Вещий сон, или Автостопом в Таганрог

Помните весёлый мультик про дедушку Мороза, который лета не видел? Так и я никогда не была  на море в ноябре. Какое оно в это время? Плещется зазывно или целиком замёрзло?


Выбираться за пределы Москвы на трассу М 4 нужно на электричке Павелецкого направления до станции Калинина, выйти из поезда налево по переходу к большой заправке и шоссе. А дальше автостопом. Всё это я узнала в интернете от опытных стопщиков и последовала их примеру.


22 ноября просыпаюсь за пять минут до звонка будильника, такая у меня добрая привычка. В 5.30  на улице примерно минус девять. Воздух свежий, трава блестит в инее. Я в чёрных лыжных спортивных штанах, рыжих замшевых полусапожках, тёплом синем пальто, бежевой вязаной шапке с лёгкой сумочкой отправляюсь к морю. «У вас не все дома, — читаю надпись на проезжающем мимо красном автомобиле,— возьмите собаку!» Торопятся в метро ранние пассажиры. Сегодняшнее  безветренное, тихое, прекрасно утро хочется посвятить прогулкам на природе, но мне весь день предстоит провести в душном транспорте. При удачном стечении обстоятельств поздним вечером можно добраться до Ростова-на-Дону, оттуда час езды до Таганрогского залива. Это самый близкий путь к морю.
Пятница, конец рабочей недели. Из общей массы озабоченных лиц в вагоне метро выделяется улыбчивая девушка в ярко- красном берете, рыжих  сапожках на шпильках, короткой стильной курточке из искусственного меха и чёрных кожаных брючках в обтяжку. Она уже предчувствует удовольствие от предстоящих выходных, так же как и я – радость встречи с голубой волной!


Пока я ещё в Москве на Павелецком вокзале, прохожу в вагон электрички за семейной пожилой парой с двумя клетчатыми чемоданами. В 7.35 утра в промозглом вагоне немноголюдно, небритый пожилой мужчина лежит на лавке, укрывшись мятым плащом цвета «хаки», скинув грязные кроссовки.  Коротко объявляют:
— Поезд следует без остановок.
— До Калинина доеду?– обеспокоенно задаю вопрос пассажирам.
Седой человек, сидящий впереди, отвечает, отвлёкшись от чтения библии в чёрном переплёте:
— Да, после Расторгуева.


Спортивный мужчина с белым электросамокатом заходит в Коломенском. Мимо станции Бирюлёво в Москву мчится красный двухэтажный поезд. Уже светло, восемь часов утра. На тротуарной плитке остановок, переполненных переминающимися с ноги на ногу людьми, белеет изморозь, на пригорке лежат бурые осенние листья  в инее. Мне скоро предстоит вот так же мёрзнуть, голосуя на трассе М 4. Хорошо бы оказаться в нужном месте в нужное время.
Мне фартит: «Газель» - фургон, а потом иномарка, спасая меня от окоченения на трассе, по очереди везут меня до Ступино. За боковым стеклом, причудливо и филигранно разукрашенным серебристым морозом, солнечно, в салоне тепло.  Водитель справедливо замечает, что для дальней поездки у меня одних только таблеток должно быть больше, чем лёгкая сумочка  с ремешком на груди. Я не спорю: в наличии только валидол и спазмалгон. Хорошо бы так мчаться до самого Ростова, но АУДИ сворачивает вправо, я выхожу у поворота на Бронницы.


Минут  десять ожидаю следующей машины. Если стоять долго - воспаление лёгких обеспечено. Пока мне здорово везёт! (Тьфу-тьфу-тьфу! Хоть бы не сглазить.) Останавливается МЕРСЕДЕС  с дальнобойщиком, который советует в другой раз покупать билет на поезд, а не искать приключений. Кругом прав этот водитель с глубокими вертикальными морщинами  через всё лицо (где упал, там и уснул). Знакомимся. Николай едет до Липецкой области.


Огромное красное солнце ярко светит  из-за горизонта, окрашивая утро своей щедростью. Появляется уверенность, что всё у меня получится, хотя мы ещё в районе Каширы с седой травой в белом инее и замёрзшим прудом. В десять утра за пределами Московской области проезжаем поворот на Куликово поле, до которого нужно преодолеть 154 километра через Богородицк. Очень хочется побывать, но, как оказалось, оба спешим до Ростова - Дона. Водитель просит по телефону  у шефа разрешения не заезжать в Липецк, чтобы не опоздать на свадьбу к племяннику.
— Везу тебя до самого Ростова без остановок, — радостно сообщает он, получив «добро» от начальства.


Река Осетр блестит подо льдом, в местечке Борщевое высится храм Иверской иконы Божьей Матери из красного кирпича. На лобовом стекле в кабине висит треугольник-награждение с надписью: «Слава «Беркуту». Крым 2002».
—Кто это  из вас ветеран «Беркута»?
—Мой напарник служил в спецподразделении МВД Украины. Он как раз и заедет в Липецк вместо меня. А мы быстро помчим, чтобы мне успеть разгрузиться и выспаться дома перед  торжеством, — Николай договаривается по телефону с зятем, который утром заберёт его на своей машине в ЗАГС, и с шефом, чтобы тот выплатил зарплату на подарок молодым.
На встречной полосе у Ефремова Тульской области машины притормаживают, потому что на дороге, поджав хвост, стоит дворняжка около лежащей  на асфальте сбитой насмерть собачки, с которой, видимо, только что перебегала дорогу.
—Собаки человечнее людей. Про их верность я вообще молчу, — произносит Коля, закуривая очередную сигарету и приоткрыв окно. Это не помогает: воздух в салоне задымлённый.


С пригорка открывается взору яркая зелень озимых. Всюду вдоль полей по-хозяйски установлены деревянные снегозадержатели, которые берегут влагу для посевов. Так же долго-долго тянутся эти нехитрые приспособления - сооружения и в Липецкой области. Заметно потеплело: река Сосновка не укрылась льдом.
Преодолев пятьсот километров, перекусываем в придорожном кафе «Постоялый двор». Никак не приучу себя разрезать пищу ножичком на мелкие кусочки, не спеша и медленно отправляя в рот. Правда, суп «Харчо», салат «Оливье» и горячий чай этого и не требуют. Клип песни Анжелики Варум и  Леонида Агутина на широком мониторе придают путешествию курортный нюанс:
«Память накроет цунами –
Всё, что было тогда между нами.
Только сердце не трогай руками».
Коля всё портит, когда просит меня устроить его в столице на приличную работу к какой-нибудь бизнес-леди. Я обещаю похлопотать, если вдруг в  моём круге общения нарисуется предпринимательница.


В третьем часу мы пересекаем границу Воронежской области, от которой до Ростова пятьсот девяносто километров. Николай всю дорогу курит:
— Были втроём с ребятами у кодировщика в Красном Сулине Ростовской области. За деньги он внушает, как бросить вредную привычку. И главное, двое полностью избавились от пристрастия, а я через полгода снова закурил.
— Трудно отказаться, когда одну за другой смолишь  с юных лет.
— Я не теряю надежды, что брошу.  Ну ты не молчи, Татьяна. Рассказывай, чтобы не заснуть мне.


Я нечаянно затрагиваю его больную тему. Речь заходит о том, что ростовчанам пришлось протянуть руку помощи беженцам с Украины.
— Вот и я пожалел хохлушку с Донецка, — возбуждается Николай, — стали жить у меня под Ростовом. Оказалось, что ей одни деньги нужны. Дома ничего не убирает. Приехал с рейса, она спит, посуда не мыта. Бужу её: «Мой тарелки, их всего-то две. Я такого не потерплю!»


Я слушаю упрёки Николая и думаю, какой тиран, однако, этот Николай. Но я не поучаю, молчу: везёт меня, и ладно. Николай горько сообщает, что не живёт с ней уже месяц. Но я вижу, что дамочка просто так не отстаёт, пишет ему в СМС: «Зая, что же ты молчишь? Ты скоро приедешь? Я волнуюсь за тебя». Мой собеседник неожиданно затихает. В темноте кабины светятся буквы читаемых им  сообщений. Завязывается переписка. Жизнь налаживается!
Быстро летит время, как и грузовой Merсedes-Benz , пересекающий реку Лихую, больше похожую на высохший ручей. Навстречу с затяжного холма на мост тянутся яркие гирлянды жёлтых автомобильных фар. В начале одиннадцатого ночи светятся огни пригорода Ростова-на-Дону. Николай довозит меня почти до остановки торгового центра «Мега».
Пошатываясь от отравления сигаретным дымом, подталкиваемая участливыми попутчиками, оказываюсь в последнем переполненном ночном автобусе, следующим до Ростова.


К счастью, полная женщина с пакетами на вопрос: «Есть ли поблизости хостел?» припоминает, что где-то видела вывеску, всматривается в тёмное окно, уточняя, где лучше выйти. В городе ветрено и неуютно. На Красноармейской святятся огни мини-отеля «Оливер». Черноволосая девушка в просторном разноцветном холле с зеркалами, мягкими диванами у светлых столиков и книжками на полке встречает приветливо. Тепло. Пахнет свежесваренным кофе. В комнате с четырьмя аккуратными двухъярусными кроватями за синими занавесками какая-то женщина спит так крепко, что не реагирует на шум открываемого мною окна. На свежем воздухе спится крепко - безмятежно, особенно когда воткнуты беруши, на всякий пожарный.


Видится мне сон: я одна у песчаного пляжа, захожу на деревянные крытые подмостки, где-то здесь живут люди. По ощущениям,  мне знакома эта дорога. Слышу, что с мужчиной разговаривает священник, который сообщает мне, что здесь выхода нет, нужно свернуть. Мы оказываемся у двери одновременно с  незнакомцем и  вместе идём по светлому, чистому морскому песку, которого очень-очень много вокруг. Где-то рядом море, но его не видно. Три дворняжки беззлобно наскакивают на спину моего попутчика в светлом плаще.  Я с детства боюсь собак, поэтому беру под  руку высокого мужчину, который ничего не боится. Вокруг светло, солнечно, но я почему-то одета тепло, в свою тёмно-коричневую норковую шубу. Вот такая встреча с морем во сне. Вроде оно рядом, но его не видно.


За завтраком женщина воронежской группы из номеров противоположного отсека жалуется на холод в их крыле, пытается согреться горячим кофе. Оказывается, ветер продувает угловые окна, а мне повезло заселиться в серединке здания. Доедаем кашу быстрого приготовления, поджаренный в тостере белый хлеб – всё входит в стоимость проживания, за сутки 500 рублей - и в путь!


Неприветливым промозглым утром на остановке холодно. Велосипедист везёт пиццу в жёлтом коробе через перекрёсток, активная пенсионерка в зелёной спортивной куртке занимается скандинавской ходьбой. Ветер усиливается, приходится возвращаться в отель, чтобы надеть тёплые лыжные брюки: пусть на фото буду не столь привлекательной, но в тонких колготках продувает насквозь, не хватает только задубеть на морском побережье!


Два года назад я впервые оказалась в Ростове во время ЧМ по футболу, побывала на набережной и новой спортивной арене. Но этого мало, нужно уважить Ростов-на-Дону и познакомиться с достопримечательностями хотя бы из окна автобуса. Город великолепен, особенно его жительницы: на остановке «Переулок крепостной» входит красавица-ростовчанка в норковой шубке.
Около Большой Садовой на угловом доме висит памятная доска – напоминание о суровых военных годах: «На этом месте в 1941 году были зверски расстреляны девяносто жителей». Слева Покровская церковь, справа памятник Екатерине Великой. В Рязани нужно тоже увековечить память об императрице, которая преобразовала город. До сего дня строительство Рязани, видимо, и Ростова, продолжается по утверждённому императрицей Екатериной плану 1778 года. Автобус делает круг и снова выруливает на проспект Чехова, прямо как экскурсионный, медленно следует мимо парка Горького, переулка Семашко. Водитель не выпускает меня через переднюю дверь, намекая на холод в салоне: «Я шо? Ота-апливаю?» 


Остаётся  час до моей встречи с морем! В маршрутке до Таганрога двадцать человек привычно едут на  уик-энд под пение ростовского дуэта Насти и Потапа. Напротив меня сидит влюблённая парочка: длинноволосая девушка склонила голову на плечо другу. Это приятное дополнение к гармоничной картинке изумрудной волны в моём воображении.  Дорога петляет через Пятихатки. Поговорка «Светит да не греет» полностью опровергается. Ослепительное солнышко жарит через стекло, да ещё как! Особенно везёт левому уху, я даже шапку сдвигаю вправо и как старая кошка, зажмуриваюсь, откинувшись на сиденье, подставляясь согревающим лучам, словно на пляже знойным летом. Как бы не схлопотать солнечный удар! В это ухо мне чудится мелодия из песни Юрия Антонова: «Я еду к морю, я еду к ласковой волне. Меня счастливей нету на всей земле!». А в правое -  нашёптываются стихийные звуки суровой ноябрьской реальности: «Ветер с моря дул".

Крупная надпись на полукруглой арке напоминает, что это родина великого писателя, «гения короткого рассказа» А. П.Чехова. На улице Трубаровых, названной по фамилии  члена антифашистской организации, спешащие автомобили притормаживают: медленно перебирая больными лапками, по пешеходному переходу  хромает с проезжей части на тротуар белый голубь. Водители терпеливо объезжают его.
В ослепительный, стонущий от сильнейшего ветра полдень, выхожу у вокзала. Отсюда на трамвае номер два лучше всего добраться до остановки «Итальянский» к Пушкинской набережной, так приветливо сообщает мне улыбчивая пенсионерка в белой куртке и светлых брючках, которая своим дружелюбием  исправляет неприятное первое впечатление от города.
В старой части курортного городка в палисадниках переулка Тургеневский ещё красуются замёрзшие жёлтые, сиреневые, розовые хризантемы. На подоконники домов ветер занёс белый морской песок. К набережной быстрой походкой спускается парень в синей курточке и не спеша - пожилая супружеская пара: он в чёрной шляпе, она  с тросточкой - совсем не многолюдно, ведь бархатный сезон давно закончился. С Каменной лестницы вместо плещущей воды наблюдаются непонятные песчаные островки с клочками льда в виде волны на огромном замёрзшем пространстве. У  песчаного берега, которому нет конца, пахнет водорослями. Человек десять ходят по тому месту, где должно быть море: двое ушли далеко в поисках воды. 
— Здравствуйте! Скажите, а где море? Так всегда бывает в ноябре? — обращаюсь  с вопросом к троим мужчинам, которых с высоты лестницы приняла за любителей зимней рыбалки.
—Оно ушло от берега. За всю мою жизнь это первый раз, — отвечает мой ровесник  в красной куртке.


Так я стала свидетелем уникального факта: вода на 2 км ушла из-за того, что сильнейший северо-восточный «ветер с моря дул» уже четверо суток, почти как в песне у Натали.
—В 2014 году, наоборот, ветер дул со стороны Чёрного моря, и произошло затопление набережной, — с готовностью продолжает  мужчина с симпатичными усами в чёрных очках от солнца. — Нынешний ветер препятствует поступлению воды, чтобы пополнить залив.  — И приятным баритоном  Сергей комментирует видео: «Стоим на самом дне. Белые струи, обтекающие нас с разных сторон, это песок, который несёт ветер».


Алчные любители сокровищ с металлоискателями ищут ценности. Под ногами в песчаном барханчике ребром лежит поржавевшая десятирублёвая монета. Пришлось забросить её подальше «в море», чтобы не показаться жадной своему собеседнику в яркой куртке. Но если бы я  была одна, то непременно присоединилась бы к группе озабоченных копателей.
—Первый день так солнечно, всю неделю небо хмурится, — продолжает разговор мой собеседник. — Мне нравится наш небольшой город. Во-первых, я люблю ходить пешком, а здесь все объекты находятся в шаговой доступности. Это удобно.
—Я тоже обожаю пешие прогулки по родной Рязани. Я завтра возвращаюсь из Ростова в Москву.


Вдоль набережной с вечнозелёными деревьями и пирамидальными тополями мы приближаемся к яхт-клубу.  На причале много любопытных, фотографирующих ржавый столб-якорь, совершенно обнажённый из-за покинувшего его моря.
—Таганрог  был основан в 1698 году Петром Первым и стал первой военно-морской базой России, — начинает экскурсию Сергей. По-разному сфотографировав меня у памятника «Императору Петру 1 (1698-1898)»на набережной,  даже сидящей на крупной цепи, квадратом опоясывающей территорию около высокого постамента, он ищет что-то в карманах:
— У Вас есть пятьсот рублей?
—Зачем?— протягиваю я деньги.
— Такой же памятник изображен на купюре в пятьсот рублей.
—Но это же Ярославль!— уверенно всматриваюсь я в изображение.
—Их изготовили два. С Архангельском вёлся спор, почему не таганрогский памятник оказался на купюре.
На пути с набережной не обделяем вниманием ещё одну скульптурную фигуру в виде небольшой ракушки и  мраморного скрипичного ключа, где перечислены песни Михаила Танича: «Комарово», «Идёт солдат по городу» и другие.
—До 14 лет Михаил Танич жил в Таганроге и здесь же родился, — сообщает Сергей. В это время за моей спиной какой-то лихач на «Ниве» смело  бороздит морское дно.
—Ничего себе!


—В Таганроге девятнадцать лет прожил А. П. Чехов. На улице писателя почти на каждом здании - памятные доски. На старом каменном полукруглом доме 76 с колоннами читаем: «Здесь жил известный в Таганроге врач П. М. Шедеви, один из прототипов героя рассказа А.П.Чехова «Ионыч».


У дома родителей Фаины Раневской Сергей шутливо цитирует великую актрису, которой приписывают множество высказываний: «Ко мне старость вдруг пришла, меня дома не нашла: то пирую, то бл@дую, то по ягоды пошла». Мы хохочем и не сразу замечаем парней, с которыми  познакомились и тут же расстались у «моря»:
—Вы видели чудаков на «Ниве», которые мчались по дну?
—Конечно, а что случилось?
—Они глубоко увязли в песке!
—Как же теперь им быть?
— Техникой будут вытаскивать!— весело сообщают они, шагая в сторону лодочной станции.


Мы же продолжаем  экскурс  по чеховским местам. В небольшом белом флигеле с зелёными ставнями 17 января 1860 года родился Антон Павлович Чехов. Пока мы ждём экскурсовода, к нам присоединяется парень с объёмным рюкзаком, который соглашается сфотографировать нас с Сергеем у домика писателя.
—А вы не блогер? 
—Нет, я из Новосибирска специально торопился сюда, чтобы на волну полюбоваться, а моря нет, — разочарованно произносит он.
Я не стала признаваться, что такая же участь постигла и меня, наоборот, подумала, что любопытно оказаться свидетельницей редкого явления, случающегося раз в 10 лет. Мы неспешно входим  в  низенький отчий дом А.П.Чехова - съёмное жильё родителей писателя, где среди старинной уютной домашней  обстановки экскурсовод  назвала девять подлинных вещей семьи, среди которых мне запомнилась картина «Мадонна с младенцем».
Во дворике растут вишня, ива, берёзки. Сергей обратил моё внимание на куст барбариса с красными, мелкими, продолговатыми плодами, кисленькими на вкус.
Рядом  со скульптурными фигурками из рассказа «Толстый и тонкий» растёт высокий и плотный платан без коры. 
—Я совсем недавно обнаружил это редкое для наших краёв дерево. Их было два, но выжил лишь один. А другой, послабее и потоньше, замёрз, к сожалению, — продолжает удивлять меня Сергей своим умением не просто увидеть, а всмотреться.


Недалеко от здания, где жил инспектор гимназии А.Ф.Дьяконов, один из прототипов героя рассказа А.П.Чехова «Человек в футляре», Сергей  угощает меня крупной ягодой рябины.
—Сладкая почему-то, — с удовольствием дегустирую  я.
—В доме на Петровской площади прошли пять лет детства А.П. Чехова(1869- 1874). Здесь же находится лавка отца писателя, — продолжает Сергей.
Мы поднимаемся по ступенькам внутрь: слева  крошечный музей с торговой утварью и справа небольшой чайно-сувенирный магазинчик, с продавцом которого мы приветливо здороваемся.
— Смотри, что я тебе покажу,— говорит он на выходе из лавки. — Из этого окошка отец Чехова продавал стаканчиками, потаясь, водочку, но так и не разбогател. К моменту полного разорения в семье было шестеро детей, Антон - третий.


На улице Греческой, 40 жил последние годы император Александр Первый с семьёй. Разглядывая построенную в 1806 году дворянскую  усадьбу, вспоминаем фильм про декабристов «Союз спасения», в котором  констатируется факт смерти императора в этом дворце.  Здесь в разные годы останавливались поэт А. С. Пушкин, В. Жуковский, художник – маринист И. К. Айвазовский.
Мы уже три часа без устали гуляем по курортному городку. Сергей ненадолго забегает в магазин за шнуром  для электропроводки в свою квартиру, а потом провожает меня к автовокзалу. В парке слышен детский смех с горок и других площадок, птичий гомон и воронье карканье, и в то же время вокруг тихо, спокойно среди вековых лип и тополей. Наше внимание привлекает смекалистая труженица-ворона, которая раскалывает каштан, взлетая и бросая его об землю. Возле неё кучкуются собратья по перу, желая поживиться. Рядом с подобными активистками-придумщицами всегда интересно бывает подружкам.
Последний объект на пути к вокзалу - дом, в котором жила семья В. Ф. Маргелова, прославленного генерала, командующего ВДВ.
Расставаясь, я прошу Сергея выслать мне видео вернувшегося в родные берега моря. Обмениваемся телефонами. По результатам шагомера, мы отмотали их двадцать семь тысяч, то есть семнадцать километров.
В Ростов-на-Дону возвращаюсь в маршрутке на переднем сиденье рядом с шофёром.

Начало пятого, скоро начнёт темнеть, а пока ещё видно кое-что в окно. Под Таганрогом за рекой Самбек  возвышается комплекс «Матвеев курган». Далее идёт настолько прямая дорога до населённого пункта Морской Чулек, что водитель маршрутки, как мне кажется, едет, не касаясь руля, засунув руки в карманы. Но у петляющей Пятихатки крепко держит баранку. Пахнет гарью, чёрный дым уходит высоко в небеса.
—Что это пылает?
—Намыч…..трава, — спокойно поясняет водитель.
Хорошо, что сильный ветер дует не в сторону населённого пункта Синявского, иначе жителям не понравилась бы эта вредная густота. В 17 часов совсем стемнело, когда мы пересекаем мост реки Мокрый Чалтырь, что в двадцати километрах от Ростова - Дона. Под мелькание встречных огоньков я тихонько напеваю выдуманную мелодию. 


В Ростове из окна маршрутки замечаю у вокзала новосибирца с рюкзаком и понимаю, что тоже разочаровалась бы, как и он, не увидевший моря, если бы не встреча с Сергеем, общение с которым украсило моё пребывание в провинциальном курортном городке.
В отель возвращаюсь, как к себе домой. Оказывается, наверху есть  стеклянный балкончик, откуда слышен весёлый смех  развлекающихся  девушек, которые пьют коктейль,  любуясь с балкона на ночной город.
Проплачиваю ещё одну ночь и отправляюсь за сувенирами и ужином в соседнюю «Пятёрочку». Готовясь к завтрашней поездке в Москву, соображаю, что надо заночевать в Воронеже, потому что быстро, как я доехала из столицы в Ростов, домчаться на большегрузе не получится. Темнеет рано. Вот и славно, побываю в замке Воронежской области. Ищу в интернете: «Усадьба Ольденбургских в Воронежской области? Поворот на Рамонь– 720-ый километр, Лукойл, река Воронеж, Рамонь, с  трассы 9 километров».


Перед сном рассказываю в вацапе о достопримечательностях Таганрога. Отправляю подружкам снимок  с подписью: «Танич и Таня» у набережной возле скульптурной композиции, посвящённой автору  шлягера «Ну что вам рассказать про Сахалин», и другие фотошедевры Сергея.  Он  творчески подошёл к делу, например, в домике – музее Чехова - на фото - я и отражение в зеркале.  А вот я сижу у окна на старинном сундуке. У домика писателя Сергей грустный. Неужели он жалеет о времени, уделённом мне, не смея из-за своей деликатности, поддавшись чувству гостеприимства, отказать мне и в сотый раз посещает музей Чехова, когда своих дел полно? Подружки в восторге от моего рассказа о Таганроге. Я объясняю, что всё это мне известно от Сергея. Люда интересуется:
— Таня, почему Таганрог? Это задание редакции журнала «Турист»?
— Нет. Мне интересно самой разработать план и поехать по маршруту.


Ветер стонет за окнами. Второй час ночи. Я не завожу будильник: как проснусь, так и поеду. В восемь утра завтракаю и, поблагодарив администратора за гостеприимство, взяв визитку хостела «Оливер» для друзей, выхожу на остановку, чтобы следовать до торгового центра «Мега» к трассе «Ростов Дон».
Голосую на трассе М 4 с табличкой «Москва». Я нашла в интернете замок,  а также  усадьбу поэта Веневетинова и  запланировала посетить их,  думая выйти в Воронеже.  Единственная неувязка – не смогла понять простую вещь: Рамонь находится за городом или перед ним.
Останавливается белоснежная «Солярис - Хёндай».  Невысокого роста, лет  сорока, главный энергетик из Ростова едет в Воронеж на работу после недельного отпуска. Всё это я узнаю, познакомившись и пообщавшись. Роман курит и рассказывает о своей новой работе, о семье.
С моста через реку Россошь мелькают зелёные свежие островки среди рыжей выгоревшей травы, как напоминание о лете. В 10.00 проезжаем Грай-Воронец. Пробок нет, гоним со скоростью сто двадцать километров в час почти всё время по левой стороне, обгоняя дальнобойщиков. У Моста через  реку Битюг раскинулись известняковые холмы, словно высокие горы с надписями смельчаков: «Здесь были …»


Роман  рассказывает  о компании (специально не называю), где он работает уже два года. Возможно, они будут расширяться и откроют новый филиал в Иркутске.
В высоком небе птицы совершают сложный манёвр: огромная стая летит вперёд  и  в одну секунду разворачивается, устремляясь в обратном направлении.
— Завораживающее зрелище.
— Такой рисунок полёта птиц, внезапно меняющих своё направление, называется «мурмурация», — сообщает Роман, — зачем они это делают, неизвестно, учёные изучают это явление.
У Романа  большой дом, который они с женой отремонтировали,  сын, которому купили собаку. Примерно на половине пути от Ростова ему  стали приходить СМС. Он небрежно берёт телефон, строчит ответы, протягивает руку, чтобы одновременно положить трубку и заодно вынуть из пачки очередную сигарету, закуривает небрежно, как бы не проявляя интереса к переписке. Складывается впечатление, что он переписывается с женщиной и явно не с женой, с которой только что расстался.  Ведь подчиненному в Воронеже на съёмной квартире, он, не таясь, радостно сообщал, чтобы «не парился» с ужином, можно перекусить колбасками из Макдональдса. Открыто говорил он и с уехавшим из города, заменяющим его товарищем.  Собственно, мне–то какая разница? Мчимся мы быстро и в 13.30 оказываемся у платной дороги возле Воронежа, где я выхожу, поблагодарив водителя за столь комфортную и скорую доставку. У меня появилась возможность успеть в столицу до вечера!
Опытный стопщик в соцсетях советует перед посадкой в незнакомую машину внимательно разглядеть номерные знаки транспортного средства, сразу же выяснить у водителя, почему он берёт попутчиков.  У меня так не получается. Не сразу любопытный пассажир установит: порядочный ли человек - водитель. Кто не рискует, тот дома сидит.

Рядом со мной и поднятым плакатом "Москва" минут через десять останавливается гладко выбритый дальнобойщик в синей тельняшке. Он сразу говорит, что как-то посадил двух молодых автостопщиц, они все замёрзшие были, прямо синие. Он их в сауну сводил, отогрел, дал тысячу рублей.
— Мне это не подходит. Я пенсионерка.
— А это не важно, лишь бы мы поняли друг друга, — шевелит он своими тонкими губами, словно их вовсе нет.
Стало понятно, что нужно выходить из машины: через два-три часа начнёт темнеть и оставаться в кабинке с этим типом опасно.
На моё счастье, показался знак о повороте на Рамонь.
—Останови у Рамони, — прошу я.
—А у тебя знакомые там, родственники?
— Нет, я давно хотела посетить замок Ольденбургских, а утром поеду в Москву.
—Ну, как знаешь, — неохотно произносит он.


Я с превеликим облегчением выпрыгиваю в холодную ноябрьскую осень  и  решаю поймать попутку на Москву. В замок всегда успею, ещё не вечер, в крайнем случае, остановлюсь в Липецке.
В 14.30 тормозит ростовчанин Саша.   
—Где ты живёшь в Воронеже?
—На улице Лизюкова, — больше ничего придумывать мне не приходится. Саша словно не может наговориться: живёт со взрослыми детьми, сыном  и невесткой, помогает им материально. Сам из детского дома. Мечтал стать лётчиком, поступил, но был отчислен, даже находился под следствием. А получилось вот как. Пошли в увольнение с товарищами и перед фильмом в клубе пили пиво с каким-то незнакомцем, который наобещал им продать гитару, собрал с них деньги и отправился с Сашей в свой дом за инструментом на другой конец города.
—Выйдя из автобуса, я сразу потерял его из вида, а бежать следом не мог, потому что взялся помочь девушке донести тяжёлый чемодан,— продолжал Александр свой рассказ. —Девушка показала мне его дом. Я стучу, выходит женщина, в дальней комнате плачет ребёнок.
— Вам кого? — спрашивает она.
— Ивана.
— Здесь нет таких, —  хлопает она дверью перед  носом.
— Я понимаю, что денежки пропали и никакой гитары этот «Иван» не собирался нам продавать. Раздосадованный, я вдарил кулаком по двери и сломал её. Ребята мне не поверят и подумают, что я выдумал эту историю, а деньги и гитару забрал себе.  И хоть я больше всех денег вложил, целых пять рублей, решил отдать парням все средства. С мрачными мыслями вернулся в часть, а утром меня вызывают к командиру. Ни о чём не подозревая, вижу женщину, жалующуюся на меня за сломанную дверь. Начинается разбирательство, меня сажают в следственный изолятор до суда. Если бы не помощь командира, который велел припомнить свидетелей, то я бы получил срок. Я назвал девушку с чемоданом. Она подтвердила, что я нёс её багаж, а человек убежал и спрятался. Так правда восторжествовала, но меня уже отчислили.


В широком окне лёгкая вата белоснежных облаков с изображением очертаний неведомых стран постепенно сереет. Между обнажёнными стволами тополей пляшут берёзки.
Александр останавливается  у продуктового базара, покупает еду, угощает меня яблоками, несёт кофе. Я отказываюсь, потому что не люблю. Тогда он без сожаления выбрасывает предназначенный мне бумажный стаканчик.
—Давай перекусим. Не стесняйся, бери бутерброды. Я,  правда, медленно ем, у меня протезы. Вёз я как-то одного парня, так он ругаться со мной стал, почему я неторопливый такой.


И продолжает рассказывать, что он вдовец. Уходил жить к женщине, помогал вырастить её дочерей. Как-то пришли к нему друзья. Выпили. Жене не понравилось. Она обругала его при товарищах. Тогда он ушёл прямо в пижаме на остановку, сам не помнил, как без копейки добрался к себе  и решил больше не связываться с женским полом, а жить в большом доме с детьми. Его опять  познакомили с хорошей женщиной. Помогал ей  материально. Ждал её на новый год с серьёзными намерениями, приготовили с сыном и невесткой праздничный стол.
—Я купил тюль на окна, вешаю к её приходу. Она звонит, я спрашиваю, как лучше продевать кольца, ничего не получается. Она подсказала, но не проявила желания помочь. Ну и ладно, думаю. Ждём, вот уже двенадцать, а её всё нет. Мне даже перед сыном неудобно было за обман. Почему не предупредить, что не может прийти на Новый год, как обещала. Пропала на несколько месяцев, потом снова позвонила, попросила, чтобы я на машине забрал от мужа, который бьёт её. Я поехал. Помог, дал денег. Но уже понятно, что ничего между нами быть не может.
Мы продолжаем путь. В широкой, просторной кабинке темно, но мне спокойно с  Александром.
—Мы ведь приедем в Москву поздно, если бы с утра, то я бы тебя довёз засветло. Мне в Подольск надо только утром. Поэтому я доеду до стоянки и заночую. Ты оставайся, я тебе постелю на своём месте, а сам внизу на сиденье посплю.  Да ты не волнуйся, я ничего дурного не имею в виду.
—Автобусы от Каширы идут в Москву?
—Предлагаю вариант:  у кафе иногда останавливаются автобусы, следующие в Москву из Венёва. Я подожду немного. Если повезёт, уедешь, а если нет, ночуй в моей кабинке, утром будем в Подольске.
В темноте светятся огни придорожного кафе. Девять вечера. Выхожу из машины, и почти сразу подъезжает иномарка с молодой семейной парой. Я прошу довезти меня до Москвы. Они подозрительно меряют меня взглядом и, пообещав, уходят перекусить. Не совсем уверенная, что меня возьмут, я прощаюсь с Сашей и думаю, что лучше заночую в гостинице, чем с ним в кабинке. Вдруг он Чикатило: такой на вид старенький, с протезами, а сам людоед?!
Я уже мёрзну, не хватает только простыть в конце пути. Наконец выходят девушка с парнем, садятся в авто, бросая на ходу: «Мы ничего не обещали». Тогда я меняю тактику, понимая, что похожа на  бедную родственницу. Захожу в кафе, беру горячий чай, у милой девушки за стойкой узнаю, что номер стоит семьсот рублей, на случай, если придётся заночевать.  За уютными столиками сидят двое мужчин. Звучит мелодия:
«Я душу к небу отпущу.
Лети, душа, по белу свету.
Я все обиды вам прощу
И ты прости мне эту».

Я громко говорю:
—Автобусы здесь останавливаются?
—Обычно не здесь, а возле пирожков, чуть впереди (где я их ждала, мёрзла), —отвечает девушка, протирая бокалы.
—Помогите уехать до Москвы, — обращаюсь я к приличным полноватым мужчинам среднего возраста.
— Мы бы вас захватили, но сворачиваем, не доезжая.
Я выхожу с ними из тёплого помещения, продолжая разговаривать:
—Откуда Вы едете?
—Из Ростова с самого утра, и чуть-чуть до дома не добралась.
На моё счастье, прямо перед нами останавливается белая «Газель»  с фургоном и выходит высокий черноглазый мужчина лет пятидесяти в сером свитере, резиновых сланцах и чёрных носках. Я обращаюсь к нему радостно-приветливо:
—Довезите, пожалуйста, до Москвы. — Мои собеседники тоже вопросительно - ожидающе  смотрят на него.
—Я немного не доеду, — не соглашается он. (Это мой последний шанс).
—Ну вы через МКАД едете?— пристают с вопросом к нему, слегка опешевшему, мужчины.
—До метро «Люблино», — сдаётся под их натиском незнакомый водитель.
— Вот и хорошо, — отвечают мои помощники.
— Я только поем, — проходит он в кафе.
—Спасибо вам, — благодарю я своих спасителей, понимая, что без их участия я бы домой сегодня не попала.
—Счастливого пути,— садятся они в чёрную «Ниву". Я же возвращаюсь в тёплое кафе за столик и пью ещё чашку чая, ожидая совсем не долго. Мы вместе выходим в холод. Я беру свой пакет с сувенирами и с улыбкой  говорю на прощание девушкам: «До свидания».
—Вы здесь работаете?—  первый вопрос.
—Нет, я  их не знаю, — и тут же жалею, пусть бы думал, что видели и запомнили, с кем я села в ночь. Но врать надоело.
— Откуда же Вы едете?
— С Таганрогского залива. Море хотела увидеть, а оно ушло  на два километра от берега, — и снова думаю: он решит, что я ненормальная и несу чушь!
Но он сообщает, что из-за сильнейшего ветра из Ставрополья сам сегодня добирается медленно, как черепаха, чтобы пустой фургон не снесло.
— Я вообще – то попутчиков никогда не беру. По двум причинам. Как-то в молодости меня остановил гаишник и посадил ко мне мужчину в милицейской форме, чтобы я его вёз по прямой, не сворачивая. Едем мы, а ему надо было добираться еще километров семь вправо. Я останавливаю на основной дороге, а он вдруг приставляет мне нож к горлу. Хорошо, что за мной товарищ на машине следовал, он догоняет меня и спрашивает, чего это я остановился. Бандит в погонах убирает нож и зло произносит: «Запомни: никогда не бери попутчиков»! До сих пор не пойму, чего он хотел. И второй случай. Месяц назад на моих глазах женщина с пакетом голосовала у кафе под Москвой, выбирала дорогие авто, села, тут же вышла и исчезла, как растворилась, а этого водителя остановили гаишники и нашли в машине наркотики. Парня оштрафовали на крупную сумму.
— Посмотрите мой пакет, здесь подарки и бутылка воды.


И тут нас останавливают гаишники. Водитель, побелевший от страха, открывает дверь кабинки и выбегает без куртки, прихватив документы. Отсутствует минуты две, а затем с облегчением, что его никто не подставил, продолжает путь.  Знакомимся. Андрей не женат, едет на рынок «Садовод», собирается переночевать в гостинице, а утром с товаром уехать назад. Так он шесть лет работает.
Чем ближе белокаменная, тем увереннее я себя чувствую. А уж когда показалась яркая буква «М», все мои тревоги остаются позади. «Благодарю тебя, Андрей!» — выскакиваю я из машины и бегом к метро.


На одной из станций молодые люди поют под гитару песню Басты:
«Всю мою жизнь я иду ко дну.
Всю мою жизнь я искал любви, чтобы любить одну.
Круговорот людей. Нас просто меняют местами.
Это закон сансары.  Делай вопреки, делай от руки. Ой, мама…»
Они не спешат. Я же считаю минутки.  До метро «Бунинская аллея» не близко. В моей голове прокручивается вещий сон перед моей встречей с морем, в котором было много белого морского песка, только моря не было!
В час ночи я возвращаюсь домой с сувенирами и незабываемыми впечатлениями!
P. S. А море вернулось к берегу только через неделю!