по случаю предстоящих торжеств. Разговаривая в полголоса между собой, они не мешали ни Маркелову созерцать проносившийся за окнами пейзаж, ни Галине задумчиво наблюдать за лицом Димы, ни Мише Шарма, коротавшему дорогу вместе с Аликом Розовым, Женей Смирновым и Александром Васильевичем Девяткиным игрой в подкидного дурака.

Играли вяло. Даже самому азартному и задиристому Девяткину, которому, между прочим, неделю назад в деревне по случаю двадцатидвухлетия справили шумные веселые именины с ночным костром и аппетитными шашлыками, долгая игра уже порядком надоела. И, чтобы хоть как-нибудь оживить игру, он потихоньку шельмовал, подглядывая в карты соседа - Жени Смирнова, когда тот отвлекался к окну.

- А вы заметили, что мы уже почти час едем, и, кроме нас, в вагоне никого нет?- не отвлекаясь от игры и ни кому конкретно не обращаясь, проговорил Алик.

- Нечему удивляться,- откликнулась за его спиной Галя, при этом она смотрела в глаза Маркелова, будто тот задал вопрос.- Мы сели в последний вагон, а, как обычно, все стараются попасть в передние, чтобы на конечной остановке, в городе, быстрее выскочить из электрички и первыми попасть в метро - вы же знаете какое там столпотворение, когда прибывает очередной поезд!

Вагон начал притормаживать, за окном поплыли приусадебные участки какого-то дачного поселка.

- Да… Не мешало бы нам еще двух-трех хорошеньких попутчиц,- мечтательно заметил Шурик Девяткин,- веселей было бы ехать.

Женя с озорной улыбкой оторвался от созерцания того, что пролетало за окном.

- Твой глас, Шурик, услышали небеса. Смотри-ка! Вон по тропинке бежит белокурая спортсменка. Даю голову на отсечение, что она торопится на нашу электричку.

Шурик и Алик, сидевшие чуть поодаль, мгновенно подхватились и, оттесняя Смирнова в угол, прильнули носами к стеклу.

- Платформа "Космическая". Выход на правую сторону,- раздался голос из вагонного динамика
.
- Она обязательно сядет в наш вагон, потому что дальше просто не успеет,- поддавшись общему азарту, проговорил Алик.

Уже восемь пар глаз, не отрываясь, следили за той, что в десяти метрах от железнодорожного полотна легко настигала тормозящий поезд. Что-то необычное было в ее наряде, который вовсе не походил на спортивный, даже непонятно почему Женя назвал ее спортсменкой. Темно-зеленый плащ-накидка, какие сейчас входили в моду, застегнутый на одну пуговицу, у воротника, развивался за спиной девушки подобно парусу. Под плащом - такого же цвета брючный костюм. Зиночка - большая любительница носить эффектные наряды - про себя отметила, что даже в последних номерах модных журналов она не встречала подобного фасона. На ногах бегущей мелькали блестящие изумрудные туфельки на высоких каблуках. Как раз эта деталь и насторожила наших наблюдателей. Потому что так стремительно бежать по утоптанной тысячами ног грунтовой тропинке, да еще на высоких каблуках - просто невозможно. Пусть в кроссовках, пусть в мягких тапочках, но… только не на высоких каблуках.

- Я мечтаю познакомиться с этой спортсменкой!- громко объявил Женька.

Проплыли и остановились осветительные столбы на платформе; послышалось шипение открывающихся дверей.

- А ведь она не успевает, - заметила Галина. - Сейчас электричка тронется, и твоей мечте, Женечка, не сбыться никогда.

И словно откликаясь на ее слова, бойкий голос из динамика объявил:
- Двери закрываются. Следующая остановка «Лесная».

Резко отбросив карты в сторону, Женька вскочил и рванулся к заднему тамбуру.

- Куда ты? - одновременно раздалось несколько возгласов.

- Попридержу дверь; может она успеет… - не оглядываясь, на ходу крикнул Смирнов.

Шурик метнулся вслед за Женькой:
- Если что… Я дерну "стоп-кран"!

- Сдурели мальчики! - Зиночка обернулась к Володе. - Они же будут иметь кучу неприятностей, если остановят поезд.
 
 - Спокойно! - проговорил Володя Мотуз. - Уверяю вас, что ничего страшного не произойдет.

Галка, отстаивая свою теорию, сказала:
- Даже, если эта девица и успеет сесть, она, все равно, не будет знакомиться с нашими мальчиками а, как и все, пройдет в передние вагоны.

- Девушки, вы просто ревнуете, - резюмировал Дима и тут же воскликнул, - Смотрите! Электричка трогается! А Женьки и Шурика нет, и девушки не видать.

Все обернулись в сторону заднего тамбура, откуда донеслось странное свистящее шипение, совсем не похожее на привычный звук закрывающихся пневматических дверей. За вагонными окнами промчалась платформа, и вновь замелькали желтые листья на деревьях.

У ребят мелькнула одна и та же мысль: "Неужели Женька с Шуриком выскочили на платформу и остались?"

Глава 2
Прелестная посланница

- А вот и мы!- голос у Шурика срывался от волнения.

Вроде бы ничего и не произошло; можно было расслабиться и свободно вздохнуть. Только почему у каждого на миг перехватило дыхание?

В распахнутых дверях тамбура впереди Жени и Шурика стояла та самая девушка, за которой они только что наблюдали из окна. Теперь можно было разглядеть ее лучше. Большая заколка-корона с перламутровым камнем в центре туго стягивала над низким лбом ее светлые, почти белесые волосы, подчеркивая правильный овал лица, стройную, как у лебедушки, шею. Глубоко посаженные глаза с тонкими ровными бровями придавали облику незнакомки чарующую таинственность. В уголках губ пряталась лукавая улыбка. Кончик прямого носа опущен чуть ниже обычного, но не нарушал общей гармонии приятного девичьего лица.

- МЫ ВАС ПРИВЕТСТВУЕМ, ДРУЗЬЯ! - с неожиданным пафосом произнесла девушка мягким певучим голосом.

Одновременно она протянула руки вперед, сложила ладонями вместе и тут же двумя глубокими полукругами развела их в стороны.

Удивляясь такой фривольности незнакомки, тем не менее, подхваченные каким-то необъяснимо-радостным порывом, Галя с Зиной первыми ответили новой попутчице; их ладони встретились и сомкнулись.

Женя бочком протиснулся вперед и с шутливым поклоном пригласил юную красавицу:
- Прошу в наш узкий круг!

- Ваш круг действительно узкий да, к тому же… восьмигранный,- неожиданно ответила незнакомка и, не отпуская рук Гали и Зины, присела с девушками на сидение.

Услышав эти слова, наши путешественники опешили; каждый подумал: "Странная какая!" Незнакомка мило улыбнулась, заметив на лицах попутчиков замешательство от своего необычного вступления. Переждав несколько секунд, чтобы ребята пришли в себя, она приятным грудным голосом продолжала:

- Не удивляйтесь моим словам; сейчас я попытаюсь объяснить их. Здесь, в этом вагоне, стремительно летящей в будущее электрички, волею жизненных обстоятельств собрались восемь человек, восемь землян, Каждый из вас уже прожил определенную часть своей большой и - МЫ надеемся на это - значительной в будущем жизни. За прожитый отрезок каждый приобрел определенные знания, какой-то опыт. Например: вы, Зина Рябчун, - сплетенные пальцами, как священными узами, руки Зины и незнакомки взметнулись над головой, - увлекаетесь медициной, то есть познаете плотскую суть человека. Вы, Галина Сайко, - две другие руки сменили в необычном карауле первую пару - стремитесь разобраться в общественных интересах людей.

- Откуда Вы знаете Зину и Галю? - прерывающимся от изумления голосом спросил Дима.- Может, Вы всех нас знаете? И меня Вы знаете? Хотя должен признаться, что встречаю Вас впервые.

- Да!!! - девушка в зеленом в знак неопровержимости своих слов опустила бархатные ресницы.- МЫ и Вас знаем! Ваше имя - Дмитрий Сергеевич Маркелов.

Маркелов ошеломлен. Хотел было что-то сказать, но язык не повиновался; и вместо слов лишь развел руками.

А незнакомая "гадалка", обращаясь к Маркелову, продолжала:
- Вам двадцать четыре года. Из них последние два Вы работаете в Лаборатории Социальных Проблем. Сейчас возвращаетесь из деревни домой вместе со своими друзьями: Владимиром Мотузом, Михаилом Шарма, Олегом Розовым, Евгением Смирновым, Александром Девяткиным и милыми девушками.

Неслыханно! Уму непостижимо! Гипнотическая фантастика! Прелестная незнакомка назвала всех поименно. Но никто из нашей восьмерки даже под присягой не смог бы признаться, что когда-либо встречал незнакомку в зеленом. И что все это может значить? Может юная особа хочет разыграть ребят? Но с какой целью? Или девушка работает в милиции и, каким-то образом догнав электричку, где едут крайне необходимые для следствия свидетели, захочет что-то узнать? Абсурд! Но что она говорит дальше?

- МЫ достаточно подробно ознакомлены с жизнью каждого из вас,- продолжала девушка.- Изучили ваши характеры; знаем людей, с которыми каждому случалось встречаться в последние годы. Из совокупности всей собранной тестированной информации МЫ сделали заключение, что ваша восьмерка подходит для осуществления коренного поворота в истории земной цивилизации.

Стоп! Как глоток воздуха, ребятам необходим маленький перерыв, чтобы все осмыслить. Наступило молчание, длившееся целую вечность или, быть может, только минуту. Бег времени на миг затормозился или, подстегнутый фантастическим бичом, тысячекратным галопом помчался сквозь пространство. Остановившееся время заглушило перестук вагонных колес и прервало мелькание желтых листьев за вагонным стеклом. Стремительно рвавшееся наружу время подсказывало нашим героям бесчисленные информативные картинки, которые их мозг фиксировал в мельчайших деталях, но сами ребята пока не ощущали тайного проникновения в их сознание.

И опять невольно возникает вопрос: "Кто же эта, чарующая пленительной таинственностью, незнакомка, так странно ведущая разговор, выдавая себя за ясновидящую фею, интригуя такой заманчивой и, до конца не понятой, перспективой их будущего?"

- Я - ПОСЛАННИЦА ГАЛАКТИЧЕСКОГО СОДРУЖЕСТВА ЦИВИЛИЗАЦИЙ! - торжественный голос девушки звонко поднялся ввысь.

Ребята переглянулись. Шурик Девяткин часто заморгал, будто отгоняя ночной сон после неожиданного пробуждения на рассвете.

Не давая опомниться, девушка продолжала:
- Двадцать земных лет назад к вашей звездной Солнечной системе, была направлена ЭКСПЕДИЦИЯ, которая должна собрать и изучить глобальную информацию о разумной жизни на планете Земля. На основании анализа этой информации Совет СОДРУЖЕСТВА признал тот объективный факт, что наступило самое подходящее для Земной цивилизации время, чтобы войти в состав СОДРУЖЕСТВА ! И тогда перед моей ЭКСПЕДИЦИЕЙ Совет ГАЛАКТИЧЕСКОГО СОДРУЖЕСТВА поставил задачу: подготовить все население планеты Земля к контактам с цивилизациями других звездных систем нашей Галактики.

Наступила вторая минутная пауза. Конечно, то мгновение трудно назвать минутой, но ребята стали замечать, что в паузах прелестной ПОСЛАННИЦЫ концентрировалось гораздо больший промежуток времени.

Случайный свидетель этого "диалога", скорее поразился бы не самому факту разговора землян с инопланетянкой, а реакцией наших героев на неожиданную встречу, ибо первые бурные всплески эмоций, вызванные неадекватным объяснением незнакомки, очень быстро сменились спокойным, вдумчивым вниманием восьмерых слушателей, от чего создавалось обманчивое впечатление, что в вагоне произошла обыкновенная встреча пассажиров с интересной попутчицей и обычная в таких случаях завязка нового знакомства. А дальше?

- По законам ГАЛАКТИЧЕСКОГО СОДРУЖЕСТВА более развитые цивилизации должны очень осторожно воздействовать на молодое общество разумных планетян,- продолжала ПОСЛАННИЦА свой рассказ, особенно подчеркивая слова "молодое общество".- Для такого общества контакт с нами должен произойти как этап естественной эво¬люции. Поэтому я появилась перед вами как обычная попутчица по вагону.

- Наша ЭКСПЕДИЦИЯ подготовила пять групп по восемь человек на разных континентах планеты. Долго длилась эта подготовка. В течение нескольких лет мы наблюдали за вами, ненавязчиво формировали мировоззрение каждого. Помните, Миша, как пять лет назад, когда во время студенческих каникул Вы работали на Алтае, произошел случай с селевым потоком? Вы тогда своим поступком предотвратили несчастье, которое могло произойти. Так вот, памятная для Вас толовая шашка оказалась в нужном месте только потому, что ЭКСПЕДИЦИЕЙ был отдан БИО - волновой приказ Вашим товарищам: оставить взрывчатку под Большим камнем.

- Да и в Вашей жизни, Дмитрии, встречи с Генкиным папой были "запрограммированы" ЭКСПЕДИЦИЕЙ. Также и в жизни остальных кандидатов на Великое Свершение можно найти много аналогичных по внутреннему устремлению эпизодов. Само собой разумеется, что они были выполнены в полном соответствии с естественным фоном жизни, и никто из вас не заметил в этих событиях ничего сверхъестественного.

Глава 3
Два небольших экскурса в прошлое

Случай этот Миша хорошо помнил. Да и нельзя назвать обыденным событие в жизни юноши, свидетелями которого оказались несколько десятков человек, а спустя короткое время знали о нем уже тысячи. Быть может из-за врожденной Мишиной скромности, лишь семеро его теперешних попутчиков не слышали об этом ничего.

В то памятное лето Миша Шарма в одночасье лишился семьи - родители, возвращаясь в конце мая из Крыма, попали в автокатастрофу. Мама скончалась на месте, а отца "скорая помощь" довезла только до порога боль¬ницы. На похороны из Америки, где уже несколько лет жила, прилетела сестра Роза. А других родственников у Миши не было. После похорон она хотела забрать брата с собой. Но тот категорически отказался. Ему тогда казалось, что нельзя сразу и навсегда покидать дом родителей, что это будет кощунственным неуважением к их памяти. К тому же еще необходимо было закончить последние два курса института. А начинать учебу на новом месте Мише не хотелось.

Но и оставаться после отъезда сестры одному в пустой квартире, где его пестовали нежные материнские руки, где вся обстановка ежеминутно напоминала о самых дорогих людях, было невмоготу. И очень кстати оказалось предложение друзей-сокурсников поехать после весенней экзаменационной сессии поработать на далекий горный Алтай, в глухой заповедный край, где цивилизация еще не коснулась девственной тиши альпийских лугов, где природы тихий шум редко нарушался рокотом пролетающего вертолета. Однако и сюда человек наметил свое вторжение. Ибо по всем геодезическим прогнозам, экономическим расчетам и - не в последнюю очередь - по политическим мотивам именно здесь в недалеком будущем должны быть уложены стальные рельсы новой Трансазиатской железнодорожной магистрали.

Работы там только разворачивались; еще не выросли современные благоустроенные поселки строителей, еще не вся могучая горнопроходческая техника стянута была на подступы к новой трассе - да и размещать ее на крутых склонах было невозможно. Мишу с друзьями прикрепили в помощь бригаде взрывников, которой руководил, самозабвенно влюбленный в свою опасную профессию, коренной алтаец Алексей Зотов. Студенты и взрывники жили в трех десятиместных палатках. Как огромные яркие цветы, приютились палатки на крутом живописном склоне, чуть выше уникального творения природы - огромного 500-тонного валуна, бог знает, когда занесенного сюда могучим селем и оставленного возвышаться грозным стражем над горловиной коварного ущелья, в самом узком месте. Снизу казалось, что Большой камень (так издавна местные жители называли валун) парит всей своей махиной над ущельем; столь неприметным было его мшистое ложе, которое, на самом деле, уже не одно столетие удерживало тяжелую ношу. За горловиной ущелье расширялось и постепенно вырастало в большую зеленую равнину, названной Канской степью. Каждое лето здесь шумели буйные альпийские травы, и чабаны с окрестных ферм выгоняли на богатые пастбища многочисленные отары овец и овцебыков.

Любознательный Миша Шарма часто помогал взрывникам рыть шурфы под заряды. И как сильно не хотелось ему хоть разочек попро¬бовать подорвать неприступные скальные стены, дальнейшие операции обходились без Мишиной помощи; грохотали взрывы, очищая площадки под фундаменты будущих сооружений,

Так было и в знойный июльский день, когда неожиданно из-за горного перевала налетела черная гроза, столь суровая, что полови¬на небосвода мгновенно пропала. Бригадир Зотов приказал все заряды спрятать в специальный непромокаемый пластиковый ящик. Но для шести комплектов не нашлось места. Что делать? Не оставлять же их мокнуть?! Хорошо хоть догадались ребята прикрыть взрывчатку пленкой и засунуть в лунку, под шершавым боком Большого камня. После этого осталось только забраться в палатки и переждать ливень. Дабы скоротать время, Миша включил переносной телевизор с надеждой посмотреть хит-парад, транслируемый из далекой Колумбии через космический ретранслятор. Но мощные разряды молнии вызывали сильнейшие помехи на экране; пришлось выключить телеприемник. Гроза еще не смыла зной летнего дня, разморенные ребята лежали на спальниках и постепенно, убаюканные шумом дождя, засыпали. Миша и сам не заметил, как погрузился в глубокий сон.

Сколько прошло времени - неизвестно. Шарма пробудился от неясного тревожного ощущения. В палатке все были на ногах. Ребята настороженно прислушивались к какому-то звуку, доносившемуся сквозь частый стук дождевых капель по натянутому скату палатки. Гул был слабым, точно вдали работали тысячи тракторов, и сотни экскаваторов скрежетали зубьями ковшей по крепкому граниту. Но с каждой секундой звук нарастал, вызывая тревогу перед неведомой опасностью. Временами к этой какофонии примешивался неясный треск, переходящий в заунывное шипение.

Желая узнать причину тревожного сигнала, Миша в одних спортивных брю¬ках выскочил под ливень и бегом направился к уступу, откуда неслась гроз¬ная мелодия стихии. То, что оно увидел, поразило бы любого. Сквозь узкую горловину ущелья, тесня и кроша отвесы скал, сунул грязный поток вязкого селя. Вода бурлила среди движущихся камней и глины, пенилась бурой мыльной пеной. Вырываясь на простор равнины, сель заливал сочную траву, валил редкие кустарники и деревья, сбивал с ног и уносил блеющих овец из ближайшей отары.

И там были ЛЮДИ !

Выбиваясь из последних сил, в спешке, скользя и спотыкаясь на раскис¬шей земле, чабаны заворачивали отары на возвышенность, спасая обезумевших животных от погибели. Грозный поток, вырываясь на равнину, замедлял бег. Но быстро, все равно слишком быстро приближался он к живым существам там, внизу.

Увидев все это, Миша готов был сам броситься по тропинке, ведущей от лагеря на широкий простор, чтобы опередив неукротимую стихию, спасти людей, которым грозил неотвратимый поток. Сверху ему хорошо видно, как грязный сель, перерезав движущимся точкам путь к спасительным холмам - на таком расстоянии казалось, что люди внизу едва-едва передвигаются - вот сейчас начнет пожирать свои жертвы. Шарма до боли закусил губу от бессилия, понимая, что сейчас на его глазах разыграется чудовищная трагедия. Он не ощущал дождевых струй, омывающих его тело. Он был весь там, среди мечущихся людей и животных. Он кричал им что есть мочи:
- Спасайтесь! Через минуту будет поздно! Вас проглотит страшный сель!

Но, конечно, его никто не слышал - человеческий крик тонул в грохоте беснующейся стихии. Миша понял, что не в силах помочь обреченным. Он замолк и отрешенно опустился на землю, прислонившись плечом к шер¬шавому граниту Большого камня, который с подветренной стороны оказался сухим. Не в силах наблюдать за жуткой трагедией, он отвернул голову в сторону и... увидел спрятанную от дождя взрывчатку. Молнией сверкнула мысль. При других обстоятельствах она показалась бы абсурдной своей дерзостью и, вместе с тем, зыбкой надеждой тому, что задуманное может получиться. На размышление не было времени. Быстрым движением связал толовые шашки вместе, вставил запал с бикфордовым шнуром и достал из кармана коробок со спичками. На коробок уже попала влага, но каким-то чудом Мише все-таки удалось со второй попытки зажечь сразу пять спичек. Прикрывая ладонью от дождевых капель дрожащий огонек и не замечая как тот больно припекает кожу, Шарма подпалил шнур и шипящий конец сунул в сухое углубление под валуном. Бросив мимолетный взгляд на Канскую степь, подобно глупой овце безропотно дожидавшейся своей последней минуты, Миша побежал вверх, к палаткам, остановив на полдороге ребят, которые спешили к нему.

Через несколько секунд глухо ухнул взрыв. Спрятавшиеся за камнями студенты и рабочие увидели, как оранжевое пламя приподняло валун, сдвинуло в сторону и мягко опустило в ущелье.

- Чистая работа!- с восхищением воскликнул Зотов.

Но Миша не слышал его. Он стоял уже на уступе, на том самом еще сухом пятачке, где секунду назад возвышалась пятисоттонная махина. Восторженный клич победившего человека, как спасенная птица, пронесся над простором степи. У Мишиных ног горловину ущелья перекрывала только что образовавшаяся плотина, через которую ослабевшими струйками просачивалась грязь. Теперь преграда на некоторое время укротила стихию, не давая возможности вырваться на простор. Почувствовав, что поддержка иссякает, свирепый язык селя замедлил убийственный бег. Люди внизу заметили это и уже не так суетливо заворачивали отары из опасной зоны.

***
Сам Дмитрий Маркелов считал, что попал в Лабораторию Социальных Проблем (ЛСП) совершенно случайно против своей воли и желания. Если бы перед поступлением в институт ему сказали, что спустя пять лет он будет заниматься сбором и скучнейшей обработкой статистической информации о разных технических новинках вместо того, чтобы самому творить шедевры техники и технологии, то, наверняка, стал бы искать двери приемной комиссии в каком-нибудь гуманитарном, торговом или экономическом вузе. Но тогда не нашлось такого прорицателя, да и не об этом мечтал с детских лет Димка, когда с мальчишками увлеченно мастерил макеты космических поселений на Луне, на Марсе и действующие модели марсианских вездеходов на воздушной подушке.

Сильная тяга к технике у него проявилась в раннем детстве, еще, когда он дружил с большеголовым веснушчатым мальчуганом-сорвиголовой из соседней квартиры, с которым они были одногодки. Звали мальчишку Генкой Пигановым. Сейчас спустя два десятка лет, стерлись из памяти черты лица друга детства. А вот Генкиного папу Дима запомнил отлично, потому что тот работал "доктором технических наук". Конечно, такое название профессии звучит по-детски наивно и смешно. Но для мальчишек оно олицетворяло волшебный и загадочный мир техники. Частенько долгими зимними вечерами, когда темно на улице и холодно, и неохота смотреть надоевший телик, Генкин папа усаживал детей возле себя и захватывающе рассказывал им про самолеты и ракеты, морские крейсера и подводные лодки. Уже взрослым Дмитрий случайно узнал, что Генкин папа был крупным специалистом в области военной техники. А детям он преподносил все с таким азартом и интересом, что даже по истечении многих лет Димке часто снились те самые волшебные самолеты, корабли и лодки. И еще Димка помнил, что в один из вечеров Генкин папа рассказал о чудесных превращениях с предметами, если на них воздействуют особые лучи.

Диме исполнилось шесть с половиной лет, когда Генкины родители переехали на новую квартиру, на другом конце города, и связь между маль¬чишками оборвалась.

Окончив школу, Дмитрий дважды поступал в технологический университет. После первого провала родители уговаривали его отказаться от технической специальности, потому что отец-экономист и мать-филолог хотели, чтобы сын был продолжателем только их профессии. Но упрямство молодого Маркелова взяло верх. И на следующий год он добился желаемого. Два года назад, защитив диплом инженера-энергетика, он как молодой, но многообещающий специалист, был принят на работу в ЛСП, хотя его инженерная специальность к социальным проблемам никакого отношения не имела.

Глава 4
Месячный поезд

И Володя, и Алик, и Шурик Девяткин, и остальные ребята с каждой минутой все четче осознавали, что все это время они не грезят наяву. Не гипнотическое наваждение и даже не ловкий розыгрыш веселой девчонки, а настоящая - пусть самая невероятная, пусть самая фантастическая, но все же явь... Нежданная попутчица говорила обычным языком, но смысл ее слов был столь емким, что сразу охватить его просто невозможно. Видимо, она понимала это, потому что, как искусный оратор, дающий слушателям возможность до конца осмыслить свою речь, рассказчица, делая короткие паузы, временами замолкала.

- Я и мои друзья верим Вам,- произнес Володя Мотуз в момент очередной паузы.- Но скажите нам: ЧТО можем сделать мы - восемь простых смертных в том величайшем начинании, о котором и думать никогда не смели?

Инопланетянка в ответ сказала:
- Вы, Володя, правильно назвали себя и своих друзей простыми жителями Земли. Но если разобраться в сущности, то любой из восьми миллиардов землян будет "простым" жителем планеты. Даже если он абориген в дикой, забытой цивилизацией, австралийской прерии или премьер-министр самого развитого государства; каждого МЫ считаем одинаково способным к осуществлению Великого Контакта. Потому что ни какой-либо обособленный человек, а все человечество в развитии достигло того порога откуда начинается новая эпоха Бессмертия. Почему наша ЭКСПЕДИЦИЯ остановила выбор именно на вас? Ответить просто: я уже говорила, что каждый из вас олицетворяет определенную грань общепланетарной человеческой деятельности. По образовательному уровню вы имеете потенциальную возможность направить прогресс человечества к техническому осуществлению идеи Контакта. Нашей ЭКСПЕДИЦИЕЙ были намечены пять групп по восемь человек. За прошедшие годы в трех группах произошли невосполнимые изменения; МЫ навсегда потеряли двух претендентов; еще троих безнадежно отняли болезни. Из оставшихся двух полноценных групп одну оставляем как резерв. А ваша... Ваша группа будет осуществлять "величайшее начинание", как совершенно правильно выразился Володя. Вы молоды, с большой жизненной перспективой. В будущем вы сможете достичь очень многого в той сфере деятельности, которую каждый выберет для себя. Но вы всегда будете помнить: отныне ваша жизнь принадлежит не вам, а - всему человечеству! Исподволь, не нарушая естественного хода событий, вы должны подвести земную цивилизацию к осуществлению Контакта с ГАЛАКТИЧЕСКИМ СОДРУЖЕСТВОМ. На этом важном для истории пути вам предстоит преодолеть и ликвидировать множество препятствий. Под этим множеством МЫ подразумеваем и нерешенные общественно- социальные задачи и значительные технические проблемы.

Зиночка все время порывалась что-то спросить. И когда инопла¬нетянка на минуту смолкла, Зина, наконец, осмелилась:
- А как нам устраивать свою личную жизнь?

Белокурая посланница очаровательно улыбнулась:
- МЫ предвидели такой вопрос. Могу вас успокоить - в личной жизни вы ничем не будете отличаться от миллионов своих сограждан. Интересы общества и ваши интересы - неразделимы!

Величественным движением посланница выпрямила перед собой левую руку. И тут, откуда ни возьмись, на ее пальцах засверкали тонюсенькие золотистые цепочки - чуть ли не с десяток - с маленькими восьмигранными пирамидками на концах, которые, свисая книзу, казалось, в такт перестуку вагонных колес подпевали едва уловимым перезвоном.

- Это - КВАТ! Их восемь; по одному для каждого из вас,- продолжала объяснять пленительная инопланетянка.- Вы всегда будете носить кВат на себе. Эти миниатюрные аппараты связи окажут вам неоценимую услугу в трудные минуты. Принцип их работы отличается от привычных для вас радиоприборов. Они постоянно контролируют и регистрируют био-эмоциональное состояние. И как только кто-нибудь из вас окажется в опасности, кВаты автоматически включаются. Где бы не находились остальные члены вашей группы - рядом или за тысячи километров - все будут оповещены тот час же. КВат - единственное материальное доказательство того, что наша ЭКСПЕДИЦИЯ посещала Землю. Примите этот подарок, наши звездные сестры и братья!

Галактическая посланница встала в пол-оборота к Галине. Едва ды¬ша, Галина, как загипнотизированная, поднялась со своего места. Руки звездной девушки обвили шею земной сестры и соединили под ее подбород¬ком две золотистые пирамидки. Семь пар глаз с изумлением наблюдали за трогательной сценой, от которой веяло непобедимой силой единства детей Галактики.

Отойдя в сторону, Галя уступила место Зиночке. Склонив голову, та почувствовала легкое прикосновение рук инопланетянки. Таинственный амулет совсем не ощущался. Лишь многогранный ромбик из соединенных двух пирамидок чуть колыхался при движении. Зиночка мимолетно заметила, что Галине идет новое украшение. Ну что же, даже в такой сверх необычной ситуации женщина остается собой со своими милыми слабостями. И, по всей видимости, сама Зиночка не проигрывала от галактического подарка.

Тепло человеческих рук ощущали парни, когда небесная гостья по очереди дарила им маленькие кВаты. От прикосновения ее рук замирало сердце, будто в руках инопланетянки не маленькие сверкающие цепочки, а - сама судьба, маня и тревожа неизведанностью. Откуда? Из какой области безграничного космоса явилась в этот сентябрьский день галактическая посланница? Где и когда они будут встречаться? Какие тайны она еще поведает? Много подобных вопросов терзало умы ребят. Будто угадывая мысли землян, девушка в зеленом произнесла:
- Я прощаюсь с вами. Все остальное, что вы захотите узнать об ЭКСПЕДИЦИИ, я расскажу подробно во время нашей следующей встречи; толь¬ко момент этот наступит не скоро. Напоследок хочу предупредить: с "запасной" группой-восьмеркой вы не будете связаны; так же как и они ничего не знают о вас.

С этими словами она направилась к выходу из вагона. А наши герои будто окаменели, не двигаясь, следили за своей нежданной попутчицей. У последнего ряда сидений она обернулась и с грустной улыбкой махнула рукой.

- Мы еще встретимся, друзья!- прощальный возглас инопланетянки пронесся через пространство и замер.

- Платформа "Лесная",- резким диссонансом донесся сухой голос из динамиков,- следующая остановка - "Парниковая".

Вагон дернулся и остановился. Небесная гостья ступила на платфор¬му. И тут же в вагон ввалилась озорная ватага грибников. Обычная, ничем не примечательная кампания из двадцати человек, с лукошками, с пластиковыми разноцветными ведерками, с грибами, с шумным раздольным чело¬веческим говором, с запахами дикого леса, с земными запахами.

Шипение автоматически закрывающихся дверей вывело из оцепенения наших героев. Они разом бросились к окнам. Поздно! Платформа "Лесная", набирая скорость, унесла в неизвестность девушку в изумрудном одеянии.

- Уму непостижимо!!!- в глухом, сдавленном восклицании трудно уз¬нать голос Шурика Девяткина.- Такое может лишь во сне присниться!

- Нет! Не сон это!- горячо возразил Женя Смирнов.- Вы только взгля¬ните на кВат, и сразу поймете, что последние десять минут мы не грезили.

Взоры ребят почему-то устремились на Маркелова, у которого под русой бородкой блестел магический ромбик. Дима поднес руку к подбород¬ку с намерением снять через голову свой кВат. Но маленькая цепочка, на которой держался таинственный амулет, была столь коротка, что не пускала выше подбородка. Тогда Дима сделал попытку рассоединить две половинки ромбика. Безрезультатно. Никакая сила не могла расторгнуть союз двух золотистых пирамидок.

Новые пассажиры, устроившись, где кто хотел, не обращали вни¬мания на смущенного Маркелова. Им не было никакого дела до притихших ребят. А те пытались под размеренный перестук колес осмыслить недавнее событие. Может кто-то из них еще не до конца понял, ЧТО произошло, но, тем не менее, для Дмитрия и его друзей встреча в вагоне уже не казалась чем-то нереальным, мистическим.

- Мы с Шуриком сразу заметили,- нарушил молчание Смирнов,- что после такой стайерской пробежки ее дыхание было, на удивление, ровным, спокойным.

- Да! Да!- живо поддержал Девяткин.- Я подхватил ее под руку, когда она вскочила в тамбур. Она весело посмотрела на меня и сказала: "Спасибо!" без всякой задышки, будто перед этим целых полчаса спокойно простояла на платформе. Но мы же все видели, как она торопилась на посадку!

- Уж не влюбились вы в нее?! - сострила Галка.

- Вы как хотите, но рассказ нашей попутчицы у меня вызывает дове¬рие...- задумчиво проговорила Зиночка.- Хоть она мало побыла с нами - минут десять, не больше,- но мне кажется, что за этот малый промежуток времени я поняла не только то, о чем говорила девушка, но и другое... Мне кажется, что если я опять вернусь в медицину, то смогу по-новому решить проблему страшных опухолевых болезней. Об этом я мечтала, когда поступала в медицинский институт.

Алик Розов обернулся на новых пассажиров, но те были увлечены своими веселыми заботами, а поэтому совсем не обращали внимания на восьмерых притихших ребят.

- А вы заметили,- проговорил он,- что только после ее исчезновения в вагоне появились другие люди?- он еще не смел называть инопланетянку каким-либо именем.- Я вам еще до ее появления говорил, что странно ехать целый час в пустом вагоне без попутчиков. А Галина на это придумала целую теорию о психологии пассажиров в последнем вагоне. Нет. Я думаю, что все было заранее подстроено ЭКСПЕДИЦИЕЙ. Как она сказала?- сквозь стекло Розов мечтательно загляделся в небесную голубизну.- " ЭКСПЕДИЦИЯ ГАЛАКТИЧЕСКОГО СОДРУЖЕСТВА ЦИВИЛИЗАЦИЙ". Крепко звучит!

- Ребята! - Володя, так же как и Алик, мельком взглянул на новых по¬путчиков, и понизил голос. - А еще я заметил, что лучше понимаю нашу Фею во время пауз, которые она часто делала, будто специально для того, чтобы мы лучше понимали ее или...- он запнулся, испугавшись своей вне¬запной шальной мысли,- или усвоили то, что она вслух не произносила.

Когда Володя произнес " Фея ", ребята понимающе переглянулись: с этого момента у таинственной инопланетянки появилось имя.

- Я тоже почувствовал, будто прошло намного больше времени, чем десять минут, пока мы ехали от "Космической" до "Лесной",- произнес Дима Маркелов.

Спустя четверть часа, когда наши путешественники вышли на перрон городского вокзала, на громадном электронном табло вокзальных часов светились цифры

14 : 04

А еще через пятнадцать секунд на табло появилась новая информация

21 октября.

Глава 5
Возвращение

Простившись с товарищами на привокзальной площади, Дима, Володя, и Зина сели в такси. Ехать им в одну сторону, так как живут по соседству, на одной улице. В машине молчали, каждый поглощен в свои мысли. Время от времени, не сговариваясь, то Володя, то Дима, а то Зиночка машинально ощупывали свою маленькую золотистую пирамидку не шее, будто проверяли ее материальную сущность.

- Мальчишкой я, конечно, увлекался фантастикой и верил в пришель¬цев с других миров, как в самого себя. Но, повзрослев, забыл о подобных небылицах. И вот сегодня в электричке...- проговорил Володя Мотуз, когда проехали добрую половину пути.

- Ты, что! До сих пор сомневаешься в том, что с нами произошло? - спросила Зиночка.

- Откровенно говоря, немного сомневаюсь.

- А ты, Дима?

- Что?- не понял Маркелов, который сидел рядом с шофером и, заду¬мавшись, прослушал вопрос Зины.

- Володя не верит, что мы на самом деле видели...- Зина покосилась на таксиста,- видели Фею. И ты тоже ее не видел?

- Почему же? Реальнее того, что произошло в электричке, не придумаешь.

Таксист - моложавый мужчина с поседевшими висками - прислушивался к беседе своих пассажиров.

- Интересный разговор вы ведете,- заметил он, заворачивая машину влево, на улицу с высокими кленами, где жили наши путешественники. - О феях. Мне, старому бобылю, хотелось бы повстречать какую-нибудь фею, чтобы скрасить свое гиблое одиночество...

- Вот мой дом,- перебила его Зиночка.- Пожалуйста, остановитесь возле телефонной будки.

Попрощавшись с Маркеловым, Зина и Володя вышли из машины. Еще через пятьсот метров Маркелов попросил таксиста, который так ничего и не понял из мимолетной беседы пассажиров, притормозить у пятиэтажного желтого дома, построенного чуть ли не столетие назад известным в дореволюционной России архитектором. Светло-кремовый разрисованный фасад выделял дом среди, более поздних строений на улице.

Расплатившись с водителем, Дима прошел под аркой старинных во¬рот и очутился внутри с детства знакомого до мельчайших подробностей уютного дворика. И здесь... его поразил вид старых тополей, в тени их мо¬гучих крон летним днем можно отыскать благодатную прохладу. Уезжая в село, Маркелов запомнил, как буйно зеленела листва на старых деревьях. Теперь же на оголенных тополиных ветках, подгоняемые слабым ветерком, трепыхались всего несколько высохших листочков; остальные, собранные дворником в большую кучу, покоились в дальнем углу двора. Когда Дима проезжал в такси по городу, то совсем не обращал внимания на разительные перемены в природе, потому что тогда его мысли были заняты недавней встречей с инопланетянкой. То, что вокзальные часы указывали другую дату прямую противоположность наручной "Электроники" Маркелова даже развеселило, и ребята восприняли это как шутку электронного часовщика. А тут, в родном дворе Диму ожидал такой сюрприз! И был ли этот сюрприз последним в цепи неожиданностей сегодняшнего дня? Перекинутые через крышу дома, солнечные лучи освещали двор и прогревали спины пенсионерок, сидящих на лавочках, у подъездов. Но, тем не менее, старушки кутались в демисезонные пальто, а одна даже проветривала на себе шубку из искусственного меха.

- Добрый день!

- Здравствуй!- хором отозвались бабушки на Димино приветствие.

- Что-то давно не видела тебя, Дмитрий,- сказала Никаноровна - соседка по площадке.- Я и к матери твоей наведывалась. Так она сказала, что ты - в деревне. Я удивилась: "Неужели, говорю, на вашей работе отпускают в деревню на целых два месяца?" А она отвечает, что не, на два, а только на полтора. А мне показалось, что тебя целую вечность не было дома. А что ты делал в деревне. Наверное, на морковке работал? Да-а, нынче морковь уда¬лась на славу! Я помню: лет двенадцать назад...

Но Дима пропустил мимо ушей последнюю фразу словоохотливой старушки, которая собиралась поведать товаркам очередную главу своих "мемуаров". На третьем этаже он ключом отворил дверь в квартиру. Дома никого не было. Да и неудивительно - еще не закончился рабочий день.

Как все знакомо в Диминой комнате! Вот у окна, на столике, в привычном беспорядке громоздились иллюстрированные журналы. Сразу возле двери приютилась софа, застеленная полосатым покрывалом. На стене лесенкой прибиты книжные полки с его библиотечкой. Димина комната меньше двух других. Раньше здесь жила старшая сестра Лена. Однажды в доме появился военный летчик с двумя маленькими звездочками на погонах и увез Лену за тридевять земель, в дальний гарнизон, оставив вместо нее большую голографическую фотографию на стене. Сейчас с этой фотографии сестричка будто спрашивала:
- Ну что, дружок? Как поживаешь?

В шесть вечера щелкнул замок на входной двери. Дима выглянул в прихожую, там мама снимала с себя плащ. Она вздрогнула, не ожидав увидеть сына, но сейчас же ее глаза радостно заблестели.

- Наконец-то!- нарочито строго сказала мама.- Здравствуй, Дымок!

В детстве мама всегда называла этим ласковым именем сына, тогда как отец и сестра предпочитали обычное - Димка. И, как всегда, сердце Дмитрия согревалось материнской добротой. Он поцеловал маму в щеку, за¬тем помог раздеться и отнес на кухню сумку с продуктами.

- Все-таки бездушный ты человек, Дима,- вздохнула мать, устало присаживаясь на кухонный табурет.

- О чем ты говоришь?- удивился сын.
 
- Ты все прекрасно понимаешь. Мы с отцом ждали, ждали, что на¬пишешь или позвонишь. Хорошо еще, что твои сотрудники позаботились, чтобы мы не волновались. Они позвонили с работы и сказали, что задержишься в деревне еще на месяц. Я тогда подготовила тебе теплые вещи; все-таки осень на дворе, и за месяц погода может испортиться. Думала, что хоть в выходной ты приедешь их забрать. Здесь, ведь не так далеко. Ну, а когда прошла неделя, за ней другая, а от тебя ни слуху, ни духу,- отец пошел на почту и отослал тебе одежду посылкой. Ты ее получил, Дымок?- забеспокоилась мама, заметив, как сын с недоумением смотрит на нее.

- Нет... То есть да...- рассеянно ответил Дмитрий. Конечно же никакой посылки он не получал, да и не задерживался в деревне так долго, как об этом только что сказала мама. И как она могла такое придумать? Внезапно смутная догадка поразила его. Дмитрий разом вспомнил и старушек в демисезонных пальтах, и блеклость тополиной листвы во дворе, и странные вопросы Никаноровны, и, наконец, не менее странную информацию вокзальных часов.

- Ты, наверное, проголодался с дороги?- услышал он голос мамы.- Так я быстренько сварю, чего-нибудь.

Мама занялась приготовлением ужина, а Дима подошел к видеофону, висевшему на стене, в прихожей, на подобии репродукции с лесными пейзажами Шишкина. Лишь небольшая деталь в правом нижнем углу инкрустированной рамы отличала этот современный аппарат связи от обычной живописи - маленькая панель, предназначенная для вызова абонента. Маркелов набрал номер Алика Розова. В ответ на экране вместо шишкинского пейзажа загорелась надпись: "Абонент отсутствует. Что Вы хотите ему передать? "

- Ничего,- буркнул Маркелов и тут же переключился на квартиру Девяткина.

- Здоров, старик!- обрадовался Шурик, будто они не виделись целую вечность, а не расстались на вокзале несколько часов назад. И сразу ошара¬шил известием,- представь себе: месяц назад кто-то позвонил с работы и предупредил моих предков, что я задерживаюсь! А твои как? Не волновались?

- Мои тоже были предупреждены! Оказывается, Фея уносила нас куда-то, и целый месяц держала в изоляции от всего мира... вместе с вагоном электрички,- скептически добавил Дима.

- Да! Мы-то думали, что спокойно едем домой, а на самом деле це¬лую вечность пропадали неизвестно где. Хорошо еще, что ОНИ догадались обзвонить наших родственников, иначе милиция, объявила бы розыск. Интересно: как остальные оправдывались дома?

Примерно так же рассказали и Женька, и Володя, когда Дима перезвонил им.

Поздно вечером Дмитрий долго не мог сомкнуть глаз: перед его мысленным взором, как волшебное видение, появлялось лицо Феи, и голос ее зву¬чал под музыку включенного магнитофона. Снова и снова он вспоминал слова Феи о предначертанной судьбе Маркелова и его товарищей. И в который раз спрашивал себя:
- Было ли это?..

Но нащупав пальцами кВат, находил однозначный ответ.

- Да будет так!- с этими словами на устах, означавшие, что принято окончательное решение, он погрузился в глубокий, без видений сон.

Глава 6
Встреча в лесу

На следующее утро, несмотря на то, что день был субботним, Дмитрий проснулся на рассвете.

- С чего это ты спозаранку поднялся? - удивилась мама, которая при¬выкла, что обычно по выходным ее Дымок любил поспать до самого завтрака.

- Ребята пригласили в лес, за грибами.

- Какие же этой осенью грибы, когда два месяца подряд такая сушь стоит? Даже на рынке не торгуют грибами.

- Ничего, найдем что-нибудь,- хитро улыбнулся сын.

- Что-то, Димка, ты крутишь, - подозрительно глянула мама, - раньше всегда говорил мне правду.

- Ну, правда же, мама,- ответил Дмитрий, доставая из кладовой боль¬шую сумку, которую обычно брал на рыбалку или в лес.- Вечером вернусь с грибами.

Все-таки Маркелов соврал. Не мог же он объяснить матери, что не получал посланные теплые вещи только потому, что к тому времени его уже в деревне не было! И конечно абсурдно было объяснять, что сам он не знал, где пропадал последний месяц. В этом случае подобная "правда" прозвучала бы хуже обмана. А поэтому субботним утром, он собрался ехать... в ту самую деревню, откуда "вчера" вернулся.

Для того чтобы получить на почте посылку на свое имя ему хватило полчаса. Решив таким образом проблему с собственной теплой одеждой, Маркелов сел в электропоезд, возвращавшийся в город. Но спустя час, когда электричка мчалась на перегоне от "Космической" до платформы "Лесная", Дима внезапно изменил свое первоначальное намерение ехать прямо домой. Он сошел на "Лесной" и по утоптанной тропинке направился в сторону леса. Больше часа кружил он меж высоченных сосен и раскидистых дубков, словно что-то искал - или искал кого-то, не обращая никакого внимания на редкие поганки, чернеющие невзрачными шляпками на фоне пожухлой осенней травы.

В лесу стоял пряный аромат сухой опавшей листвы пружинным ковром устилавшую землю и приятно шуршавшую под ногами. Временами то с одной, то с другой стороны раздавался шорох. Это разнежившиеся на осеннем солнышке гады - ужи и гадюки - при появлении человека спешили убраться прочь. И опять все замирало. Становилось так тихо, что, когда Дима останавливался, казалось, тишина ватным одеялом обволакивала голову.

Несмотря на выходной день, людей в лесу мало. Только где-то впере¬ди, меж стволов белоснежных берез и серых осиновых, мелькали две фигу¬ры - мужская и женская. Маркелов направился туда. Чем ближе он подходил к грибникам, тем учащенней билось сердце в груди. Еще через пять десятков шагов он стал различать их голоса.

- Посмотри, Вероника!- радостно восклицал мужчина.- Это та самая поляна, где вчера мы видели девушку в зеленом.

Та, к которой обращался мужчина, повернула голову на шелест Диминых шагов. Увидев вблизи ее лицо, Маркелов от изумления остановился и только смог выдохнуть:
- Вы?!

В глазах девушки отразилось не меньшее удивление. Глаза ее были потрясающе похожи на глаза Феи. Но, присмотревшись, Маркелов убедился, что перед ним совсем другая девушка, хотя лицом поразительно напоминала инопланетянку. Каштановые волосы россыпью опускались до плеч, губы тоньше, чем у Феи; в ушах - золотые серповидные сережки. На девушке спортивные светло-серые брюки; на плечах - серебристая курточка. В правой руке она держала корзину, наполовину заполненную грибами.

Подошел мужчина, также державший корзину с грибами.

- В чем дело, молодой человек? Что вы хотите от моей дочери? - резко спросил он, пристально разглядывая закрытую с белой молнией дорож¬ную сумку у Маркелова.

- Извините,- смутился Дима, машинально пряча сумку за спиной.- Я ошибся. Я принял Вашу дочку за другую девушку... в зеленом.

- Как Вы сказали? - оживился мужчина, и подозрительность в его глазах сменилась неподдельным интересом,- "...Девушку в зеленом"? Как странно! Минуту назад мы с Вероникой тоже вспоминали девушку в зеленом,

- А вы откуда ее знаете?- опешил Маркелов.

- Да мы не знаем ее вовсе,- ответил мужчина.- Мы и видели ее мельком здесь, на этой самой поляне.

- Когда?

- Да вот, вчера. Вчера, днем. Уж не Ваша девушка была?- мужчина лукаво улыбнулся.

- Нет. Я, то есть, мы с ребятами встретили ее тоже вчера в электричке. Мы ехали в город; она же села в наш вагон на "Космической" а через десять минут вышла здесь, на "Лесной". Так что она - не моя девушка,- Дима замялся, обдумывая как бы закончить щекотливое объяснение.- Только она как-то странно покинула нас. А Вы говорите, что встретили ее здесь? В котором часу?

- Наверное, во втором. Точнее не скажу, но то, что это было, еще до двух, так это точно, потому что где-то через час, в половине третьего мы уже садились в электричку на "Лесной". Правда, дочка?

Девушка, молча кивнула.

- Правильно. Все сходится. Наша электричка как раз в 13:40 отошла от "Лесной". Странно...- проговорил Маркелов.

- Она и на нас произвела странное впечатление,- ответил мужчина. - Вы знаете, молодой человек... Кстати, как Вас зовут? А то я заладил одно и то же: "молодой человек" да "молодой человек".

- Дмитрий.

- Меня - Николай Степанович, это - моя дочь Вероника. Вот и будем знакомы. Так вот, Дмитрий,- Николай Степанович поставил свою корзину на землю, видимо собираясь детально описать прошлую встречу в лесу.- У меня и у дочки вчера выдался свободный денек, что очень редко нам выпадает, и мы решили выбраться на природу. Нам посоветовали поехать в Запруднинск. Знаете, это в двадцати километрах отсюда?

Маркелов кивнул, он слушал нового знакомого внимательно, но одновременно рассматривал Веронику, которая без жеманного смущения то же глядела на юношу.

- Вот и отправились туда пораньше,- продолжал Николай Сте¬панович. - Там никаких грибов не набрали. Правду сказать, попадались и подберезовики, и красноголовцы, и опята попадались. Но в большинстве своем они были червивыми. Напрасно побродив по Запруднинскому лесу, набив ноги, и почти ничего не насобирав, мы решили возвращаться домой. Сели, понимаете, в электричку. И тут я дочке говорю: "А давай еще на "Лесной" выйдем". Сказано-сделано. Пошли мы по новому лесу бродить. Сами понимаете, осень теплая сухая. И здесь все грибы червивые.

Маркелов уже начинал терять терпение от столь продолжительного вступления, но пока не выказывал своего настроения в надежде скоро услышать, что девушка в зеленом, повстречавшаяся его новым знакомым, была та самая Фея, которая явилась ему с товарищами в электричке.

- Значит, походили мы где-то с час, и вышли к этой поляне,- Николай Степанович махнул за спину сучковатой палкой, той что разгребал листву в поисках грибов.- Смотрим, а на поляне вроде бы туман. Густой такой; деревьев на противоположной стороне не видать. Я даже удивился: "Откуда в такой теплый день туман вдруг взялся?" И тут мы видим: бежит вон там,- сучковатая палка опять метнулась за спину рассказчика,- бежит девушка в зеленом плаще и зеленых брючках. Должен заметить, что она бежала легко, не быстро, как на тренировке, И в этот момент Вероника кричит мне: "Папка, гляди! Как много грибов!" Ну, я, конечно, тоже заметил, что у самой кромки тумана десятка три подберезовиков - великолепные крепыши - выстроились, как на параде. Начали мы их срезать и на какой-то миг забыли о девушке в зеленом, потому что грибы оказались отменные, плотные, без признаков червоточинки. Значит, срезал я несколько таких красавцев и тут вспомнил про бегунью. А ее уже нет! И знаете, Дмитрий, она ведь направ¬лялась в самую гущу тумана. Когда же я про нее вспомнил - вот чудеса!- ни девушки, ни тумана, Как по мановению волшебной палочки, они разом исчезли, и каждый листочек, каждая травинка на поляне и за поляной были, ну прямо-таки, выкристаллизованы. Глянул я на Веронику; она стоит, точно завороженная, смотрит на поляну. Вот и все. Девушку ту больше не видели. Потом мы собрали, все оставшиеся грибы и пошли дальше по лесу. Но в других местах лишь, изредка находили червивые грибочки. Мы поняли, что в здешнем лесу больше делать нечего. Да и уставшие уже были изрядно. Поэтому быстро вернулись на остановку электрички. А сегодня дочке почему-то опять захотелось в этот лес. И меня, непонятно с какой стати, потянуло сюда.

- Интересно. Очень интересен Ваш рассказ,- проговорил Дима, когда Николай Степанович умолк.- И вы не остановили ее? Не попытались узнать у девушки, куда она спешит?

Николай Степанович развел руками.

- А зачем ее останавливать?! Бежала она спокойно, вроде и не торопилась никуда. Да и по ней нельзя было сказать, что она сильно взволнована. И я же говорил, что когда мы увидели грибы, то словно позабыли про девушку; как будто в памяти наступил внезапный провал, хотя раньше я такого никогда за собой не замечал.

Дмитрий прошел к тому месту, где, по словам Николая Степановича, пробежала вчера девушка в зеленом. Присел на корточки, внимательно рассматривая траву под ногами в тайной надежде разглядеть хоть какой-нибудь след Феи. Но никаких следов мягкий настил не сохранил.

Дима возвращался домой вместе с новыми знакомыми. В электричке Николай Степанович рассказал несколько забавных историй о своих приключениях на рыбалке. Слушая его, Маркелов понял, что кроме грибов, Николай Степанович страстно увлекается рыбной ловлей, но вырваться на очередную рыбалку, так же как и в лес, ему редко удается, потому что все свободное время отбирает очень важная работа.

Вероника сидела рядом с отцом, напротив Дмитрия. Когда она улыбалась веселой шутка отца и приоткрывала свой красивый ротик, на свет появлялись две великолепные низки белоснежного жемчуга. Всю дорогу любовался Маркелов ее лучистыми глазами, ее грациозной осанкой, ее волнистыми каштановыми волосами. Он ловил себя на мысли, что невольно сравнивает Веронику с той другой, которая вчера вот также сидела на противоположной скамье вагона. Но та, казалось, явилась во сне и растворилась в звездном тумане. А эта - живая, земная и... желанная.

Глава 7
Свадьба

На удивление сухим и теплым оказался октябрь этого года. Даже постоянный телекомментатор по прогнозам никак не мог припомнить, когда за последнее столетие наблюдалась такая приятная аномалия в погоде. По-видимому, однажды он переусердствовал в своих воспоминаниях и сильно разгневал небесную канцелярию, потому что на следующий день все в природе изменилось к худшему. Погода тридцать первого октября разительно отличалась от той, что была накануне. И неподготовленные к суровому сюрпризу горожане, одевшие с утра привычные легкие куртки и плащи, буквально пополам сгибались под хлесткими порывами холодного северного ветра, задувавшего за воротник колючие снежинки. И хрустящая узорчатая ледяная корка на лужах ничуть не радовала а, наоборот, навевала грусть и уныние.

По малолюдной улице быстро шагал молодой человек в утепленной синей куртке. В руке - завернутый в целлофан букет алых роз. Цветы под гнетущим снежным месивом, казалось, сжались и поникли. Накинув капюшон Маркелов, на ходу перебирал в памяти события вчерашнего дня. Как обычно, по пятницам, рабочий день в институте заканчивался на час раньше. Но Маркелов, отпросившись у заведующего лабораторией, ушел еще с обеда.

- Не забудь, старик, завтра в два часа ты должен быть во Дворце Торжественных обрядов. Мы с Зиночкой ждем!- предупредил Володя Мотуз, когда Дима уходил.


- Обязательно буду! Не могу же я пропустить свадьбу своего друга,- улыбнулся в ответ Маркелов.

Он решил пойти на свадьбу с девушкой, с которой уже дважды встречался и к которой был неравнодушен. Позвонив ей по видеофону, договорился о встрече в субботу, на автобусной остановке, возле ее дома. И вот теперь, напрасно прождав больше часа, расстроенный Дмитрий уходил прочь. Он был зол и на скверную погоду, и на капризный девичий характер.

- Дима! Подожди!- вдруг раздался возглас за спиной.

Дмитрий обернулся и... сразу растаял на сердце снежный ком. Это была она! Та самая Вероника, с которой нежданно-негаданно свела его судьба в лесу, и которая в третий раз приходит на свидание. Она махала рукой с противоположной стороны улицы, метров сто позади.

Едва дождавшись пока проползет неуклюжий сочлененный автобус, Дима бросился через дорогу, ничего не видя перед собой, кроме радостных, притягивающих магнитом, пленительных глаз Вероники. Внезапно в ее глазах появился испуг, тут же сменившийся отчаянным ужасом. Маркелов инстинктивно почувствовал: надвигается что-то страшное. В следующий миг он услышал стонущий визг автомобильных покрышек и одновременно ощутил на шее обжигающую боль. Как бы со стороны Дмитрий увидел свои ноги, пружинным рывком подбрасывающие его тело вверх. Маркелов никогда не думал, что способен выполнить акробатическое сальто в воздухе, причем так высоко, что ноги, едва касаясь, скользнули по мокрой крыше легкового авто. Секунду спустя, еще не осознав, что случилось, он целый и невредимый стоял на мостовой, а впереди, на блестящем асфальте, крутилась легковушка. Совершив пол-оборота, машина замерла на месте. И сейчас же из нее выскочил ошалевший водитель. Круглое лицо водителя на глазах багровело от ярости. Он, как бык на матадора, ринулся к нарушителю.

- Дима!- Вероника была уже рядом.- Димочка! Ты живой?!

Дрожащими от волнения ладонями она ощупывала его голову и руки, желая удостовериться в свершившемся чуде. И как только девушка убедилась, что Дима невредим, нервы тут же сдали; она уткнулась лицом в его тяжело вздымающуюся грудь и разрыдалась.

- Ты что, такой-сякой... под колеса лезешь?!- "пострадавший" водитель дернул Маркелова за куртку.- Если решил покончить счеты с жизнью, то выбирай такой способ, что бы из-за тебя другие не страдали!

Заметив рыдающую девушку, он смягчил тон и, начиная осознавать, что есть и его вина в этом дорожном происшествии, участливо спросил:
- Я не задел тебя? Если по одежде судить, где нет ни одного грязного пятнышка, так ты отделался только испугом, но все же - ничего нигде у тебя не болит?

Дмитрий покачал в стороны головой. Нет. Мужчина, завидев невдалеке, на асфальте, букет, который Дима уронил во время воздушного пируэта, поднял его.

- Да... С такими цветами руки на себя не накладывают,- он протянул букет,- бери свои цветы; они тоже не пострадали. И... знаете, что я вам скажу? Ты, парень, не пострадал; моя машина цела. По-моему, претензий мы друг к другу не имеем. Ведь так? В таком случае, садитесь с девушкой ко мне, в машину; я отвезу вас куда надо.

Вероника уже успокоилась. Она не возражала. И вскоре разом захлопнулись три дверцы, мягко заурчал мотор, машина тронулась.

- Ты в сорочке родился, парень!- немного погодя подал голос водитель.- Подумайте только: спокойно себе еду, тихо, и вдруг из-за автобуса выскакивает кто-то. Я - по тормозам... И больше ничего не успеваю. "Все! - думаю.- Конец!" Вижу: ты уже у самого бампера. Я даже глаза зажмурил от бессилия. А потом чувствую - ни крика, ни какого-либо удара об машину; только автомобиль куда-то заносит. Я стараюсь вывернуть руль. Но черта с два! Ничего не получается. Меня разворачивает на пол-оборота, останавливает и... тишина. Тут я увидел тебя, как столб стоящего посреди дороги. Меня вдруг такая злость взяла! Если бы не твоя подружка рядом, я тебя разделал бы под первое число. Ладно. Чего уж вспоминать прошлое! Все хорошо, что хорошо кончается. Да! - спохватился хозяин машины.- Забыл спросить: куда же вас везти?

- Володя приглашал во Дворец Торжественных Обрядов, - хмуро поглядывая на дорогу, ответил Дмитрий.

- Значит, на свадьбу торопитесь?! Это хорошо, когда люди на свадьбу спешат, а не на похороны,- владелец "уцелевшего" автомобиля от души расхохотался над собственным каламбуром.

Вероника тоже улыбнулась этой шутке. Дима посмотрел на нее, увидел бездонную глубину карих глаз и вдруг почувствовал безграничную нежность к девушке. Он мягко привлек ее голову к себе, поцеловал в трепетные влажные ресницы и прошептал:
- Милая моя!

Мужчина за рулем внимательно всматривался в мокрый асфальт.

Когда они приехали во Дворец, дежурная распорядительница сообщила, что свадебный обряд Мотуза и Рябчун уже состоялся, и, конечно же, в холле Дворца Маркелов не нашел никого из своих знакомых.

- Опоздали?- участливо спросил водитель, с которым Дима и Вероника только что распрощались и который задержался из-за того, что протирал ветровое стекло снаружи. - Ну, если так, то я просто обязан привезти вас на свадьбу. Правда, я не знаю куда?

- Кажется, Володя заказывал банкетный зал в ресторане "Рассвет",- вспомнил Маркелов.

- Тогда поехали!

Через пятнадцать минут, когда они только подъезжали к месту назначения, у колоннадного входа в ресторан, построенного на взгорке особняком, уже стоял свадебный кортеж. Молодожены как раз поднимались по ступенькам; розовое свадебное платье невесты шуршало под накинутым сверху пальто. Зиночке приходилось поддерживать длинный подол, чтобы не замочить его на ступеньках. Наверху Зина с Володей остановились. Сюда, под козырек портала мокрые снежинки не залетали.

- Кажется, мы не опоздали?- спросил водитель у Маркелова.

- Да, вовремя приехали!

- Тогда, разрешите откланяться. До свидания, девушка!

- До свидания!- откликнулась Вероника, открывая дверцу.- Может еще придется встретиться!

- Только не так неожиданно, как сегодня,- добродушно пошутил новый знакомый, сердечно пожимая протянутую руку Маркелова.

В тот момент, когда из подъехавшей машины появились Дима и его спутница, многочисленные гости Володи и Зиночки еще продолжали осторожно подниматься по скользким ступенькам высокого крыльца.

- Ох! - тихо вскрикнула Зиночка, дернув суженого за рукав. - Смотри! Смотри, Вова! Это же ОНА! Фея!!!

- Где?

В подобной ситуаций, когда никого, кроме своей любимой, не замечаешь, Володя, впрочем, сразу сообразил, о ком взволнованно прошептала Зиночка. Скользнув взглядом поверх голов поднимающихся гостей, Володя замер на месте, пораженный, не меньше, чем его молодая жена.

Странное поведение четы Мотузов заметили наши знакомые ребята. Один за другим поворачивали головы назад и... Яркая вспышка молнии в этот по-зимнему холодный день вряд ли больше поразила наших героев, чем появление спутницы Дмитрия Маркелова.

Тем временем Вероника и Дима мимо остолбеневших Диминых друзей поднялись к новобрачным.

- Поздравляем вас!- алые розы Дима вручил Зиночке.

- Кто она? - шепотом спросил Володя у Маркелова, когда тот дружески прижимал новобрачного к груди.

- Вероника! Моя Вероника,- так же тихо ответил Дима.

Но тут Зиночка взяла Володю под руку, и эта пара первой зашла в вестибюль ресторана, увлекая остальных за собой.

Сняв в гардеробе верхнюю одежду, девушки ушли к зеркалам приводить в порядок прически. А Маркелова окружили друзья. Алик, Женька, Шурик, Миша и новоиспеченный супруг наперебой засыпали вопросами:
- Где ты встретил нашу Фею?

- Как она появилась?

- Она говорила тебе что-нибудь о...?

- Стойте, стойте,- отмахивался Маркелов, - не все сразу. Во-первых, это совсем не Фея, а моя Вероника. Во-вторых, я знаком с ней десять дней. В-третьих, Вероника тоже видела Фею!

- Что?

- Когда?

- Ты сочиняешь?!

- Не могу этому поверить!!!

- Рассказывай скорей, старик!

В двух словах Дима рассказал о своей первой встрече с Вероникой.

- Что это за жених такой? Спустя час после росписи он уже забыл о своей невесте!- улыбаясь, сказала, подошедшая вместе с Зиночкой, Галка Сайко.- Пора гостям за стол садиться, а молодоженов все нет и нет,- она быстро входила в роль свадебного тамады.

Невероятно, но Володе в эту минуту вовсе не хотелось идти в зал. Но, повинуясь строгому свадебному этикету, так и не успев все узнать о Веронике, он с Зиночкой под ярко разукрашенной лепными цветами аркой прошел к остальным гостям, которые выстроились полукругом у дверей банкетного зала в ожидании молодоженов.

Маркелов поискал Главами Веронику, но той еще не было среди гостей. Видимо, девушка не успела под косметикой скрыть следы недавних переживаний.

Галина, прикрыв за гостями дверь в банкетный зал, вернулась к Маркелову. В вечернем платье из голубого велюра, которое шлейфом ниспадало до самого пола, она была восхитительна. Вокруг шеи, переливаясь блеском маленьких бриллиантов, обвивался вуалевый шарф, под ним тонюсеньким следом просматривался кВат.

- Я познакомилась с твоей девушкой,- произнесла Галя; потухшие глаза были грустными.- Вероника мне рассказала, что с тобой произошло на улице. Она плакала, обвиняла только себя. Она говорила, что, если бы не опоздала и не позвала тебя через дорогу, не было бы никакого несчастья. Скажи мне, Дима,- в глазах Галины блестели слезинки,- ты не пострадал в этой ужасной аварии?

- Успокойся, Галка! Никакой аварии не было. Я - цел и невредим! И могу хоть сейчас сплясать с тобой самый зажигательный танец.

- Отлично!- просияла девушка.- Ловлю тебя на слове.

Она посмотрела сквозь окно на бурлящую водоворотом уличную суету, и словно опять ее подменили; потемнели глаза.

- Послушай, Дима! Когда мы после Дворца заехали в голографическое ателье, я вдруг ощутила внезапный ожог на шее. Оказывается, мой кВат каким-то непонятным образом сильно нагрелся и прильнул к коже, чего никогда не было. И я подумала сразу, что с тобой произошло нечто ужасное. Я так испугалась за тебя - меня всю прошиб озноб,- призналась Галина.- Я сказала Зине о своих переживаниях. И знаешь, что она ответила? Что то же самое почувствовала со своим кВатом, и также подумала о тебе. Чуть позже почти слово в слово повторили все наши ребята. Я поняла, что пророчество Феи сбывается - кВаты служат элементами связи между нами.

Дмитрий сосредоточенно слушал. Галкин рассказ напомнил ему, как сам он в момент прыжка ощутил обжигающий знак кВата. Только он собрался сказать об этом Галине, как заметил подходившую Веронику.

То ли от недавнего потрясения, то ли нарядная обстановка холла благоприятно повлияла на девушку, но, как бы то ни было, Вероника сейчас выглядела милее, чудеснее, прекраснее, чем раньше замечал Маркелов. И великолепное бирюзовое платье, подчеркивало красоту каштановых волос, уложенных спиралью, как сейчас было модно у девушек. И волнистая грациозность рук. Дима почувствовал, как поплыл куда-то весь белый свет, оставляя ему лишь волшебный лик Вероники.

А что же Галина? От нее не утаилась внезапная перемена во взгляде юноши. Она с горечью поняла, что Дмитрий навсегда для нее потерян. "Ну и пусть,- подумала она,- пусть… они будут счастливы! Мне все равно не растопить лед его сердца".

Вздох печали, незаметно слетевший с ее уст, вырвал кумира из сердца бедной девушки.

Вероника остановилась рядом и машинально поправила непослуш¬ный локон у правого уха. Только очень наблюдательный человек смог бы отыскать следы былой тревоги на ее лице.

- Галина сказала, что вы уже познакомились,- проговорил Дима.

- Да!- живо отозвалась Вероника. И уже к Галине,- вот только сейчас припомнила - в прошлое воскресение приходила голосовать на избирательный участок. И в бюллетене, среди других, была твоя фамилия. Я ее, между прочим, не вычеркивала. Надеюсь, ты победила на выборах?

- Ты не ошиблась,- подтвердил Маркелов.- Галина Викторовна Сайко теперь большой человек. Она - депутат городского совета. Завтра же ты можешь похвастаться перед подружками знакомством с депутатом.

- Да будет тебе, Дима, острить!- рассердилась Галина.

- Я от души поздравляю!- протягивая руку, просто сказала Вероника.

- А теперь, девочки, пошли веселиться. Свадьба нас ждать не будет!- Дима увлек девушек в радостный шум пиршества.

Все, как и положено, было на этой свадьбе: и веселая тамада в нарядном платье, как из рога изобилия, сыпавшая налево и направо шутками-прибаутками, ловко направляя торжество к вершине веселья, и пышные тосты, и радушные поздравления молодоженам, и музыканты, без устали играющие одну веселую мелодию за другой, и радостные глаза Зины и Володи, кружившиеся в свадебном вальсе посреди зала. Свадьба пела и плясала и кружила хоровод!

Когда, спустя два часа в вестибюль вышла молодежь, чтобы перекурить и остыть от танцев, среди общего говора и смеха громче всех выделялся голос Девяткина:
- Сенсация! Сенсация номер один! Шарма эмигрирует в Штаты!

- Перестань! Хватит играть на публику, Девяткин!- в сердцах оборвал его Михаил, - все уже знают об этом.

Балаганный выпад товарища задел за живое. За свадебным столом Девяткин все время кидал ехидные замечания в Мишин адрес. Но тогда на это почти никто не обращал внимания. Только Шарма, все больше мрачнея, молча глотал обиду, едва сдерживая себя, чтобы не сорваться. А здесь, в холле, винные пары и вовсе расстопорили язык Шурика. Не выдержав, Миша уже готов был выплеснуть свой гнев на обидчика и, зная вспыльчивый характер Девяткина, сейчас неминуемо должна вспыхнуть нелепая ссора, но неожиданно вмешался Маркелов:
- Я ничего не знаю.

Он удивленно разглядывал Мишу, будто видел его впервые в жизни. Шарма достал из кармана не начатую пачку сигарет, нервно распечатал ее и, постучав по коробке, взял одну.

- Вчера я подал заявление на увольнение, - затягиваясь успо¬коительным дымком, ответил он, наконец Диме.- Ты ушел после обеда, поэтому и не знаешь. А документы на отъезд я начал оформлять еще неделю назад.

- А чего ты с бухты-барахты решился ехать?- поинтересовался Девяткин и, делая невинное лицо, детским голосом просюсюкал, - обидели мальцика, каськи не дали!

- Погоди, не горячись, Шурик!- вмешалась Галя Сайко.- Такие вещи не делают с бухты-барахты.

Миша с благодарностью посмотрел на свою заступницу.

- Я давно думал об отъезде. Вы же знаете, что мои папа и мама пять лет назад погибли в автомобильной катастрофе, когда возвращались из Крыма. А других родственников у меня здесь нет. Там, - Шарма неопределенно махнул рукой в сторону выхода, будто за дверью находилась далекая Америка,- там живет родная сестра Роза. Она...

- ...присылает тебе импортные шмотки!- Девяткин не удержался, чтобы не съязвить.

- Да. Она мне кое-что иногда присылала. Моя сестра уже десять лет живет в Балтимор-Сити. У нее хороший муж-американец. Есть вилла, машина. После смерти наших родителей она несколько раз приглашала меня переехать к ней. Ну, а совсем недавно я, наконец, решился и подал документы на выезд.

- Как же ты будешь жить?- Алик Розов откашлялся и продолжал хриплым простуженным голосом.- Насколько я знаю, для того чтобы нормально жить там, нужно иметь, по крайней мере, какой-то капитал. Вряд ли чтобы он у тебя был. А тех, кто приезжает с пустым карманом, там не очень радушно встречают.

- Я думаю: на первых порах сестра поможет. А потом сам на ноги стану. Я ведь молод и, кроме всего, я чувствую… В общем, мне надо ехать к сестре. НАДО! Надеюсь, что вы меня поймете,- при этих словах Миша прикоснулся к своему кВату.

Ни от кого не ускользнул его жест. Ребята умолкли, больше не пытаясь спорить с Михаилом. Только Вероника непонимающе переводила взгляд с одного на другого. Она ощутила, что у шестерых парней и двух девушек есть своя большая тайна, в которую она не посвящена.

- Друзей я никогда не забуду!- проговорил Шарма так проникновенно, что у каждого застрял предательский комок в горле.

Чтобы разрядить обстановку, Володя Мотуз нарочито весело проговорил:
- Ребята! Зачем грустить?! В конце-то концов, вы у меня на свадьбе. Так пошли танцевать!

Он галантно взял Веронику под руку и с ней направился в банкетный зал. Маркелову ничего не оставалось, как пригласить Зиночку последовать за ними. Следом потянулись остальные ребята.

- Галя! Подожди!- Шарма перехватил Сайко у самой двери в зал.

Она обернулась и укоризненно, как на расшалившегося ребенка, которого, как не жаль, но придется наказывать, посмотрела на парня.

- Галя! Можно... я буду писать тебе письма оттуда?- он умоляюще глядел ей прямо в глаза.

Она не удивилась вопросу, хотя и не поняла его истинного смысла. Поэтому просто сказала:
- Пошли танцевать!

Шарма не ответил, только качнул головой - нет! Пожав плечами - как знаешь, Сайко повернулась к двери, откуда вырывалась музыка.

Один! Остался совсем один в этом большом суетящемся мире, где хорошо и весело всем, кроме него. Даже Галинка не захотела понять, как чертовски скверно ему сейчас!

Миша забрал в гардеробе куртку, небрежно забросил за спину длинный конец вязанного шарфа, присланного заботливой Розой из Балтимор-Сити, и вышел на улицу. Все так же уныло сыпал мокрый снег. Скверная погода; паршивое настроение; неопределенное будущее. Все давило и угнетало. И нет друга, с кем можно было бы отвести душу. И казалось, что в данный миг нет на свете несчастнее человека. Слепец! Он и не ведал, что в эту самую минуту другому существу требовалось такое же душевное участие, как и ему. А может даже и больше? Этим человеком была Галина. И кто знает, как развивался бы дальше наш сюжет, будь Шарма наблюдательнее к ней в холле ресторана.

Глава 8
День нежданных перемен

В понедельник с утра в ЛСП царило уныние. Не было Галки Сайко; ее вызвали к десяти в Горсовет. Дисплей Миши Шарма отключен, и теперь уже никогда его хозяин не притронется к клавишам пульта. На целую неделю уехали в свадебное путешествие молодожены Мотуз. Впрочем, Володя позвонил друзьям из аэропорта и сказал, что из-за плохой погоды их рейс переносится на завтра, и что они с Зиночкой будут еще дома решать: стоит ли вообще улетать на оставшиеся дни.

Маркелов, Розов, Девяткин и Смирнов молча сортировали ин¬формацию, полученную за прошлую неделю с подведомственных заводов. Еще не было одиннадцати, когда в ЛСП раздался звонок. Женя Смирнов, который ближе всех находился к аппарату видеосвязи, включил экран.

- Привет!- молоденькая секретарша директора поискала глазами по просторной лаборатории.- Что-то вас мало сегодня! Маркелова я вижу и Розова, тоже. А где же Мотуз? Он вышел?

- Нет, Светлана. Он в отпуске, так сказать, по семейным обстоятельствам,- ответил Женя.

- Ах, вот оно что! Ну, пусть Розов и Маркелов сейчас же зайдут к директору.

- Почему они удостоились такой чести? Почему меня обошли стороной? Я буду протестовать!- шутки ради рассердился Смирнов.

- Не знаю. Тебя, Женечка, я позову в другой раз,- с улыбкой ответила секретарша.

- Смотри не забудь, Светик. Я с нетерпением буду ждать!- засмеялся Смирнов и отключил экран.- В чем вы, парни, провинились перед начальством?

Алик и Дима с недоумением переступили порог директорского кабинета. Обычно с Василием Васильевичем они мельком встречались в коридорах института, и после взаимного "Здравствуйте!" на несколько дней и даже недель забывали о существовании друг друга. Да еще иногда видели директора в президиуме на собрании по случаю какой-нибудь праздничной даты.


- Заходите, заходите!- заметив их, Василий Васильевич отложил в сторону какие-то бумаги, которые сверял с данными на мониторе своего компьютера.- Почему вас двое? А где же третий мушкетер? Где Владимир Мотуз? - и жестом пригласил сесть в крутящиеся мягкие кресла, стоящие по обе стороны длинного стола для совещаний; вместе с рабочим столом получалась большая буква Т.

- Он в субботу женился,- ответил Розов,- и взял законный недельный отпуск.

- Да, да. Припоминаю теперь. Он, кажется, женился на сотруднице из вашей же лаборатории. Надо будет поздравить молодоженов, когда они выйдут на работу. Ну, а теперь - к делу,- директор повернулся к человеку, который находился в кабинете еще до прихода ребят.

Возле окна сидел мужчина средних лет в костюме перламутрового оттенка; строгий темно-синий галстук повязан поверх голубой сорочки. Виски его посеребрила седина; проницательные серые глаза из-под сросшихся на переносице бровей внимательно изучали вошедших.

Маркелов, как только зашел в кабинет, сразу заметил и узнал постороннего. И от этого волна смущения захлестнула парня, потому что в кресле сидел... отец Вероники. Что привело его сюда? Неужели он узнал о Диминых встречах с Вероникой и задумал воспрепятствовать им? Но причем тогда Розов? И почему их вызвали к директору, которому вовсе не обязательно вмешиваться в личную жизнь подчиненных? Дмитрий Маркелов терялся в догадках.

- Знакомьтесь, пожалуйста!- голос директора прервал бег мыслей Маркелова.- Николай Степанович Сергачев - доктор технических наук. Будет руководить новой лабораторией в нашем институте.

Дима облегченно вздохнул.

- А эти молодые люди - будущие сотрудники новой лаборатории,- продолжал Василий Васильевич,- надеюсь, они станут Вашими хорошими помощниками, Николай Степанович! Знакомьтесь!

Сергачев встал и подошел к ребятам.

- Я уже знаком с одним моим помощником,- улыбаясь и пpотягивая Маркелову руку, сказал Николай Степанович.- Ну, как, Дима, отыскали Вы свою беглянку в зеленом?

При этих словах Алик Розов вопросительно посмотрел на товарища.

- Да-а, кажется, нашел,- запинаясь от смущения, ответил Дмитрий.

Вот так новость! Оказывается, их вызвали сюда, чтобы сообщить о переводе на новую работу. Это - сюрприз!

Николай Степанович и Олег Розов также обменялись рукопожатием.

- Прошу всех садиться!- пригласил директор.

Более двух часов продолжался деловой разговор в директорском кабинете. Из него молодые люди узнали, что Николай Степанович Сергачев долгие годы работал над очень интересной теоретической проблемой, которая, если будет осуществлена технически, если будет реализована в осязаемую материю, сможет коренным образом изменить жизнь на Земле. И даже более. Решение всех технических аспектов - а теоретические расчеты подтверждают это - позволит иначе, на более высоком уровне развивать космическую технику и космонавтику в целом. Недавно работа Сергачева зарегистрирована как научное открытие в Государственном комитете по делам изобретений и открытий. Правда, никаких публикаций в печати не было, по¬скольку на сегодняшний день сама тема засекречена и составляет Государственную тайну. Пока... Поэтому и всем сотрудникам, которые будут работать с Сергачевым, рекомендуется не распространяться о теме будущих исследований.

Розов и Маркелов кивнули в знак согласия. Далее директор объяснил, что государство уделяет особое внимание этой работе (он сделал ударение на слове "особое"). Вот почему в нашем институте под началом Николая Степановича создается новая проблемная лаборатория, которая вскорости будет иметь большой штат сотрудников. Сегодняшний день можно считать днем рождения нового коллектива. Дирекция института решила передать Сергачеву группу сотрудников из других лабораторий.

- Из Лаборатории Социальных Проблем переходят: Мотуз, Розов и Маркелов,- сказал Василий Васильевич, вставая из-за стола и, пройдясь по кабинету. При этом он почесал затылок, размышляя о том, стоит ли сообщить еще что-то.- Мы... думали еще о кандидатуре Михаила Шарма. Но вы сами знаете, как он решил распорядиться своей судьбой. Ну, да ладно об этом. Лучше я вам еще одну приятную новость сообщу: сегодня из городской мэрии поступило распоряжение о том, что Галину Сайко приглашают на работу туда,- он повернулся в сторону сидящего Сергачева, объясняя ему то, что ребята уже знали.- Неделю назад она была избрана депутатом городского муниципалитета.

И уже обращаясь ко всем, директор произнес:
- Таким образом, ЛСП теряет еще одного хорошего сотрудника. А всего оттуда сразу уходят пять молодых толковых специалиста. Но хочу знать ваше мнение: сами вы не против заняться новой интересной работой? Или хотите остаться на прежнем месте?

- Что касается меня,- сразу отозвался Маркелов,- то работа в ЛСП не по моему характеру. Мне просто скучно решать социальные вопросы. Да и не этому меня пять лет в институте обучали,- он разгорячился; по всей видимости, парня "прорвало".- В последнее время я даже подумывал о том, чтобы вообще уйти на другую работу. И теперь рад, что не поспешил.

- Мне тоже скучновато в ЛСП,- подтвердил Розов слова друга.- Нам, молодым специалистам, окончившим технические вузы, кажется, что здесь мы занимаемся не своим делом.

- Неужели там действительно так нудно работать?- спросил Николай Степанович у директора.

- Не думаю. Просто, ребята сгущают краски. А вообще, в любом настоящем деле есть интересные периоды, есть и спады. Необходимо лишь правильно себя настроить. Не так ли, Николай Степанович?

- В какой-то мере Вы правы. Но я считаю, что наша новая работа никому скучать не позволит! Потому что это такая грандиозная, сверхмасштабная перспектива, что никто равнодушным не останется. Вы представляете, ребята! В недалеком будущем мир перевернется, мир будет потрясен, когда произойдет полное перекраивание наших представлений и знаний о Материи, о Веществе, о Поле... Впрочем, я сильно увлекся. Вам ведь надо еще постичь азы новой теории, прежде чем полностью раскроются ее секреты. А для этого понадобятся определенное время. Я думаю, мы не будем его отнимать у нашего директора, тем более что в общих чертах он в курсе проблемы. Приходите сегодня вечером ко мне домой и, если сможете, захватите с собой Владимира Мотуза. Хотя я понимаю что сейчас, для него всего дороже,- Сергачев хитро улыбнулся, намекая на весьма приятный для молодоженов "медовый месяц".- За чашкой чая я вам поведаю многие тайны, касающиеся нашей проблемы. Запишите мой домашний адрес... Розов достал записную книжку и ручку, а Дмитрий Маркелов подумал, что он и так знает, где живет его новый начальник. Ведь позавчера после свадьбы Мотуза (да и вчера тоже) они с Вероникой расстались у дверей ее квартиры.

- А теперь,- через пару минут заговорил Василий Васильевич,- перейдем к более прозаическим делам. На первых порах вам, ребята, поручается оказывать всяческую помощь Николаю Степановичу в чисто организационных вопросах. Думаю, вы с этим справитесь. Помещения для лаборатории уже выделены. Теперь необходимо подобрать туда мебель, оборудование, аппаратуру, вычислительную технику и многое другое. Давайте составим перечень самого необходимого на первое время...


Глава 9
Первичный хаос

- Ну, зачем ты так говоришь, Зиночка?- на всю комнату возбужденно басил Володя Мотуз.- Откуда я мог знать, что сегодняшний рейс отменят?! Ну, полетим в Сухуми завтра.


- На один день меньше будем,- положив левую руку на резной лакированный подлокотник дивана и подобрав под себя ноги, сокрушалась Зина.

- Что значит один день по сравнению с долгой и счастливой жизнью, которую мы только начинаем!

- Мне все-таки хотелось, чтобы наше свадебное путешествие было не хуже, чем у других.

- С чего ты взяла, что у нас будет хуже?- спросил Володя, приседая перед Зиночкой и заглядывая ей прямо в глаза.- Юг, горы, солнце, пальмы, море...

- Холодное.

- Будем купаться в бассейне. И, кроме всего, я - с тобой; все время будем вместе.

Зиночка улыбнулась.

- Ничего ты не понимаешь...

Звонок в дверь оборвал ее на полуслове.

- Кто там?

В прихожей появились Розов и Маркелов.

- Собирайся, старик! Поедешь к новому шефу,- поздоровавшись, хором заговорили прибывшие.

- Куда? Зачем?- растерялся Володя.

- К какому такому шефу?- услышав новость, Зиночка насторожилась.

Она привыкла к веселым розыгрышам ребят над простодушным Володей. Было как-то: Шурик Девяткин попросил Мотуза срочно обработать на компьютере статистическую информацию, поступившую якобы с уральского завода. А когда тот все добросовестно исполнил, оказалось, что Шурик подсунул ему данные на всех молоденьких сотрудниц института.

Однако сейчас Маркелов с Розовым не собирались шутить. Вкратце они рассказали о сегодняшнем совещании у директора, о Сергачеве, о том, что их вместе с Володей переводят в новую лабораторию, и что Николай Степанович своих новых помощников пригласил к себе домой.

- А зачем мы понадобились ему дома?- Володя никак не мог взять в толк, чего от него хотят. Он все еще был под впечатлением недавнего разговора с женой, который едва не перерос в первую супружескую ссору.

- Сергачев сказал, что ему так удобно будет ввести нас в курс темы, над которой нам предстоит работать. Дома у него бумаги с записями,- объяснил Маркелов.

Зиночка раньше Володи поняла, что от нее требуется:
- Хорошо, Иди. Только в двадцать два ноль-ноль, чтобы дома был!

- Есть! - по-военному откозырял Володя.

По дороге Дмитрий заскочил в цветочный магазин и купил великолепный букет нежных роз. И этот букет привел в изумление Алика и Володю.

- В качестве мелкого подхалимажа ты решил подарить цветы жене нашего нового начальника?!- увидев приятеля с цветами, саркастически спросил Розов.- Смотри, Димка! Как бы с самого начала ты не испортил взаимоотношения в коллективе.

- Ладно, там видно будет...- уклончиво ответил Маркелов.

В семь вечера друзья подошли к угловому десятиэтажному дому на проспекте Науки. На звонок дверь отворил сам хозяин квартиры.

- Добрый вечер, молодые люди! Проходите, не стесняйтесь,- приглашал он гостей. Увидев розы, удивился,- цветы?! Ну что же вы стоите? Раздевайтесь и проходите в гостиную. Дочка!- позвал он.- Принимай гостей!

Раздевшись, причесав волосы перед зеркалом, Володя первым зашел в просторную комнату, да так и застыл в дверях.

- Как! Это Вы, Вероника?! - Мотуз растерялся; ему пришлось откашляться, чтобы вновь обрести речь - Добрый вечер!

Олег, услышав изумленное восклицание друга, отступил от зеркала и с любопытством заглянул через Володино плечо в комнату.

- Вот так встреча! Вот так сюрприз!- ахнул Розов.

За Аликом боком-боком, тушуясь и пряча за спиной левую руку, в гостиную протиснулся Дима.

- Здравствуй Вероника!- произнес Маркелов и протянул букет - Тебе...

-Спасибо!- девушка глядела на парня сияющими глазами.

- Ой! Проходите, пожалуйста!- через минуту спохватилась она. - Папа мне сказал, что вечером придут трое его новых знакомых, но я никак не ожидала, что это будете вы!

Внезапное появление Маркелова и его друзей смутило девушку, вызвав у нее противоречивые мысли. Чтобы прийти в себя она взяла с журнального столика изящную, с ажурным переплетением по верхнему ободу, хрустальную вазу и вышла из комнаты.

Все это время Николай Степанович стоял за спинами гостей, в прихожей, и внимательно наблюдал за разворачивающейся в комнате сценой.

- Значит, церемония представления отменяется?- спросил он, появляясь в гостиной. - Выходит, что все вы знакомы с Вероникой?

- Конечно! Она же была на моей свадьбе вместе с…- начал бойко Мотуз, но осекся, заметив выразительно округлившиеся глаза Алика Розова.

От наблюдательного Сергачева не ускользнула ни одна подробность. Все и так было ясно, но, тем не менее, Николай Степанович притворно нахмурил брови и жестко спросил:
- Так с кем была моя дочь?

Не ожидая подобного оборота, Дима вздрогнул. И хотя он понял, что нет никакого смысла отрицать очевидное, все же медлил с ответом. Но, в конце концов, ему ничего не оставалось, как признаться:
- Со мной была Вероника!

- Так, так,- задумчиво пробубнил отец, и морщинки на лбу сразу исчезли.

Вздохнув, он прошел по комнате к окну. Положив на спинку стула тяжелые руки, сквозь стекло засмотрелся на мелькающие внизу огоньки автомобилей. Ему припомнились молодые годы, романтические и счастливые; именно тогда определился его жизненный путь. Какое-то время в комнате царило неловкое молчание; хозяин, забыв про своих гостей, погрузился в воспоминания. А молодые люди смущенно перешептывались, укоряя Маркелова, хотя он был и не причем. Наконец звук журчащей на кухне воды, наливаемой Вероникой в хрустальную вазу, вывел Николая Степановича из оцепенения.

- Я и не заметил, как моя дочь стала совсем взрослой. Все думал, что она до сих пор с косичками бегает,- с глубокой отеческой лаской проговорил он.- За своей работой, наверняка, и сам постарел, хотя мне и сорока двух еще нет.

Вошла Вероника с цветами. Она поставила вазу на прежнее место, посреди журнального столика, над которым в позолоченной раме висел большой цветной фотографический портрет молодой женщины, очень похожей на Веронику. Женщина на портрете прижимала к груди огромный букет алых роз и счастливо смеялась, вдыхая их аромат. Казалось, вся комната наполнена нежным запахом. Впрочем, так оно и было - живые цветы, принесенные Вероникой, испускали тот же божественный аромат.

- Это моя жена, - уловив, что гости с интересом рассматривают портрет, произнес Сергачев.- Она умерла, когда Веронике едва исполнилось десять лет.

Вероника нежно прислонила головку к отцовскому плечу.

- Угощай нас ужином, дочка,- проговорил Николай Степанович. - У нас мало времени. Мне и моим новым сотрудникам надо еще поработать сегодня.

Теперь пришла очередь удивляться Веронике:
- Разве вы работаете вместе с папой? Я ничего не знала.

- До сегодняшнего утра мы и сами ничего об этом не знали, - ответил девушке Алик.

Она не поверила, приняв его слова за шутку, а поэтому недоверчиво посмотрела на Диму. Тот кивнул, подтверждая слова друга.

Быстро собрав легкий ужин, Вероника села за обеденным столом возле отца. Наверное, это получилось непреднамеренно, только Маркелов оказался по другую сторону от нее; за ним - Розов и Мотуз. За едой и веселыми разговорами, которые в подобных случаях завязываются за столом, время промелькнуло незаметно. Только когда по настоянию приятелей Дима рассказал историю о своем головокружительном прыжке из-под колес машины, все слушали, затаив дыхание. От Николая Степановича, который, казалось, был всецело поглощен невероятным приключением Маркелова, не ускольз¬нуло внезапное волнение дочери. Закусив нижнюю губу, она напряженно ловила каждое слово рассказчика. Дима тоже заметил судорожно сжимавшие край стола пальцы Вероники.

- Ладно. Этот эпизод из моей биографии уже стал достоянием истории,- Дмитрий решил больше не терзать бедную девушку.- Мы пришли сюда не для того, чтобы обмениваться воспоминаниями, а для того, чтобы разобраться c будущим. Не так ли, Николай Степанович?

- Как знать,- неопределенно ответил Сергачев.- Бывает, что события прошлых дней, месяцев и даже лет облегчают нам познавать будущее. Но Дима прав. Пора нам заняться вопросом, ради которого я пригласил вас к себе, - проговорил он, вставая.- Давайте, молодые люди, перейдем в мой кабинет.

- Спасибо, хозяюшка, за хлеб, за соль!- поблагодарил Володя, выходя из-за стола.- Все было очень вкусно! Я даже немного завидую тому, кому посчастливится быть Вашим мужем. Хотя на кулинарные способности моей Зиночки я не обижаюсь,- он тихо ойкнул, почувствовав под боком увесистый кулак Розова, и понял, что вторично за вечер сказал лишнее.

Вероника слегка покраснела и, отвернувшись к столу, принялась убирать посуду. Дима тоже смутился. Не зная, куда девать руки, он начал поглаживать свою русую бородку. Только Николай Степанович ничего не заметил или деликатно сделал вид, что ничего не произошло. Он пересек комнату и отворил дверь в кабинет.

- Прошу сюда! Доченька, мы тебя оставим одну часа на два; ты уж не скучай.

Последним гостиную покинул Дима. Проходя мимо девушки, он улыбнулся ей и, как бы невзначай, взял за руки. Вероника всполо¬шилась, бросила испуганный взгляд в сторону отцовского кабинета. Нет, никто не заметил! Попробовала было рассердится, но не смогла. Прикрывая за собой дверь кабинета, Маркелов услышал тихую мелодию Дунаевского - это Вероника включила музыку.

В небольшом домашнем кабинете Николая Степановича два окна чередовались с высокими книжными шкафами. Самих книг на русском, английском, немецком языках было не так уж много, и занимали они всего пять застекленных полок в центральном шкафу. Зато оба крайних шкафа, как в архиве, заставлены объемистыми папками. Тут же, на приставной тумбочке, стоял компьютер. Странное это соседство. Ведь в памяти любого компьютера можно вместить в тысячи раз больше информации, чем во всех этих пыля¬щихся папках с бумагами. Хотя, кроме папок и книг, в шкафах лежали туго свернутые в рулоны чертежи. Оба окна выходили во двор; долетавший с проспекта Науки уличный шум заглушали стены соседних многоэтажек. На подоконниках - вазоны с ухоженными цветами; здесь чувствовалась заботливая рука Вероники. Па противоположной от окон стене - экран переговорного видеофона. Легкое кресло возле письменного стола, в углу старенький плоттер да несколько стульев, принесенных из гостиной, дополняли скромный интерьер кабинета.

- Сперва я не думал рассказывать вам всей предистории своей работы,- начал разговор Николай Степанович, как только ребята расселись.- Но когда несколько минут назад Дмитрий затронул философский вопрос о взаимосвязи прошлого и будущего, я решил: пусть уж вам сразу все будет ясно до конца, а поэтому расскажу о самых первых своих шагах в познании истины.

- Вы, конечно, знаете, что все окружающее нас - да и сами мы - является материей. Материя - это и вещество, и поле. До последнего времени, а точнее сказать примерно до восемнадцатого столетия, люди в своей деятельности сталкивались лишь с "вещественным" проявлением материи. Только в последние века материя в качестве поля серьезно заинтересовала умы ученых. Ну, про электрическое поле, про магнитное поле вы наслышаны со школьной скамьи. Кое-что знаете про гравитационное поле. А вот про Д-поле вы слышали? Или про "резонансное" поле, как его теперь называют за рубежом? Конечно, нет! Я вижу по глазам, что вы заинтригованы и готовы засыпать меня вопросами. Ну что же, постараюсь как можно лучше проинформировать вас о пока непонятном для вас научном термине.

Николай Степанович решил начать свой "научный доклад" с того, что много лет назад в нашей стране группа ученых на экспериментальной установке выполняла обычные опытные исследования энергетического состояния различных веществ. И вот однажды им удалось "синтезировать" (иного слова и не подберешь) уникальное явление, которое для физиков-теоретиков и для практиков оказалось столь непонятным, столь непредсказуемым, что поражало всех, кто с ним соприкоснулся. Конечно, какие-то теоретические предпосылки этого явления уже смутно намечались в работах наиболее дальновидных ученых. Но даже эти корифеи, только-только приоткрывающие новую страницу в науке, не смогли предвидеть всего, что ожидало нас дальше. Поэтому все эксперименты на новой установке проводились на чисто опытных началах. В своей работе экспериментаторы, подобно искателям приключений в лабиринте древней цивилизации, которые искали заветный выход, не зная, что ждет за очередным поворотом; можно оказаться в западне, можно упереться в тупик.

Однажды в установку поместили небольшой металлический кубик. Сейчас неважно, из какого материала он был изготовлен. Через программный электронный модуль операторы заложили исходные данные настройки. Надо отметить, что в каждом предыдущем эксперименте этот набор исходных данных был свой, оригинальный, никогда перед этим не повторявшийся. Все предпусковые операции по наладке установки проводились чуть ли не в тысячный раз, и отдавали такой обыденностью, таким устоявшимся, привычным ритуалом, что никто из экспериментаторов и не догадывался о том, что очень скоро они прикоснутся к величайшей научной тайне века. Перед самым пуском энергетического заряда в установку все сотрудники были на местах: за операторскими пультами, у экранов дисплеев и мониторов. Когда прозвучал сигнал "Пуск!", на глазах у изумленных исследователей металлический кубик рассыпался на песчинки. Внутри, защищенной прозрачным броневым пластиком, камеры, на специальной блюдцевидной подставке, вместо кубика появилась горстка песка. Он был бурый, как суглинок, как железно-рудный концентрат, как пыль на всех дорогах мира. Подобного явления еще никто никогда не наблюдал. Без какого-либо видимого внешнего воздействия извне, без нагрева или охлаждения, без заметной потери подводимой энергии вещество металлического кубика превращалось в новое Вещество! Пораженные неожиданным результатом, исследователи решили, не откладывая в долгий ящик, повторить эксперимент. Лишь материал испытуемого образца заменили. И опять прозвучала команда " Пуск!" И опять вместо кубика образовалась труха, бурая труха, как и в первом случае.

- Я так подробно рассказываю вам потому,- продолжал свое по¬вествование Николай Степанович,- что собственными глазами наблюдал волшебные превращения кубиков. Сразу же после защиты диплома в политехническом институте я получил приглашение работать в НИИ, где проводились исследования; о них я сейчас рассказывал. Мне повезло еще в том, что попал именно в ту лабораторию, где ставились такие интересные опыты. Но к тому времени, о котором я веду рассказ, мой стаж был слишком мал, чтобы старшие коллеги поручали мне самостоятельную работу. Поэтому мне, в основном, приходилось выполнять второстепенные поручения по настройке и регулировке экспериментальной установки. По собственной инициативе я вел дневник, куда вносил черновые заметки по результатам опытов, записывал мимолетные высказывания своих старших товарищей, некоторые собственные мысли, которые, как я тогда наивно полагал, имеют колоссальное значение для науки.

В тот памятный день, когда стали рассыпаться кубики, работы на установке продолжались до вечера, настроение у всех было приподнятое, и хотелось до бесконечности проводить эксперименты с образцами. Хотелось всем, кроме меня. Я не мог дождаться минуты, когда по всем лабораториям через динамик прозвучит традиционное объявление "Рабочий день закончен. Спасибо вам за плодотворный труд!", что означало конец рабочего дня. Но именно в этот момент руководитель нашей лаборатории Павел Устинович Пиганов предложил провести последний на сегодня эксперимент с тем, чтобы определить результат, который должен получиться при небольшом изменении программы настройки. О, да! Конечно! Надо до фанатизма (в лучшем понимании этого слова) любить свое дело, чтобы, как все мои коллеги, в порыве эйфории, в ожидании новых сюрпризов, согласиться на сверхурочный эксперимент. Только я один не радовался. Наш руководитель - душевнейший человек - заметил мое подавленное настроение. Он подозвал к себе и стал расспрашивать меня. Смущаясь, я рассказал ему, что назначил свидание девушке через полчаса после окончания работы, и, зная ее неукротимый характер, я опасался, что, не дождавшись меня, она рассердится и уйдет, и мы надолго поссоримся. И все это из-за непредвиденной задержки, связанной с проведением последнего эксперимента. Павел Устинович добродушно рассмеялся от таких моих речей и, сказав, что и без меня обойдутся, с "миром" отпустил.

Как на крыльях, летел я навстречу своему счастью. Да, да, молодые люди! Вскорости та девушка стала моей женой. А в тот вечер я, действительно, был безгранично счастлив подаренной возможности быть со своей любимой. Я так к ней спешил, что не заметил, как по дороге потерял свой дневник. Обычно его забирал домой, чтобы на досуге поразмыслить над записями - еще в юности у меня появились такие аналитические склонности.

Было уже после полуночи, когда я возвратился домой. И первое, что я ощутил, переступая порог,- это была безотчетная тревога. Меня встретили заплаканные родные. Мама, увидев меня, обессилено повисла на моей груди; ее слова, с трудом пробивавшиеся сквозь рыдания, были бессвязны. Отец, молча сидел на диване, приложив руку к больному сердцу. Тщетно я пытался выяснить, в чем дело? почему такое волнение охватило их?

Лишь спустя десять минут, когда, они немного успокоились, я понял все. Оказывается, уже вечером кто-то звонил с моей работы и интересовался, где я в это время мог находиться? Еще, не подозревая худого, отец сказал, что я, возможно, у кого-то из своих друзей. Однако звонок этот показался ему подозрительным. Встревоженный недобрым предчувствием, он обзвонил всех моих приятелей. И, конечно, меня не нашел. Позже, примерно за час до моего возвращения, звонок в двери. Приехали двое сотрудников из института. Они снова расспрашивали родителей обо мне. И, услышав от отца, что он сам уже интересовался мною у всех знакомых, они очень осторожно, очень деликатно сообщили родителям, что я ... ПОГИБ! под развалинами рухнувшей лаборатории.

- Теперь, молодые люди, вы представляете, в каком душевном состоянии я застал своих родителей?

Само собой разумеется, что я сам был страшно потрясен таким известием. Едва успокоив маму и отца, я с большим трудом уговорил их, что мне, во что бы то ни стало необходимо быть в институте, и выскочил на улицу. Поймать такси в такой поздний час оказалось непросто. И, тем не менее, вскоре я мчался пустынными ночными улицами в сторону института. Всю недолгую дорогу меня не покидала мысль: "Если все то, что передали моим родителям, имеет долю правды, то в разрушенной лаборатории пострадали мои товарищи". Я тогда еще не осознавал, что трагедия окажется намного страшней.

Картину, которую я увидел, подъезжая к институту, трудно описать в двух словах. В ярких лучах прожекторов от аварийных и пожарных машин на месте трехэтажного крыла институтского корпуса, где размещалась наша лаборатория, виднелась невысокая горка песка. А из самого здания ужасным скелетом торчали обрубки строительных блоков и плит. Будто огромным ножом они были срезаны в самых неожиданных местах. Убранство соседних помещений обнажалось в пустых строительных проемах. Вокруг песчаной кучи копошились люди.

Когда я вышел из такси, на меня поначалу никто не обратил внимания. Время за полночь. И хотя с десяток прожекторов, слепя глаза, посылали свет на площадку, в той сутолоке, что была там, невозможно было сразу узнать кого-либо. Тем более что я работал в институте всего несколько месяцев, сам многих институтских еще не знал, да и меня не все узнавали, когда встречали в коридорах.

Николай Степанович достал из ящика стола пачку сигарет. Когда он поднес зажигалку чтобы прикурить, огненный язычок вздрагивал. Глубоко затянувшись, Сергачев продолжал:
- Я тут же принялся помогать разгребать песок. Именно песок был под ногами, один грязно-серый песок. И больше ничего: ни единого камешка, ни какого-либо металлического предмета, ни одной деревяшки... Только песок!

Вдруг меня окликнули по имени. Я обернулся и увидел товарища из соседней лаборатории - мы с ним часто встречались на стадионе, во время футбола. Он узнал меня. Тут же меня окружили наши, институтские. Со всех сторон посыпались вопросы: откуда я взялся? есть ли кто из моих коллег здесь, на спасательных работах? что произошло в нашей лаборатории? Вопросов сыпалось уйма, но я не знал, что на них отвечать. Я тоже хотел быстрее выяснить, что же тут случилось? А случилось вот что...

Очевидцы рассказали, что примерно через полчаса после окончания рабочего дня, когда кроме уборщиц, занимавшихся обычным своим делом, да некоторых сотрудников других лабораторий в институтском корпусе уже никого не было, внезапно послышалось непонятное легкое шуршание. Звук быстро нарастал и перерос в грохот небольшого камнепада. Когда через минуту все стихло, выбежавшие из здания люди увидели ту самую кучу, что и я увидел спустя несколько часов, подъезжая в такси. Но тогда оседавшая пыль большим облаком расползалась по улице. А сейчас ночной воздух был чист.

Дежурный вахтер тут же вызвал пожарных и позвонил в милицию. И, конечно, вскоре приехало все институтское начальство, начиная с директора и кончая старшим охранником.

Я узнал, что с началом спасательной операции директор распорядился позвонить домой тем сотрудникам, которые по штатному расписанию числились в лаборатории, это было сделано для того, чтобы хоть таким образом быстрей выяснить истоки неожиданной катастрофы. Первые страшные подозрения возникли у спасателей после того, когда в ответ на звонки оказалось, что ни моих старших товарищей, ни меня самого дома не оказалось.

Тем временем темп спасательных работ нарастал. Вызванные из воинской части саперы акустическими датчиками типа морских сонаров прозондировали толстый слой бурого песка. Но приборы не зафиксировали отклонений в однородном строении грунта. Молоденький лейтенант, который командовал солдатами - помню, его фамилия была не то Метельский, не то Метельских - бодро доложил нашему директору, что будь под слоем песка кто-нибудь из людей - то датчики, наверняка, среагировали б. Но никаких сигналов не было! Быть может, наш директор обладал чувством горького предвидения, потому что он не поверил лейтенанту. Да и у остальных спасателей не было полной уверенности, что под песком никого нет. Поэтому мощная техника: бульдозеры, скреперы, экскаваторы в бездействии стояли вдоль улицы. А спасатели, кто совком, кто лопатой, а кто и просто руками разгребали завал, стараясь как можно осторожней, но, в то же время, побыстрей вычерпать песок.

В двенадцатом часу директор послал людей по адресам моих коллег. Посланцев предупредили, чтобы сначала узнали у родственников, где может находиться кто-либо из нас в столь поздний час. Если же самые оптимистические предположения отпадут, только тогда можно было сообщить о несчастье. Вот такое страшное известие ждало моих родителей.

Спасательные работы без перерыва продолжались до самого утра. За ночь вручную, лопатами и совками самоотверженные спасатели выбрали несколько десятков тонн бурого песка. И никаких других предметов не обнаружили. Постепенно спасатели углубились в глинистую почву, которая голубоватым цветом окаймляла площадку, четко обозначив границы песчаной зоны.

К девяти часам стали подходить к институту ничего не знавшие сотрудники других лабораторий. Я до боли проглядел глаза в надежде увидать своих товарищей, спешащих на работу. Но, увы... С каждым новым скачком минутной стрелки после девяти на сердце у меня повисала все большая тяжесть. Все более очевидным становилось, что из всех наших я один остался в живых.

Наступил следующий после катастрофы вечер. Углубившись в землю на четыре с половиной метра, спасатели заметили, что массив бурого песка заканчивается. После того, как из новоявленного котлована извлекли последние горсти необычного грунта, перед нашими глазами предстала яма с исключительно ровными глинистыми стенками и очень ровным, без каких-либо ямок и уклонов, таким же глинистым дном. Теперь продолжать спасательные работы не имело смысла.

Домой я вернулся уставший и опустошенный. Несмотря на то, что перед этим провел бессонную ночь, напряжение последних суток сказывалось; я долго не мог сомкнуть глаз - лица погибших товарищей проплывали перед моим мысленным взором.

Когда я следующим утром пришел в институт и, минуя проходную, по при-вычке завернул в коридор, через который столько раз попадал в свою лабораторию, установленное перед зияющей пустотой ограждение преградило мне путь. Наверное, минут пять простоял я перед ним в оцепенении, не зная, куда мне теперь направиться. Потом кто-то позвал меня в директорский кабинет. Там было много народа - собрались видные ученые, приехавшие с разных концов страны. Их пригласили разобраться в причинах катастрофы. Поскольку природа катаклизма была неизвестна, то кроме физиков были деятели химической науки, сейсмологи (не исключалось воздействие локального землетрясения) минералоги, биологи. Но физиков пригласили больше всех.

Меня, как единственного свидетеля последних опытов, попросили подробно рассказать, что происходило в лаборатории накануне катастрофы. Но какой от меня был прок? Я знал только то, как металлические кубики превращались в порошок, в тот самый песок, какой остался на месте погибшей лаборатории. Даже о физических принципах превращений я не имел четкого представления. Очень, очень мало я тогда знал о работах в нашей лаборатории.

По крупицам собирали ученые сведения о причинах трагедии. В первую очередь был произведен утонченный анализ бурого вещества. Результаты оказались ошеломляющими: бурый песок являлся очень странной, ранее неизвестной субстанцией вещества. Под возмущающим воздействием какого-то поля нарушались молекулярные связи в веществе; атомы переставали подчиняться обычным законам физики. И как следствие, атомы начинали хаотически перемещаться, вступая без явной закономерности в контакт друг с другом. А в результате образовался песок тонкой фильтрации или, лучше сказать, - бурый порошок.

Именно тогда кто-то из ученых предложил назвать это явление "первичным хаосом". Ну а как хаос образуется? Никто этого не знал. Потому что в тот злополучный вечер погибли не только люди, но и все записи; аппаратура с памятью также превратилась в прах; все данные об исследованиях безвозвратно пропали.

- Простите, Николай Степанович,- прерывая рассказ, спросил Маркелов,- но Вы же говорили, что в тот день ушли с работы и захватили свой дневник? А потом его потеряли...

- Да. Вы правы, Дима. Мой дневник покинул лабораторию вместе со мной еще до того, как начался последний эксперимент. Но, он пропал,- будто оправдываясь перед своими гостями, произнес Николай Степанович,- а я по памяти просто не в состоянии был восстановить записи, так как обладал мизерной информацией о работе лаборатории. Но я немного отвлекся.

После двухнедельной работы комиссия подтвердила первоначальную версию, что авария произошла в результате экспериментов, проводимых по новой тематике. Записи результатов погибли вместе со всеми сотрудниками. Поскольку другие научные коллективы подобных исследований не вели, то проверить действие возмущающего поля оказалось невозможным. Позже все материалы расследования были переданы в Академию наук, и высшие государственные органы. А скоро стало известно, что институту запретили проводить исследования по этой теме из-за потенциальной опасности, которую она представляла для людей. Меня перевели в другую лабораторию... Через несколько лет я защитил диссертацию.

Сергачёв умолк. Молчали и слушатели, завороженные полной драматизма необычной историей. Из соседней комнаты доносилась тихая грустная мелодия, попадавшая в унисон с настроением ребят. Николай Степанович поднялся со стула, подошел к окну и отворил форточку, впуская вместе с вечерним холодком приглушенный шелест уличных звуков, который, расползаясь по углам кабинета, постепенно растворил в себе пелену таинственности, навеянную рассказом.

- Судя по тому, что Вы нам сейчас рассказали,- заговорил Володя Мотуз,- и то, что утром сообщил ребятам наш директор, Вы опять начали заниматься проблемой "первичного хаоса"?

- Да, я вернулся к этому вопросу, но уже спустя одиннадцать дет. И опять в связи с печальным событием - умерла моя жена. Осиротила она нас с Вероникой. Как сейчас помню: я тогда поминки справил на сорокоденье. А на следующий день заходит ко мне на работе наш завхоз и протягивает старую общую тетрадь в полиэтиленовой обложке. Раскрываю, значит, я эту тетрадь и глазам своим не верю - на первой странице мои инициалы. Перевернув пару страниц, я с волнением прочел записи, сделанные собственной, рукой. Это был тот самый потерянный дневник!

Завхоз рассказал, что тетрадь нашли на полке, в кладовой, где обычно уборщицы хранят свой инвентарь. В кладовой должны были делать ремонт - наверное, впервые со дня основания института - и потому, оттуда выбрасывали все ненужное барахло. Среди прочих вещей обнаружили тетрадку. По всей видимости, много лет назад, когда я обронил свой дневник в коридоре, одна из уборщиц ее нашла и до утра оставила в своей кладовой. Ну, а на следующее утро, сами понимаете, даже уборщицам было не до какой-то там тетради. Впоследствии и совсем забыли про нее.

Когда я увидел свои записи, меня охватило такое волнение, будто встретил старого доброго друга, с которым не виделись много-много лет. Обычно в подобных случаях припоминаются разные эпизоды совместных былых похождений. Так было и теперь; я вглядывался в пожелтевшие записи, а в памяти в мельчайших подробностях воскрешали события давних дней. Найденный дневник помог мне вспомнить разговоры моих погибших товарищей накануне тех злополучных экспериментов. Как говорили в старину: на меня снизошло озарение. И я понял тогда, что в моей жизни загорелась новая путеводная звезда.

Я уже говорил, что с Вероникой мы остались вдвоем. Теперь, возвращаясь вечером с работы, я всеми силами старался восполнить ей невыносимо тяжелую утрату материнской ласки. Мы вместе много гуляли, читали; я помогал ей решать трудные домашние задания. И когда только она засыпала сладким безмятежным сном, я позволял себе поработать над дневником. Путанные старинные записи я систематизировал - одиннадцатилетний опыт теоретических исследований помог мне отбросить шелуху и оставить самую сердцевину, самую изюминку, с которой начала выкристаллизовываться новая теория поля. Не сразу и не так скоро, как мне этого хотелось, но стройная аргументированная теория развивалась, целиком захватив все мое сознание. Многие вечера, как одержимый, я проводил за расчетами. Мне казалось, что эти вечера (а порой и ночи) мелькали с частотой бельечего колеса, наматывая на ось недели, месяцы и годы. Кроме всего прочего, в иностранных научных журналах стали проскальзывать сообщения о том, что подобные исследования по "первичному хаосу" - и не только теоретические, но и практические - проводятся в одной американской лаборатории. Причем, работы субсидируются военным ведомством. Это меня еще больше подстегивало.

После нескольких лет таких домашних изысканий, я пришел к выводу, что неизвестное поле, разрушающее молекулярные связи вещества, при определенных условиях способно СОЗДАВАТЬ невероятно оригинальную композицию из вещества. В этом случае хаотически разорванные связи можно в кратчайший промежуток времени сориентировать в нужной последовательности и в нужном направлении.

Вы представляете себе, ЧТО это значит?

А это значит, что мы получим фантастическую возможность практически МГНОВЕННО создавать материалы с предварительно заданными свойствами, например, металл, обладающий прочностью титана, твердостью алмаза и удельной массой как у пенопласта. Я могу привести тысячу подобных примеров, но не это главное. Главное заключается в том, что мы - люди Земли сможем изменить весь процесс получения необходимых нам веществ; изменится технология производства, наконец, изменится весь наш жизненный уклад. Это замечательная перспектива для человечества!

Розов, Маркелов и Володя Мотуз, затаив дыхание, слушали восторженные слова старшего товарища, у которого глаза в этот миг пылали, как у гения, дарящего миру свой шедевр. А Николай Степанович тем временем продолжал:
- После многократных проверочных расчетов я понял, что для получения новых веществ необходимо на поле, которое удалось получить моим безвременно погибшим товарищам, наложить второе... такое же. И накладка двух полей должна быть смещена во времени на 0,000000000000001 секунды. Когда расчеты на все сто процентов подтвердили обоснованность моей идеи, я... ужаснулся! Да, да. Я не оговорился, а вы не ослышались. Я испугался мысли, что кроме меня никто не знает о фантастических возможностях нового поля. Ведь я никому не рассказывал, чем занимался дома поздними вечерами. Мои немногие друзья и коллеги по работе считали, что все это время я посвящаю дочери. И они были правы. Но теперь необходимо открыться перед ними, иначе, как я прекрасно понимал, всей моей жизни не хватит, чтобы реализовать свою идею. У меня всего лишь две руки и одна голова. А чтобы творить такое грандиозное дело, необходимы головы и руки тысяч людей.

И тогда я рассказал о своем открытии коллегам в институте. Помню, какой шок у моих друзей вызвало сообщение о созидательных способностях нового поля. Многие из них хорошо помнили трагический финал экспериментов с ним, когда все превращалось в порошок. И в их сознании прочно закрепился стереотип, что поле может только разрушать. Но я убедил их в обратном. По рекомендации товарищей я сделал доклад на Ученом совете института. Мое сообщение вызвало бурю споров, но под конец все авторитеты, присутствующие на Ученом совете, согласились в одном: надо как можно быстрее начать экспериментальные исследования. Спустя два дня я был при¬глашен в Академию наук, где опять долго и тщательно разбирались мои теоретические предположения. В результате, для реализации экспериментов мне предложили перейти в ваш научно - исследовательский институт, где имеется мощная энергетическая база. Я с большой охотой согласился. Вот так, молодые люди, мы с вами и познакомились.

Николай Степанович посмотрел на часы и присвистнул:
- Ого! Уже одиннадцатый час. Однако мы засиделись... А я так много хотел вам еще рассказать,- с сожалением произнес он. - Ведь на первых порах, за организационной суматохой в институте невозможно будет выкроить время, чтобы вот так обстоятельно побеседовать.

- Ну что Вы, Николай Степанович,- успокаивал его Розов. - Только детское время наступает. Мы никуда не торопимся. Разве только молодожен… - он покосился на Володю,- не тоскует по своей молодой жене?

- За меня не волнуйся,- парировал Мотуз.- Мы с Зиночкой поладим. Сейчас ей только позвоню.

- Вот и хорошо!- Николай Степанович шагнул к двери.- А пока я попрошу дочку разогреть для нас чай.

Вслед за ним из кабинета вышел Маркелов. Ему показалось, что в гостиной, окутанной мягкой полутьмой, никого нет. Но обманчива пелена вечера. Устроившись удобно, в кресле сладко дремала Вероника. Поджав под себя ноги, положив на руку, как на подушку, свою головку, она счастливо улыбалась во сне. Дима замер на месте, боясь нарушить покой девушки.

- Жаль будить ее,- шепотом проговорил Николай Степанович, - придется самому заняться чаем.

- Разрешите, я Вам помогу,- так же шепотом предложил Дмитрий.

Стараясь не скрипеть паркетом, они тихонько прошли на кухню. Здесь хозяин поставил на плиту чайник и принялся нарезать булку для бутербродов.

- Скажите, Дмитрий,- вдруг проговорил Сергачев таким тоном, что молодой человек понял: сейчас Николай Степанович спросит о чем-то очень важном для себя, и не ошибся. - Какие у вас отношения с Вероникой?

Маркелов стушевался. Он догадывался, рано или поздно Николай Степанович узнает о его с Вероникой взаимных симпатиях, но втайне надеялся, что вот так сразу ему не придется давать объяснения отцу любимой девушки. И, тем не менее, он без колебания ответил:
- Буду с Вами искренен. Мое отношение к Веронике - самое откровенное, самое честное.

- Тогда больше вопросов у меня нет,- полушутя сказал Сергачев. - Пожалуйста, берите бутерброды и несите в кабинет; крепкий чай с бутербродом - хороший стимул для молодых умов. Да и для таких закостенелых, как мой,- добавил он с усмешкой.

С аппетитными паштетными бутербродами на тарелке Дима пересек гостиную и заворожено остановился перед дверью кабинета не в силах оторвать глаз от милого лица. Несмотря на сумрак, царящий в комнате, он отчетливо различал каждую черточку, каждый штришок, каждый локон ее волос. Почувствовав пристальный взгляд юноши, Вероника приподняла веки, но, ничего не разобрав в сумерках, опять сомкнула их. Парень боялся громко вздохнуть, чтобы не разорвать тонюсенькой паутинки, которая волшебными чарами обвила его, не давая возможности пошевелиться. Такой прекрасной, как сейчас, Вероника раньше не являлась влюбленному Димкиному сердцу. Наконец, очнувшись, он локтем толкнул дверь.

Новое действующее лицо предстало перед Маркеловым, когда он вошел в каби-нет. Зиночка Мотуз укоризненно смотрела на своего мужа с экрана видеофона.

- Ну, Зиночка! Ну, пойми! Это не моя прихоть,- виновато оправдывался Володя перед ней.- Мы тут обсуждаем серьезные вопросы... Вот ты опять за свое!- возмутился он, увидев, что жена не хочет его слушать.- Я же в который раз тебе объясняю: Дима, Алик и я у нашего нового начальника, чтобы... Как какого начальника?! Ты что - смеешься?! Разве дома ребята тебе не объяснили? Пусть тебе Алик повторит,- он повернулся к приятелю. - Объясни ей, пожалуйста! А то меня, кажется, не понимают.

Розов ближе пододвинулся к аппарату, чтобы его лучше было видно:
- Зиночка! Еще раз - добрый вечер! Володя тебе правду говорит: мы здесь обсуждаем важные проблемы.

- Проблемы надо на работе обсуждать,- постепенно Зиночка теряла воинственный пыл,- а вам пора расходиться по домам.

 - Зиночка! - Володя с укором посмотрел на телеизображение жены. - Пойми, что это очень серьезно. Настолько серьезно, что завтра мы с тобой никуда не полетим! А прямо с утра я иду на работу.

- Как?- Зиночка растерялась. - А как же наше свадебное путешествие к морю?

- Летом море теплее, чем в ноябре,- сказал Володя так, будто объяснял первокласснице азбучную истину.- Впрочем, это не телефонный разговор. Я все объясню дома. Жди меня через час, самое больше - через полтора. Поняла?

Зиночка спрятала глаза под длинными ресницами и вздохнула, тем самым показывая полное свое бессилие как-то воздействовать на мужа.

- Целую!- нежно проворковал Володя и отключил экран.

Алик Розов, отстраненный от пререканий с чужой женой, про¬сматривал бумаги из первой открытой папки Сергачева.

- Да тут оказывается полным-полно формул! Да каких! Придется мне опять зубрить высшую математику, которую уже подзабыл за разными социальными проблемами.

 Я вам постараюсь помочь,- произнес хозяин кабинета, появляясь, вслед за Димой, с чайником и чашками на подносе,- а пока немного подкрепимся.

- Ты действительно решил завтра прийти в институт?- спросил Маркелов у молодожена, после того как с бутербродами было покончено.

- Да! Я решил отложить отпуск. Думаю, что лишний человек теперь не помешает,- как всегда рассудительно ответил Мотуз.

- Похвально Ваше решение, Володя,- сказал Николай Степанович.- Сейчас хороший помощник на вес золота ценится, тем более толковый.

- Николай Степанович. Вы недавно упомянули, что проблема, которой Вы занимаетесь, уже несколько лет назад исследовалась в Америке, в какой-то военной лабораторий?- переключился Маркелов на деловой тон.

- Да, я говорил об этом.

- А сегодняшние результаты этих исследований Вам известны?

- Да. Я знаю, что американцы на базе "первичного хаоса" работают над новым оружием массового поражения. Мне об этом рассказал один человек, работающий в организации, какие, обычно, свою деятельность не афиширует ввиду очень деликатной специфики ее интересов. В народе эту организацию называют контр-ЦРУ. Понятно?! Конечно, вся эта информация ко мне попала по официальным источникам.

Очевидно, американцы целенаправленно проводят исследования в том направлении, которое ошибочно выбрали мои погибшие товарищи. И вполне возможно, что они уже преуспели в этом. Если в Соединенных Штатах на основе "хаоса" создадут оружие, то оно будет самым страшным, самым варварским из всех, что когда-либо знало человечество. Ибо, в принципе, такое оружие возможно выносить далеко в космическое пространство и оттуда, смоделировав направление и координаты, посылать импульс разрушающего резонансного поля в любую точку на Земле. И тогда в этой точке произойдет такая же страшная трагедия, какая случилась двадцать лет назад - ВСЕ и ВСЯ превратится в порошок, в "первичный хаос". А масштабы подобной трагедии неописуемы.

Когда я услышал об этом, у меня волосы стали дыбом. Товарищи спрашивали меня: "Возможно, ли противодействовать такому оружию?" Что я мог ответить людям, которые в первую главу заботятся о сохранении жизни на Земле? Мне даже в голову не приходила мысль о самой возможности такого чудовищного применения нового открытия. Я прямо так и сказал. Тогда мне посоветовали проанализировать возможность защиты от вероятного оружия.

Николай Степанович замолчал, и стало слышно, как скрипнул паркет под легкими шагами пробудившейся Вероники. Слабый звук сразу изменил настроение рассказчика; в глазах появился блеск, и он горячо проговорил:
- А главная наша работа будет заключаться в "приручении" Д-поля для созидания. Да! Для, СОЗИДАНИЯ! Запомните, крепко это запомните, молодые люди! Вы сможете ускорить прогресс всего человечества. И мы сумеем сделать во сто крат больше, чем можно сейчас предположить...

В морозную полночь выходил Маркелов с друзьями из квартиры на проспекте Науки. Их провожала Вероника. Пропустив вперед Розова и Мотуза, Дима задержался на лестничной площадке.

- Ты знаешь, я так рада, что вы с папой будете вместе работать.

- Интересно все-таки получается: твой отец вдруг становится моим начальником.

- Ну и что? Папа - очень хороший человек!

- Да. Он - он замечательный. Но я все же чувствую неловкость. Вот если бы я был на месте Алика или Мотуза...

- Дурачок ты, Димка! Неужели ты думаешь, что будь ты Розовым, я бы смогла тебя полюбить? Глупый ты...

Она нежно провела ладонью по его русой бородке. Он мягко привлек ее к себе; два сердца застучали в одном ритме; время остановилось.

- Я хочу, чтобы ты всегда была со мной рядом!

- Вот и приходи завтра вечером к отцу вместе с ребятами, - сверкнула глазами Вероника.

- Ты смеешься, а я действительно жить не могу без тебя. По ночам снятся твои волшебные волосы, твои бездонные глаза, твои чарующие...

Их губы сомкнулись в поцелуе.

- Дима,- почти шепотом проговорила девушка. - Я все хочу спросить тебя про одну вещь. Можно?

- Конечно можно, моя хорошая!

- Вот здесь у тебя цепочка,- Вероника прикоснулась к маленькой золотистой паутинке у Маркелова, на шее,- а спереди у нее интересная такая фигурка. Это что, талисман?

 - Нет. КВат это.

- Как ты сказал? КВат? Это так называется? Иностранное слово? Да?

- Ну, просто кВат...- замялся Дима, - когда-нибудь я все объясню.
- А почему сейчас не хочешь сказать?

- Меня, наверное, ждут внизу ребята...

- Разве тебе плохо со мной? Кстати, я такие же кВаты заметила и у Алика с Володей. Еще я припоминаю, что и Володина невеста была с таким украшением. И у Галины Сайко, и у остальных твоих друзей, которые были на свадьбе, я заметила эти кВаты. У вас что, на работе в моду входят новые игрушки? Я хочу, чтобы она была и у меня. Сделай мне подарок; подари свой!

Ее рука скользнула по Диминой шее. Мягкой бородкой он прижал нежные руки любимой и проговорил:
- Это невозможно, дорогая. КВат не снимается.

- А я вот сниму!- упрямилась Вероника.

Она завела пальцы под цепочку, пытаясь снять ее через голову парня. Но выше подбородка кВат не поднимался. Тогда, думая, что имеется замочек с секретом, Вероника принялась крутить в разные стороны маленький ромбик. Маркелов не сопротивлялся. Он был на вершине сладостного блаженства от волнующего тепла девичьих рук. Отчаявшись что-либо сделать с неподдающимся кВатом, девушка положила руки ему на плечи и зажмурила глаза. Они поцеловались. Потом еще...

Когда Маркелов вышел из подъезда, его друзья уже садились в такси. Быть может, они и уехали б вдвоем, но в последнюю секунду Алик заметил, выходившего из подъезда Диму.

- Скажи спасибо, что долго не было свободных машин, - заметил Алик после того, как они свернули с проспекта Науки на трассу, напрямую пересекающую весь район,- если бы еще на минуту задержался, то топал бы домой ножками. Мы и так допоздна засиделись в гостях. Нам с тобой что? А вот Володьке, наверняка, влетит от Зиночки. Подумать только!- он патетически простер руки к небесам, то есть к потолку кабины.- Не успел стихнуть свадебный Мендельсон, а он уже и домой по вечерам не является. Мне немного не по пути, но ты, Димка, должен вместе с Володей предстать пред ясные очи его супруги и своим телом защитить друга. Иначе этой ночью случится еще одна жертва.

- Не надо, право. Зиночка все сама понимает; она у меня умница.

- Знаем уже. Видели, как она понимает. Лучше я тебя действительно доведу до двери и, если увижу, что Зиночка не захочет впустить в квартиру, повезу к себе ночевать. Не коротать же, в конце концов, тебе ночь перед закрытой дверью, на ступеньках? - поддержал шутку Дмитрий.

Владимир с самого начала понял друзей и не обижался.

- Ладно. С Зиночкой я сам улажу. Лучше вы скажите: каков Сергачев! По тем же улицам, рядом с нами ходит ТАКОЙ человек! А мы даже не подозревали о его существовании. Ты, Димка, тоже хорош; почему не признался, что был знаком с ним раньше?

- Как не признавался! - искренне удивился Маркелов такой вопиющей несправедливости.- А кто позавчера, на твоей свадьбе всем рассказывал, что на следующий день после того, как мы видели Фею, я поехал за своими вещами в деревню? А на обратном пути сошел на "Лесной" и повстречал Веронику и ее отца. Правда, я тогда еще сам не знал кто такой Сергачев. А он оказался гением!

- Ну-у, насчет гениальности ты загнул,- вставил свое рассудительное слово Мотуз, - но то, что он - человек незаурядный, так это верно. Я себе не представляю, чтобы так как он у себя дома в течение долгих лет творить открытие. Да какое открытие! Я считаю, что нам очень повезло - мы будем теперь работать с Николаем Степановичем. И только от нас зависит, чтобы фортуна не ускользнула от нас.

- Послушайте, что пришло мне сейчас в голову,- молвил Алик и его большие глаза от возбуждения еще больше расширились. - А вдруг сегодня начало вершиться то, о чем говорила Фея! Помните?

- Ты хочешь сказать, что наша встреча с Сергачевым устроена ЭКСПЕДИЦИЕЙ? Не думаю. Хотя, каким бы сверхъестественным не казался его рассказ, но, все-таки, он - обычный человек, - оспаривал Мотуз идею друга.

- Нет, не скажи. Сергачев совсем даже не обычный, а...- Олег не успел закончить.
 
Его перебил Володя:
- Это, во-первых. А во-вторых, почему только мы трое оказались в квартире Сергачева? Ну, пусть Шарма - это оторванный ломоть. Пусть Галка перешла на другую работу. Но Девяткин? Женя Смирнов? Наконец, моя Зиночка? Почему их не пригласили работать с Сергачевым? Почему остальные пять человек из нашей восьмерки не должны ничего знать о "первичном хаосе"?

Ни Алик, ни Маркелов не смогли ответить на вопросы Володи.

- Вероника заметила у меня и у всех нас золотистый кВат, - Дима вспомнил недавнее прощание с девушкой. - Я просто не знал, как объяснить ей.

- Ничего особенного не рассказывай, - ответил Алик.- У меня знакомые тоже видели кВат. На их вопросы я говорил, что это новая модная побрякушка, и что при случае я еще достану такую. Обычно мне верили, и на этом разговоры о кВате заканчивались. А вот и мой дом! До завтра, други, то есть до сегодняшнего утра! Утром нас ждут великие дела! А перед сном надо еще немного переварить новую информацию.

Он хлопнул дверцей. А Маркелов подумал: "Теперь у Розова, у сидящего рядом Мотуза и у меня начинается новая, непостижимо богатая творческим горением жизнь. И это богатство необходимо дарить людям!"

 Часть вторая

Глава 1
 Путь за океан

Ровный гул реактивных двигателей навевал дремоту на пассажиров авиалайнера компании "Пан Америкэн", совершавшего беспосадочный рейс на Вашингтон. В салоне второго класса половина кресел пустовала. В основном, здесь разместились туристы, возвращавшиеся, домой после десятидневного тура по нашей стране, и, естественно, что после богатого на впечатления путешествия, они сейчас отдыхали. Трое американцев - на вид представители деловых кругов - обособились маленькой группкой и вели оживленную беседу, обсуждая недавние переговоры о долевом участии их фирмы в прокладке одного из четырех железнодорожных тоннелей на новой трансазиатской магистрали.

В предпоследнем ряду справа, у иллюминатора, защищенного от слепящего отражения белоснежных облаков затененной шторкой, одиноко расположился молодой человек в темно-вишневом свитере. Вот уже целых два часа летного времени он неподвижно сидел в кресле и, казалось, дремал. Но изредка проходившие в хвостовой отсек стюарды и пассажиры могли заметить, что взор его из-под полу прикрытых воспаленных век застыл в одной точке, на спинке переднего кресла.

- Леди и джентльмены!- голос стюардессы, вынырнувший из невидимых динамиков, заставил его вздрогнуть.- Посмотрите, пожалуйста, вниз. Наш авиалайнер пролетает недалеко от Северного полюса. Мы сейчас ближе всех находимся от вершины Земли! До полюса - 150 миль. Приятного вам полета!

Молодой человек повернул голову к толстому спаренному стеклу и приподнял светозащитную шторку. Далеко внизу застыло бескрайнее белое поле. Трудно было понять: то ли это сплошные облака, над которыми парил самолет, то ли громадные полярные льдины. Немного в стороне, по белому покрывалу перемещалось желтое кольцо с легкой тенью самолета в центре. Перескакивая через невидимые бугры и ныряя в прозрачные овраги, тень держала курс через океан.

Минут пять наблюдал за мчащимся иллюзорным самолетиком пассажир с предпоследнего ряда. А когда он отвернулся от иллюминатора, то нечаянный свидетель увидел бы и в его глазах печальный блеск - скупые мужские слезы, появляющиеся нежданно в момент самых тяжелых переживание. Несколько часов назад, перед отлетом из родного города в Америку, он прощался в аэропорту со своими друзьями, которые собрались его провожать. Казалось, что все уже сказано, и больше нечего добавить. Даже пожелания удачи на новом месте в устах ребят и девушек звучали печально, будто провожали они своего друга навсегда. Хотя оно так и получалось, потому что кто его знает, когда им теперь доведется встретиться с Михаилом. Не в служебную же командировку уезжает он... Хотя в век электроники и видеосвязи можно общаться и на расстоянии.

-Неужели тебя в самом деле так тянет в Америку, к сестре? - в который уже раз спрашивала Сайко.

Он хотел ответить, что только одного ее слова будет достаточно, и он никуда не уедет и будет счастлив здесь, вместе с ней, но с языка сорвались совсем другие слова:
- Галя, я же сказал, что все давным-давно решено. И хотя я оставляю здесь могилы родителей, но думаю, что выбрал правильные путь. В Америке я найду свою судьбу.

- Смотри, чтобы ты скоро не разочаровался,- заметил Шурик Девяткин.

- Думаю, такое не случится. Моя судьба - там, - набычился Михаил.

- Хватит вам переливать из пустого в порожнее,- вмешалась Зиночка.- Поздно вы хватились переубеждать Михаила,- она протянула ему сверток.- Вот, возьми на дорогу домашних пирожков - сама напекла. Нам хоть напишешь из своей Балтиморы?

- Конечно, напишу! Я всем буду писать.

- Пиши: как устроишься? как тебя примет сестра? - напутствовал Женя Смирнов - Ты говоришь, что муж твоей сестра какой-то светила в ученом мире?

 - Да. И Роза писала, что он поможет мне найти работу.

- Надейся... Ты, Михаил, какой-то блаженный, - ухмыльнулся Девяткин. - Разве тебе здесь плохо живется? Или ты не можешь найти работу по душе? И самое главное - ты не забыл, что у тебя есть кВат? Ты не забыл, для чего он предназначен? Ты не забыл, в конце концов, что говорила нам Фея? Так почему же ты уезжаешь? Почему предаешь нашу дружбу? Почему...- Шура осекся, безнадежно махнул рукой и отвернулся.

- Я никого и ничего не забыл. До тех пор пока видят мои глаза, не забуду вас - самых близких своих друзей. Что же касается Феи и кВата, то свою миссию я выполню в любом месте - то ли здесь, то ли за океаном. Случай с Димой - лучшее подтверждение, что кВат и на огромном расстоянии сможет нас объединить.

- Ты много "якаешь", будто натаскиваешь себя для сомнительной рекламы. Раньше за тобой такого не замечали,- заметил Володя Мотуз.

- Не надо меня упрекать? - горький комок сдавил горло Михаила. - Давайте лучше будем прощаться!

Моторошно было на душе. Девушки не скрывали слез. Маркелов прощался с Мишей последним.

- Единственно, чего я не понимаю, - произнес Дима, отступая после крепкого рукопожатия на шаг, - так это то, что Фея ошиблась, объединив нашу группу кВатами. Неужели она не предвидела, что мы можем расстаться подобным образом? Нет, не думай, что она ошиблась. Правда, где-то живут наши соратники по дубль восьмеркам. Может быть, ты направляешься на связь с ними? Но ведь Фея отрицала любую возможность контакта с дублерами. Да и мы ничего еще не сделали ради Великой цели. Абсолютно ничего не сделали,

- Кто знает... - ответил Шарма, - во всяком случае, если мне больше не придется с вами свидеться, помните: сердцем и душою я всегда остаюсь с вами.

Он подхватил большую дорожную сумку, перегруженную плотно упакованными вещами, и от того ставшей непомерно широкой и неудобной, и направился к выходу на посадочный перрон.

- Не знаю, как остальные, но я постараюсь в скором времени с ним увидеться, ведь меня весной направляют в загранкомандировку, в этот самый Балтимор-Сити, - вслед Михаилу проговорил Смирнов.

Но тот уже не слышал.

С самого утра Шарма был на взводе, но внешне выглядел спокойно. Лишь прощание в аэропорту родного города с единственными друзьями, которые пришли его провожать, до самой глубины души взволновало Михаила. Но и тогда он крепился, ничем не выдавая мучившее сердце волнение. Только сейчас, когда самолет пролетал над невидимой границей отчизны, только сейчас, когда впереди, по курсу, неясным миражом стала выплывать каемка чужой земли, только сейчас в сердце молодого человека прорвалась плотина чувств, прорвалась и выплеснула неудержимую горячую слезу.

Выполнив посадочный регламент, серебристый лайнер остановился возле здания аэропорта.

- Хелло, мистер! - как будто сквозь ватные наушники услышал Шарма голос, склонившейся над ним стюардессы. - Мы уже прилетели. Вас просят пройти на выход, к таможне.

Михаил нехотя поднялся с кресла, бессознательно цепляясь за последнюю ниточку, связывающую его с далекой, навсегда оставленной родной землей. Кроме него и стюардессы в салоне никого уже не было. Взяв с полки куртку и натянув беличью ушанку, он вышел в передвижной тамбур, пристегнутый к корпусу громадного авиалайнера. Через длинную галерею он попал в здание аэровокзала. Возле входа в таможенный зал, за стеклянной перегородкой, среди немногих встречавших Михаил узнал сестру Розу, которая радостно махала рукой и что-то кричала. Но ее голос поглощала прозрачная перегородка. Миша помахал в ответ, делая знаки, что скоро освободится, и прошел в дверь с надписью *EXIT*.

В помещении таможни, разделенном легкими перегородками на множестве ячеек, за стойками восседали служители в светло-серой униформе. Вокруг них и пассажиров вертелись элегантные помощницы с одинаковой, будто приобретенной в одном и том же супермаркете профессионально-вежливой улыбкой на смазливых личиках. Шарма направился к освободившемуся таможеннику и положил перед ним свои документы. Таможенник по очереди проверил удостоверение личности, вызов от Розы, въездную визу и другие бумаги. Через пару минут он закончил просмотр и цепким взглядом коричневых глаз впился в Мишино лицо, отождествляя фотографии на документах с оригиналом. Неприятная процедура длилась всего несколько секунд, но Миша едва сдерживал себя, чтобы не бросить в лицо таможеннику злые слова, готовые ворваться с языка - до того брезгливо было ощущать на себе колючий изучающий взгляд.

- Цель Вашего приезда в Соединенные Штаты Америки? - прогнусавил чиновник.

- Я приехал на постоянное жительство.

- Чем Вы собираетесь заниматься в Штатах?

- Сначала думаю поработать, потом займусь частным предпринимательством, то есть бизнесом,

- Похвально! У Вас при себе имеются средства для ведения деловых операций?

- Пока еще не располагаю ими...

- Есть у Вас родственники в Штатах?

- Да. Здесь живет моя старшая сестра.

- Она замужем? Где она живет?

- Сестра с мужем живет в Балтимор-Сити.

- Чем занимается муж сестры?

- Служит в крупной фирме.

Михаил заметил, что после первого вопроса таможенник сделал легкое движений бровями, его помощница, подчиняясь беззвучному приказу патрона, вышла через заднюю дверь. Вскоре она возвратилась в сопровождении мужчины в штатском. Тот подошел к стойке и, не церемонясь, взял лежавшие перед чиновником Мишины документы. Сверив что-то с бумагой, принесенной с собой, он вежливо, но с повелительными нотками в голосе произнес:
- Мистер Шерм! Прошу Вас идти за мной.

- Куда?

- Здесь вопросы задают только служащие аэропорта,- сухо заметил штатский и отворил заднюю дверь, пропуская Мишу вперед.

Он повел лабиринтом коридоров, пока не остановился перед дверью с номером 333. Возле дверной ручки виднелась маленькая прорезь, куда сопровождающий Михаила штатский вставил магнитный индикатор. После едва слышного писка, очевидно, подтверждающего идентичность шифра замка, дверь бесшумно сдвинулась в сторону, открыв вход в небольшую комнату. Мишин проводник жестом предложил зайти. Войдя следом, он нажал кнопку на стене, и дверь также бесшумно водворилась на прежнее место. Комната в плане имела вид равнобочной трапеции, видимо, подчиняясь законам строительной перспективы, которая все помещения аэровокзала сводит к единому центру. Стены в комнате и потолок были оббиты светлым пластиком. Пол - такого же цвета ворсистая дорожка. Прикрепленные в углах вертикальные светильники бросали на Мишу яркие раздражающие лучи. Посредине стоял стерильно-белый стол и два пластиковых белых стула. В правом ближнем углу Шарма заметил весь свой багаж, уложенный на низком стеллаже, кстати, как и вся комната, выкрашенный в белый цвет.

- Садитесь, мистер Шерм, - штатский указал на передний стул.

Обойдя стол, он устроился напротив. Затем не спеша вынул из ящика стола и положил сверху несколько стандартных печатных бланков.

- Мистер Шерм, - деловито обратился он к Михаилу.- Я представляю Федеральное управление по эмиграции. Вам необходимо ответить на вопросы, которые я сейчас задам. Предупреждая Вас: ответы должны звучать четко и внятно - их записывает компьютер.

Тут только Миша догадался, что эта необычная белая комната не что иное, как разновидность известного "детектора лжи". А поскольку его только что предупредили о записи, то, вероятно, по звучанию, по тембру голоса, по Мишиной интонации невидимый электронный следователь будет определять степень правдивости ответов. Но ведь Михаил и не собирался лгать!

- Итак,- прервал Мишины размышления служащий Федерального управления,- Ваше полное имя?

- Михаил Шарма.

- Возраст?

- Двадцать три года.

- Цель Вашего приезда в Штаты?

Мише пришлось слово в слово повторить то, что он несколько минут назад в другом помещении отвечал гнусавому таможеннику. Но после нескольких стандартных вопросов и таких же невинных ответов Шарма услышал нечто другое, более серьезное, таящее в себе явную провокацию:
- Собираетесь ли заниматься в Штатах пропагандой насилия?

Миша удивленно поднял брови.

- Нет. Зачем мне это надо?!

- Отвечайте только на вопросы. К какой партии Вы принадлежите?

- Я беспартийный.

- Собираетесь ли в Штатах присоединиться к какой-либо экстремисткой группировке?

- Нет!

- Есть ли у Вас пропагандистский материал? Брошюры? Видеозаписи  экстремистского содержания?

- Ничего такого нет.

- Что у Вас в багаже?

- Только мои личные вещи.

- Откройте Ваши чемоданы и сумки, покажите их содержимое.

Миша предъявил свое имущество.

- О" кэй! Теперь подпишитесь под этим меморандумом,- служащий протянул листки, которые заполнял во время допроса.

Внимательно прочитав записи, Миша поставил свою подпись под печатной строкой: "Разглашение этого документа преследуется по законам округа Колумбия".

- Свой багаж со всеми документами получите через несколько минут в зале таможни, - служащий подошел к выходу.- Прошу Вас!

Глава 2
Встреча

- Вот, наконец, я дождалась тебя! Вот мы и вместе! Вот и у меня теперь есть близкий родственник!- поминутно вытирая накрахмаленным сиреневым платочком покрасневшие веки, Роза никак не могла оторваться от плеча младшего брата, будто не встреча это была, а наоборот - она провожала его.

Обернувшись к стоящему позади мужу, который в первые минуты не хотел мешать, а потому молча наблюдал за нежными излияниями чувств брата и сестры, Роза позвала:
- Иди сюда, Нейл! Ты только посмотри на моего маленького Михеля! Как он вырос! Как возмужал! Стал настоящим мужчиной! Ну, знакомьтесь, знакомьтесь скорее! Ах! Мой маленький Михель! Как я счастлива, что ты со мной!

Миша, конечно, узнал мужа своей сестры. Он был таким же, как и на фотографиях, хранившихся в семейном альбоме, у родителей. Мужчины пожали руки, при этом каждый внимательно разглядывал другого.

Ладонь у Нейла широкая. Чуть выше Михаила, широкоплечий Сталкер выделялся в толпе. В этом сорокалетнем мужчине, с первого взгляда, можно было распознать одного из тех напористых американцев, которым на роду написано выделяться среди простых смертных, особым предначертанием влиять как-то на судьбы других людей, жить на свете до глубокой старости и умереть всемирноизвестной личностью, оставив богатое наследие для потомков.

Роза - полная противоположность своему мужу: низенькая, кругленькая, как колобок, перекатывалась на коротких ножках. Стараясь казаться стройнее в сапожках на высоком каблуке, Роза одевала серое чуть приталенное манто с меховым воротником из серебристого горностая. Рядом с Нейлом и Мишей, которого ни на шаг не отпускала от себя, она казалась несовершеннолетней девочкой.

- Хорошо ты сделал, Михель, что прилетел в воскресенье,- тараторила без умолку Роза. - Сегодня выходной, и мы вместе смогли тебя встретить. А не то мне одной пришлось бы добираться сюда из Балтиморы.

Сопровождаемые носильщиком, катившим тележку с чемоданами и сумками, Нейл, Роза и Миша от здания аэропорта направились к автостоянке, где был припаркован "кадиллак" Сталкеров. Брат и сестра устроились на заднем сидении, и машина, плавно тронув с места, влилась в гудящий поток на автостраде.

- Я думаю, что нашему новому родственнику не терпится увидеть столицу великих Соединенных Штатов, не так ли?- высокомерно обронил Нейл, когда они проехали добрую милю, и справа замаячили высотки восточной части Вашингтона.

- О, да! Конечно! - живо откликнулся Михаил.

- Но сегодня уже поздно,- возразил Сталкер, заворачивая влево, туда, куда направлена стрелка на дорожном указателе с надписью "Балтимор-Сити". - Нам еще пол-часа ехать домой. Я как-нибудь в другой раз покажу столицу. Тут и езды всего пятьдесят с не большим миль. Так что в любой из моих выходных мы все вместе выберемся в Вашингтон. Ты увидишь величественный город- столицу всего цивилизованного мира. Какая архитектура! А какая перспектива, когда летишь на вертолете! Такого города ты еще не видал. Разве могут где-либо еще построить такой город, как Вашингтон?!

Мише не понравилась манера Нейла самодовольно выпячивать собственное достоинство. Поэтому он сдержанно ответил, что еще успеет посмотреть столицу и всю Америку. Весь оставшийся путь муж Розы не проронил ни слова, если не считать его похвалы на Мишино английское произношение. Так что целый час брат и сестра могли спокойно обмениваться последними новостями.

Трехэтажная вилла Сталкера находилась в зеленом пригороде Балтиморы, в получасе езды от центра, на холмистом взгорье, поросшем старым буковым лесом, где столетние дремучие великаны охраняли покой избранных от навязчивой урбанизации современного быстрорастущего города. Посреди небольшого в несколько акров участка виднелось строение. Первые два этажа смотрелись скромно, без излишеств в архитектуре. Зато третий этаж резко выделялся холодным стальным блеском. Это был цилиндр высотою до пяти метров с гладкой металлической стенкой, без единого окна, которое выходило бы на скат крыши второго этажа.

Остановив "кадиллак" перед низким, в три ступеньки бетонированным крылечком, Нейл помог Розе выйти из машины. И в ту же минуту входная дверь виллы отворилась, и на крыльцо вышла средних лет негритянка с накинутой на плечи теплой бежевой кофтой.

- Добрый день, мистер Сталкер! Добрый день, мэм!- произнесла она низким грудным голосом.- Добрый день, мистер!

- Здравствуй, Нелли! Это мой брат, - ответила Роза, заходя в дом,- он некоторое время будет у нас жить.

- Да?! Это тот самый, о котором вы мне за последние дни столько рассказывали?- Нелли с нескрываемым любопытством рассматривала гостя.- Здравствуйте, мистер!- с доброй улыбкой повторяла она.

Пока Нейл загонял "кадиллак" в подземный гараж, под виллой, Миша с Розой разделись в холле, где узорчатые причудливой формы зеркала отражали множество их двойников. Оставив прислуге верхнюю одежду, сестра с братом прошли в гостиную. И хоть в машине было не холодно, и добрались они быстро, но, тем не менее, пылавший жарким пламенем у противоположной стены камин был как нельзя кстати. От него на Мишу сразу же повеяло таким домашним уютом, какого он давно не знал, быть может с тех пор, как не стало родителей.

Мише сразу бросилось в глаза необычное оформление очага. Из-под потолка в закрытом прозрачном лотке быстрыми пенящимися струйками стекала вода, создавая иллюзию маленького водопада. Над самим жерлом камина водопад разделялся на два рукава, плавно изгибаясь, уходящие в пол. Журчание падающей воды заглушала прозрачная перегородка, по которой стекали капли. Необычная для глаза подсветка коричневых тонов превращала воду в феерическое живое существо. У камина, приглашая к отдыху, полукругом стояли четыре мягких кресла. За ними, ближе к центру, на громадном ворсистом ковре, величественно главенствовал большой обеденный стол, уже накрытый для троих человек. Десяток репродукций ранних американских художников, описывавших жизнь первых поселенцев Нового Света, украшали стены гостиной.

- Нелли! Мы будем обедать через полчаса. А пока, отведи мистера Шерма в его комнату,- приказала Роза.

- Хорошо, мэм, - ответила прислуга.

Она пригласила Мишу подняться на второй этаж по деревянной лест¬нице, с двух сторон огибавшей причудливый камин.

Михаилу не потребовалось много времени, чтобы освоиться с апартаментами, где придется гостить не один день. После того, как освежился в душе и привел себя в порядок, Миша спустился в гостиную; там уже хозяйничала Роза. Она как раз наставляла прислугу Нелли, как лучше, по-праздничному, расставить блюда на столе. И судя по тому, как зажаренный бекон, приправленный остропахнущим соусом, и бобы, скрытые под листиками сельдерея, и рыба, студнем распластанная на фигурном фарфоровом блюде, - все это гармонично выстраивалось на столе в аппетитный натюрморт, радовавший глаз и приятно тревоживший проголодавшийся желудок, можно было предположить, что искусство домохозяйки давалось ей легко.

Увидев спускавшегося Михаила, Роза поспешила навстречу. Он нежно взял под руку сестру и подвел к окну, за которым виднелась унылая от потемневшей декабрьской травы приусадебная лужайка.

- Послушай, Роза. Я хочу знать: как твой Нейл относится к моему приезду? Не буду ли я вас стеснять пока не найду себе другое жилище?

- Ну что ты, дорогой Михель! - воскликнула она с укором.- Как ты мог такое подумать?! Я рада! Очень рада, что ты приехал и будешь у нас жить! Если бы ты знал, как я одинока в этих бетонных стенах! Мой Нейл не переносит общества, сам почти нигде не бывает, и к себе никого не приглашаем. Он все вечера проводит там, - Роза показала на потолок,- наверху у Нейла домашняя лаборатория. А мне приходится общаться только с доброй Нелли. Для меня она скорее подруга, чем служанка в доме,- Роза с теплотой посмотрела в сторону суетящейся вокруг стола негритянки.- Но у Нелли своя семья. Поэтому, чаще всего я коротаю вечера в грустном одиночестве. Я так счастлива, что ты все-таки приехал! - она нежно пригладила Мишин непокорный чуб, свисавший ему до самых глаз.

- А почему бы вам не завести ребенка? Дети наполняет жизнь особым смыслом. Или Нейл не хочет детей?

Роза печально улыбнулась.

- Откуда у тебя такая житейская мудрость? Не по твоим летам... - она тяжело вздохнула, веки прикрыли вдруг потухшие глаза; молодая женщина сразу сникла, стала старше своих тридцати двух лет. С минуту она молчала, а когда подняла серые печальные глаза, то начала свой ответ издалека:

- Ты был еще слишком юн, когда я приехала в Америку. Я была молодая и неопытна. Глупая... Я тогда польстилась на райскую жизнь. А жизнь-то оказалась не красной ягодкой. В общем, сразу не смогла устроить свою жизнь. За первые несколько месяцев поменяла шесть квартир и столько же мест работы. Не понравилась мне поначалу суета в этом городе. Были у меня случайные связи с мужчинами. Однажды почувствовала, что заболела гадкой болезнью. Вот тогда я испугалась по-настоящему - больших денег на лечение у меня не оказалось. Моя тогдашняя подружка посоветовала мне обратиться к одному доктору, который брал за визиты не так дорого, как остальные. Ах, зачем я ее только послушалась! Я до сих пор проклинаю себя за легкомыслие. Тот медик оказался шарлатаном, не имеющим ни медицинского образования, ни медицинского диплома. Он приписал мне кучу лекарств, уверял, что я быстро поправлюсь. На самом же деле лекарства на время заглушили болезнь, но не вылечили до конца. Потом несколько раз повторялись рецидивы. Но врачи - настоящие доктора мне говорили, что если бы в первый раз лечение было правильным, то все обошлось, но теперь они не дают гарантии...

Как-то раз встретила умного парня. Это был Нейл. Постепенно я привязалась к нему. А он был по уши влюблен в меня. Он как раз окончил Балтиморский университет и поступил на службу в корпорацию, где сейчас работает. Через три месяца мы поженились. Нейл снял славную уютную квартирку на Парк авеню. Мы так были счастливы там! Ну а вскоре я отяжелела. Не думала я, не гадала, что так быстро промелькнет мое счастье. Когда у меня начались роды, Нейл по делам корпорации был в другом штате. Роды проходили в страшных мучениях. Даже сейчас, спустя столько лет, мне тяжело об этом вспоминать. И в довершении всех бед, ребенок родился мертвым, - Роза тихонько заплакала, уткнув лицо в ладошки.

Миша молча слушал, по-бычьи склонив голову, как он всегда делал в минуты глубокого размышления.

- Ты нам никогда не писала про это, - глухо произнес он.

- А зачем такое сообщать? Я писала домой только про все хорошее, не хотела расстраивать родителей плохими новостями. Ведь меня все время отговаривали от переезда сюда.

- Ну, а почему позже вы не стремились, чтобы был ребенок?

- Ты не все еще понял Михель. Врачи вынесли свой приговор: я лишена возможности иметь детей из-за той болезни, которую не вылечила. Нейл долго не знал об этом; я боялась признаться. Но каким-то образом он раскрыл мою тайну, и его отношение ко мне резко изменилось, я вдруг стала ему безразлична. Нет! Не подумай, Михель, что он оставил меня, бросил. Просто перестал замечать. На людях мы как-то поддерживаем "светские" супружеские отношения, порой доходящие до одурманивающей скуки. У меня было возникли подозрения, что Нейл увлекся другой женщиной - столь разительная перемена с ним произошла. И я стала готовить себя к тому, что скоро расстанемся навсегда.

Но на самом деле все было иначе. Как я узнала: корпорация поручила ему какие-то исследования, и он самоотреченно взялся за них. Я узнала об этом потом, а поначалу думала, что муж мне изменяет, в то время как он допоздна пропадал на работе.

Видимо, боссы заметили его рвение, потому что он стал быстро продвигаться по службе. Нейл стал зарабатывать большие деньги: чуть ли не по тысячу долларов в день, и ему вскоре удалось довести свой счет в банке до круглой суммы. Вот тогда он решил купить этот участок и виллу. Правда, дом был уже старым. Мы занялись его перестройкой. Ты видел, Михель, круглое сооружение на крыше? Там он оборудовал свою лабораторию.

- А зачем ему понадобилась дома лаборатория?

Роза растерянно отвела глаза в сторону, будто стыдясь своего неведения.

- Я никогда всерьез не интересовалась этим. Я рада была тому, что наши с Нейлом отношения в этом доме стали теплее. А на все остальное - наплевать. Правда, я иногда спрашивала его про лабораторию. Но каждый раз он недвусмысленно давал понять, что это не моего ума дело. Один раз даже рассвирепел, когда я сказала, что много денег уходит на аппаратуру для домашней лаборатории. В общем, я смирилась с его причудами...

Послышались грузные шаги на лестнице. Нейл в элегантном сером костюме спускался вниз. Заметив его, Роза быстренько смахнула со щеки застывшую слезу. Нейл был в хорошем расположении духа, о чем свиде¬тельствовала блуждающая улыбка на его лице, так не вязавшаяся с тем пер¬вым впечатлением, которое он произвел в аэропорту.

- Я думаю: наш гость проголодался с дороги?

- О, да!

- Михель, садись к столу!- поспешила пригласить сестра. Она отпустила прислугу, и они остались пировать втроем по случаю приезда Миши Шарма.

Роза весь вечер заботливо ухаживала за ним, как за двенадцатилетним шалуном, каким она помнила брата после отъезда в Америку. Однако Нейл видел своего шурина таким, каким тот был на самом деле. Первый бокал Сталкер поднял за Мишин благополучный приезд. Со вторым - пожелал новому жителю Америки найти достойное место в новом для себя обществе. Михаилу было хорошо в этом доме, где он чувствовал искреннее сердечное расположение сестры. Да и сам Нейл казался уже не таким сухим и высокомерным, каким выглядел в первые минуты знакомства.

Когда за окнами стемнело, Сталкер пригласил Михаила, как он выразился, на "деловой разговор" к себе, в кабинет. Оставив Розу внизу, они поднялись на второй этаж и остановились в конце коридора перед дверью с матовыми, слегка тонированными в коричневый цвет фигурными стеклами. Нажав ручку, Нейл пропустил гостя вперед. Миша увидел кабинет делового американца: небольшой письменный стол, три легких кресла на колесиках, высокий, закрытый стеклянными дверцами, книжный шкаф, экран дисплея с клавишным пультом, компактный вычислительный модуль и принтер.

Нейл поставил на стол коробку с дорогими сигарами, предложил гостю и закурил сам. Приятный аромат табачного дыма после сытного обеда располагал к откровению.

- Давай разберемся с тобой и поставим все точки над I, - неторопливо начал Нейл. - Я хочу знать: что ты умеешь? чем хотел бы заняться? Каким располагаешь капиталом? Так что, сначала расскажи про себя, а потом я подумаю, как тебя устроить на ближайшее время.

- Вы знаете, Нейл ...

- Нет, нет!- перебил Сталкер. - Мы ведь как ни как родственники. Так давай сразу будем на "ты".

- Хорошо, Нейл. Ты меня допрашиваешь почти, как в таможне, - с некоторой долей юмора проговорил Михаил, - но с тобой я буду откровенней. Там я заявил, что займусь бизнесом. Но это не так... или почти не так. Сначала я хочу заработать деньги, чтобы начать свое дело.

- Все вы иностранцы наивно полагаете, что Штаты - экВатор бизнеса,- скептически ухмыльнулся Сталкер и выпустил в потолок два кольца сизого дыма.

- Но это... отдаленная перспектива,- замялся Михаил. Он почувствовал очередной всплеск Сталкеровского высокомерия, которое, по всей видимости, проявлялось в нем довольно часто и, возможно, являлось одной из причин отчуждения к нему, о чем недавно сетовала Роза. - Пока я буду работать; у меня - хорошая специальность. К тому же, на родине я окончил технический вуз с отличием.

При последних словах на губах Нейла вновь появилась скептическая улыбка.

- У нас, в Штатах свои стандарты, определяющие профессиональ¬ную годность работника. Но, тем не менее, это хорошо, что ты имеешь отличные знания, мне легче будет подыскать для тебя место. А где ты работал после окончания колледжа?

- Год я проработал в научно-исследовательском институте. Потом решил приехать сюда, к вам.

- О"кэй! Ради твоей сестры я постараюсь сделать для тебя все, что смогу. Только не обольщайся - мои возможности ограничены. Но я думаю, что не будет проблем, чтобы устроить тебя в одну из лабораторий исследовательского центра, где я служу. А там все будет зависеть от твоих способностей. Единственным препятствием может оказаться проверка твоей лояльности и тестирование в "белом страусе".

- А-а. Наверное, это разновидность детектора лжи?- похвастал Михаил своей осведомленностью,- так я уже прошел через " белую комнату" в аэропорту.

- В аэропорту - примитивная установка по сравнению с нашим "белым страусом". Корпорация совсем недавно приобрела эту супер¬новинку и уже опробовала ее на нескольких неудачниках. Ты, Михель, должен серьезно отнестись к этой проверке. Если не пройдешь ее, тогда будешь сам заботиться о своей карьере.

- Ничего, не пропаду!- вызывающе бросил Шарма.

- Молод ты еще и не знаешь жизни,- укоризненно посмотрел Сталкер на Михаила и подумал, что Роза, все-таки права, если не находила в своем брате взрослого мужчину. - У нас каждый обладает мертвой хваткой, когда попадается лакомый кусок. А если выпустишь этот кусок - считай себя пропащим человеком. Поэтому не пренебрегай моим покровительством. Ведь все это я делаю ради Розы. Я видел, как она ожила, увидев тебя в аэропорту. Она сразу очень похорошела, сбросила свою грусть и уныние, которые не по¬кидали ее последние годы после того, как… - Сталкер запнулся, не закончив мысли.- Так вот. Ради Розы, ради той перемены, что произошла с ней сегодня, я хочу, чтобы ты оставался в нашем доме и жил у нас, сколько тебе понравится или пока тебя будет устраивать мое скромное жилище. Места на вилле хватает, располагайся, как тебе будет удобно, единственное, о чем прошу: не старайся проникнуть в мою лабораторию, - он показал глазами на потолок.

Отталкиваясь ногами, Михаил проехал в кресле вдоль стен и ос¬тановился перед дисплеем. Он вспомнил, как Роза совсем недавно ему говорила, что Сталкер и ее не посвящает в тайну своей лаборатории. Для женщины может и необязательно вникать в деловую жизнь мужа. Но Мишу заинтриговала и разожгла страстное любопытство необычная просьба Нейла. Поэтому он уклончиво ответил:
- Мне это напоминает одну детскую сказку. В переводе на американские понятия она звучит так. Приехал рыцарь в замок к одной красавице. Она его поила, кормила, веселила. А потом ей понадобилось уехать по своим делам на один день. Вот она рыцарю и говорит: "Ты везде ходи, все двери открывай, только вот в эту маленькую не заходи!" Но рыцарь не послушался. Только красавица уехала на коне, он тут же отворил запретную дверь. А за дверью - страшный монстр на цепях прикованный. Неужели, Нейл, и у тебя за дверью монстр живет?

- Ха-ха, - Сталкер затрясся от смеха.- Нет у меня монстра. Да и самой запретной двери как таковой тоже нет, - ответил он, загадочно улыбнувшись уголками губ.- Только, все равно, будет лучше, если ты, Михель, забудешь о существовании лаборатории. Договорились?

"Нужна мне твоя лаборатория, как зайцу стоп-сигнал!"- подумал Миша, но вслух проговорил:
- Хорошо! Договорились.

- О" кэй ! - Сталкер на минуту задумался о чем-то. При этом он прикурил затухшую сигару. - И еще хочу спросить, узнать от тебя, как из первоисточника, об одной вещи...

- Спрашивай. Если сумею - отвечу.

- Меня очень интересует: как на твоей родине простой народ - не политики, не газетчики, не амбициозные мафиози - относится к новейшему вооружению, к оснащению армии новыми видами этого человеческого зла?

"Зачем это ему понадобилось?- удивился Шарма.- Для общего развития? Или у Сталкера здесь свой интерес?"

Миша подвел свое кресло к столу так чтобы видеть напротив лицо Нейла.

- Почему это тебя интересует?

Тот виновато отвел в сторону выцветшие глаза, из чего Миша сделал вывод, что вопрос был подготовлен давно. Значит, Сталкер в чем-то колеблется и не может определить свою позицию, а поэтому чувствует неловкость.

- Ты, наверняка, имеешь собственные взгляды на проблему вооружения. Я хочу знать твое непредубежденное мнение, а не то, что у нас преподносится официальной пропагандой. Наша пресса договорилась до того, что твое правительство афиширует на весь мир свое крупномасштабное сокращение солдат в армии и одновременно тайно модернизирует техническую оснащенность войск, чтобы уже не люди, а электронные автоматы были нацелены на американский континент.

Сталкер положил на стол журнал с монтажом на обложке, где одетый в военную форму кибермен расстреливал из бластера звездно-полосатый американский флаг.

- Какой абсурд!- воскликнул с негодованием Михаил.- Я знаю, что мой народ - миролюбивая нация. Я прожил там двадцать три года, и ни разу за свою жизнь не слышал, чтобы кто-то выступал с призывами к войне. Наоборот, всякая мысль о войне является кощунственной. Даже пропаганда войны там преследуется законом.

- Разве у вас есть закон, запрещающий войну?- искренне удивился Сталкер.

- Да. Этот закон записан в Конституции. Так что и простой люд, и государственная власть - все против войны. Есть даже такое понятие "Святой мир". А если люди не хотят воевать? Что это значит? Только одно - им не нужно никакое оружие!- глаза Михаила в упор направлены на Сталкера. - Только вы, американцы заставляете нас вооружаться в ответ на свою гонку вооружений. Ваши секретные спутники, ваши звездные войны. Кому они нужны? Никому! Никому, кроме толстосумов, зарабатывающих на этом громадные деньги.

- Ого! Ты заговорил как красный пропагандист,- уже насмешливым тоном произнес Нейл.

- Да…- осекся Шарма,- я же подписал декларацию, что не буду заниматься никакой пропагандой.

- Успокойся! Мы же свои. Я не собираюсь доносить о нашем разговоре. Но я, в некоторой степени, согласен с тобой в оценке потенциальных врагов мира. К тому же я сам просил тебя рассказать о настроениях в твоей стране, и ни в коей мере не хотел провоцировать тебя.

- Если хочешь знать правду, так слушай. Наши могли хоть сию минуту начать полностью разоружаться, уничтожать свои арсеналы, все снаряды, все бомбы и ракеты. Могли бы... Нам не нужно оружие, которое мешает всем жить. Только подумай, Нейл: сколько денег пожирает оружие?! И пожирает без всякой пользы для людей. Нет! Никогда мы не стремились воевать.

- Что-то ты заврался. Я ведь книги по истории читаю, да и Роза рассказывала: твоя Россия воевала из-за земель. Даже наша Аляска была когда-то собственностью Русской империи.

- В этом ты прав,- обескуражено признался Михаил. - Ты прав, что коронованная Россия вела войны по своей инициативе. Но теперь там другой устрой со своей этикой и моралью, начисто отвергающие любые войны, на всем земном шаре.

- Еще немного, и ты начнешь агитировать меня за коммунизм, - дружески улыбнулся Сталкер, и его улыбка окончательно разорвала невидимую препону настороженности, возникшую между ними в первые минуты знакомства. - Но уже поздний вечер. А завтра тебе с утра придется хлопотать по оформлении вида на жительство. Роза поможет. Я созвонюсь с нужными людьми и передам Розе точные инструкции, куда и к кому обратиться.

Глава 3
Первые шаги

Две последующие недели Михель - к этому имени Миша быстро привык - и Роза оббивали пороги разных оффисов, оформляя документы. Далеко не везде и не всегда их принимали с радушием. У одних чиновников вызывало искреннее удивление, что Миша навсегда переехал в Штаты. У других это известие рождало брезгливую улыбку: "вот еще один эмигрант свалился на нашу голову". Михель едва сдерживал себя, чтобы не запустить чем-нибудь тяжелым в эти гнусные физиономии, обладатели которых своим крючкотворством, оформленным в современный компьютерный облик, всячески препятствовали быстрому оформлению документов. Но, в конце концов, Михель Шерм получил заветный вид на жительство в Штатах, и теперь он мог считать себя полноправным гражданином.

Роза не скупилась для брата; два новых костюма, моднейшие рубашки, зимние кроссовки и необходимые мелочи мужского туалета появились в комнате Михаила уже на третий день после приезда. Даже последняя модель стереоскопического видеомагнитофона в подарок Михелю, шокировавшая своей ценой в две тысячи пятьсот долларов, Розе показалась пустяком.

- Мой маленький Михель! Разреши своей сестричке немножко поба¬ловать тебя, - смеялась Роза. - А о деньгах не беспокойся - муж доверяет мне и не такие суммы.

Нейл также сдержал слово. Благодаря своему влиянию в Совете директоров балтиморского отделения "Микчиз Корпорэйшн", которая по оценкам экономических обозревателей относится к могущественному военно- промышленному клану, ему довольно легко удалось зачислить своего протеже в штат одиннадцатой лаборатории исследовательского центра. Хотя, если судить по порядковому номеру, который в служебное иерархии подчиненности свидетельствовал о низшей категории, лаборатория, где предстояло работать Михелю считалась второразрядной по значимости проводимых там исследований, и соответственно зарплата у сотрудников одиннадцатой была ниже, чем, например, у тех, кто под руководством Нейла Сталкера работал в Особой лаборатории.

В исследовательском центре "Микчиз Корпорэйшн" нового сотрудника приняли настороженно, хотя он и был рекомендован "самим" Сталкером. Конечно же, сразу последовали различные проверки на профес¬сиональную годность и на лояльность. Не обошло Михеля внимание "белого страуса", как прозвали электронный детектор лжи в белой комнате. Только тестированные вопросы "белого страуса" оказались изощренней, чем в аэропорту Вашингтона. Как позже Михель узнал, в отличие от своих примитивных предшественников, "белый страус" регистрировал биотоки головного мозга в тот момент, когда проверяемому только задавался очередной вопрос. Именно тогда сигнал из мозга после математической компьютерной дешифровки давал истинный ответ, поскольку на основе новейших "научных" достижений считалось, что у человека уже просто не оставалось времени для подготовки ложного ответа. Детектора старых моделей улавливали напряженную работу мозга при "накачке лжи", как выражались профессионалы. А "Белый страус" фиксировал информативные потоки мгновенно и не только улавливал, но и тут же расшифровывав их.

В первые дни Михель чувствовал к себе прохладное отношение коллег по одиннадцатой лаборатории. Утренний пятнадцатиминутный технический инструктаж - вот, пожалуй, единственное время, когда он мог видеть вместе шестьдесят человек, работавших в лаборатории. В остальные часы они маленькими группами работали с аппаратурой в изолированных блоках-ячейках.

Шеф одиннадцатой лаборатории Генза Отрач - сын богатых чехов-фабрикантов, эмигрировавших в штаты в конце последней мировой войны, установил Михелю трехмесячный срок для адаптации в новых условиях. То есть, за эти месяцы Шерм должен освоить незнакомую дли себя аппаратуру и научиться без сбоев работать на ней.

Во время первой ознакомительной беседы с Михелем Отрач сказал:
- Вы, Шерм, умеете выбирать родственников. Если бы не Сталкер - этот парень раньше работал у меня и однажды так удачно провел ис¬следования с резонансным полем, что Совет директоров нашей "Микчиз Корпорэйшн" заметил его и даже поставил шефом Особой исследователь¬ской лаборатории. В общем, если бы не связи счастливчика Сталкера, Вы, Шерм, не смогли бы даже ногой ступить на территорию центра. И еще запомните: здесь приживается лишь тот, кто умеет хорошо работать головой и держать язык за зубами.

Видимо, эту истину усвоил каждый работающий в центре. Даже те двое - Эрнест Трэй и Дэвид Хамемер, к которым Отрач прикрепил для стажировки новичка, даже они повторяли не один раз, как зазубренную догму, слова шефа: "Будешь хорошо работать головой и держать язык за зубами - будешь на хорошем счету у боссов".

Хамемер и Трэй - почти ровесники Михелю. Может быть, поэтому Отрач именно на них остановил свой выбор наставников для Шерма. Ибо, несмотря на покровительство Нейла Сталкера, несмотря на дотошную проверку в "белом страусе", специальная служба охраны и наблюдения корпорации выдала Отрачу секретную директиву: установить за Михелем негласный контроль. Мало ли что случится?! Возможно этот эмигрант - промышленный шпион, и проник на территорию фирмы чтобы выкрасть секретную техническую новинку - собственность "Микчиз Корпорэйшн"?

Но если Дэвид Хамемер отнесся к дополнительному поручению с нескрываемой радостью, так как оно обеспечивало дотацию в несколько сотен долларов в неделю, то прямодушный Эрнест Трэй кипел от негодования. Да разве раскроешь душу перед шефом? За такие вещи выгоняют со службы. А жить на пособие для безработных, когда у тебя молодая жена с грудным младенцем, ой как не сладко!


Глава 4
Письмо

С приездом Михеля жизнь на вилле Сталкера забурлила с новой силой. Нейл любил повторять, что теперь у Розы появился взрослый ребенок, который отнимает все ее свободное время. Роза, в свою очередь, хвалила Михеля за то, что тот стащил Нейла вниз с его круглой башни. И Михель платил им взаимной любовью и расположением. Чего греха таить, ему хотелось побыстрей узнать новый мир, где предстояло жить, хотелось завязать новые знакомства, обрести друзей в пока еще чужом городе. Но в знак благодарности Сталкерам за их доброту, он каждый день исправно, сразу же после службы возвращался в маленький уютный мирок Сталкеровского особняка и все вечера посвящал Розе и ее мужу.

Уже традиционными стали дискуссии под сигару, когда после ужина, удобно устроившись у жарко пылавшего камина, Михель и Нейл завязывали разговор обо всем на свете. Однако часто Сталкер переключался на любимую тему о войне и оружии; завязывал спор что-де без оружия жизнь на Земле бессмысленна, что только благодаря самому существованию у народов разных стран оружия на планете существует хоть и нестабильный, но все же мир. Михель, наоборот, отрицал всякий смысл в бряцании марсовыми жезлами. Сестра тут же, в мягком кресле молча вязала. "Какие все-таки они разные! Но есть что-то общее. У каждого искренняя убежденность в своей правоте. Даже глаза одинаково блестят, когда один оспаривает доводы другого", - думала Роза, сравнивая брата и мужа.

Как-то раз Нейл произнес следующую тираду:
- Самое страшное в мире оружие - это деньги. Вот взять бы однажды да уничтожить все банки и сейфы вместе с их содержимым. Что бы тогда произошло? Наступила б всеобщая сумятица? Нет! Ничего подобного не случилось бы. Люди обошлись бы без денег. Возвратились бы, как в доисторические времена, к элементарному товарному обмену. А вот армия в любой стране без денег развалится; без денег солдаты не станут воевать, без денег нельзя оснастить армию оружием. Значит… деньги - самое большое зло на земле!

- Ты заблуждаешься! - возразил ему Михель. - Не деньги, а люди, владеющие колоссальными суммами, самое омерзительное, что можно придумать. Потому что они тратят свои громадные капиталы на оружие, чтобы завладеть еще большим количеством денег. Ты также ошибаешься, когда говоришь, что без денег нельзя вооружить армию. Во время Второй мировой войны наш народ вел освободительную борьбу против фашизма. Оружие для этой священной борьбы изготавливалось на заводах, где люди работали не ради денег, а ради скорейшего освобождения. Оружие поставлялось многомиллионной армии, а рабочие на заводах за свой труд получали только минимум продуктов, лишь бы поддержать силы. Никаких излишеств, никаких денег. И все это ради скорейшей победы над врагом. А вот американские толстосумы продавали нашей стране оружие за золото, за то самое золото, которые простые люди безвозмездно отдавали в фонд обороны. И сколько других примеров освободительной войны в колониях, когда армия, борющаяся за свободу своего народа, в уплату не требовала никаких денег. Так что есть другая мера ценностей, кроме денег.

Нейл задумчиво провел рукой по колену.

- Может быть, ты в чем-то и прав, Михель. Но я все равно считаю, что, не будь денег, людям жилось куда спокойней.

- Как при первобытном строе или как при коммунизме?

Сталкер удивленно поднял брови, потом повернулся к жене.

- Ты слышала, Роза?- он понизил голос до полушепота. - Твой брат заговорил о коммунизме!

Михель беззвучно засмеялся. Чтобы немного подразнить собеседника, он решил развивать тему:
- Я сейчас прочту лекцию из курса по научному коммунизму. Но одного вечера нам будет мало.

- Нет! Не надо,- воскликнул Сталкер так резко, что Роза с тревогой посмотрела на него,- не стоит тратить время. Мне незачем слушать твою догму о коммунизме.

Он резво подхватился на ноги.

- Мне надо еще поработать наверху, - проговорил Сталкер, давая понять, что сегодняшняя "дискуссия под сигару" не состоялась.

Михель только пожал плечами: как знаешь... Он подумал, что Сталкер испугался антилояльного развития их вечерней беседы у камина. Но ведь всего месяц назад, в первый вечер появления Михеля на вилле, Сталкер намного спокойней относился к подобному разговору. Видимо, за это время что-то произошло. Или, по крайней мере, в ближайшем будущем может произойти, если Нейл стал таким осторожным в политической дискуссии. Михеля также насторожило, что впервые за этот месяц Сталкер захотел уединиться.

- Спокойной ночи, дорогая! - Нейл собрался уходить. - Я сегодня поработаю, возможно, допоздна.

Роза в ответ улыбнулась, но по ее невеселым глазам легко можно догадаться, что тот момент, которого втайне опасалась и всеми силами старалась отдалить, все-таки наступил. Кончилась эйфория периода приезда Михеля. Возможно, что с этого вечера все опять переменится. И муж снова замкнется в своем цилиндре. И Михель станет пропадать из дома. Но тут уж ничего не поделать. У молодого человека своя судьба. Придет время; он обретет свою семью, выстроит свой дом. Жизнь есть жизнь.

Михель тоже пожелал сестре доброй ночи и, сославшись на желание отдохнуть у себя, направился вслед за Сталкером, который, поднимаясь по лестнице, повторял:
- Все равно, деньги - это страшное оружие. Такова моя аксиома. И еще я тебе по-дружески советую: то, о чем ты говоришь у меня на вилле, больше нигде не повторяй, иначе и у тебя, и у меня будут крупные неприятности от властей. А я не хочу терять покой в собственном доме.

На пороге своей комнаты Михель оглянулся. Дверь в кабинет Сталкера закрывалась, тут же слабо щелкнул предохранитель на замке, видимо, Нейл не желал, чтобы его беспокоили во время работы.

"Чем он все-таки там занимается?"- подумал Михель.

Он подошел к окну и отодвинул штору. В черном проеме мерцали огни вечернего города. Как трудно привыкнуть к навязчивости коммерческих реклам; даже на расстояния в целую милю они крикливо призывали купить новейшую модель электромобиля "Элеко - Форд - 08". Чуждый мир с чуждыми нравами. Но к этому миру необходимо приспособиться. Иначе он отторгнет тебя, как чужеродный привой на яблоневом дереве. Дома было куда проще. Там все знакомо, все родное. Там друзья, готовые в любой момент могли дать нужные совет, прийти на помощь. Здесь же единственная опора - сестра Роза и ее муж.

Михель поймал себя на мысли, что с момента приезда в Балтимору он не послал ни одного письма друзьям, в родной город. А ведь обещал не забывать их. Что они подумают о нем, когда уже более меся¬ца он не дал о себе знать?!

- Сейчас же сажусь и пишу!

Михель разложил на столе белоснежный бумажный листок.

- Кому первому писать? Может Женьке Смирнову? Или Мотузам? А лучше Розову. Нет. Начну с этого задиры - Шурика Девяткина.

Но рука самовольно, будто не подчиняясь воле хозяина, вывела первую строчку:
"Милая Галочка... "

Так само собой решилась малозначащая проблемка с выбором пер¬вого адресата, что, впрочем, очень скоро круто изменит судьбу молодого человека. Но пока он об этом не догадывается и продолжает:
"Давно собирался написать тебе, но не решался до тех пор, пока не прояснилось мое нынешнее положение. Я теперь начинаю осознавать, что жизнь в Балтиморе намного отличается от моих наивных и радужных представлений об Америке, которые раньше мне казались веселым и беззаботным времяпровождением. Хотя должен сказать, что сестра и ее муж Нейл приняли меня хорошо и даже позволили несколько месяцев пожить у них, на вилле. И еще одно большое одолжение сделал для меня Нейл; с его помощью я принят на работу в ту самую корпорацию, где он служит. Теперь я сам зарабатываю на жизнь. Только платят не так много, как хотелось бы. Ну, ничего, на первых порах хватает. Думаю, что позже найду более доходное место.

В последнее время меня все чаще посещает грусть. Раньше я не был таким сентиментальным. Грустно вечерами по родному городу, по друзьям, которых навсегда покинул в далекой стороне. И сейчас могу признаться: я тоскую по тебе, Галочка! Если бы ты только знала, как много значила и значишь для меня сейчас! Ведь я ЛЮБЛЮ тебя, Галинка! До сих пор я боялся в этом признаться. Потому что ты всегда была ко мне равнодушна, а я не смел раскрыть своего сердца. Я боялся твоих колких насмешек. Но так было до моего отъезда.

Галочка! Ты можешь называть меня малодушным, жалким трусом, но я решился в письме поведать тебе все, что раньше боялся произнести вслух. Мне нравятся на плечах троих спелым колосом вьющиеся волосы! Что за прелесть твой чудесный певучий голос! А какая у тебя гордая и величественная походка! Твои нежные теплые руки, к которым я ни разу не смел прикоснуться! Такая прекрасная, желанная, недосягаемая Галинка! Как часто снишься мне по ночам! Мне кажется, что, если бы тогда ты была со мной рядом, я ни за что не уехал бы в Америку.

Странно. Но я чувствую, что ты нужна мне сейчас больше чем тогда, когда я жил дома. От одной мысли, что ты где-то ходишь по земле, дышишь ароматом родного простора, что просто существуешь на свете, от всего этого мое сердце до краев наполняется сладостным трепетом.

И все-таки с горьким сожалением я теперь осознаю - прошлого не вернешь. Не возвратить того, что навсегда утеряно. Мне в утешение останутся твои письма, если, ты захочешь отвечать, и останется память о прошлых наших мимолетных встречах.

До свидания, любимая!".

Михель отложил шариковую ручку и еще раз перечитал строки. Нет! Не то. Нельзя так писать любимой девушке. Он собрался разорвать письмо на мелкие клочки, но остановился, взял опять ручку и в самом низу листа дописал мелкими буквами постскриптум:
"Прости меня, Галинка! Сейчас едва не смалодушничал, - хотел выбросить это письмо в корзину. Но решил, что так будет нечестно по отношению к тебе и себе. Тем более что мое письмо ни к чему тебя не обязывает; разве что черкнешь пару строк в ответ.

Прощай! Передай привет всем нашим ребятам!

Михель Шерм, он же - Михаил Шарма".

Глава 5
Бистро "Вечерняя звезда"

В предпоследний, двадцать восьмой день февраля студеным вечером, когда Михель после службы спешил на автобусную остановку, чтобы доб¬раться на виллу Сталкера, его окликнул Дэвид Хамемер:
 - Хелло! Что ты всегда убегаешь, старик? Или у тебя уже девчонка есть?

- Нет, я тороплюсь домой.

Рядом с Дэвидом стоял Эрнест Трэй и улыбался большим некрасивым ртом. Перекинув конец длинного шарфа за спину, Эрнест предложил:
- Заглянем в бар? Еще совсем рано, а времени вдоволь. Пошли?

Михель согласился. Перейдя на противоположный бок улицы, наша тройка через дверь с броской зазывающей надписью на стеклянных створках "Вечерняя звезда" прошли в небольшое бистро. Холодная погода нагнала сюда много народа, и отыскать свободный столик невозможно. Пришлось прилепиться к стойке. Дэвид заказал мартини. Громкая дискофония заглушала гул разношерстной публики, а табачный туман густо обволакивал все закоулки бистро, дополняя сизой пеленой впечатление отрешенности от внешнего мира.

- Ты где сейчас обитаешь, Михель?- пристально разглядывая бокал соседа, спросил Дэвид.

- На вилле Нейла Сталкера.

- Да ну! - глаза Эрнеста округлились. - Неужели этот богач, этот счастливчик- Сталкер так обнищал, что вынужден сдавать свою виллу под наем? Вот уж действительно - времена меняются, и люди меняются!

- Вы меня не так поняли, - возразил Михель, - Нейл с меня ни цента не берет за жилье.

- Тогда совсем непонятно. Может Сталкер твой должник?- поинте¬ресовался Дэвид Хамемер.

- И опять не угадали. Все намного проще - он женат на моей родной сестре.

- А-а-а, - протянул Дэвид и многозначительно подмигнул Трэю.

- Нейл вообще славный парень, - не замечая этого сигнала, продолжал Михель, - если бы не он, я чувствовал себя в одиночестве. Кстати, почему все зовут его счастливчиком?

-Хм... Я сам не все знаю. Вот может Эрнест больше, чем я скажет, - Дэвид указал на товарища, в этот момент наблюдавшего за девицей в мини-юбке и короткой жакетке, проходящей через бистро к выходу.- Впрочем, он меньше меня интересовался твоим Сталкером. Я знаю только, что счастливчик - Сталкер когда-то работал в нашей лаборатории. Однажды ему повезло больше других, он проделал какие-то эксперименты и сделал с их помощью открытие. Открытие стоящее, потому что Сталкером заинтересовались в военном ведомстве. Боссы "Микчиз Корпорэйшн" учуяли богатую добычу. Они затребовали у правительства ассигнования, и вскоре доллары потекли рекой. На эти деньги корпорация построила подземную Особую лабораторию, а ее шефом назначили счастливчика - Сталкера. А чем он там занимается? Так это тайна за семью печатями. И упаси тебя Бог совать нос туда. Потому что с очень любопытными корпорация не церемо¬нится. Раз! И с пустыми карманами - за воротами.

 - Ты повторяешь слова нашего шефа Отрача, - ухмыльнулся Шерм.

- О, да! К словам старика Отрача стоит прислушаться,- поддержал разговор Трэй, которого перестали интересовать другие девицы в зале после того, как та, что проходила в мини-юбке, на его красноречивые знаки, так же глазами ответила, что на минуту отлучится и вскоре вернется. - Но он тоже завидует Сталкеру.

Отпив из бокала, Эрнест переключился на другое:
- С того момента, как ты появился в нашей лаборатории, мы с Дэвидом ведем спор: почему ты переехал в Америку?

У Михеля вопрос вызвал внезапное волнение, и чтобы побороть его Шерм залпом осушил свою порцию мартини.

- Там у меня не осталось никого из родственников. А здесь живет моя сестра и неплохо живет. Но в каждом письме домой она жаловалась на свое одиночество, о том, что тоскует без родных,- ответил Михель.

- Значит, не хотел обрывать родственных связей?- допытывался Хамемер, который после повторного мартини почувствовал дискомфорт в больной печени и от этого сразу терял благодушное настроение.

- Конечно! Я в этом не оригинален; всем хочется жить рядом с родным человеком.
- Ну, а если бы твоя сестра не жила здесь, если бы ее вообще не было на свете, тогда ты приехал бы в Америку?- поинтересовался Дэвид.

И не понять: то ли ради простого любопытства задал он вопрос, то ли у него на этот счет были намерения.

- Нет, никогда!

- Почему так? Разве на твоей родине жить лучше, чем в Американских Штатах?- встрепенулся Хамемер.

- Да, лучше.

- Ты слышишь, Эрнест, что он говорит?! - повернув голову и наклонившись над стойкой так, чтобы лучше видеть, сидящего за Михелем, Трэя, Дэвид многозначительно подмигнул приятелю. - Этот эмигрант утверждает, что там ему жилось лучше, чем здесь.

- Не кипятись, Дэвид! Ты, видно, уже перебрал. Зря обижаешь парня. Если он говорит, значит знает. Пусть он нам объяснит преимущества той жизни,- и Эрнест примиренчески зашептал на ухо Михелю, - Дэвид - неплохой парень, когда не выпивший.

- А пошел он к... - Михель в сердцах выругался. И тут же сообразив, что по-русски здесь никто не понимает, он от души расхохотался.

Эрнест и Дэвид уставились на него с двух сторон, И если глаза первого выражали недоумение, то второй мгновенно побагровел от ярости, интуитивно догадываясь, что Шерм нелестно прошелся по нему.

- Михель выругал нас "за матушку" - есть у русских такое выражение; я слышал об этом на одной вечеринке, - видя, что Хамемер сжал кулак для удара, вмешался Трэй и сам заразительно засмеялся.

Ничего еще не понимая, Дэвид с минуту очумело смотрел на смеющихся соседей, потом и сам, смахнув с лица сердитое выражение, стал поддергивать плечами. Немного успокоившись, он положил руку на плечо Михеля:
- Ты - хороший парень! Мы станем друзьями.

Хамемер заказал еще по одному мартини. Только было Михель по¬тянулся за новым бокалом, как почувствовал на спине легкое прикосно¬вение. Он повернул голову назад; ярко загримированная девица в оранжевой махровом кофте и малиновых брючках пристально разглядывала его. Если бы Михель раньше не был очень увлечен разговором с Дэвидом о Сталкере, он бы запомнил ее, одетую тогда в мини-юбку.

- Хелло Эрнест! Что это за новенький с тобой? Я его раньше не видела. Как тебя зовут, малыш? - проворковала девица.

- А-а, ты, Лин. Хелло! Это Михель. Дэвида ты конечно знаешь?

- Знаю. Ну что, малыш? Пойдем, потанцуем?- обратилась девица к Михелю.


Глава 6
Ночь, сломавшая жизнь

 Почти в полночь Михель своим ключом отворил входную дверь виллы. Раздевшись, он прошел на кухню, достал из холодильника два сэндвича, не разогревая, прожевал их, запивая апельсиновым соком. Убрав за собой и ополоснув руки, Михель прошел в большую гостиную. Отблеск догоравших в камине углей освещал небольшой полукруг перед креслами. Остальная часть гостиной тонула во мраке. Минутой назад мелодичный бой каминных часов известил полночь, и от этого сумрак гостиной казался еще более зловещим.

Не включая верхнего света, Михель пересек комнату и уже поставил ногу на первую ступеньку, чтобы подняться в свою комнату, но неожиданно заметил неподвижный силуэт мужчины, сидящего в крайнем, возле лестницы, кресле. Михель не считал себя трусом, но в этот миг по спине пробежали мурашки. Мужчина поднял голову и перевел тяжелый взгляд с мерцающих углей на остолбеневшего Михеля.

Михель узнал Нейла Сталкера. Тот, молча, указал на соседнее кресло. Михель повиновался. При слабом отблеске он с трудом мог разглядеть лицо Сталкера. Тот был сильно встревожен; возле ушных раковин дергались желваки; глаза, направленные в одну точку, казались стеклянными.

Михель не решался первым нарушить молчание. Так они сидели минут пять, не проронив ни звука. Лишь тихое журчание воды в желобах, за прозрачной стенкой, растекалось по угрюмой гостиной. К этому журчанью Михель давно привык и даже перестал замечать. Но сейчас невольно прислушивался к негромкому перемешиванию струй и капель; в этом звуке чудилась тревога подобная той, что он ощутил несколько лет назад, во время низвержения горного селя в отрогах Алтая.

Михель вздрогнул от хрипящего, неестественно-тоскливого голоса Нейла:
- Я должен, должен был догадаться, что она тяжело больна!

Ничего не понимая, Михель удивленно переспросил:
- Кто больна?

- Роза. Моя славная Розамонда! Последние две недели она жаловалась на сильные боли внизу живота. И только сегодня я повез ее на консультацию к известному доктору. После обследования он сказал, но так, чтобы Роза не слышала - если немедленно не сделать операцию, то очень скоро может наступить летальный исход. Ты понимаешь, Михель - она может умереть!

Будто невидимая пружина подбросила Михеля в кресле - он вскочил на ноги.

- Это так серьезно?- чувствуя, что задыхается, спросил он.

- Да! Доктор посоветовал мне сейчас же повезти Розу в Нью-Йорк, в клинику профессора Рассела, где уже много лет успешно проводятся подобные операции. Там хорошие хирурги и квалифицированный персонал. Завтра утром мы с Розой уезжаем.

Сталкер что есть силы стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

- И почему я ни о чем не догадывался, когда видел, как она перед сном глотает успокоительные пилюли? Почему я не видел, не хотел замечать, как она временами от острой боли прикрывала глаза, чтобы я не уловил в них страдание? О, бедняжка Роза! Она постоянно чувствовала вину передо мной за то, что не могла подарить мне сына или дочку. Поэтому, она никогда не говорила о своих мучениях. Теперь я все понимаю. Очень хорошо понимаю! Я всегда был эгоистом. Нет! Если с Розой случится непоправимое, себе я этого не прощу.

Нейл подхватился с места и зашагал взад- вперед по гостиной, мимо одеревеневшего Михеля, который, подобно недавнему Сталкеру, устремил свой неподвижный взор на узорчатый лепной свод камина. Теперь они поменялись ролями, и лицо Михеля покрыла та самая страшная маска, которая пару минут назад покоилась на лице Сталкера.

- Может все еще обойдется? - вслух подумал Михель.

- Дай Бог! Дай Бог! - как эхо отозвался Нейл, продолжая мерить шагами большую комнату.

Внезапно Сталкер остановился.

- Послушай, брат, - впервые он так обратился к родственнику своей жены.- Не смогу я этой ночью уснуть, И ты, наверное, не сомкнешь глаз. Пойдем ко мне, в лабораторию; я хочу что-то тебе показать.

Михель был потрясен. Он не поверил своим ушам. Как! Нейл Сталкер желает показать ему святая - святых своего жилища - ту самую комнату, куда на вход для всех смертных было наложено табу? И все-таки на первом месте сейчас были мысли о сестре.

- А как же Роза?- вопросительно посмотрел он на Сталкера.

Хотя в темноте выражение глаз Михеля можно было только угадывать, но Нейл понял молчаливый вопрос.

- Сейчас Роза спит, приняла снотворное, - произнес Сталкер, наклоняясь за сухими поленьями, чтобы подпитать затухающий камин. - Нелли возле нее ночует на кушетке. Пошли!

Как только первые неуверенные язычки пламени лизнули по сухой древесине, Нейл направился к лестнице.

- Зачем тебе понадобилось опять разжигать камин?- поинтересовался Михель, ступая следом, - или мы скоро спустимся обратно? Ты не думаешь всю ночь коротать внизу? Тебе тоже надо отдохнуть перед дорогой. А камин, все равно, до утра не сохранит тепло.

- Спасибо за заботу, брат! Если не возражаешь, мы вместе будем коротать ночь в моей лаборатории. А камин я разжег для того, чтобы он обогревал нас наверху. Вода, циркулирующая по прозрачным лоткам, нагревается от каминного огня, потом поднимается вверх и отдает свое тепло стенам лаборатории. Теперь ты понял, какую хитроумную систему обогрева я изобрел?

По хвастливым ноткам в голосе Сталкера, в которых опять проскальзывало чванливое превосходство, Михель понял, что тот немного ожил. Тихонько, чтобы не потревожить больную, они прошествовали коридором второго этажа мимо спальни Розы и вошли в знакомый кабинет. Сталкер попросил Михеля на минутку задержаться у двери, а сам прошел вглубь кабинета, к стоящему у противоположной стены дисплею. Поколдовав немного на клавиатуре, он внимательно просмотрел цифры на экране. От двери, где покорно остановился Михель, цифры казались сплошной белой полоской. Нейл нажал еще клавишу и… экран погас.

- Подойди сюда,- позвал он.

Михель с любопытством вплотную приблизился к Сталкеру. На пульте, где только что оперировали с клавиатурой пальцы Нейла, Шерм ничего особенного не заметил. Обычный компьютерный пульт; в несколько рядов шрифтовые и цифровые кнопки белого цвета, да два десятка разноцветных продольных клавиш с обозначением математических символов. Вот и все. Подождав с минуту пока Михель внимательно рассмотрит прибор, Нейл демонстративно положил палец на красную клавишу со значком $, слегка нажал на нее. Пораженный Михель увидел, как пульт вместе с экраном и частью стены за экраном стали уплывать, утопать в глубину, открывая небольшую нишу, в которой по левую сторону виднелись металлические скобы- ступеньки, уходящие вверх.

Первым поднялся по скобам Сталкер. За ним, осторожно перебирая руками и ногами, полез Михель. То, что он увидел, выбравшись из люка, было любопытно для непосвященного. Обширное круглое помещение метров пятнадцать в окружности и высотою в два человеческих роста посередине оказалось свободным. Вдоль единственной стены, обрамляющей снаружи круглое пространство, на столах и стеллажах размещались разнообразные по внешнему виду и назначению приборы. Между ними, схваченные в разноцветные жгуты, свисали провода, соединяя, как паутиной, в единое целое весь этот, на первый взгляд, абстрактный набор аппаратуры. Два узких и высоких металлических шкафа неизвестного назначения находились с противоположной стороны от входного люка. А возле самого люка стоял еще один большой шкаф с дверью, в которую свободно мог зайти человек. На стене этого шкафа примерно до человеческой груди прикреплены вертикальные поручни, оканчивающиеся внизу, у самого среза люка. Безукориз¬ненно чистый желтый пластик на полу. Над тремя свободными рабочими столами, на стенке поблескивали телевизионные экраны. Кроме всего прочего оборудования и аппаратуры, под стенкой поместился небольшой многопрофильный металлообрабатывающий станок и компактный плазменный сварочный агрегат.

Михель во всю крутил головой, с волнением рассматривая необычное помещение. Было чему удивляться парню, волею случая попавшему в "пещеру" современного кудесника, и в течение нескольких ночных часов внимавшему тому, что этот кудесник показывал и рассказывал ему.

Глава 7
Исповедь Нейла Сталкера

- Все, что ты видишь в этих стенах, я сделал своими руками, конечно, за исключением стен и потолка. Для этого я подрядил строителей. А потом самостоятельно изготовил все эти стенды, стеллажи и приборы. Кое-что пришлось купить. Например, дисплеи, станки и другие мелочи, - с оттенком гордости за свое умение проговорил Нейл.

- И все это ты затаскивал, через потайную лестницу?- спросил Михель, положив руку на поручень возле большого шкафа.

Вместо ответа Сталкер открыл дверцу шкафа. Внутри него оказалась обычная кабина обычного лифта с тремя кнопками управления одна над другой.

- Зачем понадобилась такая сверх предосторожность, когда мы поднимались сода?- недоумевал Михель.- Ведь мы могли спокойно воспользоваться лифтом!

- Э-э, нет! Лифтом пользуюсь только я сам. Ты меня прости, Михель, но я никому не раскрываю код, с помощью которого я могу лифтом подняться на третий этаж, и ты не исключение. А код простейший. И набирается он с помощью вот этих обыкновенных кнопок. Если бы я позволил тебе подняться с собой в лифте, ты, конечно же, свободно мог рассмотреть и запомнить все манипуляции с кнопками. Это не в моих интересах.

Логика Сталкера безапелляционная. Михель раньше и не догадывался, что лифтом можно подниматься выше второго этажа, хотя и знал о его существовании. Впрочем, для резвых молодых ног три десятка ступенек - сущий пустяк. Поэтому лифтом он ни разу еще не воспользовался.

- Мне кажется, что ты не последователен, Нейл. Внизу, в кабинете, я прекрасно видел, как ты оперировал на пульте, перед экраном. Там ты позволил мне наблюдать. Даже ребенку понятно, что ты набирал на пульте шифр отпирания потайного хода.

Сталкер удивленно поднял брови. На какую-то секунду в глазах промелькнула тревога. Но он тут же ухмыльнулся, как всегда делал, когда чувствовал собственное превосходство.

- Не разыгрывай меня. Находясь у входа в кабинет, где я заставил тебя минутку подождать, невозможно угадать какие я кнопки нажимаю на пульте. А рассмотреть малюсенькие цифры на экране дисплея тем более нельзя на таком расстоянии; разве что воспользоваться биноклем, которого, кстати, у тебя не было.

Михель вспомнил, что он действительно не мог разобрать цифры. Даже, если бы сейчас Сталкер спросил о количестве цифр, Михель не смог бы ответить. Может быть семь, а может восемь. Поневоле согла¬сишься с тем, что Нейл родился конспиратором.

- Зачем тебе понадобилась вся эта секретность? - спросил Михель.

- Вот-вот! - обрадовался Сталкер. - Ты подошел к главному вопро¬су. История эта длинная. Но у нас в запасе целая ночь. Садись на стул и слушай.

Когда я еще учился в университете, мне удалось прочитать ста¬рую монографию одного русского ученого. Это было так давно, что я забыл его фамилию. Знаю только, что он написал монографию, будучи сам еще совсем молодым. Я позже старался отыскать другие публикации этого русского, но безрезультатно. Единственное я узнал, что он трагически погиб при невыясненных обстоятельствах задолго до того, как его работа попалась мне на глаза.

В той старой монографии вскользь промелькнула очень интересная идея о существовании резонансных колебаний молекул и атомов вещества. Вещества любого вида и состояния. И еще в монографии указывалось на теоретическую возможность существования некоего энергетического поля особого свойства, которое способно управлять такими колебаниями и, следовательно, изменять состояние вещества. Вот и все. Больше ничего существенного по этому вопросу в монографии не было. Но меня увлекла сама идея, я начал всерьез заниматься ею.

После университета меня приняли в "Микчиз Корпорэйшн". Работал, как и все, над вопросами энергетики. Ты уже в курсе проблем, которые решает наша фирма. Как и ты сейчас, я начинал с исследований по проходным темам, фактически был статистом в научном театре. Конечно, от всего обилия исследований времени на свои собственные "художества" совеем не оставалось. И, тем не менее, я "обсасывал" свою идею, вернее идею неизвестного русского ученого. Долгое время ничего связанного у меня не получалась. Были только разбросанные мысли, черновики математических расчетов. И тут вмешался злой рок. Ты, Михель, позже поймешь, почему я его называю "злым". У Розы тогда родился мертвым ребенок. И сама Роза была в очень плохом состоянии. Наверное, она тебе говорила о причине. Но не это я называю злым роком. Слушай дальше...

После страшного несчастья, постигшего нас с Розой, я замкнулся в себе, больше стремился к одиночеству. Нет! Ты не думай ничего; я по-прежнему любил жену. Но что-то сдвинулось в моем сознании; быть может, изменился характер. Теперь все вечера я проводил за расчетами, забыв вечерние пирушки у друзей, да и самих друзей начал сторониться, чтобы те не отвлекали меня от расчетов. Конечно, многие из них обиделись за это и тоже перестали навещать нас на Парк-авеню. Но меня уже мало волновало, что я прослыл отшельником. Наоборот. Такое затворничество помогло мне сосредоточиться на главном, что стало в моей жизни. Но я отвлекся...

И однажды я почувствовал, что получается. Получается стройная математическая модель резонансного поля. Еще месяц понадобился мне для того, чтобы осмыслить, как от этой теории добиться практического результата. В вот тогда-то вмешался тот самый злой рок. Я поделился соображениями по резонансному полю со своим шефом - Гензой Отрачем. Ты ведь его хорошо знаешь? О-о! Лучше бы мне перед этим умереть! Я все рассказал этому человеку. Он умный парень. Он быстро понял свою выгоду. Он без всяких раздумий предложил мне свое сотрудничество, за свой довольно умеренный пай. А так как наш разговор без свидетелей происходил в его кабинете... Вот тут-то он и промахнулся. Где-то в стенах был вмонтирован микрофон для подслушивания. Наш конфиденциальный разговор стал известен руководству "Микчиз Корпорэйшн". Меня вызвали в управление корпорации и без обиняков предложили немедленно начать экспериментальные исследования. Даже больше того - тут же назначили шефом новой лаборатории с большим штатом сотрудников. За два с небольшим месяца было построено новое помещения - целый исследовательский корпус для новой лаборатории. В общем, корпорация не скупилась в средствах, ибо усмотрела во мне средневекового алхимика, способного в недалеком будущем из ничего добывать золото. Что касается меня самого, то я был настроен романтически. Я чувствовал, что делаю нечто грандиозное.

То, что легко и быстро получается на бумаге, на практике оказывается намного сложнее. Два долгих года велись исследования в новой лаборатории. Два года мы проводили различные эксперименты, которые буква в букву соответствовали моей теоретической модели. Но результаты оставались малообнадёживающими. И вот однажды, совершенно неожиданно для всех нас и, конечно же, для меня в первую очередь, образец под воздействием скомпанированного поля на глазах внезапно рассыпался в порошок. Я даже не поверил показаниям приборов, а потому распорядился повторить эксперимент. Результат получился тот же!

Пока я приходил в себя от необычного явления, которое до нас никто не наблюдал, кто-то из моих помощников поспешил доложить в управление корпорации о последних результатах. На следующее утро к нам пожаловали боссы "Микчиз Корпорэйшн", то есть наши хозяева. Они явились не одни, а в сопровождении трех военных в генеральских мундирах. Специально для генералов мне предложили повторить вчерашние опыты. Я еще не догадывался чем это чревато и без задних мыслей распорядился энергетическую установку, которую за два года эксплуатации несколько раз модернизировали, подготовить к работе.

Несмотря на многочисленные усовершенствования и переделки, все же установка имела еще внушительные габариты - по высоте была соизмерима с трехэтажным домом; поэтому потребовалось немало времени, чтобы наладить все ее части и узлы дли последующей работы. Когда все было подготовлено, и осталось лишь нажать пусковой тумблер, я оглянулся на зрителей в военной форме, и я прекрасно разглядел их реакцию на рассыпающийся в прах образец. Сначала они были ошарашены увиденным, но очень скоро глаза их загорелись дьявольским алчным огнем. Само собой разумеется, что восторженным оханьям и восклицаниям не было конца края. Пока я распоряжался о подготовке к повторному опыту, военные и наши боссы о чем-то шептались. Мимоходом я заметил, как один военный позвонил куда-то по видеофону. И через полчаса в нашей лаборатории появился еще один военный. Он передал звонившему пакет. Тот раскрыл коробок, и все, кто в этот момент был поблизости, увидели у генерала проволочную клетку с маленькой белой мышкой. Держа клетку на ладони, генерал предложил мне поставить ее в нашу установку на место образца. Я сначала оторопел, не понимая, что от меня хотят. За спиной я слышал недоумевающий шепот своих сотрудников, встревоженных не меньше меня от предложения генерала. Никто из нас никогда себе не представлял, что наша работа может причинить вред живому существу. А военные и боссы тем временем с иезуитской невозмутимостью ожидали, пока я приду в себя. Я понял, что перечить им впустую - рано или поздно они заставят меня подчиниться своей воле. Увы, воистину страшен разум человека, когда он направлен на изобретение самых невероятных орудий убийства. Пришлось нам впервые проделать опыт с живым существом...

И все случилось так, как и должно было произойти; после включения установки в рабочий режим, клетка вместе с мышонком прекратила свое существование. Вместо них на подставке осталась горстка бурого порошка.

И тут, словно гром ударил меня. Я понял, что сам попал в ловушку, откуда выбраться мне суждено тем же путем, что и бедному маленькому живому комочку. От сильнейшего волнения у меня перед глазами поплыли зеленые круги.

Нейл вытащил небрежно засунутую между приборами коробку с сигарами, взял одну и закурил, забыв предложить Михелю. Но тот не обиделся. Даже более, он в поведении Сталкера не заметит ничего нетактичного. Молча Нейл затягивался табачным дымком. Молча ходил Михель по кругу, вдоль стены с аппаратурой. Вдруг он заметил между стеллажами узкое, как бойница, окно, которое раньше ни разу не видел, прогуливаясь с Розой по лужайке, вокруг дома и с интересом разглядывая снаружи стальную башню на крыше Сталкеровского особняка. Михель выглянул в окошко; на звездном небосводе слабо блестел полудиск луны, скупо освещая крышу. Взглядом Михель снова вернулся внутрь круглой лаборатории, скользнул влево и остановился на полке стеллажа, где сиротливо лежали два карманных микрокалькулятора - один в коричневом, второй в синем пластиковом корпусе. Машинально взяв крайний, синий Михель без всякой цели повер¬тел его в руках и положил на прежнее место. Он не заметил, как в этот момент исказилось яростью лицо Нейла, будто свирепый тигр тот готов был броситься на свою жертву. Однако, когда Михель снова обернулся, лицо Сталкера выражало только усталость.

- Что же было потом? - спросил Михель, увидев, что рассказчик затушил сигару.

- Очнулся я на диване в комнате для отдыха. Возле меня хлопотал доктор, а рядом стояли все, кто был во время экспериментов в лаборатории. Кто-то из директоров сказал, что я переутомился, и мне необходим отдых. Он распорядился приостановить все эксперименты. Мне и моим сотрудникам корпорация предоставила двухдневный отдых. И я поехал домой.

Но я не отдыхал. Эти два дня я много думал и многое понял. Бедный белый мышонок! Его смерть открыла мне глаза на оборотную сторону медали, о которой я и не догадывался. Генералы не зря присутствовали на моих опытах. Они уже знали, что смогут получить новое оружие! Оружие всепоражающей силы!!! Это знали генералы, знали раньше меня. Я же до конца дней своих не додумался бы до того, чтобы свое открытие направить во вред кому-либо. А они знали... Они даже захватили с собой крохотную живую тварь, чтобы с моей помощью убедиться в своей чудовищной правоте. И они добились того, чего желали. Я понял, что генералы потребуют от меня вести дальнейшие исследования в их интересах, в интересах военщины. Тогда я твердо решил все свои силы направить на то, чтобы помешать рождению нового оружия!

В течение двух суток, отпущенных мне для отдыха, я лихорадочно искал альтернативу. Проверил массу вариантов, исписал груды бумаг, даже спалил домашний компьютер, задавая ему сотни расчетных программ. И к исходу сорока восьми часов у меня была готова схема, по которой можно создать малогабаритный генератор резонансных колебания, способного как оружие все разрушать.

Михель посмотрел на Сталкера с нескрываемым гневом.

- Что-то не вяжется в твоем рассказе, - жестко проговорил он. - Минуту назад из твоих миротворческих излияний я понял, что тебе противоестественна даже сама мысль, что кто-то сможет воспользоваться твоим открытием, как оружием. А теперь смакуешь подробности того, как сам же форсировал сотворение какого-то там генератора для разрушения.

- Не торопись с выводами, - спокойно парировал Сталкер, усаживаясь на край стола, где стоял дисплей,- я не все еще объяснил. Поэтому наберись терпения и слушай. Только слушай. А потом будешь изливать свои эмоции.

Я действительно потратил два дня и две ночи на лихорадочные расчеты. Это было сделано с единственной целью - опередить генералов, чтобы иметь козырную карту в игре против них. Чтобы тебе было понятней, я постараюсь подробней изложить ход своих мыслей тогда.

 Во-первых, в том, что меня заставят заниматься военной темой, сомневаться не приходилось. Конечно, я мог бы уйти от работы, сославшись на нежелание, на неумение; в конце концов, придумал бы причину. В крайнем случае, я мог бы просто уволиться из "Микчиз Корпорэйшн". Но это все равно не решало проблемы. Кроме меня, в лаборатории работали мои коллеги. Двое из них были моими учениками; очень способные в науке, но беспринципные в жизни, поддавшись нажиму боссов и влиянию генералов, они и без меня смогли бы руководить военными изысканиями в лаборатории. И один Бог знает, как скоро им удалось бы выполнить заказ милитаристов - заказ самого дьявола! Поэтому мой уход ни на что не повлиял бы.

Во-вторых, я хотел любыми путями продолжить мои исследования в мирном направлении. А для этого необходимо иметь мощную экспери¬ментальную базу, какой являлась Особая лаборатория в "Микчиз Корпорэйшн".

В-третьих, работая в корпорации, я имел возможность каким-то образом, не навлекая на себя подозрений, саботировать работы в лаборатории, если требования генералов совпадали с моими пессимистическими прогнозами. Именно, поэтому я заставил себя форсировать расчеты. Имея их результаты, я всегда узнаю, в какой момент мои коллеги вплотную приблизятся к нужному для генералов решению. И вот тогда я смогу исследования направить на ложный путь. Ведь я остаюсь руководителем темы. А потому смогу, не навлекая на себя подозрения, завести их эксперименты в тупик.

- Американский "Иван Сусанин", - хмыкнул в нос Михель.

Проживая в доме Сталкера, ежедневно общаясь с ним, споря, доказывая, Михель Шерм уже достаточно хорошо изучил характер своего шурина. И сейчас не стоило большого труда догадаться, что Нейл говорит правду. Да, он действительно яростный противник любого насилия. Ему противоестественны любые человеконенавистнические настроения. Правда, иногда, заблуждаясь, он говорит о деньгах, как о разновидности оружия. Но даже при этом своем невинном заблуждении Сталкер - добропорядочный человек.

- Все мои самые худшие предположения подтвердились, когда я снова появился на службе, - продолжал свою исповедь Нейл Сталкер. - Секунда в секунду с началом рабочего дня в лаборатории прозвучал вызов по громкой связи; меня приглашали в дирекцию корпорации. Зайдя в кабинет президента, я увидел там большинство членов правления, трех знакомых мне генералов и четырех незнакомцев в штатском. Судя по тому, с каким подобострастием обращались к этой четверке даже генералы, обычно снисходительно-равнодушные к нижним рангам, я догадался, что штатские из очень высокопоставленного окружения; вполне возможно, что они - советники президента страны.

Меня представили четверке, и тут же президент "Микчиз Корпорэйшн" заявил, что нашими исследованиями заинтересовалось правительство Соединенных Штатов, которое настаивает на форсировании работ. Мою лабораторию расширяют в большой исследовательский комплекс. Меня назначают шефом, по сути, нового исследовательского объединения с окладом, в шесть раз превышающий размер прежнего. В мое подчинение, кроме уже имеющихся сотрудников, поступают еще несколько десятков человек. Если я буду настаивать, это число можно будет увеличить или уменьшить.

Затем один из генералов зачитал программу моих будущих работ. Как не подготавливал я себя к разным неожиданностям, но от такой откровенной наглости опешил. Мне, ученому-исследователю устанавливается диктат в программе дальнейших исследований! Подумать только! Мне вменялось разработать что-то на подобии армейского автомата, что бы он, то есть "автомат" мог на расстоянии поражать как технику и сооружения, так и солдат противника "способом растирания в порошок", - это буквальные слова того невероятного документа.

В этот момент мне показалось, что я нахожусь в психлечебнице среди умалишенных. И я, действительно, был на грани умопомрачения от всего того, что довелось услышать. Но поскольку я себя заранее подготовил к подобному обороту, то быстро взял в руки, продолжая слушать, ничего не отрицая, но и ни с чем не соглашаясь.

Дальше - от меня требовали разработать похожую систему для установки ее на космическом корабле дальнего рейсирования. Тут-то я понял, что просчитался в оценке идиотических способностей наших военных. Они стремились получить в тысячу раз больше, чем я за них предполагал. Бедный наивный Нейл! Твоя головушка не сумела додуматься до космических масштабов уничтожения. А вот генералы додумались! И твои боссы даже ухом не повели, услышав о таком чудовищном варварстве. Им бы побольше долларов заплатили, побольше золота… А за что? Остальное их не касалось. Деньги!!! Деньги - самое страшное оружие на свете! Надо уничтожить все деньги, и тогда будет хорошо всем.

Михель испуганно посмотрел на кричавшего Сталкера. Сейчас его глаза действительно светились безумством. Михель трусанул Сталкера за плечи.

- Успокойся, успокойся, ради всех святых! - старался он укротить возбуждение Нейла. - Успокойся, дружище! Сядь вот здесь, на стул. Вот так, - Михель оглянулся по сторонам в надежде отыскать среди приборов случайную бутылку с напитком, чтобы несколькими глотками влаги остудить горящего Сталкера. - Давай оставим этот разговор. Ты и так чересчур взволнован болезнью Розы, и эта бессонная ночь, - он посмотрел на часы. - Скоро четыре утра. Думаю, что тебе полезно отдохнуть перед неблизкой дорогой в Нью-Йорк.

- Ерунда! - вяло отмахнулся Сталкер. - Четыре с небольшим часа за рулем я выдержу. А ты слушай, слушай внимательно. Я сегодня должен высказаться кому-то, рассказать то, что никто кроме меня не знает. Я не могу вечно таить в себе то, что должны знать люди. Ты слушай, Михель, - другого случая не представится. Я хочу успеть все тебе рассказать.

Ни президент корпорации, ни члены правления, никто не спросил меня, а сам я согласен продолжать дальнейшие исследования? Просто приказали, как в войну ставят ультиматум поверженному противнику, и все! Будто я не человек, а марионетка. Да делать нечего. Я приступил к экспериментам, но только в обход диктата военных, по своей собственной программе, с которой ты в общих чертах уже знаком.

Теперь, когда мне были предоставлены большие полномочия в подборе сотрудников, первым делом я рекомендовал директорату уволить двух моих ближайших помощников, которые были весьма одаренными ребятами. Я сознательно пошел на такой шаг, ибо это была единственная возможность сохранить свои истинные замыслы в тайне. В противном случае рано или поздно кто-то из них разгадал бы мой маневр. А такой поворот означал бы крах всей моей затеи с одурачиванием генералов и их прихлебателей, то есть боссов "Микчиз Корпорэйшн".

Подобным образом позже я избавился еще от одного коллеги. Признаюсь тебе, Михель: мне было искренне жаль потерять их. Возможно, своим поступком я искалечил три жизни. Но эти жертвы тысячекратно компенсируются спасением жизни миллионов, ведь я не допущу разработки нового оружия - глубоко убежден в этом. С остальными сотрудниками лаборатории было проще; менее способные, они слепо доверялись любому моему слову и во время проведения экспериментов четко выполняли все мои распоряжения, не вникая в их суть. Я стал полновластным хозяином положения.

Михель глядел на ожившее лицо ученого и не мог понять: то ли Сталкер снова бахвалится своим тонким психоаналитическим умом, то ли, действительно, без задних мыслей раскрывает перед ним свою душу. И еще очень важный для себя вопрос Михель до конца не мог решить: почему именно на нем Сталкер остановил свой выбор? Почему именно ему доверяет самое сокровенное, что до сих пор не решался поведать ни одной живой душе? Почему человек, появившийся в его доме всего два с половиной месяца назад, почему этот человек вдруг оказался для Сталкера самым доверительный лицом? Эти вопросы смущали Михеля. Наконец, когда Сталкер на минуту замолк, чтобы собраться с мыслями, он спросил:

- Почему ты решил рассказать все это мне?


Сталкер внимательно посмотрел в глаза молодому человеку, улыбнулся и ответил:
- Ты мне нравишься, брат моей жены, - и тут же резкая тень омрачила лицо Сталкера. - Бедная Роза! Моя ненаглядная ласковая толстушка! Ты, Михель, - ее брат. Может быть, поэтому я решился рассказать все именно тебе, ведь вы так похожи друг на друга и лицом, и манерой разговаривать, и убеждениями. Да, именно убеждениями! Как только ты появился у нас, я стал к тебе присматриваться. Твои рассказы о жизни на родине. Ты так захватывающе рассказывал об этом, что мне порой казалось, будто ты приехал в Америку на короткое время, погостить к сестре и вскоре будешь собираться назад. И твои суждения о нашем образе жизни. Я думаю, что Америка не сможет изменить твою позицию. Видимо, это тоже положительно характеризует тебя. И еще есть одна причина, которая послужила ключом к нашему ночному разговору. В скором времени мне понадобится помощник для проведения экспериментов здесь, в этой круглой лаборатории, - Нейл показал рукой вокруг. Но на полдороги рука остановилась и опустилась на голову. - Ах, да! Ты же еще ничего не знаешь, - Сталкер смущенно почесал затылок, - я тебе ничего не сказал о работах с резонансным полем, которые проводились здесь. Помнишь, Михель, я говорил, что намеревался любыми способами продолжать исследования по преобразованию вещества. О том, чтобы открыто это выполнить в лаборатории "Микчиз Корпорэйшн" не могло быть и речи. Там я мог, не вызывая подозрений, проводить лишь предварительные опыты, так сказать подготовить базу для фундаментальных исследований.

Как раз к тому времени я скопил приличную сумму и решил обзавестись собственным домом. Мы с Розой просмотрели несколько участков, которые предлагали фирмы, торгующие недвижимостью. И, в конце концов, остановили выбор на этой уединенной вилле на Парк Коттедж авеню. Конечно, пришлось потрудиться, чтобы привести дом в божеский вид и оборудовать на крыше лабораторию.

Я упорно шел к намеченной цели. Вечерами, а часто и в ночные часы в своей лаборатории проводил домашние эксперименты с образцами. В течение нескольких лет все мои усилия, помимо моей воли сводились к единому и неизменному результату, образцы рассыпались в порошок, в труху. Пришлось систематизировать и эти результаты. Вскоре в домашних условиях я добился полной противоположности тому, к чему стремился в исследовательском центре "Микчиз Корпорэйшн". Я произвел на свет СВОЧ - портативный генератор разрушающих резонансных волн. Тот самый аппарат, который так жаждали заиметь генералы. Можешь полюбоваться на отвратительную работу моего мозга и рук. Два образца своча лежат на полке, слева от тебя.

Стоящий возле стеллажа, Михель вздрогнул, как от удара тока. Его левая рука непроизвольно дернулась, и Михель почувствовал острую боль в руке, от задетого локтем металлического косяка. Боль ослабила нервный стресс; Михель внимательно посмотрел на то место, куда указывал Сталкер. Но кроме двух карманных микрокалькуляторов на полке ничего не обнаружил. Недоумевая, - не розыгрыш? - он положил руку на ближний в синем корпусе.

- Осторожно! Это опасная игрушка; не наделай беды из-за неосмот-рительности!- воскликнул Нейл, отводя руку Михеля в сторону. Но сам взял тот же аппарат синего цвета. - Да - это своч. Самое страшное оружие, которое когда-либо придумал человек. В этой маленькой коробочке затаился свирепый идол смерти. Немного позже я покажу тебе его разрушительное действие.

Самый первый своч я изготавливал целых три месяца. Он получился громоздкий и неудобный в обращении. Пришлось еще немного повозиться. И тогда получился вот этот - синенький. Его я сделал за неделю. Еще несколько доработок... И тогда всего за двенадцать часов работы на свет появился коричневый своч. Несколько раз я пробовал включать свочи на разрушающий эффект. Все оказалось настолько просто, что я сказал себе: "Остановись, пока не поздно! Пока твои эксперименты не открылись хозяевам "Микчиз Корпорэйшн". Ведь первую часть своей многолетней программы ты выполнил. Так пусть же никто нигде и никогда не будет больше испытывать разрушительное действие свочей! "

Я сложил оружие. Вернее - "положил на полку". Посуди сам, Михель, - коричневый своч я сделал всего за один день, и сделал его в своей полукустарной лаборатории - мастерской. А если свочи начнет массовыми сериями выпускать такая фирма, как "Микчиз Корпорэйшн", владеющая сетью, разбросанных по разным штатам, заводов с передовой технологией? Тогда это сатанинское оружие начнет вылупливаться сотнями тысяч экземпляров в сутки. В таком случае в самое ближайшее время нам улыбается безрадостная перспектива лицезреть всеобщий Вавилон, конец белого света, всеуничтожение. Лицезреть, погибая и рассыпаясь на песчинки в невиданном Содоме. Такой перспективы я ни для кого не желаю.

Голос разума - хороший советчик. Особенно, если ты один. Он мне подсказал, что необходимо оградить свое творение непреодолимой стеной, чтобы оно не вырвалось, как джин из бутылки, на свободу и не наделало беды. Мне не пришлось долго ломать голову над этой проблемой. Я решил, что своч сам себя похоронит в этих стенах. Но это произойдет в самый критический момент, когда отпадут все варианты. Я уже говорил, что первый экземпляр своча получился внушительных размеров по сравнению с этими коробчонками. Так вот, на него я возложил миссию гробовщика двух меньших собратьев.

В двух словах объясню принцип работы своча. Свое разрушающее действие они производят в ограниченном объеме пространства, которое предварительно кодируется. Например, на вот этом, синеньком с помощью цифровых кнопочек, которые, кстати, я сделал как две капли воды похожими на кнопки серийного микрокалькулятора, можно задать координаты любого объекта относительно генератора, и задать габаритные размеры объекта. Остается только нажать кнопку пуска, и... объект разрушен. Причем, разрушение происходит строго в границах закодированного пространства - ни микроном дальше - ближе, выше - ниже, шире - уже.

Подобным образом я закодировал объем моей лаборатории для самого первого своча. А командой пуска послужит любая попытка постороннего человека проникнуть сюда. В потолке, стенах и полу вмонтированы датчики разрыва. Если кому-то вздумается проникнуть в лабораторию, проломав пол или потолок, или разрушив часть стены, датчики моментально сработают и выдадут команду моему самому надежному охраннику. И как результат - все, что здесь находится, превратится в прах. Ты, Михель, наверное, сейчас подумал о потайном ходе и о лифте? Здесь тоже предусмотрены все мелочи. Любая неправильно закодированная команда на подъем в лабораторию, как и ошибочно набранный код отпирания потайной лестницы из моего кабинета приведет к тому же результату, что и взлом стены. Поэтому, во имя всего святого, я тебя умоляю: не пытайся нарушить мой запрет, не пытайся самостоятельно пробраться в лабораторию.

- Все! - выдохнул с облегчением Сталкер. - Теперь ты получил исчерпывающий ответ на самый первый свой вопрос. Удовлетворен?

Михель молчал. Все, что сейчас он узнал из рассказа Нейла Сталкера, было настолько невероятно и фантастично, настолько же и страшно от нарисованной им глобальной перспективы всеуничтожения, которую тот нарисовал, что сразу воспринять информацию ученого казалось выше человеческих сил. Для осмысления нужно было какое-то время.

- То, что и узнал, - грандиозно! Я ни от кого не слышал ничего подобного. Ты, Нейл - великий ученый. Я верю, что твои благие намерения победят злые силы. Но... у русских есть пословица: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! - сказал Михель, пытаясь доходчивей перевести пословицу на английский.

- Я тебя понял! - проговорил Сталкер. - Ты еще не до конца веришь. Ты хочешь своими глазами увидеть, как действует своч, как он разрушает. Хорошо. Я выполню свое обещание... минут через двадцать. А пока закончу свой рассказ, ибо без того, что осталось еще объяснить, он получится неполным.

Прервав все эксперименты по разрушающему эффекту резонансно¬го поля, я приступил к главным исследованиям, ради которых отдал столько лет жизни. Незадолго до твоего приезда я обнаружил - наконец-то! удивительнейшее свойство этого чуда природы, названым «резонансным полем». Оказывается, если из двух разных генераторов направить на один объект в однозначном объеме два резонансных импульса, то они (эти поля) взаимодействуя друг с другом в строго заданном пространстве, преобразуют вещество в любое другое. С помощью синего и коричневого свочей я попытался смоделировать эксперимент. И он замечательно удался! Это произошло за день до твоего приезда к нам. Получилось вещество, которое я никогда не встречал на земле, и наверняка никому из людей не приходилось его исследовать. Даже не успел придумать название новому веществу. Сейчас покажу тебе, как получается чудный студень. По правде говоря, руки чешутся от нетерпения. Но осталось самое малое досказать.

Последние дни я занимался расчетом математической модели получения самых разнообразных, самых необыкновенных по составу и свойствам материалов. Когда я закончу расчеты, мы с тобой, Михель, будем творить чудеса. Теперь понятно, для чего я приглашаю тебя в помощники? Пройдет совсем немного времени, я организую свою фирму и назову ее "Сталкер продакшн". Тебя возьму в компаньоны. Пойдешь ко мне в компаньоны, Михель? Не беспокойся; я ни цента вступительного пая с тебя не возьму. Все необходимые средства нам предоставят два маленьких своча. Ты спросишь: как? У меня уже готова математическая модель получения драгоценных металлов, в том числе и золота?

Если раньше Михель был ошеломлен, то теперь его просто разда¬вила проницательность этого человека, сумевшего предвидеть новое в тайнах неведомого. Однако последнее предложение Нейла его насторожило. И хотя совсем недавно Михель сам убеждал всех в своем желании развивать в Америке деловую активность, но, тем не менее, предложение Сталкера застало его врасплох. Слишком резок оказался переход от романтического "заочного" сражения с генералами к чисто практическому предложению о сотрудничестве. А каким окажется такое сотрудничество двух совсем разных людей, и в чем будет заключаться его конкретный смысл? Какой еще сюрприз преподнесет ему судьба, закинувшая в иной мир? Если он сейчас ответит утвердительно, то переступит порог неведомого. А что по ту сторону? Не знал этого Михель. Да и никто, кроме ясновидца - Сталкера не может отве¬тить. Но тот в данный момент был занят другим.

- Подойди сюда, - позвал Сталкер к одному из трех телеэкранов, - сейчас ты увидишь в видеозаписи мои прежние эксперименты.

Включив экран, Нейл предоставил своему юному сподвижнику воз¬можность смотреть и удивляться. А сам достал из шкафа старый метал¬лический ящик с торчащими в стороны двумя кронштейнами, от которых свисали обрывки проводов. Он поставил ящик в самый центр желтого круга на полу, посреди лаборатории. Затем перенес коричневый и синий своч на противоположный от Михеля стол, вынул из ящика стола электрический многожильную шнур с присоединительными штекерами на концах, которые вставил в гнезда на корпусах миниатюрных аппаратов. Все манипуляции Сталкер проделал за спиной увлекшегося просмотром Михеля; очевидно, еще не полностью доверяя своему будущему помощнику, если решил отвлечь его внимание от своих приготовлений. Закончив, Сталкер присел тут же на стол и с этого места наблюдал за событиями на экране и одновременно следил за реакцией Михеля на каждый новый эпизод видеозаписи. А тот, действительно, забыл обо всем на свете, затаив дыхание и даже, не моргая, смотрел на экран, где безмолвно творились чудеса. Безмолвно, потому что Сталкер намеренно отключил звук.

Первый сюжет начинался с круглой панорамы лаборатории, обстановка которой отличалась от сегодняшней. Кругом; посредине и под стеной, куда ни кинь взгляд, на столах громоздилась самые разнообразные приборы. А там, где не было столов, весь пол заставлен металлическими ящиками и шкафами. Просто невозможно представить себе, как человек может протиснуться через этот металлический лабиринт. Движение панорамы остановилось; видимо Нейл закрепил видеокамеру. Через пару секунд он сам появился на экране со стаканом воды. Нейл протянул руку к экрану, чтобы зритель вблизи увидел первозданность прозрачной жидкости. Затем водрузил стакан на стержневую подставку, отдельно стоящую на полу. Михель внимательно глядел, как экранный Сталкер, нагнувшись, что-то подсоединил к ножке подставки. Немного погодя он выпрямился и, пройдя через лабиринт своей экзотическою лаборатории, остановился возле прибора, внешним видом напоминавшим электронный осциллограф. От подставки со стаканом к этому прибору протянулась лента с делениями. Михель догадался, что лента - обыкновенная измерительная рулетка. Действительно, Нейл внимательно посмотрел на край ленты и что-то записал на листке. Вот он, склонившись над прибором, нажал несколько кнопок на панельке, затем выпрямился и с торжественным видом, как кандидат в президенты собирается выступать по телевидению со своей программной речью, обернулся к камере. Подняв левую руку ладонью вперед, а указательный палец правой, положив на утопающую в приборе невидимую кнопку. Сталкер на какое-то мгновение замер в этой картинной позе.

Внезапно резкий взмах левой, и Михель, во все глаза наблюдая за происходящим, боясь пропустить малейшую подробность, увидел как у стакана исчезла верхняя половина, в нижней оставшейся части вода слегка взволновалась, перемешиваясь с оседавшим на дно бурым песком, который появился невесть откуда. Такой же песок маленьким обручем опоясывал днище стакана снаружи. Экранный Сталкер был чем-то недоволен. Он опять при¬нялся колдовать над кнопками. Потом обернулся, поднял левую ла¬донь, призывая зрителя к вниманию, и, выждав секунду, взмахнул. Тут же оставшаяся половина стакана вместе с частью подставки превратилась в песок, который бурым облачком осыпался на пол. Стержень подставки с прикрепленным концом рулетки остался на месте. Лишь натянутая от стержня к прибору лента с делениями слегка заколебалaсь, задетая падающим песком. Довольная улыбка появилась на лице экранного Сталкера. Он радостно жестикулировал, показывая на стержень от подставки, и что-то беззвучно говорил зрителю. Затем он с большим трудом пробрался к видеокамере и отключил ее.

- Это были мои самые первые эксперименты со свочем, - раздался у Михеля за спиной голос живого Сталкера, - я тогда только начинал отрабатывать точное координирование. Не правда ли, эти опыты скорее напоминают неудачные попытки начинающего иллюзиониста? Со временем мне удалось достичь абсолютной точности при координировании объекта. Смотри внимательно, Михель. Ты сейчас увидишь более удачный результат.

На экране опять появилась панорама лаборатории. На сей раз там была сегодняшняя обстановка: свободное пространство посередине, а вся остальная начинка - под стенкой, как и в прежнем эпизоде. Нейл показал крупным планом стакан с водой. Затем перенес его на подставку. Сам стал в отмеченный белой краской полуметровый круг на полу. В руках у него уже был маленький коричневый своч. Проделав манипуляции с кнопками, Нейл снова демонстративно поднял руку. Взмах! На белоснежной поверхности подставки - аккуратный бурый холмик.

Третий эпизод начинался панорамой зеленой лужайки возле виллы. Очевидно, съемки велись в летнее время, потому что в кадре обнаженный по пояс Нейл нес на плече бревно метра четыре длиной. Вот он лопатой выкапывает небольшую ямку и опускает в нее конец бревна. Придерживая рукой вертикальный столб, он засыпает основание землей, и плотно утрамбовывает. На мгновение экран потух, потом опять засветился. По сместившейся тени от вкопанного столба Михель догадался, что перерыв между съемками двух кадров был продолжительным. В отдаленном углу веселой лужайки появилась бродячая собака с косматой шерстью на впалых боках. Виляя тощим задом, она лениво бежала прямо к вкопанному бревну. В этот самый момент в нижнем углу экрана начали мелькать цифры, которые показывали обратный отсчет времени в секундах. Собака была уже у столба; она обнюхала его основание и, когда на экране на миг застыли цифры "02", задрала заднюю лапу. Через две секунды деревянный столб и зазевавшаяся псина рассыпались в прах. Только отвалившийся пегий хвост еще поддергивался возле импровизированного могильного холмика.

Михель почувствовал, как противная струйка холодного пота скользнула вниз по хребту.

- Я не хотел убивать бедное животное; собака объявилась как раз тогда, когда я отвлекся согласованием включения своча с показаниями отсчета секунд на видеозаписи. Поэтому не заметил ее появления. А на том злосчастном месте трава за лето так и не выросла. Думаю, что это результат воздейс...- голос Нейла оборвался на полуслове.

Михель, который не отрывал глаз от экрана, в то время как Нейл, будто ближайшего друга, оплакивал собаку, увидел начало следующей записи, начинавшейся также панорамой. Только теперь экран показывал рабочий кабинет Сталкера на втором этаже, откуда не так давно они по потайной лестнице поднялись наверх. Вначале в кадре появилась спина, а затем он сам прошел к тому месту, где за пультом и экраном дисплея находился потайной ход. Вот Нейл нажимает на пульте кнопки и на экране дисплея четко показались зелененькие цифры "3 5 1 7 3 9 7".

Внезапно, слившиеся воедино, грохот падающего металлического предмета, глухой удар о пол человеческого тела и яростный крик Сталкера заставили Михеля резко обернуться.

Глава 8
Прощание

На полу, корчась от боли, лежал Сталкер. В стороне от него валялся металлически ящик, который только что стоял в центре круга, посреди лаборатории. Михель бросился к стонущему и рассыпающему проклятия Сталкеру, чтобы помочь ему подняться на стул.

- О, дьявольщина! - гримаса боли скривила лицо Нейла. - И надо же было споткнуться об этот чертов ящик! - он старался не смотреть в глаза Михеля.

- Что с твоей ногой? Ты сильно ушибся? - участливо спросил Михель, рассматривая разорванную правую штанину потерпевшего.

- Нет. Все в порядке, - Сталкер попытался встать со стула и, ойкнув, тут же опустился обратно, - кажется, я влип в историю.

- Давай тогда скорей спустимся вниз. Ты ляжешь. А я разбужу Розу и вызову доктора.

- Подожди, не суетись! Я отойду. Не забывай, что я обещал тебе показать кое-что. Мне хватит пяти минут. Ах, черт! Сам я не смогу, - сидя, Нейл повернулся к экрану видеомагнитофона, который еще что-то показывал, и отключил. - Ты, Михель, уже сейчас можешь начать мне помогать.

- Каким образом?

- Во-первых, убери эту чертову железяку на место, в самый центр на полу. Нет, нет. Пододвинь левее. Да. Вот здесь. Теперь возьми на столе, где я сидел, синий и коричневый свочи. Взял? Положи их рядом на левой ладони. Сам стань в белый круг, - Сталкер указал на нужное место, - о"кэй. Теперь слушай внимательно и постарайся выполнить все так, как я буду говорить.

Михель нехотя повиновался. Он нервничал от этой необычной ситуации, но скрывал свое волнение. Лишь обильные капельки появились на лбу.

- От тебя до железного ящик четыре с половиной метра, - продолжал Сталкер,- нажми на пульте три единицы - это код расстояния до испытуемого образца. Есть? Теперь нажми бело-синюю кнопку и кнопки: "4" "," "5". Проверь на экранчиках - правильно ли набрал цифры? Хорошо! Ты делаешь успехи! Нажми бело-синюю - это код памяти. Сейчас нажимай "двоечку", что означает код угловых координат относительно севера. Так. Только не волнуйся, Михель; у тебя - порядок. Давай: "семь", "два", "запятая", "восемь", "три", "три", "шесть", то есть семьдесят два градуса и еще восемь тысяч триста тридцать шесть десятитысячных градуса. Опять проверь пра¬вильность набора на экранчиках. А сейчас дважды нажми на "пятерку" - код отклонения по вертикали.

- Но я не отбросил предыдущие знаки бело-синей кнопкой? - Михель вопросительно поглядел на Сталкера.

- Ого! Ты способный ученик! Значит, я не ошибся, взяв тебя в помощники, - произнес довольным тоном Нейл. - Правильно. Нажми ее. Затем - две "пятерки" и "один", "запятая", "три" - высота свочей над полом. Опять бело-синяя. Осталось закодировать габаритные размеры этой железки. Нажимай в следующей последовательности: "пятерка", бело-синяя, "ноль", " запятая", "пять", бело-синяя и еще два раза "ноль", "запятая", "пять", бело-синяя. Получилось? Ну а сейчас самая простая манипуляция. Нажми черную кнопку с белым крестиком в круге, и постарайся в этот момент наблюдать за железным ящиком.

Михель положил указательный палец на заветную черную кнопку и словно окаменел, не решаясь сделать последнее движение.

- Ну что же ты? - спросил Сталкер.

В столь напряженный момент его голос показался Михелю громче, чем взрыв рядом разорвавшейся бомбы. Он вздрогнул; в коленках почувствовал непривычную мелкую дрожь.

- Боюсь! - признался Михель.

- И со мной такое было в первый раз. Но потом быстро прошло. Смелее! Жми!!!
Михель еще какое-то мгновение заворожено смотрел на черную кнопочку, но тут же заставил себя перевести взгляд на старый ящик. И нажал... Металлический ящик почти мгновенно просел, сплющился и... перелился в прозрачное студенистое вещество, которое по форме напоминало приподнятый, как на дрожжах, блин.

- Поставь свочи на место и можешь потрогать эту штуку, - великодушно разрешил Нейл и весело добавил, - только не бойся, она не кусается.

Михель послушно отнес на полку чудодейственную аппаратуру и вернулся в центр лаборатории. Присев на корточки, он осторожно, боясь повредить невидимую оболочку, ткнул пальцем в прозрачную массу. Сначала она мягко поддалась, но по мере того, как палец утопал в ее желеобразную сердцевину, все больше стала сопротивляться нажиму. И сколько не пытался Михель сильнее надавливать, палец не мог углубиться в непонятное вещество более чем на две косточки.

- Что это такое?- Михель поднял удивленные глаза на Сталкера.

- Сам не знаю. Пока это единственное вещество, которое мне удалось получить благодаря свочам. Его надо еще исследовать. Ты мне будешь и тут помогать. Возьми его в руки.

Прозрачный блин оказался увесистым: во всяком случае, вес его предшественника - ящика должен быть таким же. Так предположил Михель. Блин волнами перекатывался на руках подобно, наполненному водой, резиновому шару. Но чуть свесившийся с руки край блина дальше вниз не оттягивался. Михель попробовал, поддев посредине пальцами, растянуть его. Не тут-то было: блин позволил себя только слегка растянуть в стороны; дальше неведомые силы препятствовали любой попытке деформировать его.

- Как же я... то есть, как ты добился этого?- спросил Михель.

- В самый первый раз я просто наобум задал десятичный код, даже не зная, что из этого получится. Позже я вывел определенную закономерность, но чтобы ее понять до конца еще потребуется потратить много времени и усилий. Здесь ты мне тоже поможешь, - Нейл уже не сомневался, что брат его жены стал его сторонником, - ладно, можешь опустить блин на пол.

Слабо размахнувшись, Михель отбросил прозрачное чудо в сторону. Оно упало с гулким шлепком, будто внутри него еще были булыжники.

- Послушай, Нейл! А какой код вещества я задавал на своче? Что-то не припоминаю этого,- заинтересовался Михель, неожиданно возникшим предположением.

- Ты и не набирал его на кнопочном пульте своча. Я сделал это заранее, когда ты смотрел видеозаписи. Сейчас я покажу, как нужно кодировать вещество по его свойствам.

Сталкер подхватился со стула, чтобы взять лежащие на стеллаже свочи. Но, тут же, едва не упал от острой боли в ноге.

- Кажется, я здорово зашибся. Придется тебе, Михель, помочь мне спуститься вниз; самому мне трудно сойти по неудобным ступенькам. А нашу - теперь уже нашу - совместную работу мы проложим потом.

 Михель посмотрел на большой шкаф, где был подъемник.

- Зачем мучиться?! Давай спустимся лифтом, - предложил он с таким невинным выражением на лице, будто такое решение было само собой разумеющимся.

Сталкер испытывающее посмотрел на своего партнера. Какое-то мгновение он колебался, потом ответил:
- Тебе еще рано знать все мои секреты, и… для тебя будет лучше, если забудешь последние кадры видеозаписи.

Перед Михелем промелькнули события последних минут: вот на экране гибнущая собака, затем спина Нейла, экран дисплея, какие-то цифры на экране, упавший Нейл... Нет. Михель, определенно, не успел что-либо разглядеть, и поэтому со спокойной совестью ответил:
- Кроме трагического происшествия с собакой, больше там ничего не было. Я ведь сразу обернулся, когда ты упал.

- Хорошо, если бы так. Ну, ладно. Давай выбираться отсюда.

Подставив свое плечо, Михель помог Сталкеру, который каждый раз, опираясь на зашибленную ногу, кривился и стонал от боли. Кое-как они добрели до шкафа, где на стенке были скобы. Михель первым нырнул в проем. Медленно опускаясь, он снизу осторожно поддерживал крупное тело Нейла. Очутившись на полу кабинета, Сталкер нажал какую-то кнопку на пульте дисплея. Краем глаза Михель успел заметить какой именно кнопки коснулся пальцем Сталкер, прежде, чем экран с пультом и частью стены вернулись в исходное положение: и никто из непосвященных не сможет даже догадаться о существовании потайного хода.

С большим трудом Нейл, поддерживаемый Михелем, по коридо¬ру второго этажа добрался до своей спальни. Михель помог больному раздеться и лечь в кровать. На раненной ноге, кроме небольшого кровоподтека, он ничего не обнаружил.

- Там, в столике, есть бинт,- сказал Нейл, - возьми и перевяжи меня. Думаю, с ногой ничего страшного нет. А, кстати, который час?- он посмотрел на кварцевые настенные часы, искусно выполненные в виде картины, изображающую кафедральную площадь в средневековом городишке с высокой колокольней в центре и большими башенными часами на ней. Часы в натуре показывали точное время. - Уже шесть. Шесть часов утра. Еще есть время. Немного полежу, отдохну. А потом с Розой отправимся в путь.

Тут только Михель вспомнил о больной сестре. И о том, что Нейл собирался везти ее в клинику, в Нью-Йорк.

- Послушай! - воскликнул он.- Как же ты с больной ногой поведешь машину? Ехать долго. А тебе самому, наверняка, нужна помощь. Давай, я поеду с вами, права у меня есть; с машиной справлюсь. А дорогу ты будешь показывать.

- Не морочь голову, малыш! С машиной и я справлюсь. Да и нога к утру будет в порядке. И еще... я договорился с начальством о двух днях отпуска. А тебе надо идти на службу, иначе испортишь отношения со своим шефом. Ты только начинаешь жить в Америке и не знаешь всех наших порядков.

Они проговорили в спальне еще два часа, пока прислуга Нелли не постучала в дверь. Она сообщила, что Роза уже встала и готовится в дорогу. Михель сейчас же захотел повидать сестру.

- О! Мой маленький Михель! - обрадовалась Роза, когда брат появился в дверях ее спальни. - Ну, иди, иди сюда, малыш. Отвечай старшим: в котором часу вчера ты вернулся домой? Я вижу - у тебя появились собственные интересы в бурной Америке?

Михель никак не мог сообразить, о чем она говорит. Прошедшая бессонная ночь изобиловала таким невероятным количеством событий, что немудрено, если в голове образовался хаос. С трудом Михель вспомнил, что вчера он действительно провел веселый вечер в компании девицы по имени Лин. Но сейчас это было так далеко и так заурядно, и его больше интересовало здоровье сестры,

- Все будет о"кэй! как говорят африканцы,- засмеялась Роза. - Мы с Нейлом ненадолго съездим в Нью-Йорк. Но, бьюсь об заклад - ты времени зря терять не будешь. Только сюда, на виллу, не води никого; Нейл не любит, когда без него принимают гостей. Мы с ним жили, как отшельники,- вздохнула она с грустью.

В комнату зашла Нелли. В белоснежном накрахмаленном фартуке и таком же белом кокошнике на голове она все-таки выглядела усталой после тревожной ночи, приведенной у постели больной хозяйки.

- Мэм! Завтрак уже готов. Мистер Сталкер ожидает Вас и мистера Шерма в гостиной,- проговорила она быстро.

Спустившись через пять минут вниз, Роза и Михель застали Нейла за обеденным столом. Подойдя к нему, Роза нежно поцеловала в его гладко выбритую щеку.

 - У тебя под глазами круги, дорогой. Плохо спал? Или работал ночью?- спросила она, усаживаясь рядом. - Надо поберечь себя.

- Зато ты цветешь, как никогда! Как себя чувствуешь? Как спала?

- Все хорошо! Настолько хорошо, что я согласна никуда не ехать.

- Ну, съездить в Нью-Йорк все-таки придется. А если ты в форме, то у меня сегодня будет личный шофер. Вечером я зашиб ногу в гараже; теперь она побаливает, - не моргнув глазом, соврал Сталкер и, покосившись на Михеля, круто изменил тему. - Я думаю: твой брат не будет делать глупостей в наше отсутствие?

- Конечно! И я уже обо всем с ним договорилась, - поспешила его успокоить Роза, совершенно уверенная в том, что она, Михель и Сталкер подразумевают одно и то же.

Увы! Женщине невдомек, что у мужчин бывает куда более важные заботы, чем соблюдение элементарных правил приличия в доме, откуда хозяева на время съезжают. В этот момент ее брат думал совсем о другом. Перед его мысленным взором, наверное уже в десятый раз мелькал эпизод Сталкеровской видеозаписи, которую ночью не успел досмотреть: спина Нейла и семь цифр на экране. Но как ни напрягался Михель, ему не удавалось вспомнить ни сами цифры, ни их порядок.

Быстро покончив с легким завтраком, Нейл поднялся из-за стола. Сказав, что быстро вернется, он, прихрамывая, прошел в лифт и задвинул за собой створки. Михель подумал, что Сталкер поднялся в свою лабораторию, и был слегка разочарован, когда спустя несколько минут тот возвратился с полированной тростью, на которую грузно опирался,

- Я жду в машине, - проговорил он, направляясь через холл к выходу.

Прощаясь с Нелли, Роза нежно прижала ее к груди.

- Спаси Вас Бог, мэм! - произнесла растроганная негритянка и двумя перстами сотворила крест в спину выходящей Розамонде.

Михель и Роза по крутой брусчатке спустились к подземному гаражу, где у распахнутых ворот их поджидал Нейл. Утренний слабый морозец освежил голову, не спавшего всю ночь Михеля. Он помог сестре занять место водителя, а сам устроился на заднем сидении, рядом с Нейлом.

- Мы тебя подбросим к самой проходной, ты успеешь к началу рабочего дня. А сами двинем на северо-запад, в столицу банков и миражей, - шутливо произнес Сталкер, когда машина ровно загудела на прямой автостраде, и показал знаком Михелю, чтобы тот наклонился к нему. Убедившись, что Роза всецело занята дорогой, горячо зашептал на самое ухо,- заклинаю тебя самым святым, что только есть на свете: не пытайся проникнуть в лабораторию!!!

3а четверть часа до девяти Роза притормозила в пятидесяти шагах от арочного, под стеклом пропускника во владения военно-промышленного спрута, коим за эту ночь предстала в глазах Михеля Шерма вчера еще такая добропорядочная "Микчиз Корпорэйшн". Обменявшись с Розой и Нейлом малозначащими фразами о здоровье и о домашних текущих проблемах, Михель направился в узкую горловину, куда ручьями стекались сотни служащих всемогущественной корпорации. И уже проглоченный ненасытной прорвой турникета, он вдруг обернулся и посмотрел полным рокового отчаяния взглядом вслед удаляющемуся "кадиллаку" Сталкера.

Целый день голова, словно в тумане. Синяки под глазами выдавали напряжение прошлой ночи. В памяти навязчиво воскрешали эпизоды из ночной исповеди Нейла. Чем больше Михель вспоминал, чем глубже анализировал все увиденное и услышанное этой ночью, тем сильнее проникался уважением к великому таланту ученого и гражданскому мужеству человека, решившемуся на отчаянную борьбу с человеконенавистнической машиной военного бизнеса. Кто победит? Человек или машина? Разум или безумие? Решить эти вопросы предоставлялось времени. Но уже сейчас Михель понимал, что одинокому Сталкеру шансов на победу явно не хватает. Но почему одинокому? Разве его, Михеля, Сталкер не призывал вступить в свою армию? Разве в Америке, в огромнейшей стране, нет честных людей, готовых плечом к плечу выступить против безумства капитала? Они конечно есть! Только их надо искать. Надо бить в набат, чтобы выстоять в бесшумной схватке с подползающей смертью.

А какая же роль отводится ему, Михелю? Роль простого статиста, безоговорочно выполняющего любой приказ командира? Нет. Это не в характере Михеля. Он будет ревностным сподвижником Нейла Сталкера, ближайшим его помощником; ведь об этом просил и ради этого тот пригласил брата своей жены в лабораторию, куда до сих пор вход для всех был закрыт, пригласил и поделился частью своих секретов. В том, что Сталкер еще не до конца раскрылся, Михель был абсолютно уверен, потому что не чувствовал полного доверия к себе со стороны Нейла. И не удивительно, за такой маленький срок, что они знали друг друга, пуд соли вместе не осилишь съесть. Так получается по русской пословице.

О, бесконечно далекая страна. Там остались добрые друзья: Алик Розов, Володя с Зиночкой, Женька и Дима. А смешной задиристый Шурик Девяткин... Верные друзья! Где вы сейчас? Как поживаете? Наверняка, вы смогли бы дать нужный совет и помогли бы разобраться в сложнейшей жизненней ситуации, в путанице событий и мыслей.

И, конечно же, милая Галинка смогла бы сейчас развеять тоску Михеля. Он вспомнил, что Галя была неравнодушна к Диме Маркелову, а его, Мишу Шарма почти не замечала и этим причиняла боль и страдания влюбленному сердцу юноши. Может быть, поэтому месяц назад он отправил по Галиному адресу пока единственное свое письмо из Америки. Хоть письмо, где описывал первые недели своей новой жизни, было кратким, но там были строки, выдававшие потаенную глубину чувств к девушке. Михель понимал, что с прошлой жизнью покончено навсегда. Так пусть хоть в таком виде, в виде ни к чему не обязывающих и ничего не обещающих трогательных письменных строчек состоялось признание в любви. Михель во второй раз за свою жизнь взрослого заплакал. Но никто в этот момент не смог бы увидеть слез в его глазах, потому что слезились не глаза, а - сердце.

Вечером, уставший от недосыпания и вконец опустошенный от бесконечных дневных дум, Михель возвратился на виллу. На его вопросы о сестре и Нейле, какие от них есть новости, Нелли ответила, что из Нью-Йорка за день никаких вестей не было. Нехотя поужинав, Михель устроился в гостиной, в кресле перед жарким камином, который заботливая прислуга разожгла по его просьбе. Сморенный усталостью, он не заметил, как через минуту уснул, даже не расслышав сквозь дрему слова негритянки, что через четверть часа она собирается уйти домой и спрашивает: приходить ли ей завтра рано утром на виллу или она может зайти к вечеру, так как в отсутствие хозяев хочет побольше заняться своими детишками.

Глубокий без видений сон полностью отключил молодого человека, и даже громкий зуммер старинного телефонного аппарата, стоящего на низком с кривыми резными ножками столике, у окна, не в состоянии был нарушить покой спящего. Лишь через две минуты настойчивых звонков междугороднего вызова Михель очнулся от небытия.

- Хелло! - услышал он в трубке голос Нейла.

- Это я - Михель, - торопливо отозвался Шерм. - Ты, Нейл?

- Да. Я в клинике, вместе с Розой.

- Как она?

- Держится молодцом!- похвалил Сталкер жену, но по его тону Михель догадался, что положение Розы отнюдь не блестящее.

- Операция была?

- Пока нет...- голос на другом конце провода дрогнул, - я здесь говорил с докторами, которые ее обследовали, как только мы приехали. Так вот… почти все они опасаются за исход операции; болезнь сильно запущена, очень большой риск.

Невидимые стальные тиски сжали голову Михеля; телефонная трубка в стиснутых до посинения пальцах задрожала частой дрожью.

- ... Но другого выхода нет; операцию ей сделают в ближайшие два дня, - продолжал Сталкер после паузы,- все это время буду с ней. Тем более, моя нога дала трещину.
- Какую трещину?- не понял Михель.

- Мне просветили ногу рентгеном. Снимок показал трещину в кости. Врачи рекомендуют несколько дней не нагружать ногу. Поэтому есть еще причина задержаться в Нью-Йорке. Не тужи, Михель! Роза поправится! Будем надеяться на Бога.

- ... И на тот единственный шанс, - глухо ответил Михель.

- Спокойной ночи, Михель! Я скоро приеду. Подлечу ногу, пока она окрепнет.

- Спокойной ночи, Нейл!

Положив трубку, Михель подумал, что в последней фразе Сталкера, был двойной смысл. Понять истинный их мотив Шерму так и не удалось. И еще Михель заметил, что Сталкер ни словом не обмолвился о вчерашнем разговоре в лаборатории. Сделал он так намеренно, или искренняя озабоченность здоровьем жены отбросила на задний план все остальное в его мыслях? Шерм склонялся ко второму. Он глянул на часы, стрелки которых отсчитывали первые минуты первых суток первого весеннего месяца.


Глава 9
Страшное оружие – деньги

Два следующих дня Шерм был хмур и замкнут. Его шеф - Генза Отрач, Эрнест, Дэвид и другие коллеги уже знали о том, что жена Нейла Сталкера, являющаяся сестрой молодого Шерма, находится в Нью-Йоркском клинике, но лишних вопросов не задавали. Михель несколько раз по видеофону разговаривал с Розой и Нейлом, и каждый раз получалось, что именно его, Михеля, успокаивали и ободряли. Сталкеров можно понять; хоть и не¬преднамеренно, но они оставили Михеля одного.

Вечером третьего марта, возвращаясь со службы, Михель увидел возле парадных ступенек "кадиллак" Сталкера. Зайдя в дом, он узнал от прислуги, что Нейл час назад вернулся и сейчас находится в своем кабинете. Михель сразу поспешил наверх; дверь Сталкеровского кабинета была раскрыта настежь.

- Хелло, Нейл!

- Привет старина! Твоя сестра шлет тебе привет!

- Что она? Как чувствует?

- Сегодня утром ей сделали операцию. Доктора говорят, что есть шанс на успех. Давай по такому случаю что-нибудь выпьем, - Сталкер достал и поставил на стол, рядом с наполовину пустой бутылкой с коньяком еще одну металлическую стопочку.

Налив Михелю, он пристально на него посмотрел.

- В мою лабораторию не пытался пробраться?- резко бросил Сталкер.

- Я не вор, чтобы забираться в чужой дом и что-то красть, - невозмутимо ответил Михель, смакуя коньяк маленькими глотками.

- Ну, ладно. Не обижайся. Мы ведь компаньоны в нашем золотом бизнесе. Надеюсь, ты не сомневаешься в безграничных возможностях моих свочей?!

Смутная догадка мелькнула в голове Шерма. Развязанный хмельным коньячным паром, язык Сталкера самовольно раскрыл еще одну тайну своего хозяина. Неужели он возомнил себя всемогущим джином, способным с помощью своих маленьких генераторов добывать золото. И получать драгоценный металл в неограниченном количестве! А почему бы и нет? Возможно, у Сталкера давно уже разработана система, позволяющая программировать своч на преобразование любого вещества в золото. Как же Михель об этом раньше не догадался? Именно поэтому Сталкер окружил свои домашние исследования непроницаемой завесой таинственности. Увы! Развенчан образ идеального ученого и мужественного гражданина, которым недолгих три дня он был в глазах Михеля Шерма. Порочным духом наживы был пронизана голова Сталкера. Тем самым духом, который с пеленок прививается каждому американцу. Эти мысли вихрем промелькнули в голове Михеля, но он не подал вида и только переспросил:

- В каком бизнесе?

- Скоро узнаешь. Я думаю - тебе раньше хочется узнать о тех вещах… - Сталкер указал большим пальцем на потолок. - Валяй! Я готов ответить на все вопросы. Наверняка, их у тебя за три дня накопилось немало.

- Ты угадал мое желание. И я с превеликим удовольствием воспользуюсь твоей любезностью,- Михель прищурил глаза, чтобы скрыть насмешку, но Сталкер на подобные вещи уже не реагировал. - Мой первый вопрос: как ты намерен распорядиться своим открытием в будущем?

Вопрос Михеля попал не в бровь, а в глаз. Сталкер немного помедлил с ответом. Встал, опираясь на трость, чтобы не нагружать больную ногу. Прошел взад-вперед по кабинету и остановился напротив Михеля.

- Спрашиваешь: как распоряжусь? Да очень просто. Организую фирму и начну выпускать большими сериями дубль-свочи. И буду их продавать.

Чувствовалось, что ответ Сталкер только что придумал.

- А твои покупатели, что будут делать со свочами?

- Что захотят, то и сделают - это их забота, а не моя,- на лучший ответ Нейл уже был не способен. Желая замять скользкую тему, он заплетающим языком промолвил,- вот ногу залечу, тогда и займемся свочами. Давай еще выпьем, - он долил себе и Михелю.

- Кстати, - Михель пригубил коньяк, тогда, как Сталкер залпом проглотил содержимое своей стопки,- кстати, Нейл. Ты ведь собирался несколько дней полечиться в клинике. Почему же так быстро вернулся из Нью-Йорка?

- Еще вернусь... Знаешь, сколько я заплатил за операцию? Сто семьдесят тысяч! А моя нога и здесь срастется... А знаешь, где я храню все свои секретные записи? Ш-ш-ш... Ни за что не догадаешься. Ты, может, думал, что в памяти компьютера?! О, это слишком, просто! Я придумал лучше... В видеокассете. В промежутках между кадрами. Ты уже одну кассету просматривал и не догадался. И никто не догадается... Никому не открою своих секретов! Пусть боссы бесятся, а я сам буду делать свой бизнес... Ты - хороший малый, Михель! Но ты еще не знаешь жизни. Вот поживешь с моё в Америке, тогда узнаешь. Если сам не перегрызешь конкуренту горло... О! Моя бедняжка Роза! У тебя самая лучшая на свете сестра! Я с ней ни за что не расстанусь! Я ее люблю! Дай я тебя поцелую...

Сталкер шатнулся вперед, на Михеля, и тот едва успел его подхватить. Нейл был мертвецки пьян. Положив его руку себе на плечо, Михель с трудом оттащил Сталкера в спальню, там, как ребенка, раздел и уложил в постель. Уже засыпая, Нейл продолжал невнятно бормотать:

- Деньги… Страшное оружие - деньги! Берегись их, Михель!

Тот, к кому обращался засыпающий Сталкер, уже закрывал за собой дверь спальни, чтобы спуститься вниз, поужинать.


Глава 10
Конец иллюзиям

- Проснитесь! Проснитесь же, наконец, мистер Шерм! - кто-то сильно тряс Михеля за плечо.

Он открыл глаза. Сумрачный свет проникал в спальню через задвинутые шторы, от чего предметы в комнате казались расплывчатыми. Еще не полностью очнувшись, Михель с трудом разглядел над собой лицо негритянки.

- В чем дело, Нелли?

Такого еще не было, чтобы прислуга заходила утром в его спальню и тем более будила. Ее появление сейчас встревожило Михеля; он быстро вскочил на ноги.

- Там мистер Нейл сильно нервничает! - она показала на дверь.

Нелли сама была взволнована, и назвала Сталкера по имени, чего ранее никогда себе не позволяла.

- У него что - горячка после вчерашнего коньяка?

- Да нет же... Он велел Вас разбудить.

Михель накинул поверх пижамы теплый домашний халат и вышел в коридор второго этажа, открыл дверь спальни Нейла, потом дверь кабинета, но никого там не обнаружил.

- Где он?- спросил у суетящейся позади прислуги.

- Две минуты назад был внизу, мистер Шерм.

Михель стремительно спустился в гостиную. Там Нейла также не оказалось. Шерм обернулся к медленно перебирающей ногами на крутых ступеньках, негритянке и хотел уже повторить вопрос, как увидел раскрывающуюся дверцу лифта и выходящего оттуда Нейла. Тот был одет в светло-голубую меховую куртку. На голове - вязанная голубая шапочка. На ходу Сталкер прятал в карман какой-то небольшой коричневый предмет. По всему было видно, что он собирался уходить.

- Что произошло, Нейл? Куда ты направляешься?- вопросом остановил его Шерм.

- А-а, ты, Михель! Сейчас позвонили из клиники: Роза в критическом состоянии. Я еду в Нью-Йорк.

- Подожди! Я - с тобой.

- Хорошо, быстрей одевайся. Я буду ждать машине,- и Нейл захромал к выходу.

Стрелой взлетев по лестнице, Михель машинально сбросил с себя халат прямо на пол. Когда он пробегал коридором мимо кабинета, за приоткрытой дверью послышался телефонный звонок. Михель не обратил на него внимания; ему было не до телефона. Но повторный настойчивый звонок заставил Михеля остановиться у порога своей комнаты. Он подумал, что это звонок из Нью-Йорка, из клиники. Когда Михель включил экран, то невольно вздрогнул, увидев пожилую женщину в халате и больничной шапочке. Ее лицо выряжало скорбь.

- Это вилла мистера Сталкера? - женщина внимательно разглядывала Михеля.

- Да.

- Мне нужно поговорить с мистером Сталкером,- видимо, женщина знала его в лицо.

- Сейчас он не может. Позвоните в другой раз. Он уезжает.

Почувствовав явное нетерпение в ответе Михеля, женщина по другую сторону экрана торопливо проговорила.

- Одну минуточку. Подождите. Я должна выполнить свой долг. Передаете мистеру Сталкеру, что его жена скончалась... пятнадцать минут назад. Передайте мистеру Сталкеру наши искренние соболезнования...

Лицо женщины заплясало на экране, точно на вибрационном стенде. Михель оцепенел. Его глаза, устремленные в пустоту, ничего не видели. Он не помнил: как медленно сошел в гостиную, как прошаркал ватными ногами по полу к выходу, как открыл парадную дверь.

Возле ступенек, тихо урча мотором, стоял «кадиллак». Сталкер, согнувшись, что-то регулировал под приборным щитком, внутри машины.

- Нейл! - беззвучно прошелестели губы Михеля. Спустя секун¬ду, очнувшись, он громко крикнул. - Нейл! Она УМЕРЛА!!!

Сталкер выпрямился на сидении и удивленно посмотрел на, стоящего в одной пижаме, Михеля. Наверняка, он не расслышал слов, потому что, опустив боковое стекло, бросил:
- Ты чего так выскочил? Простудишься...

- Нейл! - Михель Шерм медленно спускался по ступенькам. - Нейл, наша Роза УМЕРЛА!!!

Протяжное рычащее нечеловеческие "А-а-а!" слилось с диким визгом бешено закрутившихся передних приводных колес.

- Стой! Подожди! Подожди! - Михель рванулся вперед, протягивая руку за уезжающим Сталкером, будто так можно того остановить.

Но было поздно; вильнув пару раз на скользкой мостовой, "кадиллак" исчез за поворотом.

Что делать? Куда умчался Сталкер? А как быть ему, Михелю? Догонять Нейла? Ехать одному в Нью-Йорк?

Шерм замер, безвольно опустив руки, точно выхлопные газы от Сталкеровской машины оказали на него паралитическое воздействие. Но вскоре утренний холод проник под легкую пижаму, заставив Михеля возвратиться в дом. Запирая входную дверь, он уже знал; единственное, что ему остается так это ждать известий от Нейла. Вполне возможно и даже наверняка, тот помчался в Нью-Йорк и че¬рез три, три с половиной часа будет на месте. И еще некоторое время ему потребуется для того, чтобы все выяснить и позвонить сюда. А то, что Сталкер забыл про Михеля... Ну что же, подобные скорбные известия оправдывают и более безрассудные поступки людей.

В холле, на кушетке, закрыв лицо руками, горько плакала Нелли.

- О-о!- всхлипывала негритянка, сотрясаясь от судорожных рыданий.- Добрая, добрая мэм! Зачем ты покинула нас?!

Михель присел рядом. Он не знал как вести себя в данной ситуации. С одной стороны она была совсем чужим человеком для него, и за месяцы, прожитые на вилле, он привык относиться к ней, как к приходящей прислуге. Но вместе с тем, сестра так тепло отзывалась о пожилой негритянке. И горькие слезы на коричневых щеках женщины... Ее горестные причитания разрывали сердце. Он почувствовал, что начинает дрожать всем телом, но не от холода.

Чтобы унять дрожь, Шерм поднялся к себе, выпил виски; нужно было еще переодеться. Томительно потянулись бесконечные минуты ожидания. Нелли без конца причитала, что потеряла свою сестру, что Бог немилостив к добрым людям. Некоторое время Михель бесцельно бродил по дому, подходя по очереди то к одному, то к другому, то к третьему окну, разглядывал унылый пейзаж за стеклом. Потом позвонил в Нью-Йоркскую клинику и попросил, чтобы ему тотчас сообщили, когда там появится мистер Сталкер. И вновь - постылое ожидание.

Рой самых противоречивых мыслей метался в его голове. Невольно задумался о своей дальнейшей судьбе. Неполные три месяца, которые он прожил в доме Сталкера, настроили его на благополучную перспективу. Здесь он был под крылышком старшей сестры, которая души в нем не чаяла. И, конечно же, под ее влиянием Сталкер благосклонно относился к Михелю. Во всяком случае, еще не было такого, чтобы Нейл Сталкер высказал к нему неприязнь. Даже наоборот. Он раскрыл свою главную тайну и даже назвал своим компаньоном. Правда, это слово слетело с его уст под хмельным парком. Михель пока не решался всерьез принять Сталкеровское предложение.

Но так было до сегодняшнего утра, которое вдруг самым безжалостным образом разлучило Михеля с единственным близким ему человеком. Очень трудно поверить в столь чудовищную несправедливость! Всего несколько дней назад он провожал сестру, хоть и пораженную жестоким недугом, но внешне спокойную и даже веселую. Он и секунды не сомневался в ее скором выздоровлении. А тут, как удар обухом по голове, утренний видеофонный сеанс, вмиг перевернувший свет молодого человека. Горькая печаль легла на сердце. Он вспомнил, как однажды Роза пожаловалась ему, что очень мало оказалось в ее жизни счастливых дней. Сколько же таких дней отпущено судьбой ему в этом чужом и малознакомом мире. Может со смертью сестры прекратится счет этим дням? А как теперь сложатся его взаимоотношения со Сталкером? Наверняка, придется уйти из этого дома. Подыскать дешевую квартиру нелегко. Жить в дорогих комнатах ему не по карману. Ведь "Микчиз Корпорэйшн" не так уж много платит. Кстати, жилье лучше искать ближе к работе, чтобы меньше тратить на проезд.

От таких сумрачных мыслей отвлекла его Нелли, появившаяся из кухни с красными от слез глазами.

- Мистер Шерм! - позвала она.- Может, Вы перекусите? Я приготовила Вам сэндвич. А известий от мистера Сталкера никаких нет? Уже пять часов прошло, как он уехал.

Михель посмотрел на часы, и впрямь, в тяжелых думах он не заметил, как прошло много времени - скоро стрелки покажут час дня.

- Не буду сейчас есть, нет аппетита, - отверг Михель предложение заботливой негритянки.- Меня беспокоит: почему до сих пор нет от Нейла звонка? Может, с ним что случилось в дороге? Ах, да, - вдруг спохватился он,- совсем забыл сообщить шефу, почему меня нет на службе. Будет мне разнос за то, что не явился сегодня в лабораторию.

- Бедный мистер Шерм! - горестно покачала головой негритянка.- Вы совсем забыли, что сегодня выходной, воскресение. Лучше позвоните ему домой.

- И правда, сегодня с утра - воскресение. Придется побеспокоить Отрача дома. Но я не знаю его домашнего видеокода!

- Тогда позвоните кому-нибудь из своих сотрудников. А они завтра передадут все, что нужно мистеру Отрачу; Вам и завтра нужно быть дома,- рассудила Нелли.

- Верно! Позвоню Эрнесту.

Не поднимаясь наверх, к видеофону, Михель набрал номер Эрнеста Трэя на старинном дедовском телефонном аппарате.

В трубке долго никто не отзывался, слышны только протяжные гудки. Наконец мужской голос произнес:
- Хелло!

Михель узнал товарища.

- Хелло! Здравствуй Эрнест! Это я - Михель Шерм.

- Привет старина! Хорошо, что ты позвонил по старому доброму телефону, и мне не пришлось переключать телевизор на видеосвязь. Как тебе нравится эта сверхбомба журналистов?! До такого в Америке еще никто не додумался! Надо же! Банды взрывают банки! Как тебе нравится мой каламбур?- голос Эрнеста захлебывался от возбуждения.

- Какая бомба? Какой каламбур?- не понял Михель товарища. - Я хочу тебя попросить...

Но Эрнест не дал ему закончить фразу:
- Как! Ты еще ничего не знаешь? Тогда сейчас же включай телевизор на любой канал. По всем программам передают одно и то же.

- Мне сейчас не до телевизора. Сегодня утром умерла моя сестра.

- Ах, вот что...- осекся Эрнест. - Прости, Михель! Я не знал. Прими мои соболезнования. Может я смогу чем-то помочь?

- Передай шефу, что мне, возможно, придется хлопотать с похоронами. Поэтому я завтра не буду в лаборатории.

- Ну, конечно, конечно. Это само собой разумеется.

- И еще мне нужен твой совет: как мне быть?..- и Михель в двух словах передал события сегодняшнего утра.

-Это не телефонный разговор. Слушай, Михель, самое больше через полчаса я буду у тебя. Тогда вместе все обмозгуем. Жди меня!

- Спасибо, Эрнест! - только и успел поблагодарить Михель.

И опять потянулись томительные минуты ожидания. Нелли все-таки принесла горячий бульон с сэндвичем, которые Михель с благодарностью принял. Вяло пережевывая кусок, он вспомнил, что Эрнест говорил про какую-то телевизионную передачу. Только ради того, чтобы сократить невыносимо долгое ожидание, он включил телевизионный приемник.

На экране диктор передавал какое-то сообщение, смысл которого не сразу дошел до сознания Михеля Шерма:
- Президент Соединенных Штатов, прервав свой воскресный уикенд в Майями-бич, срочно вылетает из Флориды в столицу. Сенаторы созываются на экстренное вечернее заседание в конгрессе. А сейчас, уважаемые зрители, мы вам покажем только что организованный видеорепортаж с места событий, с улицы, где находилось шестиэтажное здание нью-йоркского отделения "Принсипи Банк". Вы сами можете убедиться в оперативности репортеров телевизионной компании "Эй-Джи-Си".

Последняя фраза диктора сильно отдавала рекламным душком. Диктора сменил на экране худощавый мужчина, державший в руке большую цветную фотографию. Камера приблизилась к фотографии или наоборот - не в этом суть. Фотоснимок запечатлел нью-йоркскую улицу, несколько разноэтажных зданий с феерической рекламой на первых и вторых этажах. Сравнительно небольшой шестиэтажный дом в центре был выделен желтым овалом, нанесенным маркером на фото. Голос репортера за кадром рассказывал:
- На этой фотограф вы, уважаемые зрители, видите здание "Принсипи Банк ". Это здание в течение двух столетие являлось надежным хранилищем драгоценностей, частных собраний ювелирных украшений и ценных бумаг, которые многие поколения наших сограждан со спокойным сердцем помещали в сейфы этого, пользующегося заслуженной репутацией солидного офиса. И вот, два часа назад шесть верхних этажей и три подземных исчезли. Сооружения вместе со всем содержимым больше... "

Голос за кадром умолк, а на экране фотография сместилась вниз и открыла панораму той же улицы в том же ракурсе; вместо "Принсипи Банк " зияла пустота. Скорее даже не пустота, просто открытый проем между соседними домами. На том месте, где стояло здание, был насыпан аккуратный холм песка.

-...Не существует! - закрыл паузу репортер. - Мы пригласили очевидца этого неслыханного катаклизма - дежурного полицейского мистера Кроунза.

В кадре появился чернокожий полицейский с сержантскими нашивками. Слегка откашлявшись в кулак, он заговорил:
- Я совершал обычный инспекционный объезд на патрульной машине вместе с напарником, когда вдруг видим: верх этого дома становится расплывчатым. Я сперва подумал, что меня подводят глаза, протер их. Смотрю - и мой напарник таращится в сторону здания. А тут крики прохожих стали долетать от тротуара, у банка. Это на них сверху сыпался песок. Люди сразу бросились в разные стороны; хорошо, что никто от испуга не попал под колеса. Тут нижние этажи стали дряхлеть прямо на глазах, и очень скоро лишь облако пыли стояло кругом. Я, конечно, сразу сообразил вызвать пожарных, и сообщил начальству, в участок.

Экран метнулся влево и остановился на худощавом репортере. Он держал в руках листок бумаги. Быстро пробежав глазами текст, репортер поднес микрофон к губам и проговорил:
- Только что нам сообщили, что десять минут назад еще одно здание банка одиннадцатое по счету - разрушилось непонятным образом на Тридцать пятой улице.

Дальше Михель не слушал. В голове мелькнула догадка; он вспомнил, как утром увидел Нейла, выходящего из лифта и прячущего в карман коричневую коробочку. Коричневым цвет четко контрастировал на фоне голубой куртки. Это был... коричневый своч!

Михель зажмурил глаза и помотал головой, отгоняя нелепое видение. Мозг его быстро перепроверил цепь сегодняшних событий: утреннее сообщение об ухудшении состояния сестры, внешне спокойное поведение Нейла вплоть до того момента, как услышал о смерти Розы, и его внезапным отъезд, после которого Сталкер не давал о себе знать в течение вот уже шести часов, хотя дорога от виллы в Балтиморе до Нью-Йоркской клиники занимает всего "четыре часа"- так он сам говорил. И, наконец, сенсационная информация по телевидению. Шерм вспомнил, как часто Нейл с ненавистью говорил о деньгах. Да вот даже еще вчера вечером Сталкер в пьяном угаре поносил деньги, как суть всех земных несчастий.

Бог мой! Михель задохнулся от волнения, вспомнив, что за целую ночь он ни разу не заглянул в спальню Нейла, не поинтересовался состоянием Сталкера. Будучи уверенный, что винные пары прикуют того к постели до утра, Михель и сам успокоился. Но может ночью Нейл вставал и добавлял дозу? И может в том же пьяном возбуждение утром взял коричневым своч с вполне определенными намерениями? А отчаянный крик Михеля о смерти Розы только подхлестнул возбужденную голову на безумство.

Так было на самом деле или иначе, для Михеля теперь не имело значения. Он решил что-то делать. Попусту терять время на ожидание было уже невмоготу. Скоро должен приехать Эрнест. Тот подскажет что-то дельное. А сейчас, не теряя ни минуты, Михель решил проверить свое предположение (пока лишь предположение), что Сталкер захватил с собой разрушающий все на свете коричневый прибор. Надо успеть до приезда Эрнеста, который ничего не знает, и не должен знать о своче Сталкера. И единственный способ проверки - попасть в святая святых виллы Сталкера, в его лабораторию.

Предупредив Нелли, что к нему должен вскоре приехать Эрнест Трэй, и что сам он будет наверху, Михель поднялся в кабинет. Прежде всего, он запер дверь на защелку. Теперь необходимо выполнить самую рискованную операцию. В случае успеха он попадет в лабораторию. А если постигнет неудача? Михель гнал от себя эту мысль, способную с каждой следующей секундой сильнее и сильнее парализовала его волю. Если он наберет на пульте дисплея неправильный код, то самым первый, сделанный Нейлом, своч исполнит, заложенную в него программу и превратит лабораторию в ничто. И тогда...

Михель отбросил и это "тогда". Во что бы то ни стало необходимо вспомнить шифр, открывающий тайную нишу и вход в лабораторию. Кто-то сказал однажды, что в стрессовых ситуациях человек способен на невозможное. А за сегодняшний день у Шерма было, по крайней мере, три стрессовых состояния. Так что, давай, голубчик-мозг, серое вещество, выручай! Яви заветные цифры!

Первое, что надо вспомнить - количество цифр, которые мелькнули тогда на экране видеозаписи. Их было... семь. Теперь - какие именно цифры? С быстротой самой совершенной вычислительной машины мозг Шерма начал оперировать цифрами, создавая из них семизначные комбинации. Вроде бы весь список состоял из нечетных цифр. Так. Тут же вспомнились первые две цифры; три и пять, и еще одну услугу оказал мозг: Михель почему-то был уверен, что сумма всех семи цифр равняется числу, составленному из первых двух, то есть тридцати пяти. Быстро рассортировав в памяти все нечетные цифры, Михель определил, что в коде были две тройки, две семерки и еще 9, 1, 5. Но надо было определить порядок этих цифр в шифре. И... кажется, нашел! 3, 5, 1, 7, 3, 9, 7.

Ни секунды не задерживаясь, этот набор Михель выбил на дисплее. Кажется, после этой операции Сталкер делал сброс информации. Михель тоже нажал соответствующую кнопку. Теперь осталось сделать самое главное: нажать красную клавишу со значком "@". Михель Шерм на мгновение замер, молча творя молитву об удаче, и…

Тайный ход отворился! Не теряя времени, Михель по скобам поднялся в лабораторию. Здесь он быстро определил, что на прежнем месте нет одного своча. Синий лежал на полке, а коричневого не было. Подойдя поближе, Шерм с интересом стал разглядывать обычный снаружи микрокалькулятор, каких миллионы по всей Америке - в такую форму облачил свое творение ученый Сталкер. Взяв своч в руку, Михель обернулся и тут заметил на полу, посреди лаборатории, тот самый желеобразный прозрачный блин, который они вместе со Сталкером сотворили без особого труда с помощью вот таких же двух "микрокалькуляторов"- свочей. От этого беглого созерцания Михеля отвлек настойчивый стук в дверь, доносившийся снизу, через открытый проем в полу лаборатории.

Глава 11
Харди – койот

Машинально сунув своч в карман брюк, Михель буквально скатился по скобам в кабинет. Он хотел было сразу отворить дверь, но сейчас же спохватился. Потайной ход! Сталкер тогда запирал ход нажатием кнопки на пульте дисплея; с ее помощью при обычной работе стиралась часть видеоизображения. Нажав на эту кнопку, Михель через секунду убедился, что стена приняла нормальный вид, без каких-либо подозрительных следов на существование потайного хода. Переведя дух, Шерм открыл дверь кабинета и увидел Нелли.

- Мистер Шерм! К Вам пришли,- сообщила она растерянным голосом, на что, впрочем, Михель не обратил внимания.

По всей вероятности, приехал Эрнест. Однако в гостиной Михеля ждало разочарование. Вместо него он увидел двух незнакомых мужчин. Заметив спускающегося Михеля, тот, что был постарше, произнес:
- Вы - мистер Шерм?

Михель не спешил с ответом. Все еще спускаясь по ступенькам, он внимательно разглядывал этого человека, который с первого взгляда мог вызвать у каждого брезгливое отвращение. А причиной тому были не маленькие бесцветные бегающие глазки, и большой бульбовидный очень подвижный мясистый нос с черными волосками, изредка торчащими в разные стороны, как иголки на старом кактусе. Страшную брезгливость вызывало именно сочетание на лице маленьких рысиных глаз, казалось, буравивших насквозь любое препятствие, и большого несуразного носа, вынюхивающего в каждом угле падаль. Такое сочетание превращало человеческое лицо в омерзительное подобие звериного рыла.

- Да, я - Шерм. А вы кто?- учтиво кивнув, наконец, ответил Михель.

- Я старший инспектор специальной службы наблюдения и контроля "Микчиз Корпорэйшн" Роберт Харди. А это - мой помощник, - ответил носатый, вынимая из кармана развернутое удостоверение.

Михель мельком взглянул на голубоватую пластинку с печатным текстом и фотографией. Похожее удостоверение только розового цвета имел и он. "Эти парни не зря получают жалование, если так быстро сработали",- подумал Шерм, но вслух спросил:
- Что вам нужно?

- Собственно говоря, Вы нам не нужны,- не совсем вежливо ответил старший инспектор.- Я хотел бы поговорить с мистером Сталкером.

- Он в Нью-Йорке. Сегодня утром умерла его жена. Сталкер поехал туда несколько часов назад.

-Хм... Очень прискорбно! А кем Вы приходитесь мистеру Сталкеру?

- Брат его жены.

- Вот как. Примите соболезнования. А на когда намечены похороны мисс Сталкер?

- Не знаю, я еще ничего не знаю. Сталкер до сих пор не звонил.

- Вы договорились с мистером Сталкером, что он позвонит сюда?

- Да, он должен позвонить,- Михель не собирался говорить лишнее, тем более работникам спецслужбы.

- О" кэй! Если Вас не затруднит, мистер Шерм, то дайте мне знать, когда позвонит мистер Сталкер. Я оставлю свой телефон.

Несмотря на вежливый тон старшего инспектора, в его манере разговаривать что-то отталкивало собеседника, поэтому Михель резко ответил:
- У меня не будет такой возможности.

Неприятный разговор прервал звонок у входной двери. Нелли впустила в прихожую приехавшего Эрнеста Трэя. Михель обрадовался его приезду и, возможно, впервые за сегодняшний день свободно вздохнул.

Харди с помощником собрались уходить.

-До свидания, мистер Шерм! Надеюсь, что мы скоро увидимся. Поехали, Джимми! - позвал Харди своего спутника, который за эти несколько минут пребывания в доме не проронил ни слова, что впрочем не помешало ему внимательно рассмотреть обстановку холла и даже заглянуть на кухню, когда Нелли поднималась на второй этаж за Михелем.

- Слушай, Михель, - первым заговорил Эрнест, когда два непрошенных посетителя вслед за негритянкой вышли в прихожую одеться, причем, шедший последним старший инспектор, то ли невзначай, то ли с умыслом оставил дверь гостиной приоткрытой.- Я приехал тебе помочь. Если надо - поеду с тобой в Нью-Йорк. Только расскажи поподробней обо всем.

- Спасибо, дружище! Идем наверх, в мою комнату.

Едва Михель поставил ногу на первую ступеньку лестницы, с двух сторон огибавшей знаменитый камин, как раздался телефонный звонок аппарата в гостиной.

- Это Нейл!- оживился Шерм, хватая трубку, - Алло! Да! Это вилла Сталкера.

Он не видел, что дверь из прихожей раскрылась настежь и в ней появились одинаково настороженные лица инспектора Харди, его помощника и, позади, негритянки Нелли.

- Что?- голос Михеля зазвучал на высоких тонах.- В какой клинике?.. Почему? Как это произошло?.. Хорошо! Я выезжаю.

Он обернулся к Эрнесту, и тот заметил, как у Михеля задрожал подбородок.

- Нелли! Дайте содовой,- не своим голосом прохрипел Михель.

Негритянка бесцеремонно отпихнула с прохода двух посетителей, метнулась на кухню и тут же вернулась со стаканом, который Михель осушил одним залпом.

- Эрнест! Сталкер попал в автомобильную катастрофу! Подробностей почти никаких.

Пустой стакан выскользнул из рук негритянки и, глухо ударившись о ворсистый палас, застилавший пол, покатился в угол. Кроме Нелли, никто не обратил на него внимания.

- Мне сказали, что его "кадиллак" загорелся от столкновения, а самого едва успели вытащить из машины. Сейчас он в нью-йоркском госпитале Святого Патрика. И хочет, чтобы я немедленно приехал.

- А кто с тобой говорил? Сам Сталкер?

- Нет. Это передал кто-то из персонала госпиталя; я не запомнил фамилии. Я должен сейчас ехать в Нью-Йорк.

- Я поеду с тобой, Михель. У меня здесь машина, гарантирую - через три с половиной часа мы будем на месте.

- Боже мой! Сначала Роза... Теперь несчастье с Нейлом. От всего этого можно потерять рассудок!

- Крепись, Михель. Крепись. Сейчас поедем.

Молодые люди направились к выходу, но в дверях стоял Роберт Харди.

- Прошу меня простить за назойливость, мистер Шерм. Я невольно услышал последнюю новость. Злой рок преследует сегодня семейство Сталкеров. Наша корпорация заинтересована в судьбе мистера Сталкера. Поэтому, от имени "Микчиз Корпорэйшн" я предлагаю Вам воспользоваться нашим вертолетом: на нем Вы через час будете в Нью-Йорке. Вы согласны?

Михель вопросительно посмотрел на товарища, молча спрашивая у него совета. Тот утвердительно кивнул.

- Согласен, - ответил Михель.

- Тогда я должен связаться с пилотом. Прошу Вас немного обождать. Радиосвязь в моей машине.

Харди с напарником покинули виллу.

- Что это за обходительные типы? - спросил Эрнест, вместе с Михелем наблюдая из окна, как Харди подошел к видавшему виды желтому автомобилю, стоявшему у входа, впереди более современной трэевской малолитражки, отворил дверцу и включил в салоне портативный видеофон.

- Ты же сам слышал - это наши. Служат в "Микчиз Корпорэйшн", в спецотделе по контролю и наблюдению, так, кажется, сказал этот Роберт Харди.

- Ах, это Харди - койот! То-то я смотрю - знакомая физиономия.

- Почему ты его так обзываешь? Конечно, у него физиономия отвратительная, но это не повод, чтобы лепить человеку презрительную кличку.

- Все его называют вонючим койотом. Ты Михель недавно у нас, а Роберт Харди прославился давно, еще когда был совсем молодым. Про этого пройдоху даже писали в свое время газеты. Много лет прошло, как американцы по воле толстосумов воевали в джунглях Вьетнама. И против кого? Против мирных жителей маленькой отсталой страны, которые, освободившись от колониального рабства, захотели жить свободно и счастливо. Честные американцы знали это и не желали проливать ни за грош свою кровь на чужой земле. Харди был (да и остался) из другой когорты. В двух словах я перескажу его историю, которую читал недавно в старой газете.

Это было в 1971 году. Роберт Харди, будучи рядовым информатором Федерального Бюро расследования, вошел в доверие к участникам движения против войны во Вьетнаме. Эти прогрессивно настроенные молодые люди поделились с ним замыслом уничтожить документы одного из призывных участков. Роберт Харди одобрил их план и даже посоветовал, как лучше его осуществить, если устроить пожар. Как только участники тайного совещания разошлись, он поспешил донести информацию об их планах руководству ФБР. Харди, по своей молодости и неопытности в тонких политических интригах, конечно, полагал, что сотрудники ФБР немедленно примут меры к предотвращению поджога призывного участка. Но ему было приказано не только не препятствовать акции протеста, задуманной противниками войны, а наоборот, принять самое активное участие в ее подготовке и осуществлению. Более того, Роберту Харди вменили в обязанность возглавитъ эту группу активистов антивоенного движения, оплачивать все расходы, связанные с ее деятельностью.

Когда подготовка операции завершилась, Роберт Харди опять обратился к своему начальству с просьбой вмещаться и не допустить ее осуществления. Ведь в противном случае люди, которые ему доверились, могли на долгие годы очутиться за тюремной решеткой. А это, в свою очередь, могло раскрыть и его как секретного осведомителя. Руководство пообещало Харди удовлетворить его просьбу. Однако оно ничего не предприняло, чтобы воспрепятствовать поджогу. И это было сделано с целью ареста всей группы на месте преступления. Вот тогда-то, с большим опозданием к Роберту Харди пришло прозрение. Он понял, что руководство ФБР уготовило ему роль под¬садной утки, что по воле своего начальства он из обычного информатора превратился в провокатора.

Примерно так писала газета. Берегись его, Михель! Молодой койот за эти годы заматерел, но привычки молодости сохранил и приумножил. Недаром он преуспел на поприще спецслужбы. Чувствуется, что он обладает некоторым весом в корпорации, если в его распоряжении есть вертолет. Но теперь - молчок! Харди возвращается.

Оставив напарника возле машины, инспектор уже входил в дом. На его лице сохранилась траурно-печальная мина.

- Мистер Шерм! Вертолет прибудет через несколько минут. Вы можете собираться,- поспешно произнес старший инспектор, подходя к молодым людям.

- Я лечу с тобой, Михель!- решительно заявил Эрнест.

- К сожалению, мистер?..- Харди уже почувствовал себя хозяином положения.

- ...Трэй,- буркнул Эрнест.

- К сожалению, мистер Трэй, в вертолете только четыре места: для меня, мистера Шерма, моего помощника и пилота.

Делать нечего. Михелю, конечно, очень хотелось, чтобы его молодой друг, без всякого промедления откликнувшийся на отчаянный зов и поспешивший поддержать, оставшегося фактически в одиночестве товарища, чтобы друг все время был рядом. Они договорились, что в случае, если в Нью-Йорке понадобится помощь, тогда Михель позвонит, и Эрнест сразу же приедет.

- Кстати, где бы я мог на это время припарковать свою машину?- бесцеремонно обратился инспектор к Шерму.- У мистера Сталкера, наверняка, окажется свободное место в домашнем гараже?

Михель понял, что вопрос задан неспроста. После рассказа и, тем более, после предостережения Трэя, он не хотел в чем-либо уступать хитрому Роберту Харди, поэтому уклончиво ответил:
- Машины в гараж ставили Сталкер и его жена... покойная уже; я не распоряжаюсь здесь,- в конце голос его сник.

- Да, да,- согласился Харди, - машину оставлю возле виллы. Надеюсь, прислуга присмотрит за ней, - он замолк и насторожено повернул голову к окну.

Снаружи послышался нарастающий гул мощного двигателя. Быстро одевшись и попрощавшись с Нелли, Михель Шерм в сопровождении старшего инспектора и Эрнеста Трэя вышел на дневной простор. Вертолет приземлился на лужайку, метрах в тридцати от дома. Мимоходом Шерм отметил, что полозья винтокрылой машины попали как раз на невидимое ни для кого, кроме него место захоронения безымянной бродячей собаки, чью гибель он совсем недавно видел в Сталкеровской видеозаписи. Крепко пожав не прощание руку приятеля, Михель вслед за молчаливым субъектом, то есть помощником старшего инспектора влез в узкую кабину и устроился на заднем сидении. Последним прозрачное брюхо стрекозы проглотило Харди-койота. Винты закрутились сильнее, поднимая машину в воздух. Мощный воздушный вихрь сровнял с землей, едва заметный до этого песчаный холмик.

Глава 12
Безумный день

Перелет от Балтиморы до Нью-Йорка и в самом деле занял всего час с не большим. В течение всего полета в кабине вертолета царило молчание, лишь временами нарушаемое переговорами пилота с диспетчерами наземной службы. Как не был Михель подавлен событиями последних часов, все же он с большим интересом смотрел на впервые разворачивающуюся перед ним панораму гигантского города. Сверху каменные громады небоскребов казались циклопическими кубиками, подсвечиваемые в сгущающихся сумерках мерцанием рекламных огней.

Вертолет стремительно опускался на крышу высотного здания, оборудованную под посадочную площадку, где по углам полосатого поля ярко-оранжевой краской были намалеваны фирменные знаки "Микчиз Корпорэйшн". В сопровождении Роберта Харди и его молчуна-помощника Михель спустился скоростным лифтом вниз и вышел на улицу. Возле выхода, тихо урча работающим двигателем, стоял большой синий лимузин.

- Мистер Шерм! Прошу садиться сюда,- пригласил Харди, открывая заднюю дверцу.- Нас отвезут в клинику.

Михель послушно опустился на комфортабельное, после вертолетного сидение; рядом с ним плюхнулся молчун. Харди сел возле шофера. Внутри салон автомобиля был разделен прозрачной перегородкой, поэтому Михель ничего не слышал, что старший инспектор говорил шоферу, когда машина плавно тронулась и влилась в разноцветный поток на нью-йоркской улице.

- Мистер Харди знает куда ехать?- спросил Михель у соседа.

Тот даже не отреагировал на вопрос. Можно было подумать, что рядом - глухонемой. Но Шерм тут же отбросил эту нелепую мысль: "Микчиз Корпорэйшн" не станет держать в своем штате сотрудника с подобным физическим дефектом. Скорее всего, поведение помощника инспектора продиктовано инструкцией.

Синий автомобиль тем временем проносился по освещенным яркими огнями реклам вечерним улицам, которые без своего феерического блеска походили бы одна на другую, как сестры-близнецы. Только в одном месте машина сбавила ход, и минуты две медленно плелась в хвосте длинной колонны. Михель Шерм узнал улицу из сегодняшней сенсационной программы теленовостей. Вот и то самое место с разрушенным банком. Сейчас этот участок улицы был огорожен металлическим заборчиком, перекрывший движение транспорта по правой стороне, из-за чего два встречных потока здесь вынуждены были сужаться и замедлять ход.

Михель своими глазами увидел страшный итог творчества Сталкера - разрушительное действие оружия, именуемым свочем. За оградой, в свете ярких прожекторов, несколько десятков человек в форме Федеральной спасательной службы раскапывали внушительную гору песка. Сотни зевак, не мешая спасателям, наблюдали за работой, с другой стороны.

И тут внезапный удар электрического тока подбросил Михеля на сидении. Его сосед даже вздрогнул от неожиданности и с испугом уставился на Шерма. А тот вдруг вспомнил, что точно такой же своч, который уничтожил здание банка и, возможно, унес несколько человеческих жизней, теперь мирно покоится у него в кармане брюк. Синий своч, взятый Михелем, он машинально положил в карман перед самым появлением Роберта Харди на вилле, и про который совсем позабыл в сегодняшних передрягах, теперь обжигающе давил своей страшной мощью на правую ногу парня.

Впереди замаячила фигура полисмена. Тот, размахивая белыми нарукавниками, регулировал движение, подгоняя зазевавшихся любопытных водителей. Машина с нашими путешественниками рванула и помчалась дальне по улицам столицы каменных джунглей. Через пять минут, взвизгнув покрышками по асфальту, синий лимузин затормозил перед главным входом в госпиталь Святого Парика. Трое мужчин поднялись в холл. От дежурной распорядительницы Михель узнал, что в данный момент Нейл Сталкер находится в предоперационной палате на седьмом этаже госпиталя. Она вызвала санитара для сопровождения к больному. Поднявшись лифтом на нужный этаж, и пройдя длинным коридором с бесконечными дверями больничных покоев, посетители остановились перед матовыми стеклянными створками. Отведя в сторону левую половину, санитар пропустил Михеля и его спутников в большую комнату, стены и пол которой были покрыты мышиного цвета пластиковой плиткой. Вдоль стен, тревожно мигая сигнальными лампочками, стояла реанимационная аппаратура. Посреди палаты, на передвижной тележке-носилке, под грудой перевязочных бинтов, угадывалось человеческое тело. К тому месту, где должна быть голова, тянулся гибкий гофрированный шланг от аппарата искусственного дыхания, стоящего на поддоне тележки. Два врача в масках и серых халатах неотступно находились рядом.

Еще один мужчина в сером халате, явно не сходившийся на его толстом животе, сидел у стола, в углу комнаты. Перед ним были разложены какие-то бумаги. Толстяк поднялся навстречу вошедшим.

- Кто из вас - мистер Шерм?

- Я, - машинально ответил Михель, не в силах оторвать глаз от носилок.

- Будьте добры, мистер Шерм! Дорога каждая секунда. Я все подробности расскажу позже. А сейчас подойдите к мистеру Сталкеру,- толстяк указал на носилки,- ему нужно срочно имплантировать кожу, но он отказывается от операции до тех пор, пока не увидит Вас. Так он сказал...

Михель шагнул к носилкам. Оттуда на него глядел правый глаз Нейла - левая сторона лица была полностью забинтована. Блеск этого единственно живого глаза показался Шерму безучастно-отрешенным. Но когда Михель склонился над бедным Сталкером, глаз заблестел радостным огоньком. И сейчас же в нем проступила мольба.

- Михель!!!- сквозь бинт и стон едва доносилось дыхание.

Шерм склонился над страждущим так низко, что прикоснулся ухом к стерильному бинту.

- Ради всех святых! Ради всех матерей и детей, заклинаю тебя! - четко расслышал один только Михель Шерм. - Уничтожь лабораторию... и мою тоже... Нога виновата... в этом... Положи меня рядом с Розой. Все... Везите.

Видимо, этот едва различимый шепот в конец измотал страдальца. Глаз Нейла дрогнул и закрылся слабеющей векой.

Михель выпрямился и, обращаясь к докторам, сдавленно проговорил:
- Он произнес: "Везите".

Большего и сам Михель не мог выговорить; ему перехватило дыхание.

Быстро переключив датчики на теле пострадавшего со стационарного режима на автономный, санитары укатили носилки в операционную.

Кто-то взял Шерма под руку. Он обернулся лишь тогда, когда дверь операционной плотно закрылась за Великим Ученым. Толстяк в халате учтиво ожидал, пока на него обратят внимание.

- Разрешите теперь представиться,- проговорил толстяк приятным певучим баритоном,- я - адвокат Персли. Давайте пройдем в кабинет для посетителей. Мне необходимо Вам многое рассказать.

Харди о чем-то шептался со своим помощником Джимми и, казалось, совсем не обращал внимания на адвоката и Шерма. Персли тем временем быстро собрал свои бумаги в папку и, опять же деликатно взяв Михеля под руку, вывел его в коридор, на ходу сокрушаясь и размышляя вслух:
- Какой сегодня страшный день! Эти разрушенные одиннадцать банков! Наверняка их уничтожили террористы. А если завтра они захотят уничтожить все банки в Нью-Йорке? Что будет? Что тогда будет? Уже сейчас чувствуется приближение чего-то ужасного! А ведь у меня был открыт счет в "Принсипи Банк". Неужели мои деньги погибли? Правда их было немного - всего шестнадцать тысяч долларов; но и такая потеря для меня ощутима. Завтра же сниму деньги со всех своих счетов!

На этом адвокат закончил свою финансовую заупокойную молитву, из которой Михель ровным счетом ничего не понял. Они пришли к месту назначения. Удобно устроившись в кресле, адвокат Персли проговорил:
- Мистер Шерм! Нелепейшая случайность роковым образом встала на жизненном пути мистера Сталкера.

Подобное вступление насторожило Михеля. К тому же его беспокоило поведение Харди - поверенного могущественной "Микчиз Корпорэйшн". Подкралось сомнение, что инспектор подслушивал, когда беспомощный Сталкер шептал свои последние наказы. Еще по дороге в госпиталь Харди разговаривал с кем-то по видеофону. И вот теперь появление этого странного адвоката.

- Автомобильная катастрофа была ужасна по своей сути. Такого фантастического стечения обстоятельств никто не мог предположить. Из-за этих банковских катаклизмов все пожарные команды города сбились с ног. Пожарные машины, обычно вовремя приезжавшие на вызов, сегодня буквально метались по улицам Нью-Йорка. И вот на перекрестке Девятой Авеню и Семнадцатой улицы одна такая машина на полном ходу врезалась в авто мистера Сталкера; от сильного удара бензопровод в Сталкеровском "кадиллаке" лопнул, и прорвавшийся бензин моментально воспламенился. О, злой рок! Может все и обошлось бы для мистера Сталкера, но... в пожарной машине с полной до краев цистерной воды отказала водяная помпа. А пустить огнегасящую пену без помпы невозможно. Пожарники пытались поливать горящую машину из ведер, куда воду набирали по самотечному крану из цистерны. Но Вы сами понимаете, мистер Шерм, сразу затушить пламя горящего бензина невозможно, тем более ведрами. В общем, когда пламя все-таки загасили и мистера Сталкера извлекли из обгоревшего автомобиля... Нет, мистер Сталкер был в сознании, но на его теле уже не было живого места. Его сразу же доставили в ближайший госпиталь, то есть сюда. Его сейчас же хотели положить на операционный стол, но мистер Сталкер, будучи в полном сознании, потребовал до операции вызвать к себе адвоката и Вас, мистер Шерм.

Когда меня пригласили в госпиталь, да еще в такой безумный выходной день, я очень удивился. Но тут же собрался и приехал. Меня провели в предоперационную палату, где и Вы уже побывали. Там в присутствии двух свидетелей мистер Сталкер продиктовал мне текст своего завещания.

Михель удивленно поднял брови.

- Да, да, мистер Шерм! Нейл Сталкер - здравомыслящий человек, и понимает, что он не жилец на этом свете, увы! Врачи сказали то же самое. Так вот, мистер Сталкер назвал наследником всего своего имущества, денег и ценных бумаг Вас, мистер Шерм. Этот документ у меня. И будет у меня храниться, пока мистер Сталкер жив.

В кабинет для посетителей зашел Роберт Харди. Мясистый нос его печально поник.

- Сталкер умер!- объявил он.- Умер на операционном столе сразу же, как дали наркоз.

Для Михеля это был последний удар. Напряженные нервы молодого человека не выдержали. Он истерически разрыдался. Харди с адвокатом Персли всячески старались его успокоить. Видя, что уговоры не помогают, Харди вышел и через минуту привел медсестру, которая принесла с собой стакан с успокоительными каплями.

- Вы слишком перенервничали сегодня, мистер Шерм, - участливо проговорил старший инспектор, когда Михель немного пришел в себя.- Мой помощник заказал для Вас номер в отеле "Колумбия". Это здесь, по средству с госпиталем. Идемте! Я проведу Вас туда. Кстати, что Вам сказал мистер Сталкер... теперь, уже усопший?

Даже в такую тягостную минуту Роберт Харди оставался прежним провокатором. Он надеялся воспользоваться моментом, когда неуравновешенный Михель не в состоянии что-либо скрывать. Но старый койот просчитался. Хоть как ни был Шерм парализован драматическими событиями самого страшного в своей жизни дня, он все-таки догадался об истинных намерениях хитрого сыщика. Михель хотел не отвечать, но, подумав, тихо произнес:
- Нейл хотел, чтобы тело Розы и его собственный прах не подвергали кремации и были захоронены на Балтиморском городском кладбище.

- Что же, последняя воля умирающего - закон! - проговорил Харди, не очень-то веря тому, что сказал Михель Шерм.- Вы мне позволите заняться этими печальными хлопотами. "Микчиз Корпорэйшн" берет на себя все расходы по организации похорон. Этим корпорация отдает дань заслугам покойного мистера Сталкера.

Хотя Михель и сам уже подумывал о предстоящих похоронах, которые ему надо было устраивать в ближайшие дни, но такого поворота он не ожидал.

- Благодарю Вас, мистер Харди! Очень любезно со стороны корпорации, что она так ценит заслуги покойного,- ответил изумленный Михель, хотя в его теперешнем положении изумление граничило с апатией.

Договорившись с адвокатом Персли о встрече завтра утром, чтобы еще до похорон уладить формальности с передачей наследства, Михель Шерм покинул это последнее пристанище Нейла Сталкера.

Харди быстро довел его до отеля "Колумбия", действительно находящегося поблизости от госпиталя на той же 17-й улице.

- Вы не желаете перекусить?- участливо спрашивал старший инспектор, когда они поднимались лифтом.- Я закажу в свой номер ужин на двоих. Я ведь понимаю, что Вам оставаться одному сейчас не стоит.

И опять Михель, несмотря на свою теперешнюю неуравновешенность, сумел разгадать скрытый смысл в предложении хитрой ищейки.

- Нет. Спасибо! Я хочу отдохнуть.

Михелю действительно нужен был сейчас только покой, чтобы отдохнуть и успокоить нервы; иначе мог наступить душевный разлад, который разбивает нервным параличом неуравновешенного человека.

В своем шикарном номере, куда привел и где оставил его Харди, среди модернистской мебели и кричащей обивки стен, даже под тихий аккомпанимент, доносившийся из, включенного услужливым коридорным, телеприемника Михель снова почувствовал себя настолько одиноким и покинутым - ну, хоть волком вой. Кроме отдыха, ему сейчас очень помогла бы поддержка надежного друга, способного своим советом укрепить его душевое спокойствие в этот труднейший момент неустроенной молодой жизни.

Правда, рядом, в соседнем номера, отдыхал Роберт Харди. Но причислять старшего инспектора к кругу друзей было просто смешно, да и его мясистый нос за сегодняшний день так намозолил глаза, что вызывал отвращение. Ну и после того, что о Харди рассказал Эрнест Трэй... Постой! Ведь Эрнест обещал свою помощь, если она Михелю понадобится. Шерм набрал код видеофона в Балтиморе. Когда Трэй все узнал, то пообещал, что уже утром следующего дня будет в Нью-Йорке.

Все!!!

Даже на то, чтобы раздеться у Михеля уже не хватило сил; как был в одежде, так и упал на постель. Телевизор продолжал работать, разнося по номеру тихую музыку. Вдруг на полноте мелодия оборвалась, и диссонансом ворвался голос диктора:
- Уважаемые телезрители! Послушайте наше очередное экстренное сообщение! Президент Соединенных Штатов Америки отдал распоряжение немедленно проверить техническое состояние всех зданий в Нью-Йорке, где размещаются банки и другие финансовые органы. Завтра, в понедельник, откроется экстренное заседание конгресса. На нем будут рассматриваться финансовые вопросы, вызванные (мне даже трудно подобрать слово, чтобы правильно выразиться) непонятным исчезновением примерно пятидесяти миллиардов долларов из сейфов... Простите! Лучше сказать: вместе с сейфами и банками.

Нам сообщили из мэрии Нью-Йорка, что разрушились одиннадцать зданий, где размещались офисы банков. Если учесть, что в городе Нью-Йорке размещены более восьмисот отделений различных финансовых контор, то потеря такого количества капитала, значительно ударят по кошелькам вкладчиков. В мэрии нашему корреспонденту также сообщили, что человеческие жертвы должны быть минимальны, поскольку, по счастливому стечению обстоятельств, разрушения произошли в одиннадцати из четырнадцати контор, которые в воскресные дни финансовые операции не производят. Следовательно, посетителей в этих офисах сегодня не должно быть. Но это предположение проверяется; достоверно установлена только одна жертва сегодняшней трагедии - это некий Нейл Сталкер, житель Балтимор-Сити, который приехал на воскресный уикенд в Нью-Йорк. На перекрестке Девятой Авеню и 17-й улицы его автомобиль модели "кадиллак" столкнулся с пожарной машиной, спешащей на вызов к одиннадцатому очагу банковских несчастий. В результате столкновения автомобиль Нейла Сталкера загорелся, а его самого с сильными ожогами доставили в госпиталь Святого Патрика. Полчаса назад Нейл Сталкер скончался на операционном столе. На этом заканчиваем наше сообщение. Следующий выпуск - через пятнадцать минут.

Когда диктор умолк, Михель подумал: "почему приезд Сталкера репортер назвал воскресным уикендом?" Но решить эту головоломку он не успел; властная сила унесла его в страну освежающего отдыха.

Ему почему-то всю ночь снилась девушка из другого мира по имени Галя.


Глава 13
Последний путь

Роберту Харди не пришлось этой ночью отдыхать. Он ревностно выполнял задание, которое накануне поручил ему, как и другим младшим и старшим инспекторам специальной службы контроля и наблюдения, Совет директоров "Микчиз Корпорэйшн". Чтобы ввести, читателя в курс событий, вернем повествование на несколько часов назад.

Первое сообщение о "стихийных" разрушениях банковских здании американские средства информации разнесли по свету в двенадцать тридцать пополудни. Через четверть часа об этой сенсации узнал президент "Микчиз Корпорэйшн". Он тут же через личного секретаря отдал распоряжение срочно созвать Совет директоров корпорации. Сорок минут спустя Совет собрался в здании правления. На Совете рассматривался всего один вопрос: каким образом другая фирма (пока инкогнито) сумела завладеть секретнейшей информацией о научных работах в исследовательском центре "Микчиз Корпорэйшн"? Чтобы поскорее выяснить этот вопрос, и тем самым постараться вернуть себе инициативу, Совет директоров поручил всем сотрудникам спецслужбы немедленно начать проверку вероятных путей утечки информации через работников корпорации и через другие источники. Харди-койоту и его помощнику Джимми выпала проверка Сталкера.

Харди понял, что на этой операции, если повезет, можно будет сделать карьеру; а в его солидном возрасте это был последний шанс обеспечить себе, спокойную беспроблемную старость, потому что должность старшего инспектора хороша, но должность советника службы контроля и наблюдения куда лучше! Во врея короткого инструктажа агентам спецслужбы дали понять, что в данном случае им позволено не мелочиться в средствах. "А если корпорация идет на неограниченные расходы, значит дело стоящее, и, в случае успеха, можно сорвать солидный куш",- так думал старший инспектор Харди, когда ехал на виллу Сталкера.

Судьба не баловала единственного сына владельца небольшого бистро под вывеской "Вечерняя звезда". Родители почти не занимались воспитанием маленького Роби, поэтому с ранних лет он был предоставлен самому себе. Улица была его главной наставницей. Кое-как закончив колледж, он стал за стойку бара в кафе своего отца. Здесь же, в бистро молодой Харди случайно познакомился с активистами антивоенного движения. А случай тот самый пустяшный: Харди пришла повестка явиться на призывной участок. Ему об этом громогласно объявил отец, однажды вечером вышедший из задней комнаты, когда в бистро было полно посетителей. За двумя столиками сидела кампания парней одного с Робертом возраста. Они пригласили его к себе. Слово за слово, и выяснилось, что все они тоже призывники. В течение нескольких вечеров в бистро происходили встречи товарищей по долгу. В те времена американцы воевали в Индокитае. И молодым людям была уготовлена участь превратиться в пушечное мясо - это понимали все. И вот парни из нашей кампании пришли к естественному выводу, что избежать вьетнамской бойни они смогут только в том случае, если списки призывного участка будут уничтожены. В те времена, еще не придумали малогабаритные компьютеры, которые имеются сейчас в каждом доме. И на призывных участках существовали только бумажные картотеки, которые легко можно сжечь. Молодежью была разработана подробнейшая операция по поджогу призывного участка.

И тут молодой Харди сдрейфил. Он обо всем рассказал своему папочке. А тот имел дружка, который был штатным сотрудником Федерального Бюро Расследования. Дальнейшие подробности стали, известны жителям Балтиморы спустя много лет. Роберта Харди все-таки призвали в армию. Правда, во Вьетнам он не попал, а прослужил два с половиной года в тыловых частях аэродромной команды обслуживания где-то на тихоокеанских островах. Его бывшие сподвижники потеряли в тюрьмах семь лет своей жизни.

Харди после армии не захотел продавать коктейли, как его отец. Он подвязался в одной фирме личным телохранителем босса. Пять лет он неотлучно следовал за толстым задом своего шефа, пока того не увезли в морг от кровоизлияния. И Харди - не у дел. В этом же году отец продает бистро "Вечерняя звезда". Он намеревался вложить все деньги в акции радиоэлектронной компании, которая как раз была на взлете своего бизнеса, и за вложенные деньги обещала акционерам крупные дивиденды. Но спустя три года экономический бум превратился в крах; компания обанкротилась, а ее бумаги обесценились. Роберт Харди, так и не сумевший настроить собственное дело, понял, что рассчитывать на возможное наследство отца ему уже не придется. Единственное, чем помог отец - это поступить на службу в "Микчиз Корпорэйшн" в качестве специального агента. Здесь Роберт Харди держится уже тридцать лет. Профессия спецагента отточила неприглядные черты его характера. Немного туповатый в жизни, Харди мог в экстремальных ситуациях проявить трезвый расчет. За это его ценили, но он все-таки медленно продвигался по служебной лестнице, поднявшись за три десятилетия всего на три невысоких ступеньки.

Сегодня, прежде чем ехать на виллу, к Сталкеру, старший инспектор серьезно изучил досье ученого, где были собраны подробнейшие данные о жизни и работе Нейла. Харди обратил внимание на тот факт, что Сталкер, когда купил себе виллу, начал сооружать странную надстройку сверху, и что в досье не было никакой информации о том, что находится внутри надстройки. Как агент спецслужбы, Харди был в общих чертах знаком с характером деятельности ученых, работающих в корпорации. Тем более настораживала секретность домашних покоев ведущего ученого. Вот почему, выполняя основное задание по выявлению "источника утечки информации", Харди решил попутно любой ценой узнать домашний секрет Сталкера и тем самым восполнить пробел в досье.

Обстоятельства, о которых читатель уже знает, помешали ему сразу выполнить задуманное. На свой страх и риск он пообещал от имени корпорации организовать и оплатить расходы, связанные с похоронами Розамонды и Нейла, рассчитывая расположить к себе молодого Шерма, чтобы в дальнейшем иметь возможность осуществить свой замысел.

А пока, проводив Михеля в номер, Харди вернулся в госпиталь. Своего помощника он отправил на поиски искореженного и обгоревшего автомобиля; профессиональный долг требовал тщательной проверки всего, что осталось от Сталкера. Если где-то и происходила утечка информации, то, для очистки совести необходимо проверять любую мелочь, проверить все личные вещи покойника, в том числе и автомобиль. Хотя сам Харди не верил в причастность Сталкера к подобной версии, но... работа есть работа, и инструкции приходилось выполнять.

Перед тем, как отвести Михеля в отель "Колумбия", старший инспектор договорился со служительницей госпиталя о том, чтобы та подготовила для осмотра все оставшиеся вещи покойного. Сейчас он их осматривал, двумя пальцами перебирая почерневшее от копоти белье, верхнюю одежду, теплую кепи, вернее оставшийся от нее козырек, да обрывок подкладки, порванную в дырках синюю куртку, хотя первоначальный цвет напоминали сохранившиеся кое-где в складках кусочки верхней ткани. Из карманов куртки выпало несколько предметов: два ключа, микрокалькулятор в коричневом корпусе, записная книжка. Пластиковый корпус микрокалькулятора покоробился и раздался на трещинах, оголяя радиоэлектронное нутро. Но Харди все свое внимание сосредоточил на записной книжке, чудом не тронутой огнем. Ее он спрятал себе в карман, а остальное, включая и коричневый своч (об этом читатель уже догадался), свернул в общий узел и отдай служительнице,а та за ненадобностью все выбросила в мусорный бак.

Так закончил свой "жизненный путь", скрывавшийся под маской микрокалькулятора, маленький генератор резонансных колебаний, который обладал магической способностью разрушать здания и менять ход истории целой цивилизации.

Дотошный осмотр обгоревшего "Кадиллака"- его Джимми отыскал на кладбище автомобилей - не дал никаких результатов. Поздно ночью старший инспектор и его помощник в своем номере тщательно исследовали заковыристые пометки в записной книжке Нейла. Тот задал им напоследок головоломку, поскольку в книжке, кроме обычных записей, были страницы, сплошь исписанные различными математическими символами и знаками. Для непосвященного человека они были тайной за семью печатями. Одно время Джимми готовил себя к научной деятельности, но вовремя заметил, что грызть гранит науки ему не по зубам. И, тем не менее, у него остались кое-какие навыки в математической премудрости. Харди знал об этом и полагал, что Джимми разберется в Сталкеровских записях. Но тот прокоптел над ними до самого утра, и не смог что-либо разобрать или отыскать в символах.

Эрнест Трэй сдержал слово и уже на рассвете стучал в номер, где спал Михель. Вдвоем они первым делом отправились в клинику, где, помещенное в морозильную камеру, остывало тело сестры Розы. Процедура оформления документов заняла мало времени. И вскоре катафалк с телом Розы, а за ним Эрнест и Михель в машине Трэя прибыли в госпиталь Святого Патрика. Здесь уже Харди постарался сделать все сам. Адвокат Персли тоже поспешил выполнить все предварительные формальности по наследственным документам, чтобы у Михеля Шерма не было с этим задержек в Балтиморе.

Ровно в полдень печальная процессия из двух катафалков и двух легковых машин с Михелем, Эрнестом, Робертом Харди и его молчаливой тенью Джимми тронулась по улицам в сторону федерального шоссе №35, соединяющее Нью-Йорк с Балтиморой. Маршрут лежал по той самой Тридцать пятой улице, где накануне Сталкер разрушил последний, одиннадцатый по счету, банк, осуществив тем самым свою идею-фикс об искоренении земного зла. Имя ему - деньги. Проезжий участок улицы уже был полностью очищен от всех следов песка. Трехметровый забор вырос за ночь на месте былого здания банка, скрывая от уличных зевак то, что осталось от бе¬тонных стен и от всех драгоценностей, еще вчера охраняемыми этими стенами. Хотя машина и ехала сейчас быстрее, Михель успел при дневном освещении хорошо рассмотреть ровные, будто ножом срезанные остатки стен банка, примыкающие к соседнему высотному зданию. И опять, как вчера, Михель вздрогнул, как от электрического разряда, вспомнив о лежащем в его кармане синем своче. Он даже руку засунул в карман и погладил горячую от человеческого тепла чуть шероховатую поверхность прибора.

Глава 14
Поединок

Через день после воскресных событий в Нью-Йорке на Балтиморском городском кладбище состоялись немноголюдные похороны. Из двадцати человек, пришедших проститься со Сталкерами, кроме Эрнеста Трэя, инспектора Харди, своего шефа Гензы Отрача и негритянки Нелли, Михель никого не знал. У Нейла Сталкера, который с пятилетнего возраста оказался круглой сиротой и воспитывался полуслепой бабушкой по материнской линии, и которая успела поставить его на ноги и ушла в мир иной, когда внук уже занимался в Балтиморском университете, близких родственников в Америке не было. А у Розы Сталкер, кроме Михеля - и подавно. Поэтому один Шерм принимал, причитающиеся в таких случаях, соболезнования. Отрач произнес прощальную речь; священник сотворил поминальную молитву, и останки Великого, но безвестного сына Америки и его спутницы жизни под звуки траурной мелодии опустили в землю.

Домой, на собственную виллу, которая по закону перешла в его наследственное владение, Михель Шерм возвращался в машине Харди. Чрезмерная любезность старшего инспектора могла сбить с толку любого. Но Михель с помощью Трэя успел раскусить этого пройдоху с мясистым носом. И сейчас, будучи с ним наедине, Шерм держался начеку.

- Послушайте, Михель,- фамильярно обратился Харди.- Вы все-таки счастливчик; всего несколько месяцев живете в Америке, а уже владеете хорошим участком с виллой и, возможно, крупной суммой в банке.

Михель Шерм промолчал, давая понять своему попутчику бестактность такого разговора сейчас. Но тот, со свойственной многим американцам прямотой, когда разговор касается долларов, не воспринял намека и продолжал:
- На Вашем месте, я первым делом обзавелся бы личным транспортом. Рекомендую купить фордовский элекомобиль последней модели. Машина хорошая! С четырьмя встроенными в колеса электродвигателями. Покупайте, Шерм, не пожалеете! Я и сам бы купил; только для меня - дороговато.

- Воспользуюсь Вашим советом.

- Вот и приехали!- воскликнул сыщик, останавливая свою желтую машину у входа на виллу. - А хороший особнячок купил себе покойный Сталкер! Мне он нравится. Если бы у меня был такой, я бы ни минуты не задумывался о своем старости. А пока мы с женой снимаем - правда, неплохую, но все же не свою - квартиру. Кстати, я тогда, в первый свой визит, так и не успел полюбоваться внутренней обстановкой виллы.

Грубый намек ищейки застал Михеля врасплох. Ему вовсе не хотелось принимать у себя Харди. Но ничего не поделаешь - на любезность, хоть и навязанную, надо отвечать любезностью.

- Вы не желаете зайти на минуточку, выпить освежающего?- вымучил из себя Шерм.

- С большим удовольствием! - ответил мясистый нос, проворно вылезая из машины.

Они вошли в дом. Михель был начеку, внимательно наблюдая за сыщиком, который разыгрывал из себя рубаху-парня. Мельком оглядев гостиную, Харди проговорил:
- Апартаменты хороши! И обстановка подобрана со вкусом. Вы не собираетесь здесь что-либо менять, Шерм? Не советую. Здесь витает дух гения. А духов надо уважать.

Тихий трескучий смех Харди так не кстати разнесся по гостиной, но внезапно оборвался, когда Михель предложил виски с содовой.

- Интересно побывать в кабинете Сталкера. Я его представляю себе как таинственную пещеру,- на сей раз старший инспектор не солгал.- Сталкер приглашал Вас когда-нибудь туда?- как бы, между прочим, спросил хитрый койот.

- Бывал пару раз. Ничего интересного не видел - обычный кабинет делового человека.

- А все-таки...- не унимался Харди.

Такому напору Михель Шерм не мог противостоять; пришлось пригласить гостя наверх. Пока поднимались по лестнице и шли по коридору, глаза Роберта Харди метались из стороны в сторону, ощупывая каждый дюйм поверхности. Они еще более оживились, когда Шерм открыл дверь кабинета. Казалось, и мясистый нос ищейки зашевелился, вынюхивая что-то важное в этом помещении. Особенно Харди заинтересовал письменный стол. Он едва сдерживал себя, чтобы не порыться в ящиках стола. Все остальное в кабинете его интересовало гораздо меньше.

- Послушай, Михель, - в пылу вынюхивания Харди не заметил, как перешел на ''ты'', - а что у Сталкера было наверху,- мясистый нос задрался к потолку, - под металлическим цилиндром?

От такой сверхнаглости Михель вскипел и, не выбирая выражений, резко ответил:
- Я не пес, чтобы все вынюхивать. Нейлу я был благодарен за комнату, которую получил на первое время; остальное меня не касалось. Кажется, Сталкер говорил, что наверху иногда экспериментирует...- Михель до боли закусил губу, почувствовав, что проговорился.

- Ну а теперь, когда сам стал хозяином виллы? - невозмутимо продолжал Харди, внешне не реагируя на замешательство Михеля.

-Нет…

- Ладно, я тут задержался. Мне пора на службу. Тебя подвезти

- Нет, не надо. Корпорация предоставила мне отпуск на дни похорон, - ответил Шерм.

Когда Михель с инспектором спустились в гостиную, туда же вошла прислуга Нелли, только что возвратившаяся автобусом с кладбища. Роберт Харди прошел мимо нее, как мимо пустого места, даже не удосужился скосить взгляд.

- Вонючий койот!- пробурчала негритянка, когда за сыщиком захлопнулась входная дверь.

- Нелли! Вы несколько лет помогали моей сестре вести хозяйство в этом доме.

Негритянка настороженно глядела на Шерма, который продолжал:
- Я хотел бы, чтобы Вы и дальше, как бы это выразиться... - Михель замялся, - наводили порядки здесь.

- О! Как Вы добры, мистер Шерм! - глаза негритянки потеплели. - Я с радостью буду прислуживать Вам!

- Хорошо, хорошо... Теперь слушайте внимательно - этого мистера, который только что вышел, без меня в дом не впускайте; я ему не доверяю. А пока я уеду.

- Куда? - всполошилась Нелли.

- Да, никуда; мне сейчас как-то моторошно оставаться в этом доме, где совсем недавно были другие хозяева. Вот я и думаю, дней пять пожить у своего приятеля Эрнеста. Мы уже договорились. Вы тоже можете эти дни побыть со своими детишками. А потом видно будет.

- А как же дом? Его нельзя оставлять без просмотра.

- Ничего: включу электронную блокировку и позвоню в ближайший полицейский участок, чтобы они подсоединили дом к охранной сигнализации. А сейчас приготовьте что-нибудь поесть. Я тем временем соберу свои вещи,- сказал Михель и направился в свою комнату.

На сборы у него ушло всего несколько минут. Побросав в большую дорожную сумку пару сменных рубашек, бритву и другие мелочи обихода, новоиспеченный владелец виллы и почти двадцатимиллионного состояния на счету в банке города Балтиморы сел на край стола и задумался. Сейчас его волновали не деньги, как манна небесная свалившиеся на голову. Нет, Михеля беспокоила настырность сыскного бульдога "Микчиз Корпорэйшн". А еще на память все время приходили слова умирающего Нейла Сталкера: "Уничтожь лабораторию… и мою тоже... " Что Нейл хотел этим сказать? На смертном одре Сталкер трезво оценивал, что творение его ума может оказаться страшным оружием в корыстных руках. Пока он был жив, этим оружием никто не мог воспользоваться. А в случае смерти Сталкера должны умереть и его своч, и лаборатория в исследовательском центре, где со временем могли быть созданы подобные аппараты, должна исчезнуть и домашняя лаборатория на вилле.

-Ну, с последней дело обстоит проще, - размышлял Михель.- Пре-дусмотрительный Сталкер подготовил самоликвидатор для домашней лаборатории. Он ведь говорил, что самый первый, сделанный им, своч превратит в прах круглую надстройку над жилыми комнатами виллы, как только кто-нибудь попытается проникнуть внутрь через возможный пролом в стене, или попробует подняться лифтом, или же захочет воспользоваться потай¬ным ходом, не зная кода отпирания.

Правда, Сталкер так и не узнал, что еще при его жизни брат жены успел побывать в запретном лаборатории и даже прихватил своч в синем корпусе, который все время при нем. Но Михель не умел пользоваться свочем, как генератором разрушающих волн. Накануне похорон, когда Шерм некоторое время остался один в гулком пустом доме, он попытался было опробовать аппарат в действии. Но кроме обычных математических операций, какие вы¬полняет любой микрокалькулятор, ничего другого не получалась. Михель помнил, что Сталкер упомянул о том, что почти всю информацию о своей работе он хранил в записи на видеомагнитофонных кассетах. Михель подумал, что в видеозаписях он найдет ключ на переключение своча в режим резонансного поля. Он решил тогда отыскать видеокассеты. Вполне вероятно, по своей научной значимости они в тысячу раз превосходят сам маленький синим генератор. Но как раз стали съезжаться приглашенные на похороны Сталкеров, и приш¬лось отложить поиски кассет до лучших времен.

Теперь это время наступило. Пустячное дело - в третий раз отпирать потайной ход в круглую лабораторию. Поднявшись по железным скобам наверх, Михель первым делом включил видеомагнитофонную запись, которую совсем недавно он просматривал вместе с Нейлом. Сейчас все внимание он сосредоточил на манипуляциях, производимых экранным Сталкером со свочем. Но небольшой экран не позволял достаточно подробно рассмотреть движение Сталкеровских пальцев на миниатюрном цифровом пульте своча. Может замедлить видеовоспоизведение? Нет, кадры стали расплывчатыми.

Михель не хотел сейчас тратить время на бесплодные попытки, поэтому, сменив кассету, он включил следующую запись. И тут его ждал сюрприз - экран некоторое время показывал какие-то движения Сталкера по круглому помещению, а потом на изображении изредка замельтешили непонятные блики. Михель быстро нажал кнопку "Стоп". Ах, вот в чем дело! Оказывается, в замершем кадре "проявилась" страница рукописного листа. Михель с интересом всматривался в расчетные формулы. Последующий кадр был видеокопией следующей странички расчетов. За три минуты, отстучав с полсотни кадров, Михель убедился, что это и есть самое ценное, что он искал - зафиксированные на магнитной ленте, теоретические проработки Сталкера. Поистине - это удача! Но чтобы даже бегло просмотреть несколько тысяч кадров с одной кассеты сейчас просто не было возможности, тем более что могли быть и еще видеозаписи. Михель тщательно обыскал все столы и обследовал все закоулки на стеллажах и на полках. Видимо, покойный Сталкер не очень беспокоился о хранении своих самых заветных секретов, пока они находились под защитой круглых стен лаборатории, ибо Шерм довольно легко отыскал в разных местах еще шесть компакт-кассет.

Большого труда стоило Михелю побороть в себе жгучее искушение сию же минуту просмотреть все видеозаписи. Но он рассудил, что в спокойной обстановке сделать это будет легче. А посему, рассовав по карманам все восемь кассет, он вернулся в кабинет и запер потайной ход. Дальше ему здесь нечего было делать. Он на секунду заскочил в свою комнату, чтобы положить в бордовую сумку с вещами видеокассеты, и спустился в гостиную, откуда доносился аромат, приготовленного негритянкой, обеда.

В этот самый час старший инспектор Роберт Харди в числе других агентов спецслужбы докладывал своему шефу о безрезультатной проверке версии про утечку информации по работам Нейла Сталкера через самого покойника. В заключение рапорта Харди развил мысль, что необходимо проверить: чем занимался умерший в своей домашней лаборатории. Шеф спецслужбы был согласен с мнением своего подчиненного и распорядился, чтобы тот форсировал разрешение этого вопроса.

Поспешность шефа объяснялась одним немаловажным обстоятельством. Со смертью Сталкера, чей научный авторитет был признан руководством корпорации своего рода мозговым концентратором всех работ в Особой исследовательской лаборатории, приостанавливались проводимые там эксперименты. Назначенный на вакантное место Генза Отрач, поначалу очень обрадовался нежданному продвижению по службе. Но уже на второй день понял, что поспешил торжествовать успех, ибо (как уже знает читатель) Сталкер хитроумными перемещениями своих подчиненных и другими мерами предосторожности так организовал свою деятельность в "Микчиз Корпорэйшн", что кроме него, ни кто не мог толком вникнуть в суть проблемы разрушающих резонансных колебаний.

В такой ситуации директорат корпорации не брезговал никакими средствами, лишь бы форсировать работу, которая сулила фирме большими дивидендами, и куда уже были вложены громадные средства. Поэтому, получив новое задание, Харди-койот теперь был обличен гораздо большими полномочиями, чем прежде. Сыщик имел намерение обыскать виллу, принадлежащую уже Михелю Шерму, и, прежде всего, осмотреть странную верхнюю часть сооружения. Чисто американский практицизм подсказывал ему, что в случае, если удастся раздобыть на вилле важный научный материал, он сможет выторговать у корпорации кругленькую сумму за свою услугу. Харди и не догадывался, что его уже опередили, что "этот сосунок из России" - так он окрестил Михеля - сумел завладеть Сталкеровским научным наследием.

Прежде всего, Харди составил подробный план действий. Во-первых, надо достать у федеральных властей округа разрешение на досмотр виллы, иначе его самовольные действия могут квалифицировать, как покушение на частную собственность, а за такое нарушение по закону штата полагается строгое наказание. Во- вторых; сам досмотр следует провести во время отсутствия Шерма - например, когда тот будет днем на службе. В-третьих; все найденные документы, перед тем как представить их начальству, необходимо тщательнейшим образом просмотреть и отсортировать, чтобы самую ценную изюминку попридержать до поры до времени у себя, а остальное представить для отчета. Но кто выполнит эту тонкую сортировку? Сам Харди никогда не питал любви к наукам, да и образования не хватало для такой деликатной работы. Может Джимми-молчун согласится? Джимми одно время подшивался в лаборатории Сталкера. Правда, за бездарность его выгнали, и он, не долго думая, переквалифицировался в агента спецслужбы. Но хоть что-то должно в его голове остаться от университетского образования. Возможно, за свою услугу и молчание Джимми затребует чересчур высокий "гонорар"? Харди-койот предусмотрел и такой вариант. В случае осложнения с Джимми, тому будет уготована та же участь, что и десятку парней, которые в разное время становились на пути жестокого инспектора Харди, а впоследствии бесследно исчезали.

Не откладывая в долгий ящик свое решение, старший инспектор могущественной "Микчиз Корпорэйшн" связался с полицейским управлением Балтиморы и без труда получил разрешение на обыск виллы Шерма якобы под тем предлогом, что необходимо доподлинно установить связь между смертью жены Сталкера и его собственной кончиной.

Вопреки всем ожиданиям, договориться с Джимми оказалось легко. Тот, не выставляя никаких требований, сразу же согласился пересмотреть все записи Сталкера.

Утром следующего дня, когда Михель, после ночевки у своего приятеля Эрнеста, приступил к выполнению служебных обязанностей в исследовательском центре, желтый видавший виды автомобиль старшего инспектора доставил своего хозяина и его помощника к подъезду виллы, которую унаследовал "сосунок из России". Несколько настойчивых звонков остались без ответа - дверь никто не открывал. В планы Харди не входила подобная не стыковка, так как он рассчитывал, что прислуга в этот утренний час будет дома, и тогда, предъявив разрешение властей, можно спокойно осмотреть и кабинет, и лабораторию, и другие комнаты виллы - хотя о последних в разрешении не было ни слова. Теперь же приходилось либо ждать прислугу, либо переносить досмотр на другой день. Ни то, ни другое Харди не устраивало. Американцы говорят: "Время - деньги!" Следуя этому мудрому во все времена американской демократии завету первых проходимцев, Харди достал из кармана набор отмычек - от самых элементарных крючковатых, до самых современных магнитных, c которыми никогда не расставался, и через несколько минут дверь поддалась.

Одновременно со слабым скрипом дверных петель по всему особняку разнесся воющий сигнал. Побывавший за долгие годы своей неспокойной жизни в разных передрягах, Харди не растерялся. Он понял, что весь дом подключен к охранной сигнализации. Поэтому, первое, что сделал старший инспектор, переступив порог виллы - позвонил из гостиной в полицейское управление и объяснил ситуацию.

- Придется немного подождать, - сказал он помощнику, положив трубку,- эта система хорошо работает; мальчики из ближайшего участка уже в пути.

И действительно, через три минуты примчался полицейский джип, и полдюжины крепких парней в мундирах, с оружием в руках ворвались в холл, где сидя на кушетке, их спокойно ожидали Харди и Джимми. Инспектор встретил верзил в полицейской форме холодной улыбкой, предусмотрительно держа в протянутой руке бланк с разрешением на досмотр.

- Кто из вас старший?- спросил он у опешивших от такого приема, полицейских.

Тот, что был с погонами лейтенанта, взял из рук Харди бумагу.

- Если Вы, лейтенант, не доверяете документу, то позвоните своему начальству, и Вам объяснят, - предложил старший инспектор.

Кивком головы лейтенант отослал одного из своих спутников к машине. Вскоре тот вернулся. О" кэй! Еще через пару минут полицейских уже и след остыл.

А у Харди развязались руки; ничто его не смущало, никто ему теперь не мешал. Первым делом ищейки обнюхали все закоулки нижнего этажа. Даже внутренности холодного камина не ускользнули от внимания мясистого носа. Дотошно оглядев кухню, кладовую, заглянув внутрь холодильника и продуктовых шкафов, инспектор с помощником поднялись на верхний этаж. С прошлого визита Харди хорошо запомнил направление в кабинет. Но, не смотря на это, по дороге он и Джимми отпирали все двери подряд, заглядывая в каждую комнату. Наконец заветная цель - дверь кабинета.

Бумаги, только бумаги с записями интересовали старшего инспектора. Чтобы просмотреть каждый листик, обнаруженный в ящиках стола или на полке шкафа, Джимми потратил целых три часа. Время от времени он, молча, качал головой, показывая своему шефу, что очередной этап поисков не дал никаких результатов.

В течение всего томительно - сладостного ожидания, в предвкушении близкой удачи, Харди казался невозмутимым, хотя все его хищническое нутро трепетало от нервного возбуждения. Еще и еще раз он осматривал кабинет, простукивал стенки, заглядывал под ножки шкафов в надежде отыскать возможные тайники.

Наконец Джимми захлопнул последнюю пресс-папку с бумагами.

- Ничего особенного я не обнаружил. Здесь собраны только выписки из различных публикаций; даже затрудняюсь определить их ориентацию - столь разнообразна тематика, - доложил он шефу.

- Так, так, так,- пальцы инспектора нервно забарабанили по экрану дисплея. - Тебе, конечно, знакома эта штука?! Проверь, имеет ли программное устройство этого компьютера секретные записи.

- Не знаю, шеф. Я давно с такими старыми программами не работал. Отвык. Надо к нему присмотреться.

- Вот и смотри. А я пока разомнусь. Если что найдешь - дай знать. Я буду наверху.

Харди уже на все сто процентов был уверен, что необходимые данные он сможет найти только в лаборатории. Он также знал, что компьютер, у которого он оставил потеть Джимми, ничего существенного не скажет. Его последнее распоряжение помощнику было сделано только для очистки совести, что ничего не упущено при осмотре кабинета.

Оставив Джимми мудрить над кнопками, сам Харди тщательно обследовал каждую комнату на втором этаже в надежде обнаружить лестницу или хотя бы чердачный люк в потолке. Ничего похожего нигде не было. Оставался единственно вероятным способ попасть в лабораторию - это воспользоваться лифтом, который размещался в торце коридора. Старший инспектор нажатием кнопки вызвал кабину на второй этаж. Дверцы бесшумно раздвинулись, приглашая вовнутрь. Роберт Харди тут же воспользовался приглашением примитивной автоматики. На боковой панели - обыкновенные три кнопки. Харди, естественно, нажал верхнюю. Но лифт не повиновался. Он еще и еще нажимал верхнюю. Потом нажал нижнюю. Кабина послушно опустила его на первый этаж. Тогда он опять нажал верхнюю третью кнопку. Никакой реакции. Харди начинал терять терпение. Он ткнул пальцем в среднюю. Резуль¬татом этой манипуляции было прибытие кабины на второй этаж. От нарастающего раздражения у инспектора задрожал указательный палец правой руки, который он снова положил на верхнюю непослушную кнопку. Безрезультатно! В конце концов, Харди прорвало:

- Чертова машина, ты будешь дразнить меня?!- он беспорядочно тыкал пальцем во все кнопки.

И тут пол кабины ускользнул из-под ног. Харди почувствовал, что проваливается в преисподнюю. Старший инспектор не понял в чем дело; несколько эпизодов из его, не лишенной приключений, жизни замельтешили перед глазами. Так же внезапно, как и началось, так и закончилось падение. От удара, зажатый в стенках кабины, инспектор свалился с ног. Сверху, по крыше кабины что-то затарахтело и зашуршало, точно падающие на крышку гроба грудки земли. Харди даже передернуло от подобного сравнения, ибо накануне на похоронах четы Сталкеров такой же погребальный стук он запомнил и сейчас поневоле сравнил.

- Мистер Харди? Где Вы?- услышал он громкий возбужденный возглас своего помощника. Этот голос пробивался через густую пыль, каким-то образом попавшую в кабину лифта. - Тут непонятный ход открылся в стенке.

Чертыхаясь и кашляя от пыли, инспектор с большим трудом руками раздвинул дверцы лифта и выбрался наружу. Сверху, через щели слабыми струями сыпался бурый песок. Но Роберт Харди не обратил внимания на столь странное явление. Убедившись, что он находится на первом этаже, старший инспектор с проворством двадцатилетнего взлетел по лестнице и остановился на пороге Сталкеровского кабинета. Картина, которую он увидел, могла бы до слез рассмешить, если бы сейчас он был не при исполнении и смотрел сцену на экране. Джимми с растерянным лицом стоял у стены, часть которой вместе с дисплеем утонула в образовавшеюся нишу; сверху струился песок, уже до колен засыпавший ноги молчуна. Тот боялся даже пошелохнуться, только беспокойно переводил глаза со своего шефа на потолок. Туда посмотрел и Харди.

Лучи дневного света озаряли голову обалдевшего молчуна. Инспектор подошел вплотную к своему помощнику; по лицу вдруг прошелестела волна прохладного весеннего воздуха. Харди заметил в глубине ниши скобы встроенной вертикальной стремянки. Положив ладонь на ту, что была на уровне глаз, он стал осторожно подниматься. Джимми, словно загипнотизированный, наблюдал за подошвами своего патрона.

Над круглой песчаной площадкой, где местами возвышались маленькие холмики, приподнялся мясистый нос старшего инспектора. Как локатор, он прокрутился на триста шестьдесят градусов и замер, дожидаясь следующих приказаний своего хозяина. А сам хозяин, не обращая внимания на выпачканный в песке костюм, проворно выкарабкался на поверхность и, широко расставив ноги, огляделся вокруг. На круглом пятнадцатиметровом песчаном настиле чернела воронка, которая в лучах теплого мартовского солнца была похожа на безобразную язву на живом здоровом теле; из этой воронки только что выбрался инспектор, и сейчас из нее выглядывала голова, все еще не пришедшего в себя после пережитого потрясения, Джимми-молчуна. Пока тот выбирался на свет, его шеф обошел по границе песок, потрогал пальцем, даже понюхал и попробовал на язык.

- Что это такое?- спросил Джимми.

- Разве сам не видишь? Песок!

- Откуда он здесь взялся?

- Откуда? Я и сам бы хотел это знать. Похоже на посмертную шутку Сталкера, - раздраженно ответил старший инспектор, разглядывая унылый песчаный пейзаж.

Харди-койот понял, что все его мечты рассыпались в прах, как рассыпается на пальцах этот бурый песок, появившийся нежданно на месте Сталкеровской лаборатории.

- Что теперь будем делать, шеф?

Вопрос помощника отвлек Харди от горьких мыслей.

- Что делать? Сматываться пока не появилась прислуга или ее хозяин, хотя ему еще три часа быть на службе. Давай вниз.

В кабинете старший инспектор собрал в пластиковый пакет немного бурого песка для анализа. Обтрусившись, он с Джимми покинул кабинет, так и не открывшего своей тайны, тайны лаборатории и тайны покойного хозяина.

Закрыв все той же знаменитой отмычкой входную дверь, двое незадачливых сыщика сели в старую желтую машину Харди и покатили восвояси. Но, проехав с полсотни метров, Роберт Харди притормо¬зил и оглянулся на покалеченное строение без привычной круглой с металлическими стенками башни-лаборатории.

- Да, хозяин будет недоволен,- буркнул он себе под нос.

Не понять только, кого Харди подразумевал: то ли своего босса, то ли Михеля Шерма. Он отпустил педаль сцепления и... больше в этом фешенебельном районе никогда не появлялся.

Глава 15
Весенние настроения

Михель и не думал этим вечером возвращаться на свою виллу. Накануне он перебрался на квартиру Эрнеста Трэя. Эрнест, снимавший четыре комнаты в центральной части Балтиморы, был рад принять у себя приятеля. Общительный по натуре, он предоставил на несколько дней в распоряжение Шерма маленькую, но уютную комнатку, а сам с семьей "теснился" в остальных. Эрнест также рекомендовал хорошего адвоката, который быстро оформил на Михеля наследственные счета в банке. И сегодня именная чековая книжка слегка оттягивала карман пиджака, приятно напоминая о безграничной финансовой свободе. Михель действительно теперь богач, и сладкая возможность тратить большие деньги так как захочется, без оглядки на завтрашний день, немного вскружила голову молодому человеку. Сегодня днем его мысли были заняты отнюдь не исполнением порученной на день работы по обслуживанию энергетического трансформатора. Михель мечтал о покупке автомобиля или лучше элекомобиля, как рекомендовал Харди. К тому же и Дэвид Хамемер во всю расхваливал преимущества элекомобиля; он-де и экономичный, он и не токсичный, в нем нет быстроизнашивающихся деталей. Эрнест также советовал купить современную машину, тем более что у Михеля теперь были свободные деньги.

Итак, после окончания рабочего дня Михель с приятелями Эрнестом и Дэвидом отправились в фирменный салон концерна "Форд". Серебристо - стального цвета модель "Элеко-Форд-08" понравилась всем. A чек на сумму в двести сорок две тысячи долларов был отдан в обмен на последнюю новинку знаменитой автомобильной фирмы.

Молодости не свойственно долгое уныние и печаль... даже по близким родственникам, только вчера почивших в могиле. К тому же первое тепло весеннего солнца разгоняет, как центрифуга, молодую кровь, будоражит чувства и веселит голову. А сегодня как никогда еще в этом году солнце грело целый день, и даже под вечер в воздухе витал терпкий мартовский аромат. Бесшумный на ходу, элекомобиль плавно съехал вниз от автомобильного салона на улицу по зигзагообразному пандусу, и, чутко улавливая движение пальцев Михеля, лежащих на панели управления, вырулил на гудящую Эмондсон Авеню. Каждый из четырех пятидесятикилловатных двигателей, встроенных в колеса, делали машину вездеходной и легкопроходимой на бездорожье, а все вместе - несли легкий корпус стрелой на скоростной трассе.

- Такую покупку необходимо отметить. Не правда ли, Эрнест? - подмигивая одним глазом, проговорил явный поклонник Бахуса - Хамемер.

- Естественно, Дэвид,- живо отозвался Михель, - вот здесь, в "Вечерней звезде" и остановимся, - он притормозил машину недалеко от входа в бистро.

- Погоди, Михель, - попридержал его Эрнест. - Ты забыл, что за рулем? Мне кажется, что после заправки в этом бистро, домой придется возвращаться на такси. Нет. Будет лучше, если мы поедем ко мне и там заправимся.

- О" кэй! Ты, как всегда, прав. Я просто об этом не подумал. Хорошо. Подождите меня пару минут в машине, пока я забегу в бистро за напитками.

Михель вышел из машины. От весеннего тепла или, быть может, от возбуждения, связанного с удачной покупкой, но ему было жарко в меховой куртке. Теплый шарф он давно снял в машине, и, тем не менее, что-то грело кожу на шее. Михель машинально расстегнул воротник на рубашке и пальцами нащупал почти горячий шнурок с небольшим утолщением спереди. Тут его осенило - это же, непонятным образом нагретый, кВат!
***
Когда два хорошо знакомых человека случайно встречаются на улице,- встреча эта почти всегда радость для обоих. Когда такая встреча происходит в другом городе - это двойная радость. Встреча двух знакомых в чужой стране, за тысячи километров от родного дома во много крат радостней и значительней.

Солнечным мартовским днем по улицам американского города Балтимора прогуливался молодой человек. Шел он не спеша, осматривая дома, витрины, людей, машины. Уличная суета крутилась вокруг него, но, не задевая и не мешая любоваться местными достопримечательностями. Он останавливался на площадях, перед бронзовыми всадниками, поставленными добропорядочными меценатами в память павших героев давней войны между Севером и Югом. Он подолгу сидел на скамейках в небольших скверах, вдыхая аромат нагретой солнцем земли и наблюдая за резвящимися мальчуганами, будто хотел навсегда запомнить и сохранить их безмятежную радость. Потом опять бродил по улицам. По всему было видно, что молодой человек отдыхает, скинув с себя бремя забот и суеты. Единственное, что его донимало, так это пустой желудок, успевший переварить утренний завтрак и требовавший пополнения в этот предвечерний час.
***
Миловидная девушка с большой кожаной сумкой бордового цвета тоже ходила по улицам Балтиморы. В отличие от молодого человека она была озабочена: и поспешная походка, и глаза, изучающие каждую вывеску в витринах, и сама сумка, туго набитая покупками, а потому изгибающая в одну сторону хрупкий девичий стан - все это свидетельствовало о дефиците времени и о целой уйме невыполненных поручений. Девушка мало обращала внимание на вычурность некоторых строений и красоту улиц, умытых весенними лучами. Ее внимание больше привлекали магазины и салоны верхней одежды. А возле парфюмерных салонов девушка обязательно останавливалась и, подумав немного, заходила внутрь. После каждого такого посещения ее бордовая сумка еще больше тяжелела. Вот девушка вошла в очередной салон. Минут через десять она вновь появилась на улице. На сей раз с дополнительным свертком под рукой, который явно не помещался в сумке.

- Ба!!! Какими судьбами на американский земле ты вдруг оказалась?!- услышала она над ухом восторженный возглас на чистейшем русском языке. - Здравствуй Галина! Вот это встреча! Кого-кого, но тебя я не ожидал увидеть в Балтиморе, просто глазам своим не верю!

Перед ней стоял молодой, человек, тот самый, который целый день гулял по улицам.

- Ой! Женька! Смирнов!- у девушки от неожиданности сверток вырвался из-под руки, но парень налету успел его подхватить. - Здравствуй Женя!

- Ну, здравствуй, здравствуй!- широкая улыбка не сходила с лица Евгения. - Как же ты попала в Балтимору? А, Галя?

- Очень просто. Горсовет получил приглашение от местного муниципалитета; меня включили в состав делегации. И вот я уже третий день здесь.

- А почему я ничего не знал?

- Ты, Женечка, сколько времени находишься в американской командировке?

- Почти полтора месяца.

- Вот видишь, а я узнала о своей поездке уже после того, как ты уехал.

Галя поставила объемистую сумку на землю.

- Уф, тяжесть-то какая! Даже рука онемела, - проговорила она, с облегчением разминая кисть левой руки.

- Что там у тебя?

- Все, что необходимо даме, да еще сувениры знакомым,- кокетливо ответила Галина. - Отовариваюсь в последний день под самую завязку. Завтра уезжаю.

- Завтра? Каким рейсом?

- В восемнадцать часов из аэропорта Вашингтона.

- Даже так! Значит, полетим вместе. Я тоже завтра восемнадцатичасовым вылетаю из Вашингтона домой.

- Почему так рано?- изумилась Галина Сайко. - Насколько я знаю, твоя командировка рассчитана еще, по крайней мере, на два недели.

- Долго об этом рассказывать. А мы стоим посреди улицы, и народ обращает на нас внимание. Лучше зайдем куда-нибудь, посидим, поговорим,- предложил Женя Смирнов, - кстати, я уже давно гуляю и проголодался, как волк. Давай зайдем в кафе и пообедаем вместе - в Балтиморе много таких заведений. Я знаю здесь рядом, на соседней улице есть неплохое бистро "Вечерняя звезда".

Галю не надо долго упрашивать, тем более что она сама была не против пообедать. Евгений подхватил ее бордовую сумку, и они пошли среди пестрой толпы американцев по улице американского Балтимор-сити.

В этот час в бистро было сравнительно мало посетителей, и Женя с Галей удобно устроились за столиком, у окна, где за большим витринным стеклом суетилась улица. Смирнов заказал две порции тушеного мяса с бобами, большую бутылку оранжа, легкое вино.

- Так почему ты раньше времени возвращаешься?- напомнила Галина после того, как официант ушел выполнять заказ.

Женя удобно устроился на плетеном - под старину - пластиковом стуле:

- Причиной тому являются воскресные события в Нью-Йорке. Ты слышала, наверное, о чем сейчас говорят по всей Америке?

- Конечно. Какой ужас! Столько домов разрушилось в один день! Там, наверное, погибло много людей?

- Пока газеты сообщают о гибели только одного человека. Но главное внимание комментаторы обращают на то, что под развалинами погибло много ценностей. Насколько я знаю, из гор песка, которые остались на месте банков, до сих пор не удалось извлечь ни одного доллара.

Официант принес и поставил на стол заказанную еду. Женя налил бокалы, и они выпили за встречу. Немного насытившись, Смирнов увлеченно продолжал:
- Для этой страны потеря почти пятидесяти миллиардов долларов равносильно положению корабля, который на полном ходу наскочил на подводной риф - корпус цел, а двигаться ни вперед, ни назад не может.

- А какое отношение имеет твоя командировка к этим событиям?

Смирнов улыбнулся и посмотрел на Галю, как на свою сообщницу, которой сейчас откроет ужасную тайну:
- Самое смешное, что абсолютно никакого. Но с понедельника началась политическая грызня между партиями. Правые силы через всевозможные средства информации трубят, что к событиям в Нью-Йорке приложили руку иностранцы. Под таким шовинистским давлением власти ничего лучшего не придумали, как в кратчайший срок выслать из Америки многих специалистов, которые приехала сюда на работу или, как я, на стажировку в рамках программ о культурном и техническом обмене. Вот почему, Галина Викторовна, мы с тобой улетаем завтра домом на одном самолете.

Галина с удовольствием пила прохладный, с льдинками оранж.

- Дикие законы царят в этой стране,- задумчиво проговорила она,- я даже не представляю, как Миша Шарма прижился здесь.

- Ах, да!- спохватился Смирнов,- Я же хотел тебе рассказать, Галя. Я все это время, что живу в Балтиморе, наводил о нем справки. Но так ничего не добился. Может быть, ты узнаешь что-нибудь о нем в муниципалитете, у своих, так сказать, американских коллег. Впрочем, вряд ли... Я уже сам обращался в справочный отдел муниципалитета. Безрезультатно. У меня даже возникло подозрение: действительно ли Миша остался в Балтиморе, или, может быть, махнул в другой город искать свое заморское счастье?

- А как ты его называл, когда делал запрос?- в глазах Галины появились лукавые огоньки.

- Как называл?- не подозревая подвоха, с недоумением переспросил Евгений. - Да очень просто Михаил Захарович Шарма.

- Вот здесь и зарыта собака. Он уже не Михаил Захарович, а - Михель Шерм. И живет на вилле Нейла Сталкера - мужа своей сестры. Я вчера целым вечер звонила туда, но ни к одному из трех телефонов, номера которые я узнала, никто не подходил.

- Говоришь: Миша стал Михелем?! Вот так метаморфоза. Я до такого просто не додумался. А как ты узнала об этом?

Галича покраснела, вспомнив какое нежное письмо прислал ей Миша, как она плакала над двумя листками, исписанными мелким почерком. Но Женя, поглощенный неожиданным поворотом в биографии старого товарища, не заметил смущения девушки, пылавшей румянцем, как майская роза.

- Миша прислал нам письмо уже после того, как ты уехал в Америку,- Галя не сказала, что на конверте Шарма написал ее адрес.- Он подробно описал, как устроился здесь, поступил на службу в исследовательском центре, как хорошо его приняла сестра и ее муж, как…

- Постой, - перебил ее Смирнов.- Как ты назвала его фамилию? Я что-то припоминаю...

- Чью? Мишину? - не поняла Сайко.

- Да нет же. Фамилию Мишиного родственника, то есть мужа его сестры.

- Сталкер, Нейл Сталкер.

-Taк, так. Я вспомнил, откуда мне знакома фамилия Сталкер!

- Так не тяни же.

- Фамилию Сталкер сейчас знают во всей Америке и даже за ее пределами.

- Ты говоришь загадками.

- Неужели ты ничего не знаешь?

- Признаться честно, так я здесь почти не смотрю телевизор - не хватает времени,- оправдывалась Сайко.

- Сейчас все объясню. В этот понедельник все газеты, все телекомпании в изобилии передавали сенсационные материалы о воскресных событиях в Нью-Йорке и заварухе, которая в связи с этим закрутилась по всей Америке. Обвалы в зданиях банков наделали много шума. Не думаю, что об этом ничего не говорили твои коллеги в муниципалитете.

- Конечно, конечно, - нетерпеливо проговорила Галина, - но причем здесь Миша или его сестра?

- А при том, что все газеты писали о единственной жертве такого "стихийного" бедствия, имя этой жертвы - Нейл Сталкер. На его "кадиллак" на полном ходу наскочила пожарная машина. И от столкновения "кадиллак" загорелся и полностью сгорел со своим хозяином. Досужие репортеры узнали, куда ехал Нейл Сталкер. В этот же день, утром в нью-йоркской клинике умерла его жена Розамонда.

Галина от изумления всплеснула руками:
- Неужели это Мишины родственники?

С минуту они сидели молча, думая об одном и том же. Наконец Смирнов произнес:
- Про такое совпадение пока можно лишь догадываться. А знаешь, что я скажу? Если у тебя есть Мишин адрес, давай прямо сейчас к нему и поедем!

Женино предложение было как нельзя кстати.

- Хорошо, - Галина встала и взяла в руки свою объемистую покупку, но, вспомнив что-то, положила ее обратно, на соседний стул.- А если Миши нет дома? Ведь вчера целый вечер звонила к нему безрезультатно. Лучше мне еще раз позвонить; тогда наверняка застанем его, когда приедем.

Женя не возражал на дельное предложение девушки. Он посмотрел, как она подошла к стойке, за которой весело крутил коктейльницей молодой бармен, и на сносном английском спросила у того о телефоне. Бармен показал на угол зала, где за полупрозрачной голубой стенкой угадывалась ниша со столиком.

Смирнов глянул на часы. Ого! Неожиданное рандеву в бистро продолжается уже больше часа. Евгений обернулся к окну, где за стеклом текла уличная жизнь. Прохожих прибавилось, да и машины стали чаще проезжать в одну и в другую сторону - народ торопился после рабочего дня кто по домам, а кто - развлекаться.

Вот медленно проехала стального цвета машина и остановилось невдалеке. За несколько прожитых о Балтиморе недель Женя научился разбираться в разнокалиберной продукции американских автоконцернов, и техническую характеристику вот этой роскошной модели фордовского элекомобиля он также знал по цветным рекламным проспектам. "Наверное, владелец такой техники какой-нибудь преуспевающий бизнесмен", - подумал он, с интересом наблюдая, как из элекомобиля вышел молодой человек, - по всей видимости, личные шофер бизнесмена. Такое заключение Смирнов вывел из того факта, что внутри машины были видны силуэты еще двух пассажиров, явно не собиравшихся выходить наружу. Водитель направился в сторону бистро "Вечерняя звезда", на ходу расстегивая ворот рубашки. Евгений Смирнов сам ощутил жжение под воротником. Проведя пальцами по шее, он почувствовал горячее прикосновение цепочки, о которой в последние месяцы и не вспоминал, но… тут же забыл о нем.

- Да ведь это же Мишка! - чуть было не закричал он на весь зал.

А когда Михель Шерм вошел в бистро, громкий возглас, заставивший его вздрогнуть, повернул головы всех, кто был в зале, к посетителю у окна. Тот встал из-за стола и возбужденно махал руками:
- Михаил! Миша!

Михель опешил от неожиданности; к нему мимо столиков, радостно улыбаясь, пробирался Женька Смирнов! Еще не овладев собой, Михель почувствовал, как его кости хрустят в крепких объятиях русского друга.

- Как ты здесь очутился?- выдохнул, наконец, Шерм, от удивле¬ния не замечая, что говорит по-английски. Но тут же спохватился и перешел на русский. - Откуда тебя черти принесли?

Смирнов громко расхохотался, наслаждаясь растерянностью Михеля.

- Да вот приехал на тебя посмотреть, заодно и в загранкомандировку. Ну, идем к столику, не то здешние американцы просверлят взглядами нас насквозь.

Женя провел Михаила к своему месту у окна. Усаживаясь, тот увидел бордовую кожаную сумку внушительных размеров, лежащую на стуле.

- У тебя такая же сумка, как и у меня, - заметил Миша.

- Это не... - запнулся Смирнов.

Он хотел сказать, что сумка Галины Сайко, которая сейчас должна подойти, но передумал, решив экспромтом разыграть товарища.

- Это мой сюрприз... Чуть позже раскрою его, а пока расскажи, как ты тут устроился?

Галина ничего не знала о том, что происходит в зале бистро. Стенки видеофонной кабины не только закрывали от нескромных досужих глаз, но и заглушали все наружные звуки. Галя набирала на пульте нужные номера. С минуту цифры высвечивались на небольшом экране а затем сменялись надписью "Абонент отсутствует". Когда и третий вызов сменился стереотипным ответом, она грустно вздохнула: если за сегодняшний вечер не удастся повидать Михаила, то завтра на встречу с ним она просто не сможет выкроить время, жестко расписаное по минутам на последний день пребывания их делегации в Балтиморе.

Выйдя из кабины, она сразу заметила, что кто-то сидит на ее стуле, рядом с Женей. Смирнов оживленно разговаривал с незнакомцем, который сидел к Гале спиной, и поэтому невозможно было разглядеть его лицо. Она подумала, что Женя встретился с кем-то из своих американских знакомых, повившиеся у него за полтора месяца. Но чем ближе девушка подходила к столику, тем тревожней стучало сердце в ее груди.

Женя заметил подходившую Галину и вдруг громко воскликнул по-русски:
- А вот и мой сюрприз!

Незнакомец обернулся.

- Ой! Мишка! - только и смогла промолвить девушка.

Молодой американец, то есть недавно ставший американцем, Шерм, от неожиданности резко поднялся с места и зацепил стул, на котором сидел. Легкий пластиковый стул наклонился и упал спинкой прямо на ноги Сайко, впрочем, не причинив ей боли. И, конечно же, не от этого легкого удара в ее глазах заблестели слезинки.

- Здравствуй Мишенька! Здравствуй родненький!- беззвучно шептали ее губы.

- Здравствуй Галинка! - тихо отвечали его уста.

В Мишиных долонях затрепетали девичьи руки. Женя молча наблюдал, даже не ведая смятении, стремительно поднимавшегося в двух молодых сердцах.

После первых возгласов и первых расспросов о жизни наша троица успокоилась и больше не привлекала внимание других посетителей "Вечерней звезды". Их негромкая беседа о друзьях-товарищах, о далекой родине и об Америке готова была растянуться на долгие часы. Но, спустя двадцать минут после появления Михеля, в бистро заглянул Дэвид Хамемер. Они с Эрнестом заждались в машине Шерма и решили его поторопить. Увидев своего товарища, который за столиком разговаривал с симпатичной девушкой, Хамемер направился прямо туда. Но услышанные отрывки фраз на незнакомом языке заставили Дэвида изменить первоначальное намерение грубо вмешаться в разговор. Он только положил руку на плечо Шерма. Тот поднял голову:
- А-а, Дэвид... Знакомься - мои друзья. Мы вот только сейчас совершенно случайно встретились, хотя они уже давно меня разыскивали.

Хамемер кивнул Евгению и Сайко.

- Мы с Эрнестом уже забеспокоились: как бы такого богача не похитили гангстеры, - пошутил он.

- Прости, Дэвид! У меня от неожиданной встречи все из головы вылетело,- ответил Шерм. И уже Смирнову и Гале,- я сегодня купил элекомобиль, и мы хотели отметить такое событие небольшим пикником.

- Ты действительно разбогател в такой короткий срок. Как это тебе удалось?- удивилась Галина так же сильно, как и в тот момент, когда впервые увидела Михаила.

Михаил почувствовал перемену в настроении девушки. Ему стало неловко от ее вопроса и пристального взгляда.

- Все объясню. Только уговор - сейчас мы все едем ко мне домой.

- Михель, мы же собрались к Эрнесту, или ты передумал?- напомнил Дэвид.

- Мои друзья завтра возвращаются домой, в Россию. Я хочу им показать свой дом; может другого такого случая не представится, - глаза Михаила, сверкающие и радостные, были устремлены на Галину. - Тебя Дэвид и Эрнеста я тоже приглашаю к себе.

- О" кэй! - только и промолвил Дэвид. - Мы с Эрнестом ждем вас в машине, - он повернулся и вышел из бистро.

Через минуту на улице показалась Галина со своим свертком, за ней - Женя с тяжелой бордовой сумкой и, наконец, Михаил с пакетом, в котором позвякивали бутылки. Возле элекомобиля разговаривали Эрнест с Дэвидом. Шерм познакомил Эрнеста со своими друзьями. Затем все расселись в просторном салоне машины: Галя впереди, рядом с Мишей, а парни - сзади.

- Знаешь что, Михель, - проговорил Эрнест, как только машина тронулась с места. - Мы с Дэвидом заедем к тебе завтра.

Шерм понял деликатный маневр приятелей. Он доставил их к дому Эрнеста Трэя и сам на минутку забежал за своими вещами, не забыв оставить на столе пару бутылок мартини.

-Михаил совсем обамериканился, - сказал Женя Галине, пока они были одни. - Видишь, как он теперь живет: шикарная машина, свой дом, друзья…

Галина почувствовала себя неуютно на широком сидении, будто слова эти относились к ней самой. Она сердито обернулась к Евгению и, со свойственной всем женщинам мира логикой, произнесла:
- Ты просто ему завидуешь. На его месте ты точно также бы развернулся.


- Ничего подобного. За три с небольшим месяца в чужой стране я не сумел бы раздобыть столько денег, чтобы купить элекомобиль последней модели. Знаешь, сколько он стоит? Почти четверть миллиона! За три месяца столько из зарплаты не сэкономишь.

- Хорошо, - Галина оживилась, увидев подходившего Михаила, - сейчас мы у него самого спросим.

И когда Миша сел в машину, она без всяких околочностей спросила:
- Тут Евгений интересуется: как это у тебя, Миша, так быстро завелись деньги на покупку дорогой машины?

Михаил замер, положив руки на панель управления; на лицо набежала хмурая тень, потемнели глаза.

- Позавчера похоронил сестру Розу и ее мужа Нейла...

- Ой, прости, Мишенька! - вырвалось у Галины, - Мы не знали о твоем горе.

В порыве сострадании она опустила свои мягкие нежные ладони на правую руку Михаила. Он поднял на нее глаза и благодарно улыбнулся.

- Перед смертью Нейл завещал все свое имущество и деньги, которые принадлежали ему и Розе... По его воле я оказался единственным наследником. Нехорошо получилось. Я, конечно, поспешил. Нужно было хотя бы месяц повременить...

Не договорив, Михаил тронул с места элекомобиль. По пути домой он коротко рассказал о трагических событиях последних дней. Только о секрете Нейла Сталкера - этот секрет теперь стал его собственной тайной - Михаил не обмолвился ни словом. Короткая дорога показалась Гале и Жене еще короче - они ловили каждое слово из рассказа Михаила, совсем не следя за улицей, по которой ехали на виллу. Миша тоже был всецело поглощен рассказом, и потому, подъезжая к вилле, в сгустившихся сумерках не обратил внимания на изменившийся фасад здания.

Глава 16
След койота

С первых же минут Миша окружил свою гостью особым вниманием: галантно поддержал девушку за руку, когда она поднималась с низкого сидения машины; в холле помог ей снять бежевое манто; откровенно любовался, когда она перед зеркалами поправляла прическу. Женя Смирнов, занесший в дом две одинаковые бордовые сумки, заметил нескрываемый Мишин интерес:
- Видать, ты здесь соскучился по нашим русским красавицам?!

- Не по всем - а только по одной, - в тон ему ответил Михаил.

Дрогнуло, затрепетало девичье сердце, свободною птицей готовое от таких слов взметнуться к небесам. Отражаясь в зеркальной стене, ее ясные глаза встретились с Мишиными.

- Ты ничуть не изменилась,- проговорил он.

- Разве так много времени прошло с тех пор, как мы тебя провожали?- улыбнулась Галина. - Всего-то три месяца; для человека - очень малый срок, чтобы перестать походить на себя.

- Не всегда,- возразил Миша, - для меня эти месяцы растянулись в три года. И я теперь удивляюсь тому, каким раньше был желторотым. А ты, Женя?. Женя! Что с тобой?

Михаил обратил внимание на странное поведение товарища, который, подняв голову к потолку, крутил носом по сторонам и с шумом вдыхал воздух, явно принюхиваясь к чему-то.

- Что-то пыльно у тебя,- проговорил Евгений, указав на четкую полосу, оставленную пальцем на кушетке. - Как будто дом стоял заброшенным целый год. Показывай свой замок! Может здесь потребуется рука хозяйки, чтобы навести порядок.

Не поняв, продолжает ли Женя шутить или говорит всерьез, и что ему, собственно, ответить, Миша на себя распахнул дверь в гостиную. Затянутое дверными створками, как вентилятором, бурое туманное облако выплыло из гостиной в холл, заставив молодых людей инстинктивно попятиться к выходу. Галя прикрыла нос платочком, чтобы не закашляться. Смирнов даже чертыхнулся от неожиданности:
- Черт знает, что творится в твоем доме! Скорее открывай окна - проветрить надо!

Пораженный видом своего жилища, Михаил уже сам догадался и распахивал ближнее окно.

- Ума не приложу,- оправдывался он, - позавчера, когда мы с Нелли уходили отсюда, в доме был идеальный порядок.

- Кто такая Нелли?- поинтересовался Смирнов.

- Пожилая негритянка. Она была прислугой у моей сестры; я просил ее и дальше следить за порядком. Странно, странно... Всегда такая чистая вода сейчас побурела, - проговорил Михаил, подойдя к камину и поглаживая прозрачную стенку лотка.

Его брови сошлись на переносице, и взгляд помрачнел, когда он заметил раскрытую дверь лифта и кучу бурого песка на полу. Неожиданное прозрение зародилось в голове молодого человека.

- Идите за мной, - позвал он друзей.

Втроем: впереди Михаил, подстегиваемый внезапной догадкой, за ним - Галина, стараясь не прикасаться к пыльным перилам, следом - Смирнов, на ходу осматривая причудливый камин с мутной жидкостью в прозрачных лотках, поднялись они на второй этаж. В коридоре пыль ощущалась меньше, но едва Миша резко дернул дверь кабинета, как в горле сразу запершило от знакомого терпкого запаха.

- Я так и думал!- воскликнул Шарма, бросаясь через весь кабинет к противоположной стене.

Женя и Галина, не решаясь переступить порог, удивленно наблюдали от двери, как хозяин, сидя на корточках возле какой-то непонятной ниши в стене, ощупывал кучу песка на полу, потом задрал голову и, не меняя позы, принялся внимательно рассматривать потолок. Затем выпрямился и начал подниматься по невидимой от дверей вертикальной лестнице, ведущей, очевидно, на чердак. Когда верхняя часть туловища исчезла в потолочном проеме, Миша остановился. Через минуту он стал медленно, очень медленно, будто пораженный чем-то увиденным там, наверху, спускаться. Уже на полу переступил через песчаную кучку, как через глубокую яму. Затем опять присел у кучи, изучая едва заметный след, на который сперва не обратил внимания.

- Это Харди! Харди все натворил! - уверенно заявил он. - Я узнал след его подошвы. Точно такой рисунок он оставил на кладбище, когда проходил впереди меня к выходу.

- О чем ты говоришь, Миша? - спросил Евгений, который вместе с Галиной, наконец, осмелился подойти к озабоченному хозяину виллы.

- Пожалуй, я смогу вам обо всем рассказать. Тут заваривается такая катавасия, что просто голова кругом идет. Видите песок на полу? Это все, что осталось от домашней лаборатории покойного Нейла Сталкера. Она разрушена тем же способом, что и одиннадцать банков в Нью-Йорке. Да, да!- поспешил он заверить друзей, видя, что у тех от удивления брови полезли на лоб, - я не сочиняю. Вы конечно, уже знаете об этом кошмаре. Единственное, в чем заблуждается сейчас вся Америка, так это о причинах катастрофы, Только я один знаю, что Нью-Йоркские банки уничтожил Нейл Сталкер! Он оказался и жертвой собственной авантюры. А здесь...- Михаил вдруг залился неудержимым хохотом, - представляю физиономию Харди с его мясистым носом и вытаращенными от удивления глазами, когда тот увидел, как неожиданно с потолка посыпался песок.

Он выпрямился и уже спокойно оглядел кабинет, где царил полнейший беспорядок после посещения Роберта Харди и его помощника.

- Койот искал что-то в кабинете! Мне это очень не нравится.

- Ты как-то странно говоришь, Миша, - произнесла Галина.

- Тебя невозможно понять, - поддержал Смирнов.

- Действительно, я ничего вам толком так и не объяснил. Хорошо. Пошли ко мне в комнату - там обстановка больше располагает к разговору. Но сначала я хочу, чтобы вы сами посмотрели, что осталось от лаборатории Сталкера, - показывая наверх, ответил Миша.

Евгении живо согласился. Пока он поднимался по скобам, Галя наблюдала за Михаилом и заметила, что глаза молодого человека отражали смятение, царившее во взбудораженной голове.

- Миша! - позвала она.

Он повернул голову на ее голос.

- Галочка! Если бы ты только знала, как мне нужна сейчас помощь друзей, твой совет, Галинка. Я чувствую, что не выдержу, если мне никто не поможет. И все из-за этого проклятого своча!

- Из-за чего?- с того момента, как Сайко впервые увидела Мишу в бистро, она не переставала удивляться.

Он достал из кармана маленький калькулятор в синем корпусе; такие Галина тысячи раз видела и у себя дома, и здесь, в Америке.

- Ты не представляешь себе, Галинка, но этот маленький приборчик есть самое великое наследие, которое оставил людям Нейл Сталкер! - Михаил вертел на ладоне синий своч. - А я, как младенец, не знаю, не умею распорядиться им. И боюсь наделать страшных бед, и боюсь открывать кому-либо свою тайну, чтобы злые люди, воспользовавшись могущественной силой своча, не применили его во вред другим. Твое появление подействовало на меня, как целительный бальзам. Ты и Женя - мои самые близкие друзья; вам я верю как самому себе.

В нише показались бурые в пыли кроссовки Смирнова. Он ступил на пол, стряхнул штанины серых брюк и сказал:
- У меня такое впечатление, что наверху строится третий этаж - овальная дыра, а вокруг песок. Только непонятно: почему песок рассыпан строго по кругу?

- Лаборатория в плане имела форму круга,- кратко объяснил Михаил.- Ладно, пошли в мою комнату. Здесь нам пока делать нечего. К тому же тянет холодом из этой дырки в потолке. Галинка, наверное, замерзла, - он заметил, что девушка слегка вздрагивает и зябко потирает руки.

Галя Сайко с интересом рассматривала интерьер Мишиной комнаты. На стенах броский рисунок, стремительными линиями изображавший полет причудливых птиц. Низкий столик возле кровати, у окна, был завален последними номерами журналов, с чьих обложек кричащими, сенсационными заголовками поверх фотографии мужчины средних лет свободная печать потрясала американцев сногсшибательной новостью. В углу комнаты - домашний музыкальный центр с видеомагнитофоном. Между окон, на стене, висела книжная полка. А в центре комнаты к потолку подвешена ажурная конструкция осветительного ансамбля, которую, в зависимости от настроения, можно настроить на любую цветовую гамму.

Молодой хозяин виллы, наблюдавший за своими гостями, замечал, с каким неподдельным любопытством Галя рассматривала его жилище. Когда она взяла со столика журнал и внимательно стала разглядывать фотографию худощавого мужчины на обложке, Миша грустно произнес:
- Это - Сталкер. То, что я вам расскажу, может показаться нелепостью, вымыслом, фантастикой, но вы уже сами успели кое-что увидеть, и, надеюсь, поверите мне до конца...

За окнами сгустились сумерки, когда Михаил закончил повествование о событиях последних месяцев. Он подробно рассказал друзьям о своих полемических беседах с Нейлом, о болезни сестры Розы, о том, как Сталкер раскрыл свой самый потаенный секрет. Рассказал и о Роберте Харди, и о гибели Нейла. Его рассказ был похож на чистосердечную исповедь. И, действительно, перед кем человек может раскрыть свою душу, как не перед близкими друзьями. Слушая Михаила, Женя понял то, о чем тот совсем недавно признавался Галине: Мише нужна сейчас экстренная помощь, поддержка верных друзей, иначе он может оказаться над пропастью непонимания и отчуждения.

- Если бы я услышал нечто подобное у нас, дома, подумал бы, что мне пересказывают сюжет приключенческого фильма, - проговорил Смирнов, когда Миша окончил свой рассказ.

В комнате становилось сумрачно, и Миша включил верхнее освещение. Полился бархатистый свет, своими переливами навевающий спокойствие и уверенность. Молодцы все-таки психоаналитики, сумевшие разобрать¬ся в природе человеческих чувств и научившиеся управлять ими, хотя далеко не все еще верят в чудодейственное свойство волшебных переливов. Но сегодня, как никогда, помощь "небесного огня" нужна хотя бы для того, чтобы четко оценитъ ситуацию и отыскать единственно правильное решение.

- А как ты сам намерен поступить?- спросил Смирнов.

- Пока еще не знаю, - откровенно признался Михаил. - С последним дыханием Сталкер заклинал меня: "уничтожь лабораторию... и мою тоже". По всей видимости, он стремился и после своей смерти предотвратить распространение оружия массового уничтожения, каким может оказаться своч, в случае, если "ястребы" из военного ведомства завладеют им.

- Ужасно! - воскликнула Галина,- Понимаешь ли ты, Миша, что такое оружие в первую очередь будет нацелено против наших соотечественников.

Мишины смолистые брови сошлись на переносице.

- Нужно немедленно что-то предпринять,- подхватил Смирнов.

- Да, я все прекрасно понимаю. Только, как я смогу уберечь людей?- Миша вопросительно посмотрел на Женю.

- Надо уничтожить это страшное оружие; поломать, сжечь, в конце концов, разбить проклятый своч!- Смирнов горячился, делая ударение на каждом слове.

- Не забывай, Женя: Сталкер проводил эксперименты с резонансным полем не только дома, но и в лаборатории компании... Как она называется, Миша?

- "Микчиз Корпорэйшн",- подсказал Михаил.

- … Да. "Микчиз Корпорэйшн". И совсем не глупые специалисты там работают. Даже, если Сталкер и удалял из своей лаборатории наиболее одаренных, то где гарантия, что со временем кто-нибудь из оставшихся коллег Сталкера не добьется тех же результатов или даже превзойдет их? Мишин родственник был честным человеком и реалистом, если, даже умирая, нашел в себе мужество потребовать от Миши уничтожения своего самого великого творения, дабы оно не было направлено во зло человечеству. А его бывшие коллеги? Смогут ли они понять весь ужасающий смысл своей работы? Боюсь, что нет! И тогда может случиться то, против чего предостерегал Сталкер: оружие, поражающая сила которого уже известна по Нью-Йоркским событиям может распространиться в планетарном масштабе и принести множество страданий людям.

- Но ведь можно как-то ограничить распространение своча, как оружия. Уже в нашей истории есть примеры, когда вся Земля сплотилась против ядерного оружия. Предпринятые тогда меры оказались очень эффективными,- напомнил Смирнов.

- Моя подруга Зиночка Мотуз говорит: "Болезнь в тысячу раз легче предупредить, чем вылечить", - заметила Сайко. - Так легче в зародыше приостановить развитие нового оружия, чем начинать борьбу с ним, когда разрушительный своч завладеет миром.

- Своч - это не только оружие. Нейл показывал мне, как с помощью гистрополярной системы из двух аппаратов можно одно вещество превращать в другое. И вновь полученное вещество обладает такими удивительнейшими свойствами, каких я до сих пор не знал. Представьте себе прозрачный кисель, лежащий, не растекаясь, этаким блином на столе. Я собственными руками пробовал разорвать тот блин - да где там! Не смог, сил не хватило! - Миша жестами показал, как он разрывает руками нечто вязкое, текучее, но непослушное, неподдающееся.

Его спонтанная маленькая пантомима развеселила всех. Немного успокоившись, Шарма продолжал:
- Кроме всего, Сталкер оставил богатый научный материал в записях на видеокассетах. Я попробовал было просмотреть их, но - куда там! Каждый кадр видеозаписи - это целая страница рукописных выкладок и расчетов. Тут необходимо попотеть не один день, чтобы разобраться.

- Вот видишь, Женя,- с укором проговорили Галя,- напрасно ты хочешь уничтожить своч. Нет! Такое выдающееся достижение человеческого ума не подлежит уничтожению.

- А что ты предлагаешь?- спросил Смирнов.

- Я предлагаю передать своч нашим ученым. Пусть они до конца раскроют все феномены Сталкеровского открытия...

- …и найдут противоядие его разрушительным свойствам. Не может быть, чтобы подобного противоядия не существовало. Природа создает гармонию во всем, - подхватил Евгений. - Молодец Галинка! Ты правильно решила.

- А кто переправит своч к нам домой?- поинтересовался Миша. С какой грустью и затаенной надеждой произнес он последнее слово "...домой".

- Мы!- ответила Сайко - Мы с Женей завтра улетаем восемнадцатичасовым рейсом из Вашингтона. Мы и заберем с собой своч. И видеозаписи Сталкера мы также возьмем с собой,- произнесла она, ни минуты не сомневаясь, что именно так и будет.

- Послушай, Галя!- воскликнул Смирнов. - Ты кощунствуешь! Сталкер был американским гражданином. Его открытие, прежде всего, принадлежит американскому народу. Разве я не прав?- повернулся он к товарищу, чтобы тот рассудил его и Галину. - Если мы увезем с собой все научные данные об открытии, значит, мы попросту обкрадем нацию. Мы превратимся в обыкновенных промышленных шпионов, которые похищают научные открытия и на блюдечке передают его другому государству.

- Я думаю, что ты заблуждаешься,- примиренчески ответил Шарма,- такое величайшее открытие должно принадлежать всему человечеству, а не какой-либо одной нации, тем более что это открытие, если им завладеют "ястребы" в мундирах, чревато военными конфликтами. Я без колебаний отдаю вам всю информацию о Нейле Сталкере и его достижениях. Пусть она послужит делу мира, а не войне. Но... - Миша запнулся и растерянно посмотрел на друзей,- я не могу отдать вам кассеты!

- Почему???- в один голос воскликнули Женя с Галей.

- Потому что при первом же таможенном досмотре в аэропорту их у вас обнаружат. Таможенники - народ смекалистый. Они проверят видеозаписи и все поймут. Кассеты у вас отберут, а самих - согласно американских законов - на несколько лет упрячут в тюрьму за шпионаж. Я даже не желаю думать о таком варианте. Тем более что в этом случае Сталкеровские материалы, наверняка попадут в лапы "Микчиз Корпорэйшн". Зачем тогда вся затея с переправкой кассет?

Наступило молчание. Сейчас молодые люди с особой остротой поняли, что на чашу весов положено слишком много. И малейший риск должен быть полностью исключен, ибо в противном случае под удар ставится не один, не несколько человек а - все человечество. Совсем неожиданно на плечи наших героев легло огромное бремя ответственности за дальнейшие судьбы мира. И каждый сейчас продумывал свой вариант спасения своча.

- Есть! Есть выход!- воскликнула Сайко. - Надо как можно скорее передать видеокассеты в наше посольство, в Вашингтоне. А оттуда неприкосновенной дипломатической почтой их отправят на родину.

- Молодчина, Галя!- одобрительно произнес Смирнов. - Это, действительно, наименее рискованный способ переправки научных материалов.

- Галочка! Та просто прелесть! - восторженно подхватил Миша и не заметил, как от его похвалы щеки у девушки зарделись румянцем. - Я сейчас сюда принесу видеокассеты.

Он выскочил из комнаты и через пару минут возвратился с двумя одинаковыми сумками. Поставив их посередине пола, Шарма весело проговорил:
- Не мог выбрать свою. Пришлось обе притащить. Но если судить по весу, то моя, конечно же, та, что потяжелее.

- Ошибаешься, дружок,- Женин голос мажорно вибрировал.- Галина сегодня успела так загрузиться американскими сувенирами, что ее сумка на пол пуда перетянет твою. Я ей уже помогал, и даю голову на отсечение - Галя сегодня здорово натрудила руки.

Небольшая разрядка из-за сумок немного отвлекла наших друзей. Миша собрал со столика журналы с портретами Сталкера и на освободившееся место веером разложил кассеты.

- Хотите, покажу вам ту запись, какую мне демонстрировал Сталкер, - предложил Миша, и, не дожидаясь согласия Жени и Гали, вставил кассету в гнездо видеомагнитофона.

По ходу событий, которые разворачивались на экране - а читатель уже знаком с ними - Михаил рассказывал все, что ему было известно от Сталкера об этих опытах. Вот на экране набирает код для того, чтобы отпереть потайной ход.

- В этот самый момент,- объясняет Миша,- Сталкер - он как раз подготавливал для демонстрации опыт - бросается через всю лабораторию ко мне, чтобы отключить экран - он хотел скрыть от меня тайный ключ в свою лабораторию. По дороге Нейл цепляется ногой за металлический ящик и падает. У него повреждена нога. Как он успел мне сказать там, в госпитале Святого Патрика, именно из-за больной ноги произошло роковое столкновение с пожарной машиной. А я все-таки успел рассмотреть цифровой код,- похвастался Шарма,- именно поэтому синий своч и драгоценные записи уцелели.

- Постой, Миша!- Женя Смирнов вспомнил первые минуты их приезда на виллу,- ты же говорил, что лабораторию,- он пальцем указал на экран,- разрушил какой-то Харди?

- Да, Харди, я и сейчас утверждаю. Больше того, Харди уничтожил ее... непреднамеренно. Сталкер позаботился о том, чтобы оборудование лаборатории и материалы исследований не достались никому.

- Но ведь ты раздобыл и видеокассеты, и резонансный генератор, тем самым опередив Харди?- вопрошающе посмотрел Смирнов на Михаила.

- Простая случайность.

- Закономерная случайность,- поправила Сайко,- и надо благодарить провидение, что все именно так произошло, что все обошлось.

- Еще не обошлось, - быстро возразил Миша, вспомнив мясистый нос и хитрые глаза койота, - еще не обошлось, Галочка. Роберт Харди относится к той породе людей, которые не останавливаются на пол дороге. Он попытается любой ценой выведать все да конца о деятельности Нейла. Поэтому все эти дни я не расставался с генератором Сталкера, и будет лучше, если аппарат поскорее покинет границы Америки.

- А как быть с той лабораторией, что находится на территории корпорации?- Галина вопросительно посмотрела сначала на Смирнова, потом - на Михаила. - По-моему, последнюю волю Сталкера необходимо исполнить.

- Ты имеешь в виду - разрушить исследовательский центр?- переспросил Шарма.

- Ну - у, замахнулась!- удивился Смирнов.

- Да! Надо разрушить лабораторию в исследовательском центре, где работал Сталкер! Этим мы надолго отодвинем то время, когда в Америке повторно создадут разрушительный своч. И выполнишь это ты, Миша.

- Я? Каким образом?- растерялся Шарма.

- Когда-то ты рассказывал, что работал подрывником в студенческом отряде, - напомнил Евгений,- и даже подрывал скалы.

- Да, глупости все это! Там я только помогал профессионалам. А здесь... Чтобы взорвать исследовательский центр с его многочисленными подземными этажами знаете, сколько потребуется взрывчатки? - Миша даже зажмурился от недоумения.- К тому же от взрыва могут пострадать ни в чем не повинные люди! Нет. Я не соглашусь на такую авантюру.

- Я имела в виду другой способ,- успокоила его Галина, - вспомни, как Нейл Сталкер расправился с нью-йоркскими банками?

- Свочем?!- изумился Михаил.- Вы хотите, чтобы я с помощью своча уничтожил Особую лабораторию "Микчиз Корпорэйшн"?

- Да!!! И еще раз - да! - выдохнула Галина.

Смирнов глядел на нее с восхищением; ну и голова! А у Михаила под низким чубом от возбуждения появилась испарина на лбу. Сам он также прекрасно понимал, что таким способом проще всего выполнить завет великого Сталкера. Похожая мысль уже приходила ему в голову. Но чтобы осуществить ее, необходимо научиться управлять резонансными лучами, которые испускает своч - генератор, и научиться также хорошо, как это делал сам Нейл Сталкер. Впрочем...

- Я... согласен,- уже спокойно отвечал Михаил.- Но без вашей помощи, друзья мои, мне не обойтись.

- Приказывай, о мой повелитель! - шуткой отозвалась Галина, и слова эти, произнесенные при таких невероятных обстоятельствах, Миша запомнил на всю жизнь.

- Пользоваться свочем умел один лишь Сталкер. Но, увы! Его уже не попросить, чтобы научил. И вот что и подумал: всю информацию о своих исследованиях Нейл записывал на видеокассетах, значит, где-то в записях, я уверен на все 100%, должна быть своего рода инструкция, позволяющая овладеть управлением резонансного генератора. Только надо ее найти, - Миша вспомнил свое последнее посещение круглой лаборатории. - Я позавчера смотрел его видеозаписи, где записана информация - каждый кадр содержит или страницу рукописного текста, или переснимок информатики компьютера. Смотрите!

Он заменил кассету, и на экране видеомагнитофона замельтешили непонятные блики. Только после того, как он нажал кнопку стоп - момента, удалось прочесть столбцы цифр и какой-то график. Миша переключил на следующий кадр, который начинался словами: "...количественно масса, вычисленная по предыдущему способу, приближается к массе эквивалента...".

- Вот видите, мне трудно сейчас сказать: сколько потребуется времени на беглый просмотр только одной кассеты. А каждая рассчитана на 420 минут непрерывного просмотра. И этих кассет видите сколько?- он показал в сторону веерообразной фигуры на столике.

- Да-а, - многозначительно протянул Смирнов, - над Сталкеровским наследством придется с неделю попотеть.

- Ты с ума сошел, Женя! - воскликнула Сайко.- В нашем распоряжении всего...- она глянула на ручные часы, которые показывали почти полночь, - всего полсуток. Мне необходимо завтра в тринадцать ноль-ноль быть в муниципалитете на торжественных проводах нашей делегации.

- Я тоже совсем забыл: завтра мне надо быть в аэропорту Вашингтона,- тут только Евгений вспомнил о своей прерванной раньше срока командировке.

- Тогда не будем терять времени. Вот с этой пленки и начнем, - предложила Галина, - жаль, что у нас всего один видеоаппарат. Если бы еще один...

-Есть! Есть аппаратура и в комнате Розы и в комнате прислуги. Сейчас принесу сюда, - Шарма мигом выскочил в коридор.

Ровно в полночь трое молодых людей, устроившись каждый у своего экрана, начали просмотр видеозаписей. В напряженной тишине было слышно лишь упорное сопение юношей да легкое поклацывание клавишей стоп-кадра. Чтобы уловить смысл каждого кадра, хватало нескольких секунд. Но секунды нанизывались на минуты, а минуты складывались в часы. И, тем не менее, ребята не замечали стремительного бега времени; до рези в глазах всматривались в экран, боясь пропустить нужную информацию. От чрезвычайного напряжения у Смирнова покраснели веки, а у Сайко кровь малюсенькими молоточками стучала в висках. Шарма время от времени крутил головой, разминая занемевшие шейные позвонки.

В пятом часу утра Галина раньше других закончила просмотр своей кассеты, которая так и не подарила страстно ожидаемого ответа на мучивший вопрос. Молча, не отвлекая Женю и Мишу, Сайко сменила кассету. Спустя четверть часа тоже сделал и Смирнов. Миша отставал. Возможно, его материал оказался сложным для быстрого отождествления, а может он начал разочаровываться в своей идее, что Нейл записал на пленку секрет своча. Во всяком случае, Шарма менял кассету без прежнего энтузиазма. Еще не включив воспроизведение, он услышал спокойный, даже чересчур спокойный Галин голос:
- Кажется, я нашла...

Мгновение спустя он и Женя стояли за спиной девушки и, боясь поверить в столь скорую удачу, вчитывались в строчки текста, где очень подробно, с четким, пунктуальным определением каждого сигнала описывалась система управления Сталкеровского генератора. Все описание уместилось в трех кадрах.

- Ты настоящая волшебница, Галинка!- восхищенно произнес Михаил, когда прочел последнюю строчку.

На сей раз Галя спокойней отнеслась к Мишиному комплименту, быть может оттого, что слишком серьезным был момент, чтобы отвлекаться. Она вернула назад три кадра видеозаписи, давая возможность Михаилу глубже вникнуть в текст, и запомнить его.

- Понял все?- строго, как на уроке, спросила девушка.

- Да!- кивнул Шарма.- Принцип почти тот же, что мне показывал сам Нейл, когда сдублированными свочами сотворил прозрачный студень, а вот первоначальная комбинация цифр совсем иная.

Ни с чем несравнимое удовлетворение почувствовали в эту минуту Миша и его друзья, им казалось, что все тревоги позади, и нет больше причин для переживаний. Миша извлек из своей сумки две бутылки с "мартини" и легким французским вином.

- Теперь можем немного расслабиться,- проговорил он, собираясь перелить содержимое бутылок в пластиковые фигурные бокалы, которые достал из той же бордовой сумки.

- Не надо, Миша,- остановил его Женя,- сейчас не до этого.

- Не стоит, право, Миша,- поддержала Галина,- к тому же у меня ужасно раскалывается голова. Лучше я выйду на воздух; проведи меня, пожалуйста - в твоем доме можно заблудиться.

Оставив Евгения одного досматривать видеозаписи опытов Сталкера, Миша с Галей оделись и вышли на темную лужайку.

Глава 17
Признание

На западном склоне звездного шатра круглолицая утомленная луна готовилась к дневному отдыху. В слабых косых лучах дремлющего ночного светила две фигуры - мужская и женская - не спеша завершали третий круг по лужайке, у Сталкеровского дома.

- Я благодарен судьбе за то, что она подарила нам эту встречу, - говорил он негромко, но столь проникновенно, что его слова слышали мириады звезд на небе.

- А я бесконечно рада, что отыскала тебя перед отъездом,- отвечала она, и ее глаза счастливо озарялись серебристым лунным блеском.

- Ты получила мое письмо?

- Да, и хоть мне неловко признаваться; я пролила много слез, тысячу раз перечитывая его.

- Почему, душа моя Галинка?- воскликнул он, чувствуя, как от невинного девичьего признания его сердце наполняется горячей нежностью.

- Потому что поняла, какой ты хороший человек, Миша! Еще я думала, что больше никогда тебя не увижу.

Он остановился, взял ее руку и приложил к груди, там, где частыми ударами билось влюбленное сердце.

- Но теперь мы вместе! И я, встретив тебя вновь, не хочу лишаться такого счастья. Оставайся здесь, со мной! Навсегда! У меня есть работа, вилла, деньги, машина.

- Мне ничего не нужно, лишь бы быть рядом!- ответила она.

- Значит, ты не уедешь?

- Нет. Я вернусь домой!- сказала она, мягко отстраняясь на шаг.

В этот момент заходящая луна озарила прекрасное лицо девушки, и в глубине ее глаз Миша обнаружил такую решимость, что подумал: "Она не отступит. Но и я никому не уступлю свое счастье! "

- Почему ты не хочешь остаться?- спросил он.

- Потому что там - моя Родина, и твоя!

- Но и в Америке можно жить!

- Америка никогда не заменит родной дом. Ты и я здесь чужестранцы. А если вдруг ты лишишься своих денег, тогда эта земля станет для нас хуже злой мачехи.

- Увы, ты права.

- Пойми, и для тебя будет лучше, если и ты возвратишься домой.

Он понял, о каком доме говорит девушка.

- Но здесь остается вилла и другое...

- Значит, тебя уже успела засосать американская рутина,- проговорила она упавшим голосом; глаза ее закрыла черная тень.

"- Если я сейчас не скажу самое главное, то потеряю ее навсегда. И тогда в утешение мне до конца дней останутся лишь воспоминания об этой волшебной ночи",- подумал Михаил. Склонив голову, он прикоснулся лбом к ее горячей щеке и горячо зашептал:
- Ну что ты, Галочка! Ты для меня значишь больше, чем все сокровища на свете. Ты - мое бесценное сокровище!

Она молчала; только крупные обжигающие слезинки одна за другой скатывались по щекам и пропадали в густых Мишиных волосах.

- Ты плачешь?- изумился он, почувствовав ее трепетный вздох. - Почему? Разве я тебя обидел?

- Нет! Нет, Мишенька. Мне хорошо с тобой. Я просто подумала, что мы могли и не встретиться. Когда вчера звонила из бистро к тебе, домой и не дозвонилась, я была в смятении. А потом вдруг почувствовала, словно жжет что-то на шее и поняла, что это счастливый знак для меня, что обязательно повстречаюсь с тобой. Возвращаюсь к столику и не верю глазам своим - на моем стуле ты сидишь!

- Странно как... Я тоже, перед тем как войти в бистро почувствовал приятное тепло за воротником. Провел рукой - а это горячий кВат.

- КВат! Я совсем забыла о нём.

- Мне кажется забытым сном наша встреча с Феей в электричке. Только прикасаясь к ее памятному сувениру, убеждаюсь в реальности той встречи. И все равно для меня она была сном. А ты - моя земная фея!

- Но земная фея должна сегодня улететь,- больно резануло по двум сердцам напоминание о скорой разлуке.

- Прошу тебя! Умоляю! Побудь со мной хоть несколько дней! - Миша готов был броситься на колени перед девушкой.

- Нет!- земная фея оставалась непреклонной.- Я сегодня уеду; мне нельзя,- она положила руки ему на грудь.- А если ты меня действительно...

- Да! Да! Да! Я люблю тебя! - он, засыпал ее лицо страстными поцелуями.

- Ой! Пусти, сумасшедший! - пыталась она мягко отстраниться. - Лучше скажи: ты возвратишся домой?

- Да! Я сделаю все ради тебя! Брошу эту чертову Америку и приеду.

Тихая ясная мартовская ночь кончалась. Она принесла нашим героям тревоги, заботу и... безмерное счастье. Тихая американская ночь. В эту ночь Галина Сайко впервые познала радость быть любимой. Радость, которая не умещается в одном сердце. Радость, которая делится пополам и до краев наполняет два человеческих существа.

Глава 18
Низвержение

Утром Миша развез Галю и Евгения по гостиницам. Они договорились, что Миша приедет в Вашингтонский аэропорт за два часа до отлета самолета и там передаст синий своч Гале или Смирнову. Конечно, если небывалую акцию по уничтожению Особой лаборатории удастся осуществить уже сегодня. Ну, а если не выйдет затея? Тогда и своч, и видеокассеты Миша в ближайшие дни передаст в посольство.

Шарма прекрасно понимал, что решался на рискованный шаг. Во-первых; без практических навыков обращения с генератором резонансных колебаний, а он, естественно, не успел ими овладеть, трудно предположить, что акцию удастся выполнить четко - без сучка, без задоринки. Во-вторых; по инструкции Сталкера необходимо точно знать параметры объекта уничтожения и расстояние от него до излучателя. В противном случае зона поражения окажется меньшей или большей, иди даже сместится в сторону от объекта. Конечно, можно воспользоваться переносным лазерным трансдальномером, который определяет и регистрирует необходимые данные в своей памяти. Мише уже приходилось работать с аппаратом в лаборатории корпорации. Но из здания, где размещалась Мишина лаборатория невозможно увидеть корпус Особой - вид на нее перекрывают другие сооружения. А выносить трансдальномер наружу, и на виду у тысяч глаз делать с его помощью подозрительные замеры, да с того же места настраивать своч? Абсурд!

В-третьих; чтобы избежать человеческих жертв, своч необходимо пустить в дело, когда в Особой лаборатории не будет ни одной живой души. А такой благоприятный момент наступает, лишь ночью, да в выходные дни, да еще в обеденный перерыв, когда почти все сотрудники корпорации обедают в кафе.

Когда элекомобиль Шерма подъезжал к территории "Микчиз Корпорэйшн", у его хозяина возникла еще одна проблема, о чем он раньше даже и не задумывался. Корпорация имела три больших автостоянки для машин сотрудников. До сегодняшнего утра Михель совсем не обращал внимания на чрезмерную скученность припаркованных лимузинов. Сейчас он искал малейшую брешь в нагромождении разноцветного металла, чтобы втиснуть свой "Форд-элеко -08".

Наконец обнаружилось "окно" возле решетчатого забора, где едва могли поместиться две машины. Поставив элекомобиль передом к высокому забору, Шерм отключил питание и собрался было выйти наружу. Но тут он заметил, что прямо за оградой, метрах в пятидесяти от стоянки маячат серые стены Особой лаборатории. Вот так удача! Значит, есть возможность прямо отсюда, не выходя из машины, осуществить последнюю волю Нейла Сталкера и низвергнуть вместе со всем содержимым эти бетонные стены. Михель Шерм сидел, глядя прямо перед собой, не замечая, как на соседнем пятачке затормозил старый видавший виды желтый автомобиль.

- Какой приятный сюрприз!- раздайся над самым ухом возглас, заставивший Михеля вздрогнуть. - Мистер Шерм! Да на собственном элекомобиле! А я еду и думаю: "Кто же это передо мной на шикарном лимузине катит? Уж не сам президент?" Все-таки Вы последовали моему совету. Однако быстро Вы успели обзавестись дорогой игрушкой, - с потаенной завистью произнес Роберт Харди, и его мясистый нос появился на уровне глаз Михеля.

- Хелло, мистер Харди!- ответил Шерм. - Хороша модель! Вчера ее купил. Вы же знаете - я оформил наследство. Теперь у меня есть деньги, которые надо охранять, - забросил он пробный камешек. - Кстати, вчера днем неизвестные пробрались на мою виллу и перевернули все вверх дном, - Михель пристально посмотрел сыщику прямо в глаза.

Хитрый койот выпрямился, и Шерм не успел заметить мимолетную растерянность на его лице. За те несколько секунд пока Михель выбирался из машины, сыщик овладел собой до такой степени, что даже с некоторым налетом наглости в голосе деланно поинтересовался:

- Что-нибудь украли? Полицию вызывали?

- Нет, полицию не вызывал, потому что украсть ничего не украли, а вот беспорядок воры оставили после себя идеальный,- Михель умышленно сделал ударение на последнем слове.

Но Харди остался верен себе.

- Ладно, идемте, Шерм. Скоро начинается рабочий день. По дороге подробнее мне расскажете о таинственных посетителях.

За проходной исследовательского комплекса они разошлись по своим офисам.
Чем ближе стрелки часов приближались к обеденному сроку, тем заметнее становилось беспокойство молодого лаборанта Шерма. В одиннадцать он зашел в кабинет нового шефа попросить отпуск на вторую половину дня. Новый шеф за эти несколько дней, которые он обживал в кресле своего предшественника, Гензы Отрача, уже зарекомендовал себя яростным служакой, готовый семь шкур спустить с подчиненных только бы выпятиться перед директоратом корпорации. Он и слушать не захотел ни о каком отпуске:
- Идите, работайте, Шерм! Все свои личные дела будете утрясать после звонка.

- Не хотите отпустить - уйду сам,- вспылил раздраженный Шерм.

- В таком случае получите уведомление об увольнении,- невозмутимо отпарировал новый шеф и добавил, - не забывайтесь, Шерм! Вашего покровителя уже нет в живых. А сами по себе Вы корпорация не нужны.

Михель с яростью захлопнул дверь кабинета. Он понял, что больше и дня не сможет работать в "Микчиз Корпорэйшн".

***
В это же самое время старший инспектор Роберт Харди докладывал своему шефу, советнику спецслужбу корпорации, о своем посещении виллы Сталкера. При этом он извратил факт разрушения круглой лаборатории, соврав, что она была ликвидирована еще до приезда Харди и Джимми.

- Вы уверены, Харди, что состав песка на вилле и на месте разрушенных банков идентичен?

- Как в самом себе! И здесь, и там я захватил пробы и отдал их на анализ. Я приказал, чтобы проверку выполнили по тройной схеме. Сегодня я получил ответ,- он положил на стол, перед советником, листки бумаги с напечатанным заключением аналитическое лаборатории. - Пробы песка из Нью-Йорка и с виллы Сталкера по своему составу и свойствам полностью совпадает с тем веществом, которое получают в нашей Особой лаборатории.

- Как объясняют подобное совпадение наши специалисты?

- Они говорят, что такой песок можно получите только при помощи плантигатора колебаний, который находится в подвалах Особой. Но сама установка настолько громоздкая, что о передвижении ее и тем более использовании в другом месте не может быть и речи.

- Неужели нас, в самом деле, опередили конкуренты? Чего доброго, они еще ликвидируют и нашу Особую лабораторию. Надо усилить охрану объекта. Как Вы думаете, Харди?

- Если судить по тому, как были разрушены здания банков вместе с подвалами и современнейшей системой сигнализации, то никакая охрана нам не поможет,- глубокомысленно рассудил старший инспектор.

Харди не любил торопить события, пока до конца не прояснится ситуация, поэтому не раскрывал своих соображений об истинных причинах гибели Сталкеровской домашней лаборатории. А про то, что на дому Нейл проводил какие-то опыты, старший инспектор догадывался. Утренняя встреча на автостоянке с наследником имущества Сталкера, его напоминание о необычных посетителях виллы, и тон, каким этот эмигрант из России поведал о позавчерашних событиях, и особенно, его испытывающие взгляд заставили хитрого койота предположить, что Шерм не такой уж и наивный малый, как это кажется при первом знакомстве. Харди допускал даже, что Шерм догадывается, кто был тем таинственным посетителем, и, вполне возможно, Шерм что-то знает о деятельности покойного родственника. И поэтому старший инспектор решил вызвать к себе Михеля и поговорить с ним по душам в "белом страусе".

У себя в кабинете он застал помощника Джимми, собиравшегося уходить.

- Вы разве не обедаете, шеф?- спросил помощник.

- Потом,- буркнул в ответ старший инспектор.

Он включил экран внутренней видеосвязи и набрал код вызова. На экране засветилось: "Абонент отсутствует".

- Подожди, Джимми, - остановил Харди молчуна, когда тот за порогом прикрывал дверь.

- Вам что-то нужно?- подал голос помощник, недовольный, что его обед задерживается.

- Да. Срочно разыщи в кафе Михеля Шерма - ты его знаешь. Пусть сразу после обеда придет сюда.

Джимми молча кивнул. После его ухода Харди, вытянул ноги в желтых башмаках, удобно устроился во вращающемся кресле, за письменным столом. Закурив сигарету, он стал обдумывать тему разговора, которая состоится через несколько минут. Хитрый ищейка - он знал как надо подходить к людям, не вызывая у них лишних эмоций. Тем более, последнее достижение электронщиков под названием "белый страус" поможет ему докопаться до истины. И если фортуна будет на его стороне - а иначе и не могло быть,- то можно надеяться на повышение по службе. Следующую ступеньку на служебной лестнице занимал советник, от которого Харди возвратился несколько минут назад. Старший инспектор зажмурил глаза и на минутку представил себя в кресле советника… Но его сладкие грезы прервал пинающий сигнал вызова, доносившийся от видеофона. На засветившемся экране появился помощник Джимми.

- Шерма нет в кафе. Только что разговаривал с его приятелем Дэвидом Хамемером. Тот сказал, что Шерм разругался с новым шефом и самовольно уехал в Вашингтон провожать какую-то русскую девчонку.

- Как самовольно уехал? Какую русскую?- ничего не понимая, пе¬респросил Харди. - Когда уехал?

- Уехал сразу же, как начался обеденный перерыв. Хамемер еще добавил, что Шерма на это подбил его дружок, Эрнест Трэй.

- Слушал, Джимми! Немедленно беги на автостоянку. Ты знаешь - я там всегда паркуюсь. Найдешь мою желтую колымагу; рядом должен стоять новый серебристый элекомобиль этого сопляка. Задержи его любой ценой. Если уже уехал, жди меня возле моей машины; я сейчас выйду.

Экран погас. Харди, на ходу одеваясь, выскочил в коридор.

***
Возвращение расстроенного Михеля от нового шефа Эрнест и Дэвид заметили сразу. Еще утром приятели обратили внимание на скверный вид Михеля. Потом его нервозность, которая с каждым часом все более усиливалась. И теперь гневом наполненные глаза, когда он появился в лаборатории.

- Что произошло? - спросил Эрнест, присаживаясь с Девидом на краю стола, возле Михеля.

- Уеду! К дьяволу все это! - прохрипел Шерм. - Проститься с Галиной и то не могу из-за этих порядков. Все равно уеду сейчас же!

- Да расскажи все толком. Почему не отпускает шеф? - спросил Дэвид.

Еще не успокоившись, Михель передал только что закончившийся краткий разговор в кабинете шефа и свое окончательное решение сейчас же ехать в Вашингтон.

- Послушай мой совет?- сказал рассудительный Эрнест.- До обеда ты побудь здесь; все равно у тебя нет специального пропуска. Без него охрана не выпустит за пределы территории. А во время перерыва ты - свободная птица.

Михель согласился, и они разошлись продолжать работу. Конечно, Шерму сейчас было не до контрольных датчиков, с которыми он возился с утра. Немного успокоившись, он стал наблюдать за сотрудниками, чтобы, улучив удобным момент, незаметно взять со стеллажа небольшой плоский пластиковый ящик, где хранился лазерный трансдальномер. Когда, наконец, удалось спрятать под полой пиджака прибор, Михель совсем успокоился. Осталось переждать всего несколько минут до урочного часа.

Только, выйдя за ворота пропускника, Михель заметил, как сильно греет весеннее солнце. Пришлось даже расстегнуть меховую куртку. Быстрым шагом Шерм прошел на стоянку к серебристому элекомобилю. Оглядевшись, он заметил нескольких сотрудников корпорации, которые рассаживались по своим экипажам. Дождавшись, когда они уедут, Михель отворил дверцу лимузина и сел перед пультом управления. Бережно, как бесценное сокровище, положил рядом, на сидение лазерный трансдальномер, пронесенный мимо бдительного ока охраны через пропускник. Эта минута на пропускнике далась ему нелегко. Рыжий верзила в форме охранника, казалось, насквозь пробуравил его своими колючими глазками. И хотя бесстрастный электронный турникет сверял личность Шерма с данными, заложеными в компьютер пропускника, все-таки не бездушная автоматика, а человеческий облик рыжего вызвал на спине, под рубашкой Михеля струйку липкого пота. Как трудно сделать первым рывок! Михель Шерм держал в руках трансдальномер и все не решался направить его в сторону близкого корпуса Особой лаборатории. Как говорили в старину: рука не поднималась на "злодеяние". Наконец, решившись, Михель включил трансдальномер, который сейчас же выдал на экранчик необходимую информацию без поправок и искажений, благо, ни спереди, ни сзади, ни с боков от Особой лаборатории других сооружений не было.

Внезапно к правому стеклу наклонилась человеческая фигура. Шерм вздрогнул от неожиданности, но не растерялся и резко откинул трансдальномер на заднее сидение. Он с опаской поднял глаза на невольного свидетеля своих приготовлений. Знакомое лицо Гензы Отрача было отмечено знаком удивления и доброжелательности.

- Хелло, Шерм! До меня дошли слухи, что ты уже пересел на свои колеса, - голос Отрача глухо проникал через стеклянную перемычку дверцы.

Михель нажал кнопку, и стекло мягко утонуло в обшивке.

- Вот обкатываю,- ответил он сдавленным от волнения голосом и, оглядевшись по сторонам, неожиданно для самого себя пригласил, - садитесь, мистер Отрач. Прокачу с ветерком!

- Сейчас нет времени. Вот после работы - с удовольствием! Мне еще не приходилось разъезжать с таким шиком.

- Разве Вы никуда не уезжаете? - спросил Михель с затаенной надеждой, что Отрач ответит отказом.

- Нет, это я выскочил на минутку. Забыл свой сэндвич в машине.

Михель вспомнил о привычке своего бывшего шефа обедать не в кафе, а в лаборатории; обычно тот всегда приходил на службу с аккуратным свертком, в который ему жена заворачивала домашний сэндвич. На новом месте Отрач не изменил многолетнему правилу.

- Как идут дела в новой должности? - поинтересовался Михель, хотя тут же проклял беса, потянувшего так не кстати его за язык, ибо Отрач, уже собиравшийся повернуться к своей машине, опять наклонился к окну.

- Да лучше бы я оставался на прежнем месте! Скажу тебе, Михель - только чтобы это осталось между нами - ни один сотрудник лаборатории, и я в том числе, ничего не смыслим в науке твоего Сталкера. А боссы торопят, требуют продолжения опытов. Они пошли даже на то, чтобы вернуть нескольких бывших сотрудников. Тех, кто несколько лет назад разругались с Нейлом и ушли из "Микчиз Корпорэйшн". Корпорация не считается с расходами, чтобы переманить одного такого у другой фирмы, где тот неплохо устроился. С понедельника штат Особой увеличивается на несколько человек. И если кто-нибудь из этих новеньких окажется проворнее меня, то...- не договорив, Отрач с досады махнул рукой, показывая, как ему коленом дают под зад.

- Ну, ладно. Не вовремя на меня напал словесный понос. Пойду, отобедаю и опять впрягусь в ярмо.

Шерм облизал пересохшие губы, когда Отрач открыл свою машину и достал из кармана на дверце продолговатый сверток с обедом. И так, времени остается в обрез. Сейчас Отрач вернется через пропускник в свою лабораторию и усядется в кабинете дожевывать сэндвич. Ему потребуется две минуты на то, чтобы вдоль ограды дойти до пропускника, и примерно столько же времени, чтобы подойти к входной двери Особой лаборатории. Михель был уверен, что в данную секунду в здании Особой никого нет - все сотрудники в кафе, расположенном в ста пятидесяти метрах отсюда.

Наконец Отрач захлопнул дверцу своей машины и, махнув на прощание Михелю, направился к пропускнику. Шерм следил, как тот удалялся. На раздумывание времени не оставалось. Или сейчас, или… неизвестно когда. Через две с половиной, максиму через три минуты Отрач приблизится к опасной зоне воздействия своча. Начало четвертой минуты может оказаться последним мгновением, в принципе, этого неплохого человека. Шерм не желал его смерти. Но он прекрасно понимал, что эти же минуты могут оказаться последними, дарованные ему судьбой для того, чтобы выполнить самую ответственную миссию, возложенную на него собственной совестью во имя будущего человечества.

Вынув из кармана коробочку своча, Михель с опозданием вспомнил, что Генза Отрач помешал ему в тот самый момент, когда определялись параметры расстояния до объекта. Шерм перегнулся через спинку и с трудом дотянулся до трансдальномера, который ссунулся в дальний угол заднего сидения. Щелкнув выключателем, он с облегчением вздохнул - услужливый компьютер зафиксировал важные данные.

Дальше Михель действовал четко. Осторожно, опасаясь неловким движением коснуться лишней кнопочки на миниатюрной клавиатуре своча, он набрал нужный код, тот самый, что сегодня нашел в видеозаписях на Сталкеровской кассете. Потом набрал числовые данные, снятые с показаний трансдальномера. Теперь осталось нажать последнюю кнопку...

Сердце бешеным аллюром металось по грудной клетке. Михелю казалось, что он провозился слишком долго, настраивая своч. Но где же Отрач? Наверняка он уже зашел в середину Особой, которая сейчас превратится в его гробницу. Но выбора не оставалось! Михель положил палец на злосчастную пуговку-кнопочку... Все-таки он решил сначала удостовериться и, открыв дверцу, приподнял голову над блестящими под лучами такого ласкового мартовского солнышка крышами припаркованных машин.

Ага! Вот он - Генза Отрач! Он даже не успел подойти к пропускнику. Это взвинченному Михелю показалось, что время мчится вскач. А Отрач только успел поставить ногу на первую ступеньку, то есть прошел полдороги до своей лаборатории. Михель с умилением посмотрел на добряка Гензу. Вот тот посторонился, уступая кому-то дорогу на улицу. Тот, второй, остановился и, кажется, о чем-то спросил у Отрача. Отрач показал рукой в сторону наблюдавшего Михеля. Тот, другой, тоже посмотрел сюда и, кивнув головой, побежал к серебристому элекомобилю. В следующую секунду Шерм узнал в бегущем Джимми - помощника старшего инспектора Харди. Тот набегу размахивал руками и кричал:

- Шерм! Мистер Шерм! Подождите! Мистер Харди хочет с Вами срочно поговорить! Он требует, чтобы Вы сейчас же зашли к нему!

Палец Михеля надавил на кнопку. И сразу же здание Особой лаборатории разжижилось, растеклось, завибрировало, как в знойном мареве и осело, подняв огромные волчкообразные клубы пыли. Джимми на полном ходу споткнулся и упал на тротуар, больно ударившись плечом о твердое покрытие. Лежа, он повернул голову в сторону приближающейся странной туче. Несколько мгновений он неподвижно лежал на земле. Потом неуклюже, как контуженный, приподнялся на четвереньки и выпрямился. С минуту ошалело глядел на клубившуюся пыль. А затем - видимо сработал профессиональный инстинкт - метнулся обратно, к пропускнику. Как только он исчез за дверью, по всей территории исследовательского центра разнесся тревожный рев сирены.

От его воющего звука очнулся и Михель. Задерживаться далее не имело смысла. Он захлопнул дверцу, и элекомобиль рванул с места.

***
Надевая на ходу пальто, Роберт Харди спустился вниз и почти бегом направился к небольшому приземистому строению, которое служило пропускником, и одновременно до предела было нашпиговано электронной аппаратурой сигнализационной охраны всей территории центра. Слева и справа от этого сооружения тянулся, чуть ли не целую милю решетчатый забор, подключенный к лазерной сигнализации.

Харди уже взялся за дверную ручку пропускника, как вдруг краем глаза заметил, что тень от Особой лаборатории, которую он только что обогнул, неожиданно увеличилась в размерах и расплылась по земле. Оцепеневший старший инспектор смотрел уже не на тень, а на оседавшее облако пыли, быстро расползавшееся на месте Особой. Первым инстинктивным побуждением было спрятаться, скрыться от наползавшей страшной тучи. Панический страх, овладевший старшим инспектором, заставил его юркнуть в дверь пропускника. Одновременно в другой двери, ведущей на улицу, показался запыхавшийся помощник Джимми.

- Ты… Ты видел когда-нибудь такое?!- закричал в лицо инспектору Джимми, позабыв все рамки служебной субординации и даже возраст своего патрона.

Подобная бестактность со стороны помощника в другое время привела бы Харди в неописуемое бешенство, но сейчас, как ни странно, подействовала отрезвляюще. Старший инспектор посмотрел в упор на рыжего охранника; тот, по-видимому, еще не успел ничего заметить снаружи, и поэтому с интересом наблюдал за двумя коллегами, которых он, конечно же, знал хорошо в лицо, так как не раз приходилось встречаться на инструктажах у шефа спецслужбы.

- Включай нулевую сигнализацию! - рявкнул Харди рыжему.

Тот от удивления выпучил глаза - за долгие годы службы в охране нулевая сигнализация, оповещавшая всех сотрудников корпорации о чрезвычайной опасности, никогда еще не включалась. Однако Харди числился в списке лиц, которым - по инструкции - рыжий верзила должен подчиняться беспрекословно. Поэтому, не говоря ни слова, он сорвал пломбу с прозрачного колпачка над оранжевой кнопкой, в углу большого сигнального щита. Подняв колпачок, нажал саму кнопку. За стеной натужно завыла сирена, и на сигнальном пульте тревожно замигали огоньки.

- Пойдем! - Харди потянул Джимми за рукав на улицу. - Здесь теперь без нас управятся.

- Ух! Завертится сейчас… даже подумать страшно, что именно! - пролепетал Джимми.

Старшего инспектора заботило совсем другое.

- Где Шерм?

- Я его видел, когда он садился в свою машину,- с трудом раскручивая в памяти клубок недавних событий, - ответил Джимми.- Я ему кричал, чтобы задержался, но тут раздался ужасный взрыв. И я не помню, как оказался рядом с Вами.

- Ты путаешь. Никакого взрыва не было, а произошло то же самое, что и на вилле Сталкера, - вряд ли до помощника дошел смысл сказанного инспектором Харди.

Старший инспектор хорошо ориентировался в красочном разнобое на автостоянке. Ему хватило секунды, чтобы определить: рядом с желтой крышей его кабриолета больше не серебрилась крыша шермовского элекомобиля.

- Так куда собирался ехать Шерм?- на ходу спросил Харди.

- В Вашингтон, в аэропорт, провожать русскую знакомую.

- Мы едем следом!

Четкого плана действий у Харди еще не было. Но инстинкт ищейки подсказал ему, что сейчас главное для него - не упустить из вида Шерма. Садясь за руль своего автомобиля, старший инспектор заметил, как вокруг кучи песка, на том месте, где была Особая лаборатория, уже метались фигуры людей, которых через мутную пелену, еще не осевшей пыли, трудно было различить и узнать. Но одна мечущаяся без толку фигура очень напоминала Гензу Отрача.

Глава 19
Миг прекрасный

Солнце светило во всю, прогревая затвердевшую от зимних морозов землю, от которой поднимался густой ароматный пар. Грачи черными коробочками перескакивали с одной грудки на другую, деловито выгребая себе пищу из пробуждающихся сгустков жизни. Повсюду, куда ни кинь взгляд, вдоль автострады, виднелись на полях грачи - черноперые спутники весны.

Серебристый элекомобиль бесшумно плыл среди мартовского бла¬годенствия. Михель не спешил; он выполнил труднейшую миссию и теперь был спокоен и вполне доволен собой. Михель Шерм - он же Михаил Шарма - не гнал элекомобиль. До назначенного рандеву еще уйма времени. Он наслаждался небыстрой ездой, чистым безмятежным небом, теплым воздухом, упругим потоком, врывающимся в салон через открытое боковое стекло. Слева, обгоняя, проносились разномастные экипажи, унося своих ездоков в сторону американской столицы. Михель вел элекомобиль по крайней правой полосе с минимальной, дозволенной для нее, скоростью. Грезы - видения прошедших суток заполнили молодую голову: появление Галинки в его судьбе, как взрыв радости, как всплеск счастья. Вдруг Миша увидел... ее. Наяву, а не во сне, стояла Галя на обочине автострады и приветливо махала рукой. Миша от неожиданности зажмурил глаза. А когда через какой-то миг приоткрыл их... Властная фигура полицейского в шлеме дорожной полиции; рядом - мотоцикл. Полицейский жезлом приказывал остановиться.

- Ваша машина, мистер, странно виляла по дороге. Прошу Вас провериться на эмоциональный прессинг, - произнес он не терпящим возражения тоном, но в то же время достаточно вежливо, чтобы не вызывать обиды своей настойчивостью.

Пришлось Михелю повиноваться. По требованию полицейского он сжал в кулаке пластиковую грушу, от которой тянулся тонкий проводок к сумке-планшету, висевшей на плече у блюстителя дорожного порядка.

- Так. Алкоголя нет, - констатировал полицейский, прочитав показания прибора на экране планшета. - Переутомление. В таком состоянии дальше ехать нельзя. Вам нужен пятнадцатиминутный отдых.

- Но, я тороплюсь в аэропорт!- заупрямился Михель.

- Не смешите меня. Ваш элекомобиль "летел" по дороге со скоростью улитки. Так что - пятнадцать минут! Вы еще успеете их наверстать. Вот Вам таблетка экстрата - она как раз рассчитана на пятнадцать минут. С Вас пять долларов, мистер.

Полицейский проследил, как Михель опустил в горизонтальное положение спинку сидения, проглотил предложенную пилюлю и закрыл глаза.

***
Харди гнал свою желтую старуху на предельной скорости, явно превышая указанную на дорожных знаках. Далеко впереди засеребрилась на солнце крыша стоявшей у обочины машины. Через несколько секунд старший инспектор и его помощник разглядели рядом фигуру полицейского, делавшего знаки остановиться.

- Вы, кажется, превысили скорость, шеф,- заметил Джимми и спросил,- остановитесь?

- К черту! Нам дорога каждая минута, - буркнул в ответ инспектор.

Но как только они поравнялись с полицейским, он так резко нажал на тормоза, что все четыре колеса застонали на асфальте. Остановив метрах в сорока, впереди, Роберт Харди сказал помощнику:
- Мне кажется - это элекомобиль Шерма. Почему-то самого его не видать. Пойди, посмотри - что там? Только не попадайся ему на глаза. А я постараюсь поскорей отвязаться от этого кретина.

Джимми выбрался наружу и вплотную подошел к элекомобилю, где увидел лежавшего на переднем сидении Михеля. Тот крепко спал. Джимми развернулся и бегом направился к своему шефу, который, не выходя из машины, объяснялся с полицейским.

***
Ощущение неясной опасности заставило Михеля очнуться. Он чувствовал себя хорошо отдохнувшим, хотя часы показывали всего на пятнадцать минут больше того временя, как он положил свою голову на спинку сидения. Значит еще возможно в срок поспеть в аэропорт. Михель выпрямился, поднял спинку и включил на пульте тумблер основного питания. Уже собираясь трогаться, он заметил впереди знакомую желтую машину. Возле нее - полицейский, который недавно "убаюкал" Михеля, разговаривал с водителем и стоящим рядом Джимми.

Элекомобиль вывернул на трассу. Шерм решил не разгонять сразу машину. И он увидел то, о чем догадывался, - за рулем желтого автомобиля сидел сам Харди. Все также медленно набирая скорость, элекомобиль удалялся от места вынужденной стоянки. Шерм следил за экраном заднего обзора, расположенного на приборной панели: вот Джимми устроился рядом с водителем, и желтое пятно на экране, перед этим уменьшавшееся в размерах, стабилизировалось.

Шерм захотел проверить еще одно подозрение. Как раз дорогу на Вашингтон пересекала под углом эстакада другого шоссе. По соединительной дороге Михель направил элекомобиль на эстакаду, проехал сверху, спустился и вновь взял направление на Вашингтон. Желтая машина Харди, повторив все маневры, осталась, как говорят детективы "на хвосте". Михель увеличил скорость - Харди сделал тоже. Михель притормозил, и Харди замедлил движение. Без всякого сомнения, Харди наблюдал за серебристым элекомобилем, а точнее, - за его хозяином.

Такое вмешательство спутало все планы Михеля. Он стремился в Вашингтон, что бы перед отлетом повидаться с Галиной и Женей Смирновым. Там же необходимо передать страшный прибор разрушения и смерти Евгению, чтобы тот переправил его на родину. Они об этом договорились сегодня при утреннем расставании. Но Харди! Харди со своим помощником, наверняка, послан следить за каждым шагом Михеля. Теперь не может быть и речи о том, чтобы синий своч передать своим друзьям из рук в руки. По всей видимости, придется и кассеты с видеозаписями Сталкера, и его своч отвезти прямо в посольство; и даже по-человечески проститься с друзьями не удастся из-за вонючего койота.

Резкий сигнал обгонявшего легкового автомобиля отвлек Михеля от его дум. Он увидел, как сбоку, из большого лимузина, какие редко покупаются американцами для личных нужд, так как эта модель трудно паркуема на маленьких пятачках стоянок, а потому обычно находится в пользовании муниципальных служб, которым приходится перевозить небольшие группы пассажиров - из открытого окна в третьем ряду замахала приветливо девичья рука.

***
Вместе с товарищами из делегации Галина возвращалась домой. Несмотря на обострившееся внутриполитическое положение в стране мэр Балтиморы по-дружески распрощался с Галиной Сайко и ее спутниками и, не имея возможности самому провести гостей, поручил двум своим помощникам сопровождать делегацию в международный аэропорт Вашингтона. Как только они выехали за границу города, Сайко задремала на заднем сидении у приоткрытого окна, откуда ласковое солнце согревало ее лицо и глаза, которые прошлой ночью ни на секунду не сомкнулись у экрана видеомагнитофона, на вилле у Михаила.

Ее спутники, увлеченные беседой, совсем не обращали внимания на спящую девушку. Еще бы! Недавние банковские катаклизмы в Нью-Йорке, и политические и экономические последствия невиданного события еще долго будут будоражить умы людей на всех континентах Земли. И эта тема, как и по всей Америке, сейчас звучала в салоне мчащегося в аэропорт лимузина.

Сайко очнулась без всякой на то причины. Все также ровно гудел мотор; ее товарищи весело болтали с американскими коллегами. Солнце повернуло на правую сторону - может оно разбудило Галину? Она посмотрела вперед, на дорогу; где-то там, далеко впереди, вырисовывались контуры, перекинутого через котловину автострады железнодорожного виадука. Их автомобиль двигался по средней полосе, обгоняя редкие машины на правой тихоходной трассе. Зато слева, на экспресс-шоссе, проносились, спешащие в столицу трейлеры, лимузины, автобусы.

Галино внимание привлекла серебристая машина, которую они догоняли. И хоть девушка слабо разбиралась в классах и моделях многоликой автомобильной армии, она сразу догадалась - такую машину видела вчера. Да! Ну, конечно же! У Миши точно такой же серебристый элекомобиль. А может это он сам и едет? Сердце радостно и тревожно забилось в груди. Галя с нетерпением дожидалась, пока машины сблизятся на такое расстояние, что можно будет хорошо рассмотреть водителя. Еще, еще немного... Ну, наконец, отчетливо стала различима Мишина фигура за пультом управления. Еще чуть ближе, еще... Галя не выдержала. Она высунула руку из окна и замахала.

***
- Мистер Харди! Посмотрите! Кто-то машет рукой из машины, что обгоняет Шерма.

- Вижу, вижу,- проговорил старший инспектор.- Похоже, кто-то из его русских знакомых. Даже, может быть, та самая, которую он едет провожать.

Харди держался от элекомобиля на значительном расстоянии и не мог разглядеть подробностей.

***
Приближался, вырастал в размерах бетонный железнодорожный виадук. Миша заметил на экране заднего обзора, как из обгонявшего большого лимузина, чей кузов сверкал под солнцем салатовыми бликами, выпорхнула и затрепетала женская рука. Сердце в груди замерло. Когда салатовый почти нагнал элекомобиль, Шарма оглянулся через левое плечо и увидел...

Она!!! Милая! Хорошая! Бесценная! Галинка!

Это она его первой заметила и узнала. Ответным побуждением было остановить другую машину и пересадить Галю к себе. Но тут же с быстротой молнии возникли сомнения: Галина, висящий на хвосте инспектор Харди, синий своч в кармане, видеокассеты с бесценными записями, здесь, рядом на сидении, в бордовой сумке. И над всем этим - личная его, Мишина ответственность за все и вся: за безопасность Галины, за будущее его и Галины, за будущее всех людей.

Решение пришло мгновенно. Совсем рядом железнодорожный виадук. Не давая салатовому автомобилю обогнать себя, Миша прибавил скорость. Обе машины ехали бампер в бампер. Маленькая синяя коробочка из кармана перекочевала в его левую руку. Он протянул руку навстречу упругому воздушному потоку и почувствовал прикосновение девичьей ладони. В один миг своч соскользнул и оказался в Галиной руке. Разряд безудержного счастья прошел через две руки.

- Я не смогу проводить в аэропорт. До свидания! Я напишу, - успел он сказать.

- Я буду ждать!- осветила она.

Серебристый элекомобиль постепенно отстал. Галя спрятала своч в сумочку. И взглянула на спутников; и русские, и американцы с интересом наблюдали за отстающим элекомобилем, но никто не задавал вопросов.

***
Миша облегчение вздохнул. Кажется, Галина поняла его. Теперь он мог спокойно ехать в посольство.

***
- Ты ничего не заметил, Джимми?

- Когда?

- Когда обе машины проезжали под виадуком.

- Нет. Ничего.

- Странно. Мне показалось, что две машины слишком долго ехали рядом.

- Ну и что?

Харди не ответил.

***
- Женечка! Наконец-то! - Галина Сайко, волнуясь, рассказала Смир¬нову о неожиданной встрече в пути.

И еще она добавила, что сразу по прибытии в аэропорт один из американских провожающих неожиданно куда-то надолго отлучился.

- Я беспокоюсь; он так подозрительно посмотрел на меня тогда в машине, когда мы с Мишей на ходу прощались. Боюсь, что этот американец успел заметить своч.

- Отдай скорее его мне, - быстро произнес Евгений, - ты слишком рискуешь. И до того момента, как наш самолет будет в небе, мы с тобой не знаем друг друга.

Сайко вынуждена была согласиться, ибо такой вариант благополучно довести акцию до конца казался более безопасным. Они разошлись в разные концы большого зала ожидания столичного аэропорта.

***
- Черт знает что! Ты же мне докладывал, что Шерм едет в аэропорт. Но мы уже добрых полчаса кружим за ним по вашингтонским улицам, а он и не думает сворачивать в сторону аэропорта,- инспектора Харди раздражало то обстоятельство, что он не мог понять мотивов поведения "сосунка из России"; может он, как новичок, не знает дорог в столице.- Мы уже проехали полдюжины указателей на аэропорт. Ну, хоть до этого додумался!- облегченно выдохнул он, увидев, как серебристый элекомобиль Шерма остановился на перекрестке, возле патрульной полицейской машины, и Михель, высунув голову, о чем-то спрашивал сидящего за рулем представителя власти.

Через пять минут езды Харди опять возмутился:

- Он что? Совсем свихнулся! Едет по Пенсильвань авеню в про¬тивоположную от аэропорта сторону.

- Смотрите шеф! Он остановился и выходит из машины.

- Сам не слепой! Что это за офис, куда он вошел?

- Посольство!

***
- Что еще везете с собой?- спросил таможенник.

- Да, разнообразные покупки: стереофотокамеру, электробритву с автономным питанием, микрокалькулятор, портативный карманный телевизор, разнообразные носильные вещи,- Евгений Смирнов спокойно перечислил содержимое своих чемоданов.

- Покажите!- потребовал чиновник.

Не нарушая общего порядка, он прощупал каждый предмет в чемодане. У Жени дрогнула бровь, когда пальцы таможенника коснулись синего корпуса своча. Но тот, не задерживаясь на столь не заслуживающего внимания приборе, быстро закончил досмотр.

- Все, о" кэй! Ваши документы, - чиновник протянул Смирнову проездные бумаги. - Счастливого пути!

Женя прошел в отсек, где собирались пассажиры восемнадцатичасового рейса, он поискал глазами Галину, но ее не было среди тех, кто прошел досмотр. Не было ее и среди проходящих в данные момент проверку.

***
- Вы не имеете права делать этого! Я не преступница, чтобы со мной так обращались!- побледневшая от возмущения и обиды, Сайко кричала эти слова прямо в лицо пожилой, дородной женщине в униформе таможенной службы. - Вы не смеете меня обыскивать! Я приехала в Штаты по приглашению Балтиморского муниципалитета! И вот какой пример американского гостеприимства я получила напоследок!

- Успокойтесь, мисс Сайко! Я выполняю инструкцию, данную мне начальством. Эта инструкция вступила в силу только на этой неделе. По распоряжению федеральных властей. Вы не первая и не последняя подвергаетесь личному досмотру.

Унизительная процедура обыска в белой комнате, на двери которой был номер с тремя тройками, продолжалась четверть часа...

Только заняв свое место в салоне самолета, Галя с облегчением вздохнула. Каким восхитительным казалось голубое с заметной синевой небо на высоте десяти тысяч метров! Едва стюардесса объявила в микрофон о свободном перемещении по салону, как возле Галины появился встревоженный Смирнов.

- Что случилось? Я так переживал за тебя! Ты внезапно исчезла в аэропорту, при посадке я не видел тебя ни возле своего, ни возле второго тамбура. И здесь с трудом дождался, пока можно будет пройти сюда из заднего салона.

- Все уже позади,- улыбнулась Галя.

Как она благодарна товарищу за его тревогу и внимание. Но, действительно, все волнения последних двадцати четырех часов остались позади, за хвостом авиалайнера, который со сверхзвуковой скоростью мчал их в родную сторону. У Жени и Гали еще было время для долгого разговора, и девушка первым делом подробно рассказала обо всех передрягах таможенного досмотра.

- Все-таки донес на тебя стервец! - Смирнов в сердцах выругался.

Он вынул из кармана пиджака и протянул Галине сталкеровский своч.

- Возьми. Твое право доставить его по назначению.

Глава 20
Разрыв

В понедельник утром Михель Шерм положил на стол, перед новым шефом, фирменный бланк.

- В чем дело, Шерм?- удивился тот, прочитав бумагу.- Что Вам не нравится: оклад, должность или...

- Вы!!!

- Тогда, не смею задерживать.

Как только Михель вышел из кабинета шефа, его позвал Эрнест Трэй:
- Только что звонил Харди-койот. Приказал, чтобы ты зашел к нему.

- Ах, они приказали, - Михель презрительно сложил губы.

Как раз теперь ему меньше всего хотелось видеть мясистый нос инспектора, но, тем не менее, Шерм решил напоследок заглянуть к ищейке, хотя бы потому, что кабинет Харди находился на одном этаже с кассой, где предстояло получить расчетную сумму.

- Наконец-то Вы появились! - обрадованный Харди даже приподнялся из-за стола навстречу молодому человеку и указал на стул.- Садитесь.

Михель безмятежно устроился напротив. Харди предложил сигарету и даже вежливо поднес огонь, что очень редко за ним наблюдалось.

- Вы, конечно, присутствовали здесь при событиях, которые произошли в пятницу?- вопрос намеренно задан напрямик, чтобы сразу выбить опору у соперника, не дать ему опомниться, и таким образом выудить необходимые сведения.

Однако не так-то просто сбить с толку Михеля Шерма. Пережив столько потрясение за несколько дней, он приобрел опыт быстрой адаптации к неестественной ситуации и умение находить выход из любого щекотливого положения.

- Нет, - отрицал Михель. - Я сам не видел, но уже наслышан о неожиданном землетрясении, разрушившее Особую лабораторию. Хорошо, хоть обошлось без жертв.

- Мой помощник Джимми видел, как Вы садились в свой элекомобиль в тот самый момент, когда случилось это, как Вы сказали, "землетрясение".

- Не я один; все так говорят, все так называют причину разрушения. Это, во-первых. А во-вторых, кому какое дело до того, что я садился в свою машину; к тому же было время обеденного перерыва.

- Хорошо, - старший инспектор решил поменять тактику, - насколько помню, в пятницу утром Вы поставили свою машину на стоянке как раз напротив Особой. Правда?

- Конечно. И, если мне не изменяет память, - в тон ему ответил Михель,- свою Вы поставили рядом с моей и тоже напротив Особой.

- Это верно. Только я хотел спросить: Вы не заметили что-нибудь необычное в окружающей обстановке, когда уезжали в обед?

- Нет. Все стояло на своих местах,- двузначно ответил Шерм.

- А вот Генза Отрач обратил внимание на то, что на сидении Вашего элекомобиля лежал лазерным трансдальномер. И Джимми может подтвердить это.

"Врешь! Твой помощник не мог видеть трансдальномер; он не успел добежать. Но расследование поставлено на широкую ногу, если даже Отрач успел выдать такую информацию, хотя ему сейчас не до какого-то там лаборанта Шерма. Хорошо хоть я успел сегодня утром положить трандальномер на место", - подумал Михель, но вслух произнес: - Отрач с испуга сочиняет всякую ерунду. А Джимми подпоет любой припев под Вашу дудку.

Харди вскипел; его мясистый нос стал сизым от натуги. Прочь отбрасывая джентельменски манеры, инспектор прохрипел:
- Согласно контракта, Шерм, подписанного тобой при поступлении на службу в корпорацию, ты обязан сообщать инспекции спецслужбы все: о деятельности других сотрудников, обо всех, услышанных тобой разговорах, которые в какой-то степени касаются исследовательской деятельности "Микчиз Корпорэйшн"...

Сделав многозначительную паузу, во время которой невозмутимый Шерм не проронил ни слова, старший инспектор продолжал:
- В том же контракте записано, что корпорация имеет право подвергать своих работников дознанию в "белом страусе". Я бы не хотел применять этот метод на тебе, Шерм.

- И не надо, - бросил Михель в лицо нагло ухмыляющемуся Роберту Харди. - Не надо, хотя бы потому, что я больше не служу в корпорации.

- Вас уволили?- с оттенком неподдельного удивления в голосе спросил мясистый нос.

- Нет! Я сам уволился. А по сему - прощайте!

- Постойте, Шерм, - остановил инспектор, поднявшегося со стула Михеля. - Только один вопрос - это не для фирмы, для меня.

Михель нехотя задержался в дверях кабинета.

- Я слушаю, - бросил он через плечо.

- В пятницу я по делам фирмы ездил в Вашингтон. Я видел Вас, Шерм, когда Вы входили в посольство. Я не ошибся?

Михель и не подозревал, что в эту минуту его свобода висит на паутинке. Если он ответит отрицательно, то завистливый карьерист Харди немедленно передает всю собранную на Михеля информацию в Федеральное Бюро Расследования. В досье, которое за последнюю неделю распухло до такой толщины, что едва помещалось в ящик письменного стола, многие страницы содержали клевету на молодого эмигранта - желчная натура койота требовала подлой мести за провал честолюбивых планов обеспечить себе беззаботную старость, за то, что жизнь сложилась не так, как хотелось. И объектом своих мстительных замыслов Харди выбрал Михеля Шерма, потому что в болезненно самолюбивом сознании сыщика тот олицетворял идеал, к какому всю жизнь безуспешно стремился безжалостный койот.

- Вы удивительно наблюдательны, мистер Харди, - съязвил Михель.- Я действительно ездил в пятницу в посольство, чтобы оформить документы на возвращения на Родину.

Все!!! Михель освободился от американской обузы. Пройдет еще немного времени, и он возвратится на родную землю, будет дышать воздухом Отечества, который всегда "...и сладок, и приятен". И никогда больше он не увидит принеприятнейший мясистый нос койота. И никто больше не будет распоряжаться его жизнью.

Но судьбе было угодно распорядиться иначе…

Часть третья
Глава 1
Противостояние

Кто из нас, землян, не восхищался весенним буйством родной природы, когда, пробудившись от зимнего сна, взрывается мириадами звезд об¬новленная жизнь, когда благодатное Солнце дарит животворное тепло каж¬дой былинке, каждое пылинке, каждому ядрышку, каждой молекулке. Весна открывает новую страницу в нескончаемой книге жизни на Земле. Однажды зародившись, земная природа не должна умереть.

Лишь зимой безостановочный бег жизни на несколько недолгих месяцев сбавляет свой темп, чтобы с наступлением весенних дней закрутить новую восходящую спираль бытия. На каком-то витке спирали появилось высшее творение природы, её дитя - Человек. С каждым витком человек взрослел, становился могуч и могущественней. И все-таки Человек еще слишком юн; пытливым детским умом он только познает учение своей матери, которую называет Природой, еще забавляется игрушками, не зная, что они могут быть опасными для него. Но Человек растет. И, взрослея, строит, творит, преобразует Землю по своему вкусу. Человек становится Человеком!

За минувшую зиму на территории НИИ вырос крупный комплекс ультрасовременных зданий. Их изящные формы органически вписались в холмистый ландшафт и в архитектурный ансамбль строений прошлых лет, в тоже время, подчеркивая особую значимость своего появления именно здесь, а не в каком- либо другом месте. В построенном комплексе разместилась новая проблемная лаборатория, где подчиняясь требованиям строжайшей секретности, разворачивались экспериментальные работы по исследованию разрушающего действия Д-поля с тем, чтобы в дальнейшем найти способ его нейтрализации. Это была одна из главных задач, поставленная государством перед большим коллективом умных, творчески одаренных и заинтересованных людей. Ядром лаборатории, источником вдохновения и движителем разнообразные, порой экстравагантных идей были пять человек: Олег Розов, Владимир Мотуз, Дмитрий Маркелов, Александр Девяткин, который два месяца кряду настойчиво убеждал Сергачева в том, без него, Девяткина, новая лаборатория просто не сможет функционировать, и, в конце концов, добился своего. И, конечно же, сам Николай Степанович Сергачев - директор нового исследовательского комплекса входит в названую пятёрку.

С раннего утра 1-го апреля Маркелов пребывал в отличном распо¬ложении духа, благодаря тому знаменательному событию, которое сверши¬лось всего неделю назад. Именно с тех пор, как он женился и стал любящим мужем самой восхитительной женщины на свете, прошла целая эпоха, которая показалась ему прекрасным мигом; именно с тех пор прошла всего лишь одна неделя.

Сегодня он в первый раз после свадьбы появился в лаборатории и без устали принимал поздравления своих многочисленных коллег, товарищей, друзей. Хотя сказать "без устали" - значит погрешить и уйти от истины, потому что, если откровенно признаться, Дмитрию Маркелову очень хотелось в данный момент быть там, возле своей Вероники. С ней впервые за целую неделю был в разлуке - пусть и не надолго, пусть только до вечера - а все-таки в разлуке. Поддавшись своему потаённому желанию, он на пару минут выскользнул в коридор, где в сей утренний час было безлюдно, если не считать самой Вероники Конечно же, не той реальной Вероники -его молодая жена на самом деле находилась далеко, в другой части города - а той, что жила в его сердце, в его мыслях. Он и Она!

- Дима!- услышал он вдруг свой имя и обернулся.

Из двери выглядывал Шурик Девяткин.

- Иди скорей! Твоя жена соскучилась по тебе; она звонит по видеофону.

Маркелов бросился в комнату, чуть не сбив с ног Шурика. Его друг едва успел отскочить в сторону и, почему-то сотрясая плечами, отвернулся к стенке.

В просторной лаборатории, заставленной разнообразными приборами. назначение которых непосвященному трудно определить, вместе с Маркеловым работали еще пятнадцать человек - в том числе Мотуз и Девяткин. Сейчас, кроме них, здесь находились Розов, Галя Сайко и Евгений Смирнов.

Дмитрий, не обращая ни на кого внимания, пронесся через комнату к своему столу, где сбоку, на стенке, подвешен видеофон. Экран, обычно светившийся, если кто-нибудь вызывал, оказался погашен. Дима расстроился, ведь лишился еще одной счастливой возможности видеть свою прекрасную Веронику. В сердцах он нажал на кнопку вызова, и на экране появилась... милая рисованная девчушка. Она присела в королевском реверансе и запела нежным голоском песенку. Не сразу Дима понял смысл ее слов. Но когда, за его спиной раздался веселый смех товарищей, тут до Маркелова дошло, что таким первоапрельским розыгрышем друзья пошутили над ним, подключив к его видеофону запись видеоклипа, с большим мастерством при помощи компьютерной графики нарисованную Володей Мотузом. Дима быстро смекнул, в чем дело, и его раскатистый басок влился в общий хор веселья.

Но... делу - время, а потехе - час! Коллеги Маркелова разошлись по своим рабочим местам продолжать подготовку к одному из многочисленных экспериментов, запланированных на сегодняшний день. Сайко и Смирнов, хоть и не являлись сотрудниками исследовательского центра, находились в данный момент в лаборатории совсем не случайно; их пригласил Сергачев. И поскольку до назначенного часа осталось еще несколько минут, - то Галя с Женей по старой памяти заглянули к своим друзьям поговорить, рассказать о своей недавней поездке за границу.

Ну а влюблённое сердце снова потянуло к предмету обожания; Маркелов опять затосковал по Веронике, захотел "уединиться" с ней в тиши пустого коридора. Однако и на сей раз его одиночество вскоре прервалось.

- Дима! - позвал Володя Мотуз, выглядывая из приоткрытой двери. - Нас вызывает к себе Сергачев. Пошли!

- Знаю я уже ваши шуточки. Я первого апреля больше никому не ве¬рю!- отозвался Дима, резонно не доверяя другу, поскольку тот, хоть и сам не раз попадался на удочку от веселых проделок Девяткина, но, тем не менее, порой с охотой принимал участие в его розыгрышах.

- Да брось ты! Я серьезно говорю: Сергачев вызывает меня, тебя, Розова, Шурика; и пригласил Галю и Женю. Честное слово! Не вру!

В коридор уже выходили все, кого назвал Мотуз.

"Где-то я уже его встречал, - подумал Маркелов, устраиваясь за длинным столом в кабинете Сергачева, как раз напротив незнакомого мужчины.- Нет, не могу вспомнить. Но, определённо, я его уже где-то видел".

Он перебрал в памяти все свои встречи, по крайней мере, за последние полгода, но никак не мог вспомнить, когда раньше видел это лицо с небольшими глазками, которые с хитрым прищуром смотрели на Маркелова.

- Познакомьтесь! - хозяин кабинета жестом указал на незнакомца в синем костюме.- Представитель министерства обороны, полковник Метельский Петр Никитович. А это - сотрудники нашей лаборатории и мои первые помощники, - Сергачев улыбнулся молодым людям.

Метельский встал и каждому пожал руку.

- Не помните меня?- спросил полковник Маркелова, когда ему пред¬ставляли молодого человека.

- Нет. Но мне кажется, что мы уже однажды встречались.

- Хорошо. Я Вам напомню о нашей встрече. Но после...

Полковник сел на свой стул и приготовился слушать Сергачева. В штатском костюме, который ладно сидел на его немного грузноватой фи¬гуре, он больше походил на кинорежиссера, чем на профессионального военного. Глядя на его гладко зачесанные назад волосы с залысинами, ему можно было дать лет сорок пять. Сейчас полковник Метельский вни¬мательно прислушивался е тому, о чем говорил Николай Степанович:

- Почти всем присутствующим здесь известно над чем работают сотрудники нашей новой лаборатории. Но специально для многоуважаемой Галины Викторовны, которая, быть может, не в курсе наших работ, я дол¬жен сказать, что мы занимаемся проблемой оборонного характера,- Сергачёв сделал паузу в своём вступлении и внимательно посмотрел на Сайко. - Суть наших исследований, связанных с этой тематикой, вкратце выражается в следующем.

Практически одновременно в нашей стране и в Соединенных Штатах Америки было сделано интересное научное открытие, открывающее гран¬диозную перспективу для всего человечества в познании и овладении тайнами вещества и поля. Благодаря этому открытию появилась возможность в корне изменить технологию производства промышленных изделий, многократно умножить и ускорить изготовление всех необходимых человеку вещей, начиная с носового платка и кончая величественными космическими сооружениями. Это великолепно! Наша лаборатория первой занялась превращением в реальность всех названных перспектив. Но в Соединённых Штатах агрессивные силы стремятся любой ценой направить использование открытия во зло людям. Как стало сейчас доподлинно известно, в Америке, в городе Балтимора, крупная фирма, входящая в могущественный военно-промышленный комплекс, ведет интенсивные работы по созданию на основе открытия резонансных полей нового оружия. Петр Никитович подробней расскажет об этом. Прошу Вас! - обратился Сергачев к полковнику.

- Действительно, империалисты задумали большое зло против человечества. В наши компетентные органы попал один образец такого оружия. Называется оно "своч". Принцип действия его пока неизвестен. Вам, уче¬ным, предстоит разобраться в этом. А вот результат действия своча… Вы помните мартовские события в Нью-Йорке? Эхо тех событий до сих пор потрясает финансовую систему Запада. Шутка ли сказать: в одночасье потерять пятьдесят миллиардов долларов! Так вот - всему причиной всех этих мировых потрясений является вот этот маленький своч,- Метельский взял в руки, лежащую перед Сергачевым, плоскую маленькую синюю коробочку с цифровыми кнопками и экранчиком обычного микрокалькулятора.

У Маркелова, Мотуза, Девяткина, Розова в глазах появилось удивление. У второй четверки вопросов не было, потому что они уже многое что знали.

- Я вижу, что вы не очень-то охотно мне верите, - обратился Петр Никитович к первой четверке,- тогда ваши же товарищи - Женя и Галина подтвердят мои слова, потому что своч попал к нам именно с их помощью.

Вопреки ожиданиям полковника, последняя фраза вызвала у Димы и его друзей еще большее удивление.

- Но, до поры, до времени мы просили их такие подробности никому не рассказывать,- продолжал Метельский,- сами понимаете, что подобные сведения затрагивают государственные интересы. А теперь они вправе подробней рассказать о своем пребывании в Соединенных Штатах. Только уговор: пусть эту информацию, кроме вас, никто пока не будет знать.

Теперь еще одна немаловажная деталь. В дополнение к свочу по дипломатическим каналам поступила своего рода "инструкция по эксплуатации". В нашем ведомстве уже немного разобрались в этой "инструк¬ции", и вот что получается: свочем, в принципе, может воспользоваться даже ребенок - столь прост он в обращении. Вы понимаете, что это значит? Если простые в обращении свочи кто-то захочет выпускать миллионными тиражами, то ими можно вооружить миллионы солдат! Это значит, что каждый такой солдат получит возможность уничтожать миллионы себе подобных! И такое… страшно даже представить себе!- последнюю фразу полковник произносил отрывисто, с расстановкой каждого слова.

Затаив дыхание, Сергачев и его молодые коллеги слушали Петра Никитовича. С каждой минутой в их сознании зрела уверенность, что нужно немедленно что-то делать, чтобы помешать человеконенавистникам осуществить свои безумные планы. Как бы отвечая на их мысли, Метельский продолжал:
- Вашему коллективу необходимо найти противоядие от ужасного воздействия своча или какой-либо его разновидности, которую могут создать наши недруги на основе того открытия, о котором здесь сказал Николай Степанович. Задача эта ответственная, но вы справитесь. Должны справиться!

Сергачев встал и не спеша прошелся по кабинету. Остановился за спиной Маркелова, положив руку на спинку его кресла.

- Как скоро нужно сделать это?- в упор спросил у Метельского.

- Мы понимаем, что конкретный срок сейчас, когда вы даже не при¬ступали к работе, назначить или вычислить невозможно. Но чем раньше вы отыщите способ нейтрализовать действие свочей, тем спокойней мы будем за судьбы всех людей на Земле. Я вот еще что хочу сказать вдобавок: изобретатель своча был человеком трезвого рассудка. Я сказал "был", ибо совсем недавно он трагически погиб. Так вот, этот человек предвидел все ужасные последствия распространения своего своча, попади он в руки агрессивных человеконенавистников. Он сделал так, чтобы фирма, которая субсидировала работы, не смогла без него продолжать исследования, по милитаризации программы. Кроме всего, этот замечательный американский ученый оставил человечеству богатейшее научное наследие. Вам еще предстоит его изучить.

- Скажите, пожалуйста, Петр Никитович, - Олег Розов повернул голо¬ву в сторону Метельского, - но ведь на основании открытия, сделанного одновременно и у нас, и в Америке, другие страны могут начать работы по созданию оружия типа своча?

- Конечно, могут! И гарантией всеобщей безопасности должны стать работы вашего коллектива по созданию антисвочевой системы. И чем раньше вы справитесь с поставленной задачей... Впрочем, я повторяюсь.

- Мы понимаем всю меру ответственности, возложенную на нас,- от¬вечал за всех Сергачев, - и сделаем все, что потребуют от нас государственные интересы.

- Иного ответа я не ожидал,- сказал довольный полковник Метельский.- Теперь конкретно: вы получите две копии с видеозаписей, которые нам передал очень хороший человек, живущий сейчас в США.

- От Миши Шарма?!- вырвалось у Галины Сайко восклицание, и она сразу же залилась густым румянцем, будто искупалась в клюквенном сиро¬пе.

Метельский сделал вид, что не заметил смущения девушки; впрочем, подобным образом поступили и остальные. Только Женя Смирнов посмот¬рел в глаза растерявшейся Галины и дружески улыбнулся ей.

- Да,- ответил Петр Никитович,- мы получили видеозаписи с архи¬важной научной информацией от Михаила Шармы или, как он теперь представляется - от Михеля Шерма. Вы все его хорошо знаете, поскольку он работал вместе с вами до выезда за границу.

Николай Степанович, откашлявшись в кулак, произнес:
- Откровенно говоря, я Шарма совсем не знал.

- Ничего. Еще успеете познакомиться. Наше правительство, откли¬каясь на его просьбу, выдало Михаилу Захаровичу Шарма визу на возвра¬щение на Родину.

- И Миша скоро приедет? - спросил Девяткин.

Метельский посмотрел на каждого, помолчал немного и лишь тогда ответил:
- Не знаю, не знаю. По непонятным причинам американская сторона пока всячески препятствует выезду Михаила из страны.

Евгений посмотрел на Галину, которая при последних словах полковника сникла и опустила голову.

Как бы желая ободрить девушку, Метельский закончил:
- Наши товарищи из Министерства иностранных дел ведут сейчас интенсивные переговоры с представителями Госдепартамента США, чтобы ускорить возвращение вашего друга домой.

Луч надежды согрел Галино сердце, и она невольно улыбнулась.

Напоследок Метельский попросил Смирнова и Сайко помочь осталь¬ным разобраться с записями на видеокопиях, так как они уже однажды просматривали их. Галина и ее спутник по американским приключениям с готовностью согласились.

Когда, после столь необычного совещания, все уже расходились, пол¬ковник Метельский догнал в дверях Дмитрия Маркелова и, взяв его за локоть, отвел к окну.

- Вы меня так и не признали?- спросил он с лукавой усмешкой в прищуренных глазах.

- Нет. Все время пытался вспомнить и не смог, - откровенно признался тот.

- А ноябрь прошлого года помните? Улица, мокрый снег. Вы пере¬бегаете через дорогу и...

- Да, да! Вспомнил!- воскликнул Маркелов. - Это из-под колес Вашего автомобиля я тогда выпрыгнул...

- ...как заяц,- Метельский весело рассмеялся.

 Действительно, как заяц, - улыбнулся в ответ Дима.

- Тот день мне хорошо запомнился. Помните, Вы спешили через до¬рогу к девушке. Я даже имя её запомнил - Вероника. Красивая девушка, и имя красивое. Как она теперь поживает?

- Неделю назад мы поженились.

- Вот даже как! От всей души поздравляю Вас! - Петр Никито¬вич крепко пожал Диме руку. - Надеюсь, теперь Вы не будете перебегать дорогу перед движущимся транспортом?! - шутливо закончил он.- Передайте привет своей молодой жене!

- Спасибо!

- В первый раз слышу, чтобы мой зять прыгал как заяц из-под колес,- послышался голос Сергачева.

Кроме троих мужчин в кабинете больше никого не было, и Николай Степанович слышал, не перебивая, весь разговор между Маркеловым и Метельским.

- Значит та девушка - Ваша дочь?- воскликнул полковник.- Вот уж, поистине, удивительнейшим образом жизнь сводит людей между собой!

- Вы правы, Петр Никитович,- жизнь сложна и порой настолько необъяснима, что предугадать ее поступательное движение просто невоз¬можно,- согласился Николай Степанович.- Вот сейчас, буквально полчаса назад слушал Вас, Петр Никитович, и вдруг подумал: "а ведь однажды встречал этого полковника".

- Не может быть!- удивился Метельский, однако глаза его загорелись любопытством.- У меня прекрасная память на лица. Если я однажды с кем-нибудь встречался, так я запоминаю этого человека на всю жизнь. И смею утверждать, уважаемый Николай Степанович, что с Вами мы знакомы три дня, точнее с того момента как нас представляли друг другу на секретном совещании по вопросу антисвочевой системы.

- Ну, нет, уважаемый Петр Никитович. Я смею утверждать, что мы встречались гораздо раньше. И если бы три дня назад, на том совещании Вы были бы в офицерском мундире, я бы уже тогда Вас узнал.

- Это почему же?- с еще большим удивлением спросил Метельский.

- Потому что в первый раз - а это было двадцать лет назад - я увидел Вас именно в военной форме. Вы - тогда молоденький лейтенант и приезжали с командой саперов на расчистку обвалившегося лабораторного корпуса. Помните?

- Отлично помню ту трагическую ночь. Но Вас я тогда не видел; в этом я абсолютно уверен!

- И не мудрено, - я был среди спасателей, занимался своим делом, а Вы занимались своим. Я видел Вас издали, но запомнил хорошо. А таких, как я, на расчистке завала работала добрая сотня добровольцев.

- Вы правы, Николай Степанович: события той ночи и последующего дня никогда не изгладятся из памяти.

- Тем более, что сегодняшняя наша задача по разработке антисвочевой системы напрямую связана с событиями тех дней.

Глава 2
Изумрудный рассвет

Солнце еще не взошло над равниной заплав. Тихо. Очень тихо! Больно ушам от такой тишины. Изредка крупная рыбина шлепнет хвостом где-то в редких камышах, и опять затишье... Подобная тишина обволакивает водные просторы на рассвете летнего дня. Легкий пар стелется шелковым покрывалом над водной гладью. Довольно ощутимая прохлада в воздухе и бурый цвет зелени на воде намекают на скорое наступление осени.

В надувной резиновой лодке двое. Поплавки их удочек замерли и, казалось, вросли, в парующую недвижимую водную синь.

- Конечно! В прошлое воскресение мы с ребятами во-о-т таких ка¬банчиков вытаскивали,- и молодой пошире развел руки.

- Я сам рыбак, и знаю, какие они во-о-т такие "кабанчики" бывают,- рассмеялся в ответ тот, что постарше.

- Нет, если Вы мне не верите, то спросите у Вероники; она такой вкусной ухи наварила, что только пальчики облизывали!

- Ладно, ладно. Если уж и она поддерживает тебя, так я поверю. А кстати, я хотел спросить: когда я от вас дождусь внука?

- Наверное, уже в этой году,- отвечал молодой.

Он поднял свой поплавок из воды и, проверив наживу, забросил крючок обратно в воду. Ополоснув пальцы за бортом, он сказал:
- Мы с Вероникой договорились; что назовем сына Денисом.

- Ну что же, Денис Дмитриевич - хорошо звучит,- согласился Николай Степанович.- Ну а если родится дочка?

- Нет,- упрямо качнул головой будущий отец, - только сын!

Малиновый край появившегося солнца завис царственной короной над прибрежными кустами, которые до половины своего роста, точно в коро¬левскую мантию, были закутаны в утренний туман.

- Как замечательно, что ты вытащил меня на рыбалку! В этом году я впервые вырвался на природу,- Николай Степанович, сидя широко развел руками в стороны и с наслаждением потянулся, выпрямляя занемевшую поясницу. - А в прошлые годы... Как только выходной - мы с Вероникой рюкзаки - за плечи, в руки - удочки, и айда на речку!

- Ого! Я и не знал, что моя жена такая заядлая рыбалка,- с наигранным удивлением произнес Дима.

- И еще какая любительница рыбной ловли! Это я ее приучил. В этом году из-за своего пикантного положения ей приходится большую часть времени проводить дома. Вот увидишь, Дима: через пару лет она первой потянет тебя и сынишку на рыбалку.

- А если родится дочка?- Маркелов передразнил Сергачева. Они рассмеялись.

Поплавки будто вмерзли, настороженно замерли по разным бортам лодки. Дмитрий замолк и задумчиво загляделся на воду. На какое-то мгновение он отключился, а потому, когда Сергачев тронул за рукав его штормовки, Дмитрий вздрогнул.

- Смотри! Смотри! Красота-то, какая!!!

Маркелов оглянулся и посмотрел в ту сторону, куда указывал Николай Степанович; там малиновое солнце, поднявшееся над горизонтом на высоту пяти своих дисков, висело в перекрестии двух прямых, как стрела, полос. Одна из полосок - вертикальная белая, начертанная на небосводе инверсионным следом самолета, а вторая - горизонтальная изумрудная. Еще не очень яркое небесное светило оказалось разделенным на четыре одинаковых сектора. Фантастическое равновесие длилось какое-то мгновение. Затем белая вертикальная черта, медленно увеличиваясь в размерах, сползла влево; одновременно изумрудная нить, видимая только в границах пурпурного диска, еще несколько секунд продолжала восхищать наблюдателей, а потом растаяла. Испарилась.

- Такое диво-дивное я наблюдаю второй раз в жизни!- произнес Сергачев, отрывая изумленный взгляд от потухшего волшебного видения.

- А я впервые вижу,- тихо выговорил Дмитрий.- Правда, слышал, что подобное в природе существует, но обычно наблюдается в южных широтах и чаще в открытом море, чем на суше.

- Изумрудную полоску в первый раз я увидел много лет назад, когда с женой и маленькой Вероникой мы ездили отдыхать к Черному морю, в Крым. Увидев второй раз природы чудное явление, я словно опять стал молодым.

- Вот видите, Николай Степанович,- сказал Дима, дергая свое уди¬лище, которое выхватило из воды пустой крючок, - а Вы еще не хотели сегодня рыбачить. И так от самом весны не даете себе отдыха - даже в выходные просматриваете записи американца.

- Надо, Дима. Сам знаешь: чем раньше мы расшифруем головоломку своча, тем быстрее все человечество избавится от потенциальной опасности уничтожения.

- Знаю. И хоть я еще слабо разбираюсь в теории резонансного поля... В последнее время у меня в голове крутится одна шальная мыслишка: а что, если в определенном объеме пространства перекрестить несколько наших полей...

- ... с расположением источников в разных координатах?- подхва¬тил Сергачев.

- Да. Я так и хотел сказать, - подтвердил Маркелов.

В этот момент у разговорившихся рыбаков одновременно дрогнули оба поплавка, и повели, и пошли вырисовывать замысловатые дуги на зеркальной поверхности озера. Маркелов дернул удилище, которое от напряжения изогнулось крутой дугой и потянуло из глубины крупную добычу. Николай Степанович уже подводил подсаку под свою рыбину, только она, вдруг резко вильнув хвостом, метнулась в сторону напарницы, сидевшей на крючке у Дмитрия. Сергачев развернулся в лодке на пол-оборота, чтобы удобней было вытаскивать. Две рыбы метались в воде, не давая рыбакам возможности выхватить их на поверхность. От беспорядочных перемещений поводки на удочках переплелись в тугой узел. Наконец добыча, опутанная леской, лежала на дне лодки.

- Ты знаешь, Дмитрий, что мы поймали?- спросил, немного отды¬шавшись, Сергачев.
- Конечно! Двух крупных карпов.

- Нет! Я о другом. Мы поймали за хвост теорию перекрестных полей. Эх, досада какая! Нет под рукой микрокомпьютера или, на худой конец, листка бумаги с карандашом. Ладно. Сматываем удочки, и поплыли к берегу.

Дружно заработали весла-лопатки, нарушая первозданную зеркальную гладь, в которой отражалась голубизна безбрежного небосвода и, плывущее по нему, солнце.

- Звонил вчера Метельский, - уверенно орудуя одним веслом, проговорил Николай Степанович.- Он узнал, что Михаил Шарма наконец-то вырвался от американцев и на днях приедет в наш город.

- Вот хорошо! А почему такая неопределенность в сроке возвращения? - поинтересовался Дмитрий.

- Дело в том, что Шарма почему-то решил возвращаться водным путем, то есть теплоходом через океан.

Маркелов был рад за товарища. После нескольких месяцев треволнений и сопротивления американских властей тот.все-таки добился своего.

Глава 3
Американец

Серебристого цвета машина, слегка запорошенная дорожной пылью, мягко притормозила у бровки, недалеко от здания Городского Совета. Необычная форма, расцветка, эмблема западной марки, красовавшаяся на ромбическом наросте, на крыше, где помещалась телеаппаратура переднего и заднего обзора - все это привлекало внимание прохожих, в особенности любопытных и вездесущих мальчишек, которые стайкой окружили, заинтересовавший их, образец заграничной техники и бесцеремонно рассматривали внутренность салона. На молодого иностранца в бежевых спортивных брюках и легкой полупрозрачной ветровке, из-под которой выглядывала такая же бежевая рубашка, они почти не обратили внимания; мало ли туристов приезжают из-за рубежа. То ли новинка автомобилестроения! Впрочем, иностранец и не искал популярности. Он направился к зданию Горсовета. В вестибюле он подошел к информационному табло. Быстро окинув его взглядом, молодой человек завернул к нише, где установлен видеофон внутренней связи. Набрав нужный номер, он стал с нетерпением ждать. Но экран вместо лица вызываемого абонента засветился надписью: "Галина Викторовна Сайко уехала на завод. Вернется к 15ч. 00м". Иностранец глянул на свои часы, разочарованно вздохнул и вышел на улицу. До указанного срока оставалось еще полчаса.

Хотя небо выглядело чистым, и солнце светило ярко, но все же в воздухе не чувствовалось прежнего летнего зноя. Конец последнего летнего месяца. Среди зеленых крон нет-нет, да и блеснет отдельной точкой желтый листок.

Иностранец не спеша прогуливался по улице, стараясь быть ближе к Горсовету, чтобы видеть всех входящих в него. Его глаза, скрытые темными очками, искали среди многолюдной уличной суеты, среди многих молодых женщин, которые проходили мимо, глаза искали ту единственную. Ради нее он бросил все, пересек океан.Ради нее - самой прекрасной из всех земных девушек - он решил вернуться на родину.

Улица пестрела разноцветной бахромой, разноцветными всплесками и волнами, излучаемыми представительницами прекрасного пола. Вот интересная девушка с кожаной деловой папкой в руках, в легком платье, на котором по белому полю ткани были разбросаны бесчисленные голубые васильки, сбегавшие к низу в большой букет, вышла из остановившегося черного лимузина, притормозившего за серебристой машиной иностранца. Глаза девушки прикрывали солнцезащитные очки с большими выпуклыми розовыми линзами. Захлопнув дверцу, она с минуту рассматривала заграничную машину, потом пошла к входу в Горсовет. Иностранец и девушка разминулись в двух шагах. Но пройдя медленной походкой пару шагов, иностранец оглянулся в сторону удалявшейся девушки.

ОНА !!!

Он рванулся вслед. Догнал, на ходу мягко взял под руку. От неожи¬данности она резко повернулась:

- Что вам надо, молодой человек?

Иностранец, улыбаясь, снял темные очки.

- Ой! Миша! Ты ли это?- Галина прижала ладони к щекам.

Вырвавшаяся из руки, деловая папка глухо упала на тротуар. Девушка даже не заметила этого. Она видела только его, и в ее заблестевших глазах отразилось разом все, что было пережито за последние месяцы: и радость, и надежда, и тревожное ожидание встречи.

- Где же тебя носило, дурачок ты мой?- почему-то сказала она вполголоса.

- Да вот... приехал,- смутился Михаил.

- Молодой человек!- внешний мир в образе сухощавой старушки с добрыми глазами ворвался в их сознание и вернул к действительности. - Это вы обронили свою папку?

Поблагодарив старушку, Миша нагнулся и, стряхнув пыль, отдал Гале ее бумаги.

- Когда же ты вернулся?- спросила девушка.

- Да вот, только сейчас приехал.

- Как сейчас? Прямо из Америки?

- Нет, из Одессы. Туда я плыл теплоходом.

- И сразу ко мне?

- Да!

Новая волна чувств подхватила Галину:
 Измаялся-то как! Похудел. И суровая морщинка появилась меж бровей. Наверное, тяжело тебе пришлось в последнее время?

- Не сладко, но все уже позади. Главное, что я вернулся. Послушай, Галочка! Ты можешь сейчас поехать со мной?- он умоляюще посмотрел ей в глаза.

- Нет, Миша, не смогу. У меня на три часа назначен прием посетителей. Сам понимаешь, что я не могу перенести встречу. Ты уж лучше меня подожди; думаю, что освобожусь через час.

На том и решили. За Галиной захлопнулась дверь государственного учреждения. А Михаил пошел по знакомой с детства улице. Но сегодня улица была иная; Шарма смотрел на нее и не узнавал, хотя за прошедшие несколько месяцев абсолютно ничего не изменилось ни в архитектуре, ни в людях, ни в декоративном убранстве. Так каждый человек, возвращаясь из долгих странствий в родные места, делает для себя грандиозные откровения в обычных, повседневных вещах. Михаилу припомнились стихи:

...Есть любовь в человечьих душах,
которой в природе нет.
Это - родины свет зовущий
Отчего дома, свет.

Стараясь не выпускать из виду выход из здания Горсовета, дверь которого часто открывалась перед многочисленным посетителями и вот-вот должна распахнуться и перед Галиной, тем не менее, Шарма проглядел этот момент и очень удивился, когда девушка неожиданно оказалась радом.

Галин характер также несколько изменился за то время, которое прошло с момента их прошлогоднего возвращения из деревни. От взбаламошенной девчонки остались только озорные искры, временами, как зарницы, вспыхивающие в ее глазах. Величественная манера держать себя на людях и одновременно чутко выслушивать мнение собеседника, живо откликаясь на его беды и заботы - такой Галину еще не знал Михаил. Вот и сейчас она быстро взяла инициативу на себя, протянув ему свою мягкую ладонь и проговорив, как бы извиняясь:
- У Димки Маркелова сегодня юбилей; двадцать пять ему стукнуло. Он только что мне позвонил и сказал, чтобы я приезжала к нему на именины.

- И что ты ответила?

- Что обязательно буду.

- А как же?..- Миша запнулся, не зная как высказать свое самое заветное.- Я думал, что мы сегодня будем вдвоем. И завтра. И послезавтра. Я хочу, чтобы мы никогда не разлучались! Я умоляю тебя, Галинка: не исчезай больше из моей жизни! Никогда не исчезай!

Галя опустила глаза и как эхо повторила:
- Не хочу больше с тобой расставаться,- она подняла на него свои ясные глаза. - Я так переживала за тебя все это время, как приехала из Америки. Ночами не спала и все думала: где ты? не случилось ли что с тобой после нашей дорожной встречи на Вашингтон? И только немного успокоилась, когда, наконец, получила твое письмо.

Миша заметил две маленькие слезинки, увлажнившие уголки ее глаз. Он привлек ее к себе и поцеловал прямо в глаза. Девушка смутилась, а он проговорил, извлекая слова из самой глубины сердца:
- Я благодарен тебе! Я всегда чувствовал твою поддержку. Я тоже все эти долгие месяцы думал только о тебе. Я не могу жить без тебя, Галочка! Я люблю тебя!

В ответ он почувствовал, как ее мягкие ладони напряглись.

- Выходи за меня замуж!

Во время этой песни любви никто и ничто не существовало вокруг: ни людей, ни улицы, ни домов, ни деревьев, ни машин, ни звуков - ничего. Только двое отрешенных от всего бытия. Только двое во вселенной.

- Я согласна!

- Тогда поехали во Дворец Торжественных Обрядов, подадим заявление.

- Прямо сейчас?

- Да!!!

- Поехали!

Час спустя они знали, что их официальная регистрация состоится 23 сентября, то есть через месяц. Затем Михаил отвез Галю домой; она все-таки настояла, что они поедут к Маркелову на именины. А поэтому, ей необходимо переодеться. С большим сожалением они расставались всего на один час, на тот единственный час пока Михаил устроится в гостинице.

Едва серебристый элекомобиль, вымытый от дорожной пыли, вновь остановился возле Галиного дома, Шарма увидел прелестную девушку в платье цвета морской волны, облегающее ее стройную фигуру. Если бы Мишино сердце было сейчас свободно, он бы влюбился без оглядки. От¬крыв перед ней дверцу, он шутливо спросил:
- Куда Вас подвезти, барышня?

- На именины,- улыбаясь, ответила Галина.

Появление Галины Сайко в сопровождении Михаила Шарма, вызвало среди собравшихся у Маркелова гостей эффект разорвавшейся бомбы. Женя Смирнов первым сгреб в охапку Михаила и затис его в дружеских объятиях. Розов и Мотуз, радостно улыбаясь, долго трясли прибывшему руки. Даже непримиримый Шурик Девяткин был искренне рад Мишиному возвращению. Сам именинник отсутствовал. Вероника, которой на кухне помогала Зиночка Мотуз, шутливо пожаловалась, что Маркелов последние два дня чуть ли не ночует на работе.

- Димка дождется, что его именины будем отмечать без него,- сказала она напоследок и увлекла за собой, на кухню Зиночку и Галю.

В комнате находились еще две незнакомые Мише девушки-близнецы. Лариса - в белой легкой блузочке, чересчур откровенно проявлявшую ее стройное сложение, и Наташа - в такой же, но только лазуревого цвета, блузке. Молодые люди вместе с сестрами вышли на просторный балкон по¬болтать. Естественно, что в центре внимания был Шарма. Ребят интересовал американский этап в биографии Михаила, его собственные наблюдения жизни американцев, их быт, работа, увлечения и заботы. Женя Смирнов - у него также сохранились свежие воспоминания о командировке в Балтимору - поминутно задавал новые вопросы:
- А как поживают те двое молодых американцев, с которыми мы вкратце познакомились в твоем элекомобиле?

- А-а... Ты говоришь об Эрнесте и Хамемере?- переспросил Миша, и взгляд его посуровел. - Эрнест - замечательный парень! Только сейчас ему трудно. И все из-за второго, который оказался негодяем. В тот день, когда вы с Галей уезжали, мой шеф не захотел меня отпустить, чтобы я проводил вас в аэропорт. Эрнест мне сказал, чтобы я без всякого разрешения уезжал. Я, конечно же, так и сделал. Но этот подлец Дэвид донес на Эрнеста шефу, и уже на следующий день Трэй получил уведомление.

- Какое уведомление?- поинтересовался Шурик.

- Конечно же, не на повышение. Его сразу уволили. Когда я спустя пять месяцев уезжал из Балтиморы, то зашел к нему попрощаться; Трэй все еще сидел без работы,

- Бедняжка! - воскликнула лазуревая Наташа.- На что же он теперь живет?

- Ну, во-первых; у него есть небольшие сбережения, а во-вторых; в знак признательности за все, что он для меня сделал, за его доброту и человечность, я ему оставил сто тысяч долларов.

- Ого!- хором воскликнули девушки.- Так Вы - богаты?

- А сколько долларов ты прихватил с собой, сюда?- поинтересовался Девяткин.

Мише не хотелось касаться этой щекотливой темы, тем более что в вопросе Шурика он уловил знакомые язвительные нотки, как и год на¬зад, на свадьбе Мотузов, когда Миша объявил о своем отъезде в Америку. Но пересилив себя, Шарма проговорил:
- После продажи виллы и участка земли, принадлежавшие моей покойной сестре и ее мужу, вместе с оставленным наследством, у меня имелась хорошая сумма. Сто тысяч, как я говорил, отдал Эрнесту Трэю. Вторые сто тысяч подарил негритянке Нелли за ее доброту за многолетнюю службу в доме моей сестры. Ну, а остальные деньги перевел в здешний банк "Империал".

На последние слова Михаила улыбнулся и непримиримый Девяткин, который в этом ответе почувствовал, что Мишка - свой, свой до конца, и ничего чужого в нем не осталось от американского налета, чего подсознательно боялись все, кто знал Шарма до "эмиграции". С балкона шестого этажа хорошо просматривался двор и подъезд со стороны улицы. Алик Розов временами поглядывал вниз и первым заметил, как из, остановившегося возле парадного, шоколадного автомобиля вышли трое: виновник сегодняшнего торжества, то есть сам Маркелов, Сергачев и Метельский.

- Именинник прибыл, - прервал разговор Алик, и все наклонились над балконными перилами.

- Послушайте, ребята!- у Шурика Девяткина голос понизился до ше¬пота заговорщика.- Димка еще ничего не знает о Мишином приезде. Давайте его разыграем!

Шарма запротестовал:
- Удобно ли...

- Да брось ты, американец! - Девяткина уже безудержно понес азарт. - Здесь все свои, друзья. А шутка на именинах еще никогда никому не мешала.

- А те двое, что с Димой приехали? Я их не знаю.

- Ничего, познакомишься. Первый - Димин тесть. А второй... тоже свой человек. Ты пока сиди здесь, на балконе, и не показывай нос до тех пор, как тебя позовут.

В то время как ребята шумно и весело поздравляли Маркелова, здо¬ровались с Метельским и Сергачевым, Шарма из своего "укрытия" внима¬тельно разглядывал Диминых спутников, еще не зная, что с этой самой минуты начинается их многолетнее плодотворное сотрудничество.

А в комнате, у накрытого стола, за который, правда, еще не при¬глашала хозяйка, царил веселый ажиотаж вокруг розыгрыша Девяткина.

- Бьюсь об заклад, что ты ни за что не догадаешься, какой тебя ждет сюрприз?! - Шурик хитро улыбался от предвкушения увидеть изумле¬ние Маркелова.

Но тот довольно спокойно отпарировал:
- Бьюсь об заклад, что догадаюсь!

- Спорим?

- Спорим!

- На что?

- На что… - Маркелов на минуту задумался,- на то, что ты сегодня вечером будешь танцевать все танцы подряд, а после танца - целовать свою партнершу… при всех. Идет?

Те, о ком вспомнил Дима, дружно рассмеялись над условием пари.

- Да? А если партнерша не захочет со мной целоваться? Впрочем, мне подобный отказ не грозит, потому что ты все равно проспорил уже... Жаль только, что не удастся воспользоваться такой чудесной возможностью,- пос¬ледние слова Шурика потонули в общей хохоте.- Слушай же мое условие. Так как ты почти проспорил - и я и все ребята знаем об этом наверняка - то я буду снисходительным к тебе: до будущего летнего сезона ты не выезжаешь на рыбалку! Согласен?- он протянул руку.

- Ты для меня придумал более суровую кару. Но, тем не менее, я согласен,- Дима крепко сжал протянутую ладонь. - Женя! Разнимай!

Смирнов перебил их спор.

- Итак... - Девяткин испытывающе глянул на Дмитрия и многозначи¬тельно подмигнул остальным; вот, мол, какую утеху именинник отнимает у меня.

- ...итак, приехал Миша Шарма, и он где-то здесь прячется,- спокойно произнес Маркелов.- А ну, покажись, путешественник!

Если Маркелов ожидал появления Шарма, то все остальные взоры были устремлены на Девяткина, чье лицо от удивления вытянулось и стало столь комичным, что дружный хохот, взорвавшийся в квартире Маркеловых и, вырвавшись на свободу, в мгновение ока смел воробьиную стайку,  устроившуюся на верхушке пирамидального тополя, как раз напротив балкона.

Миша все это прекрасно слышал и тут же появился за спинами товарищей. Они с Димой крепко обнялись. Затем Дима представил его Николаю Степановичу и Петру Никитовичу.

- Очень рад! Очень рад с Вами познакомиться, Михаил Захарович! - сердечно приветствовал молодого человека Метельский,- И сразу же хочу от имени всех наших соотечественников передать Вам огромную благо¬дарность за Ваш человеческий поступок, за Ваш подвиг, который Вы совершили в Балтиморе во имя будущих поколений!

Никто не заметил, как Галина, стоящая у окна, краем белого фартука, который она надела поверх платья, чтобы помочь Веронике, смахнула со щеки, вдруг набежавшую слезу.

- Да, друзья мои!- проговорил Петр Никитович.- Ваш товарищ совершил подвиг! Он с помощью своча, который сейчас в вашем институте подвергается всесторонней экспертизе, разрушил лабораторию в Балтиморе, где проводились смертоносные для всего человечества исследования.

- Откуда Вы знаете про Балтимору?- спросил Миша, обескураженный вниманием и любопытными взглядами друзей.

- Нам сообщили подробности сотрудники посольства в Вашингтоне,- пояснил Метельский, -Вы же туда передали видеозаписи Нейла Сталкера и свой рассказ о событиях в Балтиморе и Нью-Йорке?!

Заинтригованные гости и хозяева тут же стали упрашивать Михаила поведать им все перипетии невероятных приключений. Трудно было про¬тивостоять такому дружному натиску. Шарма уже было собрался начинать рассказ, как тут вмешалась Вероника:
- Погодите! Я ведь тоже хочу послушать. И, кроме того, вы забыли, что здесь присутствует именинник, а по сему, приглашаю всех к столу.

Повторно упрашивать Веронике никого не пришлось. Как водится в таких случаях, гости подняли бокалы за виновника торжества, за его прекрасную половину, за здоровье всех присутствующих и т. д. и т. п. Миша, сидевший рядом с Галиной, тоже не был обделен вниманием. Хотя, так сказать - значит отойти от истины, потому что именно он с момента своего появления у Маркеловых и был источником для жаждущих удовлетворить огромное любопытство по Балтиморским событиям. Галя, имеющая непосредственное отношение к ним, заново переживала, слушая увлекательный Мишин рассказ. Тогда, несколько месяцев назад, она просто не могла осознать всю степень риска, которому подвергался Михаил. А сейчас горький комок перехватил ей дыхание. И она вдруг разрыдалась, уткнувшись в плечо любимого друга. Миша, как мог, успокаивал девушку. Вероника подхватилась со своего места и тоже зашептала ей на ухо слова утешения. Будто соглашаясь с Вероникой, Галя кивнула головой.

- Ничего страшного,- громко, чтобы всем было слышно, произнесла Вероника.- А для всех нас Галя с Мишей приготовили свой сюрприз...- сделав паузу, она торжественно объявила.- Они решили пожениться!

- Ты шутишь?- с недоверием переспросил у жены Маркелов.

Тот же самый вопрос мог задать сейчас каждый, кроме Зины и Вероники, с которыми Галина успела поделиться своей радостной новостью во время приготовления салата.

- Да! Через месяц Галинка станет моей женой!- Миша отвечал и за Галю.- Мы приглашаем вас всех на свадьбу!

Наташа в лазуревом и Лариса в белом дружно захлопали в ладоши. Метельекий склонился к Николаю Степановичу и довольно громко произнес:
- Вот уж действительно, сегодняшний день богат на сюрпризы,- он хитро подмигнул собеседнику и также громко - для аудитории - добавил. - А свой сюрприз мы откроем ребятам попозже.

Шурик выскочил из-за стола и, поколдовав у видеомагнитофона, включил веселый шлягер в исполнении популярной певицы. Затем, подхва¬тив под руку Ларису, он с партнершей открыл домашний бал; их примеру последовала остальная молодежь: Володя Мотуз легко вел по кругу Наташу, нисколько не опасаясь ревности жены - Зина готовилась через пару месяцев стать мамой. Миша, конечно же, танцевал с Галей Она уже успокоилась и весело кружила по комнате. Вероника, как и положено хозяйке, хлопотала у стола, меняя тарелки и блюда.

Сергачев, Розов, Метельекий, Смирнов и хозяин дома вышли на бал¬кон покурить. Из-за громкой музыки нельзя было разобрать, о чем они беседуют; но больше вылеплялся голос Николая Степановича, который, что-то объясняя, временами водил пальцем по оконному стеклу, вычерчивая невидимые траектории. Его слушатели согласно кивали, хотя непосвященный в иероглифах на стеклах ничего бы не понял.

В комнате затихла музыка; кавалеры разводили дам по местам.

- Что-то я не вижу, чтобы ты, Александр Васильевич, выполнял ус¬ловие нашего пари,- раздался со стороны балкона голос Маркелова.

Пришлось Девяткину под громкий смех поцеловать Ларису в кокет¬ливо подставленную щечку. Когда смех, немного стих, Дима пальцем погрозил Шурику:
- Смотри мне! Я высоко сижу - далеко гляжу! Буду сегодня за тобой целый вечер наблюдать.

Веселье было в разгаре. Шурику не раз приходилось выполнять сладостный обет после каждого танца с девушками. Даже хозяйка не смогла отшутиться после медленного вальса, на который ее пригласил Девяткин. Но больше всех он целовал Ларису и Наташу. А кого чаще? Даже сам Девяткин не мог ответить на этот вопрос. Только Женя Смирнов хмурился, когда Шурик приглашал Наташу. Что же касается Миши и Галины, то они за вечер ни разу не поменяли партнера. Метельский и Сергачев больше находились на балконе, обсуждая свои проблемы, предоставив безграничную возможность для молодежи всласть повеселиться.

- Как Вы думаете, Николай Степанович, - спрашивал Метельский, - сумеем мы за полгода все приготовить?

- Должны успеть,- отвечал его собеседник. - На орбите сейчас функционирует нужное количество станций. Только три из них к назначенному сроку необходимо будет поднять на более высокую орбиту. За нами тоже вроде никакой задержки не предвидеться. Думаю, что к весне восемь генераторов перекрестных колебаний будут изготовлены и испытаны на полигоне.

- А кого из Ваших помощников мы отправим на орбиту?

- Есть у меня кандидатура.

- Он знает?

- Еще нет. Но думаю, что уже пора сказать об этом,- Сергачев за¬метил, что молодая хозяйка вновь зовет гостей к столу. - Пошли, Петр Никитович. Видишь - дочка приглашает нас на сладкое. Вот на десерт мы и преподнесем молодежи свой сюрприз.

Золотое шампанское искрилось в хрустальных фужерах, поднятых в честь умелых рук Вероники, приготовивших столько разнообразных и вкусных блюд к праздничному столу. В знак признательности Дима поцеловал жену в губы. "Счастлива пара!"- подумал Николай Степанович, и на его глаза набежала тень. Сергачев вспомнил свою молодость такую же безмятежно-счастливую, как и у дочери. И жену свою вспомнил, которая не дождалась увидеть счастливой их Веронику. Ах!..

- Друзья мои!- Сергачев поднялся, держа в руке наполненный бокал.- Я хочу выпить за то, чтобы солнце счастья всегда светило молодым!

Он посмотрел на притихших ребят и девчат и медленно осушил бокал. После того, как все последовали его примеру, Николай Степанович обратился к Михаилу:
- Благодаря Вам, Миша, товарищи ваши быстро раскрыли секреты Сталкеровского своча. И не только раскрыли, но и разработали систему защиты против разрушительного действия резонансных колебаний.

- Вы расшифровали видеозаписи Сталкера?- возбужденно спросил Миша.

- Да, и эта расшифровка доказала, что Сталкер был великим - я бы сказал больше - был гениальным ученым. Он мог бы сделать очень много полезного для людей. Он быстро понял, к чему может привести его открытие, если попадет в руки негодяев, которые с алчностью акулы рвутся к мировому господству. Но, все-таки, до последних минут жизни он оставался рабом своего общества, которое вместе с материнским молоком привило ему страсть к деньгам. Мы прочитали его математические выкладки, где описывались различные способы получения с помощью сдублированных свочей разных материалов. Интересная закономерность прослеживается в его теоретических рассуждениях: все направления в расчетах сходились на одной точке, на одном элементе в периодической системе - на золоте. Сталкер был уже близок к практическому получению золота!

Последние слова удивили всех, кроме Михаила.

- Я догадывался о патологической склонности Нейла, - спокойно произнес он. - Однажды Сталкер почти проговорился о своей идеи-фикс. Уже после его смерти я понял, для чего ему понадобилось уничтожать банковское золото в Нью-Йорке. По всей видимости, Сталкер хотел стать единственным властелином всех золотых запасов в Америке. Его логика проста - уничтожить весь драгоценный металл, хранящийся в банках, превратить его в песок. И, наоборот: с помощью дубль - своча из песка, из обыкновенного песка синтезировать себе горы чистейшего золота. А что он намеревался делать дальше с мириадами тонн желтого металла? Моей фантазии не хватает для подобного прогноза.

- Неужели ни он, ни другие американцы не знают, что на свете су¬ществуют ценности, дороже всех златых гор на земле?- удивленно и по-детски наивно спросила Наташа.

- В большинстве своем американцам не чужды такие понятия как: долг перед ближним, чистота помыслов, любовь к родной земле. Но пропагандистская машина капитала настолько сильно дурманит их мозги, что даже у этого большинства, в конце концов, уходят на задний план все идеалы, кроме золотого тельца. Уж поверьте мне... Хоть я пробыл в Америке не так долго, чтобы постичь полностью суть американского образа жизни, но, повторяю: для подавляющего большинства американцев добыча денег - вот главный смысл жизни. Тот, кто имеет в кармане один доллар, хочет получить тысячу; тысячник пытается завести банковский счет на десять тысяч; десять тысяч тянут сто тысяч; сто тысяч выуживают у меньших держателей миллион; миллионер идет на прямое убийство себе подобных, чтобы получить их миллионы и стать миллиардером; миллиардер мечтает о триллионе долларов. Алчность американцев растет пропорционально нулям в чековой книжке.

Шарма замолк. В наступившей тишине было слышно, как в августовской темноте, где-то в ветвях поет сверчок за окном.

- Возможно, Вы и правы,- отозвался Метельский.- Алчные люди идут на все ради увеличения своих доходов: на обман, на грабеж, на человекоубийство. Даже своч они могут превратить в орудие своего обогащения; на костях ни в чем не повинных людей создать свой храм наживы. И чтобы противостоять такому варварству, Ваши товарищи создают антисвочевую систему защиты.

- Наша система защиты,- подхватил Николай Степанович, - носит глобальный характер. Точнее - эта система позволит защитить людей от резонансных колебаний на всем Земном шаре. Система нейтрализует любую попытку воспользоваться свочем или подобным оружием в любой точке Земли.

- О! Как бы мне хотелось принять участие в вашей гуманнейшей работе!- воскликнул Шарма.

- С радостью примем в наш молодой коллектив,- ответил Сергачев. - Работы по созданию антисвочевой системы еще непочатый край. А Вы уже имеете практический опыт обращения со свочем, который нам пригодится. Завтра же утром я ознакомлю Вас с практическими наметками. А сегодня скажу только, что антисвочевая система на первом этапе своего существования должна иметь на космической орбите представителя нашего института, очень хорошо разбирающегося в проблеме. Это должность космического координатора-контролера. Есть одна кандидатура. И уже в ближайшие дни молодой человек - а его я сейчас назову - отправится в центр космической подготовки имени Гагарина, где проведет шестимесячный цикл обучения космонавта. Одновременно он будет знакомиться с программой координации антисвочевой защиты.

- Кто же это?- не выдержала долгого вступления Зиночка Мотуз.

- Ваш друг Александр Девяткин.


Глава 4
Подготовка

Выбор Сергачева не случайно пал именно на Девяткина. Александр появился в новом лаборатории в апреле - практически в тот момент, когда там приступили к расшифровке американских видеозаписей. Он сразу же с головой погрузился в анализ Сталкеровских головоломок. Благодаря его стараниям, его острому чутью на новое и неизведанное, его оригинальной трактовке антисвочевой научной гипотезы, уже в скором времени вместе с Мотузом, Розовым и Маркеловым он подготовил и отдал на суд Сергачева несколько интересных предложений о том, как практически использовать, энергию резонансных колебаний для воспроизведения вещества с заданными характеристиками буквально из любого исходного материала: будь то вода, песок, древесина или горная порода.

К осени численность сотрудников в новой лаборатории перевалила за сотню. Вычислительная техника, аналоговые машины и система вневедомственного поиска научной и технической информации работали с перегрузкой. Творчество каждого сотрудника проявлялось в полной форме, поражая безграничными возможностями человеческого мозга и рук человека. Но Сергачеву и его ближайшим соратникам казалось, что исследовательские работы ведутся чрезвычайно медленно. Им хотелось быстрее приблизить тот час, когда жители нашей страны и наши друзья во всем мире смогут получить первые плоды открытия, сделанного почти одновременно Сергачевым и Сталкером. Даже в официальной научной литературе появился новый термин - "эффект С - С". Правда под этим подразумевалась не попытка создания оружия под названием "своч", а многообещающая перспектива создания новой техники и технологии на основе преобразования вещества.

Что же касается Девяткина, то его присутствие в космосе вытекало из разработанной коллективом лаборатории программы антисвочевой защиты, когда от нескольких генераторов, расположенных на стационарных космических орбитах, будут посылаться к нашей планете импульсы антирезонансных колебаний. Эти импульсы должны гасить энергию различных типов свочей подобно тому, как пена из огнетушителя гасит пламя. Таким образом, решается проблема защиты в глобальном, планетарном масштабе. Александру Девяткину отводилась роль координатора работ всех космических излучателей. А поскольку координатор вместе со своей аппаратурой, которая, кстати, уже срочно, разрабатывалась и изготавливалась на заводах страны, должен находиться, вне зоны действия антисвочевой системы, то Девяткин, успевший накопить солидный запас знаний по вопросам защиты, но не имеющий никакого практического опыта в космоплавании, был направлен в центр космической подготовки для восполнения пробела.

Медицинская комиссия, придирчиво обследовавшая его здоровье, да¬ла положительное заключение. И спустя неделю после именин у Маркелова, Александр Девяткин в составе группы будущих космонавтов приступил к занятиям и усиленной тренировке, по основам космонавтики. Как и в любом высшем учебном заведении, программа обучения в Центре разделялась на две ступени. На первой все обучающиеся проходили общекосмическую подготовку; во втором периоде обучения группа разделялась на потоки с узкой специализацией, например: астробиология, астрохимия, космическая астрономия, специалисты по энергетическим установкам космического корабля, специалисты по управлению полетом и  т. д.

Поскольку специальность космического координатора еще не была включена в официальный "Реестр", Шурику приходилось довольствоваться первой ступенью подготовки, включавшую достаточный объем навыков по тому типу космического корабля, на котором ему предстояло провести не один час космической вахты. В центре Девяткин обучился аварийному управлению челночным космическим кораблем на случай, если на орбите возникнет чрезвычайная ситуация, научился владеть космическим скафандром. Опытные специалисты центра преподали новичкам курс необходимых приемов для работы в открытом космосе. Еще много интересных и полезных вещей узнал Девяткин за полгода своего пребывания в Центре космической подготовки. За это время его трижды вызывали в родной институт для ознакомления с новой аппаратурой, которая должна быть доставлена на орбиту.

Во время своих приездов Шурик находил возможность, чтобы встретиться с Ларисой. Ее он научился безошибочно отличать от сестры Наташи, хотя они и были внешне схожи, как две капли воды. И самое удивительное, что Женя Смирнов по каким-то неуловимым признакам считал, что его Наташа совсем другая, чем Лариса.

Близился срок завершения всех предварительных работ по подготов¬ке к включению антисвочевой системы, но неожиданно генерал Метельский привез из правительства распоряжение отодвинуть на два месяца начало испытаний.

- В правительственном аппарате мне задали очень интересный воп¬рос,- объяснял он Сергачеву и его соратникам,- а что, если своч из раз¬рушительнейшего вида оружия превратить в разновидность строительного орудия?

Петр Никитович видел, какой эффект произвело на слушателей это предложение. И чтобы долго не интриговать их, он поспешил объяснить:
- Нам предлагают осуществить еще один эксперимент. Вы все знаете, что сейчас разворачивается строительство Трансазиатской железнодорожной магистрали, проходящей по территории нашей страны через Китай в Индию. В горных районах Алтая на трассе будущей магистрали намечено сооружение нескольких тоннелей. К строительству самого протяженного из них, длиной более двенадцати километров, приступят уже этим летом. По самым оптимистическим прогнозам, даже с использованием современнейшей горнопроходческой техники, вплоть до лазерных скальных рыхлителей, на пробивку тоннеля уйдет два года,

- И Вы хотите, чтобы тоннель пробили свочем?- догадался Дмитрий Маркелов.

- Да!!!

- Вот здорово!- раздались восторженные возгласы.

- Я еще не все сказал,- генерал несколько приглушил голоса,- пробивка тоннеля должна осуществляться одновременно с испытанием антисвочевой системы.

- Понятно, понятно...- поддавшись общему настроению, Сергачев уже загорелся новой идеей.- Вы хотите сказать, что для пробивки тоннеля будут отведены определенные часы, когда должна отключаться антисвочевая система.

- Не часы,- возразил Метельский,- и даже не минуты. А всего только определенные секунды в разные дни будут выделены для работы своча в тоннеле. И как раз для того, чтобы скоординировать действия всех служб, откладывается на два месяца начало наших испытаний. Кроме того, за эти два месяца в зону строительства будут дополнительно доставлены несколько большегрузных тоннельных самосвалов для вывоза в отвал горной породы. Сейчас там сконцентрировано ровно столько машин, сколько необходимо их при традиционном способе проходки.

Итак, два месяца отсрочки дали возможность Шурику лучше подготовиться к космическому полету. Потому что первая ступень подготовки космонавта, рассчитанная на один год, ввиду специальной миссии Девяткина была по срокам сжата ровно вдвое, хотя объем материала, который необходимо усвоить, оставался прежним - в противном случае космонавт к полету просто не допускался.

Врачи Центра космической подготовки высказывали опасения, что от чрезмерной перегрузки может не выдержать организм, но опасения не оправдались; выносливость спортсмена-альпиниста помогла молодому человеку достойно выдержать тяготы сверхтрудной учебы. В конце концов, Шурик с честью сдал предполетный технический минимум очень придирчивой экзаменационной комиссии. В ее состав, кроме наставников из Центра, входили именитые космонавты, совершившие не один полет на Луну и побывавшие в различных космических передрягах, то есть во внештатных чрезвычайных ситуациях, не записаных ни в одной программе полета.

Глава 5
Старт

Если бы год назад кто-нибудь сказал Александру Васильевичу Девяткину, что он вскоре станет космонавтом, то такого прорицателя Шурик попросту поднял бы на смех. Конечно, в отроческом возрасте он, как и все уважающие себя мальчишки "болел" романтикой космических полетов. Но с годами, когда пришла пора выбирать себе твердый жизненный путь, он решил стать ученым, искать в земных проблемах свою путеводную звезду. Сразу же после окончания школы поступил в политехнический институт, на факультет программного моделирования, который закончил с отличием. Правда, распределение в ЛСП после блестящей защиты диплома несколько охладило его стремление занижаться точными науками. И все же фортуна повернулась к нему лицом, когда прошлой весной его перевели в лабораторию Сергачева.

После "скуки ЛСП", как однажды выразился Маркелов, Шурик Девяткин с упоением окунулся в неизведанную проблему; он был сполна вознагражден за свое временное "не у дел". И, конечно же, выигрывал Николай Степанович - у него появился еще один замечательный помощник.

Дальневосточный космический порт разместился в двухстах кило¬метрах от Владивостока, на том самом месте, где несколько десятилетий назад располагалась военно-воздушная база тяжелых стратегических бомбардировщиков дальнего радиуса действия. По сути, аэродром остался почти таким же, как и тогда; даже бетонную взлетно-посадочную полосу не удлиняли. И сегодня на эту полосу приземлялись и стартовали с нее обычные транспортные и пассажирские самолеты. Единственным добавлением к привычному аэродромному пейзажу была шеренга из, выстроившихся на отдельной площадке, космических аппаратов ближнего космоса. Эти корабли многоразового действия могли выводить на околоземную орбиту отдельные элементы больших космических станций. Они также предназначались для смены вахтовых космических экипажей на тех же станциях и для транспортировки на Землю, изготавливаемых на орбитальных космических заводах продукции, которую можно было получать только в условиях невесомости. Челночные корабли в плотных слоях атмосферы обладали маневренностью первоклассных авиалайнеров; а сверхмощные двигательные установки позволяли кораблям подниматься на высотные стационарные орбиты. Все это определяло "профессиональную" ориентацию Дальневосточного космопорта, как транзитной базы по доставке на космические орбитальные трассы легких грузов и людей и возвращения их обратно.

За три дня до отлета Девяткин прибыл в космопорт. С ним приле¬тели его товарищи: Маркелов, Шарма, Розов, Николай Степанович Сергачев и генерал Метельский. Они прилетели не только, чтобы проводить в первый космический рейс своего молодого коллегу, нет. Их приезд имел гораздо большее значение и, прежде всего, имел отношение к предстоящим испытаниям антисвочевой системы.

Теоретические исследования, проведенные в лаборатории Сергачева, показали, что скорость распространения волн резонансных колебаний приближается к величине 2 х 10 21 м/сек. Это громадная величина. Для синхронизации работ пяти излучателей антисвочевой системы, которые размещаются на космических стационарных орбитах на расстоянии 100000 км друг от друга, необходимо включить единовременно начальный отсчет восьми блоков времени: пять основных, два запасных и один координационный. Если они будут включены, находясь на своих удаленных орбитах, то из-за сравнительно "малой" скорости распространения радиоволн - 3x108 м/с дисбаланс сихронизации может превысить три десятые секунды, тогда как для нормального функционирования системы необходимый дисбаланс синхро¬низации не должен выходить за пределы трех стотысячных секунды. Это значит, что блоки времени должны включаться только в том случае, если они находятся друг от друга на расстоянии, не превышающем одного километра.

За два дня до отлета Девяткина юстировку блоков времени произвели в глубине ствола, на действующей вблизи космопорта угольной шахте. Месяц работы понадобился, для того, чтобы шахтеры расширили в угольном пласте просторную пещеру, стены пол и потолок облицевали метровой толщины слоем специального бетона, замешанного на композиционном синтетическом связующем, которое хорошо экранировало различные электромагнитное помехи. Специальные кондиционеры - калориферы в течение двух недель прогревали и сушили металлизированный бетон. Затем в пещеру опустили несколько больших ящиков. Из них сотрудники Николая Степановича извлекли и установили на бетонном полу контрольные приборы и собственно блоки времени.

Вся процедура юстировки выглядела буднично. Сергачев даже определенного часа не назначал. Просто утром, после завтрака, он вместе с Розовым и Маркеловым спустились в шахту, подсоединили необходимые контакты, настроили все приборы да пуск, и Сергачев включил один тумблер на пульте эталонных часов. После этого уже автоматически начался отсчет времени пьезоатомными хронометрами, встроенных в каждый блок. Начался отсчет десяти миллиардов секунд, что соответствует тремстам оборотам нашей планеты вокруг Солнца. Триста лет - срок достаточный, чтобы человечество отказалось от любого вида оружия, предназначенного для варварского уничтожения самой жизни на прекраснейшей из планет!

Естественно, что Сергачев отметил у себя, в записной книжке: "17 апреля... 09ч. 18м. 42сек. местного времени. Начало отсчета". Спустя два часа первый из пяти беспилотных челночных космических аппаратов стартовал со взлетной полосы космопорта, унося в космическую высь один из восьми приборов, являющихся составной частью глобальной антисвочевой системы защиты Земли. Где-то на далекой орбите кто-нибудь из экипажа космической станции выполнит простую операцию: подсоединит блок времени к основной излучающей аппаратуре системы. Работа эта, не требующая специальных навыков, уже была включена в программу пяти космических экипажей.

17 апреля еще четыре беспилотных корабля с различными интервалами стартовали со взлетной полосы Дальневосточного космопорта. В их от¬секах, кроме упомянутого блока времени, разместились запасы провианта, горючего, а также различная исследовательская аппаратура, предназ¬наченная для экипажей постоянно функционирующих высотных орбитальных станций.

Вечером того же дня в холле служебной гостиницы Дальневосточ¬ного космопорта с поэтическим названием "Липовцы" встретились четверо мужчин. От суетливо окружения всегда многолюдной гостиницы они уединились в тихом уголке, за декоративным фонтанчиком, журчащего посередине, высаженных по кругу прямо в грунт и вымахавших разлапистыми листьями под самый потолок шести пальмами. Они сидели в креслах, лицом к прозрачной стене, и багряный солнечный луч, подсвечивая снизу редкие облака, которые веером распластались по вечернему небосводу, отбрасывал последние блики на озабоченные лица мужчин. А само светило уже ныряло за серые, еще не разукрашенные весенними красками, дальневосточные сопки.

- Что-то запаздывает генерал...- ни к кому не обращаясь, проговорил Сергачев.

Его часы показывали начало восьмого. И как бы в ответ, на лестнице, устланной золотистым ворсом, появились трое. Впереди - Метельский; чуть отстав, за ним спускались Девяткин и незнакомый молодой человек, волосы которого, как белесый вихрь, перекрутились и переплелись на голове. Поздоровавшись, Метельский представил молодого человека:
- Знакомьтесь, командир-пилот челночного корабля "Разбег-28" - Геннадий Павлович Пиганов.

После слов Метельского у Николая Степановича и у Маркелова одновременно сработала ассоциативная мысль: "Когда-то я уже слышал эту фамилию?!"

- Откуда Вы родом?- поинтересовался Сергачев у молодого космо¬навта.

- Да нашенский он, - за Пиганова ответил генерал Метельский и, положив руку на плечо Геннадия, добавил,- из нашего города.

- Генка! Ты?- очнулся от воспоминаний Дмитрий.

- Мы уже встречались?- лоб Пиганова покрыла сетка мелких морщин.

- Ну конечно! Дима я! Маркелов! Помнишь: много лет тому назад мы жили в одном доме, и наши квартиры находились на одной площадке?

- Димка?

- Ну, конечно, я!- Маркелов сгреб в охапку друга детства.

- Ни за что бы не узнал,- улыбаясь, проговорил Пиганов.

- Постоите, постойте!- вдруг вмешался Сергачев.- А как Ваше отчест¬во? Павлович? Так, так, так. А вашего отца зовут Павел Устинович?

- Звали,- поправил Геннадий Пиганов,- мой отец погиб... вернее пропал без вести вместе со своими товарищами. Даже могилы нет. На том месте, где произошла трагедия, сейчас стоит обелиск в память тех, кто отдал жизнь во имя науки.

- Да-а, - сокрушенно вздохнул Николаи Степанович.

Кому как не ему лучше всех была известна эпопея многолетней давности, которая явилась основой многих сегодняшних событий; даже тот факт, что сын талантливого молодого ученого Павла Пиганова завтра стартует в космос, тоже являете прямым следствием давнишних скорбных событий.

- Знал я Вашего отца Павла Устиновича, работал вместе с ним несколько месяцев...- Сергачев посмотрел в глаза младшего Пиганова, сравнивая их с глазами отца.- Вы, Геннадий, немного похожи на него - волосы так же растрепаны... Сколько же Вам лет?

- Двадцать шесть скоро будет.

- Да, все правильно. Выброс "первичного хаоса" произошел именно тогда - двадцать лет назад.

Розов и Маркелов поняли, что хотел сказать Сергачев. Они хорошо помнили свою первую встречу с Николаем Степановичем у него дома, на проспекте Науки, и тот рассказ Сергачева о "первичном хаосе".

Когда прибывшие устроились в мягких креслах, генерал Метельский начал деловой разговор, ради которого в холле гостиницы Дальневосточного космопорта собрались вместе эти разные по возрасту, по характеру и по жизненному опыту люди:
- Мне только что сообщили из центра ближней космической связи, что все пять блоков времени доставлены на свои позиции и подключены к соответствующим модулям системы защиты. И так, завтра стартует "Разбег - 28" с Пигановым и Девяткиным. Перед самым стартом Александр Васильевич и Михаил Захарович получат каждый по опечатанному пакету. Сразу же после старта "Разбега -28" Михаил Захарович специальным самолетом отбудет на Алтай. Там, в Барнауле, Вас, Михаил Захарович, будет ожидать вертолет, который доставит прямо на строительную площадку будущего тоннеля. По прибытии на место, Вы вскроете пакет, где находится инструкция Ваших дальнейших действий, - суховатый, почти официальный тон генеральского рассказа давал всем понять всю значимость данной минуты. Обращаясь к Александру Девяткину, генерал добавил,- а свой пакет с аналогичными инструкциями Вы распечатаете тоже по прибытии на место назначения, то есть на космической станции.

- Я еще раз подчеркиваю, что все это делается для того, чтобы предупредить происки враждебных нам сил. Конечно, соответствующие меры предосторожности мы приняли. Но нам еще необходимо в экспери¬ментальном порядке выяснить согласованность работы всех составляющих системы антисвочевой защиты, чтобы в будущем можно было бы прерывать на короткое время защитное действие системы для строительных программ, использующих своч в созидательных целях. Вот такая подоплека интригующих вас пакетов,- закончил Петр Никитович.

По всем писаным и неписаным порядкам в ночь перед полетом космонавтам полагается отдыхать. Александру Девяткину в эту предстартовую ночь времени для отдыха выпало меньше нормы. Такое отступление от распорядка он сделал не по своей вине. Когда после вечернего медицинского обследования он возвратился в свой номер, то застал ожидавшего его Михаила.

- Послушай, старик,- начал Шарма, - у меня есть дельное предло¬жение...

Если бы в это время кто-нибудь подслушивал у двери, то такому свидетелю вряд ли удалось бы что-то разобрать, ибо из-за двери были слышны лишь отдельные возгласы, произнесенные на высоких тонах:
- ...а Сергачев знает?

- Нет. Я пока не удостоверюсь сам, не хочу говорить...

- Но, это же авантюра, Миша!

- Ни какой авантюры нет. Я тысячу раз все перепроверил...

И еще целых два часа Шарма настойчиво убеждал в чем-то Девяткина, объяснял и что-то доказывал ему.
***

Космический аппарат "Разбег-28" стоял у здания космопорта. Его конструкция отличалась от больших космических кораблей дальнего действия и транспортного назначения, прежде всего наличием крыльев изменяемой геометрии. Во время полета в безвоздушном пространстве они складывались и убирались в корпус корабля. Крестообразный хвостовой стабилизатор кольцом опоясывал блок из восьми тяговых двигателей. И, естественно, у корабля, стартующего с бетонной взлетной полосы аэродрома, имелись обыкновенные убирающиеся самолетные шасси.

Рядом с кораблем "Разбег-28" карликом пристроился пассажирский сверхзвуковой авиалайнер легкого класса, в котором обычно летают деловые люди. Возле открытых люков космического аппарата и его воздушного собрата - ступеньки обычных аэродромных трапов.

Резкие порывы весеннего ветра гнали по бетону высохшие перевязи прошлогодней травы, бросали в глаза пригоршни серой пыли. Среди группы людей, собравшихся возле кораблей, выделялись две фигур в светлых скафандрах. Прозрачные забрала шлемов были опущены для того, чтобы ветер не задувал в середину пыль, из-за этого голоса космонавтов глухо звучали для провожающих.

- Как Вы думаете, Петр Никитич,- спросил Сергачев, придерживая рукой свою серую шляпу,- такой сильный ветер не вызовет изменений в программе полета?

- Не должно; корабли серии "Разбег" являются всепогодными. Только землетрясение может помешать взлету или посадке.

- Не дрейф, старик!- Маркелов постучал по спине Девяткина, который даже не почувствовал через скафандр увесистые толчки - таким чудесным предохранительным качеством обладал прокладочный материал. - К тому же, у тебя опытный пилот,- и уже обращаясь к другу детства, спросил,- Геннадий, сколько ты уже налетал в космосе?

- Это будет мой второй самостоятельный рейс, - глухо послышалось из-под шлема.

- Вот видишь, Шурик, тебя на орбиту повезет профессионал!

Дружным смехом была подхвачена шутка Маркелова, который с серьезным видом продолжал:
- А если тебе не нравится шеф-пилот, то мы быстро подыщем замену, благо, станция, куда ты летишь, витает с одинаковой угловой скоростью с нашей планетой - старушкой, и поэтому менять траекторию взлета не придется.

Наступила минута прощания. Обменявшись дружескими рукопожатиями (насколько это было возможно в жестких космических перчатках) и напутственными словами с провожающими, Шурик Девяткин со своим командиром поднялись по трапу на борт "Разбега- 28". Вот Пиганов махнул рукой из проема люка. После чего овальная герметичная створка скрыла его от глаз провожающих.

- И нам пора занимать места в самолете, - произнес генерал Метельский, протягивая для прощания руку Николаю Степановичу.- Вы уверены в успехе эксперимента?

- Не имеет смысла какое-либо начинание, если не верить в его успех на все сто процентов!- не колеблясь, ответил тот.

- Тогда - ни пуха нам всем, ни пера!

- Летите к черту!- послал его Дмитрий Маркелов.

- Вы плохо воспитаны,- смеясь, сделал замечание генерал.- Впрочем, и с чертом будет удача. Пошли, Михаил Захарович!

Михаил и генерал Метельский направились к ожидавшему их лайнеру. Серебристокрылая птица слегка вибрировала от, работающих на хо¬лостом ходу, реактивных двигателей.

- Хочется посмотреть, как будет взлетать Девяткин,- сказал Шарма, устраиваясь у иллюминатора. Он прильнул к стеклу, но через мгновение с разочарованием признался Метельскому,- жаль, ничего не видать! "Разбег- 28" прямо перед носом самолета, спереди.

- Ничего, сейчас уладим,- генерал направился в пилотскую кабину.

Через минуту он вернулся.

- Договорился с диспетчерской службой; они переключили один теле¬канал на наш самолет, - и нажал кнопку на переборке, отделяющую пассажирский салон от пилотской кабины. Быстро поползла вверх шторка, открывая плоский толщиной в два пальца телеэкран. Нажав еще одну кнопку под экраном, Метельский опустился на свое место и слегка ослабил формен¬ный галстук.

Миша и в самом деле увидел на экране панораму космопорта. Через несколько секунд масштаб панорамы увеличился, приближая к зрителям две маленькие крылатые фигуры, которые быстро выросли в силуэт "Разбега-28" и самолета, в котором в данный момент находились Михаил Шарма и Петр Никитович. По усиливающемуся снаружи гулу Миша догадался, что заработали двигатели космического аппарата. Одновременно корабль на экране сдвинулся и покатил по рулевой дорожке в сторону взлетной полосы. Вот он повернул свой нос по направлению, уходящего вдаль, бетона и замер.

- "Порт-1"! "Порт-1"! Я - "Разбег-28". Разрешите взлет,- донесся голос Пиганова от телеэкрана.

- "Разбег- 28"! "Разбег- 28"! Я - "Порт-1". Вам задержка одна минута. Ваш курс пересекает транспортный дирижабль. Как поняли?- командовал диспетчер управления полетами.

- Понял. Задержка минута. Я - "Разбег-28", - отчетливо проговорил невидимый Геннадий Пиганов.

- Борт "12-00-5"! Вам рулежка на вторую полосу. Как поняли?

Поплывшие в иллюминаторе строения космопорта и тронувшаяся с места фигура самолета на телеэкране указывали, что команда относится непосредственно к ним.

- "Разбег- 28"! "Разбег- 28"! Вам - старт! Счастливого пути!

Обозначая форсажный режим, четыре полосатых жала вырвались их дюз корабля. Через три секунды Михаил ощутил грохот; "Разбег-28" начал стремительный разгон по бетонке, его иглообразный нос задрался к небу, и шасси отделилось от бетонной полосы. "Разбег-28" очень круто набирал высоту - гораздо круче любого самолета. На высоте одного километра крестик из форсажных языков сменился кружочком; включились в работу еще четыре двигателя.

- Борт "12-00-5"! Вам - взлет! Счастливого пути!

Сверхзвуковой лайнер, в котором находились Миша и Петр Никитвич, взлетал в противоположную сторону от направления космического челночного корабля.

Глава 6
Командор Пиганов

Разными дорогами приходят земляне в безграничный космос. Генна¬дий Пиганов избрал свою непроторенную стезю, изобиловавшую крутыми поворотами и ухабами. Еще старшеклассником он увлекся моделированием птицекрилых орнитоптеров, построил две полномасштабные конструкции, которые, к сожалению, не полетели - у молодого конструктора не хватало профессиональных знаний по аэродинамике и прочностному макетированию. Охладев к орнитоптерам, Генка поступил в клуб дельтапланеристов. Вскоре на соревнованиях по дельтапланерному спорту он стал показывать высокие результаты и мастерство, и уже к выпускному вечеру у него на груди красовался значок "Мастер спорта по дельтапланеризму". Отличные оценки в аттестате, отменное здоровье и практические знания по аэронавигации - все это в совокупности являлось хорошей рекомендацией для поступления в Школу космонавтов им. Циолковского в Калуге.

Пиганов с блеском сдал вступительные экзамены. Осталось только дождаться результатов громаднейшего конкурса, где на одно место претендовали сто десять абитуриентов. Как раз в это же время в Крыму, на горе Климентьева проходили международные соревнования дельтапланеристов. Гена Пиганов, включенный в состав сборной команды страны, после последнего экзамена поехал в Крым. И надо же было случиться такому! На тренировочном подлете его сине-звездный дельтаплан попал в нежданный турбулентный вихрь. Удара почти не было; только Генка почувствовал - аппарат кувыркнулся вниз. Очнулся он на земле, вокруг толпились ребята. Дежурный врач накладывал повязку на средний и указательный пальцы левой руки. "Скорая помощь" быстро доставила его в районную больницу. Окончательный диагноз был малоутешителен: сломаны фаланги на двух пальцах.

В конце августа пришел вызов из Калуги - Геннадия Пиганова зачислили на первый курс в школу космонавтов. Но радости не было; Генка понимал, что с искалеченными пальцами его сразу отчислят. И тогда он решился на хитрость. Накануне второй обязательной врачебной комиссии самовольно снял с пальцев гипс, с помощью электромассажера несколько часов кряду разрабатывал пальцы, стараясь придать им естественную подвижность, затем, используя поделочный пластик, краски телесного цвета и клеи, замаскировал еще не зажившие ссадины на руке. Но камуфляж не удался. Дотошные медики разгадали хитрый маневр неудачливого абитуриента. Пришлось забирать документы. Однако Пиганов был не из тех, кто предает мечту. Год спустя он снова поступал в Школу космонавтов. И таки добился своего. Успешно сдав экзамены, он был зачислен слушателем первого курса.

Прошли пять лет, до краев наполненные интенсивными занятиями и напряженными тренировками. После сдачи Государственных экзаменов, Пиганов полтора года стажировался у ассов космоплавания, прежде чем был допущен к самостоятельным стартам в качестве командира-пилота челночного корабля. Еще семь лет пройдет пока осуществится его самая заветная мечта - стать командором дальних космических рейсов к Луне и другим, планетам. Таков порядок аттестации космонавтов, установленный не так давно Всемирной космической Ассамблеей.

"Внимание! Через 5 минут - причаливание. Внимание!" - надпись через весь контрольный экран управления.

- Шура! Зафиксируйся в кресле!- произнес Пиганов, вводя дополни¬тельный корректив в бортовой компьютер.

Девяткин подплыл к своему креслу, нырнув ногами вперед, был пойман пневматическими захватами. За два часа полета на корабле "Разбег-28" он вполне освоился с обстановкой, хотя нельзя сбрасывать со счетов и занятия на тренажерах в Центре подготовки космонавтов имени Гагарина. И в условиях реального космоса Девяткин не посрамил своих учителей.

По рассказам бывалых космонавтов, преподававших в Центре, Александр в общих чертах представлял себе картину первого космического полета. Но одно дело - услышать, и совсем другое - самому ощутить первый по¬лет, ощутить радость покорения безграничного простора, ощутить неве¬сомость, ощутить величие человека над природой. Ни с чем несравнимые переживания: восторг, удивление - весь комплекс положительных эмо¬ций обрушился на Шурика в первые минуты после старта. Плавный взлет, выход на режим разгона, четырехкратная перегрузка и... взрыв невесомости - было от чего захватить дух.

Командир Пиганов не позволил вдоволь насладиться парящим чувством невесомости; предстоял маневр для сближения с орбитальной высотной станцией. На экранах внешнего обзора маленькая подвижная звездочка постепенно превращалась в кольцо, которое, вырастая, заполнило собой весь центральный экран. С каждой минутой четче обозначались конструкции станции: антенна связи, контуры исследовательской аппаратуры, панели солнечных батарей. Немного в стороне от кольца неподвижно парила причальная платформа с пригнездившимся одиноким кораблем типа "Разбег".

Прижатый захватами в командирском кресле, Пиганов включил комплексную команду на причаливание. Выполняя приказы бортового ком¬пьютера, "Разбег - 28" сработал комбинированным импульсом разных двигателей и развернулся вдоль платформы. Из корпуса корабля выдвинулись три упругих амортизатора с мощными электромагнитными присосками на концах. Когда до поверхности платформы оставалось два-три метра, сработали присоски.

- Экипаж Станции приветствует экипаж "Разбега-28" с благополуч¬ным прибытием!- раздался женский голос из динамика связи.- Добро пожаловать на Станцию, друзья!

- Ну, если так любезно приглашают... Вперед! - Шурик отключил захватные устройства своего кресла и всплыл под потолок, вернее под ту часть командирского отсека корабля, который на земле был потолком.

Через пять минут шлюзования у выхода челночного корабля оба космонавта, толкая перед собой цилиндрический - в рост человека - капсулу-контейнер, плыли по гофрированной полупрозрачной не герметичной трубе в сторону жилого комплекса космической Станции. В контейнере находилось, упакованное на Земле, оборудование, необходимое для жизнеобеспечения Станции. Всего "Разбег-28" доставил на орбиту шесть контейнеров с различной начинкой, в том числе и с аппаратурой будущей антисвочевой системы. Для того, что разгрузить все, переправить от челночного корабля к Станции и плотно упаковать в условиях невесомости контейнера внутри приемного отсека кольца, Девяткину и Пиганову пришлось потрудиться "в поте лица" целый час. Только после завершения полной разгрузки челночного корабля космические путешественники, пройдя повторное шлюзование уже на Станции, попали в объятия орбитального экипажа.

Каждая новая встреча на борту Станции - большой праздник. Обычно челночные корабли посещают Станцию один раз в месяц, когда привозят новую аппаратуру, пищу для космонавтов, забирают на Землю, выра¬ботанную в условиях невесомости, промышленную продукцию космических мини-заводов. Каждые полгода сменяется вахтовый экипаж. И люди, подолгу живущие вдали от притягательной Земли, встречая командира-пилота очередного "челночка", откровенно благодарят судьбу за такие встречи.

Пиганов вторично прилетает на Станцию. В прошлый свой прилет, фактически оказавшимся для него первым самостоятельным, Гена познакомился и подружился с экипажем. К тому же, он тогда хорошо сориентировался в специфических условиях маневрирования и причаливания. Именно поэтому на него пал выбор, когда Диспетчерская комиссия решала вопрос: кого отправлять на орбиту вместе с Девяткиным во внеочередной рейс к Станции.

- Знакомьтесь! Шура - координатор,- Пиганов, на правах бывалого космонавта, представлял нового члена экипажа.- А это Витя-садовод, Слава-звездочет, Наденька-доктор, Вася-наводчик и...- сделав паузу, Гена многозначаще закончил, - Федя-командир.

Наденьке было уже за тридцать, а Феде - за сорок; возраст остальных находился в этих двух пределах. Геннадий Пиганов был моложе их всех, ну а Девяткин - и подавно. Но он уже знал по рассказам, что в космосе существуют свои традиции. И одна из них - в общении между собой на орбите, вне рабочей обстановки космонавты называют друг друга только по именам - независимо от возраста и ранга.

- Располагайтесь, как дома,- радушно приглашала Наденька.- Раз¬девайтесь. Ребята, помогите новеньким снять скафандры.

Чуть покачиваясь и стараясь не слишком высоко подпрыгивать в условиях малой силы тяжести, искусственно создаваемая на Станции за счет раскрутки кольца, Девяткин вслед за Пигановым прошел в отсек, который здесь считался своего рода "прихожей".

Имея форму кольца. Станция была снабжена механизмом искусственной гравитации, через систему инерционных маховиков обеспечивающих кольцеобразной конструкции вращение, от чего и возникала центробежная сила, создающая эффект слабого земного притяжения. Если необходимо было прервать вращение, например, для выполнения научных работ, для выхода в открытый космос или для приема гостей, как это было сейчас - то маховики через специальный механизм воспринимали на себя энергию вращения, останавливали Станцию, а сами начинали вращаться быстрей. Для обратного разгона Станции требовалось только, чтобы маховики затормозили свое вращение и тем самим раскрутили Станцию. Такая взаимообразная система очень экономична; энергии расходовала значительно меньше, чем требуется, например чтобы закипела вода в десятилитровом самоваре.

В земных условиях Девяткин не один раз и не два проходил коридо¬рами и отсеками тренажера, который был точной копией Станции. Поэтому сейчас он уверенно ориентировался, хотя вся обстановка, повторяя земную модель, была представлена в другом, повернутом на 90 градусов, ракурсе. Увы! На Земле невозможно смоделировать силу тяжести в том направлении, в каком она ощущалась на космической Станции.

Сняв скафандры, вновь прибывшие неуверенной, качающейся и подпрыгивающей походкой прошли в "кают-компанию" Станции. По доброму старому обычаю их встретила на пороге Наденька хлебом-солью космического образца, то есть двумя брусками хлеба в прозрачной обертке и пустой солонкой. Затем все семь космонавтов устроились каждый как хотел. Опять же, по обычаю, заведенному с появлением долговременных обитаемых лабораторий в космосе, первый час отводился для бесед. Их тема редко касалась космического полета. Сам собой складывался час импровизированного интервью, когда "старички" расспрашивали про Землю, про дом, про родных и знакомых, а новенькие им отвечали.

Один из двенадцати отсеков кольца, выделенный специально для отдыха экипажа, имел два выхода в противоположных торцах округлых стен. Никаких приборов, кроме самых необходимых для жизнеобеспечения людей, в этом помещении не было. Большую часть кают-компании занимала площадка для физических тренировок с разнообразными разборными и складывающимися тренажерами, которые сейчас были упрятаны в стеновых нишах. Овальный стол и хрупкие на вид стулья вокруг него стояли во второй половине кают-компании. Красочные витражи нарисованы прямо на некоторых иллюминаторах; при попадании на них прямых солнечных лучей радужные волшебные пейзажи заставляли забывать о черном безмолвии космоса. Три телеэкрана на стенах - это на случай, если космонавты не приходили к единому согласию в выборе развлекательной программы. Вьющиеся плющом растения за прозрачным стеклом, чтобы зелень в невесомости не выползала за пределы отведенного для нее пространства. Вот, пожалуй, не богатая, но необходимая обстановка космической кают- компании, где принимали пищу и отдыхали в свободные минуты члены экипажа. Стоит еще добавить, что стол имел сложную конструкцию, позволяющую трансформировать его в три маленьких стола или совсем спрятать, и тогда в освободившемся пространстве космонавты устраивали мини-балы с танцами и даже мини-хоккей с мячом.

- Итак, "официальный" прием объявляю закрытым!- по истечении часа, произнес Федор-командир.- По местам! Напоминаю: тебе, Василий, необходимо проверить дублирующую систему дальнего поиска - это в первую очередь сделай; Виктор, по данным вчерашней проверки выход чистой конденсированной воды необходимо увеличить на два литра - займись регулировкой выхода. Наденька, я не хочу быть навязчивым, но подбери в меню сегодняшнего торжественного обеда в честь наших гостей что-нибудь экстравагантное, что-нибудь такое, чем их можно было бы удивить,- он хитро подмигнул Надежде.- Да, чуть не забыл - специально для тебя есть информация с Земли. Посмотри запись в папке № 3003. Остальные работы выполняем по регламенту.

Космонавты разошлись в разные стороны, к двум противоположным выходам из кают-компании.

- А теперь поговорим о вашем задании,- обратился командир к Де¬вяткину и Пиганову. - Как мне уже сообщили с Земли, наш экипаж должен содействовать вашей работе и даже в ущерб нашим основным исследова¬тельским программам.

- Я думаю, что до этого не дойдет,- успокоил его Девяткин,- только в крайнем случае мне потребуется помощь экипажа Станции. Гена - мой основной помощник. А если он окажется без дела, тогда вы будете его эксплуатировать. Согласен, Гена?

- А куда я денусь?! Не улечу же я без тебя назад? По инструкции мне положено находиться на Станции в полном твоем подчинении,- ответил Пиганов.

- Ну, скучать у нас не придется,- вставил Федор и добавил,- особенно такому навигатору, как Пиганов.

- Теперь о главном,- Девяткин сунул руку в нагрудный карман синего с продольными полосками на спине комбинезона и достал оттуда заветный пакет, вскрыл его, молча прочитал текст. Взглянув на часы, он в раздумье произнес:
- Так, основная работа, ради которой я сюда прилетел, начнется завтра, то есть после нуля часов московского времени. К сожалению, я не имею права раскрывать текст этого документа,- Александр спрятал бумагу в карман.

Между тем страница секретного документа имела следующее содер¬жание:

"ТОЛЬКО В ДВУХ ЭКЗЕМПЛЯРАХ.
Промежутки времени отключения антисвочевой системы в секундах. За начало отсчета принят момент синхронного включения блоков времени.

№1 71980 --------71985
№2 158312-------158317
№3 253717-------253722
и  т. д.

В целях обеспечения надежности эксперимента запрещается переда¬вать другим лицам информацию о содержании данной инструкции. 1-й экземпляр - у координатора Девяткина, 2-й экземпляр - у испытателя Шарма".

Всего в тексте было тридцать наборов цифр - по одному на каждый день.

- Сегодня,- продолжал Девяткин деловым тоном,- я должен смонти¬ровать и подготовить аппаратуру к работе. Для этого мне необходимо выйти наружу.

- Но ты же не имеешь опыта работы в открытом пространстве!- лицо командира Станции выражало крайнее удивление и озабоченность.

- Справлюсь. Я ведь тренировался на Земле. Тем более что Гена и твои помощники будут меня подстраховывать.

- Хорошо. Слава и Вася выйдут с вами в космос. Кстати, через час они освободятся, лишь закончат разгрузку пригнанных вами контейнеров. Этот час не задержит тебя?- Федор вопросительно посмотрел на Девяткина.

- В принципе, на подготовку к выходу мне потребуется полтора часа - столько времени уходило на земных тренажерах. До момента включения моей аппаратуры еще более чем достаточно времени,- ответил Александр. - Так что, особенно торопиться не будем.

- Тогда сделаем так: ребята закончат разгрузку; потом Надежда позовет нас на торжественный обед в вашу честь, - Федор многозначительно подмигнул Пиганову, от чего тот почему-то хмыкнул в кулак,- а затем будем работать по твоей программе. Идет?

На предложение командира никто не возражал.

Вскоре в кают-компании появилась Наденька. Она толкала перед со¬бой миниатюрный столик на колесиках с, уложенными в горку, столовыми приборами из светлого пластика. На нижней полке, за герметично закрывающимися прозрачными стенками, аккуратно - по ранжиру - лежали тубы с обычной космической пищей. И тут же восхитительнейшим диссонансом среди этих атрибутов столовой в космосе красовалась настоящая фарфоровая, изготовленная в классическом стиле, розовая супница. У нее из-под крышки торчала ручка раздаточного черпака. Хоть как ни плотно был закрыт стенками столик, запах спелого украинского борща каким-то непостижимым образом прорвался наружу и приятно защекотал в носу. Да так призывно и настойчиво, что у проголодавшихся Гены и Щуры слюнки собрались в горле, мешая разговаривать.

Немного погодя подошли Слава и Вася. Прежде всего, они доложили командиру об окончании разгрузки контейнеров. Еще через пару минут экипаж Станции был в полном сборе.

Женщина всегда остается женщиной. Даже в космосе. Сейчас Наденька принарядилась в другой комбинезон. В пурпурный, с золотистым отливом - ну прямо-таки внеземная красавица с белыми локонами до плеч. Как настоящая хозяйка, она быстро сервировала стол и пригласила всех к обеду. От нее потребовалась сноровка жонглера, чтобы в условиях пониженной гравитации насыпать в тарелки парующий борщ. Шура Девяткин с интересом наблюдал, как плавными движениями, чтобы не расплескать ни капли, молодая женщина наполняла черпаком тарелки. И надо ей сделать комплимент; с нелегкой процедурой Наденька справилась на отлично.

- Спасибо, Наденька!- поблагодарил Федор.- Я давно не пробовал настоящего земного борща, - и, взяв ложку, зачерпнул ароматную юшку. - Да... Вкуснотище-то какое! - добавил он, причмокивая и искоса поглядывая на Девяткина, будто выжидая чего-то.

- Это еще не настоящий борщ. Так, концентратный. Вот вернемся на Землю, приедете вы все ко мне домой, тогда я попотчую всех вас настоящим украинским борщом: на сале, с перцем и, конечно же, со сметанкой. А этот так... концентратный, - Наденька небрежно махнула рукой, но, тем не менее, радушно пригласила, глядя опять таки лишь на Шурика,- кушайте на здоровьячко!

Сама она была их с Украины. И фамилия у нее украинская - Власенко. И слова произносила она протяжно, певуче, как говорят на Киевщине.

Естественно, что после длинной дороги, после предстартовой суеты и после напряжения космического перелета, у проголодавшихся Девяткина и Пиганова все эмоции сконцентрировались на аппетитном борще. Дважды Шурика не пришлось упрашивать; он схватил свою ложку, зачерпнул из тарелки душистый борщ, быстро поднес ложку ко рту и...

Взрыв хохота, казалось, потряс всю вселенную - Шурик облизал губами... пустую ложку!

- Вот еще один новичок попробовал на вкус свою ложку!- сквозь смех еле выговорил Виктор.

И тут Девяткин наконец понял в чем заключается "эффект новичка", о котором ему и другим будущим космоплавателям не раз намекали бывалые космонавты. И сколько первые не упрашивали раскрыть секрет таинственного "эффекта", умудренные опытом вторые свято хранили тайну.

А суть "эффекта новичка" была проста. В условиях малой гравита¬ции, то есть такой, какая сейчас была на Станции, все жидкости ведут себя несколько иначе, чем на Земле. Когда ничего не ведающий новичок - как и случилось теперь с Девяткиным - прибывает на Станцию, на первых порах координация его движений соответствует земным рефлексам. И вот, во время торжественного обеда он по привычке, по земной привычке, резко зачерпывает ложкой предлагаемое блюдо. Но опять же, резвость по космическим меркам, а не по земным. От подобной неосведомленности вся жидкость из ложки соскальзывает и мягко плюхается обратно в тарелку. Комичное положение новичка в такой ситуации всегда эффектно.

Уже забыли: кто первым из космонавтов обнаружил это явление. Но с тех пор пошла традиция потчевать новичков жидким блюдом во время первого космического обеда. Как правило, ничего обидного для себя в таком приеме новички не признавали, зато веселое настроение, шутки, взаимное подтрунивание и повышенный тонус долго потом витают среди членов экипажа. Может быть, поэтому традиция "эффекта новичка" свято почиталась и поддерживалась на всех космических орбитальных станциях, имеющих искусственную гравитацию.

И на сей раз "эффект новичка" возымел свое действие: шестеро космонавтов, наблюдая за неуклюжими попытками Девяткина приноровиться к непокорной ложке со строптивым борщом, хохотали до коликов в животе. Но Шура вроде бы и не смущался; раз за разом, ложка за ложкой - он все уверенней справлялся с непослушным, но очень вкусным блюдом. Навык пришел скоро - всего-то и требовалось, чтобы круче поворачивать ложку на ребро по мере того, как она приближалась ко рту.

Федор вспомнил, как сам когда-то попался на крючок "эффекта".

- Теперь ты, парень, считаешься крещеным космонавтом - прошел боевое крещение. Теперь тебе любая комета по зубам, - весело проговорил он.

- Пусть сначала попробует поймать ее за хвост,- подзадоривал Виктор.

- Дайте только закончить обед. И я сразу же выйду в открытый космос ловить хвостатых, - в тон отвечал Девяткин.

- Эта охота не уйдет от тебя,- смеясь, восклицала Надежда.

Так в дружеских шутках пролетели полчаса обеда. После борща экипаж опорожнил тубы с вкусным и питательным вторым блюдом, причем каждому досталось по своему вкусу любимое - благо меню в космической столовой было богатым. А затем дошла очередь до ароматизированного киселя, налитого Надей из бочкообразного сифона в пластиковые чашки.

Ровно в назначенный час командир Станции первым поднялся со своего места:
- Через тридцать минут я выключаю гравитацию. За это время Виктор и Василий помогают Девяткину и Пиганову подготовиться к выходу. Порядок работы в открытом космосе следующий: основные операции выполняет Девяткин; его дублирует и помогает ему Пиганов; на страховке - Слав и Василий.

- Я согласен,- кивнул Шура.

К объявленному Федором сроку в шлюзовом отсеке, под стенками, лежали туго связанные "дольки апельсина" - разобранная скорлупа будущей оболочковой сферы, внутри которой будет крепиться аппаратура блока времени и блока координации - составные части антисвочевой системы. Ярко-оранжевый цвет долек, аккуратной стопкой прихваченых ремнями к стенам, делали их очень похожими на кожуру ароматных плодов из жарких стран. Так же ремнями были закреплены и три глухих ящика с аппаратурой. Несколько гнезд для шарнирных клемм да резьбовые отверстия для монтажа - вот все, что выделялось на ровных стенках этих ящиков.

Облаченные в светлые скафандры, четверо космонавтов ждали момента, когда совсем исчезнет малая гравитация. Вот невидимая сила очень мягко увлекла их в сторону; в тоже время сила давления на пол стала ослабевать. Стопка из секций оболочки отклонилась от стенки и всплыла. Наступила невесомость.

Размеры шлюзовой камеры позволяли четверке всей группой одновременно выходить в пустоту. Для Александра это был второй за сегодняшний день (да пожалуй, и за всю его короткую жизнь) выход в открытый космос. Поэтому его взор был сразу же прикован к восхитительному пейзажу, который сотворила Вечность. Прекраснейшая из всех планет парила нежно - голубым шаром на фоне черного бархата с россыпью бриллиантовых звезд. Солнце спряталось за спину, чтобы не мешать любоваться бессмертным шедевром.

- Как дела, ребята?- совсем рядом раздался голос Федора.

От неожиданности Шура вздрогнул, но тут же вспомнил о рабо¬тающей радиосвязи.

- Все в порядке, командир! Сейчас приступаем.

- Страховку закрепили?- поинтересовался командир Станции.

У каждого, кто выходил в открытое космическое пространство, за спиной находился ранец, где размещалась регенерационная система, поддерживающая нормальный воздухообмен для дыхания человека. Система включала в себя: баллон с кислородом, мембранный клапан, надежный миниатюрный насос для перекачки отработанного углекислого газа во второй баллон. Инструкция обязывала космонавта в случае крайней нужды воспользоваться углекислым газом, как реактивным минидвигателем. Для этой цели баллон с углекислым газом заканчивался выдвижной насадкой с раструбом, похожим на дюзу реактивного двигателя, который мог вращаться в разные стороны. Внизу космического ранца был приделан небольшой самонаматывающийся барабан с двадцатиметровым запасом прочнейшего фала. Фал заканчивался магнитным карабином. С его помощью космонавт мог прикрепиться практически к любой наружной металлической поверхности Станции.

Поэтому вопрос Федора о страховке был не просто праздным любо¬пытством. Наоборот, он был проникнут заботой о безопасности каждого члена его экипажа, которые выходили в пустоту. Все космонавты, неукос¬нительно выполняя регламент, уже сами закрепили свои карабины. Паря в невесомости цепочкой, они устроили живой конвейер; Слав брал раскреп¬ленную "дольку" и передавал ее Василию, тот переправлял конструкцию дальше, к Геннадию. И наконец "долька" прибывала к Девяткину. Орудуя специальными инструментами, тот соединял "дольки" в оригинальный космический апельсин. Перед тем как установить на свое место последнюю секцию, Шурик закрепил внутри сферы, переданную по той же цепочке, аппаратуру, соединил ее кабелями и подключил к автономному источнику питания. Все!

Как и рассчитывал Александр Девяткин, на всю операцию ушло полтора часа. Работа, в принципе, была не сложной, но она потребовала от молодого космического монтажника - сверхвысотника небывалого напряжения, ибо, как не искусно были подобраны комплексы наземных тренировок, они ни в коей мере не могли сравниться с условиями настоящего космоса. И Шура вдруг почувствовал усталость во всем теле. Еще раз взглянув на оранжевый шар, будто напоследок проверяя результаты своей работы, Девяткин слегка оттолкнулся от нового сооружения - ему хотелось издали осмотреть творение своих рук. Шар медленно стал отдаляться от космонавта, вернее, шар оставался на месте, поскольку Шура жестко подсоединил его к кронштейну, выступающему из тела Станции. Это Девяткин очень медленно отплывал в невесомости. Но ничего страшного - фал надежно соединял его со Станцией. Стоит вот сейчас нажать кнопку на боку скафандра, и самонаматыващийся барабан освободится от стопора и начнет наматывать на себя фал, тем самым подтянет Шуру к тому месту, где закреплен карабин.

Девяткин нажал кнопку и… ничего, ровным счетом, ничего не произошло; абсолютно ничего не изменилось в неожиданном положении, в котором очутился космонавт. Также медленно с едва заметным вращением он продолжал удаляться от оранжевого шара и от Станции. Еще не поверив в случившееся, Шура провел рукой за спиной, по тому месту, где из ранца выходил страховочный фал. Но, перчатка космического скафандра захватила лишь пустоту. С невероятным трудом он повернул голову и краем глаза посмотрел в тот сектор поверхности Станции, где подсоединял карабин страховочного фала. Желтым фосфорическим блеском виднелась металлическая коробочка карабина на удаляющемся теле Станции, и рядом - змейкой завис оборванный конец фала.

Страшная догадка пронзила его мозг:
"Как же я не заметил этого? Ведь чувствовал спиной, что мешает что-то, когда собирал шар. Как он... зацепился? или перетерся? или черт его оборвал? А Станция удаляется. И лицо Лариски видится, как наяву... Хотя я знаю - это мое сумасшедшее воображение до мельчайших подробностей, до самой маленькой завитушки в ее волосах, до милых искорок в смеющихся глазах - это мое сумасшедшее воображение нарисовало в жестокой черной пустоте ее знакомый портрет. Как было бы хорошо, если бы внутри этого оранжевого шара появилась настоящая живая Ларочка! Или мое голографическое изображение полетело бы к ней внутри оранжевой сферы. В последний раз... Увы, даже могучие резонансные колебания не в состояния исполнить последнюю мечту Александра Девяткина. Прощай! "

В один миг промелькнули эти мысли. И тут, будто огненная петля захлестнулась вокруг горла. Ожог показался Девяткину таким сильным, что он сразу позабыл свои невеселые думы,

- Спокойно! Без паники!- вслух приказал себе Шура. И уже чересчур спокойным голосом произнес в эфир. - Командир! Я - Девяткин. У меня оборван страховочный фал. По неосторожности начал непроизвольно удаляться от Станции.

Целую секунду в необъятном космосе царила мертвая тишина, парализовавшая волю всех космонавтов.

- Твое тело стабилизировалось в пространстве?- наконец спросил командир, хотя сам прекрасно видел на экране внешнего обзора, как фигурка Девяткина едва заметно вращалась.

- Нет. Кручусь, как черт на сковороде - за полминуты оборот делаю.

- Командир! Разреши мне!- вмешался Пиганов, который ближе других находился к незадачливому товарищу и, поэтому сразу оценил критичес¬кое положение молодого космонавта. И уже к Девяткину,- Шура! Попробуй прекратить вращение. Для этого вытащи насадок из ранца.

Беспрекословно повинуясь более опытному космонавту, Девяткин нащупал за спиной раструб насадки и потянул на себя. Шланг, по длине достаточный для свободного маневрирования насадкой, кишкой вытянулся из ранца.

- Сделано!

- Теперь направь раструб в сторону, обратную вращению и на один миг включи кнопку стравливания газа. Только нажми и мгновенно отпусти.

Шура так и поступил - легкий толчок в руку, которой держал насадок, и вращение прекратилось. Девяткин осмотрелся; в его положении радоваться было нечему. Станция продолжала удаляться, уплывать вправо от, попавшего в космическую западню, человека.

- Ты молодец, Шурик! Слушай внимательно и делай дальше, как я скажу; насадок приставь к левому боку, чуть выше пояса - примерно в этом месте расположен твой центр тяжести. А теперь постарайся направить раструб точно в противоположную от Станции сторону. И выжми побольше газа из баллона.

В отличие от Девяткина, Пиганов прошел полный курс обучения по космоплаванию, который включал в себя и тренировки на орбите, где в специальном разгерметизированном ангаре отрабатывались приемы спасательных операций. Александр Девяткин, обучавшийся в Центре подготовки космонавтов по сокращенной программе, конечно, не обладал подобными навыками, поэтому спокойный голос товарища вселял в нем уверенность в благополучном исходе нечаянной космической одиссеи.

Сориентировавшись по направлению, Шура включил продолжительный импульс выброса отработанного газа. Сначала ему показалось, что ни¬чего из этой затеи не получилось, поскольку сближения со Станцией он не замечал. Возможно, сказался нервный стресс, когда мозг работает в бешеном темпе, и внешние действия кажутся непозволительно замедленными во времени.

- Я все сделал, Гена,- произнес Девяткин, и радиоволны понесли его голос через мрачную пустоту к товарищам.- Только мне кажется, безрезультатно.

- Не нервничай!- успокаивал Пиганов.- Повтори тот же маневр с более длинным импульсом тяги.

На этот раз Девяткин перестарался, нажимая спасательную кнопку; его быстро понесло в направлении к Станции. Геннадий Пиганов переживал за товарища больше, чем тот за себя. Ведь сейчас от Пиганова зависело все. Он видел, как приближается к нему фигура в скафандре. Захватив левой перчаткой скобу, выступающую их корпуса Станции, правую он протянул навстречу Шурику, чтобы перехватить того на подлете и не дать удариться о металл. Но чем ближе приближался Девяткин, тем заметнее становилось, что траектория его полета уходит метра на три в сторону от Геннадия. А от того места, где находились Слав и Василий, траектория отклонялась на все пять метров. Тогда быстро оценив возможность перехвата, Пиганов оттолкнулся рукой и ногой и полетел наперерез Девяткину. Расчет был верным: через три секунды полета он поймает незадачливого космоплавателя, а его страховочный фал, намертво прикрепленный карабином к металлической скобе, поможет обоим возвратиться к Станции.

Командир Федор с тревогой всматривался в экран внешнего обзора, где бесстрастный телеглаз фиксировал чрезвычайное событие, происходя¬щее за бортом. Ему в тысячу крат легче было бы самому быть там, чем пассивно наблюдать со стороны. Здесь же, у экранов центрального поста, держась за привязные ремни, парили Надежда и Виктор Данилков. По штатному расписанию Виктор был заместителем командира. Кроме того, он имел квалификацию пилота челночных кораблей типа "Разбег". Припаркованный "челнок", который Девяткин и Пиганов видели, подлетая к Станции, как раз и был его кораблем, который, согласно Положению о высотных орбитальных станциях, всегда должен находиться в распоряжении экипажа.

События принимали драматический оборот. Маленькая фигурка кос¬монавта на экране медленно плыла к другой фигурке, прильнувшей к холодному корпусу космической Станции. Вдруг вторая фигурка оторвалась от своего пристанища и, потянув за собой тонкую нить фала, полетела на сближение с первой. Наконец обе фигурки соединились и... опять разлетелись в стороны.

- Ребята ничего не смогут сделать,- прошептал Данилков.

- Виктор! Догони! - прохрипел не своим голосом командир.- Надя- с тобой!

Поняв приказ командира, его подчиненные, его друзья, не проронив больше ни слова, уплыли одевать скафандры. А из груди Федора вырвался стон бессилия, - ни при каких обстоятельствах он не имел права по¬кидать Станцию.

Шестым чувством Геннадий понял, что его удачный рывок непости¬жимым образом замедляется. Фал? Нет. Так что повлияло на его свободное парение? Пружина! Проклятая пружина, которая, вращая самонаматывающийся барабан, сейчас тормозит сход фала и, естественно, замедляет движение самого Пиганова. Но, может, донесет. Гена вытянулся в струнку, но все равно кончики его пальцев не стали длиннее от этого. Скафандр Девяткина все ближе. Еще, еще немного. И Пиганов железной хваткой поймает друга и не отпустит.

Шура тоже видит приближающегося спасателя. Шура летит боком, и ему надо развернуться, вывернуться из этого неудобного положения. Он старается сделать невозможное, изворачиваясь всем телом, он хочет протянуть руку навстречу с рукой Геннадия. Но тело, не имея никакой опоры, остается в прежнем положении. И всего какой-то пяди не хватило, чтобы произошло чудо; обреченный космонавт и его спасатель разлетелись в безжизненном пространстве.

Не может смириться человек с чудовищной несправедливостью мерт¬вого пространства. Дальнейшие действия Пиганова не поддаются какому-либо логическому осмысливанию. Он видел перед собой только одну цель - спасти товарища!

Схватив свой фал, который все еще продолжал медленно сматываться с барабана, Геннадий с силой потянул за него, сразу изменив направление полета на противоположное, и быстро подлетел к Станции, едва успев самортизировать удар руками. В мгновении ока отстегнул карабин и развернулся так, чтобы ноги опирались на металл. Поджав их, будто присел на земле, он сделал стремительный прыжок в том направлении, куда улетал Девяткин, прыжок с опережением. В считанные секунды догнал его. Но поскольку в пустоте нет надежного тормоза, то оба космонавта полетели прочь от Станции быстрее, чем в одиночку удалялся Девяткин, но медленнее, чем догонявший Пиганов. Да еще от взаимного удара оба начали стремительно вращаться. И так сильно, что звезды стали выписывать яркие разноцветные круги.

- Наконец поймал тебя, бродяга!- прокричал Пиганов, прислоняя свой шлем к шлему товарища, хотя в этом не было нужды, ведь рация работает безотказно. Просто в такой критический момент необходимо ощутить человеческое тепло, пусть даже через прозрачную броню гермошлема.- Погулял и хватит! Давай, поворачивай домой!

- Слушаюсь командир! Но я весь выдохся - мой баллон почти пуст.

- Ладно, справимся! - бодро ответил Пиганов.

С помощью своего спасательного насадка он приостановят свободное вращение, затем направил раструб от Станции и до отказа нажал кнопку сброса газа. Видимо, скорость их удаления была значительна, и двойная масса космонавтов оказалось непомерно большой, только тяги истекающих газов едва хватило на то, чтобы приостановить удаление от Станции. По быстро уменьшающейся силе отдачи, Геннадий понял, что запас углекислого газа в его баллоне быстро иссякает. Тогда он развернул скафандр Девяткина так, чтобы тот оказался между ним и Станцией. Сгруппировавшись, Пиганов что есть силы отпихнул от себя ничего не понимавшего Шурика.

- Генка!!! Что ты делаешь?- знак вопроса пронесся по Вселенной.

- Ничего. Живи и радуйся жизни, Шура,- вернулся спокойный ответ.

- Пиганов! Девяткин!- у обоих в шлемофонах раздался встревоженный голос командира Станции. - Кто из вас летит к Станции, а кто - от нее?

- Я ухожу, - просто ответил Пиганов и добавил,- ловите Девяткина.

- Продержись немного, Гена!- на этот раз командир просил.- К тебе на "челноке" идет Виктор. Держи связь с Данилковым. Он по радиопеленгу быстро отыщет тебя. А за Девяткина не волнуйся; его перехватят Слав и Василий.

Пиганов рассчитал точно - траектория полета Шурика упиралась в Станцию, но только не туда, где ждали Слав Топтыгин и Василий Мигашко, а метров на десять в сторону. Но поскольку Девяткин приближался медленно, то спасатели успели переместиться к нужной точке и благополучно поймали там незадачливого космоплавателя. Втроем они после пятиминутного акробатического балансирования на поверхности Станции оказались у входного шлюза. Здесь нос к носу столкнулись с Надеждой и Виктором, которые успели очень быстро облачиться в скафандры и пройти через шлюзовую камеру.

- Командир! Мы с Топтыгиным поможем Виктору и Наде на "челноке". Девяткин сам прошлюзуется. Хорошо?- спросил Василий у Федора.

- Нет! Запрещаю! - был категорический ответ.- У всех вас осталось в запасе мало кислорода. И у Пиганова тоже… - последнюю фразу Федор произнес шепотом, точно боясь, чтоб ее не услышал Геннадий.

Но космическая связь работала отлично.

- Не волнуйтесь, ребята! Я продержусь!

Вряд ли есть необходимость объяснять профессиональным космонав¬там, что на шлюзование, смену баллонов и повторное шлюзование уйдет не одна минута. Поэтому, не теряя зря драгоценного времени, Данилков с Надеждой, которая тянула за собой запасной баллон с кислородом для Пиганова, проплыли к причальной эстакаде, где были припаркованы два челночных корабля. А трое их товарищей залетели в шлюз.

Томительно долго тянулись четыре минуты пока выравнивалось давление воздуха в шлюзовой камере. Радиосигналы с внешних антенн экранировались металлическими стенками шлюза, и поэтому узнать о том, что происходит в открытом космосе, сейчас просто невозможно. Наконец над внутренним люком загорелся желтый сигнал - давление в шлюзовой камере сравнялось с давлением воздуха, поддерживаемого во всех отсеках космической лаборатории. И тут же автоматически сложилась гармошкой и утонула в нише внутренняя панель. Космонавты очень быстро - насколько позволяли условия невесомости - сняли с себя космические доспехи, упаковали их в шкафы и без задержки поплыли в Центральный пост, где находился командир.

- Как там?- был первый вопрос.

- Пока еще не выровняли скорости, - не поворачивая головы от эк¬рана, ответил командир.

Из динамика внешней связи донесся голос Пиганова:
- Витёк! Газони чуть-чуть двумя левыми, а одним правым дай обрат¬ную тягу.

Космонавты из-за спины командира, затаив дыхание, наблюдали за экраном внешнего обзора, где у фигурки "челнока", уже удалившегося на значительное расстояние от Станции, на фоне жуткой черной пустоты блестела маленькая черточка Пигановского скафандра. Какие чувства отпечатались сейчас на лице одиноко парившего в бесконечности человека? Он сознательно пошел на громаднейший риск, чтобы спасти Девяткина, который, по сути, делал первые неуверенные шаги на космической тропе. И, когда ребенок отрывается от опоры и впервые в жизни делает свой самостоятельный шаг… Так и Шура потерял равновесие и упал. Упал ни во что, упал в пространство, где нет опоры. А более опытный друг его поддержал и направил к заветной опоре. Все это случилось не на Земле, а в безграничном космосе, где всё человечество делает первые шаги. Именно поэтому и сам спасатель оступился и полетел в бездонную пропасть, именуемую космосом.

Короткие вспышки из дюз "челнока", и снова ожидание.

- Так. Молодец, Витёк!- голос Пиганова становился прерывистым, сквозь хрипоту слышалось тяжелое, с присвистом дыхание.- Теперь... газони всеми движками вперед. И... повтори в обратной последовательности прошлый маневр...

Командир Федор подтянулся к пульту, нажал какую-то кнопку и, обернувшись к парящим сзади Мигашко, Девяткину и Топтыгину, произнес:
- У него кончается кислород,- и, отпустив кнопку, сказал в сторону экрана.- Виктор, поторопись!

Ребята поняли, что Федор отключал микрофон, когда произносил пер¬вую фразу. Они также поняли, что спасение Гены теперь зависит от мастерства Данилкова в управлении "челноком", от того как быстро удастся Виктору уравнять скорость своего корабля со скоростью удалявшегося от Станции человека; причем скорости должны сравняться в непосредственной близости одинокого космонавта и корабля, иначе, значительное расстояние между ними не позволит за оставшиеся минуты, на которые еще может хватить кислорода, спасти Пиганова. Но и малое расстояние таит в себе коварство - выхлопные газы от дюз "челнока" при маневре могут отбросить космонавта далеко в сторону.

- Генка, крепись! Я уже рядом! Держись, Генка!- голос Данилкова звенел от нечеловеческого внутреннего напряжения.

- Гена, миленький! Потерпи, родной!- призывала Надежда.- Виктор уже вышел из "челнока". Сейчас он тебя достанет.

- Ничего... не... вижу... круги… белые... - голос Пиганова сорвался в удушливый кашель.

- А-а, черт!- голос Виктора.- Федор! Я промахнулся. Сейчас попро¬бую еще...

Пауза, в течение которой Данилков, по-видимому, возвращался к "челноку", притягивая страховочный фал, показалась удручающе долгой. Все более невнятным, все более затухающим доносился сквозь пустоту хрип обреченного космонавта; иссякали последние капли кислорода.

- Про… щай... те.., друзья-а-а,- сквозь хрипоту едва слышны слова.

- Виктор! Быстрей!!!- умолял Федор.

Если бы мог, он руками разорвал бы металлические стенки Станции и рванулся бы спасать товарища. Но человек пока не всемогущ.

- Сейчас, командир! Сейчас. Лечу. Я захватил его!!! Теперь обратно. Генка! Гена!!! Ты слышишь меня? Командир!!! У него стекло шлема изнутри залито кровью!

Федор посмотрел на часы и, ни к кому не обращаясь, произнес:
- Минимум четыре минуты у них уйдёт, чтобы восстановить нормаль¬ное давление в "челноке". Это конец...

Но все еще надеялись на чудо, на единственный шанс, который лишь однажды выпадает человеку. И уже через три минуты Надин голос прозвучал в динамиках:
- Командир! Давление воздуха почти в норме. Снимаем шлем.

Пауза. Мучительная пауза ожидания неведомого.

- Командир! Он жив!!! У него носом и горлом идет кровь. Мне необходимо срочно переправить Пиганова на Станцию, в госпитальный отсек.

На экране внешнего обзора было видно, как "челнок", включив двигатели, повернул кормой к Станции и так, задним ходом стал приближаться.

- Надя! Ты сможешь что-нибудь сделать для Пиганова на "челноке"?- спросил Федор, посылая одновременно дополнительные команды в компью¬тер управления Станцией.

-Все, что нужно было, я уже сделала. Я подозреваю, что у него от перенапряжения разорваны сосуды в легких. Гена без сознания. Нужна срочная операция и максимальный режим гравитации. Я не хочу пока снимать с него скафандр, потому что придется переправляться через пустоту. Федор! Подготовь быстрое шлюзование и сразу же, как мы будем на Станции, включай гравитацию.

- Я понял тебя, Надежда!- командир обернулся к помощникам.- Ребята! Скорей к шлюзу! Поможете принять Гену.

Будто непомерный груз пригнул плечи трех встречавших космонавтов, когда отодвинулась герметизирующая панель, отгораживающая переходной шлюз от тамбурного отсека, и в проеме появились три фигуры в светлых скафандрах, на которых до ужаса неправдоподобно чернели многочисленные пятна запекшейся крови. Усиливающаяся с каждой секундой гравита¬ция оттягивала к полу безвольно опущенные руки и ноги Пиганова. Его бережно нес Виктор.

Еще в "челноке" Надежда успела вытереть от кровяных подтеков лицо Геннадия и внутреннюю полость прозрачного забрала. И теперь, всматриваясь в бледное лицо своего спасителя, Девяткин видел мертвенно-синие губы, видел закрытые веками, неподвижные глаза.

Но в человеческих силах опередить печальный финал. Не мешкая, Слав и Василий начали осторожно снимать с пострадавшего скафандр; Девяткин помогал Надежде быстрее освободиться от мешающих теперь космических одеяний. Отсчет времени уже шел на секунды; от четкости, быстроты и слаженности действий всех членов экипажа зависело: будет или не будет жить Пиганов. Люди в отсеке не замечали все более растущей силы тяжести - это командир, нарушая все инструкции, включил раскрутку Станции на обороты, превышающие все допустимые нормы. Федор понимал, что в данный момент и от того, на сколько по земному привычными будут движения рук Надежды во время операции, зависит судьба их товарища.

Геннадия отнесли в госпитальный отсек, положили на хирургический стол. Этот стол еще ни разу со времени вывода Станции на орбиту не был использован по прямому назначению. Надя быстро подготовила все необходимое для операции: хирургические инструменты, аппаратуру для искусственного кровообращения и дыхания, медикаменты. Потом буквально вытолкала из отсека ребят, предлагавших ей свою помощь:
- Сама справлюсь.

Вскоре к космонавтам, которые понуро стояли перед закрытыми герметическими створками люка госпитального отсека, присоединился командир Станции.

- Ну, что там?- нарушил он тягостное молчание.

Ему никто не ответил, только Слав неопределенно пожал плечами.

- Я сообщил на Землю о случившемся. Там сильно обеспокоены, спра¬шивали: какая нужна помощь? - как бы оправдывая себя, произнес Фе¬дор. - Земля еще запрашивала: какие работа выполнены по твоей программе, Александр?

- Все, что необходимо было сделать, я выполнил. Осталось только проверить работу выносной аппаратуры.

- Вот что я тебе скажу: здесь ты все равно ничем не поможешь. А работу свою нужно выполнить до конца.

- Да, да,- вздохнул Девяткин,- уже иду.

Меньше всего ему хотелось покидать отсек именно сейчас, когда сердце друга в отчаянной схватке сражалось со смертью, когда этому мужественному сердцу помогает в нелегкой битве умелые и чуткие руки Надежды. Но Девяткин был человеком долга. К тому же его обязывало величайшее доверие большого коллектива людей, вложивших душу в создание комплекса антисвочевой системы. Эти люди надеются на его волю, на его выдержку, наконец, на его самообладание.

Как ни старался Девяткин сосредоточиться и правильно выполнить наладочный регламент - у него дважды получались сбои. Федор, который оставил Василия, Славу и Виктора у входа в госпитальный отсек, а сам вслед за координатором направился в рабочий отсек, не вмешивался, зная, что кроме Шуры, никто лучше не справится с наладкой координационной аппаратуры. Наконец, после третьей пробы, контрольные датчики подтвердили соответствие параметров всех систем.

- Командир, - на экране внутренней связи появилось, наполовину закрытое светлой бактерицидной повязкой, лицо Надежды.- Я сделала все, что было в моих силах. Гена будет жить! Но для его выздоровления необходимы нормальные земные условия и, в первую очередь - постоянная гравитация, равная полновесной земной, В противном случае, из-за неправильной циркуляции крови в организме, процесс выздоровления может затянуться или пойти по непредсказуемому пути.

- Как он чувствует себя?- взволнованно спросил Шура, прервав свою работу, он внимательно слушал доклад врача.

- Пока без сознания. Как я и предполагала, пришлось сшивать разорвавшуюся плевру на легком. Мозг не пострадал от временной дегазации. Остальные органы тоже в порядке. Но Пиганову нужен постоянный квалифицированный уход. А в условиях нашей орбитальной Станции это почти неосуществимо.

- Ты хочешь сказать, что Гену срочно нужно эвакуировать на Зем¬лю?- спросил командир.

- Да! И чем скорее, тем лучше!

- Что же. Тебе видней, - Федор на миг задумался.- Только как нам переправить его через открытый космос со Станции на "челнок"?

- Я уже думала об этом. В скафандр сейчас одевать Геннадия нельзя. Вот если немного переоборудовать один из герметичных грузовых контейнеров, чтобы там происходил воздухообмен.

- Командир! Мы быстро все сделаем, - вмешались в разговор трое космонавтов, лица которых появились на соседнем экране.

- Хорошо. Я доложу сейчас на Землю о принятом решении: Виктор полетит с Пигановым вниз,- Федор уже хотел отключить внутреннюю связь, чтобы направиться в командирский отсек, где с Центрального поста управления осуществлялась связь с Землей, но вспомнив что-то, спросил,- тебе, как врачу, необходимо лететь с ним или больной сможет в течение двух часов спуска оставаться без присмотра?

- До "челнока" я его проведу. Там настрою постреанимационную аппаратуру - с ней Виктор, надеюсь, управится - и вернусь на Станцию.

- Добро! Слав,- обратился командир к другому экрану. - Даю два часа на утепление и переоборудование контейнера. Я сообщу Земле, что через три часа "челнок" с пострадавшим отправляется к ним.

Как и предполагал командир, через два часа капсула-контейнер была готова принять и бережно переправить на спасательный "челнок" еще не пришедшего в сознание Пиганова. В последний раз Надежда проверила показания приборов, регистрирущюе состояние Геннадия. С помощью Топтыгина она надела не голову Пиганова шапочку, немного похожую на шапочку лыжника, с той лишь разницей, что здесь отвисали в сторону миниатюрные проводки, которые Надежда подключила к прибору, стимулирующего работу головного мозга.

У больного слегка дрогнули веки, и он открыл затуманенные глаза. С большим трудом Геннадий разобрал над собой лица Нади и Славы.

- Что со мной случилось?- спросил он слабым голосом.

Сквозь мутную пелену припоминались последние минуты перед тем, как он потерял сознание: спешащий на помощь "челнок" и его подсказки, как лучше произвести маневр кораблем, чтобы тот завис очень близко от Геннадия.

- Что случилось со мной потом?- повторил он вопрос.

- Мы тебя приняли на "челнок" когда кончился кислород в твоем скафандре,- ответил, подошедший поближе, Данилков. - А Наденька откачала тебя.

Большего пока нельзя было говорить. Больной заметил Девяткина и слабо улыбнулся:

- Живой, чертяка!

- Тебе надо сейчас молчать и беречь силы,- мягко перебила его Надежда. - Мы решили тебя отправить на Землю.

- Зачем? Я... - Гена, было, поднял голову, но тут же бессильно опустил ее.

- Надо,- твердо произнесла врач.- В пути будешь спать и проснешься уже дома.

Как буднично звучали эти простые слова в космосе, где под "домом" подразумевалась вся Земля.

Проводить Геннадия Пиганова собрался весь экипаж. Под действием успокоительного био-импульса Гена уже спал, когда его, пристегнутого ремнями к носилкам, Девяткин и Мигашко аккуратно вталкивали в трубу контейнера. С этого момента датчики состояния больного надежно пере¬давали данные через мини - передатчик на контрольную аппаратуру "Разбега-11". Одетые в скафандры Надежда Власенко, Виктор Данилков и Слав Топтыгин вошли в шлюзовую камеру. Туда же Шура и Василий внесли контейнер с уснувшим товарищем. Поскольку искусственная сила тяжести на Станции была намного меньше, чем на Земле, то им без труда удалось выполнить эту операцию. Пожав космические перчатки друзей, они вернулись обратно. Большая герметизирующая панель раздвоила помещение: одна половина через несколько минут станет частицей космоса, а вторая так и останется неотъемлемой единицей Станции.

Вернувшись вместе с помощниками в центральный пост, Федор сейчас же включил автоматику дегравитации. До этого, уверенно стоящие на ногах, космонавты почувствовали, как невидимая сила инерции влечет их к переборке. Со стороны могло показаться, что они играют в интересную игру - все разом наклонилась в одну сторону, чтобы противостоять инерции. Постепенно их наклон уменьшился, и вдруг космонавты взмыли в воздух - наступила блаженная невесомость. В другой раз Девяткин не преминул бы воспользоваться моментом, чтобы поиграть в невесомости. Но сейчас все внимание было приковано к экрану внешнего обзора, где медленно плыли две фигурки в скафандрах, толкая перед собой цилиндрический контейнер.

- Гена мечтал стать командором на дальних трассах. Как ты думаешь, Федор, он еще будет летать?- спросил Девяткин у командира.

- Непременно!- ответил тот.- И мы еще не раз услышим в сообщениях информагентств имя командора Геннадия Павловича Пиганова.

На вторые сутки после отлета космический корабль многоразового действия "Разбег-11" вернулся, но вернулся уже с другим экипажем. Двое новых космонавтов прилетели на Станцию. Один из них должен оставаться до следующей смены всего экипажа Станции. Второй вместе с Девяткиным возвратится на корабле "Разбег-28" на Землю сразу же после завершения испытаний антисвочевой системы.

Глава 7
Коргонский тоннель

Низвергаясь десятиметровыми каскадами искрящихся водопадов, горный поток ревел, как дикий зверь в неволе, стараясь вырваться из бетонного русла, созданного руками человека. Обычно в этом месте журчит смирная речушка Чарыш. Но когда буйный летний ливень или, как сейчас, под горячим весенним солнцем интенсивно тают снежные шапки на горных вершинах Коргонского хребта, Чарыш превращается в грозного зверя, способного на своих могучих плечах вынести в девственную Канскую степь тысячи тонн перемолотого камня и глины. Сель. Безудержный сель некогда свирепствовал в здешних местах. Но человек укротил его; прочнейшие плотины преградили путь буйству сти¬хии.

Михаил Шарма с трудом узнавал места, куда несколько лет назад его с товарищами по студенческому строительному отряду впервые при¬вез вездеход. Тогда потребовалось полдня, чтобы по каменистому берегу Чарыша мощная машина смогла пробраться из Усть-Кана сюда, на место будущего селезащитного комплекса. Сегодня вертолет, сделав кратковременную посадку возле маленького здания Усть-Канского аэропорта, всего за каких-то пятнадцать минут долетел до площадки, где вскоре развернется строительство Большого Коргонского тоннеля. Когда-то здесь, среди нагромождения камней спрятались несколько палаток первопроходцев. Сегодня же у высоких бетонных противоселевых плотин вырос целый городок строителей. А чуть в стороне, на вырубленных в скалистых отвесах древних гор и спланированных площадках собралась разнообразная горнопроходческая техника, начиная от приземистых тоннельных экскаваторов и кончая большегруз¬ными такими же приземистыми самосвалами.

Еще когда летели вертолетом из Барнаула, Шарма не вытерпел и до срока вскрыл секретный пакет, который ему передал генерал Метельский в Дальневосточном космопорту.

"ТОЛЬКО В ДВУХ ЭКЗЕМПЛЯРАХ.

Промежутки времени отключения антисвочевой системы в секундах. За начало отсчета принят момент синхронного включения блоков времени.

1-й    71920--------------------71925
2-й    71980--------------------71985
3-й    158252-------------------158257
4-й    158312-------------------158317
5-й    253717-------------------253722
и т. д.

В целях обеспечения надежности эксперимента запрещается переда¬вать другим лицам информацию о содержании данной инструкции.

1-й  экземпляр находится  у координатора Девяткина.

2-й  экземпляр находится  у испытателя Шарма".

Всего в тексте было тридцать два набора цифр: по два набора на первые два дня, и по одному - на остальные двадцать восемь.

Весь следующий месяц Миша никому эту бумагу не показывал, даже Метельскому, не подозревая, что генерал давно знаком с содержанием секретного документа, поскольку сам же его и составлял.

Метельский не афишировал своего настоящего звания и должности. Кроме нескольких спутников, которые присоединились к Метельскому и Михаилу Шарма в Барнаульском аэропорту, да еще трех руководителей стройки: начальника участка, его заместителя и старшего прораба, для всех остальных Петр Никитович оставался ответственным представителем "строительного министерства", который приехал, чтобы наблюдать за скоростной проходкой тоннеля. И, естественно, что сразу по прибытии он устроил совещание в штабе стройки. Мишу на это совещание не приглашали; не было большой необходимости, чтобы Шарма вникал во все организационные вопросы будущего эксперимента. Поэтому, после того, как Мише показали его комнату в голубом коттедже с окном, выходящим на искусственный водопад, он был свободен до завтрашнего утра.

 Предоставленный самому себе, Шарма пошел осматривать экзотический поселок строителей. Ниже той площадки, где на камнях стояли дома, скалы расступались, образуя просторную с небольшими холмиками равнину, устремленную на северо-запад. Отсюда начиналась Канская степь. Миша и не заметил, как ноги сами принесли его к уступу, за которым спряталась расщелина. Заглянув в нее, он увидел громадный двадцатипятиметровый валун, затиснутого между отвесами скалистых стен. За валуном образовалась насыпь из меньших камней и высохшей породы.

- Бог мой!- воскликнул молодой человек. - Да это же тот самый камешек, который я когда-то спихнул в пучину селевого потока.

И вновь воскресли в памяти события бесшабашной студенческой поры. Ему вспоминалось и радостное, и грустное из той жизни, что осталась по другую сторону стены, олицетворением которой был, застрявший меж скал, каменный великан. Для него мир изменился, стал более суровым, но и более понятным, потому что сам Михаил прошел через горнило жизненных испытаний, испробовав чашу житейской мудрости.

Внезапно Михаил очнулся от воспоминаний, вернулся в реальный мир; он вдруг почувствовал жжение вокруг шеи. Рывком расстегнул ворот рубашки, нащупал рукой горячую нить… С недоумением рассматривал Шарма источник необычного раздражения - КВАТ! В третий раз напоминает о себе горячим импульсом этот отголосок далекой цивилизации. Шарма вспомнил, что впервые он и его друзья почувствовали горячий знак кВата, когда Димка Маркелов чуть было не оказался под колесами автомобиля Метельского (Миша знал уже по рассказам ребят, кто был хозяином той машины). Вторично кВат мимолетно напомнил о себе за несколько минут до счастливой встречи с Галинкой в Балтиморе. А теперь вот третий сигнал. Что он обозначает? Неясная тревога закралась в сердце.

- Что, парень?- услышал он за спиной.- Отдыхаешь после работы?

Шарма оглянулся на голос и увидел перед собой худощавого седо¬власого мужчину лет шестидесяти. Молодецкие усы соломенным загаром выделялись на смуглом лице. На целую голову выше Михаила, мужчина был одет в теплый синтетический плащ поверх шерстяного свитера зе¬леного цвета. В руках незнакомец держал закрытую сумку.

- А я вот зашел в ваш поселковый магазин за продуктами. Там, внизу,- разговорчивый незнакомец показал туда, где на свежей, только что пробившейся весенней травке, паслась первая в этом сезоне отара овцебыков,- там мои красавцы выгуливаются. И помощники заждались. Да, ничего - немного подождут. А хочешь, парень, я тебе занимательную историю расскажу? Как раз связанную с этим местом, где ты стоишь. Я видел все собственными глазами; так что врать не стану.

Чабан поставил возле себя сумку, затем достал из кармана пачку сигарет, предложил Михаилу и сам закурил.

Чудно было слушать Мише рассказ постороннего свидетеля А тот передавал в своей интерпретации повествование о совершенном давным-давно подвиге; при том, что этот-то подвиг совершил ни кто иной, как стоящий напротив молодой слушатель. Но Мише неловко было останавливать ча¬бана, поэтому пришлось слушать не перебивая.

- Мы как раз хотели перегнать отару на новое пастбище, когда начался ливень. Вдруг сквозь раскаты грома и шум дождя слышим нарастающий гул. Мои молодые помощники растерялись, но я-то сразу понял - идет сель! Наша отара была первой на его пути. Ну, я, конечно, кричу ребятам, чтобы быстрей отгоняли животных в сторону, а сам все посматриваю сюда. Я ведь знал, что эта щель очень коварна. И вижу, что первый язык селя уже выплескивается на равнину. "Ну, - думаю, - пропали!" А тут, как из-под земли, человек показался вот на этом самом месте, где мы сейчас с тобой разговариваем. Я не мог разглядеть его лица - уж слишком далековато моя отара паслась отсюда, чтобы можно было узнать. Еще скажу тебе, парень, здесь, где ты стоишь, спокон веков лежал огромнейший валун. Так вот, тот человечек что-то быстро сделал возле большого камня и - в сторону. А через какое-то мгновение огонь взметнулся под валуном, отчего тот покачнулся и боком-боком сполз вниз. Гляжу: а камень-то намертво застрял между стенками ущелья. Вот, сам полюбуйся - сидит себе радешенько, и никакая сила теперь не сдвинет его с места, - чабан склонился к обрыву, как бы желая удостовериться: на месте ли камень.- Спасибо тому смельчаку. Догадался он заряд взрывчатки подложить под валун и подорвать. А то не пришлось бы сейчас мне с тобой разговаривать. Я хотел потом познакомиться с тем пареньком, да не довелось. Как раз жена тогда моя сильно заболела (мне сообщили об этом по рации) и пришлось ехать домой. А когда вернулся сюда, то его уже на площадке не было; кончились каникулы - он студентом, оказывается, был на практике - и его отряд уже уехал.

Долго еще беседовал старый чабан с Мишей на разные житейские темы, пока не распрощались. Проводив взглядом, спускавшегося по крутой тропинке, нежданного собеседника, Шарма повернул в сторону поселковых домиков и, пройдя сотню шагов, нос к носу столкнулся с Петром Никитовичем. Тот был чем-то встревожен.

- Я тебя повсюду ищу, Михаил!

- Что-то произошло?

- Случилось непредвиденное. Мне только что сообщили из Центра космической связи, что на Станции, куда улетел Девяткин, час назад произошел несчастный случай, чуть было не закончившийся трагедией.

- С кем несчастье? С Шурой?

- Да. Он сорвался в открытый космос без страховки. Его спас пилот Пиганов, который сейчас находится в критическом состоянии, между жизнью и смертью.

- А сам Девяткин?

- Судя по сообщению - отделался испугом.

"Так вот причина горячего импульса моего кВата!"- подумал Шарма.

- Пошли сейчас в Штаб стройки; я попытаюсь через ЦКС связаться с Девяткиным. И заодно уточним порядок проведения антисвочевого эксперимента, - Метельский с Мишей направились к большому одноэтажному строению, стоящему особняком на крутом косогоре.

В кабинете начальника участка собралось человек десять, в основном его заместители и руководители отдельных вспомогательных служб. Среди собравшихся мужчин за длинным столом сидела молодая женщина Ее начальник участка представил вошедшим:
- А это наш главный маркшейдер, Вера Петровна. Она отвечает за ювелирную точность проходки тоннеля, и будет служить вам верой и прав¬дой до самого конца. Не так ли, Вера Петровна?

Прищурив свои и без того узкие глаза, которые вместе со скулами на нежных щеках выдавали в ней коренную жительницу здешних краев - симпатичную представительницу бурятского народа, молодая женщина приветливо улыбнулась в ответ:
- Буду стараться, чтобы провести тоннель точно по струночке.

Без промедления началось совещание, посвященное предстоящему на завтра необычному этапу строительства. Он вызвал живейший интерес среди бывалых проходчиков тоннелей. Но одно дело - слышать рассказы о невероятных вещах, и совсем иное - увидеть своими глазами фантастическую реальность. И вот завтрашний день должен показать: действительно ли новое предложение, новый метод проходки тоннелей с помощью своча имеет право на существование. А пока, в весьма будничной обстановке обсуждали детали завтрашнего эксперимента.

Специально для Михаила начальник участка вкратце описал техни¬ческую характеристику будущего тоннеля: его длину, размеры поперечного сечения, повороты и их кривизну, описал в общих чертах все, что в строительной практике называется инженерной геодезией. После недолгого обсуждения было решено, что в первый день длина отрытого участка тоннеля не превысит десяти метров, то есть столько, сколько возможно при работе обычными методами в течение одного дня. Если в результате первого дневного этапа окажется, что возможно увеличить "скорость", тогда будет установлена повышенная длина зоны одноразового действия своча.

Метельский не принимал участия в разговоре. Он сидел в углу ка¬бинета, перед экраном видеосвязи, в ожидании вестей из космоса. Годы армейской службы приучили его к выдержке и пунктуальности. Поэтому, зная какого напряжения достигла сейчас обстановка в Центре космической связи из-за ЧП на орбите, он не хотел раньше, назначенного для него, времени выходить в эфир.

Внимательно слушая, о чем говорят строители, Миша временами бросал вопросительные взгляды на генерала, но тот каждый раз отри¬цательно покачивал головой.

- Мы все уже знаем, что Вы собираетесь пробить тоннель за фан¬тастически короткий срок - за один месяц, - сказала Вера-маркшейдер.- Было бы интересно глянуть на ту машину, которая так быстро работает. Или это секрет?

На слова главного маркшейдера из своего угла откликнулся генерал Метельский:
- Мы не делаем секретов из нашего эксперимента. Тем более что в случае успеха (а мы нисколько не сомневаемся в этом) о нашем общем достижении будет говорить весь мир. Миша, покажи, пожалуйста, товарищам своч.

Михаил сразу понял, что слова Метельского надо понимать двояко, ведь тот, фактически, представлял здесь интересы Министерства обороны, хотя для абсолютного большинства людей на стройке он должен оставаться сотрудником строительного министерства. У Михаила при себе был его собственный микрокалькулятор, который он извлек из кармана пиджака и показал собравшимся. Хотя цвет корпуса и отличался от настоящего своча, но в данный момент это не имело значения, потому что кроме Миши и Петра Никитовича никто раньше и в глаза не видел необыкновенный прибор.

- Завтра вы все увидите нашу работу,- указал Шарма на миниатюрный калькулятор.

Естественно, что жест Шармы был принят за шутку, и неизвестно как бы дальше она развивалась, если бы зуммер видеофона не позвал Метельского к аппарату. Включив экран, генерал и остальные товарищи в напряженном ожидании замерли. Через какое-то мгновение на экране появился оператор ЦКС.

- На Станции ситуация прояснилась,- доложил оператор.- Пострадал только командир челночного корабля Пиганов.

- Что с ним?- нахмурил брови генерал.

- В открытом космосе у него иссяк запас кислорода, из-за чего на¬ступило удушье и кашель. Это в свою очередь привело к разрыву какого-то внутреннего органа в организме. Врач Станции вовремя сделала операцию и настояла на немедленном возвращении на Землю.

- А как Девяткин?

- В норме,- лаконично ответил оператор.- Командир Станции от его имени передал, что все работы по вашей программе будут проводиться в течение месяца согласно графика.

Глава 8
Праздники и будни

Даже в наш обильный на технические новинки век есть люди, которые нет-нет, да и склоняются к мысли о мистических, о сверхестественных силах в непонятных для себя вещах, в необъяснимых явлениях. Хотя грешно так относиться ко всем, кто собрался в это утро на широкой площадке перед будущим входом в будущий тоннель. А собрались здесь почти все (и даже повара со столовой) люди из поселка строителей. Их интересовал не только сам невероятно-быстрый проходческий метод, о котором уже складывались многочисленные байки. Нет. Испокон веков у нашего народа ведется обычай торжественно и празднично отмечать начало великих свершений. Хотя не было пения фанфар, не было транспарантов с хлесткими призывами, но было радостное настроение в преддверии чуда, и тревожное ожидание его свершения.

Шарма стоял в толпе, среди шоферов, бульдозеристов, проходчиков - он был одним из многих простых тружеников, работающих на прорубке Коргонского тоннеля. Он жил с ними единой заботой, единым стремлением. Он был частицей трудового коллектива, хотя... и необычной частицей. Миша волновался, волновался даже сильнее, чем когда ему пришлось разрушать секретную лабораторию "Микчиз Корпорэйшн". Если тогда он был один, если тогда он предотвращал зло, то сейчас он чувствовал плечи друзей, чувствовал большую ответственность перед ними. Наступал его Час Созидания.

За пятнадцать минут до назначенного в секретном документе срока громкоговорители раскатисто предупредили:
- Внимание! Всем отойти за ограничительную линию!

Люди постепенно стали отходить назад, за оранжевую полосу, нане¬сенную краской по каменному настилу. И вскоре в тридцатиметровом пространстве перед отвесной стеной скал остались трое: Шарма со своим свочем (теперь уже настоящим), Вера-маркшейдер, делавшая последние контрольные замеры лазерным трансдальномером, и Петр Никитович Метельский.

На небольшой передвижной подставке, где Вера настроила лазерный трансдальномер вместе с, приспособленной специально к данной ситуации, нивелировочной головкой для точного определения параметров тоннеля, здесь же был атомный хронометр. Впрочем, последний атрибут был маркшейдеру ни к чему. Она со вчерашнего дня была заинтригована поручением, которое ей дал начальник участка. Тут было от чего удивляться, ведь и в самом деле, в ее богатой практике еще не было такого, чтобы ежедневно трассировать участки тоннеля длиной в сотни метров. Хотя на первый день длина участка намечалась обычной, то есть не более десяти метров. Но уже на следующий день длина выверенной трассы точно казалась шокирующей - она увеличивалась в десять раз!!! Но и с этим нелегким заданием Вера смогла бы еще справиться - опыта ей в тридцать лет не занимать. Так чем дальше, тем больше. На третий день работы с Михаилом Шарма необходимо уже выверять двести метров трассы, на четвертый - триста, на пятый - четыреста, на шестой и на каждый последующий - но пяти сотням метров! Уже сама эта цифра, казалось, превосходила все рамки разумного.

Ну, хорошо... Предположим, только предположим, что Вера сможет выдержать нужный курс проходки трассы с допуском плюс-минус три сантиметра, что соответствует строительным нормам и правилам. Ну, а дальше? Как сможет один человек, то есть Шарма, как он сможет за один день с помощью какой-то коробочки пробиться через полукилометровую толщу крепчайших горных пород, где самая мощная, самая современная проходческая техника, самая-самая, какую когда-либо придумал человек, и то не в силах за весь рабочий день пробиться и на пять десятков метров? Из-за подобных мыслей Вера целую ночь не могла сомкнуть глаз.

И вот теперь она стоит рядом с Михаилом и во все глаза наблюдает за его манипуляциями с прибором, похожим на миниатюрный счетный калькулятор.

По данным трансдальномера Шарма набрал код параметров на своче и, дождавшись условного времени, которое он заранее рассчитал, нажал на заветную кнопку. И... ничего не произошло; гранитная твердыня осталась незыблемой, непокоренной, неуступчивой. Шарма еще и еще раз жал на кнопку срабатывания своча. Безрезультатно. За воротом, по хребту, скользнула неприятная липкая капля. Может он ошибся, набирая код? Ведь всего только второй раз он орудует со свочем, и нет ничего удивительного в том, если что-то напутал.

Никто, кроме, стоящего рядом, Петра Никитича, не заметил расте¬рянности Шармы.

- Успокойся, Миша!- сказал он хладнокровно. - У тебя есть еще за¬пасное время.

Шарма удивился, что Метельский знает содержание секретного паке¬та. Но в данный момент он был благодарен за подсказку, и это вернуло ему уверенность. Сосредоточенно глядя на показания атомных часов, Михаил в повторный промежуток указанного времени привел своч в действие.

Первой реакцией собравшихся людей были изумленные восклицания, вызванные внезапным проседанием, как во время обвала, большой овальной выемки, в точности копирующей контур тоннеля. Оттуда посыпались песчинки, коих миллионы лет в этих горах не было и в помине. Песок осыпался и сползал под уклон, обнажая идеально гладкий, даже блестящий параболический свод; основание тоннеля за песком не просматривалось.

Минуты две после того, как угомонились песчинки, на строительной площадке царила тишина, нарушаемая отдаленным гулом, ворчащего в бетонном желобе Чарыша. Люди загипнотизированы увиденным зрелищем, которое поистине было сказочным, необыкновенным видением, когда прямо на глазах твердыня, которая миллионы и миллионы лет была незыблемой, вдруг превращалась в ничто, в песок; причем, само превращение произошло без каких-либо осязаемых побудительных причин: ни толчка, ни вспышки, ни взрыва. Только человек с маленькой коробочкой в руке. Тут поневоле напрашивается мысль, что в процесс вмешались мистические силы.

Внезапно тишину пронзил взрыв аплодисментов; простые люди, знающие, что такое труд, аплодировали Человеческому Гению. Миша подумал: "Жаль, что нет здесь Николая Степановича Сергачева. Это, в первую очередь к нему относится благодарность людей.

И тут же все: и бульдозеристы, и шофера, и профессиональные проходчики, и руководители строящегося тоннеля, и, наконец, Шарма, Метельский и Вера - все разом бросились к входу в будущий тоннель и с наивной детской восторженностью принялись зачерпывать ладонями первозданный песок, или как его называл Сергачев - "первичный хаос".

К Михаилу подошел начальник участка и сердечно пожал руку, поз¬дравляя с первым успехом.

- Вот теперь я абсолютно уверен, что мы пробьем Коргонский тон¬нель за месяц,- улыбаясь, сказал он.- А ведь должен признаться, что до этой самой минуты скептически относился к идее "молниеносного" метода проходки. Но теперь все мои сомнения отпали; остались одни заботы как можно лучше использовать транспортную технику, чтобы вывоз песка из недр горы не сдерживал темпа проходки.

Когда улеглись первые страсти, машины начали вывозить песок в отвал, и уже через час в новой пещере не осталось и следа от песка. Вера-маркшейдер с помощниками проверила габаритные параметры новостройки, Они оказались идеально точными, даже намного точнее, чем были оговорены в размерных допусках проекта.

- Любо-дорого смотреть на такую великолепную отделку стен и по¬толка!- сказала она Метельскому и Шарма, с нетерпением ожидавших результатов проверочных замеров.- Даже торцевая стена, которой уже завтра не будет, и то блестит, точно зеркальная.
 
Долго еще в этот день - почти до самых сумерек, толпились строи¬тели внутри первого десятиметрового отрезка гигантского железнодорожного тоннеля, рассматривали его уникальные стены и обсуждали, можно сказать, событие местного значения, но уже через сутки о нем заговорит весь мир. Под вечер среди строителей можно было встретить и пожилого чабана, повстречавшего Мишу накануне. Осматривая тоннель, тот вертел во все стороны головой и, слушая рассказы очевидцев небывалого эксперимента, только цокал языком, выражая одновременно и восхищение и удовольствие.

Человек быстро привыкает ко всему. Даже к самым невероятным вещам. На следующий день на строительной площадке уже чувствовалась будничность и, сопутствующий ей, деловой ритм. И даже для Михаила работа со свочем теперь не казалась такой загадочно-интересной, тем паче, что сейчас исходная точка для трассировки второго, стометрового отрезка находилась в нише вчерашней вырубки.

На утренней планерке у начальника участка был определен темп выбора песка и маршруты каждого самосвала, которые чередой выстроились перед входом в Коргонский тоннель.

Как и накануне, на исходной точке находились трое: Шарма, Метельский и Вера со своими приборами.

- Не забудь, Миша, что и сегодня у тебя два контрольных отрезка времени,- напомнил еще раз генерал, - и оба необходимо опробовать.

- Послушайте, Петр Никитович,- задал Михаил вопрос, во вчерашней суматохе так и не успевший выяснить,- а откуда Вы знаете, ЧТО написано в документе, один экземпляр которого хранится у меня, а второй,- он покрутил указательным пальцем над головой, точно собираясь пробуравить им каменный свод,- летает в космосе вместе с Девяткиным?

- Не ожидал я, что ты так наивен,- с хитрым прищуром маленьких глаз, ответил Петр Никитович.- А как ты думаешь: эту инструкцию тебе небеса послали, или же кто-то из людей составлял ее?

Молодой человек только смущенно развел руками.

- Вот то-то и оно,- заключил Метельский и, уже обращаясь к маркшейдеру, спросил,- ну как, Верочка? У нас все готово?

- В полном порядке!- улыбнулась молодая женщина.

- Тогда, приступаем.

Тем временем Шарма закладывал исходный код в программу срабатывания своча. Когда отсчет секунд приблизился к первому зашиф¬рованному пределу, нажал черную с белым крестиком кнопку. Как и вчера, в первый раз, гранитные стены остались незыблемыми. Когда же секундомер приблизил второе контрольное число, Миша повторил манипуляцию со свочем. На сей раз торцевая стена тоннеля мгновенно помутнела и сползла на пол небольшим песчаным холмиком.

Все! На сегодня для Михаила больше работы не предвидеться. Теперь наступает черед трудиться водителям самосвалов и операторам погрузчиков горной породы.

У выхода наружу Шарма зажмурился от ярких солнечных лучей.

- Завтра уже будем работать при искусственном освещении,- заметил он.

- А через неделю будем приезжать к месту назначения на такси, - в тон ему ответила Вера.

И действительно, через неделю длина тоннеля увеличилась на тысячу пятьсот метров. Ежедневно к назначенному часу Вера привозила на электрическом грузовозе Мишу - а иногда и Метельского - в тоннельный тупик.Невероятно, но с каждым днем он отодвигался на полкилометра в глубь горы. После очередного этапа разрушения скальной породы, Миша и его спутница уступали место транспортным механизмам, а сами выезжали на-гора; практически для них рабочий день длился - час-полтора. А дальше? Для Михаила потянулись скучные однообразные дни? Отнюдь не так. Он не скучал на стройке - это не в его характере. У Шарма вдруг пробудился интерес к геодезии, горной инженерией. Он стал часами просиживать за изучением рельефной карты местности, прилегающей к тоннелю, перечитывал строительные чертежи по Коргонскому новострою, что совсем не входило в его обязанности. Зачем все это ему понадобилось? Разве только для того, чтобы как-то убить свободное время, которого сейчас хоть отбавляй?

Однажды в комнату, где жил Михаил, зашел генерал Метельский и застал его за расчетами. Листочки с формулами и цифровыми выводами лежали поверх картографической схемы, где был изображен Коргонский тоннель.

- Зачем тебе все эти подсчеты?- поинтересовался Петр Никитович, взяв один листок в руки и рассматривая записи, которые, впрочем, мало что ему объясняли.

- Да вот... готовлю тему будущей своей работы,- немного замялся с ответом Михаил.

- Ну, ну,- только и сказал Метельский, возвращая листок на место.- Я вот чего зашел к тебе: мне ЦКС обещал сегодня организовать прямую видеосвязь со Станцией, где работает Девяткин. Ты не хотел бы поговорить с товарищем?

Словно тугая пружина подбросила Шарма на стуле; от резкого движения несколько бумажек спорхнули на пол, но он не обратил на это внимания.

- Конечно, хочу!- выдохнули он.

- Тогда пошли. Скоро наступит время сеанса.

В уже знакомом кабинете начальника участка никого не было. Даже секретарша вышла в приемную, оставив Метельского и Михаила одних. Вызвав Центр Космической связи, Петр Никитович уточнил продолжительность сеанса. Конечно, выделенные для переговоров пять минут - это очень мало, чтобы два друга успели обменяться всеми новостями, немало накопившихся в последние дни.

Когда на экране появилось улыбающееся лицо Девяткина рядом с лицами незнакомых Мише космонавтов, Шарма несказанно обрадовался, будто не виделись они целую вечность, а не каких-нибудь одиннадцать дней. Сразу же завязалась оживленная беседа, где участники разделены "всего лишь" стеклом экрана, а не десятками тысяч километров Мирового пространства. Миша расспрашивал о недавних чрезвычайных событиях на Станции; в свою очередь космонавтов интересовал ход строительства Коргонского тоннеля. Беседа носила явно перекрестный характер; в то время как Миша рассказывал о своих "проходках", Метельский уточнял с командиром Станции свои вопросы, и никто друг другу не мешал. И уж очень скоро, как показалось и землянам, и космонавтам, невидимая оператор связи объявила:
- У вас осталась одна минута.

- Шура, ты помнишь, о чем я тебя просил перед отлетом?- понизив голос в обманчивой надежде, что никто другой не услышит, спросил Михаил.

- Конечно! Только когда?

- За два дня до окончания. Договорились? Не забудешь?

- Хорошо! Постараюсь не забыть.

- И о чем вы шепчетесь?- вмешался Метельский.

- Да так... Готовим маленький сюрприз,- уклончиво ответил Шарма.

- Сеанс связи окончен,- предупредила невидимая оператор.

Шарма и Метельский дружески попрощались с товарищами, пожелав им спокойной работы на орбите, и экран погас.

- Так что за сюрприз вы с Девяткиным готовите для всех?- настаивал Петр Никитович.

- Если я сейчас скажу - то сюрприз перестанет быть сюрпризом.

- Ну, ну,- повторил Метельский фразу, произнесенную им не далее как двадцать минут назад в Мишиной комнате.

Дни текли за днями, приближая окончание строительства, хотя после завершения проходки Коргонского тоннеля, еще несколько месяцев должны уйти по плану на подсыпку щебеночной подушки, укладку рельсов, монтаж высоковольтной контактной сети и приборов контроля безопасности движения поездов. А в газетных публикациях замелькало название Коргонского тоннеля, как примера использования новейших методов проходки в горах. Специалисты уже подсчитали, что новый метод позволил сэкономить огромную сумму в бюджете. Но, нигде, ни единой строчки не было напечатано о главном аспекте Коргонского эксперимента - об апробировании системы защиты населения Земли от новейшего вида оружия, которое может появиться в кровавых руках человеконенавистников. Разумеется, что такая информация, до поры, до времени не подлежала массовому распространению.

Глава. 9.
День двадцать восьмой

Солнечный май озарил Канскую степь весенними цветами. На сочной траве паслись многочисленные отары, резвились веселые ягнята. Где-то там выхаживал по степи старый чабан, родившийся и выросший в этой степи, который был свидетелем всех изменений, происходивших в его родном крае.

А на стройке приближался заключительный этап проходки тоннеля - выход на противоположную сторону Коргонского хребта. Все свое сво¬бодное время Михаил Шарма посвящал изучению технической документации по тоннелю. Больше всего занимал вопрос, связанный с проходкой вертикального вентиляционного ствола, который должен пробиваться где-то на полпути трассы.

Горные инженеры высказывали опасение, что вряд ли удастся его пробить с помощью Мишиного своча. Нет. Против своча они не возражали, и даже наоборот - свочевый метод проходки с разрыхлением твердых горных пород одобрили и приняли все специалисты. Вот только извлечение рыхлого песка из ствола высотой более восемьсот метров, превратилось в проблему номер один. Предшествовавший горным работам тщательный анализ и расчеты показали, что вертикальный ствол гораздо проще пройти традиционным способом, с помощью обычных проходческие механизмов. И эту работу наметили начать уже после завершения сквозной проходам главного тоннеля.

Двадцать восьмой день пребывания Михаила на стройке начался как всегда. После завтрака он помог Вере погрузить маркшейдерские инструменты на платформу электрогрузовоза на пневматическом ходу, и вдвоем они отправились в недра гор. Теперь каждый день длина тоннеля увеличивалась на полкилометра; соответственно и время на дорогу удлинялось на целую минуту. Поэтому большегрузные самосвалы заранее отправлялись в жерло тоннеля и там, в тупике ожидали прибытия "главного проходчика", как окрестили здесь Мишу. Лучи двух мощных прожекторов, установленных сверху, на крыше кабины, освещали, бегущие навстречу, полированные стены, к которым монтажники уже успели прикрепить ажурные кронштейны с проводами связи и электрическими силовыми кабелями.

Пристально вглядываясь в движущийся навстречу сумрачный одно¬образный "пейзаж", Шарма увидел впереди круто расширяющийся потолок - специально отмеченную таким образом точку ввода будущего вертикального ствола.

- Останови здесь!- приказал он.

- Зачем?- удивилась Вера, однако послушно нажала на тормоз.- Мы же опоздаем!

Шарма не ответил. Молча спрыгнув на землю, он подошел к тому месту, где потолок был самым высоким - здесь должен был начаться вентиляционный ствол.

- Миша! Опоздаем же! - позвала его, ничего не понимающая в пове¬дении молодого человека, Вера.

- Сегодня будем работать здесь?- в ответ твердо произнес Михаил.

- Но ведь план работы на сегодня совсем другой. Тем более что там нас ожидают люди с машинами,- Вера повела рукой в темноту, ухо¬дящего по пологой кривой вправо тоннеля.

- Я изменил программу. Будем пробивать вертикальный ствол, - упрямо проговорил Шарма.

- Ты с ума сошел! - воскликнула, подбегая к нему Вера. - Ты хоть соображаешь, что собираешься делать? Ведь песок посыплется из нового ствола в тоннель, завалит выход. И люди, которые ничего не знают о твоем намерении, будут отрезаны, замурованы в тоннеле. Они погибнут!

- Успокойся, Вера,- как можно мягче проговорил Шарма. - Все это я предусмотрел. Заверяю тебя: никто не пострадает!- и он поведал молодой женщине свой замысел.

Твердый, рассудительный тон, трезвость Мишиных доводов успо¬коили Веру. Она согласилась выполнить все предварительные замеры. Вдвоем они быстро настроили аппаратуру. Получить необходимые данные - на это ушло несколько минут; оставалось только подождать обусловленного срока, когда на космических орбитах отключится на короткие пять секунд защитное поле антисвочевой системы.

Миша стоял точно под тем местом, где в потолке должна образо¬ваться труба, устремленная вверх. Он был абсолютно спокоен, потому что тысячу раз проверил и расчетами перепроверил свое предположение, а значит, на все сто процентов был уверен в успехе. Держа в руке синий своч, Миша профессиональным жестом набрал на клавиатуре цифровой код и, дождавшись нужной отметки времени, которое показывали неизменный атомный хронометр, нажал черную кнопку с белым крестиком. И... у него над головой послышался легкий треск. На всякий случай. Михаил попросил Веру остаться возле грузовоза, откуда она с тревогой наблюдала, как в лучах прожекторов под темным тоннельным сводом, будто в загадочной волшебной пещере, священнодействовал чародей. Не мешкая ни секунды, Шарма почти мгновенно сменил цифровую комбинацию на своче (до сих пор он такого не проделывал ни разу) и опять нажал на ту же черную с крестиком кнопку. И тут же метнулся в сторону, ибо на то место, где он только что стоял, оседала с потолка тучка песка. Небольшая, вреда бы она Мише не причинила, разве что запорошила бы костюм монтажника на Михаиле. Но Вера ничего не знала об этом. Поэтому, услышав ее испуганный крик, Шарма поспешил к ней и успокоил женщину.

Чуть только рассеялось пыльное облако, они подошли ближе и уви¬дели в потолке двухметровое отверстие, которое, впрочем, не уходило ввысь, а было закрыто прозрачной плитой, опиравшуюся изнутри на кольцо металлического блеска. От этого кольца странная поросль в виде причудливых нарисованных веток опускалась по стенам тоннеля до пола и уходила куда-то в глубину. Кроме того, в зоне удивительных кристаллических стенок тоннель расширялся еще больше, чем был несколько минут назад, до затеи Шарма, а сам рисунок напоминал контур двухстворчатых ворот; вот только дерни за дужку - сами распахнутся.

- Что теперь будем делать?- немного придя в себя от неожиданного поворота событий, спросила Вера.

- Устроим искусственное извержение вулкана,- не то в шутку, не то серьезно, ответил Михаил.- Но это потом. А сейчас поедем и предупредим товарищей, которые ожидают нас под землей. Скажем, что на сегодня для них работы не будет. Я думаю, что начальство поневоле вынуждено будет с согласиться с неплановым выходным днем.

- А как же график проходки тоннеля?

- Уложимся!- спокойно констатировал Шарма, заранее просчитав все варианты своего поступка.- Оставшиеся шестьсот метров за два дня успеем прорыть.

Колонна приземистых тоннельных самосвалов во главе с электрогрузовозом выкатила из чрева гор и рассеялась на площадке перед входом в тоннель. Сегодня, в отличие от предыдущих дней, кузова у машин не были загружены песком. Шофера, собравшись в кучу, закурили. И вид у них был смущенный, будто они виноваты в том, что сегодня оказались без работы.

Встречали колонну все руководители стройки, которые уже были предупреждены - Шарма, добравшись с Верой до ожидавших проходчиков, позвонил из глубины тоннеля и в двух словах сообщил о своем неожиданном самовольном решений.

- Что произошло? Почему приостановлены работы? Кто распорядил¬ся? - посыпались на Михаила тревожные вопросы.

- Я изменил темп проходки. Но вы не волнуйтесь; за два оставшихся дня мы наверстаем упущенное,- спокойно парировал Михаил. - Зато теперь мы сможем очень быстро пробить вентиляционный ствол.

И Миша рассказал о том, что произошло внутри Коргонского хребта. Заканчивая, он произнес, обращаясь уже непосредственно к Метельскому:
- Это и есть мой сюрприз!

- Хорош сюрприз!- в сердцах воскликнул Петр Никитович.- Ведь мы уже все обсудили и выяснили, что так выборку породы намного труднее и опаснее производить, чем по старому способу.

- Так ведь я предлагаю и породу-песок убирать по-новому!

- Как?

- Взрывом!

- Взрывом?!- ахнули все, кто слышал ответ молодого человека.

- Да! Заложить взрывчатку и выстрелить всю породу вверх. Ствол я только что сделал; осталось лишь прочистить его, а для этого взорвем снизу заряд, и весь песок поднимется вверх, как из жерла вулкана.

- Взорвем заряд?- переспросил Метельский. - То-то мне говорили, что в студенческие годы ты баловался динамитом, - он все больше распалялся, в то время как строители слушали их громкий спор.

Внезапно Петр Никитович успокоился и продолжал уже не так напористо:
- Хочешь: я тебе сейчас, здесь прочту краткую лекцию по теории взрывов?

Почти целый месяц для всех на стройке Метельский был "предста¬вителем" министерства, в чьем ведении находился данный участок строительства Трансазиатской железнодорожной магистрали, для всех, кроме начальника участка, Михаила Шармы да еще нескольких человек, которые были в подчинении генерала, но сами же представлялись просто инженерами. Даже они - эти посвященные - не знали, сколько раз за время своей службы в армии, сколько раз саперу Метельскому приходилось взрывать, разрушая, и строить, взрывая, и уж ему-то лучше всех была понятна вся абсурдность идеи Михаила.

- Предположим: тебе надо взрывом освободить вертикальный ствол от песка,- продолжал тем временем Петр Никитович.- Какая высота ствола?

- Восемьсот метров,- не ожидая подвоха, отвечая Михаил.

- Правильно. А диаметр каков?

- Два с половиной метра.

- Правильно. А сколько будет весить вся эта масса песка?

- Я уже прикидывал: почти десять тысяч тонн.

- Никак не меньше. А знаешь ли ты: какой силы заряд нужно зало¬жить, чтобы выстрелить в трубу такую махину?

- И это я подсчитал: запас взрывчатки как раз поместится в объемной нише под стволом.

- Допустим,- все так же спокойно продолжал "экзаменовать" Метельский.- А знаешь ли ты, Михаил, для того чтобы направить ЭНЕРГИЮ взрыва на выброс вертикальной массы, необходимо закупорить тоннель с двух сторон, сделать завал с двух сторон на километровую длину. Иначе сила взрыва, то есть взрывная волна пойдет гулять по тоннелю и наделает немало бед на выходе. А это значит, что потом придется начинать все работы практически с нуля. Правильно я говорю, товарищи?- на сей раз он обращался к строителям.

Одобрительный гул слушателей подтверждал слова Петра Никитовича.

- Закупорку тоннеля я обеспечу. Там, - Шарма показал в сторону зева в гранитной скале,- уже стоит в стенах четыре щита, которые остается только повернуть как ворота, и они перекроют с двух сторон тоннель.

- Но ведь я только что тебе объяснил,- с досады на непонятливого Мишу, Петр Никитович опять повысил голос,- что для закупорки тоннеля необходимы две "пробки" километровой длины с двух сторон, иначе взрыв и сейсмические колебания почвы уничтожат твой же труд!

- Вы забыли, Петр Никитович, что сегодня мы имеем дело с новейшей технологией, - Миша старался четко произносить каждое слово для того, чтобы его лучше поняли.- Вот Вера вам подтвердит, что в зоне вертикального ствола получилось новое вещество. Пока что можете поверить мне на слово - я смодулировал своч таким образом, что вещество получилось с прочностными параметрами в тысячи, в десятки тысяч раз превосходящие те же параметры у титановых и лучших стальных сплавов.

- Но это невозможно! Это какая-то фантастика!- зашумели люди, которые до сих пор не вмешивались в спор Метельского и Шарма.

К большому Мишиному удивлению, на эти возгласы ответил Петр Никитович:
- По теории - возможно. Я могу это подтвердить со всей ответ¬ственность; вот только на практике не приходилось еще встречаться,- и уже к Мише. - Я, почти, согласен е тобой, что энергию взрыва удастся направить вверх. А как сохранить целостность тоннеля от воздействия сейсмических волн большой силы.Они возникнут в очаге взрыва и наверняка спровоцируют обвал на каком-то участке?

- Тут все просто решается. То новое вещество, о котором сейчас сказал, я попытался распространить, или лучше сказать продлить на километровую глубину, а там развил на большой площади. Так что сейсмические волны должны заглохнуть на этой подушке.

- Ну, ну! - в третий раз за время пребывания на стройке Метельский произнес свою "глубокомысленную" фразу. Он очень редко пользовался ею и то лишь тогда, когда все остальные аргумента у него иссякали.

Поставленные перед свершившемся фактом, руководители стройки на послеобеденном совещании выбирали компромиссный вариант. Во-пер¬вых, выброс песка из вертикального ствола произвести только по завершении проходки Коргонского тоннеля, когда будут открыты оба входа. Во-вторых, дождаться прибытия Сергачева и других сотрудников института, которые завтра прилетают на торжественное окончание проходческих работ. Их приезд должен разрешить все сомнения по Мишиной выходке. Метельский так и сказал, когда после совещания вышел с Шарма на свежий воздух:
- Ты - авантюрист, Михаил. Вот так, с бухты-барахты, ни с кем не по-советовавшись, выкинул такой конек, что у всех головы распухли от неожиданных проблем.

- Ну почему же?- горячо возразил молодой человек.- Я тысячу раз все перепроверил, прежде чем решиться на такой шаг. Все расчеты доказывают справедливость моих предположений. Единственное, что не сделал, так это не предупредил начальство о своих намерениях. Но победителей не судят! Не так ли?- его глаза хитро блеснули из-под, свисавшего до самых бровей, непокорного чуба.

Глава 10
Последнее препятствие

Как всегда, на следующее утро Шарма с Верой отправились на свое постоянное рабочее место. И уже через каких-нибудь сорок минут из жерла Коргонского хребта показались первые самосвалы с отвальной породой, вернее, с песком, возникшем из крепчайшего гранита под воздействием возмущающего поля.

Новая технология проходки понравилась многочисленным группам специалистов, ежедневно прилетавших на стройку, чтобы ознакомиться с передовым методом. Приезжали также иностранные инженеры и ученые, которые у себя дома имели много проблем с проходкой тоннелей и шахт в скалистой породе. И уже вошло в традицию, что после очередного сеанса работы со свочем, куда посторонние наблюдатели, в силу известных причин не допускались, Михаил Шарма встречался с гостями стройки. Они живо интересовались свочем и принципом его действия. Конечно, Шарма не имел права разглашать все, что ему было известно об антисвочевой программе. Поэтому он обычно ограничивался в своем рассказе краткой характеристикой работы резонансных колебаний и технологией проходки тоннеля. Само собой разумеется, что дотошным специалистам хотелось узнать больше. Единственное, чем Шарма мог их утешить, так это продемонстрировать "холостую" работу со свочем, то есть он произвольно манипулировал кнопками, зная, что космическая система надежно блокирует всякое губительное действие таинственного прибора. А напоследок гости просматривали видеосюжет, который записали кинодокументалисты в один из дней работы Шарма в Коргонском тоннеле. И так повторялось ежедневно.

Сегодня Шарма был несколько рассеян, и все из-за вчерашнего отклонения графика проходки. Поэтому, когда он вошел в легкую, почти воздушную постройку - временный клуб строителей - для очередной встречи с новой группой иностранных специалистов, которых к моменту окончания проходки собралось до трех сотен, то не обратил внимания, на странное поведения одного иностранца. А тот при появлении Михаила как будто растерялся и бочком, бочком попытался спрятаться за чужие спины, и когда после обоюдных приветствий все расселись в кресла, иностранец выбрал для себя самое заднее место, схоронившись за широкоплечим испанцем.

Уже заученными фразами Миша прочитал свою маленькую лекцию и (в пределах дозволенного) ответил на многочисленные вопросы. После просмотра видеосюжета Миша поблагодарил слушателей, затем вышел на улицу и направился в сторону узла связи. Он хотел успеть до прибытия своих коллег из института, приезд которых из Усть-Кана ожидался с минуты на минуту, хотел позвонить своей жене. Уже целый месяц их встречи по обе стороны видеофонного экрана традиционно повторялись каждый день. А скорый приезд Сергачева мог помешать приятному свиданию.

- Здравствуй, мой Галчонок! Ты, как всегда, великолепна! Но сегодня еще красивее, чем вчера! - Миша восхищенно рассматривал дорогое лицо.

Не будь прозрачного экрана, он, наверняка, подхватил бы Галину на руки и понес в прекрасную Канскую степь. Галкины сияющие глаза выдавали ответные чувства; она была счастлива от рандеву через тысячи километров.

- Ты, Мишка, совсем сдурел от горного алтайского воздуха - поз¬вонить в такую рань! Хорошо, что сейчас у меня нет посетителей.

Обычно Шарма звонил поздно вечером домой, когда Галя ждала звонка. Но сегодня он позвонил днем и прямо в Горсовет, где только начинался рабочий день и, конечно же, встревожил жену.

- У тебя что-то случилось? - насторожилась Галина.

- Нет. Пока все в порядке.

- Почему "пока"?

- Да нет же. У меня все в полном порядке! Завтра заканчиваю работу и возвращаюсь домой. Если у тебя будет желание, можешь в программе новостей посмотреть репортаж с нашей стройки.

Они еще немного поговорили и расстались до следующего эфирного рандеву. Выйдя из узла связи, Шарма увидел возле домика, где размещался Штаб стройки, несколько легковых автомобилей. Он поспешил туда и не напрасно, из открытых окон доносились хорошо знакомые голоса Сергачева, Мотуза, Розова и Маркелова.

- …за это самоуправство будем отвечать все мы,- эту фразу произносил Николай Степанович Сергачев как раз в тот момент, когда Шарма зашел в кабинет начальника участка.- А вот и он сам! Ну, здравствуй Михаил!

После того, как Миша по очереди побывал в объятиях своих това¬рищей, Николай Степанович сразу же устроил ему настоящий "допрос с пристрастием". На основании чего Шарма строил свои расчеты? Каким образом намеревался осуществить проходку вентиляционного ствола? В каких режимах все эти дни работал своч? И т. д., и т. п.

Только поздним вечером разошлись по своим комнатам в домиках для приезжих, уставшие от непрерывных споров, пересчетов, согласий и разногласия, коллеги и друзья Михаила Шарма. Он тоже устал как никогда, но был доволен; Сергачев и все остальные согласились с его вариантом удаления породы из вертикального вентиляционного ствола с помощью мощного взрыва.

Когда Миша собирался ложиться спать, в дверь комнаты тихо пос¬тучали.

- Войдите!

Он открыл дверь перед поздним посетителем и опешил.

- Как! Вы здесь?! Как Вы попали сюда?- от изумления Миша не сразу смог подобрать слова.

- Хэлло, мистер Шерм! Я прошу извинить за поздний визит. Вы поз¬волите войти?

Шарма посторонился, впуская к себе неожиданного визитера. Тот вошел. Его цепкие глазки мигом осмотрели спартанское убранство Мишиной комнаты: письменный стол с книгами по горной инженерии, два удобных кресла - один возле стола и второй в углу, перед экраном телевизора, уже разостланная кровать и встроенный шкаф.

-Извините меня за позднее время, которое я выбрал, чтобы увидеться с Вами,- гость повторялся, и за этим чувствовалась лесть, которую он тут же и выложил,- но Вы целый день были так заняты. А я уже столько наслышан о Вашем успехе, что просто выше моих сил было дождаться завтрашнего утра для встречи с Вами, мистер Шерм.

Большой мясистый нос на старческом морщинистом лице вынюхивал что-то в воздухе. О, да! Читатель, наверняка догадался, что ночным посетителем был Роберт Харди собственной персоной. Пригласив Харди присесть в кресло, Михаил некоторое время молчал, пытаясь понять причину, побудившую старую ищейку перелететь через океан и появиться чуть ли не в полуночный час в его комнате. Роберт Харди первым нарушил молчание:
- А Вы изменились, мистер Шерм, и даже в лучшую сторону. Вы ста¬ли в России большим человеком; о Вас пишут газеты всего мира. Я Вас поздравляю!- лесть так и брызжала из Харди.- А я вот все также служу в "Микчиз Корпорэйшн". Только чуть-чуть продвинулся по службе - меня назначили старшим советником. Фирма заинтересовалась сообщениями о строительстве большого тоннеля на Алтае и прислала меня прозондировать почву насчет сотрудничества с Вашей страной.

Слушая слова Харди, Миша подумал: "Врешь ты все, хитрый койот! Как был ищейкой, так и остался ею. Меня не проведешь! Я-то тебя знаю, как облупленного. И то, что твоя "техническая" подготовка не позволит тебе постичь все тонкости, как бы ты не старался; да и "Микчиз Корпорэйшн" скорее интересует не технология проходки, а сам прибор, то есть своч."

- Я сегодня слушал Вашу лекцию и диву давался,- продолжал Харди, - как это возможно, чтобы маленькая коробочка разрушала колоссальную массу горной породы? Конечно, все мы верим в силу человеческого ра¬зума и в технический прогресс. Но, простите, мой ум просто не в состоянии так быстро воспринять все, что сегодня днем узнал.

- Вы в этом сами завтра убедитесь, когда будет закончена проходка последнего участка,- ответил Шарма.

- Да, да. Завтра Вы заканчиваете свою работу, мистер Шерм. Меня, как и других иностранных специалистов, уже пригласили на завтрашний торжественный финал.

"Все-таки, почему эта ищейка пришла ко мне в такой поздний час? "- беспокойная мысль сверлила Мишин мозг.

Он, конечно, мог бы под благовидным предлогом выставить ночного посетителя за дверь. Единственное, что удерживало от подобного шага, так это воспоминание о том, что год назад Харди, в какой-то мере, помогал ему выполнять печальные обязанности, связанные с похоронами сестры Розы и ее мужа.

- Одно сомнение не дает мне спать; из-за него я, собственно, и решился побеспокоить Вас, мистер Шерм,- тень задумчивой печали опус¬тилась на лицо Роберта Харди. - Вы, конечно, помните, как мы с Вами прошлой весной прилетели из Балтиморы в Нью-Йорк, когда несчастный Сталкер попал в госпиталь Святого Патрика после автокатастрофы?

- Да, хорошо помню.

- Так вот, уже после смерти мистера Сталкера,- продолжал далее Харди,- мне показывали его личные вещи, которые были при нем. Кстати, Вы сами потом распорядились выбросить эти вещи на свалку.

Михаил мог поклясться, что подобного распоряжения он тогда не отдавал - видимо, это была уловка Харди, которой тот хотел проверить память молодого человека. И, тем не менее, соглашаясь с выдумкой хитрой ищейки, кивнул головой.

Удовлетворенный Харди продолжал:
- Среди тех вещей был маленький обгоревший приборчик, микрокалькулятор в коричневом корпусе. Пластиковая оболочка его оплавилась, и поскольку микрокалькулятор оказался безнадежно испорченным, его тоже выбросили. А сегодня я увидел, как Вы демонстрируете точно такой же приборчик только синего цвета. Сначала я не придал значение такой схожести Вашего прибора и коричневого микрокалькулятора Сталкера, да и сидел я в отдалении, что помешало мне хорошо рассмотреть все детали. А сейчас Вы не смогли бы мне показать Ваш чудесный генератор?

"Вот тут ты и раскрыл себя, старая ищейка,- подумал Шарма.- И приехал, чтобы узнать: действительно ли я причастен к Сталкеровскому открытию и в какой степени? А может ты задумал большее?''

- Я не держу своч при себе,- ответил он.

- А где же генератор?

Это уже переходило все границы дозволенного.

- Там, где ему и положено быть,- холодно заметил Шарма.

- Жаль,- неожиданно для Михаила, а может быть и для самого себя, откровенно признался Харди и, чтобы закамуфлировать свой пассаж, решил, изменить тему.- Вы говорите, мистер Шерм, что Ваш генератор называется ''SVOCH''? Это его официальное название?

- Нет. Просто сокращенное название отражателя сверхвысокочастотных резонансных колебаний,- придумывал Шарма на ходу, ибо догадливый Роберт Харди был прав, потому что во всех официальных документах генератор резонансных колебаний именовался так, как назвал его сам создатель.

Только Михаилу не очень-то хотелось раскрываться перед хитрым обладателем мясистого носа,

- Как просто! Ну что же, не буду больше отнимать у Вас время отдыха, мистер Шерм,- Харди поднялся.- Надеюсь, что мы еще завтра встретимся? - напоследок он обследовал глазами комнату, попрощался и вышел.

Оставшись один, Михаил задумался:
"Харди неспроста пришел так поздно; лицеприятный наш разговор он мог бы отложить до утра. Ему, явно, необходимо было увидеть своч, увидеть здесь, у меня и без свидетелей. А только ли увидеть? Как он сказал: "…мы еще встретимся". Вроде бы обычная прощальная фраза, но в его устах она прозвучала двузначно. И глаза его светились каким-то алчным огнем, когда он прощался".

Шарма решил, что ждать того момента пока Харди сам что-то предпримет - значит дать фору противнику. Не выключая свет в своей комнате, он вышел на улицу и направился по крутой тропинке к соседнему коттеджу, где жил генерал Метельский и куда сегодня подселились Сергачев с коллегами. Стоило большого труда сразу растолковать заспанному генералу о ночном визите Роберта Харди. Не сразу Петр Никитович сообразил кто такой Харди, и почему он оказался на стройке. И только после того, как Шарма поведал о своих встречах со старой ищейкой в Америке, генерал задумался.

- Хорошо, что ты сейчас пришел и рассказал об этом американце. Ладно, иди спать. А мне, наверное, предстоит бессонная ночь.

***
Красочные транспаранты развевались по всему поселку строителей в праздничное тридцатое по счету утро пребывания Михаила на Алтае. Бойкой вереницей ныряли большегрузные самосвалы в темную дыру тоннеля. Над входом, подобно арке, был прикреплен лозунг, большими белыми буквами выведенным на красном баннере:
"ДАЕШЬ КОРГОНСКИЙ ТОННЕЛЬ!"

Над скалистым хребтом кружили три вертолета, увозя на ту сторону, ко второму, пока еще не существующему, выходу свободных от смены строителей и гостей стройки. А всего с раннего утра вертолеты переправили почти тысячу человек на ту сторону хребта.

В отличие от предыдущих дней, сегодня вывоз породы будет произ¬водиться на два выхода, и уже через два часа после того, как Шарма в последний раз включит синий своч, тоннель на всей своей огромной длине будет открыт для сквозного движения, но пока что автотранспорта.

Миша устроился рядом с Верой в кабине знакомого и такого привыч¬ного электрогрузовоза, чтобы отправиться по обычному маршруту вглубь Коргонского хребта. Все измерительные приборы лежали на платформе, в ящиках; синяя коробочка своча находилась в боковом кармане Мишиного пиджака. Вера, сидевшая на месте водителя, хотела уже тронуть с места машину, как Шарма заметил спешащего к ним Метельского. Тот подавал знаки подождать.

- Задержись немного,- спрыгивая на землю, сказал Михаил.

- Твой американец исчез; во всяком случае, сегодня его никто не видел. Я распорядился, чтобы его побыстрей нашли. Одно из двух: или с ним случилось что-то, или он задумал какую-то акцию. И чтобы нам избежать неожиданностей, ты сразу же после возвращения из тоннеля своч отдашь мне, а я отправлю его в институт, - Метельский пожал Мише руку.- Желаю и сегодня удачи!

Лучи мощных прожекторов электрогрузовоза вырывали из темноты несущиеся навстречу полирование стены, изрезанные светлыми прожилками, гранита. Временами стены плавно изгибались то вправо, то влево, уводя дорогу в нужном направлении, которое заранее определил человек. Скоро должно мелькнуть то место, где два дня назад Миша по шутливому изречению Сергачева "прорубил окно в Азию", то есть самовольно выполнил предварительный проход вертикального ствола.

Внезапно тонкий, как игла, луч, возникший из встречной темноты, вонзил свое жало в правый прожектор машины и сразу же метнулся к ле¬вому. Одновременно в наступившей темноте дуплетом прозвучали хлопки лопнувших электроламп. Вера инстинктивно нажала на тормоза, отчего дико завизжали покрышки на массивных колесах; в воздухе запахло паленой резиной.

- Ничего не понимаю! Отчего погасли прожектора?- воскликнула Вера.

Всецело поглощенная управлением машины, она не заметила того, что увидел Шарма - иглоподобный, как жало, лазерный луч.

Однако, через пару секунд и она, и Михаил стали различать предметы внутри кабины - это приборный щиток, слабо подсвеченный панельными лампочками, рассеивал темноту в узком пространстве, перед людьми. Вера протянула руку к щитку и включила потолочный плафон, но тут же почувствовала ощутимый шлепок; Миша бесцеремонно вернул темноту. На подобную бестактность можно было бы и обидеться, но взглянув на него, Вера в тусклом отблеске заметила напряженный взгляд Михаила, всматривающегося в непроглядную темень перед электрогрузовозом. Проследив в том направлении, она различила в отдалении мелькание светового пятна, как будто кто-то шел навстречу и освещал себе путь фонариком.

- Кто это?- испуганно спросила молодая женщина.

- Вот что, Вера. Сиди в кабине тихо, как мышь, и не выходи отсюда пока я тебя не позову,- Михаил открыл дверцу и спрыгнул в темноту.

Недоброе предчувствие побудило его оставить женщину одну и по¬спешить навстречу колеблющемуся пятну. Метров через пятьдесят шарящий луч фонарика ослепил его, и Шарма остановился.

- А! Вот мы и встретились! Со свиданьицем, Шерм! С последним теперь уже свиданием!- услышал он знакомый голос; хозяина английской речи мешал рассмотреть слепящий луч фонарика.

- Почему такой пессимистический тон, Харди?- спокойно поинтере¬совался Михаил.

- Потому что больше нам не придется встречаться на этой земле; ты не выберешься из этой могилы, которую сам себе вырыл.

Подойдя вплотную, Харди на мгновение осветил себя, и Шарма уви¬дел в его правой руке бластер.

"Худо дело,- подумал Миша,- этим пистолетом он уже растрощил прожектора. И со мной церемониться не будет". А чтобы выиграть время, спросил:
- Ты мне угрожаешь? Почему?

- Долго объяснять... Мне нужен твой своч!

- Ах, вот оно что,- деланно удивился Михаил.- Зачем тебе своч?

- Мне он совсем не нужен, а вот "Микчиз Корпорэйшн", которая меня послала, необходим позарез.

- Сколько же корпорация заплатила тебе за эту подлость?

- Пока пятьдесят тысяч аванса. А когда вернусь - еще четверть миллиона.

- Ого! Дорого платят боссы за такую маленькую игрушку, - съязвил Михаил.

Эта насмешка не понравилась старому бандиту:
- Ладно, хватит болтать. Лучше твори молитву, пока не поздно, да ответь мне на пару вопросов.

- Тебе, вонючий койот, понадобилась моя исповедь? - Шарма откро¬венно издевался над американцем.

Но Харди не среагировал на обидный выпад.

- Во-первых, скажи Шерм: нью-йоркские коммерческие банки разгро¬мил с помощью своча Нейл Сталкер?

- Да!
- А его лабораторию в "Микчиз Корпорэйшн" уничтожил... ты?

- Моя работа!- не скрывая гордости, ответил Шарма.- И помогал мне тот же своч.

- Я так и думал. И разрушенная домашняя лаборатория Сталкера тоже дело твоих рук?

- На сей раз, ты ошибся, Харди. Лабораторию на вилле уничтожил ты!

Если бы не слепящий луч, то Миша наверняка расхохотался бы, уви¬дев в какую комическую гримасу исказилось лицо растерявшейся старой глупой ищейки.

- Я?!- койот был крайне изумлен.- Каким образом?

- Ты, сам не зная того, включил программу самоуничтожения, которой покойный Сталкер застраховал свое детище.

- Ладно, хватит сантиментов,- Харди переложил фонарик с левой руки в правую, которой держал на изготовке бластер.- А теперь отдай своч и прощайся с жизнью? Я бы мог с мертвого тела забрать его, да побоялся, что лазерный луч нечаянно испортит генератор. Ну, давай, давай скорее своч сюда,- он протянул свободную ладонь и нетерпеливо сжал пальцы.

- Послушай, Харди,- остановил его Михаил,- даже если ты и завладеешь генератором, тебе не выйти из тоннеля.

- Почему?- заколебался старый сыщик.
- Потому что после твоего вчерашнего прихода, я известил о тебе соответствующие службы. А несколько минут назад мне сказали, что ты исчез из поселка, и подняты для твоего розыска даже воинские части. И кроме всего, у выхода из тоннеля меня будут встречать. Так что у тебя не остается ни единого шанса выбраться отсюда без помех.

- Это не твоя забота. Отдай своч! У меня нет больше времени болтать с потенциальным покойником,- Роберт Харди начинал терять терпение.

- А, кстати, своча ведь нет у меня.

- Как нет?- закричал Харди.

- Нет!- спокойно резюмировал Михаил Шарма, каждой клеткой, каж¬дым нервом ощущая прикосновение приборчика к своей груди.

- Где же он? У той милашки, что дрожит сейчас, сидя в кабине?

- Ну, во-первых, она вовсе не дрожит, хотя бы потому, что ей трудно понять нашу беседу на английском. А во-вторых, я уже говорил, что предупредил друзей про твой приезд, и во избежание подобного эксцесса, который вот сейчас возник, своч отправили вперед, с одним из шоферов самосвала. Так что своч "ожидает" тебя в тупике.

Если бы Харди не был сбит с толку и не был взбешен неожиданным оборотом, он понял бы двойной смысл последних Мишиных слов.

Задрожал и сдвинулся в сторону, больше не ослепляя, луч фонарика; Харди усиленно соображал. Но мозг молодого человека сработал быстрее. Михаил сильным резаным движением ударил в темноту, по тому месту за лучом, где заканчивалась кисть правой руки Харди. Световой пучок, вырвав замысловатые фигуры на стенах тоннеля, уперся в пол и исчез. В кромешной тьме Михаил бросился на вскрикнувшего американца и повалил его на пол, а тот двумя руками вцепился в молодого соперника. Шарма мимолетом заметил, что бластер американца также улетел и шлепнулся на пол где-то. По полу метался клубок из двух фигур, но никто не видел этого единоборства. Как не видели друг друга и соперники, только каждый ощущал яростное дыхание врага. По сдавленному, все более клокочущему прерывающемуся храпу Шарма понял, что старый койот теряет силы, уступая в рукопашной схватке молодости и проворству. В какое-то мгновение Михаил оказался сверху и, освободив свою правую руку от крючковатого захвата, со всего размаха ударил кулаком в темноту, откуда доносилось хриплое дыхание врага. Харди сразу обмяк и затих. Михаил нащупал его руки, сложил на груди и сам уселся сверху, придавив безвольное тело.

- Вера!- крикнул он в темноту.- Ты меня слышишь?

- Слышу! Что случилось? Я ничего не пойму.

Все это время она безмолвно сидела в кабине злектрогрузовоза. Мужские голоса, которые она слышана в отдалении, искажались тоннельным эхом, да, к тому же иностранная речь... А потом в кромешной тьме целая минута тревожного ожидания и неизвестности.

- Подъезжай поближе, - приказал Шарма.

- Но ведь ничего не видать.

Миша на минуту задумался.

- Включи освещение кабины - метра на два дорога будет видна. Мед¬ленно подъезжай. Когда будешь рядом, я крикну.

Подсвечиваемый изнутри, электрогрузовоз едва заметно стал приб¬лижаться, и когда до Михаила оставалось метров пять, Вера, ведущая машину буквально на ощупь, услышала громкое:
- Стой!

Шарма заметил отблеск на земле, у своих ног - фонарик Роберта Харди, к счастью, оказался цел. И веселая лампочка осветила победителя, сидящего верхом на побежденном противнике.

- Кто это? - воскликнула Вера.

- Роберт Харди - промышленный шпион,- ответил Шарма.

- Откуда он здесь взялся?

- Потом объясню. Найди мне сейчас какую-нибудь веревку, чтобы связать этого…- Миша приподнял голову американца. - Кажется, я перестарался; он без чувств. У нас в походной аптечке есть нашатырь?

- Нашатыря нет. И веревки нет. Есть запасной электрокабель.

- Давай его сюда.

Миша протянул Вере фонарик и, пока она искала в ящике для зап¬частей, прислушался: не оживет ли противник, не преподнесет ли еще какой-нибудь сюрприз. С таким пройдохой, как Харди, надо постоянно быть начеку. Наконец Вера нашла то, что искала, и отдала электрический шнур Михаилу, который быстро обмотал и туго связал руки и ноги Харди, а затем с помощью молодой женщины втащил обладателя мясистого носа на платформу электрогрузовоза.

- Сколько времени? - Миша осветил часы на руке.

Непредвиденная задержка отняла у них целых десять минут. До наз¬наченного сеанса со свочем времени оставалось в обрез, даже если Вера поведет машину на предельной скорости. Но ведь в кромешной тьме тоннеля с выведенными из строя прожекторами - это равносильно самоубийству!

- А фонарик!- вспомнил Шарма. - Быстрей в кабину. Я с платформы буду освещать дорогу. К тому же, нашего пленника надо охранять, что¬бы он, очнувшись, не наделал глупостей.

Спустя пол часа, те, кто собрался по ту сторону Коргонского хребта и кто не догадывался о происходящей внутри горы драме, восторженным "Ура!" отметили проседание породы, которая вдруг изменив свою окраску с серой на красновато - бурую, ровно в назначенный час обозначила контур тоннеля. Кто-то заранее нанес на скале плавной белой линией этот контур. И казалось, что сама Земля точно в назначенном месте отворяет людям путь к своим глубинным тайнам.

А еще спустя полчаса из другого, уже утратившего свою первозначимость, конца тоннеля выкатил электрогрузовоз в сопровождении громадного самосвала. Чтобы не разворачивать тяжелую машину в узком пространстве тоннеля, конструкторы снабдили этот тип самосвала двумя кабинами для водителя - спереди и сзади. И на подобии детского "тяни - толкая", самосвал имел возможность ездить одинаково уверенно как вперед, так и назад.

Как и в предыдущие дни (кроме второго от сегодняшнего) Мишу и Веру встречали всего несколько человек. Каково же было их удивление, когда они увидели одного из виновников предстоящего сегодня торжества по случаю завершения проходки двенадцатикилометрового Коргонского же¬лезнодорожного тоннеля в весьма неприглядном виде. И действительно, верхняя рабочая куртка была испачкана и разодрана на левом рукаве; правая щека залеплена лейкопластырем, которым Вера заклеила большую ссадину сразу после сеанса проходки свочем.

Еще больше удивились встречавшие, когда заметили на платформе, связанного по рукам и ногам, мужчину с большим мясистым носом. Первым поспешил к затормозившему электрогрузовозу Петр Никитович.

- Это и есть Роберт Харди, - предупреждая вопросы, произнес Шарма и, заметив на своих штанах грязь, поспешил немного привести себя в порядок.

Харди очнулся еще в тоннеле, где невольно сбылось его заветное желание. Он воочи увидел работу маленького своча. Сейчас он понуро сидел спиной к кабине, щурясь от ярких солнечных лучей, наблюдал за происходящим вокруг, которое теперь его перестало волновать, ибо свою битву он уже проиграл, и уготованная ему участь пленника не оставляла ни каких шансов на благополучную перспективу.

Миша достал из кармана покореженный лазерный пистолет Харди:
- Он хотел на полпути перехватить нас и завладеть свочем. А это его оружие. Когда ехали туда он "обронил" бластер; мне в спешке некогда было искать в темноте. Вот наш электрогрузовоз и проутюжил своими колесами невинную игрушку этой сволочи. Уже на обратном пути я подобрал пистолет.

- Ты не пострадал?- с тревогой спросил генерал, имея в виду не только Мишину щеку.

- Нет. Но только пришлось продемонстрировать этому господину несколько приемов классической борьбы.

Петр Никитович улыбнулся Мишиной шутке; засмеялись и те, кто, слышал ответ. Только хмурый койот глазами затравленного зверя следил за тем, что происходило вокруг.

Глава 11
Победа

- Молодежь, видимо, решила из нас на старости лет сделать скалолазов,- кряхтел тучноватый генерал Метельскнй, тяжело дыша в спину Сергачеву; тот в меньшей степени, но тоже с отдышкой поднимался по горной тропе.

Тщательно проверив все расчеты, Николай Степанович убедился в справедливости выводов Шарма по выбросу отвальной породы из вентиляционного ствола с помощью мощного взрыва. Неоспоримые доводы Сергачева заставили генерала Метельского пойти на уступки; он распорядился, чтобы из ближайшей саперной части на стройку доставили взрывчатку. Оставался один невыясненный вопрос: действительно ли своч "пронзил" гору снизу вверх, от полости тоннеля до зигзагообразного каньона, подобно гигантской трещине рассекшей вершины Коргонского хребта. В этом каньоне по проекту должен находиться выход вентиляционного ствола. Вертолет с Шарма, Сергачевым, ВолодейМотузом, Метельский, Розовым и Верой-маркшейдером, накручивал уже, наверное, десятый виток над расчетной точкой, зависал в различных местах, но обнаружить какие-либо следы работы Мишиного своча все не удавалось.

Тогда Метельскнй предложил пилоту опустить машину на сравнительно ровную площадку.Она хоть и находилась метров на сто ниже, но была пригодна для посадки вертолета в относительной близости от предполагаемого выхода ствола. Алик Розов - заядлый спортсмен. Каждый свой отпуск он проводит в горах, совершая восхождения по сложнейшим альпинистским маршру¬там. Года два назад он вместе с Девяткиным участвовал в отборочном конкурсе экспедиции на Эверест. Немудрено поэтому, что сейчас он шел во главе импровизированной альпинистской группы. И стометровый подъем по сравнительно пологому откосу для него был легкой прогулкой, "променаж".

 Само собой разумеется, что никакого альпинистского снаряжения, кроме мотка веревки, любезно предложенного пилотом вертолета, у Розова и его спутников не было. За Розовым след в след ступал Миша Шарма. Он был обескуражен тем, что воздушная разведка не дала никаких результатов. Он рвался обогнать Розова и первым отыскать хотя бы следы от резонансных колебаний Своча. Сейчас он проклинал себя за спешку и, как назвал Петр Никитович, за авантюризм, когда на свой страх и риск затеял незапланированный эксперимент. Можно было бы подождать приезда товарищей, получить согласие Сергачева, а потом уже, в спокойной атмосфере по¬нимания, когда проходка тоннеля завершится, потом уже выполнить за¬думанное.

За Мишей поднималась Вера. У нее в сумке, перекинутой за плечо, лежали необходимые приборы для определения точного местонахождения, притом эти приборы позволяли с точностью до двух метров - поразительная точность для миниатюрной аппаратуры - определять необходимые координаты. Такая сверх точность обеспечивалась благодаря космической системе ориентации, когда радиосигнал со спутника, преображаясь в электронной схеме аналогового поиска маркшейдерской аппаратуры, отпечатывались на миниатюрном экранчике набором цифр. Время от времени Вера просматривала эти данные и указывала, идущему впереди Розову, вероятное направление маршрута, так как в горных условиях пройти напрямик, к заданной точке было просто невозможно - приходилось огибать крутые скальные стены и непреодолимые обрывы.

Николай Степанович шел за Верой. Шел молча, иногда лишь отвечая на ворчливые реплики генерала. Парадно-выходные коричневые туфли Сергачева никак не соответствовали альпинистским требованиям прогулки. Как жалел сейчас Николай Степанович, что перед вылетом не переобулся в спортивные кроссовки, которые неизменно брал с собой в любую командировку, чтобы и вдали от дома иметь возможность по утрам на свежем воздухе заниматься утренней зарядкой.

Замыкал эту своеобразную группу альпинистов Владимир Мотуз. Он думал сейчас о своем сынишке Андрейке, у которого как раз сегодня юбилей - ему исполнилось ровно... шесть месяцев. И поднимаясь в гору, Володя решал огромной важности вопрос: посылать ли домой поздравительную телеграмму или ограничиться видеофонным разговором с Зиночкой и Андреем Владимировичем. В конце концов, он остановился на втором варианте, поскольку это позволяло ему увидеть собственными глазами жену и сынишку.

Идущий впереди Розов, вышел на гребень южной стенки, и его тень тут же нырнула в глубину, обозначившись черточкой на дне каньона, который в этом месте опускался на все пятьдесят метров. За Розовым подошли и остальные.

- Где-то метрах в десяти отсюда должен выходить вентиляционный ствол, - сказала Вера, посмотрев на показания своего прибора, - вот за тем мыском,- она показала на небольшой, не превышающий полметра холмик над самым, самым обрывом.

- Сейчас я гляну, что там, внизу,- Алик сделал несколько шагов по направлению к холмику, ступил на него и...

Его протяжное "А-а-а... " смешалось с шорохом оседавшего песка. Шарма и Мотуз одновременно схватились за шею, почувствовав внезапный ожог. КВат! А на том месте, куда только что ступала нога Розова, виднелся провал, скорее даже не провал, а небольшой оползень. Все бросились к этому месту, боясь даже поверить, что случилось непоправимое.

Но, к счастью, внизу, на куче песка, который еще струился мелкими дорожками, метрах в семи от верха каньона восседал Олег Розов.

- Алик! Ты живой?- крикнул Мотуз, хотя человек внизу отнюдь не походил на мертвеца.

- Живой,- ответил тот, вставая на ноги.

- Кости целы?- одновременно спросили Сергачев и Метельский.

- Да. Все на месте,- Розов помахал руками, подергал ногами и тут же испуганно присел на песок.

- Что?- встревожился Шарма. Он даже лег животом на камни, чтобы лучше было видно Алика.

- Нет, ничего. Я только почувствовал, что земля уходит из-под ног - наверное, песок проседает,- сидя на скате песчаной горки, ответил Розов.

- Откуда здесь, среди камней, оказался песок? - удивилась Вера.

- Да это же своч! Своч пробил гору,- на ходу разматывая веревку, объяснил Шарма. Потом один конец бросил Розову, - держи! Мы сейчас тебя вытащим.

Бывалому альпинисту долго не объяснять. Через минуту совместными усилиями четырех мужчин Алик был поднят наверх.

- Ну как?- первый вопрос к незадачливому скалолазу.

- Ощущение не из приятных,- Розов достал из кармана джинсовых брюк примятую пачку сигарет и, предложив товарищам, глубоко затянулся ароматным успокаивающим дымком.- А знаете, о чем я подумал, когда летел в эту преисподнюю? Ни за что не догадаетесь! Я думал, что из того материала,синтезированного Мишей на стенах своей трубы, можно сотворить целый трубный город на колоннах. Представьте себе...- Розов увлекся, не замечая недоумевающих взглядов своих спутников,- представляете: на громаднейших трубчатых колоннах, "вкопанных" в землю, держится горизонтальная длинная, в несколько десятков километров такая же громадная, ну скажем, сто метров в диаметре, труба. Внутри эта труба поделена на несколько этажей, где много просторных и удобных квартир. Транспортные коммуникации доставляют…

Но тут его перебил Мотуз - ласковым голосом очень нежно спросил:
- Алик! Ты, случайно, не стукнулся головкой, когда падал?

- Иди ты... Я рассказывал, что у меня было перед глазами, когда летел,- обиделся Розов.

- Ну, не сердись, пожалуйста,- сдался Володя.

Когда страсти немного улеглись, Вера, Николай Степанович и генерал Метельский подошли к опасному обрыву; Сергачёв хотел внимательно рассмотреть срез скалы, точно по вертикали опускавшийся вниз. Он наклонился и потрогал рукой стенку, которая по идеальной дуге врезалась в скалу.

- Ребята,- задумчиво произнес Олег Розов, когда молодые люди остались втроем, а их увлеченные спутники все свое внимание обратили на новое открытие, нежданное открытие, подаренного Шарма с помощью генератора резонансных колебаний. - Во время падения я отчетливо почувствовал резкий ожог вокруг шеи. Это я точно помню, - поспешно добавил он, опасаясь вновь услышать насмешки Мотуза.

Но Володя на сей раз сам развеял его опасения:
- То же и я почувствовал.

- И я, - подтвердил Шарма.

- А ну-ка посмотрите: есть ли что-нибудь у меня на шее, - Алик отвернул ворот своей клетчатой рубашки.

Миша и Володя внимательно осмотрели место, куда указывал Алик.

- Ничего, абсолютно ничего нет,- сделал заключение Мотуз.

- Я знаю, что это было,- произнес Миша.- Вы помните Фею и ее по¬дарок, оставленный ею для вас, меня, моей Гали, твоей Зины, Володя, для Девяткина, Маркелова и Смирнова? Помните маленький бесценный сувенир? КВат! Он уже в четвертый раз напоминает подобным образом о себе. И это происходит каждый раз, как кто-нибудь из нас оказывается в чрезвычайной ситуации. Наукой доказано, что при чрезвычайных обстоятельствах человеческий мозг работает наиболее интенсивно. Видимо, и наши кВаты своеобразно реагируют на подобный стресс.

- Не думал я, что ты философ, Миша,- Володя смотрел серьезно,- но ты прав! Фея нам оставила надежное средство информации о других. Я даже подозреваю, что ОНА каким-то образом через кВат руководит всеми нашими действиями и...

Его прервал Сергачев, позвавший звал ребят подойти поближе.

- Миша, - Николай Степанович на корточках присел над кромкой об¬рыва,- какой толщины стенку в трубе ты рассчитывал получить?

- Сантиметров пять...

Достав из кармана свою записную книжку, Сергачев оторвал чистый листок в клеточку и приложил к самому срезу отвесной трубы, на которую молодые люди впопыхах, когда доставали Розова, даже не обратили внимания. Да и сама труба не выделялась на местности. Ее кромка в точности повторяла неровности камня, из которого она "выросла".

- Поразительно!- воскликнул Николай Степанович.- Двенадцать кле¬точек с не большим. Если одна клеточка имеет сторону в четыре милли¬метра, значит, практика подтверждает твои расчеты, Миша. Поздравляю!

Метелъский, придерживая его на всякий случай за плечо, заметил:
- Встаньте, Николай Степанович. Давайте отойдем чуть в сторону, не то Вы еще захотите проверить теорию Розова о молниеносном спуске с горы.

Слова генерала потонули в хохоте; у Сергачева и у Веры даже слезы выступили на глазах. Так само собой снято было невероятное нервное напряжение, исподволь стянувшее их тугим кольцом после падения Олега Розова с обрыва.

- Все хорошо, что хорошо кончается,- эта стереотипная фраза, про¬изнесенная Николаем Степановичем уже в вертолете, звучала теперь по-особенному.

Выполнив еще несколько разворотов над местом недавней вы¬лазки, вертолет, оставляя за хвостом четкий контур круглого отверстия на стене каньона, повернул в сторону поселка строителей.

- Почему же мы его не заметили, когда в первый раз пролетали здесь, - вслух подумала Вера, рассматривая горный пейзаж.

- Очень просто,- отвечал Сергачев,- выход ствола прошелся по отвес¬ной стене. Часть скальной породы, превратившись в песок, просела. А вто¬рая половина песка в стволе осталась неприкосновенной; вот на нее-то и наступил Розов. А с вертолета мы ее не обнаружили потому, что тень южного склона деформировала все контрасты каньона.
Он замолчал, устремив задумчивый взор через иллюминатор на про-плывающую мимо горную панораму.

- Послушай, Михаил,- Николай Степанович повернулся к сидящему сзади и весело беседовавшему с товарищами, виновнику сегодняшней альпинистской прогулки,- но ведь для получения нового материала, да еще такого прочного, необходима совместная, работа двух свочей? А у тебя был лишь один. Что-то не вяжется; по теории ты не мог одним свочем превратить скальную породу в новое вещество. Один-единственный своч способен только разрушить, способен превратить исходный материал в ''первичный хаос". А тут получилось наоборот. Как это тебе удалось?

- А я и не отступал от теории, - отвечал Шарма,- просто месяц назад я договорился с Девяткиным, что он в нужный день переключит один из генераторов антисвочевой системы, который находится на космической орбите, переключит на необходимый для меня код резонансных колебаний.

***
Подготовка к выбросу породы из вертикального ствола приближалась к логическому завершению; взрывчатку аккуратно сложили в нише, предусмотренную Михаилом под вентиляционным стволом. Чтобы сверхмощная взрывная волна не вырвалась в тоннель и не вызвала в нем обвал, нишу с двух сторон закупорили поворотными плитами из крепчайшего материала, которые тоже предусмотрел Шарма, когда самовольно пробивал ствол. Материал плит был тот же, что и материал стенок ствола, и толщина была такой же. Сергачев со своими помощниками многократно проверял расчетные характеристики нового материала и, в конце концов, сделали заключение, что плиты выдержат неимоверную мощь взрывной волны.

Но теория остается мертвой, если не подтверждена практикой. Ми¬хаил Шарма, как и все, понимал, что если расчеты не оправдаются и закупорочные плиты не выдержат, то взрывная волна, подобно вырвавшемуся на волю неудержимому джину, уничтожит работу людей - тоннель будет засыпан обвалившейся породой.

Чтобы выявить характер и величины возможных разрушений, по обе стороны от ниши со взрывчаткой были установлены десять сейсмодатчиков через сто метров друг от друга, а рядом с каждым датчиком - телевизионная передающая камера. Пространство перед видеоглазом освещалось яркими прожекторами.

В просторном кабинете начальника стройки, под стеной выстроились два десятка телемониторов, за которыми наблюдали двадцать человек из персонала обслуживания. Здесь же были и наши герои. У раскрытого настежь большого окна, рядом с Николаем Степановичем, стоял Михаил Шарма и, казалось, безучастными глазами осматривал прекрасный горный ландшафт, хотя подобной картиной можно было восхищаться бесконечно долго. И впрямь, покрытые альпийской травой, склоны Коргонского хребта ярким волшебным изумрудом зеленели на фоне прозрачно - голубого небосвода.

На самом деле Миша с нарастающим нетерпением ожидал того мо¬мента, когда главный подрывник нажмет кнопку электродетонатора. Каким-то шестым чувством он угадал наступление этой секунды - тело его внезапно пронзила дрожь. В следующий миг над вершинами Алтайских гор начал расти громадный узкий конус, перевернутый снизу вверх. Верхняя часть его, расширившись в двухсотметровый круг, заклубилась и быстро стала оседать на землю. Еще через несколько секунд на месте конуса закручивалась пыльное облако. И только тогда грохот взрыва долетел до поселка строителей. Звук этот вывел Михаила из оцепенения. Он обернулся и посмотрел на экраны телевизоров. Картинка на них была такой же, как и минуту назад; тоннель на всем своем протяжении не пострадал. Сергачев уже просматривал записи сейсмографов.

- Поразительно!- воскликнул он, держа в руках широкую бумажную ленту самописца.- Приборы зафиксировали колебания, едва превышающие те, что возникают от проезжающего рядом с установленным датчиком большегрузного самосвала. Миша!- позвал он.- Иди сюда, посмотри: какие чудеса творятся на свете! Оказывается, очаг колебаний находится не в самом тоннеле, а на целый километр ниже, как раз там, где оканчивается "пята", которая удерживает твой "каркас". Это успех! Колоссальный твой успех, Миша!- и Николай Степанович порывисто схватил Мишину ладонь, поздравляя с победой.

И тут же ребята подхватили Мишу и Сергачева под руки, вывели на улицу и давай их качать, подбрасывая высоко вверх.

Часть четвертая

Глава 1
Воскресный отдых

- Смотри, Галочка! Мы уже седьмой год ездим на этом элекомобиле, и еще ни разу его не ремонтировали. Хорошая машина! - говорил Михаил Захарович своей жене, которая с пятилетней непоседой по имени Розочка расположилась на заднем сидении.

Черные завитушки на головке девочки трепыхались от встречного горячего напора воздуха.

- Вечно ты носишься со своим американским приобретением,- Галина Викторовна не сердилась; просто ей хотелось немножко подразнить, временами задававшегося Михаила. - А между прочим, отечественные элекомобили ничуть не хуже импортных моделей. Правда, Розочка?

Девчушка задорно мотнула прелестной головкой:
- Правда, мамочка.

- Вот видишь - устами младенца глаголет истина! И вообще, пора эту жестянку сдать в металлолом и купить новую машину, такую, например, как у Жени Смирнова. Они с Наташей правильно сделали, что купили последнюю модель "Таврии". И ты не спорь со мной, пожалуйста. Я ни за что не соглашусь с твоими аргументами в пользу этой консервной банки.

- А я ни за что не соглашусь с тобой, что Смирновы правильно сделали, купив машину!

- Почему?

- Ну и память у нашего мэра - короче мышиного хвоста. Михаил хитро посмотрел в зеркальце заднего вида на жену.- Ты же сама на днях разослала в муниципальные службы проект нового постановления о том, что как только построим модульный город, так сразу же ликвидируем частную собственность на элекомобили. Хочешь кататься? Пожалуйста! Бери в прокате любую машину и езди себе на здоровье. А сейчас что я слышу от нашего мэра? Она мне говорит, чтобы я покупал новый элекомобиль. Дудки! Лучше мы оставшиеся два года будем ездить на стареньком американском. Правда, доченька?

- Правда, папочка!- звонко откликнулась малышка.

- Вот видишь - "устами младенца глаголет истина",- передразнил Шарма свою жену.

- Ладно, сдаюсь. Вас двое против меня одной,- Галина ласково притянула к себе дочурку.- Миша, давай заглянем на "елочку", - попросила она.

- Да будет тебе. Даже в выходной ты не можешь забыть о своей работе.

Трудно было понять: смеется Михаил Захарович или сердится. Ко¬нечно же, он прекрасно знал, что в последнее время Галина спит и во сне видит свою "елочку". Ведь это ее идея сейчас воплощается в реальность там, на голубом речном просторе. Так решаются и многие другие составные проекта первого в истории модульного города, того самого города, о котором однажды, несколько лет тому назад, высказал смелую гипотезу Олег Розов. Гипотезу, подхваченную его единомышленниками. Они быстро развили идею в грандиозный проект, намеченный в верховных государственных органах к скорой реализации. Поэтому все городские службы и организации ведут в настоящее время интенсивные работы по перестройке всего городского хозяйства в новом направлении. Городская мэрия, которой уже второй мандатный период руководит Галина Викторовна, почти ежедневно рассматривает массу жизнетрепещущих вопросов, связанных с рождением города нового типа. Всем хочется, чтобы жизнь людей в новом городе складывалась по-новому, и жилось им во сто крат лучше. Вот и Галина Викторовна захотела внести свою лепту в большое всенародное дело. Поэтому она и предложила расширить площадь "голубой" зоны отдыха вдоль реки. Уже сейчас, когда население города не превышает и половины будущей численности модульного, река не вмещает на своих бархатных пляжах всех желающих отдохнуть на вольном просторе, когда солнце пышет зноем, а тихая вода манит ласковой прохладой. Галина Викторовна предложила самую малость - необходимо земснарядами прорыть несколько заливов на низких пойменных лугах под углом к течению реки. Если посмотреть сверху, например, с борта самолета, то они будут похожи на ветки гигантской ели, "стволом" которой является основное русло реки. Как раз сейчас, в разгар летнего сезона, Галины замыслы осуществлялись, и ее каждый раз тянуло туда, где за пределами города ведут работы гидростроители.

Серебристый элекомобиль свернул с прямой, как стрела, бетонной автострады на грунтовку и, подобно яхте на голубой волне, поплыл по песчаным барханам. Прямо по курсу знойный воздух нарисовал трепетную картину, где в мареве змеевидных колебаний показались палубные надстройки работающих земснарядов.

Михаил затормозил машину прямо над обрывом, над тем местом, где внизу шептала на песке вспененная волна. И вся акватория залива, где работали два земснаряда, была заполнена вздувшейся пеной.

- М-да... - глубокомысленно заметил муж,- меня пока не тянет сюда ни загорать, ни купаться.

- Зато будущим летом, когда все здесь благоустроится, ты первый предложишь нам приехать в этот залив,- отпарировала жена.- А пока, едем к ребятам. Они, наверное, уже заждались нас.

Но тут заупрямилась малышка. Розочке, как всем "послушным" деткам очень захотелось побегать по грязноватому прибою, да еще босиком. Маме с папой пришлось ей сделать внушение, что так не годится чистыми ножками прыгать прямо в грязь. А если Розочка не послушается, то они возвращаются домой, в город, и не едут ни в какие гости. Немного погодя, коротко взвизгнув всеми четырьмя колесами, элекомобиль выехал на загородную трассу и покатил в прежнем направлении.

Наших путешественников действительно заждались в небольшом дачном поселке, на берегу реки. В этот летний воскресный день на даче у академика Сергачева, где он вместе с дочкой Вероникой, ее мужем и двумя внучатами проводил своё отпуск, собрались друзья и товарищи Николая Степановича: Зинаида и Владимир Мотуз привезли с собой шустрого сынишку толстощекого Андрейку. Супруги Девяткины и Смирновы приехали без детей. Лариса Девяткина и Наталия Смирнова. Кроме собственных мужей их все путали из-за поразительной внешней схожести.Своих трехлетних мальчуганов они на все лето отправили к бабушке, в деревню. Только Олег Розов - закоренелый холостяк, не поддавшийся женским чарам, что, впрочем, не мешало ему быть душою любой компании - шутить и громче всех смеяться, только он приехал один.

Дача Николая Степановича производила на всех впечатление своей ухоженностью, и это благодаря заботливой Веронике, которая в любой мелочи: будь то посыпанная желтым песком дорожка в саду, или оригинально подстриженный в виде сердца куст смородины - любила красоту и порядок. Благодаря ее тонкому чутью ко всему прекрасному и совершенному в природе, посреди садового участка гармонично вписался маленький розарий, откуда вечерами далеко по округе ветерок разносил душистый аромат цветов. Небольшая травянистая лужайка посреди этого разноцветия веером окаймлялась кустами малины, крыжовника и смородины. Позади них раскидистыми кронами поднимались фруктовые деревья, манящие к себе прохладной тенью. Между кустами малины тропинка выводила к высокому берегу реки. А внизу песчаный пляж притягивал к себе уставших (больше от изнывающей жары, чем от недолгой дороги) путников.

- И Вам не жалко расставаться с таким райским уголком?- спросил однажды у Сергачева генерал-лейтенант Метельский, который, кстати, и сегодня плескался в чудесной прохладе речной заводи.

- Нет, не жаль, - отвечал тогда Николай Степанович.- Ведь на месте моей дачи буквально вырастет из земли первая поддерживающая опора модульного города. А это символично - на месте старого вырастает новое. Так было испокон веков. Так будет и в грядущие века!

Итак, Михаил Захарович с дочуркой Розочкой первым делом спусти¬лись к воде, чтобы освежиться в речной быстрине; Галина не захотела идти с ними.

- Потом приду,- ответила она на Мишино предложение сразу же иску¬паться и осталась в саду, где в легких шезлонгах, на самом солнцепеке, загорали Вероника, Наташа и Лариса - женщины любят посудачить на досуге, когда им никто не мешает.

Разложив свой шезлонг между Ларисой и Наташей, Галина откинулась на спинку, отдаваясь божественным лучам светила. В красивом ярко-бирюзовом купальнике она походила на испанку; настоль смуглым был цвет ее кожи - только русые волосы выдавали в ней славянское происхождение.

- Галочка!- обратилась к ней Вероника. - Ты носишь всегда один и то¬т же кулон и ни разу не примеряла другого. Я не хочу сказать, что он не красивый. Напротив, изяществом отделки он меня поражает; в нем нет ничего лишнего. Но я хочу вот что сказать. Точно такой кулон носит, не снимая, мой Дима...

- …мой Шурик тоже,- подхватила Лариса.

- И у Жени есть такой же кулон,- добавила Наташа.

- Вот видите! И у Зины, и у Володи есть, и у Алика Розова. Наконец, и твой Михаил не стыдится носить такое, по сути женское, украшение,- Вероника взяла с низенького столика, искусно сплетенного Дмитрием Маркеловым из прутиков, глубокое пластиковое блюдо, кремовый цвет которого подчеркивал ароматную спелость, лежащих горкой, темно- бордовых ягод лесной ежевики, угостила подруг, сама взяла несколько спелых ягод, а затем продолжала.- Я однажды, еще до замужества, спросила у Димы про эту вещицу. Но он тогда ловко перевел разговор на другую тему и ушел от ответа. А потом я привыкла и как-то не обращала внимания на его кулон.

Галина насторожилась, почувствовав, что сейчас Вероника задаст ей прямой вопрос о кВате. Как быть? Рассказать правду о давнишней встрече в электричке с Феей? Вряд ли такое сверхфантастическое повествование покажется ее подругам правдоподобным. А если, как говорит Вероника, "уйти от ответа"? Дважды в Галиной жизни последних лет были случаи, когда среди непосвященных подруг или знакомых разговор касался появления кВата. Но тогда рядом был Миша, который умел в подобных ситуациях найти выход из щекотливого положения.

- Галочка, милая!- продолжала меж тем выспрашивать подруга.- Откуда у ребят и у тебя с Зиной появился этот оригинальный не снимаемый кулон?

Галина машинально потрогала рукой кВат; этот непроизвольный ее жест Миша всегда замечал как раз в те минуты, когда она о чем-то задумывалась.

- Однажды произошла встреча с девушкой... очень похожей на тебя, Вероника,- Галина говорила медленно, подбирая слова так, чтобы они звучали убедительно.

Внезапно она почувствовала знакомый ожог на шее. КВат! Галя быстро нащупала пальцами ромбовидный стык-замок. Горячо! От изумления она замолкла на полуслове. Что это значит? В пятый раз так странно оповещает о себе кВат. Последний раз подобное произошло пять лет назад, когда Миша работал на Алтае. Тогда чуть было не произошло несчастье с Аликом Розовым. А что же теперь? Может быть предупреждение, чтобы не выдавать тайны восьмерки?!

Подруги с нетерпением ожидавшие Галиного ответа заметили внезап¬ную перемену на ее лице. Лариса, сидевшая справа от нее, положила ладонь на Галину руку и с тревогой спросила:
- Что с тобой?

Но та не успела ответить - со стороны реки донесся душераздирающий захлебывающийся женский крик:
- Спасите!!! Помогите... кто-нибудь!

Будто воздушный вихрь разом подхватил подруг и заставил броситься в тот конец сада, где был спуск к воде. Первое, что они увидели с возвышения, так это семь белесых водяных бурунов, устрем¬ленных под разными углами от берега к одной точке на воде, где беспомощно барахталась Зина Мотуз, с трудом поддерживая головку своего Андрейки над перекатывающейся через них волной. Быстрее всех к тонущим приближалась седовласая голова Петра Никитовича. Вот он подплыл вплотную и успел подхватить Зину, которая судорожно прижимая ребенка, теряла последние силы и уже начала погружаться в речную пучину. А еще через секунду сильные руки семерых мужчин надежно удерживали на плаву обессилившую Зину и ничего не понимающего, но натерпевшегося неосознанного страха Андрейку.

Четыре молодых женщины, с ужасом наблюдавшие сверху за всем, что происходило на воде, сорвались стайкой вниз и подбежали к тому месту на берегу, куда, должны были подплыть спасенные и их спасатели. Владимир Мотуз на руках вынес и поставил на песок сынишку. Смирнов и Розов, поддерживая под руки, вывели на берег ослабевшую Зину. За ними, подобно сказочным пушкинским богатырям, гуськом потянулись Шарма, Сергачев, Метельский и Дмитрий Маркелов.

От пережитого ноги не держали Зину, и, ступив несколько шагов, она опустилась на горячий песок и, спрятав лицо в ладонях, горько разрыдалась.

- Ну, будет тебе реветь,- успокаивал, как мог Владимир,- все обошлось,- он опустился перед ней на колени, отстранил ее ладони от мокрых щек, заглянул в глаза.

Хотя еще полминуты назад он готов был выплеснуть в лицо жены слова упрека за то, что не углядела за сыном, но... Куда девается злость у мужчины - у любящего мужчины, когда он видит, наполнение слезами боли и отрешенности, глаза своей жены?

Из-за спин взрослых появились три детских личика - это старший Дениска Маркелов привел за руку своего братишку и Розочку. Дети растерянно смотрели на взволнованных мокрых дядей и тетей, которые непонятно отчего жалели Андрейку и его плачущую маму.

- Как же все произошло?- спросила Лариса, ни к кому конкретно не обращаясь.

- Мы-то все обсыхали на солнце после купания,- отвечал Розов.- Дети копались в песочке, и никто не заметил, как Андрей - басурман полез снова в воду. Зина увидела его, когда тот был по пояс в воде. Она пошла за ним, чтобы забрать на берег. А малыш, наверное, подумал, что она играется с ним да от нее... на глубину. Всего этого мы не видели, а Зиночка тоже сглупила - не могла нам крикнуть,- с укором проговорил Олег,- и бросилась за Андрейкой. Мы услышали ее "спасите", когда течение уже относило их на стремнину. Так ведь было, Зинаида?

В ответ она молча кивнула головой и опять разрыдалась.

- Если ты будешь тонуть,- обращаясь к Розочке, глубокомысленно заметил Дениска,- я тебя обязательно спасу.

Фраза, сказанная с неподражаемой детской интонацией, вызвала у взрослых смех да такой заразительный, что Зина, смахнув со щеки последнюю слезу, расцвела свободной от печали улыбкой. А Дмитрий Маркелов, подхватив мальчугана, произнес:
- Правильно говоришь, парень. Вот так всегда правильно и поступай, как говоришь!

Вечером, когда солнце уже касалось верхушек зареченских тополей, когда спал надоедливый дневной зной, в саду, под старой яблоней с пышной кроной уютно стояли два накрытых стола; хлебосольная хозяйка угощала друзей. Вместе с дневным светилом улетучилась за горизонт и дневная тревога, улетучилась, но оставила о себе воспоминания на всю жизнь.

Немного позднее, когда детвора укладывалась спать, Зина долго сидела у изголовья сынишки, всматривалась в курносое личико, в утомленные глазки, пока Андрейка не уснул. Уснули и другие дети: Розочка и Дениска с маленьким братиком, уложенные на раздвинутой кушетке здесь же, на верхней веранде.

Сгустились сумерки. Николай Степанович играл на мансарде блиц-партию в шахматы со своими молодыми коллегами и почти всегда побеж¬дал. Ребята по очереди освобождали друг другу место за доской, пока не дошел черед достойного соперника - Петра Никитовича Метельского. Тут уж скрестили шпаги сильные противники. Молодым людям было интересно наблюдать за их игрой, но вскоре их отвлекла еще более интересная телепередача о космической экспедиции на луну, которая намечалась на следующую неделю. Минут через пятнадцать передача закончилась, и молодые люди, оставив Веронику, Ларису и Наташу в компании Сергачева и Метельского досматривать телевизор, спустились на травяную лужайку у дома, где вовсю хозяйничали веселые августовские сверчки. Из детской появилась Зина. Она присела на постеленную поверх травы подстилку, облокотив¬шись на спину своего мужа.

- Слышишь, Зина,- обратилась к ней Галя,- мы только что вспоминали про кВат.

- Про какой кВат?- не поняла Зиночка.

Галина показала на свой амулет.

- Ах, вот ты о чем! Признаться, я уже и забыла о нем. КВат стал крохотной частицей моего организма, как рука или нога.

 - Все правильно. Мы тоже не отделяем себя от этой частицы внезем¬ной цивилизаций,- подхватил Маркелов.

- Знаешь, Зиночка, - не оборачиваясь к жене, проговорил Володя. - Мы сегодня все ощутили импульс кВата как раз в то самое мгновение, когда ты одна бросилась спасать нашего сынишку - у каждого из нас кВат вызвал резкую обжигающую боль на шее.

- Но я ничего не почувствовала,- Зина сказала истинную правду, ибо в то мгновение ее материнский инстинкт гнал от себя любые другие раздражители, кроме единственного: любой ценой снасти своего ребенка.

- Зато все мы почувствовали, что с кем-то из нас творится что-то неладное,- заметил Александр Девяткин.

- В первый раз так было, когда Дима чуть было не угодил под колеса автомобиля Петра Никитовича,- напомни Миша Шарма.

- Да. А вторично - когда ты, Галя и Женя были в Америке,- сказал в ответ Маркелов.- Только в этот раз воздействие наших кВатов не было так ошеломляюще-тревожным, скорее оно предвещало приятную встречу.

Ребята заулыбались; всем было хорошо известны - по рассказам Жени - подробности встречи Гали и Миши в далекой Балтиморе.

- А помните, когда Шурик летал на Станцию, кВат снова подал "сигнал тревоги",- Володя Мотуз не сомневался, что друзья не забыли тот случай.

И Девяткин мог тоже подсказать кое-что:
- Еще бы не помнить! Если бы не Генка Пиганов, мне не пришлось бы сейчас сидеть вместе с вами.

- Кстати, где он сейчас?- поинтересовалась Галина.

- Уже три месяца, как в полете,- ответил Девяткин,- наверное, где-то на полпути к Марсу. Он ведет корабль с интернациональной экспедицией на Марс. Я вот что еще хотел сказать про кВат,- Александр вернулся к прежнему разговору.- Через месяц после того, как Пиганов вырвал меня из смертельных объятий космоса, я еще находился на борту Станции. Кажется, это был последний день моей работы в космосе - на следующее сутки я вместе со сменным экипажем Станции должен был возвращаться на Землю. Работы оставалось самую малость - все необходимые наставления по координационным параметрам антисвочевой системы я уже передал своему приемнику, который накануне прилетел в составе следующей смены. И вот, после ужина, когда, укладываясь спать, я привязывался предохранительными ремнями к своей постели-гамаку, чтобы не взлететь к потолку во время "ночных" сеансов невесомости, которые были необходимы для проведения ряда биологических, физических и других экспериментов, вдруг, чувствую, что у меня на шее затягивается огненный шнурок. Сначала подумал, что неправильно пристегнулся, и предохранительный ремень трет шею. Проверил ремни - все в порядке. Дотронулся до шеи… КВат! Горячий кВат! Потом он быстро остыл. И вот до сих пор не знаю, что же тогда было?

- Было, было, Шурик,- оживился Мотуз.- Было то, что Алик тогда чуть не гробанулся с отвесной скалы.

- Это на Алтае-то?- переспросил Девяткин.- Так вы уже рассказывали о том случае, и ты рассказывал, и Миша, и еще от кого-то слышал я. Только никто почему-то раньше не вспоминал про кВат. Неужели я один там, в космосе, почувствовал его обжигающее предупреждение?

- Почему один? Мы все, кому Фея подарила кВат, ощутили его ожог, - сказал Женя Смирнов. Немного подумав, продолжал.- А знаете, друзья, в том, что у каждого из нас есть такой кВат, заложен большой смысл. Фея, нет, лучше сказать - высшая внеземная цивилизация…

- Она говорила: Союз Галактических цивилизаций, - поправил его Маркелов.

- Правильно. Союз Галактических Цивилизаций выделил нас - восьмерых землян для того, чтобы мы подготовили наших братьев, наших соплеменников к контакту с ними, с нашими старшими братьями по разуму. И вот я думаю, что кВаты - это своего рода намек. Для чего? Этот сувенир, подаренный Феей, в трудные для кого-либо из нас минуты передает другим своеобразное "обжигающее" сообщение. А может быть, кВат способен передавать и принимать гораздо деликатнее информацию?

- Но это пока лишь твое предположение,- заметил Володя.

- Да, предположение. Но у меня есть и конкретное предложение.

- Какое?- опередила всех с вопросом нетерпеливая Зинаида.

- А что, если раздать подобные кВаты всем жителям будущего мо¬дульного города, который мы через два года построим. А?!

- Зачем?- недоуменно пожала плечами Галина.

И тон ей продолжил Розов:
- Ты имеешь в виду форму?

- Я имею в виду содержание,- поправил Смирнов.- Я предлагаю в обо¬лочку, как у кВата (кстати, очень удобная форма), или в оболочку другого вида поместить контрольно-регистрирующую и передающую миниатюрную аппаратуру; современная промышленность в состоянии справиться с такой задачей. Эта аппаратура будет следить за состоянием каждого жителя нашего нового города и, в случае чрезвычайных обстоятельств, она воспримет экстремальный био-импульс головного мозга попавшего в беду человека, и передаст его, то есть закодированный в виде электромагнитных сигналов импульс на центральный пункт слежения. Оттуда сразу же прибудет экстренная помощь к потерпевшему. Таким образом, мы добьемся максимального сокращения рискованных ситуаций для наших сограждан. А в будущем подобную систему можно будет распространить на всех жителей Земли.

Не успел Смирнов договорить последние слова, как на, утонувшей в летнем сумраке, дачной лужайке взорвался хор восхищенных возгласов:
- Браво! Ай-да Женька!

- Вот молодчина!

- Фантастично!

- Просто гениально ты придумал!

- Постойте! Тише, тише!- Зина подняла руку, призывая к вниманию. - Ребята, я хочу развить Женину идею. Мне Володя часто рассказывает про будущий модульный город. Я, например, теперь знаю, что в каждом помещении, в каждой комнате города воздух, которым мы все дышим, будет синтезирован с помощью генераторов резонансных колебаний Кстати, о нем за последние шесть лет Володька прожужжал мне все уши. А в моем Институте здравоохранения многие лаборатории сейчас занимаются подбором самых разнообразных составов и компактов воздуха с эффективными врачующими свойствами. Потом такой воздух с лекарственными компонентами будет синтезирован в больничных палатах интенсивного лечения. Эти палаты, естественно, будут и внутри модульного города.

- А причем здесь Женькины кВаты!- недоуменно спросил ее муж.

- А при том... Я сейчас тебе, Володенька, и ребятам все растолкую. Женькина аппаратура будет не только давать информацию на центральный пульт слежения об экстремальном состоянии каждого жителя модульного города, но и регистрировать их здоровье. Предположим, у тебя, мой дорогой супруг, разболелась головонька - мигрень; кВат (будем пока так называть по привычке) сейчас же сообщает об этом на Центральный пульт. А оттуда автоматически подается команда на один из генераторов резонансных колебаний; направить в ту комнату, где ты в данный момент находишься - будь ты дома или на работе - воздушную смесь с порцией лекарственного аэрозоля от мигрени. И уже через пару минут головной боли как ни бывало.

- Великолепная мысль! - с восхищением произнес Александр Де¬вяткин.

- Замечательно придумала!- вторил Михаил Шарма.

Только Олег Розов молчал.

- Тебе разве не нравится предложение Зины?- спросила у него Галина.

- Нравится. Только меня заботит сейчас другое: если принять пред¬ложение Зины и принять идею Смирнова, то придется в срочном порядке перестраивать работу не только нашего института "Модульпроект", но и десятков других организаций, которые вместе с нами готовят сложнейший проект будущего города. А это может повлиять на сроки строительства. Ты же сама, Галина, прекрасно знаешь, что через два года город должен быть подстроен. А менять сроки нашему коллективу не хотелось бы.

- Директор института "Модульпроект" боится за репутацию своей организации? - наигранно - удивленно спросил Девяткин.

- Ни за что я не боюсь,- обиженно обрубил Розов.- Просто мне, так же как и вам всем, как и Сергачеву, и Метельскому,- он качнул головой в сторону дачного домика,- как и тысячам наших коллег, которые душу и сердце вкладывают в осуществление идеи модульного города, хочется, чтобы наша мечта осуществилась, чтобы модульный город быстрее стал реальностью.

- Олега нельзя упрекать в предвзятости,- рассудительно заметил Михаил,- хотя идея модульного города - это его идея, его родное дитя.

-Так что же такого предосудительного предложила Зина Жене!? - опять разгорячился Девяткин.- Ведь они хотят еще более благоустроить быт жителей модульного.

- Я ничего не имею против их идеи,- Михаил будто оправдывался перед Девяткиным.- Только надо всесторонне подходить к проблеме,

- "Только надо видеть в проблеме рациональное зерно" - так ты хотел сказать?- наседал Александр,

- Перестаньте спорить!- не выдержала Галина и, обращаясь к Зи¬наиде, сказала.- Вот так всегда: порознь - ничего, а как сойдутся вместе - сразу начинают петушиться и спорить до хрипоты. И самое главное - скучают друг без друга.

- Я вовсе не спорю,- сразу успокоившись, проговорил Девяткин и, помолчав, неожиданно добавил, - у меня самого есть идея...

- Какая?- насторожился Шарма.

- Я думаю, что с помощью поля резонансного колебания возможно перемещение материи из одной точки пространства в другую...- и замялся.

- Ну, ну. Не тяни, - заинтересовались друзья,- выкладывай все.

Девяткин быстро посмотрел на каждого. И хоть было темно настоль¬ко, что выражения глаз не определишь, он не заметил и намека на снисходительную улыбку у друзей, только внимание. Тогда он собрался с духом и начал:
- Мысль эта пришла ко мне не сегодня и даже не вчера. Она мелькнула, как видение у меня перед глазами пять лет назад, в тот памятный день, когда я впервые прилетел на Станцию, чтобы принять участие в эксперименте по отработке антисвочевой системы, и в тот критический миг, когда в одиночестве барахтался в открытом космосе среди безмолвных звезд. Вы все знаете, что тогда произошло - я уже не один раз рассказывал об этом. Но до сегодняшнего дня я никому не обмолвился ни словом, о чем думал в те минуты. Даже своей Ларисе. А я тогда просто хотел ее увидеть.

Чудно устроена человеческая психика; ожидая неизбежного (как мне тогда казалось) конца, я вовсе не задумывался о прошедшей жизни, я - мечтал! Я мечтал о том, что всесильный джин принесет ко мне мою Ларису, чтобы я в последний раз смог увидеть ее. "Ну, пусть не джин, - думал я тогда,- пусть с помощью какого-нибудь силового поля, но Лариса окажется рядом". Как сейчас помню: я зажмурил глаза в надежде, что, открыв их, увижу внутри прозрачного волшебного шара мою Ларису. Но, увы! Чуда не свершилось; безбрежный космос остался нем к мольбе моего сердца. А немного погодя славный малый Гена Пиганов спас меня.

После возвращения на Землю я как-то забыл о своих безумных мыслях. Спустя несколько месяцев мы с Ларисой поженились и отправились в свадебное путешествие. Вы, конечно, помните: мы тогда купили два билета на теплоход, совершавший замечательный морской круиз из Санкт-Петербурга вокруг всей Европы в Одессу. Под занавес круиза мы должны были зайти в порт турецкого города Стамбула, где была последняя остановка в иностранном порту перед возвращением домой. И как назло испортилась погода: на море опустился густейший туман, да такой, что с прогулочной палубы едва различались мелкие волнистые барашки, плескавшие о борт нашего корабля; сквозь ватную пелену просачивались редкие и принеприятнейшие капли осеннего дождя. Наш корабль в ожидании лоцмана - ибо капитан не решался заходить в порт, основываясь на показаниях бортовых локаторов,- остановился на внешнем рейде. Все пассажиры попрятались в каютах; а нам с Ларисой даже хорошо па палубе. Стоим вдвоем на баке судна, смотрим в белесое молоко тумана и слушаем, как со всех сторон доносятся предупреждающие завывания корабельных сирен. Мы игру тогда придумали: угадывали - что первым мы увидим, когда туман рассеется? Ведь мы никогда раньше не бывали в Стамбуле. Может, и видели как-то по телевизору панораму города со стороны моря, но лично я не помнил ее. Вот мы вдвоем и фантазировали, угадывая картину, которую, подобно занавесу в театре, должен приоткрыть туман. Вдруг Лариса сжала мне руку: "Смотри! Что-то плывет на нас". Присмотрелся внимательнее к едва заметному движению на воде; какое-то расплывчатое пятно приближалось к борту нашего лайнера. Чем ближе оно, тем отчетливей становились очертания небольшой моторной яхты. Она двигалась параллельно нашему судну, и по воде до нее было каких-нибудь десяток метров. Когда яхта поравнялась с нами, внезапно туман вокруг нее "испарился", и мы смогли ее хорошо рассмотреть: суденышко метров двенадцать в длину поражало своей сферической рубкой, оболочка которой была абсолютно прозрачной. Внутри ходовой рубки на удобной скамейке сидела девушка. Перед ней, на пульте управления, мерцали обычные экраны радарного обзора. Через прозрачную крышу девушка заметила нас с Ларисой и приветливо помахала нам. И мне тогда показалось, что лицом она очень похожа на Фею. Через секунду яхта также внезапно исчезла в мареве тумана.

В ту ночь я долго не мог уснуть из-за мелькавшего перед глазами видения с проплывавшей чудесной яхтой, со своим капитаном внутри про¬зрачного шара. Опять вспомнилось мне, как, отлетая от Станции, мечтал увидеть в такой же прозрачной сфере свою Лару.

После свадебного путешествия я продолжал вместе с вами работать над проектом модульного города и одновременно подбирал "ключ" к загадочной проблеме переноса материи. Я заново пересмотрел теорию Сергачева - Сталкера о резонансных колебаниях. И, шаг за шагом, выявлялась новая интересная закономерность. Наконец, я пришел к выводу, что перенос лю¬бого материального объекта из одной точки пространства в другую можно осуществить на практике,- такими словами при общем молчании закончил свою исповедь Александр Девяткин.

Тихо. Будто и нет никого в дачном саду. Только со стороны реки едва доносится отзвук прибрежной волны.

- А как насчет живой материи? Можно ли ее будет переносить без нарушения жизненных функций?- двумя вопросами Володя Мотуз высказал волнующую всех мысль.

- Я знал, что вы об этом спросите, - ответил Девяткин.- В принципе, и человека можно отправить, например, отсюда, из этого сада, на противоположную сторону Земного шара. И человек останется цел и невредим. Там он появится практически в ту же секунду, как исчезнет здесь. Но... Есть одно "но". Я пока не могу точно сказать - появится ли он на противоположной стороне Земли в привычном для него положении или же окажется перевернутым с ног на голову. Потому что, согласно теории, тело транспортируется и приходит в пункт назначения в тех же координатах, что и в исходном пункте.

- Ну, это уже мелочи жизни, - "успокоил" Михаил,- не правда ли? Подумаешь, беда какая! Здесь я стою на ногах. Шурик меня отправляет в Австралию. Раз! И в мгновении ока я появляюсь перед австралийскими аборигенами, стоя на ушах, вверх ногами. Они - народ непросвещенный в резонансном переносе, а поэтому, не долго думая, принимают меня за новый вид дикого животного и съедают, предварительно обжарив на костре,- последние Мишины слова потонули в хохоте слушателей.

- Ты, Шурик, на меня, пожалуйста, не обижайся,- Шарма дружески потряс Девяткина по плечу,- ты просто молодчина! Если твою теорию удастся реализовать, то человечество получит оригинальный способ транспланетного передвижения.

- А я думаю,- вдруг вмешался Дмитрий Маркелов,- что таким способом мы сможем вступить в контакт с Союзом Галактических Цивилизаций.

Девяткин даже присвистнул от удивления:
- Ишь ты, куда хватил! А я и не подумал о такой возможности.

- Теперь вместе будем думать,- серьезно вставил Олег Розов.

- Ребята!- Мотуз резко поднялся с подстилки, так что Зиночка, чья спина прислонялась до сих пор к его спине, качнулась и вынуждена была опереться рукой в землю. - Подумайте только, друзья мои! Ведь то, о чем несколько лет назад говорила небесная посланница, теперь начинает сбываться!- он возбужденно зашагал взад - вперед по траве.- Я считаю, что сейчас мы должны стократно умножить свои усилия, чтобы выполнить наказ Феи и связать человечество с другими цивилизациями.

- Подожди, Володя, не торопись! - остановил его Девяткин.- У нас пока что имеется только идея, подкрепленная теоретическими расчетами.

- Это уже много!- воскликнул Мотуз.

- Этого мало,- отрезал Девяткин.- Чтобы такая теория стала реаль¬ностью потребуется уйма средств и времени.

- И не забывайте, что сейчас у всех нас первоочередная цель - воз¬двигнуть модульный город,- напомнила Галина.

- А как же контакт с внеземными цивилизациями?- с изумлением спросил Володя, будто то, о чем он говорил, уже давно всеми было решено, и вот теперь его друзья разом забыли свое соглашение и только он один старается напомнить всем их собственные обязательства перед внеземным разумом.- О них мы практически ничего не знаем, кроме одного, что они существуют во Вселенной. И Фея... Все-таки была же в нашей жизни встреча с ней. Хоть этого вы не будете отрицать?!

Маркелов поднял руку, желая сказать свое слово:
- Мы все хорошо помним нашу инопланетянку. Но сейчас я хочу напомнить ее слова, сказанные о том, что мы, восемь человек, которым судьбой уготовлено быть первовестниками дружеского контакта человечества с другим Разумом, должны подготовить этот контакт исподволь, постепенно, так, чтобы он как бы вытекал из естественного развития человечества, и не преподносился "на блюдечке" какой-либо элитной группой из восьми человек. Так я тогда понял слова феи.

- Правильно!- поддержала его Зина.- Мы не должны нарушать естественного хода событий. Понял, Володенька? А сейчас в первоочередных интересах наших сограждан - построить модульный город.

- Дождался, наконец: жена поучает мужа,- не то в шутку, не то всерьез пробурчал Мотуз.- Хорошо. Как мы все решим, так и будем действовать.

- Прежде всего, надо рассказать Сергачеву о предложении Зины и Жени. Кстати, Шура, ты говорил с Николаем Степановичей про свою идею транспортации предметов и людей с помощью резонансного поля?- поин¬тересовалась Галина.

- Нет еще. Я вам первым рассказал все.

- Тогда пойдем к нему; пусть и он скажет свое слово.

- Как! Прямо сейчас!- Девяткин с недоумением посмотрел на неясное при свете серповидного месяца Галино лицо.- Уже поздно. Он, наверное, спит.

- Быть такого не может, чтобы хозяин дачи лег спать раньше своих гостей,- вмешался Маркелов,- пошли.

И гурьбой молодые люди направились по траве к дачному строению, где услышали окончание разговора между двумя старыми приятелями:
- ...а я не знал, Петр Никитич, что ты так великолепно плаваешь.

 Ничего удивительного. Я еще, будучи курсантом в военном институте, получил звание Мастера спорта по плаванию.

Глава 2
Город под крышей

Первые сообщения о строительстве Модульного города, переданные радио и телевидением, напечатанные во всех газетах и журналах, буквально всколыхнули всю страну. Каждый наш гражданин, от мала до велика, хотел как можно подробней узнать о будущей стройке. Ведь после стремительной проходки знаменитого Коргонского тоннеля, который, как смерч, пробуравил древние горы, и после успешной высадки на Марсе интернациональной космической экспедиции, впервые в истории свершившейся три года назад, это будет, пожалуй, самим значительным событием последних лет. Поэтому многочисленные интервью, ежедневно раздаваемые нашими героями, поскольку (как читатель знает) они были главными виновниками грядущих свершений, часто - густо отвлекали их от основной работы. Но поневоле приходилось мириться с лавиной вопросов, дабы информационная служба страны могла полнее удовлетворить неугомонный интерес людей к грандиозному замыслу, задуманному Олегом Розовым и его сподвижниками, тем более, что средства массовой информации сообщили о вероятной дате начала строительства. Дата эта уже намечена, но еще не утверждена в правительстве.

Правительственные органы развернули крупномасштабную организа¬ционную работу по подготовке всего жизненного уклада жителей будущего города к новым условиям существования, к неведомой пока жизни, которая забурлит на целые столетия в первом Модульном городе. Многое приходилось решать впервые. Хотя вопросы возникали самые прозаические, жизненные, но возникали они на новом месте, и решать их приходилось по-новому. Это были вопросы по организации снабжения продуктами питания, вопросы охраны здоровья людей, вопросы, посвященные организации обучения молодого поколения в средних учебных заведениях, вопросы досуга всех без исключения жителей, вопросы планирования рабочего времени взрослого населения и уйма других вопросов, связанных, с жизнью простых людей в Новом обществе. Эти вопросы возникали ежедневно. И решать их требовалось безотлагательно, чтобы потом, когда люди заживут под новой "крышей", эти вопросы не переросли в проблему.

Гигантское сооружение, похожее снаружи на ангар для громадных реактивных лайнеров, прятало под своим сводом макет будущего Модуль¬ного города. Макет, выполненный в масштабе тысячекратного уменьшения, даже под крышей поражал своей фантастической аномалией. В течение многих месяцев тысячи умельцев-макетчиков трудились над ним, стараясь скрупулезно передать в миниатюре и ландшафт местности, и микроскопи¬ческие - со спичечный коробок - старинные здания и памятники - они должны быть сохранены для потомков - и мельчайшие детали самого Модуля, и транспортные магистрали, пересекающие панораму во всех направлениях, и даже лесные массивы и поля. Кроме того, на макете были отчетливо выражены промышленные зоны с заводами и комбинатами, где жителям Модуля предстояло работать.

В этот день ожидали приезда представителей правительства. Цель визита - на месте досконально ознакомиться с результатами работ, вы¬полненных институтом "Модульпроект" и другими, связанными с ним, ор¬ганизациями. Немудрено, что молодой директор института Олег Констан¬тинович Розов немного волновался, ожидая прибытия высоких гостей; с их приездом должна окончательно определиться дата начала строительства. Не раз и не два за сегодняшнее утро Розов обошел кругом макет, который занимал круглую площадку диаметром более ста метров. Его сотрудники работали возле одной из миниатюрных колон, замеряя и вычисляя какие-то параметры. Розов, глядя на них, задумался и не заметил, как сзади кто-то остановился.

- Здравствуй, Олег!- услышал он за спиной знакомый голос.

Обернувшись, Розов увидел приветливое лицо генерала Метельского, который протягивал ему руку.

- Здравствуйте, Петр Никитович!
- О чем задумался?- спросил Метельский, расстегивая пуговицы на пиджаке своего гражданского костюма. Его он и раньше предпочитал генеральскому мундиру, а в последнее время и вовсе не менял на военную форму.

- Да вот о том, что моя семилетняя работа над Модульным проектом приближается к логическому финалу.

- ...к промежуточному финишу - так лучше сказать.

- Я не понимаю Вас, Петр Никитович!

- Все очень просто: в нашей стране необходимо построить десятки таких Модулей. Или ты хочешь, чтобы только твои земляки жили "как лю¬ди"? - серьезном тоном, но с обычной для него хитринкой в прищуре ма¬леньких глаз, спросил Метельский.

Не уловив в словах генерала подвоха, Розов с жаром произнес:
- Да что Вы! Я сплю и вижу, как растут новые города модульного типа. У меня даже имеется несколько вариантов, вчерне набросанных компо¬новок модульных сооружений намного лучше, чем этот,- Олег показал ру¬кой на макет.- Эх!- вздохнул он с сожалением.- Была бы моя власть, так я бы заново перекроил уже полностью готовый проект этого Модуля.

- Еще древнегреческие зодчие утверждали, что предела в совершенст¬ве не бывает. Я уверен, что твой второй Модуль получится лучше первого, а третий - еще лучше, чем второй.

- Вы настоящий провидец, Петр Никитович,- Розов хотел еще что-то добавить, но тут увидел, вошедшую в ангар, группу людей.- Простите меня!

Приехала правительственная делегация - я должен их встретить, - и по узкой дорожке, которая пологой дугой огибала макет Модульно¬го города, он поспешил в другой конец павильона.

Следом, лавируя среди приборов различного назначения, заторопился генерал Метельский.

Даже быстрым шагом Розов преодолел расстояние из одного края большого макетного павильона в другой почти за две минуты. Здесь, в окру¬жении Сергачева, Девяткина, Мотуза и остальных своих друзей и коллег он различил пожилого мужчину в светлом летнем костюме. Олег знал этого человека по фотографиям в прессе, но до сегодняшнего дня им не приходилось встречаться. Ветров был первым заместителем премьер-министра и тоже знал Розова лишь по множеству публикаций и выступлений на телевидении.

- Здравствуйте, Олег Константинович!- знакомясь, Ветров протянул руку и после ответного рукопожатия спросил.- А мой помощник успел раньше меня разузнать последние ваши новости?

- Какой помощник?- не понял Олег.

- А разве Вы еще не знаете? Тогда прошу любить и жаловать, как го¬ворили в старину,- мой помощник Метельский Петр Никитович!

Возможно, кое-кто из коллег Олега Константиновича уже знал эту новость, но сам он был приятно удивлен неожиданным известием.

- Как же Ваша воинская служба, генеральская должность?- недоумен¬но спросил Александр Девяткин, для которого новое назначение Метельского также оказалось неожиданным,

- Вы тут с Сергачевым соорудили столь надежную антисвочевую защит¬ную систему, что я просто остался не у дел,- шутливо объяснил Метельский.- Пришлось подать рапорт об отставке.

- Петр Никитович, не напускайте туман,- строго предупредил Ветров и, обращаясь к Сергачеву, Сайко, Маркелову, Розову, Девяткину, Смирнову, Зинаиде и Владимиру Мотуз и Михаилу Шарма, разъяснил.- Мы пригласили Петра Никитовича работать референтом. Совмещать службу в армии и работу в новой должности он не мог, хотя некоторое время ему еще при¬дется курировать вопросы антисвочевой защиты.

- А чем теперь будет заниматься Петр Никитович?- полюбопытствовала Зинаида Мотуз.

- Будет руководить новой службой в правительстве, и будет непосредственно заниматься вопросами строительства модульных городов по всей стране.

Вот теперь Олегу Константиновичу окончательно стал ясен смысл слов, сказанных Метельским несколько минут назад, о том, что ему, Розову, придется работать еще не над одним проектом Большого Модуля.

- А сейчас, когда вы узнали что к чему, я хочу, чтобы Олег Кон¬стантинович поведал нам о первенце модульного градостроения,- сказал Ветров. Давайте договоримся так: будто бы мы совсем ничего еще не знаем о проекте будущего города - хотя это абсолютно не соответствует действительности - а Олег Константинович рассказывает нам буквально все о своем детище. Вы согласны со мной? - спросил он у остальных.

- Пусть будет так,- ответил за всех на правах старшего Николай Степанович.

- Меня тоже устраивает,- подтвердил Розов.

- Тогда, не мешкая, приступим.

- Прежде, чем начать наше путешествие в недалекое будущее, при¬глашаю всех подняться на обзорную площадку, откуда вам будет удобнее осматривать отдельные элементы макета, - произнес Олег Розов и первым поднялся по стремянке на, огороженную легкими перилами, открытую платформу, висящую на трехметровой высоте, неподалеку от выхода из ма¬кетного павильона.

Если посмотреть сверху на площадку, то она походила на правильный эллипс с диагоналями два на четыре метра. Подвешенная к потолочным хитроумным конструкциям, площадка свободно парила в любом направ¬лении по ангару. Это было очень удобно еще тогда, когда собирался грандиозный макет Модуля.Тысячи отдельных композиций макета из сборочного участка, находящегося в углу павильона, перемещались на воздушной платформе к нужному месту. Сейчас на платформе, огороженной легкими белыми поручнями, были расставлены десять удобных пластиковых стула.

Когда все расселись по местам, Розов, оставшийся стоять у пульта управления площадкой, начал свой рассказ:
- Сверху наш город будет похож на круглое кольцо, с севера на юг пересеченное несколькими, параллельными перемычками. И кольцо, и пе¬ремычки опираются на громадные трубчатые колонны, которые, впрочем, имеет приятный для глаза вид, и с поверхности земли смотрятся очень элегантно, скрадывая в геометрических пропорциях свои циклопические размеры. Всю титаническую нагрузку воспринимают тонкие стенки колонн, уходящие на километровую глубину в земную твердь. Установленные через каждую тысячу метров, колоны поднимут висячий ансамбль Модуля на полукилометровую высоту. Теперь попрошу взглянуть на видеосхему поперечного разреза по колонне и жилой зоне,- с этими словами Олег включил тумблер на пульте, перед собой.

И сейчас же поднялся на боковых поручнях белый проекционный эк¬ран, на котором изобразилась круглая труба, словно ножом разрезанная и, обнажившая свою начинку, расчлененную горизонтальными перегородками на этажи. Картинка ожила; рукою художника-мультипликатора проставлен диаметр трубы, равный ста метрам, и показана высота каждого этажа. Затем, приблизив верхнюю часть трубы, талантливый мультипликатор изобразил под прозрачным дугообразным сводом верхний этаж. Здесь кустарники и высокие стройные деревья с пышной листвой перемежались с бассейнами для плавания и спортивными площадками; рисованные человечки прыгали с вышек в голубую с изумрудным переливом воду и играли на теннисном корте. Здесь же детвора возилась в песочниках, скрывавшихся среди ярких сказочных строениях детского городка. Наконец кадр замер на изображении смуглой девушки, в купальнике загорающей под скудными лучами зимнего солнца, изображенного на фоне снежного пейзажа по ту сторону прозрачной оболочки.

- Верхний этаж жилого Модуля целиком предназначен для активного отдыха его жителей,- продолжал Розов.- Ширина этажа семьдесят пять метров, и тянется он на десятки километров по всей длине трубы. Мы предусматриваем, что композиция каждого стометрового участка этажа Отдыха будет строго индивидуальна и нигде больше не повторится. Разнообразная комбинация вечнозеленых деревьев, кустарников и цветов, а также разнообразие искусственного микрорельефа позволит нам создать неповторимые по красоте оазисы здоровья.

- А Вы - поэт, Олег Константинович,- вскользь заметил Ветров.

- Мы все здесь поэты,- ответил Розов,- ибо создаем самую гран¬диозную поэму жизни.

Он переключил изображение на экране проектора; картинка поползла вверх, обнажив подробности второго сверху этажа.

- Этот этаж, по сути, представляет собой сверхдлинную улицу, - объяснял Олег по ходу смены кадров на экране.- На Улице будут сконцентрированы все общественные центры: и магазины, и детские сады, и школы, и салоны красоты, и голографические кинотеатры, и развлекательные центры, и клинические консультации, и разнообразные клубы, театры, и, наконец, самые различные службы быта. Через определенные интервалы по Улице будут размещены лестницы и лифтовые подъемники для сообщения с верхними и нижними этажами...

- Простите, что я Вас перебиваю, но мне хотелось бы знать: как, каким способом можно передвигаться по этой многокилометровой Улице?- поинтересовался Ветров.

- Пешком. Только пешком!- на полном серьезе ответил Олег.- Ведь движение - залог здоровья. Но я предвижу Ваш следующий вопрос. Как наши жители при необходимости быстро смогут попасть из одного конца Улицы в другой? Не так ли?

- Да, именно это я и хотел узнать.

- Для этой цели служит третий сверху Транспортный этаж. Сюда с земли, на пятисотметровую высоту, с помощью гигантских подъемников-лифтов, способных одновременно поднимать и опускать несколько сотен человек, будут прибывать жители Модульного города. Гигантские подъем¬ники курсируют внутри ствола опорных колонн и доставляют людей к месту назначения всего за две минуты - время достаточно малое, чтобы не заскучать внутри лифта. Наши будущие жители, выйдя из подъемника на самом широком этаже - его ширина равняется диаметру "трубы"- по своему желанию смогут по ступенькам подняться на Улицу, или на этаж Отдыха. Во втором случае разница уровней Транспортного этажа и этажа Отдыха составляет всего пятнадцать метров - высота пятиэтажного жилого дома. Если наши сограждане спешат домой, то они могут воспользоваться лестницами, ведущими на Жилые этажи, или спуститься на малом лифте, которые, как я уже говорил, перемещаются между этажом Отдыха и Жилыми этажами.

Подтверждая слова Олега Розова, картинка на экране де¬монстрировала оживленных человечков, весело бегающих вверх и вниз по красивым, почти воздушным лесенкам.

- И большие, и маленькие подъемники останавливаются в самой середине Транспортного этажа,- продолжал Розов,- а вот по краям, вдоль наружной прозрачной оболочки, будут курсировать быстроходные автома¬тические вагончики. Шума они создавать не будут, потому что привод их сконструирован нашим Транспортным институтом на принципе магнитной подушки. Вагончики бегают настолько быстро, что путь из одного конца Модуля в другой занимает всего лишь тридцать минут.

Сюжет мультика в этот момент преподнес забавную картинку: смешной человечек из тех, которые довольно часто встречаются в добрых детских сказках, рассматривал проносившиеся мимо него разноцветные вагончики. От быстрого мелькания у бедняги закружилась голова, и ноги перестали быть надежной опорой. Художнику, нарисовавшего этот сюжет, нельзя отказать в чувстве юмора. И хотя наши герои не в первый раз смотрели этот кинотрюк, все же комичность рисованной ситуации так развеселила всех, что их непринужденный веселый хохот долго не давал возможности директору института "Модульпроект" продолжать свой отчетный доклад-рассказ. Наконец он заговорил:
- Жилые этажи, а их в Модуле, будет восемь, разделены на продоль¬ные секции, чередуюющиеся через каждые двести метров. Теперь посмотрите, пожалуйста, сюда,- Розов снова обратился к экрану. - Здесь художник - мультипликатор показал план одной секции, разделенную на разнообразные по величине ячейки. Середину секции занимал четырехметровой ширины коридор, по обе стороны которого условными значками обозначились входные двери в ячейки-квартиры.

- Скажите, пожалуйста, Галина Викторовна,- обратился Ветров к Сайко,- по каким нормам будет распределяться жилая площадь в новом го¬роде?

- Мы в Горсовете, уже неоднократно разбирались с этим вопросом,- отвечала Галина,- и пришли к выводу, что минимальная жилая площадь в квартире должна составлять 100 квадратных метров,- это в случае, если в квартире будет проживать только один человек. А площадь самой большой ячейки- квартиры не превысит 300 квадратных метров.

- Не мало ли? Наверняка, в вашем городе имеются большие семьи, где 10 и более человек. Не будет ли им тесно?

- Нисколько! Олег Константинович не успел еще сказать, что высота каждой жилой ячейки равна семи метрам. И при желании, как самую малую, так и самую большую ячейку можно трансформировать в двухэтажное жи¬лое помещение.

- Хорошо!- одобрительно произнес Ветров,- Теперь вот что меня волнует: по схематическим рисункам на экране я понял, что секции а, следовательно, и квартирные ячейки на каждом Жилом этаже располагаются в несколько рядов. Так ли?- обратился он к Розову.

- Правильно, - подтвердил тот.

- Значит, получается, что жители крайних "подстенных" квартир бу¬дут любоваться натуральным пейзажем, открывающиеся перед ними через прозрачную оболочку стены, а жители средних квартир вынуждены будут довольствоваться искусственным освещением или, в лучшем случае, созерцанием голографических картин на стенах своих квартир. Не будет ли такое отрешение от внешнего мира сказываться на психике наших новоселов?

- Ни коим образом!- поднялся со своего места Владимир Мотуз.- Поз¬вольте сделать мне уточнение,- он стал возле пульта площадки, рядом с Розовым.- Специалисты моей лаборатории разработали систему волоконной проекционной оптики. По тонким стекловидным волокнам свет и соответственное изображение любого предмета передается на сотни метров от места установки исходной панели светозабора.

Володя нажал кнопки на пульте управления, и площадка вместе с людьми поплыла над макетом Модульного города к центру павильона. Здесь, на высоте пятидесяти метров была подвешена вертикальная рамка размером с большое окно, от которой под потолком в направлении к стенке павильона тянулись, связанные толстым жгутом, мириады черных паутинок. Они заканчивались на такой же рамке, но уже встроенной в наружную стену. Когда платформа обогнула подвешенную в центре рамку, то все увидели на ее обороте чеканную голубизну летнего неба. Поколдовав немного на пульте управление, Мотуз добился, чтобы площадка поднялась к самому потолку, и тогда, как из распахнутого окна, зрители на платформе увидели институтский двор, качающиеся на ветру пирамидальные тополя и людей, спешащих по своим делам. Только тихо было у этого необыкновенного окна - звук тонюсенькие паутинки-световоды, к сожалению, передать не могли. Владимир Мотуз протянул руку в пустоту, как бы желая освежить ее дыханием наружного ветерка. Но его рука наткнулась на незримую преграду; только примятая кожа на ладони да чуть мутноватый ореол вокруг этого места указывали на существование экрана.

- Поразительно!- восхищенно проговорил Ветров,- Просто замечательно все у вас продумано!

- Мы поставили эксперимент шире,- продолжал Мотуз,- по соглашению с жителями мы в нескольких квартирах обычного высотного дома зало¬жили окна и установили светопроводящие панели, подобные вот этой. Причем панели смонтировали не в традиционных местах оконных проемов, а на любой стенке комнаты, где нас просили жильцы.

- И знаете,- подхватила Зина,- наши медицинские наблюдения за жильцами, а эти наблюдения мы постоянно ведем уже более года, так вот, наши наблюдения не выявили каких-либо нарушений их физического или психического состояния.

- Хорошо. Теперь пусть наш мэр расскажет о социальных аспектах будущего города, - эту просьбу Ветров адресовал Галине Викторовне.

- Городской совет с момента начала проектирования Модульного го¬рода провел большую организаторскую работу по выявлению, определе¬нию и оформлению всех возможных жизненных укладов наших будущих новоселов. Во-первых; Лаборатория Социальных Проблем (ЛСП) реорганизована в Институт Социальных Проблем Модульного города, который возглавил Евгений Семенович Смирнов. Этот институт стал хорошим подспорьем в работе Горсовета. Мы много раз обращались через телевидение и прессу к нашим согражданам с анкетными вопросами, которые должны выявить пожелания людей сообразно их привычкам, наклонностям, воспитанию и т.д. Колоссальная масса ответов обрабатывалась в Институте Социальных Проблем на современных компьютерах. Результаты подобных обобщений вновь передавались широкому обсуждению населением, и так далее. На сегодняшний день Городской Совет имеет готовый план мероприятий.Его мы будем осуществлять, начиная со второго дня, как завершится сооружение Модуля.

- Хорошо!- было видно, что Ветров доволен полученной информацией.- Теперь я слышал, что Вы, Николай Степанович, нашли способ, с помощью которого генераторы резонансных колебаний способны синтезировать из любого вещества продукты питания. Их может употреблять и человек. Намерены ли Вы предложить эти синтезированные продукты жителям будущего города?

Сергачев слегка откашлялся, собираясь с мыслями:
- Мы действительно проводим интенсивные эксперименты в этом направлении. Я не буду обнадеживать - в ближайшие годы мы не намерены давать рекомендации по употреблению синтезированной пищи в рационе людей, поскольку еще предстоит длительное изучение ее биологических и жизнетворных качеств. Хотя уже по результатам, полученным на сегод¬няшний день, можно было бы предложить в экспериментальном порядке синтезированную пищу для откорма животных и птиц. Зинаида Алексеевна! - Сергачев заметил, что Зина Мотуз вновь порывается что-то сказать,- Вы хотите добавить еще что-то к моим словам?

- Да.- Зинаида утвердительно кивнула.- Все исследования тысяч об¬разцов синтезированных продуктов, переданные в нашу лабораторию, подтверждают их абсолютную биологическую активность, усвояемость. Они ничуть не отличаются от природных.

- Кроме того, в этом павильоне,- Сергачев показал на правый от себя угол строения,- живет голубь - любимец Александра Васильевича Де¬вяткина. Этот голубь в числе многих сотен подопытных животных из Института физиологии второй год кормится синтезированными зернами пшеницы.

- А почему же птицу держат здесь, а не в институтских вольерах? - поинтересовался Ветров.

- Александр Васильевич настоял...- загадочно ответил Сергачев.

- Николай Степанович!- опять не выдержала Зинаида.- Вы забыли сказать, что синтезированные зерна пшеницы нынешней весной посадили в грунт. И ученые-ботаники утверждают, что они проросли полновесными колосьями.

- Зинаида Алексеевна права. Полученные из различных веществ - будь то камень, вода или металл - зерна пшеницы имеют животворную силу - это проверено на опытах,- поддержал Сергачев,

- Ладно, - Ветров решил перейти к другому вопросу.- А скажите, по¬жалуйста, Николай Степанович: какое количество своих генераторов ре¬зонансных колебаний и где именно Вы думаете разместить при возведений Модуля?

Включив кнопки на пульте, Николай Степанович, как от причала, отвел платформу, от экспериментальной световодной панели, плавно опустил ее до метровой высоты, немного подправил к тому месту, где на громадном макете громадного Модуля имелась одна из многочисленных колонн макета.

- Вот здесь лучше всего видно,- проговорил, наконец, Сергачев, когда платформа замерла. - Тремя белыми кубиками обозначены места разме¬щения генераторов. Такое же расположение будет в натуре возле каждой поддерживающей колонны.

Еще долго летала обзорная площадка над демонстрационным макетом. Ветров живо интересовался всевозможными вопросами, касающиеся будущего Модуля. Спустя нескольких часов своеобразного полета в недалекое будущее, он сказал:
- Я вижу, что ваше детище вот-вот готово появиться на свет. Вы предусмотрели все до последней мелочи. Но жизнь все равно внесет коррективы в вашу перспективу, иначе и быть не может. И, тем не менее, я считаю, что наступило время внести предложение, чтобы на очередном заседании кабинета министров, которое состоится в будущем месяце, был рассмотрен вопрос об утверждении даты строительства. Хотя в данной ситуации это слово не подходит. Лучше сказать - даты Возведения величайшего города мира, который когда-либо строило человечество. Какой день вы можете предложить?

- Мы тут заранее обмозговали и решили, что день двадцать пятого августа лучше всего подходит, - сразу же ответил Николай Степанович.

- А как у нас с заявками на кратковременное отключение антисвочевой системы в этот день?- поинтересовался Ветров у своего помощника.

- Я уже выяснял,- сказал Петр Никитович,- пока ни одна организация не запрашивала отключений на этот день.

- Хорошо. Тогда отдайте распоряжение, чтобы и не принимали заявок на эту дату. А теперь…- Ветров с хитрым прищуром посмотрел на Алек¬сандра Девяткина,- поделитесь и Вы своими достижениями. Не скрывайте, я ведь знаю, что в этом павильоне смонтирован Ваш испытательный по¬лигон.

Неловкость почувствовал, сидящий во втором ряду, Александр Васильевич. Он не ожидал, что сегодня, когда все внимание приковано к проекту Модуля, работа его самодеятельной лаборатории привлечет внимание представителя правительства.

- Мы действительно оборудовали здесь для экспериментов модель транспортанной установки,- немного оправдываясь, произнес Девяткин. - Только она маленькая, и ни кому не мешает...

- Да будет Вам смущаться. Ваша работа для нашей страны так же актуальна, как и Модульный город. Поэтому показывайте свои достижения,- голос Ветрова звучал серьезно и повелительно.

- Достижениями нам пока рано хвастаться. Основная цель - мгновенная транпортация человека из одной точки планеты в другую - еще не дос¬тигнута,- так ответил Александр, немного оправившись от смущения.

- Тогда продемонстрируйте то, что у Вас уже апробировано.

- Добро,- Девяткин занял место за пультом обзорной площадки, и она плавно тронулась и поплыла над макетом в дальний угол павильона.

- Это и есть тот самый любимый Ваш голубь, о котором намекнул недавно Сергачев?- удивился Ветров, когда платформа остановилась у просторной металлической клетки. Внутри ворковал сизокрылый красавец.

- Да. Это наш главный подопытный "экспериментатор",- Девяткин открыл дверцу клетки, достал оттуда птицу и опять надежно прикрыл дверцу.

Затем он направил обзорную площадку в противоположный угол па¬вильона. Поглаживая головку притихшему сизарю, Александр Девяткин рассказывал:
- Почти всегда, когда кто-либо наблюдал за моими опытами с голубем, говорили, что эксперименты с транспортацией более сродни цирковому фокусу, чем серьезной научной работе. Чтобы и сейчас не возникали такие подозрения, я попрошу Вас написать какую-нибудь фразу на маленьком листке бумаги, а я привяжу записку к лапке голубя.

- Вы меня заинтриговали... Хорошо. Я сделаю по-вашему, - Ветров достал свой блокнот, полистал страницы и на одной сделал запись. Потом открепил листок, сложил его вчетверо и передал Девяткину.

Тот аккуратно приложил белый листок к чешуйчатой ножке птицы и скрепил легкой кольцевой зацепкой. В этот момент платформа остановилась у места назначения. Здесь, на небольшом постаменте, с трех сторон окруженный молчаливыми приборами, находилась прозрачная коробка с откидной крышкой. Александр посадил в коробку голубя, а сам спустился по стремянке вниз, на пол. Его товарищи, которые неоднократно присутствовали на подобных экспериментах, и гости, впервые видевшие приготовления к транспортации, привстали со своих мест.

- Может накрыть птицу шалевым платком, как в цирке?- весело поин-тересовался Метельский.

- Я не против, но где сейчас, среди лета, достать платок,- в тон ему ответил Девяткин, одновременно настраивая приборы.

Включив питание приборов и проверив настройку, он повернул го¬лову в сторону зрителей.

Внимание! - и через мгновение.- Готово!

В прозрачной коробке, на постаменте, голубя не стало; он исчез прямо на глазах, будто его подхватила рука невидимого волшебника и унесла прочь.

А Девяткин отключил приборы и мигом взлетел на обзорную площад¬ку, тут же направив ее в сторону стоящей в углу пустой клетке; но чем ближе платформа приближалась к исходному месту, тем отчетливей различалось, что в клетке находится живое существо. И действительно, за проволочным кружевом, на своем обычном месте сизокрылый первопроходец транспортации, как ни в чем не бывало клювом оправлял свои перышки, бумажка на лапке мешала, и он старался сорвать ее.

- Подождите-ка!- Ветров остановил Девяткина, уже намеревавшегося достать из клетки птицу.- Я сам...

Он мягко взял в руки сизаря и ласково погладил его. На листке, который он снял с лапки, было написано: " Организовать комплексное научно-производственное объединение "Транспортан". Генеральным директором утвердить А. В. Девяткина".

- Ну что же,- произнес Ветров, усадив птицу обратно в клетку, а листок, аккуратно расправив, вложил в блокнот,- подвоха никакого нет. И если говорить серьезно, так я думаю, что эксперименты по транспортации нужно проводить намного масштабнее. А теперь будем прощаться.

Уже на выходе, когда все выбрались на, залитый ярким солнцем, институтский двор Метельский удивил Михаила Шарма неожиданным воп¬росом:
- Ты помнишь Роберта Харди?

- Старого койота?! Конечно, помню! Я его до смерти не забуду, хотя и зла к нему не питаю. А что с ним такое?

- Мне стало известно, что он отбыл свой срок наказания. Недавно его депортировали домой, в Америку.

- Ах, вот оно что! Думаю, что теперь ему будет там не сладко.

- Тебе жаль старика?

Михаил пожал плечами:
- Особой жалости нет. Но по-человечески… в его-то годы. Мне кажется только, что ему еще придется дома искупать гре¬хи своей бездарной жизни.

Глава 3
Рождение Модульного города

Этот день никогда не забудут грядущие поколения жителей Земли. День рождения первого Модульного города - такое событие не забывается людьми в течение столетий. День 25 августа войдет в историю всей человеческой цивилизаций.

С раннего утра многомиллионное население древнего города вышло на улицы. Городские площади и скверы запружены толпами празднично одетых горожан. Где-то в этой пестрой толпе заблудились вместе со своими семьями, друзьями и товарищами наши добрые знакомые; Мотузы, Девяткин, Маркелов, Шарма с женой Галей, Смирнов, Розов. Как их отыскать? Как найти в бурлящем потоке радости и смеха? Может быть кВат - инопланетная папочка - выручалочка сведет их вместе? Или Его Величество Случай объединит их под своим крылом? Вопросы, вопросы, вопросы...

На каждом шагу люди весело спорили, горячились, обсуждая различ¬ные варианты своего будущего жизненного уклада, который, наверняка видоизменится, начиная с момента вселения первого жителя в неизвестную пока ячейку-квартиру нового города. И хотя перспективные варианты, учитывающие многочисленные пожелания, уже неоднократно оповещало телевидение, люди придумывали новые. Новизне нет предела, а тем более неизведанной новизне. Она, как первая любовь, притягивает к себе и одновременно пугает чарующей таинственностью.

В одиннадцать утра - за час до назначенной минуты Творения нового Николай Степанович Сергачев обратился к своим соратникам, которые, наконец, собрались в штабе Модульсозидания:
- Ну что, друзья мои! Есть ли у кого-нибудь из вас хоть крупица сомнения в том, что сегодня свершится, в том, о чем мечтали мы долгие годы?

- НЕТ!!! - был единодушный ответ.

- И у меня нет! А теперь, Олег Константинович, веди нас на свой командный пункт.

Ряды пультовых панелей со светящимися экранами, за которыми напряженно наблюдали операторы, тихий гул голосов, четыре многометровых телеэкрана на фронтальной стене - все это напоминало рабочую обстановку командного зала Центра управления космическими полетами, за тем лишь исключением, что назначение больших телеэкранов было иным, чем в ЦУКПе. Так на первом проецировалось изображение города, переданное из космоса, с орбитальной Станции. Это изображение скорее напоминало картографическую схему - столь мелким был рисунок на экране. Второй экран показывал панораму, снятую с борта вертолета, кружившего где-то на километровой высоте над городом. На третьем экране чередовались изображение людской толпы и картинок различных улиц. Только на четвертом экране изображение как бы застыло; здесь, с высоты двух сотен метров (передающая камера находилась на телевизионной башне) транслировалась площадка на земле, огороженная ярко-красным забором. Внутри площадки не было ни души, ни одного человека; зато вокруг - яблоку негде упасть!

- Здесь будет одна из опорных колонн,- показывая на экран, сказал Шарма своей жене.

Конечно, он мог и не объяснять этого, потому что Галина не хуже его изучила архитектуру будущего Модуля. Мельком взглянув на электронное табло, показывающее отсчет времени, Михаил вздрогнул, будто от испуга. Его память зафиксировала надпись, набранную большими красными знаками:

"До НУЛЯ осталось 35мин. 17,397сек."

Заметив смятение мужа, Галина встревожено спросила:
- Что с тобой, Миша?

- Мистика какая-то! Только что на табло были цифры: 35 17 397.

- Ну и что?- удивленно повела глазами жена в сторону часов.

- Да ничего... Только я вспомнил, что таким набором цифр открывал¬ся потайной ход в лабораторию Сталкера.

- Брось, Миша! В такой час вспоминать покойников?!- но, тем не менее, она вторично бросила взгляд на электронное табло.- Тебе, наверное, показалось; я и первой цифры после запятой не могу уловить - так быстро они мельтешат.

- А все-таки, и его заслуга есть в том, что вскоре должно свершиться,- отвечая на собственные мысли, проговорил Михаил.

Чем ближе время приближалось к двенадцати, тем напряженней ста¬новилось ожидание гостей Командного пункта, тем слабее доносился с улицы гул многотысячной толпы. Олег Константинович Розов отдавал последние распоряжения операторам, сверял контрольные данные приборов с расчетными. Сейчас он был не человек. Нет! Он был сгустком интеллекта тысяч людей и машин. Весь поглощенный последними приготовлениями, он будто отрешился от всего остального мира, и если перед ним внезапно разверзлась бы бездна, он ее просто не заметил бы.

На главном табло времени ячейка, показывающая оставшиеся минуты, исчерпала весь свой запас чисел и замерла на нуле, другая ячейка выплескивала последние секунды. Теперь один лишь Розов имел право остановить запущенную автоматику, которая ровно в полдень по заранее составленной программе, по велению Человека, начнет воздвигать первый на Земле и первый в истории земной цивилизации Модульный город. Но, конечно же, Олег Константинович не воспользуется своим правом.

НОЛЬ !!! 00 мин. 00,000 сек.

Замер Розов, глядя на экраны. Операторы, следившие до этого за своими дисплеями, повернули головы к большим телеэкранам, гости Ко¬мандного пункта в едином порыве поднялись со своих мест. Затаили ды¬хание миллионы горожан на улицах и площадях и миллиарды жителей Земли у своих телевизоров. Наступил миг общеземного торжества Разума.

На двух первых больших экранах, куда должна передаваться инфор¬мация со спутника и с вертолета, на первых секундах изменений не видно. Третий экран, точно в стоп-кадре демонстрировал какую-то улицу, где в напряженном ожидании замерли сотни людей. И, как в рисованном фильме, на четвертом экране прямо из земли показалось двухсотметровое кольцо. Медленно-медленно кольцо начало расти в высоту. С каждой секундой рост его убыстрялся, и вот уже громаднейшая стеклянно-матовая труба устремилась вверх, будто намереваясь пронзить облако, появившееся неведомо откуда на ее пути. Чем выше поднималась труба, тем уже она становилась. На полукилометровой высоте рост трубы прекратился. И сейчас же, будто две руки, протянулись от нее два трубчатых горизонтальных отростка, протянулись по направлению к таким же соседним столпам, на которых одновременно вырастали свои отростки. И вот теперь на втором "вертолетном" телеэкране хорошо стало видно, как отростки соединились вместе в неразрывное целое, в единое сооружение, а первый "космический" экран показал геометрически правильную паутинку, которая сию минуту появилась - это был Модуль! Точно такой, какой его много раз видели жители города на схемах, публикуемых в газетах и журналах.

Но это была лишь наружная несущая оболочка нового жилища горо¬жан. Внутри вертикальных колонн и горизонтальных трубчатых ветвей продолжали под действием Д-поля формироваться коммунальные сети, транспортные магистрали, жилые ячейки-квартиры, автоматические средства связи и многое другое, без чего не мыслима жизнь современного человека.

А народ ликовал; миллионогласное "УРА!", оторвавшись от земли, устремилось ввысь, к сверкающему радостному Солнцу, купалось в его лучах и охватывало спиралью монумент торжества Разума - гордо простиравшийся в небе Модуль.

Прошел ровно час с того момента, когда, запрограммированные авто¬матикой, разом включились все генераторы резонансного колебания, и вот перестали мерцать экраны дисплеев на Командном пункте, показывая тем, что работа закончена.

Свершилось!!!

Ровно за один час человеческим Разумом было воздвигнуто то, что до сих пор и за миллионы лет не смогли бы сделать тысячи поколений людей.

Олег Константинович обернулся к своим друзьям. Слезы радости блестели на его глазах.

Глава 4
Транспортан

- Ну что? Присядем перед дальней дорогой?- Александр Васильевич Девяткин подмигнул Маркелову и двум ассистентам в белых халатах и защитных бактерицидных масках на лице.

Здесь, в предстартовой камере, стульев не было; пришлось двум исследователям и их помощникам устроиться на небольшом выступе, у прозрачной перегородки, разделявшей предстартовую камеру и просторный зал, где собрались сотни людей - сотрудники института "Транспортан" и приглашенные гости, чтобы присутствовать при первом транскосмическом путешествий своих товарищей. В самом институте "Транспортан", которым руководил Александр Васильевич, в последние недели перед сегодняшним днем царила та радостно-тревожная атмосфера, обычно предшествующая знаменательному событию ; завершался важный этап в работе большого коллектива.

Восемь долгих лет Александр Васильевич и его многочисленные помощники "не разгибая мысли своей" (по меткому выражению самого Девяткина) работали над проблемой перемещения сквозь космическое пространство людей с помощью резонансного поля. И если подобную транспортацию из одной точки планеты в другую удалось осуществить по истечении всего лишь двух лет интенсивных исследовательских работ, то реализация программы по транспортации с одной планеты на другую проходила куда труднее и медленней

В первом случае камера приемная и камера, выпускающая транспортана, то есть человека, мгновенно перемещающегося по все поверхности планеты, практически не двигались друг относительно друга; тогда как две подобные камеры, смонтированные на разных планетах солнечной системы, мчались с громадными скоростями в безбрежном космическом просторе. Долгие месяцы отрабатывалась методика переброски элементарных предметов: палочек, кубиков и шариков с поверхности Земли на одну из орбитальных космических станций, где была смонтирована приемная камера резонансной транспортации, прежде чем эксперименты дали положительные результаты. Затем перешли к экспериментальным переносам живых существ. И тут выяснилось, что низшие виды: такие как насекомые, рыбы, птицы великолепно транспортируются, в то время как высшие виды животного мира: грызуны, кролики и обезьяны крайне болезненно реагирует на подобные метаморфозы с транспортацией. Некоторые даже погибали. Тщательное исследование препарированных подопытных животных показали, что нервная система этих существ не в состоянии мгновенно адаптироваться на вне¬запную потерю гравитационного действия колоссальной массы планеты.

Николай Степанович Сергачев, который, как и сам Девяткин, очень переживал от возникшей препоны на пути многообещающих экспериментов, посоветовал перенести приемную камеру на какую-нибудь Лунную обитае¬мую станцию. Вскоре новые эксперименты подтвердили выводы ученых о том, что колоссальное вещество, сконцентрированное в объеме планеты, прямым образом влияет на самочувствие подопытных животных. И все-таки планетарной массы Луны, в шесть раз меньше земной массы, было недостаточно для полной акклиматизации высших животных и, конечно же, человека.

И вот тогда Большой Ученый Совет постановил: перенести экспери¬менты по транспортации живых существ на траекторию Земля-Марс. Эта трасса была выбрана по двум причинам. Во-первых; масса планеты Марс не намного отличалась от массы Земли. Во-вторых; Марс уже был обитаем.

На новой трассе пришлось начинать с начала - с шариков, с куби¬ков и палочек. Затем постепенно-постепенно, пройдя все предыдущие стадии пробных переносов через космос от простейших организмов до шимпанзе, пришла очередь и человека.

И тут возникла новая чисто психологическая проблема: кто станет первым исследователем - транспортаном? Ведь в данной ситуации к такому человеку не ставились какие-либо притязательные требования, касающиеся его профессионального умения, навыков, здоровья, психологической совместимости и всего того, без чего, например, космонавты к полетам не допускались. В принципе, транскосмическим транспортаном мог стать любой житель Земли. В первом эксперименте от него требовалось "всего лишь" перенестись на одну из Марсианских обитаемых научных станций, где находилась приемно-передаточная камера, "погостить" два часа у гостеприимных "марсиан" и вернуться домой, на Землю.

Александру Васильевичу Девяткину, невзирая на его всеми уважаемое директорское положение, очень хотелось первому испытать свое творе¬ние. Ну, кто же мог отказать человеку, который в течение стольких лет полностью отдавал все свои помыслы, свой талант во славу истинной Цели! Конечно же, его кандидатура на первого испытателя прошла вне всяких возражений. А вот что касается Дмитрия Маркелова - то ему пришлось выдержать соперничество тысяч претендентов на столь высокую миссию.

- Смотри, Димка!- Девяткин потянул друга за рукав мягкой белой куртки,- Твоя Вероника расстроилась.

Маркелов поискал глазами в огромной толпе провожающих, толпив¬шихся по ту сторону прозрачной преграды, и увидел милое лицо жены. Она стояла неподалеку, опершись на могучую руку своего взрослого сына, и вытирала голубым платочком заплаканные глаза. Денис, как мог, успокаивал ее.

- Вот глупышка,- ласково пробурчал Дмитрий Сергеевич. -Я же через два часа вернусь сюда; а она горюет, будто провожает меня на веки вечные. И вчера целый вечер не давала мне покоя: то просит меня поберечь здоровье, то вдруг начинает вспоминать всю нашу прожитую вместе жизнь. Я больше сорока лет прожил на белом свете, но так и не научился понимать женщину.

- Вам пора,- напомнил один из ассистентов.

Испытатели поднялись с импровизированной скамейки и, обернувшись к людям, помахали на прощание рукой. В ответ вся планета сказала:
                СЧАСТЛИВОГО ПУТИ!

Ассистенты вручную отвели створки двери, ведущую в камеру транспортации. Первым ступил Девяткин, за ним - Маркелов. Следом сомкнулись обе створки. На первый взгляд они попали в глухое без окон подвальное помещение метров пять в длину. Задней стены не было видно из-за туманного марева.

- Так же как и на Земле...- разочаровано протянул Дмитрий Сергее¬вич.- А я то грешным делом подумал, что космическая транспортация будет отличаться от земной.

Уже не раз ему приходилось, для того чтобы попасть в другой город - по делам службы или на отдых, пользоваться земными станциями транспортана. Там, на этих станциях, он, как и миллионы других людей, просто проходил через подобный туман. А на противоположной стороне, за туманным занавесом, уже находилась станция назначения. Все просто!

- Земная и космическая транспортация построена на одних и тех же принципах; кому, как ни тебе это знать?!- ответил ему Александр Васильевич и спокойно, даже как-то буднично предложил.- Ну, пойдем, что ли. Или ты сдрейфил?

И крепко взявшись за руки, они шагнули вперед.

В следующую секунду, марево осталось за спиной. А перед глазами, над дверью, которая вела в неизвестность, на алом фоне красовалась надпись:

                ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ !
Девяткин толкнул дверь, и наших друзей оглушило троекратное:
- Ура! Ура! Ура!

В ту же минуту они были окружены людьми, которых знал каждый житель Земли, как мужественных покорителей далекой планеты. "Марсиане" подхватили Девяткина и Маркелова на руки и принялись их качать. Первых в истории космических транспортанов не отпускала на пол минут пять. Те самые люди, ежедневно и ежечасно совершавшие научный подвиг здесь, в необозримой дали от родной планеты, сейчас восторгались подвигу Разума, который в мгновение ока принес им от родного дома весточку в образе двух землян.

 Наконец у "марсиан" устали руки, и они бережно поставив на ноги испытателей.

- Здравствуйте, дорогие наши братья!- как сговорившись, разом произнесли Дмитрий и Александр.

- Здравствуйте, братья!- услышали они в ответ знакомый голос.

"Неужели здесь Генка?"- удивленно подумал Девяткин. Голос своего спасителя он не спутал бы ни с чьим другим.

"Неужели здесь Генка?"- обрадовался Маркелов. Голос своего друга детства, а впоследствии известного всей Земле командора космического корабля дальнего рейсирования Геннадия Павловича Пиганова, он не спутал бы ни с чьим другим.

И вот сам Пиганов крепкими ручищами обнимает невысокого Девяткина и русоволосого богатыря Дмитрия Маркелова. И остальные марсианс¬кие исследователи горячо поздравляли наших героев с победой, с победой над вечной неизвестностью, именуемой Истиной.

- Внимание! Внимание! - прерывая возбужденные голоса, торжественно заговорили динамики громкой связи.- Станция "Марс-3"! Вас вызывает Земля! Только что транспортаны-исследователи Девяткин и Маркелов отправились к вам! Подтвердите их прибытие.

- А мы уже здесь!- весело ответил далекому диктору на Земле сам Александр Васильевич.

Его слова захлестнул взрыв хохота, вызванный парадоксальным слу¬чаем, до сих пор не имевшим аналогов в истории, когда радиоволны не в силах состязаться в беге с человеком и прибыли на затерянный в далеком космосе островок земной жизни с опозданием в десять минут - ровно столько потребовалось им времени, чтобы преодолеть расстояние между двумя планетами, которое сейчас превышало сто восемьдесят миллионов километров, то есть Земля и Марс находились друг от друга на самом большом удалении.

Командир марсианской станции - коренастый мужчина лет тридцати пяти, в рабочем комбинезоне с эмблемой космических исследователей на погонах, первым вспомнил о Земле, о тех, кто еще не знал про исход первой в истории транспортации людей через открытый космос.

- Надо сообщить на Землю о вашем благополучном прибытий,- сказал он,- там волнуются. Идемте в радиопост.

Полупрозрачные гермозащитные двери бесшумно раздвинулись перед ними, впуская в соседний отсек, где был радиопост. Дежурный оператор освободил Командиру кресло перед пультом, а сам взял миниатюрную, в виде подзорной трубы, переносную видеокамеру и направил объектив на Александра Васильевича и Дмитрия Сергеевича.

- Земля! Земля! Я - "Марс-3". Испытатели Девяткин Александр Ва¬сильевич и Маркелов Дмитрий Сергеевич успешно транспортировались на траектории Земля - Марс! В течение всего времени пребывания у нас Девяткина и Маркелова мы будем транслировать вам видеорепортаж,- понеслись через космический эфир слова Командира.

Затем он отклонил микрофон и встал.

- Пока радиоволны донесут до Земли наш отчет, да пока вернется ответ, пройдет не менее двадцати минут. А сейчас я предлагаю вам осмотреть наш марсианский дом,- любезно предложил Командир.

- Получается, Александр Васильевич, что мы с тобой прибыли на экс¬курсию по туристической путевке,- пошутил Дмитрий Сергеевич.

- Получается так,- в тон ему ответил Девяткин.

Как самых дорогих гостей принимали члены марсианской экспедиции двух испытателей-транспортанов. Каждому хотелось за эти сжатые минуты, которые отводились нашим героям для пребывания на далекой планете, как можно подробней рассказать о своем хозяйстве. А посмотреть было что. Под большим куполообразным металлическим сводом компактно раз¬местились все основные службы Третьей комплексной Марсианской станции по глобальному изучению планеты. Здесь же были жилые отсеки для двадцати членов экспедиции. Особенно выделялся в общем комплексе отсек-оранжерея, где буйным разноцветьем произрастала земная флора. Каждая транспортная экспедиция к Марсу привозила какое-нибудь обычное на Земле, но такое экзотическое на далекой планете земное растение. Но не все цветы, или кустарники, или деревья выдерживали многомесячное космическое путешествие.

Наших же путешественников по транспортанной трассе не так интересовала сама станция - за пять лет ее существования они успели привыкнуть по многочисленным телерепортажам к ее  экзотической конструкции. А необычный марсианский пейзаж.пленил их глаза. И Маркелов, и Девяткин, переходя следом за своими почтительными "экскурсоводами" из одного отсека станции в другой, не упускали случая, чтобы не заглянуть в очередной иллюминатор, по размерам более походивший на большое овальное окно - столь надежны были прозрачные композиты, отгораживающие земной микромир от воздействия местной стихии.

Пейзаж в районе, где располагалась Третья марсианская станция, не привлекал экстраординарностью, в отличии от других регионов еще загадочней для землян планеты, более того - он претендовал на суровый рационализм, исходя из необходимого условия разместить рядом и космопорт, и саму станцию. Поэтому марсианские первооткрыватели, в их числе был и командор Геннадий Павлович Пиганов, выбрали для этой цели  идеально ровное плато. А вот по его периметру из окон станции можно рассмотреть зубчатые вершины далеких марсианских гор.

Казалось, неведомый художник циклопической кистью раскрашивал эту равнину, раскинувшуюся на переднем плане, сразу же за прозрачным сверхпрочным стеклом, синтезированным, кстати, знаменитым генератором резонансных колебаний, казалось: и маленькие камешки, и большие валуны на ровном грунте, и холмы, колеблющиеся, точно марево в пустыне, за километр от станции, и даже далекие склоны гор, подсвечиваемые полуденным солнцем, которое в здешних широтах не поднималось слишком высоко, казалось, что у художника остались краски трех цветов: розоватого, оранжевого и красно-бурого. А может овальное стекло обладало свойством светофильтра этих оттенков? Но нет, местный пейзаж нарисован местным художником - марсианской природой . В отличие от Земли разряженная атмосфера Марса не защищает его от ультрафиолетового излучения Солнца. Жесткая солнечная радиация разлагает углекислоту и водяные пары. При этом выделяется атомарный кислород, который интенсивно окисляет железо и другие элементы, чьи окислы имеют характерный красный оттенок. И в марсианских пустынях ветер образует красные барханы и дюны. Глубокое прозрачное небо Марса в полуденный час неприятно поражало своей блеклой серостью.

- Вот моя "лошадка",- пошутил командор Пиганов, показывая на устремленную в зенит тупоносую ракету дальнего рейсирования, стоящую рядом с причальной мачтой.

Поневоле можно залюбоваться такой величественной картиной: стоя¬щая посреди плато, которое в честь своего первооткрывателя было названо "Плато Пиганова",  тридцатиметровая металлическая громадина отбрасывала еще большую тень на красно-бурый марсианский грунт.

- Нам пора в радиопост. Сейчас должно прибыть известие с Земли,- произнес командир, когда краткая экскурсия по моноблоку станций завершилась.

Маркелов глянул на часы; уже сорок пять минут они с Девяткиным находятся на чужой планете. Значит, пользоваться гостеприимством "мар¬сиан" остается чуть больше часа. Едва они переступили порог радиопоста, как раздался громкий сигнал вызова и на большом телеэкране дальней связи появилась хорошо знакомая всем жителям Земли картинка-заставка, изображающая несущийся сквозь звездный простор космический корабль. Затем на экране появился диктор, чье лицо выражало радостное удивление. И вот он начал говорить таким же восторженным голосом, какой был у легендарного диктора Левитана, когда  тот всему миру объявил о первом полете в космос Юрия Гагарина:
- Внимание!!! Внимание!!! Работают все теле и радиостанций Земли и Система дальней космической связи!

Передаем важное сообщение! Сегодня в двенадцать часов по Гринвичу впервые в истории человечества проведена мгновенная транспортация людей через почти двестимиллионнокилометровое пространство с планеты Земля на планету Марс! Испытатели-транспортаны Александр Васильевич Девяткин и Дмитрий Сергеевич Маркелов чувствуют себя отлично!!! Возращение транспортанов на Землю намечено на четырнадцать часов.

Дважды еще диктор повторял сообщение, после чего в эфир стали транслироваться видеосюжеты о первых минутах пребывания Александра и Дмитрия на марсианской исследовательской станции.

Когда наступило урочное время, Командир отряда исследователей красной планеты передал Маркелову небольшой пакет.

- Здесь оперативная  информация о последних наших работах. Прощу Вас передать ее в институт космических исследований.

- Ого!- наигранно-удивленно воскликнул Александр Васильевич.- Ока¬зывается наше посещение переросло рамки эксперимента и стало рабочим визитом,- и уже серьезно добавил,- ну что же, так и должно быть. Живем в столь бурно развивающийся век, что выполненный недавно, можно сказать, поистине фантастический пробный эксперимент уже спустя два часа становится привычным делом. А посему я, уже на правах директора института "Транспортан" заявляю, что следующий рабочий сеанс транспортации между Землей и Марсом состоится через неделю. Думаю, что в недалеком будущем вы - герои Марса сможете поочередно бывать на выходные дни у себя дома, то есть на Земле.

- А как же  мы, космонавты?- обиженным тоном спросил командор Пиганов.- Мы что же теперь останемся совсем без работы? - хотя по его смеющимся глазам никак нельзя сказать, что Геннадий Павлович сильно встревожился за свою дальнейшую космическую судьбу.

- Браво, Гена!- под общий смех воскликнул Александр Васильевич. - Ты никогда не останешься без работы,- и добавил. - Большой космос на¬столько необъятен, столь не познан, что вашему брату-космонавту работы хватит до того момента, пока не погаснет последняя звезда во Вселенной.

 За два часа пребывания на Марсианской станции у Маркелова и Девяткина появились новые друзья, и прощание с ними было истинно дружеским с крепкими рукопожатиями и напутствиями "Счастливого пути! " и "Счастливо оставаться!"

Двери камеры транспортации плотно закрыты . Впереди серебрится туман. Девяткин и Маркелов шагнули в него и...

Встречала их вся Земля.

Глава 5
Гроза

Он заметил ее, бегущую под летним проливным дождем, в тот самый миг, когда раздался оглушительный грохот от близкого разряда молнии. От испуга она чуть присела, потом огляделась по сторонам и, увидев большой развесистый клен, под густой шапкой которого Маркелов укрылся от внезапно налетевшего ливня, бросилась туда, рассекая босыми нога волнистую рябь больших и малых луж. Ее упругий девичий стан плотно облегало намокшей платье василькового цвета, подчеркивая восхитительную прелесть молодости. В этот миг лукавое солнышко пробилось сквозь мрачную мглу тяжелой черной тучи и осветило бегунью в радостных фонтанчиках радужных брызг, поднимаемых ее мельтешащими стройными  смуглыми от загара ножками. Маркелов замер. Лишь частые удары его сердца, синхронно работавшего с частотой бегущих девичьих ног, прерывали шум крупных дождевых капель, вспучивших пузыри на лужах.

Девушка подбежала и обняла руками шершавый ствол кленового де¬рева. Дыхание ее, вздымающее бронзовый загар на шее и чуть ниже, было прерывистым. Черные лукавые глаза посмотрели из-под стекавших по лбу капель влаги снизу вверх, на Маркелова. Она поставила на землю, у самого основания древесного ствола, легкие босоножки, которые до этого несла в руках, и начала обуваться. Застегнув пряжку на одной босоножке, она выпрямилась, поправила рукой мокрые волосы, застилавшие ей глаза, и снова наклонилась уже к другой босоножке. Внезапно она "ойкнула" и, теряя равновесие, нелепо взмахнула руками . Маркелов едва успел поймать ее крепкую руку.

- Спасибо!- с улыбкой ответила она и тут же добавила.- А я Вас знаю. Вы - Маркелов.

От удивления молодой человек поднял брови и внимательно посмот¬рел на девушку.

- Да, и зовут Вас - Денис.

- Откуда Вы знаете меня?

- А разве Вы меня не узнаете? Я ведь Роза, Роза Шарма.

О, конечно же! Только сейчас Денис Маркелов узнал в стройной де¬вушке ту взбаламошенную, шуструю девчонку, которую он видел года три или четыре назад, когда вместе со своими родителями приходил в гости к дяде Мише и тете Гале. И еще тогда, когда те приходили на вечерний чай к Маркеловым и брали с собой  детей: Розочку и ее меньших братишек. На мальцов Дениска вообще не обращал внимания, считая ниже своего достоинства возиться с мелюзгой, а вот играть с веселой девчонкой ему было очень интересно. Она часто придумывала забавные игры и заставляла своего папу, то есть дядю Мишу, заказывать через Модульное бюро услуг разнообразные декорации для детской комнаты игр, которая была в их ячейке-квартире. То ей вздумается, чтобы с помощью голографических проекторов комната превращалась в непроходимые африканские джунгли, заполненные истошными криками и рычанием диких животных. То вдруг захочет состязаться в полетах на больших макетах степных орлов, и отцу приходилось затребовать для детей несколько механических подобий этих птиц и, конечно же, всю хитроумную систему подвесок и  освещения, чтобы полеты в ограниченном пространстве детской комнаты имитировали настоящие полеты под облаками. А то она надумает лазить среди ледовых торосов северных морей, и тогда техники из Модульного бюро услуг монтировали в детской белоснежные нагромождения из блестящего пластика. В общем, фантазия маленькой Розочки была неисчерпаема, и Дениске нравилось бывать у нее в гостях.

А потом у обоих наступил трудный "переходной" возраст. У детей появились новые интересы и другие желания. Когда родители звали Дениса в гости к знакомым, он обычно отвечал, что уже вырос и стал взрослым и ему стыдно перед другими мальчишками, что он до сих пор ходит с мамой и папой по гостям. Если же в таких случаях родители настаивали,  он упрямился, хватал свой мяч и убегал на верхний этаж Модуля, где в любое время года можно было играть в футбол. Примерно тогда же и дядя Миша с тетей Галей стали гостить у них уже без Розы, а только с ее братишками. Мало по малу дети забыли друг о друге. И сейчас совсем взрослая девушка напомнила Денису его недавнее детство.

- Слушай, Роза,- без всякого предисловия переходя на "ты" сказал Денис,- а твои веснушки остались, как и были.

Девушка зарделась, открывая всю прелесть нетронутой души. Она ни¬чего не ответила, лишь протянула вперед руки ладонями вверх, куда собирались редкие капли, задержанные густой кленовой листвой. Денис тоже протянул левую руку навстречу падающей  капели и накрыл, как зонтиком, своей крупной ладонью ее ладошки.

- А дождь уже перестал,- она вздохнула,- мне пора.

Роза провела рукой по мокрой голове и сделала первый шаг из укрытия.

- Подожди, Роза! Я проведу.

Девушка промолчала. Она не знала как теперь вести себя с этим рос¬лым увальнем - другом своего детства; по-старому, без всяких церемоний, говорить ему "ты", как делал Маркелов, она не решалась. С другими ребятами она могла с первого же момента знакомства запросто стать душою общества. А сейчас она растерялась; что-то непонятное и жгучее заполыхало внутри. И как спасительный маячок, она вдруг заметила кружившую высоко в умытом небе, на той месте, где рассеялась гроза, величественную белую птицу .

- Смотри! Аист кружится.

И все. Первая преграда преодолена.

Белая птица кружилась, кружилась. Постепенно ее круги смещались в сторону громадного перламутрового столба-колонны, поддерживающего го¬ризонтальную ветвь Модуля; и со следующим витком птица скрылась с глаз.

Они направились по дорожке, усыпанной мелким коричневым гравием, направились через Зеленую зону к подножию опорной колонии, где по пе¬риметру круглого основания из автоматически раздвигающихся прозрачных дверей валом валил народ. Это жители Модульного города, переждав непогоду за прочными стенками опорной колонны, теперь спешили по своим делам: на экспериментальные заводы, в научные и проектные учреждения, на базы отправки готовой продукции, на поля и огороды трансмодульного пищеблока. Шла вторая смена рабочего люда?

Попав внутрь гигантской вертикальной трубы, Денис и Роза  направились к левому стволу подъемника (правый работал на спуск, а левый - на подъем пассажиров). Они дождались пока передняя узорчатая стенка ав¬томатически отсечет необходимый промежуток от непрерывно движущейся дорожки, и ступили на медленно перемещающийся пол. Через минуту боко¬вые и задняя стенки замкнули наших двух знакомых и еще несколько десят¬ков человек в просторном объеме, и оригинальная кабина лифта начала свой привычный подъем на пятисотметровую высоту,

- Давай сегодня вечером пойдем на концерт Лидии Рынди,- предложил Денис.

- А куда? В "Экспо-зал" или в "Видео-дубль"?- живо поинтересовалась Розочка, напоминая своим задором прежнюю угловатую девчонку.

Он и она прекрасно поминали, что попасть в "Экспо-зал" куда интереснее, чем в "Видео-дубль", и даже считалось  среди молодежи престижней. Хоть несколько "Видео-дублей" ничем не отличались от "Экспо" - та же обстановка, дополняемая, разве что, мелкими деталями интерьера, та же самая сцена, с одинаковым оформлением и освещением, такой же контингент зрителей и такая же их численность. Но молодежь обычно предпочитала "Экспо ", где артисты были натуральными, а не проецируемые на громадном голографическом экране.

И все жители Модульного города понимали такое преимущество "Экспо-залов". Да и Розина мама Галина Викторовна, которая являлась бессменным мэром Модуля уже второй мандатный срок, хорошо понимала, что с деятелями искусства: артистами, музыкантами, композиторами, певцами, мастерами цирка - люди хотят общаться непосредственно, а не через экран. Но что поделаешь? Не у каждого кумира бывают десятки тысяч  почитателей. По опыту былых времен, когда строились громаднейшие киноконцертные залы, где только зрители первых рядов были полностью удовлетворены представлением или концертом, а остальные должны были довольствоваться изображением на большом телеэкране, вот тогда-то и родилась у Галины Сайко интересная идея. Когда проектировался Модульный город, она предложила вариант с десятками "Экспо-залов" на две-три сотни зрителей и в четыре раза большее количество таких же залов, которые получили название "Видео-дубль". Это предложение Галины Викторовны полностью подтвердилось впоследствии, когда новый Модуль забурлил вечной жизнью. Получалось так: если популярность артистов позволяла обойтись одним "Экспо", то и обходились. Ну а если желающих посмотреть любимых кумиров оказывалось куда больше, чем число кресел в "Экспо-зале", тогда уж трансляция в  трехмерном, объемном изображении концерта или представления передавались в необходимое количество "Видео-дублей". Многих жителей Модуля устраивало такое общение с искусством, но не всегда...

Поэтому Денис на вопрос Розы ответил:
- Постараюсь достать билеты в "Экспо".

Сложившись гармошкой в основание, узорчатая, под старинный витиеватый ампир, боковая стенка гигантского лифта, способного вместить в себя пятьсот человек, опустилась, и Денис вслед за Розой переступил на подвижную дорожку Транспортного этажа.

За прошедшие годы Денис подзабыл, где живут Шарма. До своей квартиры отсюда он мог бы добраться пешком. А вот до Розиной? Пока молодой человек был занят этими мимолетными воспоминаниями, девушка направилась к ближайшему золотому ободку, который на прозрачной перегородке, отделяющей пешеходную часть от скоростного отсека, обозначал  закрытый вход на скоростную трассу с мелькающими юркими разноцвет¬ными вагончиками.

- Так, до вечера?- спросил Денис, когда Роза нажала возле золотого обода такую же золотистую кнопку вызова.

- До вечера!- отозвалась она, впархивая в открывшийся проем, где на стене вагончика нетерпеливо перемигивались разноцветными огоньками схемы маршрутов.

Будто зачарованный, наблюдал Денис, как девушка грациозно взяла в левую руку импульсный карандаш, висевший на проводке рядом со схемой, и острием прикоснулась к нужной точке на табло. Сразу же внутри золотого обода проем затянулся почти прозрачной пленкой, и вагончик, бесшумно набирая скорость, умчался вдаль.

- Какой же я дурень!- очнувшись, обругал себя Денис. - Я же не договорился с ней о времени и месте  встречи, - но он тут же успокоился, вспомнив, что может по справочному абоненту без труда, узнать номер видеофона квартиры, где живет Роза.

Не мешкая более, Денис Маркелов чуть ли не бегом поспешил к отсеку Малого вертикального перемещения. Он никогда не утруждал себя в пользовании Малым подъемником. "Это лифт для старичков", - поговаривал он, как и тысячи его сверстников, живущих в Модульном городе и считавших не¬достойным себя спускаться и даже подниматься в нем. Вот и сейчас стремглав, перепрыгивая сразу через две ступеньки, он спускался по обыч¬ной лестнице по соседству от шахты Малого подъемника. И если бы не мелькнувшая на указателе знакомая с детства эмблема красного рака с растопыренной клешней - эмблема его  яруса - он, наверняка бы, промахнулся и спустился бы еще на ярус, а то и на все два ниже. Здесь он свернул в коридор, освещаемый почти натуральным, но Денис знал, что на самом деле искусственно проецируемом голубым небом. Стены коридора отображали, живущий в голографическом исполнении, деревенский пейзаж. Отец как-то рассказывал Денису, что в первые годы Модуля его жители много дискутировали на тему: стоит или не стоит регулярно - раз в месяц - менять также картинки в коридоре, дабы не надоели они своим постоянством. Тогда победили сторонники перемен. И вот когда однажды, возвращаясь с работы, жители Модуля перестали узнавать свои родные коридоры и не смогли отыскать в них дверей своих ячеек-квартир… С  тех пор никто уже не помышлял, о смене декораций в коридорах.

А сейчас Денис, проходя между двумя рядами плетеных из гибкой лозы загородок, за которыми зеленели знакомые уже много лет палисадники, всматривался в аккуратно "выложенные" входы в квартиры соседей. Наконец нашел и свои ворота, узорчатый рисунок которых когда-то придумал отец. Оставив на стуле, в прихожей, спортивную сумку, Денис, прежде всего, включил видеофон и набрал код справочной службы. На экране появилась женщина в темных очках. И, конечно же, она была живая, а не синтезированное компьютером женское изображение - жители Модульного города сами настояли, чтобы во всех сферах обслуживания холодная автоматика была на втором месте, не затеняя живого общения между людьми.

- Я  слушаю Вас,- приветливо улыбнулась служительница справочного ведомства.
 
- Будьте добры! Мне нужен код квартиры, где живет Роза Шарма.

Денис не оговорился - адрес любого жителя Модульного города и код его видеофона был один и тот же.

- А отчество Розы?- попросила уточнить женщина на экране.

- Роза Михайловна.

Взгляд женщины переместился в сторону, туда, где у нее находились невидимые абоненту автоматические помощники, которые уже подготовили ответ.

- Вы будете записывать или запомните, молодой человек? - обратилась она к Денису.

- Нет, компьютер запишет.

- Хорошо. А для Вас сообщаю: Модуль-3, колонна-51, ярус-7, квартира-397.

Денис сразу прикинул: "Третий модуль - значит в моей ветви. Я живу у 42-й колонны. Значит до  Розиной квартиры девять межколонных пролетов. Ну а там все просто.

- Спасибо!- поблагодарил он.

- Вам ничего больше не требуется от нашей службы?- поинтересова¬лась женщина.

- Да. Я бы хотел получить два билета в "Экспо-зал" на сегодня.

- А что Вы хотите смотреть?

- Концерт Лидии Рынди.

Служительница переключила что-то у себя, на пульте, и опять пос¬мотрела в сторону, за экран.

- К сожалению, все билеты проданы,- ответила она погодя.

- И нет ни одного лишнего?- наивно переспросил Денис.
Женщина понимающе улыбнулась:
- Автоматический информатор показывает полный аншлаг.

- Да, да. Спасибо, - упавшим голосом произнес Денис и уже потянул к кнопке, чтобы отключить видеофон.

- Постойте! Погодите, молодой человек!- внезапно оживилась  жен¬щина. - На Ваше счастье, только что информатор показал, что кто-то возвратил два билета. Ваши места четырнадцатое и пятнадцатое в десятом ряду. Устраивает Вас?

Ну конечно!- Денис чуть ли не до потолка подпрыгнул от радости.- Спасибо! Спасибо Вам большое!

- Пожалуйста! Билеты Вам будут доставлены через пятнадцать минут. А оплата как всегда - в конце месяца по общему расчетному чеку. До свидания!



- До свидания!- Денис отключил видеофон и тут же набрал код Розы, который сразу же высветился на экране, когда он запросил его в памяти компьютера, хотя в этом не было необходимости, ибо этот код он сам хорошо запомнил.

А на экране целую минуту светилась надпись: "Абонент отсутствует. Что ему  передать?" Но Денис не отключался. Он знал наверняка, что девушка вот-вот должна появиться дома. Ведь не будет же она в мокром платье и с такими же мокрыми волосами заходить еще куда-нибудь?! И он оказался прав. Очень скоро вместо надписи он увидел несколько встревоженное лицо Розы; видимо девушка прямо с порога услышала сигналы вызова и поспешила к домашнему экрану видеосвязи.

- Здравствуй!- задохнувшись от неожиданного смущения, поздорова¬лась девушка, хотя и расстались они каких-нибудь десять минут назад.- Я не ожидала, что ты так быстро позвонишь,- призналась она.

- Я только хотел сообщить, что уже достал билеты на концерт,- на¬рочно равнодушным тоном произнес Денис.

Они договорились, что встретятся без пятнадцати семь у входа в  "Экспо-зал".

Глава 6
Юность

Какой бы не представлялась внешне любовь юных сердец, все равно, постигнуть ее глубину мы до конца никогда не сможем - разве только сами испытаем полноту счастья быть любимым и любить других.

Краснеют, наливаются ароматным соком громадные помидоры. Они на¬столько тяжелы, что приходится до полного созревания подвязывать их проволокой к опорной раме, натянутой над грядками на металлических столбах. Вот еще один пузатый красавец собирается менять цвет лица своего с розового на малиновый, а затем на алый. Денис нагнулся, чтобы приподнять и подвесить полукилограммовый тяжеловес, который не в состоянии удержать на весу собственный стебель. Неожиданно перед его наклоненной головой появилась чья-то нога в разноцветной кроссовке. Не успел Денис  понять, в чем дело, как нога безжалостно расчавила порозовевший плод да так сильно, что помидорная мякоть, фонтаном брызнула в разные стороны, залепив парню глаза. Мгновенно выпрямившись, Денис протер тыльной стороной ладони сначала правый глаз, затем - левый, и тогда лишь он рассмотрел ухмыляющегося обидчика - Андрея Мотуза.

- Ты чего?- наливаясь злостью, спросил Маркелов.

- Я-то ничего,- все также ухмыляясь, ответил Андрей.- А вот ты по¬чему цепляешься к чужим девчонкам?

- К кому это?

- Например, к Розе...

Поблизости никого не было, и разговор двух нахохлившихся парней никто не слышал. Лишь метров за шестьдесят мелькали среди зелени согнувшиеся спины добровольных работников поля, то есть тех жителей Модуля, которые еще с весны  записывались в очередь на ручные сельхозработы, и среди них пестрел платочек Розы.

- Что значит "цепляешься"?- набычившись, спросил Денис.

- Сейчас узнаешь...- соперник едва заметным движением откинул свой торс назад, замахнулся и...

Денис оказался проворней. Он перехватил руку противника и, увлекая за собой, повалил на землю. Меж помидорных кустов завязалась борьба. Равные по силе, росту и увертливости соперники, подняли тучу пыли на сухой, не видавшей целую неделю ни единой капли влаги, глинистой почве, подняли смерч пыли, пытаясь одолеть друг друга, и оседлать противника. Неизвестно, чем бы закончился этот поединок, если бы борющихся не остановил девичий окрик:
- Перестаньте! Сейчас же прекратите драку!

Сердито сопящие парни нехотя разомкнули затиснутые на спине у  со¬перника руки и также нехотя встали на ноги.

- Денис! Андрей! Вы что? С ума посходили? Нашли место, чтобы выяснять отношения!- Роза укоризненно посмотрела на парней, и ее взгляд был столь восхитителен для первого, сколь отчужден для второго.

Небрежно отряхивая от пыли синие джинсы, Андрей пошел прочь, к своему помидорному рядку, даже не обернувшись и не сказав ни полслова напоследок.

- Чего это вы сцепились?- спросила девушка, разглядывая припоро¬шенное пылью лицо Маркелова, по которому, оставляя на коже светлые бороздки, стекали капельки пота.

- Из-за тебя,- напрямик ответил Денис.

- Почему из-за меня?- не поняла Роза.

- Говорит, что ты - его девушка.

- Вот дурак! Два раза станцевала с ним, и  уже возомнил себя покори¬телем девичьего сердца? И ты ему поверил?

- Конечно, нет! Просто хотел наказать за его наглость. Только ты помешала.

- И правильно, что помешала, иначе вы тут такое бы на грядках натворили...- Роза достала из кармана полосатого передника надушенный пла¬точек и нежным, ласковым прикосновением принялась стирать грязь с мужественного лица Дениса Маркелова.

От неожиданности парень оторопел, но, тем не менее, не удерживал Розу и не сопротивлялся ее заботливому порыву. Наоборот, ему было приятно ощущать прикосновение ее теплых рук, ощущать ее легкое дыхание, ощущать едва уловимое колыхание ее шелковистых волос, развеваемых слабым горячим ветерком. Право же, вот так вдвоем подняться в бесконечную космическую высь и летать там, среди бескрайнего звездного  пространства, меж жгущих звезд и тихих комет, среди безбрежного простора летать бесконечно, бесконечно вдвоем.

Он перехватил ее руку и поцеловал в ладошку.

- Ну, что ты! - девушка покраснела и опустила глаза, - смотрят ведь на нас.
- Пусть смотрят. Пусть все видят, что ты мне нравишься! Пусть и Мотуз знает...- упрямо повторял Денис, уже выпуская ее ладони.- Пусть все в Модуле знают, что ты самая лучшая девушка на свете!- он закинул голову и посмотрел вверх, где на полукилометровой высоте голубой стрелой протянулась ветвь его родного Модульного города. - Роза - самая прекрасная девушка на свете!!!- разнесся гортанный клич.


Глава 7
 Союз  разумных существ во Вселенной вечен!

- Эх! Куда  улетела моя бурная молодость?!- Александр Васильевич почесал свою уже изрядно поредевшую от времени, случайных невзгод и каждодневных забот макушку.- А помните, ребята, как двадцать лет назад мы весело отмечали в селе мой день рождения?

Восемь человек, ехавшие в бесшумном вагоне магнитопоезда вдруг будто услышали давно забытый милый их юным сердцам перестук колес старинной электрички, и невидимой волной нахлынули воспоминания на умудренные жизнью и временем головы. Воспоминания юных лет всегда приятны. А если эти годы были до краев заполнены событиями, перевернувшими жизнь всей цивилизации на планете?

Может быть, именно ради этих сладостных воспоминаний Галина Викторовна Сайко однажды предложила своему мужу Михаилу Захаровичу собрать старых друзей, с которыми добрых два  десятка лет они вместе хранят нераскрытую тайну начала чудесного превращения человеческого мировоззрения, и отправиться вместе с ними к истоку их славного жизненного пути. А говоря иными словами, в один из сентябрьских дней поехать в то село, где они когда-то помогали собирать богатый осенний урожай. Правда, за минувшие годы и село, разместившееся в живописном пойме небольшой реки, изменилось в своем наряде в лучшую сторону, и жизнь местных жителей претерпела колоссальные изменения; могучая "умная" многопрофильная техника свела на нет весь тяжкий ручной труд в сельской хозяйстве, не оставив человеку места для приложения своих рук к истинно крестьянскому труду.

Ай, нет! Люди не захотели мириться с подобным притеснением от без¬душных машин. А поэтому  уборочные операции в поле, садах, виноград¬никах - там, где сочные и нежные плоды земли просили человеческой ласки, мягкого обращения, там работали в осеннюю страду тысячи добровольцев, которые заранее - еще с весны записывались в большую очередь желающих приобщиться таким образом к живой природе.

По обыкновенному летоисчислению сегодняшний сентябрьский день был двадцать первым днем месяца. По благоприятному климатическому расположению и сегодняшний день был таким же по-летнему жарким, как и первый день нашей двадцатилетней истории. По какому-то непредска¬зуемому стечению обстоятельств расписание движения магнитопоезда почти совпало с тогдашним расписанием электрички. Почти, но не совсем. Если двадцать лет назад электричка подходила к платформе, где садились восемь наших будущих героев в 12ч. 30м., то  современный магнитопоезд забрал с той же платформы единственных восьмерых пассажиров ровно в 13часов. Но ведь магистральная скорость магнитопоезда более чем в два раза превышает скорость тихоходной электрички.

И также как давным-давно, наши путешественники сели в последний вагон поезда.

Чудеса бывают разные на свете. То, что свершили эти восемь человек за последние двадцать лет тоже можно назвать чудом. Они трудились подобно миллионам своих соотечественников, чтобы созидать свою соб¬ственную жизнь во имя будущих поколений землям. А сейчас они ехали и втайне надеялись еще на одно чудо, вернее на повторение того чуда, которое произошло двадцать лет назад.

- Платформа "Космическая" - известил автоматический информатор.

Плавное торможение магнитопоезда наши восемь путешественников не замечали, ибо они  прильнули к окнам по правой стороне вагона. Они на¬деялись вновь увидеть ту...

Вот знакомая тропинка побежала мимо выросших и окрепших за два десятилетия плодовых деревьев с пламенеющими яблоками и золотистыми грушами на ветвях. Но на тропинке - никого. Вот уже поезд остановился, а на платформе - никого!

- Двери закрываются,- учтиво предупредил автоинформатор.- Следующая платформа "Лесная".

Вот уже поезд тронулся и начал мягко набирать скорость…

- Я - здесь, друзья мои!- волшебный, до боли узнаваемый голос заста¬вил разом обернуться восемь голов.

ФЕЯ!!!


Она все такая же, ничуть не поддавшаяся времени, явилась вновь. Фея стояла в начале вагона, в проходе между сидениями, улыбаясь своей таинственной улыбкой и, в знак приветствия, протягивала руки  ладонями вперед. Галина Викторовна и Зинаида Алексеевна, подхваченные единым порывом, устремились навстречу небесной сестре, подхватили ее мягкие руки и подвели ближе к остальными.

- МЫ рады вновь приветствовать наших братьев по Разуму, - прого¬ворила, будто пропела, Фея, опускаясь на трехместное мягкое сидение.

Не выпуская из ладоней ее рук, Галина Викторовна и Зинаида Алексеевна сели рядом.

- Я опять встретилась с вами, чтобы вскорости расстаться навсегда, - с грустью проговорила Фея,- моя миссия закончится после нашего разговора.

- Как так?!

- Вы улетаете к своей планете?

- Мы даже не знаем вашего имени.

- Откуда вы появились? От какой звезды прилетели?

- Мы ничего не знаем про вашу планету и про вашу  цивилизацию.

- А где находится ваш космический корабль?

- Когда еще вы прилетите на нашу Землю?

- Расскажите о ваших товарищах по экспедиции.

Фея улыбнулась чарующей улыбкой:
- Вы так много вопросов мне задали, но еще более хотели бы спросить. Я постараюсь полнее удовлетворить ваше искушенное любопытство, хотя времени в нашем распоряжений осталось очень мало.

Олег Константинович, Евгений Семенович, Дмитрий Сергеевич и ос¬тальные переглянулись, вспоминая, как двадцать лет назад их путешествие в пригородной электричке затянулось на целый месяц.

И отвечая на их мысли, Фея промолвила:
- О, нет! Успокойтесь, друзья мои! На сей раз не понадобится "прерывать" связи времени. Самая объемистая и самая важная для землян информация уже записана в памяти Вашего компьютера , Александр Васильевич.

Девяткин, в самом деле, захватил в эту поездку свой портативный аппарат, чтобы записать на память сегодняшнюю поездку в деревню, И, конечно же, он никак не предполагал, что его аппарат послужит добрую службу всему человечеству.

- Мы записали информацию о координатах Галактического пространства, куда ваша цивилизация в скором времени отправит своих посланцев для встречи с Галактическим Содружеством Цивилизаций,- продолжала прелестная Фея.- По объективным законам развития нашей Галактики первые разумные планетяне появились в звездных системах, расположенных по ту сторону от Ядра Галактики и удаленных от вашей звезды, которую вы называете Солнцем, на десятки тысяч световых лет. Эти цивилизации, подобно вашей, на заре своего технического развития пытались установить контакт друг с  другом с помощью электромагнитных волн - примитивный по теперешним понятиям способ связи. Может быть, эти радиосигналы смогли бы сейчас достичь окрестностей Земли. Но как считают наши ученые, Галактическое Ядро искажает и частично поглощает радиоволны, а в большей степени заглушает собственным электромагнитным излучением. И только двойные резонансные волны способны с безграничной скоростью проникать через пространство. Ученые Земли уже установили, что двойные резонансные волны способны за одну секунду преодолевать такое расстояние, которое для обычных радиоволн не преодолеть и за сотни тысяч и даже миллионы лет.

Я уполномочена объявить землянам, что спустя несколько столетий (в земном летоисчислении) после того, как ваша цивилизация вольется в Галактическое Содружество, мы, то есть все объединенные цивилизации попробуем установить  контакт с разумными существами других галактик, как самых близких, так и дальних. Так постановил Совет Содружества.

Возможно, лет двадцать назад реакция героев нашего повествования была бы иной: вспыльчивой, бурной, экспансивной. Но сейчас они познали большой мир, именуемый жизнью, дали людям столько чудесных вещей, столько раскрыли чудесных тайн, что слова прекрасной инопланетянки их не так удивили, как обрадовали. Ибо глубиной человеческого разума они поняли, что земная цивилизация вступает в новую эру своего развития, что человечество в недалеком будущем породнится не только со своими ближайшими галактическими "родственниками", но и отыщет друзей в дальних глубинах Вечности и Мироздания.

- Теперь, друзья мои, вы, конечно, понимаете, что ни на каком космическом корабле я не прилетала  к вам ни двадцать лет назад, ни сейчас. А с помощью резонансных волн осуществлялась двухсторонняя связь между моей планетой и Землей. В данный момент я нахожусь на своей родной планете, а мое трансформированное изображение - перед вами, то есть на Земле,- сказала Фея.

- Как тебя зовут, наша небесная сестра?- спросил Олег Константинович.

- ГЯОЛИЯ,- певуче прозвучал ответ посланницы других миров.

- Прекрасно!- восхитилась Галина Викторовна.

- А как же твоя планета называется?- захотел узнать самое интригующее Евгений Семенович.

- ГЯОЛИЯ! - еще мелодичней произнесла инопланетянка.

- Не может быть!- с удивлением произнес Владимир Петрович Мотуз.

- Не удивляйтесь, друзья мои. Не удивляйтесь и тому, что и главная звезда в  моей четырехзвездной планетарной системе тоже называется ГЯОЛИЯ,- при третьем имени голос девушки зазвенел совсем иначе.- Просто ваше ухо не может воспринять разницу в звучании моего имени и названии планеты и звезды. А для меня и моих гяолиян эти три слова звучат совсем по-разному, потому что наш слух воспринимает звуки в гораздо большем диапазоне воздушных колебаний.

Александр Васильевич откашлялся в кулак и, как школьник на уроке, запинаясь, спросил:

- А внешний вид гяолиян похож на наш, человеческий?

- Увы, нет! Тут я вас всех должна разочаровать. Мои соплеменники в вашем привычной понимании выглядят очень безобразно. Помните, Михаил Захарович, как давным-давно Нейл Сталкер продемонстрировал Вам свой эксперимент? С помощью свочей он превратил  железную коробку в студенистоподобную блинообразную прозрачную субстанцию. Так вот, и я и мои сопланетяне очень напоминаем тот прозрачный блин; и даже в размерах сходны. Я думаю, что вас не очень разочаровала своим откровением. Ведь главное не внешний вид разумного существа, а его интеллект, его разум. Но есть, есть цивилизации в Галактическом Содружестве, внешний облик представителей которых во многом напоминает вид землян,- Гяолия замолчала.

Михаил Захарович Шарма воспользовался этой паузой, чтобы спросить:
- Я помню, как двадцать лет назад, при нашей первой встрече, Вы сказали, что Галактическое Содружество Цивилизаций не будет вмешивать¬ся в естественый ход развития земного общества. Но вот только что узнали, что другие цивилизации давно используют энергию резонансных волн  для своих нужд. А земляне совсем недавно столкнулись с подобным явлением в природе. Но уже успешно используют и Д-поле, и резонансные волны и своей жизни. Может быть, вы - представители Галактического Содружества когда-то подсказали идею этих суперявлений нашим людям: Николаю Степановичу Сергачеву и Нейлу Сталкеру?

- Нет! Конечно же, нет!- категорически отвергла Гяолия.- Законы мироздания едины для всей Вселенной. Мы тверды в своих принципах и никогда не вмешивались в ход истории человечества. Сталкер и Сергачев - земляне. Они, только они причастны к тому, что человечество овладело грандиозной мощью резонансных волн Д-поля.

Освободив каким-то невероятно-волнистым движением свои руки из ладоней земных сестер, Гяолия встала:
- Теперь мы будем прощаться. Но наши  цивилизации, однажды осуществив контакт между собой, не расстанутся никогда. Союз Разумных Су¬ществ во Вселенной вечем!

Прекрасная инопланетянка - пусть даже ее трансформированное изображение - прошла вдоль сидений вагона и обернулась.

- Прощайте, друзья мои!- произнесла она торжественно и грустно.- Я уверена, что скоро ваши посланцы посетят мою планету. Жизнь продолжается. Единство Разумных Существ во Вселенной вечно! - повторила она и медленно, величаво, торжественно подмяла руки вверх, крепко сжав над головой ладони, подтверждая этим порывом слова, которые только что произнесла.

Внезапно изображение Гяолии засветилось, заискрилось, заиграно мириадами цветных точек. Какое-то мгновение волшебное свечение озаряло лица восьмерых землям, которые замерли, пораженные прекрасным видением. И быстро угасая, игристое свечение увлекло в безграничную космическую  даль инопланетянку.

Будто очнувшись от глубокого сна, Дмитрий Сергеевич Маркелов трусанул головой и обвел взглядом своих друзей:
- Наша "фея" возвратилась домой. Но мы-то остались в своем доме, на своей Земле. И мы до конца исполним свой долг перед братьями по Разуму.

- Конечно!- подхватил Александр Васильевич.- Транспортанное пере¬мещение в пространстве в принципе позволяет осуществить в недалеком будущем доставку человека хоть на край Галактики. Осталось совсем немного доработать и испытать нашу новую модель,- и тут он вспомнил. - Интересно, о какой информации, записанной в моем компьютере, намекнула Гяолия.

И больше не испытывая терпения своих друзей и свое собственное, он потя-нулся к кожаному планшету, висевшему на крюке, между окнами вагона. Как  раз в этот момент магнитопоезд замер у платформы "Лесная". И тут в вагоне появились ребятишки - двенадцать или даже пятнадцать восьмилетних мальчишек и девчонок с молоденькой учительницей-наставницей задорной гурьбой ввалились в вагон и бестолково стали рассаживаться по свободным сидениям, коих в пустом вагоне было раз в десять больше, чем самих малолетних пассажиров. А потому малышам вольно было дурачиться друг перед другом, выбирая себе наилучшее место у окна. Напрасно старалась их унять молоденькая учительница, которая, войдя в вагон, с тяжелой плетеной корзинкой, доверху заполненной грибами, так и держала ее навесу в этой посадочной суматохе с детворой.

Шустрый мальчуган с живыми, умными глазенками, с непослушным вихрем на голове подошел к нашим солидным путешественникам  и, ничуть их не смущаясь, пробрался между взрослыми, чтобы устроиться у окошка, немного потеснив в сторону Владимира Петровича Мотуза.

- Откуда ты такой взялся?- изумленно спросила Зинаида Алексеевна, которой вслед за мужем тоже пришлось потесниться.

- Из лесу, вестимо,- подражая некрасовскому герою, ответил паренек и показал лукошко с отменными грибами-боровиками.- У нас сегодня был урок природоведения.
- И чему же ты научился сегодня?- с интересом выпытывал Евгений Семенович.

- А... Нам Серафима Платоновна показывала, как растут грибы, и как белки заготавливают корм на зиму, и как ежики нанизывают на иголки лесные дикие яблоки и уносят в свою нору, и как муравьи готовят муравейник к холодам, и...

- Ой, извините, пожалуйста,- перебила  словоохотливого малыша его воспитательница, подошедшая к группе взрослых.- Ну-ка, Василек, отправляйся к ребятам к не мешай взрослым - так некрасиво, как ты поступаешь; без разрешения занял место среди незнакомых дядей ж тетей.

- Ничего, ничего. Пусть,- благосклонно заступился Михаил Захарович. - Пусть посидит с нами; он нам же мешает. Правда, Василек?

- Ну, если...- молоденькой Серафиме Платоновне ничего на остава¬лось, как возвратиться к своей шумной, разноголосой веселой ватаге.

- Скажи, Василек,- вдруг спросил Дмитрий Сергеевич Маркелов, - а какой сегодня день?

 Взрослые дяди и тети сначала с недоумением посмотрели на спраши¬вающего, а потом их осенила догадка, почему был задан именно такой вопрос. Но в детских глазенках недоумение осталось.

- Разве  Вы, дяденька, же знаете? Сегодня - 21 сентября.

Если бы малыш был немного повнимательней, он бы заметил, как взрослые удовлетворенно переглянулись. А ведь для них ответ мальчугана сейчас очень много значил, ибо они утверждались в словах Гяолии, что в этот раз для них время не имело разрыва, как это произо¬шло двадцать лет назад.

Наконец дорожный компьютер Девяткина перекочевал на колени своего хозяина. Тот отстегнул крышку чемоданчика и зафиксировал экран. Быстро отыскав нужную папку, Александр Васильевич включал просмотр. Семеро его друзей сгрудились тут же и с высочайшим напряжением следили за разворачивающимися на экране событиями.

Сначала мелькали кадры, которые Девяткин заснял в деревне. Но вот изображение оборвалось, и экран засветился непонятным волшебным зна¬ком,  заставивший зрителей затаить дыхание; через несколько секунд закрученная белая спираль на экране развернулась в схематическое изображение Галактики, где отчетливо обозначилось положение Солнца и той части Галактики, где необходимо будет появиться землянам. Дальше пошли кадры с математическими расчетами и обоснованиями взаимного положения во Вселенной двух точек Разума на сегодняшний день. Гяолия подробно расписала скорость и направление движения этих двух точек для того, чтобы земные ученые могли высчитать на любой миг Эпохи координаты Галактического Разума.

- Дяденька!- любопытная мальчишеская головка все это время проглядывалась между серьезных лиц взрослых.- А что там показывают?

- Там показывают твое будущее, сынок! - ответил Дмитрий Сергеевич Маркелов.

Глава 8
Программа

Едва ли когда-либо в истории нашей  цивилизации краткое сообщениемировых информационных агентств было столь неожиданным и сенсационным, столь умопомрачительным, как то, что появилась в дневных вы¬пусках 21 октября. Оказывается, земляне не одиноки во вселенной. И хотя еще древние ученые и ученые современности предполагали существование где-то в необозримых космических далях живых разумных существ, но подобное явление считалось единичным примером в космосе, и все лишь потому, что до сих пор не удавалось достоверно установить факт космического разума. Теперь же мы знаем наверняка, что сотни, тысячи гуманноидных цивилизаций в настоящее время, одновременно с нами живут и развиваются под лучами своих солнц. Большинство цивилизованных структур объединены в Галактическое Содружество и живут в едином ритме развития и процветания. А теперь наступает черед  земным жителям включиться в великое объединение звездных народов. И не беда, что мы пока находимся на первых ступеньках эволюционного развития Разума. Не беда! Пройдут тысячелетия и земляне станут вровень со своими звездными братьями.

Благоговейный трепет охватил каждого землянина, будь он на своей родной планете или в безжизненном пространстве космоса, когда все без исключения телестанции начали передавать невиданные картины далеких миров, грандиозные циклопические строения неведомых доселе конструкций машин и, самое главное, показывать разумных обитателей далеких миров.

Пусть они не похожи на нас, пусть они такие разные, пусть строение их тел, их внешний вид иногда отталкивающе влияет на наши чувства. Но зато они наши братья - братья по Разуму. А разум во  Вселенной всегда гармоничен и прекрасен.

Информация, оставленная Гяолией в компьютере Александра Васильевича, оказалась столь емкой, столь обширной, столь плодотворной для изучения, что прошел почти месяц, прежде чем стало возможно оповестить об этом всех жителей планета Земля. Целый месяц прошел с того момента, как наши герои передали свою бесценнейшую информацию в Академию наук, где ученый многих специальностей расшифровывали звездную поэму.

Ну, а как же будет происходить обратный контакт с другими цивилизациями? Нас уже не устраивала пассивная роль объекта наблюдении и исследования. Мы уже сами готовы и можем включиться в Великий диалог разумных жителей нашей Галактики. И поможет нам, конечно же, система транспортации, которая сейчас уверенно функционирует в пределах Солнечной системы,  в мгновение ока доставляя на дальние планетарные космические станции средние грузы и космонавтов. Хотя и сам термин "космонавт" как будто перестал соответствовать традиционным понятиям о дальних и рискованных космических путешествиях. Ведь если подумать: какой может быть риск в мгновенном "перескоке" через пространство в несколько десятков миллиардов километров? Абсолютно ни какого! Здесь, на Земле, тебя проводят до самой двери транспортанной камеры, а там товарищи встретят у входа такой же камеры.

Иное дело, когда транспортанный перенос производится через про¬странство в тысячу парсек, и там, в конечном пункте, у чужой далекой звезды отсутствует приемная камера, да и условия для жизни человеческого организма пока не выяснены до конца - по информации Гяолии трудно было проверить  этот вопрос; возможно, его расшифровкой еще предстоит заняться исследователям,

А пока коллектив ученых, возглавляемые Владимиром Петровичем Мотузом предложил выполнить транспортацию к далеким не ведомым мирам не самих людей, а только их материализованных двойников - по примеру посещения Земли инопланетянкой Гяолией. То есть к намеченной точке ответного Контакта должна понестись концентрированная копия человека с полным соответствием физиологического строения организма. Само собой разумеется, что подобная копия мертва, но, в то же время, она будет обладать удивительнейшей способностью с помощью синтезированной биоэлектронной системы воспринимать и передавать невероятно большой объем информации.

Соответствующая модель была синтезирована, и с ней провели эксперимент от Земли до орбиты Плутона, где буквально несколько месяцев тому назад астрономы с помощью  мощного оптического телескопа, уста¬новленного на орбитальной космической станции, летавшей по высокой орбите вокруг Марса, обнаружили новую планету из категории астероидов. Очень кстати подвернулся для астрономов эксперимент с человекоподобным зондом, который позволил за неполные пять часов детально обследовать поверхность этого маленького осколка на окраине нашей Солнечной системы.

Теперь наступал черед главного: в Институте Социальных проблем, директором которого уже много лет работал Евгений Семенович Смирнов, были проведены исследования, решавшие вопрос о концентрации информации.В первом сеансе обратного Контакта она должна быть передана для наших звездных братьев в "объеме" одного-двух человекоподобных зондов. Иначе говоря, необходимо было синтезировать копию человека, способную вобрать в себя громаднейший объем знаний, собранных Земной цивилизацией за многие тысячелетия своего развития . И вот с помощью чудесных генераторов резонансных колебаний удалось получить модель с незначительной по объему памятью. Но, упорно совершенствуя методику, уче¬ные, в конце концов, нашли нужную программу для генераторов и...

И тут неожиданно возник еще один вопрос. Вопрос чисто моральный, если учитывать наш образ мышления: с кого делать "человеческий" слепок? или, скорее, чей облик должна принять синтезированная копия? И вспомнили ученые, как в девятьсот семьдесят седьмом году прошлого тысячелетия американские исследователи космоса отправили послание братьям по Разуму. Выгравированная на маленькой металлической пластинке схема нашей звездной системы, координаты ее в Галактике и изображение мужчины и женщины, как носителей Разума на Земле. Эта пластинка улетела на беспилотном космическом корабле "Воянджер-2" за пределы  Солнечной системы и, учитывая ее ничтожную космическую скорость, миллиарды тысячелетий будет маяться в космическом океане, пока не пристанет к какому-нибудь берегу.

Конечно, то послание сродни чеховскому "письму на деревню, дедушке". Да и осмеивать наивную концепцию наших отцов тоже не следует, ибо то были времена становления космонавтики, и очень уж хотелось нашим недавним предкам сразу же на пороге большого космоса повстречаться с инопланетянами.

Где летит сейчас этот детский зов человечества, который спустя десятилетия подсказал современникам, что Союзу Галактических цивилизаций необходимо представить образы двух землян - мужской и женский?

А пока, созданная учеными система концентрации памяти требовала, чтобы двое людей, которые станут прообразами "посланцев", не были обременены житейскими заботами, чтобы их мозг  был юн, а душа чиста и не тронута соблазном повседневной суеты. Ибо лишь на таких условиях возможен максимальный концентрат интеллектуальной энергии всего человечества.

Глава 9
Старый друг

Если существует возможность использовать самый современный, самый быстрый, самый надежный способ передвижения по нашей старушке-планете, то почему бы не сделать именно так? Михаил Захарович и Галина Викторовна решили отправиться в путешествие по Соединенным Штатам Америки через систему межконтинентальной транспортации. Конечно, и быстрокрылые комфортабельные всепогодные экранопланы, несущиеся над самой водной гладью океана с сумасшедшей скоростью в 590 км/час, и сверхзвуковые авиалайнеры могли сгодиться для этой цели. Но то все приелось; а хочется новенького, необычного.


Впрочем, слово "необычный" уже не подходит к системе транспортации. В пределах  нашего государства вот уже несколько лет система с исключительной точностью, четкостью и надежностью обеспечивала мгновенное перенос пассажиров в сотни населенных пунктов. А совсем недавно вступило в силу межправительственное соглашение об организации трансконтинентального и межконтинентального транспортанного сообщения, и первые пассажиры из других стран опробовали и оценили преимущества нового способа сообщения между материками.

Накануне Михаил Захарович связался со своим старым американским другом, который жил в Балтимор-Сити, и предупредил о своем визите. Можно было, конечно, и не делать этого, и нагрянуть, так сказать, сюрпризом. Но Галина Викторовна отговорила мужа от подобного шага хотя бы потому, что лучше уж наверняка знать будет ли Эрнест Трэй в этот день в городе, а не где-нибудь  в другом штате, потому что работа Трэя связана, с постоянными разъездами по разным штатам, и даже поговорить с ним по видеофону не всегда удавалось.

- Ты не забыл взять подарки детям Эрнеста?- спросила Галина Викторовна, надевая теплую горностаевую шубку с витиевато отделанным мягким воротником.

- Да, вроде, взял, - ответил Михаил Захарович, ощупывая на всякий случай две выпуклости на боку большой дорожной сумки - округлые бока двух вместительных матрешек; каждая из них прятала в своем корпусе, по крайней мере, еще дюжину меньших сестриц.

В прихожую с шумом ворвались два розовощеких десятилетних мальчугана. Если бы не их глаза, то близнецов нельзя было бы отличить. У Ромки - глаза папины черные и открытые . А у Борьки - мамины, светлые с прищуром. Зато у обоих вихрастые чубы были папины, такие же непослушные, падающие прямо на глаза.

- Ну что, басурмане, будете слушаться старшую сестру, пока мы с мамой вернемся?- строго нахмурив брови, спросил Михаил Захарович у сыновей.- Или на эти дни отдать вас бабушке?

- Ой, папочка, не надо!- хором взмолились мальчишки.- Мы будем слушаться Розу,- и, увидев появившуюся в дверях девушку, прижались к ней.

- Я найду управу на этих разбойников, ну а если не поладим по-хорошему, тогда...- улыбаясь, старшая дочь Галины Викторовны и Михаила Захаровича шутя потрепала мальчишьи чубы.

- Значит договорились. Только не разрешай им часто купаться в бассейне, да выбегать,  не одевшись, вниз, на площадь перед колонной,- назидательно проговорила Галина Викторовна.

Как и любая мать, она тревожилась за здоровье своих детей, особенно зимой, хотя прекрасно понимала, что купание в домашнем бассейне, где мальчишки до рези в глазах любили бултыхаться и плавать в потоке движущейся мощной водяной струи - все это лишь укрепляло и закаливало детский организм.

- Галя, мы как будем добираться до Туннеля: обычным путем или вызовем кабину?- спросил Михаил Захарович.

Кабиной жители Модульного города называли своего рода автоматическое такси на магнитной подушке - закрытые прозрачные капсулы подобно метеоритам проносились в разных направлениях по городу. Сев у себя дома в кабину, которая подъезжала вплотную к дверям любой квартиры Модуля  и даже заплывала в саму квартиру, в просторную прихожую, каждый житель мог в считанные минуты очутиться у дверей своих приятелей, живущих за несколько десятков километров, на другом конце Модуля. И обычно кабинами пользовалась, если необходимо было ехать далеко или перевозить громоздкие вещи.

- А зачем нам кабина? Сумки не тяжелые. Донесем их сами,- ответила Галина Викторовна. И уже к детям.- До свидания, мои хорошие! Мы с папой скоро вернемся. Не скучайте и не шалите без нас.

- Мамочка! Мы вас проведем! Можно?- Ромка с Борькой уже под¬хватили дорожные сумки родителей и намеревались первыми выскользнуть в коридор.

- Погодите!- строгим окриком остановила их мать. - Вы же раздетые совсем. Еще мне  не хватало, чтобы вы простудились. Наденьте хоть курточки.

- Напрасно ты их кутаешь. В Туннеле такая же температура, как и во всем Модуле. А наружу мальчики выходить не будут. Ведь так? - Михаил Захарович посмотрел на сыновей.

- Хорошо. Только пусть наденут легкие плащи,- Галина Викторовна все же осталась при своем мнении.

Мальчишки нехотя повиновались. Но смотрели они на маму с уко¬ром, будто говорили: "Разве ты не понимаешь, мамочка, что мы живем в новом современном Модуле, а не в старых домах, где для того чтобы зимой выйти из квартиры, приходилось надевать теплые вещи?" Но вслух они, конечно, не стали перечить.

На Транспортный этаж вся семья поднялась по лестнице, благо они  жили на третьем, если считать сверху, жилом этаже. Обычный спуск в гигантском лифте с Транспортного этажа в Туннель, расположенный на километровой глубине, под основанием поддерживающей колонны, занял не более трех минут. И вот они вошли в гигантский подземный дворец с высокими полированными под бархатистый мрамор стенами, светящимся, как голубое небо, потолком и, уплывавшими в туманное марево платформами с пассажирами. Этот дворец был ничем иным, как станцией транспортанного сообщения.В границах Модуля, ввиду больших пассажиропотоков станцийбыло пять. Здесь, в таком своеобразном подземном гроте стоял вечный гул голосов, который сразу настраивал на прелесть дальних странствий, ибо это был шум добрых старых железнодорожных вокзалов со своей суетой и романтикой.

Правда, суета транспортанного вокзала была  несколько иного рода; здесь пассажиры не торопились на перрон, к допотопным металлическим вагонам, чтобы успеть до отхода поезда занять удобное место в купе. Здесь не было и привычного для вокзалов Зала ожидания, потому что и ждать-то не надо своего отправления - в любой час, в любое время суток приходи и сразу же отправляйся куда душа твоя желает. Хотя не всегда получалось, что в Туннель траспортанной связи можно было попасть, когда заблагорассудится. Например, наши путешественники Галина Викторовна и Михаил Захарович решили отправиться в далекую Америку во второй половине дня, и тут диктовала свои условия разница в часовых поясах нашей страны и Американского континента.

Для того чтобы купить билет до Вашингтона, оформить таможенные  документы и утрясти прочие необходимые формальности супругам хватило десяти минут. Помахав на прощание детям, которые остались за прозрачной перегородкой, и, послав им воздушные поцелуи, Галина Викторовна с мужем прошли к ячеистому уступу, куда поминутно подплывали, накрытые прозрачным колпаком, висячие платформы с пассажирами. Редко когда на какой-нибудь платформе оказывалось больше пяти человек, хотя по своим размерам они были рассчитаны на всех двадцать. Обычно на них один-два ну, в крайнем случае, три-четыре пассажира. Вот к ближайшему уступу мягко причалила платформа; на ней стояли, загоревшие под жарким солнцем парень с девушкой - видимо вернулись с Африканского, или с Австралийского, или с Южно - Американского побережья. Прозрачный колпак на платформе приподнялся, давая возможность молодым людям  выйти наружу.

Галина Викторовна ступила на освободившуюся платформу, за ней - Михаил Захарович. Она даже не захотела ставить сумку на пол, да и не зачем было это делать, ведь транспортанное сообщение между любыми пунктами Земли занимало всего одну минуту. Михаил Захарович шагнул к единственному предмету, принадлежащему этому необычному пустому круглому трехметровому диску под прозрачным колпаком, к маленькой стойке с прорезью на уровне человеческой груди. Он вставил в прорезь розовый билет, в котором на магнитных кристаллах был закодирован маршрут. Это послужило сигналом: прозрачный колпак опустился, загерметизировав внутреннее пространство платформы. Слабо вздрогнув, платформа с пассажирами, мягко покачиваясь на невидимых ухабах супермагнитной подушки и удаляясь от посадочного уступа, поплыла к подвижной пелене голубого  тумана, окутывающий противоположную стену подземного вокзала. Едва Галина Викторовна успела в последний раз махнуть рукой своим детям, которые с радостным возбуждением наблюдали по ту сторону прозрачной стены, как платформу окутала голубая мгла.

И сейчас же туман рассеялся. Все! Они прибыли к месту назначения. В этом усомниться было невозможно, потому что над причальным уступом американского подземного вокзала большие рельефные буквы на английском, немецком, китайском, испанском и французских языках навязчиво провозглашали: "Вас приветствует столица Соединенных Штатов Америки город Вашингтон!"

Невольно Михаил Захарович вспомнил о своем первом приезде в Америку, вспомнил тот досмотр с пристрастием в вашингтонском аэропорту. На этот раз формальная процедура таможенной проверки закончилась быстро, и очень скоро Михаил Захарович горячо  прижимал к сердцу старого американского друга! Как и договаривались накануне, Эрнест Трэй приехал встречать дорогих гостей прямо к наземному вестибюлю транспортанного вокзала. Вечно практичные американцы поскупились выделить достаточно денег для строительства комплексов транспортанной связи у себя в стране. Поэтому подземные вокзалы у них получились малогабаритные, и это не позволяло провожающим и встречающим опускаться вниз, непосредственно к несущим платформам.

- Здравствуй Михель! Здравствуйте миссис Галя! - добродушно восклицал потолстевший Эрнест Трэй.- Вы оба прекрасно выглядите! Боюсь даже вспомнить, что мы вот так втроем в последний раз встречались два десятка лет назад.


- Да полно тебе, Эрнест! Вчера ведь только виделись и разговаривали по видеофону,- отвечал Михаил Захарович.- Или в твоем аппарате  испортилась объемная голографическая настройка?

- Ну, смотреть через стекло на объемное изображение друга - это вовсе не значит вот так, как сейчас обнимать тебя,- растроганно проговорил Трэй.- Ну, а теперь поехали домой.

Он подхватил бордовую, похожую на ту, что была и двадцать лет назад, дорожную сумку Галины Викторовны и с друзьями вышел на улицу, где метрах в пятидесяти впереди, в тесном ряду припаркованных к бровке лимузинов, поблескивал серебристым верхом старенький элекомобиль модели "Элеко-Форд-08".

- Ты мне не говорил, Эрнест, что у тебя есть такая же машина, какая была у меня, когда я здесь жил,- заметил Михаил Захарович, усаживаясь на сидение.

- Побойся бога, Михель! Пять лет назад (по моему это  было под Рождество... точно, под Рождество) я тебе звонил и сказал тогда, что купил по случаю подержанный элекомобиль. Я еще говорил, что на новую машину не располагаю капиталом - слишком уж дороги современные модели, и вот мне посчастливилось купить еще вполне приличный элекомобиль старого выпуска. Вы это помните, миссис Галя?- обратился Трэй к Галине Викторовне.

- Конечно, помню!- отозвалась она.- Мы тогда как раз перебраись жить в Модуль. И Михаил, когда звонил сюда, в Балтимору, все время таскался по нашей новой квартире с видеокамерой, чтобы показать Вам, мистер Трэй, обстановку квартиры. Разве ты забыл об этом, Миша?

Ответа не последовало. Михаил Захарович все свое внимание сос¬редоточил на трассе, которая вырвалась  за пределы городских строений и устремилась на северо-запад. Где-то далеко впереди замаячил железнодорожный виадук.

- Смотри, Галинка! Это то самое место! - хриплым от волнения го¬лосом проговорил Михаил Захарович.- Помнишь, я здесь передавал тебе на ходу тот самый синий своч?!

Эрнест Трэй не был посвящен в историю со Сталкеровским свочем. Поэтому его удивил и заинтриговал возглас друга.

- О чем ты говоришь, Михель?

- О! Это длинная и захватывающая история с продолжением, которая началась здесь двадцать лет тому назад. Ты помнишь Роберта Харди? От него во многом зависело, что тогда произошла наша с Галей мимолетная, в прямом смысле этого слова, встреча на шоссе. А кстати, где он сейчас? Жив? Или уже  умер? - поинтересовался Михаил Захарович.

- Даже ничего толком тебе не скажу...- вспоминая что-то, проговорил Трэй. - Через год после Вашего визита в Америку, миссис Галя, он внезапно исчез; поговаривали даже, что "Микчиз Корпорэйшн" отправила его в длительную командировку. Роберт Харди скитался где-то семь лет; даже его жена ничего не знала о нем. Она так и не дождалась его, умерла. А когда Харди вернулся, корпорация вышвырнула его за ворота, якобы по старости, но ни пенсии, ни какого-нибудь выходного пособия он не получал от своих хозяев. Они избавились от него, как от старого шелудивого койота. Говорят, что Харди сейчас, промотав все свои сбережения в кутежах, азартных играх, к которым он всегда питал  страсть, ну а после возвращения и совсем потерял голову, сейчас он кочует по ночлежкам и питается христолюбивыми подаяниями. А что же это за история с Харди? Кроме того, что он принимал участие в похоронах твоей сестры и Нейла Сталкера, я больше ничего от тебя не слышал.

На протяжении недолгой дороги от Вашингтона до Балтиморы Ми¬хаил Захарович рассказал американскому другу полною историю Сталкеровского своча. Когда по сторонам шоссе появились первые строения Балтиморского предместья, Галина Викторовна спросила:

- Мистер Трэй! Кафе "Вечерняя звезда" еще существует в городе или нет его?

- Бистро "Вечерняя звезда"?- переспросил тот.- А как же! Стоит на старом месте.

-Тогда, если Вас не затруднит, давайте туда заедем.

- Как,  прямо сейчас?

- Да!

- Почему? Уж лучше прямо ко мне домой. С моей семьей поз¬накомитесь ближе, а не так, как на экране видеофона. А после я вам покажу все, что захотите.

- Давай, Эрнест, завернем туда на минуточку,- поддержал жену Михаил Захарович,- это кафе для нас с Галей очень памятно. Если бы двадцать лет назад мы случайно там не встретились, то еще неизвестно как сложилась бы судьба каждого из нас.

- Хорошо,- согласился Эрнест Трэй,- но только на пару минут, иначе мои домочадцы заругают меня за то, что я так долго вас везу.

Двенадцатиэтажный дом, на первом этаже которого разместилось бистро "Вечерняя звезда", был вплотную прижат металлическим забором с громадными, на  всю высоту, рекламными буквами всеядной "Микчиз Корпорэйшн", хотя два десятка лет тому назад территория корпорации начиналась за четыреста метров отсюда. Серебристый элекомобиль Трэя затормозил перед входом в бистро. За ее обновленной витриной в этот утренний час мирно дремали безлюдные столики.

Войдя в пустой зал, Галина Викторовна, Михаил Захарович и Эрнест Трэй с любопытством рассматривали внутренний интерьер, сравнивая его с тогдашним, который навсегда запомнился им.

- Смотри, Миша!- Галина Викторовна указала на столик у окна. - Там мы с Женей тогда сидели. А потом я пошла, звонить тебе. Когда вернулась, вижу: рядом с Женькой ты сидишь.

Сейчас на том месте уныло маячила фигура одинокого посетителя - старика в поношенной одежде. Втянув  голову в плечи, он потухшими глазами пытался рассмотреть что-то внутри почти пустой бутылки "мартини", стоящей перед ним, на столе, и едва слышно шепелявил беззубым ртом:
- Когда-то все это было моим. Отец завещал мне "Вечернюю звезду"... А может и не завещал. Почему я тогда не послушал его и не остался здесь?!

Старик оглянулся на громкие голоса вошедших. Минуту он с трудом переводил мутные глаза с одного на другого. Внезапно его взгляд прояснился.

- Эй, ты!- воскликнул старик визгливым голосом.- Я тебя узнал. Ты - Шерм! Михель Шерм! Это ты отнял у меня безоблачную старость! - старик помолчал.- Но я тебя прощаю. Я всем прощаю,- он положил свой мясистый нос на  безукоризненно чистую поверхность столика.

- Кто это?- с опаской поглядывая на затихшего старика, спросила у мужа Галина Викторовна.

- Тот самый Роберт Харди.

- Тот самый?!- уже с удивлением переспросила она.- А я себе пред¬ставляла его совсем другим, - она передернула, как от озноба, плечами.- Пойдем отсюда.

- Пошли! - согласились Трэй и Михаил Захарович.

Однажды - это было почти десять лет назад, Эрнест Трэй во время видеофонного разговора с Михаилом Захаровичем сказал, что наконец-то обзавелся собственным домом. И, оказывается, дом этот был тем самым, которым сначала владел Нейл Сталкер, а затем в течение нескольких месяцев он принадлежал Михелю. Последнему хозяину виллы, купивший ее после Шерма, спустя десять лет не по  карману было содержать особняк, тем более он залез в долги. Поэтому старый дом, с которым у наших героев было связано столько волнений, переживаний и воспоминаний, по сходной цене достался Трэю. И он ничуть не жалел от такого приобретения.

У Михаила Захаровича сердце замирало в груди, когда серебристый элекомобиль по знакомой дороге подкатывал к вилле. За прошедшие годы лужайка перед виллой изменила свой вид, но не до такой степени, чтобы ее не возможно было узнать. Она причесалась, убралась новыми, посаженными за это время деревьями и кустами. А старые деревья выросли и раздались кроной. Без сомнения, пейзаж был не тот, что многие годы назад. Но больше всего бывшего американца поразил вид самой  виллы, ничуть не изменившийся с тех пор, как Михель Шерм впервые переступил ее порог. Он даже вздрогнул, когда увидел на доме цилиндрическую надстройку, отбрасывающую своими металлическими стенами солнечные зайчики скупого зимнего светила.

Как и положено, друзей встречала вся семья Эрнеста Трэя: его жена Анжела - пышная низенькая брюнетка, двенадцатилетняя Моника и восьмилетний Джерри. О! Ну, конечно же, и Нелли, старая добрая негритянка Нелли.Не смотря на имеющиеся у нее сбережения, получившие начало со щедрого подарка молодого Михеля, она не смогла усидеть дома и вот уже десятый год прислуживает вновь в этом доме. Для Михаила Захаровича присутствие негритянки на вилле вовсе не оказалось неожиданным, ибо не раз, позвонив Трэю по видеофону, они  с Нелли переговаривались, узнавали друг у друга новости, вспоминали Нейла и сестру Розамонду. И, тем не менее, добрая женщина разрыдалась, уткнувшись темнокожим лицом в грудь Михеля.

А потом был домашний банкет, на котором по просьбе Михаила Захаровича и Галины Викторовны, Нелли сидела за столом вместе со всеми, лишь иногда подсказывая своей молодой помощнице - тоже негритянке - какие блюда принести, а какие убрать со стола. В знакомой читателю гостиной, где был накрыт праздничный стол, произошли перестановки, все-таки Эрнест Трэй не хотел отставать от безудержной моды на обновление вещей. Лишь старый камин с двумя прозрачными желобами, где чуть слышно журчала вода, остался таким же неизменным, как и тогда, когда молодой Шерм на  правах наследника хозяйничал на этой вилле.

Разговор за столом, в основном, шел о новом чуде - Модульных городах, которые, как грибы после дождя, вырастали в разных уголках планеты. Только в Америке еще не появилось ни одного, хотя разговоров о них было полно и на телевидении, и в домах простых американцев.

- Вот ты, Михель, говоришь, что в ваших модульных городах совсем нет заводов в старом их значении, что новая продукция, раньше изготавливаемая серийно на обычных заводах, комбинатах или фабриках, теперь в неограниченном количестве выпускается специальными установками с генераторами Д-поля, - семья Трэя внимательно слушала своего главу.- Мы по телевизору не раз видели, как это происходит: на магнитных платформах беспрерывным потоком  завозится через ворота вовнутрь громадных ангаров с генераторами Д-поля разная рухлядь, отработавшие свой век машины, мусор и тому подобные отходы. А через другие ворота той же самой установки тут же выплывают новенькие платформы, загруженные самыми современными машинами и оборудованием, всеми предметами, которыми пользуются люди в быту, конструкциями космических станций и морских кораблей и так далее, и тому подобное. Сам процесс получения из старья новейших машин мы уже понимаем, непонятно иное. У вас, в стране из-за внедрения в промышленности Д-польной технологии освободились десятки миллионов рабочих рук. Куда подевались эти люди? Ведь у вас должна возникнуть целая армия безработных?! А ее нет! Даже наши политические обозреватели в недоумении, никак не могут понять вашу  систему хозяйствования. Вот это я прошу объяснить нам.

Михаил Захарович не спеша отпил прохладный апельсиновый сок из бокала и сказал:

- Все очень просто, Эрнест. Ты прав, что жители модульных городов теперь не трудятся на заводах. Потому что заводы, которые раньше выпускали серийную и массовую продукцию, превратились в предприятия, где создаются ОБРАЗЦЫ новейшей техники и предметов ширпотреба. А чтобы постоянно создавать новые образцы, нужно много творческих работников. Вот почему основная масса людей, живущих в Модулях, занимается научным творчеством, техническим творчеством, посвящают себя искусству. И конечно, не обойтись без тех, кто отдает себя воспитанию подрастающего поколения, занимается руководством нашего общества; например, такие, как моя жена.

- Да будет тебе, Михаил, меня выставлять  напоказ, - отмахнулась Галина Викторовна.

Внимательно слушали разговор Джерри с Моникой. И когда взрослые замолчали на минутку, малыш Джерри решил подать голос:

- Мистер Михель! Скажите, пожалуйста: кто из землян первым отправится к инопланетянам, к далекой Гяолии?

- А хотя бы и ты, - весело отозвался Михаил Захарович. Он тут же заметил, каким восторгом загорелись глаза у мальчишки, который, как и миллионы его сверстников на всей Земле, и те, кто был годами постарше, мечтал о Контакте.- Но для этого тебе еще надо подрасти и многому научиться. Ну, а если говорить серьезно, то ученые из Всемирного Совета очень внимательно разбирали этот вопрос, Джерри. И пришли к выводу, что нашими посланцами к Гяолии  станут двое прекрасных людей - юноша и девушка велико¬лепного телосложения, чтобы показать всю красоту человеческих существ, с чутким любящим сердцем, чтобы показать вечность нашего бытия под лучами Солнца, с ясным умом. А кто окажется этими двумя посланцами - мы скоро узнаем. Если бы ты был немного постарше, то, наверняка, попал бы в число претендентов,- с улыбкой закончил Михаил Захарович.

Долго еще текла за столом беседа друзей о заботах планетарного масштаба и о делах житейских. Под конец хозяин виллы захотел похвастать перед гостями:
- А хотите, я покажу вам свою достопримечательность? - и, не дожи¬даясь ответа, предложил, - идите за мной.

Он повел гостей в угол гостиной, где, если не изменила  Михаилу Захаровичу память, когда-то был лифт, поднимавшийся на второй этаж и в тайную лабораторию Нейла Сталкера. Неужели что-то подобное соорудил и Эрнест? Ведь они видели, подъезжая к вилле, цилиндр на крыше. Заинтригованные Михаил Захарович и Галина Викторовна вошли вслед за хозяином в маленькую прозрачную кабину, и когда они буквально взлетели на третий этаж, то... внезапно их взору открылся райский уголок. Самые разнообразные по величине и великолепию цветы чудесным ковром устилали пол небольшой круглой оранжереи.

- Моя Анжела, по совету Нелли, уговорила меня разбить здесь цветник,- с нескрываемой гордостью объяснял Трэй, а его голос заглушало пение разноцветных канареек, свободно порхавших среди розовых кустов необыкновенной красоты.- А обогревается оранжерея от тепла гостиного  камина.

Михаил Захарович на минуту закрыл глаза и вдруг представил себя молодым Михелем Шерма, которому Нейл в своей круглой лаборатории объяснял принцип обогрева этого помещения…

Глава 10
 И грянул бой

- Пойдем, погуляем куда-нибудь,- предложил Денис девушке, когда та отворила перед ним дверь своей модульной квартиры и впустила в просторную прихожую.

Но в ответ она отрицательно покачала своей прелестной головкой:
- Боюсь оставлять этих сорванцов одних. Они, чего доброго, устроят дома настоящее сражение, играя в пиратов или еще каких-нибудь разбойников. Я уже однажды наморочилась, убирая после них в доме. Нет. Уж лучше ты оставайся с нами.

Молодой человек бросил взгляд на высунувшиеся из-за чуть раздвинутых дверей две вихрастые мальчишеские головки , которые с любо¬пытством рассматривали гостя, будто ожидая от него, как от Деда Мороза, новогодних чудес.

- Ну, что же. Пусть будут пираты.

- Ура!!!- по всем закоулкам модульной квартиры пронесся восторженный клич мальчуган.- Вот это парень! Мы хотим, чтобы он с тобой дружил, Роза.

- Ого!- не то от удивления, не то от возмущения на ребячью непосредственность, а может просто от смущения, но, тем не менее, лицо Розы залилось пунцовым, как сироп, румянцем.- Придумаете же такое.

- Мальчишки дело говорят, - подмигнул парень девушке. И уже, обращаясь к мальчуганам, спросил, - ну, где тут у вас будет море плескаться?

- Мы - сами! Мы - сами!- хором закричали Борька с  Ромкой, исчезая за дверью.

- Постойте!- крикнула вдогонку Роза.- Уберите из большого зала все, что туда наносили из других комнат, иначе намочите,

- Ладно, - эхом донеслось из-за двери.

Когда через пару минут Денис с Розой зашли в большой зал, то увидели, как мальчишки весело стаскивали на домашнюю магнитную платформу разную пластиковую мебель: стол, компактно сложенный в коробку, стулья и другую мелочевку. Затем Ромка вскочил на свободный пятачок на платформе, достал из кармана пульт и, нажимая на кнопки, улетел на своем грузовике в дальнюю дверь, ведущую в кладовку.

Тем временем Борька колдовал у главного пульта модульной квартиры, встроенного в стенку прихожей. По его команде в большом зале, будто сами собой, а  на самом деле под действием скрытых в стенах и полу механизмов, вползли большие вазоны, в которых росли натуральные тропические пальмы пятиметровой высоты, роскошные кусты цветущих роз, любовно выращиваемые мамой, которые сразу же заполнили помещение неповторимым ароматом - все это стало съезжаться к центру зала. Когда закончилось перемещение зелени, пол под вазонами приподнялся на метровую высоту, образуя зеленый островок посреди зала. Сейчас зал потерял уют и смотрелся осиротевшей коробкой со своими двадцатиметровыми в длину стенами. Но тут из пола поднялся по грудь человека прозрачный водозащитный карьер, оставив под стенами метровый проход. Денис явно не ожидая такой прыти от мальчишек и даже не успел вовремя отойти к стене, туда, где остановилась предусмотрительная  Роза. Поэтому ему пришлось одним махом перепрыгнуть через барьер. И, в самый раз. Потому что сейчас же из-под импровизированного зеленого острова полились в разные стороны бурные потока голубоватой воды, заполняя до метровой отметки этот домашний бассейн, задуманый через несколько минут превратиться в кишащее акулами и пиратами тропическое море.

А Ромка уже тащил из кладовки два свернутых рулона. Положив на пол один, он освободил от чехла другой, затем прикрепил к торцу небольшой баллончик и перебросил сверток за барьер. Тут же мягкая оболочка распрямилась на воде, начала разбухать и принимать форму надувной лодки метров два в длину, с высокими бортами, на которых вырисованы бойницы и опалубка средневекового парусного судна. Таким же манером  на бурлящей поверхности воды оказалась и вторая стилизированная копия старинного парусника.

- Начнем?- четыре озорных глаза-буравчика с нетерпением посмат¬ривали на старших.

- Начнем!- загорелся азартом предстоящей игры Денис.

- Подождите минуту,- Роза тоже разгорячилась, и, будь это лет пять назад, то непременно тут же, не раздумывая, бросилась бы в воду, но сейчас она чуть повзрослела,- мне же надо надеть купальник.

Недолго пришлось ожидать Денису с мальчишками, которые здесь же, у барьера, поснимали с себя одежду, оставшись в одних плавках. Вскоре из своей комната появилась и девушка. Легкий купальный костюм с бежевыми волнообразными блесками оттачивал ее юную фигуру, которая в этот зимний день с двадцатиградусным морозом за стенами Модуля, чернела бронзовым  загаром.

- Чур, я буду пиратом! - закричал Борька.

Ему очень хотелось первому "взять на абордаж" судно условного противника.

- Чур, я!- азартно восклицал Ромка.

- И я хочу плавать под пиратским флагом,- проговорил Денис.

- Знаете что?- вмешалась в спор Роза. - Я сейчас всех вас помирю. Мы кинем жребий.

- Правильно,- поддержал ее Денис, - кому он выпадет, тот и будет пиратом.

- Рома, сбегай в папин кабинет и принеси чистый листик бумаги и карандаш.

Когда тот вернулся, она разорвала листок на четыре равные части, на двух четвертинках написала большую букву "П" и сложила бумажки в закрывающийся чехол от надувной лодки.

- Тяните!

Торопливый Борька первым засунул руку  и вытащил свой номерок. И когда раскрыл его, то глаза мальчишки так заискрились, что без труда можно было догадаться о том, что ему повезло и что теперь сбудется его желание. А вот Ромке, тянущему номерок вторым, не повезло - ему достался чистый листик. И Денис был разочарован, потому что теперь независимо от того, то ли он вытащит пустой номерок, то ли - бумажку с буквой, ему все равно не придется плавать "под одним флагом" с любимой девушкой. Мелочь, но немного обидно. Поэтому без особого восторга он развернул свой пустой листик. Но каким восхитительным огнем загорелись глаза Розы, когда она поняла, что будет "флибустьером". И Денис, уловив это сияние, сразу преобразился , почувствовав радость от того, что и сегодня он будет рядом с этой замечательной девушкой, рядом с ее смеющимися озорными глазами.

Не дожидаясь команды, мальчишки мгновенно перемахнули через барьер, отделяющий "сушу" от воды, и, поймав каждый свой корабль, уже забрались на надувную палубу, принялись готовиться к боевой операции, располагая в исходном порядке орудия для игры: надувные мячи, заменяющие пушечные ядра, легкие пластиковые абордажные шесты и, конечно же, знамёна, под которыми придется сражаться мальчуганам.

И грянул бой. Ребячий визг и возбужденные выкрики Дениса и девушки слились в единый гам с ударами пластиковых шестов по воде и по надувному корпусу корабля противника, слились со скрипящим звуком, похожим на скрежет сталкивающихся настоящих древних парусников , когда лодчонки сходились вплотную и расходились в стороны для очередного "пушечного" выстрела. Летящие через весь бассейн мячи попадали в обороняющихся и в атакующих, вызывая у двух противоборствующих сторон веселый смех. Ловко орудуя шестами, отталкиваясь ими от "дна" моря, Роза с Борькой переигрывали на воде Ромку, который был на своем судне капитаном, и его помощника. И не мудрено, ведь давно прошли времена, когда Денис играл в подобные игры. С тех пор он разучился управлять детским надувным флотом. Загнав свою жертву в угол, пиратское судно с развевающимся "Веселым Роджером" прижало "обреченных" к барьеру бассейна.

В азарте боя, согласно всем правилам пиратских игр - Борька перепрыгнул на борт захваченного судна, а за ним  и Роза. Но тут, не выдержав дополнительной нагрузки, надувная лодчонка резко наклонилась на правый борт. Еще миг и, сцепившись в отчаянной схватке, мальчишки с веселым гиканьем шлепнулись в воду, а за ними... Но нет. В последний миг Денис успел ухватиться одной рукой за водонепроницаемый барьер бассейна, а второй - перехватить падающую Розу за талию и рывком прижал к себе. Выровнялась на воде надувная лодка, и Денис машинально отпустил барьер и выпрямился. Девушка заворожено глядела на него, впервые познав необъяснимо-волнующее чувство, которое потом пронесет через всю свою жизнь. Так они, молча, стояли друг перед другом с горящими глазами, полными нежности и счастья. Стояли, не обращая внимания на мальчишек, в пылу борьбы  беснующихся в склоченной, бурлящей воде. Стояли, не обращая внимания на неожиданно появившихся в Большом зале Розиных родителей и еще Дмитрия Сергеевича Маркелова, Мотуз Зинаиду Алексеевны и Владимира Петровича, Смирнова, Александра Васильевича Девяткина и Олега Константиновича Розова.

А восемь наших старых знакомых замерли перед прозрачным барьером, пораженные этой величественной композицией мужества, юности, красоты и любви. Мягко покачиваясь на волнах, кораблик с двумя влюбленными медленно выплыл на середину бассейна к маленькому самодельному зеленому островку.

- Вот ОНИ станут посланцами в Контакте!- негромко произнес Александр Васильевич.

- А может не они,- задумчиво парировал Михаил Захарович. - На Земле найдутся много миллионов пар юных претендентов.

И только теперь ребятишки заметили взрослых. Поднимая целые буруны за собой, они с радостными  криками бросились к барьеру. Молодые люди, очнувшись от наваждения прекрасных чар, смущенно смотрели со своего кораблика счастья на старших.

- Ой, мамочка, здравствуй!- первой опомнилась Роза, спрыгивая в воду и направляясь к родителям. - Здравствуй папочка!- перегнувшись через барьер, она мокрыми губами расцеловалась с родителями, затем радушно поздоровалась с остальными.

Денис, еще не пришедший в себя от неожиданности при появлении стольких знакомых лиц, несколько сухо сказал:
- Здравствуйте! - и невпопад спросил,- а почему вы все вместе сюда пришли?

На что Дмитрий Сергеевич двузначно хмыкнул, посмотрел на друзей и ответил:
- Совершенно случайно встретились в Туннеле. Мы совершили транспортацию из Праги, где, как ты знаешь, участвовали во Всемирной подготовительной конференции  по Контакту, и почти одновременно с нами Михаил Захарович и Галина Викторовна возвращались из Америки. Они пригласили всех нас к себе, чтобы за чашкой чая узнать все последние новости. Вот так, сын.

- А где будет построен Экран для Контакта?- спросил всезнающий Ромка, но который еще не видел последний телерепортаж с конференции, а именно тогда всему миру известили то, что сейчас хотел узнать мальчишка.

- Мы нашли подходящее место в горах Чешских Татр,- ответил на вопрос Олег Константинович Розов.

Эпилог

Величественны и красивые Чешские Татры летом, когда леса шумят зеленой листвой на склонах гор, когда пышным разноцветней покрываются горные поляны, когда пернатые обитатели здешних мест во всю мочь своих голосистых  горлышек заполняют бархатистый ароматный воздух неумолкаемым звенящим пением. И как гармонично вписывается во все это великолепие грандиозная золотая чаша, похожая на венценосную корону здешних мест, которая осела между четырех зеленых вершин.

Выполненная в форме параболоида, чаша внутри скорее походила на трибуны невиданного по размерам стадиона, с бессчетным числом сидений, рядами уходящие высоко, высоко, под самые облака. Но здесь не было обычного футбольного поля; лишь на двадцатиметровом плоском пятачке в центре возвышался скромный пьедестал из прозрачного материала, да чуть в стороне - такой же прозрачный колпак, сверкающий под лучами полуденного солнца своими алмазными гранями.

И это необычный стадион, воздвигнутый в один из первых летних дней с помощью генераторов резонансных волн, был  не чем иным, как гигантским аккумулятором интеллектуальной информации, и одновременно был гигантской антенной для передачи этой информации в безвестные космические дали, туда, где наши братья по Разуму ждут Первого Контакта землян.

Прозрачный пьедестал разместился в фокусе параболоида. И с каждого сидения экспресс-интеллектуальный импульс сначала попадает на приемное устройство пьедестала, концентрируется там в мощный сигнал, преобразуется в нужную для мгновенной транспортации формулу и помчится за тысячи парсек.

Наконец-то наступил тот долгожданный день, о котором мечтало все человечество. Уже скоро взорвется тот миг, та ничтожная частица времени, с которой начнется новый виток в бесконечной спирали развития нашей цивилизации. На трибунах гигантской чаши собрались 3517397 человек - представителей всех народов Земли, представители всех  рас, всех профессий, всех возрастов. Их взоры устремлены в самый центр, где на прозрачном пьедестале замерли обнаженные фигуры двух землян. Сейчас наступит долгожданный МИГ. Алмазный купол накрыл их. Под его гранями тела землян переливались волшебными многоцветными бликами. Антенные датчики передавали о точной ориентировке волны. Внезапно алмазный многогранник окрасился в рубиновый цвет.

Все 3517397 биостимуляторов напряглись, одновременно направляя в центр всю информацию о тысячелетней истории Земной цивилизации. Этот фантастический поток биоэнергии попал в мозг двух Землян, трансформировался и выплеснулся на космическую антенну Галактической связи.

Так начался  Первый рабочий Контакт Земной цивилизации с Галактическим Содружеством цивилизации.  Контакт детей Галактики!

Мы - дети Галактики.
Но... самое главное,
Дети мы твои,
Дорогая Земля!



                1984  год.



               
В оформлении обложки использовано изображение «Гяолия.png» автора 
В. Демичева.





Мой email: devapa48@gmail.com