Молочное родство

                Нет на свете излишества прекраснее,
                чем излишек благодарности.

                Жан Лабрюйер

            Горянка спешилась и привязала коня к яслям. Сняла с седла ведро топлёного масла, коржи высушенного творога, сушёное мясо, направилась к кунакам, удивляясь тому, что её, как бывало, никто не встречает.
            На веранде показались дети, мал мала меньше.
            – Ой, мои золотые, мои чудесные детки, – обняла их горянка, – что же вы одни дома? Где ваша мама?
            – У нашей мамы брат умер. Она ушла на похороны, а нам велела смотреть за братиком.
            Изнутри дома доносился крик грудного дитя.
            – Почему же ваш братик плачет? Он голоден?
            – Голоден. Только нечем нам его кормить. Мы люльку раскачиваем, но он всё равно плачет.
            Горянка, накормившая три часа назад свою дочь, почувствовала прилив молока к груди. Она вошла в комнату, где плакал ребёнок, присела к люльке. Вытерла слёзы с лица дитя, дала ему грудь. Голодный, уставший от собственного плача, ребёнок присосался к груди и успокоился. Он, вдоволь насытившийся, улыбаясь во сне, уснул. Дети постарше облегчённо вздохнули.
            Через некоторое время на пороге появилась Гурия. Женщины обнялись, поплакали. К хозяйке дома подошли её дети.
            – Мама, тётя Ажай накормила нашего Мурадика. Он уснул. Можно мы пойдём на улицу?
            – Идите, мои лапочки, идите. Только вернитесь, как только я позову. – Хозяйка дома с благодарностью посмотрела на гостью. – Ажай, спасибо тебе огромное за то, что ты накормила моего сына: после внезапной смерти брата у меня пропало молоко. Перед уходом я напоила сынишку купленным козьим молоком, но и оно уже на исходе. Малыш пока не ест каши. Я шла домой и вправду не знала, чем я его накормлю. Ажай, ты – спасительница моя.
            – Ладно, пустяки. Родная моя, что же случилось с братом? Что-то ты не говорила, что он болен…
            – Приступы сердца у него и раньше бывали, но не думала, что мой единственный, мой любимый брат так рано покинет этот бренный мир. Сегодня уже седьмой день, как его не стало… – к горлу Гурии подкатил комок, по её щекам заструились слёзы.
            – Дай, Аллах, ему самый лучший уголок в раю! Но не плачь, пожалуйста, Гурия. Не плачь, родная моя, береги себя. Подумай о детях. В их глазах недетская печаль, тебе же надо их поднимать.
            – Да-да, моего младшего сына поит всё село: многие наши сельчанки стали для него молочными матерями. Теперь, Ажай, и ты являешься для него матерью.
Моя покойная мама часто повторяла: «Материнское молоко – это возвращение ребёнка к жизни. Матерью для дитя является не только та мать, которая родила, но и та, которая вскормила своим молоком». Отныне, по обычаям горцев, мы становимся матерями этого крохотного дитя. Хотя по крови мы – не родственники, наши дети становятся молочными братьями и сёстрами.
            – Знаю, Гурия. Не нам эти традиции нарушать. Мне тоже никогда не забыть завещания своей матери: «Дочь моя, пусть моё молоко обернётся тебе ядом, если ты не поможешь нуждающемуся, если пройдёшь мимо чужой беды, если не сохранишь свои мысли в чистоте, если обманешь кого-нибудь, если осквернишь свой язык бранными словами». Для меня завещание моей матери свято.
           – Пусть же и наши потомки не забудут эти обычаи, так как они – хорошее средство сближения людей.