Мама затта пидёт-2

   2
   В три часа они вернулись домой, успев к этому времени вынести мусор, побывать в булочной, в молочном ...и в бане.
   
В квартире царила тишина, сильно пахло жареной рыбой. На столах прибавилось грязной посуды, а в соседских вёдрах отходов. По столам, по плите и по стенам бегали тараканы.
   Покормив, уже полусонного Димулю, Марат уложил его спать, он моментально вырубился. Поев и помыв посуду, Марат присел у окна покурить. Теперь, пожалуй, можно и подумать спокойно, не отвлекаясь.
   Находится он на Петроградке, до метро пять минут ходьбы. Итак, вернёмся ко вчерашнему дню...
   
   Утром он вылез, как обычно, из своей "берлоги" в подвале на Шверника, обошёл магазины. В гастрономе на Пархоменко ему пошли на встречу: загрузил машину ящиками с молочной тарой. Рубль дали за работу. Тут же купил батон, бутылку кефира и пачку "Стрелы". Перекусил в парке за кафе "Клён", на скамейке, что молодёжь затащила в глухой угол, за кусты сирени. Здесь Марат подобрал две винных бутылки и три пепсикольных. К десяти часам у него в кармане было рубль и двенадцать копеек. Что было потом?
   
Пивной ларёк на Энгельса. К счастью, его никогда не мучило похмелье, только неприятная сухость во рту, да тело вялое, как бывает после долгой бессонницы. Кружка пива прекрасно снимала угнетённость, тело обретало твёрдость, мозг- ясность. У пивнаря он встретил Иваныча, сантехника. В начале прошлой весны они в первый раз встретились в подвале: Иваныч спустился перекрыть стояк, чтобы поменять в квартире вентиль. Марат, честно сказать, перепугался, думал: сдаст сантехник его милиции, а именно в это время он меньше всего хотел оказаться в КПЗ, ибо чувствовал недомогание, принял две таблетки аспирина и намеревался хорошо отлежаться. Но Иваныч и не собирался беспокоить милицию, напротив, запросто завёл разговор, а, почувствовав его недуг, предложил пойти с ним и подлечиться. Иваныч делал халтуру, хозяйка обещала ему "беленькую".
   
Водку они распили в мастерской сантехников, поговорили о жизни. Иваныч слёзно посочувствовал Марату, приглашал забегать сюда: чем может, поможет. Так оно и было: кусок хлеба, и стакан вина Марату часто перепадало. В ответ, по дружески, просили помочь согнуть заготовки, нарезать сгоны. Кроме того, в дни, когда дежурил Иваныч, он оставлял Марата до утра в мастерской и тот с великим наслаждением принимал душ, отстирывал свои "шмотки". Спал в комнате отдыха на старом, но ещё добротном диване.
   
Неделю назад Иваныч повредил руку, сел на больничный. Марат лишился удовольствий: сантехники - в основном молодые парни - не понимали,(да и не старались!) "приблудного бомжа",открыто игнорировали его присутствие. Спасибо и на том, что не шугали, не спускали на него ментов. Марат вернулся в свою "берлогу".
   
Итак, встретил Иваныча... Сложили общие капиталы. Иваныч "с тыла" взял в магазине бутылку портвейна. Пили в мастерской...
Потом был обед, к сантехникам зашёл их бывший коллега, тоже с бутылкой... Потом... потом, уже под вечер, зашёл главный инженер треста, молодой, мордастый. Не то казах, не то туркмен, по имени Серикбай, Иваныч называл его Сергеем. У них был тесный контакт на почве халтур: у инженера клиентура и сантехнический дефицит, у Иваныча мастерство и золотые руки. Навар делили пополам, и на равных обмывали...
   
Инженер пришёл уже навеселе, выставил початую бутылку коньяка... выпили за предстоящее дельце... Иваныч рассказал историю Марата, Сергей, вроде, обещал потрясти связи и устроить  на работу, прописку в общагу, но без койко-места... Потом они ушли смотреть "фронт работ", Марата оставили в мастерской ждать их... Вскоре заглянула мастерица сантехников, длиннющая и тощая татарка Фариза. Марат был выставлен за дверь, с угрозой, что если она ещё раз увидит его здесь, то сообщит в милицию, где он ночует...

Вечер был тёплый, светлый, а потому и людный, лезть в "берлогу" не хотелось. Марат решил забиться в безлюдное место, расслабиться, просто посидеть и послушать этот удивительный вечер... Ноги сами понесли его в сторону Энгельса, затем мимо мороженицы и к забору интерната...
Здесь провал... Впрочем, до забора он не дотянул: на полпути ему сделалось дурно... Это коньяк давал о себе знать: лишний был... Марата бросало из стороны в сторону, земля игриво вырывалась из-под ног... Скамейка... Да, он добрался до неё, сел. Перед глазами всё поплыло, поплыло, наращивая темп, затем закружилось в бешеном хороводе... И словно холодной плитой придавило к рейкам скамьи... Всё, далее мрак...

Потом сон и пробуждение здесь. Значит, там, во дворе меня подобрала мама Рая с идиотской кликухой Майонезная Банка, на тачке притащила сюда, выбросив за "услугу" таксёру четвертной... Почему? Зачем?
   
В дверь позвонили.
   Марат открыл: на площадке стояла маленькая белокурая женщина лет пятидесяти, в светло-розовом рабочем халате.
   -Здравствуйте. Извините ради бога, я смотрю, вы сидите просто так... сделайте доброе дело: помогите старой больной женщине... Я из магазина, здесь на углу, "Соки-воды"... Пришла машина с товаром, а у меня грузчика нет... Продавцы девчонки... Вы не беспокойтесь, я заплачу...
   
К своему удивлению и радости заведующей, Марат разгрузил машину с пепси-колой довольно быстро, легко, даже в некоторое возбуждение вошёл, хоть ещё машину подавай. Заведующая, словно прочла его мысли, спросила:
   -Может, заодно поможете и пустой тарой загрузить?
   
Тара оказалась в подвале. Был подъёмник, но он в нерабочем состоянии: что-то с мотором. Заведующая спустилась в подвал вместе с Маратом: крюком подтягивала ящики к подъёмнику, а он через шахту подавал наверх. Подтягивая ящики, заведующая с плаксивой ноткой жаловалась на свою проклятую долю, на постоянное затапливание подвала, на невозможность починить подъёмник, ибо он формально списан, а раз не стоит на балансе, то и запчастей не положено. Халтурщики берутся починить, но заламывают бешеную цену, а ей таких денег просто неоткуда взять...
   
Загрузив, наконец, тару в машину, Марат спросил, можно ли ему глянуть подъёмник. Пока он внимательно обследовал мотор, соединения, заведующая долго и нудно зудела над ухом опять о проклятой доле начальника и о гнилом болоте именуемым торговля.
   -Инструмент найдётся?
   -Вы хотите сказать... берётесь сделать?
   -Хочу.
   -А что нужно?
   Марат назвал примерный набор ключей. Заведующая обещала достать, но в отношении платы... двадцать пять устроит?
   -Устроит.
   Договорились, что, как только достанет ключи, позовёт, а пока за работу возьмите... 5 рублей и трёхлитровую банку виноградного сока. Марат был буквально шокирован такой щедростью: в лучшем случае, он рассчитывал на полтора рубля... Молча взял, вяло поблагодарил и, крепко держа банку, тихо побрёл, с опасением ожидая обрыва такого чудного сна...
   
   Димуля спал. Марат осторожно поставил банку с соком на стол, рядом положил деньги. Давно забытые покой, и удовлетворённость наполнили душу. Ах, как было бы хорошо, вот так приходить... домой, класть на стол честно заработанные деньги, прилечь на кровать и расслабиться, отдыхая! Неужели это не для него? Перед кем он так сильно виноват? Кто определил жёсткое несправедливое наказание? Какой-нибудь бандюга, насильник лучше его живёт... даже находясь в заключении, ибо, изолировав его от общества, надеются по окончании срока выпустить...человека. Марат же растоптан, выброшен за борт, списан...
   
Вновь, словно вчера всё случилось, подступила острая, давящая на мозг обида... Подобно вскипавшему молоку, из глубины души к горлу подступили слёзы. Марат заплакал, уткнулся в подушку, зажал ею уши, чтобы не слышать собственного пропитанного слезами стона.
 
 -Папа, я сталя,- будто с улицы услышал голос Димули. И тут же что-то плюхнулось рядом с Маратом, затем он почувствовал на спине димулину ладошку: - Папичка, я сталя.
   Марат высвободился из подушки, приподнялся.
   -Встал, хорошо,- сказал осевшим голосом, вытер глаза кончиками пальцев.  - Постой, а как ты здесь оказался?
   -Сяма, сяма, так, так, - Димуля объяснил, как он перегнулся через край кроватки и свалился на кровать.
   -Ну, ты даёшь, парень! Больше так не делай: шею свернёшь.
   Димуля внимательно заглянул в лицо Марата:
   -Пакишь, да?- и в следующую секунду прижался щекой к его плечу, погладил по спине, доверительно пояснил:- Я залею. Не пакий, я залею папичку...
   У Марата вновь выступили слёзы, он порывисто обнял Димулю, уткнулся мокрым лицом в его мягкие волосёнки, ещё более слабея от волнения и от молочного запаха, исходящего от малыша.
   -Я папу залею, папа мене залеет, - словно кому-то третьему сообщил Димуля, прижимаясь теснее, и продолжая водить жаркой ладошкой по спине Марата.
   
   Громко хлопнула входная дверь, в коридоре послышались женские голоса, затем в мамыраину дверь постучали.
   -Я, я кою,- Дима мигом слетел с кровати, протолкнул к двери стул, обезьянкой впрыгнул на него.
   Дверь распахнулась, и Димуля радостно вскрикнул:
   -Папа, Гачёнок пишёл!
   -Ну, здравствуй, Димулька, - услышал Марат сочный грудной голос.
   -Сдалова, - протянул руку малыш, качнулся, и едва не грохнулся со стула: молодая плотная женщина успела подхватить его, взяла на руки.
   -Бах-тлах-бум, - прокомментировал Димуля, по-своему довольный происшедшим.
   
Гостью звали Галиной. Раина подруга. Месяц не видались, сегодня приехала из санатория, и вот решила навестить: по её расчётам, у Раи сегодня должен быть выходной.
   -Вообщем-то, ладно, ничего страшного. Скажите Рае, пусть звякнет мне часиков в семь, - и уж очень подозрительным взглядом окинув комнату, Галина простилась.
   
Марату не понравился этот её взгляд, да и в манере держаться, говорить чувствовалась наигранность, фальшь. Может, как раз наоборот: Галина рассчитывала здесь никого не встретить и... славно поживиться? Вот так уйди Марат с утра совсем и... не миновать дела об ограблении. Ну, и зараза эта мама Рая! Чёрт её дёрнул подбирать его и тащить к себе... Что за дурная манера хватать, что плохо лежит! Валяется - пусть валяется, не твоё - не бери... Идиотка! Вляпаешься в историю и не докажешь, что не верблюд... И ведь, кретинка, словно знала, что не оставлю мальца одного...
   
Димуля сосредоточенно колупал апельсин, силясь очистить. Марату очень хотелось вырвать фрукт из рук ребёнка, выбежать на улицу и запустить вслед Галине, но пересилил себя, сдержал.
   -Давай очищу.
   -На, папа, на. Тебе дам маленька.
   -Спасибо.
   -Сдаловля, - кивнул Димуля. Получив очищенные дольки, выделил Марату "маленька" - больше половины.
   -Мне этого много. Я вот две возьму, остальные ты ешь.
   -Лана, - согласился Димуля, сдвинув дольки в кучку, широко улыбнулся:- Сем, пят, восем... Многа! Кусяй, папа, кусяй... Ку-сено!
   
Буквально опьянев от запаха апельсина, от слов и взгляда Димули, Марат вновь ощутил, как сердце сжалось, тело точно жаром обдало, увлажнились глаза. "Тьфу, как баба раскис..." - ругнул себя.
   
   
В дверь позвонили. На этот раз пришла заведующая магазином: инструмент достала, можно приступать.
   
Никогда так рьяно, толково и упоённо не работалось Марату, как в этот раз. Гайки, будто нарочно легко поддавались, неполадки в системе не прятались, были на виду. Галина Ивановна заворожено сопела за спиной, к удовольствию Марата, помалкивала. По её лицу можно было определить: любуется его ловкостью, сметливостью. Лишь когда Марат предложил установить мотор над подъёмником, во избежание новых затоплений, Галину Ивановну как прорвало. Из широкого и бурного словесного потока Марат выхватывал нужное, на остальное кивал головой: слышу, согласен... Против нового расположения мотора она ничего не имеет, даже сама хотела предложить, - "стало быть, не такая уж дурочка - сообразила", - и вообще она считает, что... Перескакивая с темы на тему, словно кто-то лихорадочно крутил ручку настройки приёмника, в тщётных поисках нужной передачи, Галина Ивановна неустанно творила словесный винегрет, обильно поливая постным маслицем "я-я-я".
   
Марата хватило минут на десять, далее он испытывал неприятное ощущение, сродни изжоге. Надо отдать должное, Галина Ивановна чутко уловила критический момент, и своевременно удалилась.
   
Вскоре Марат завершил работу: подъёмник действовал превосходно. Галина Ивановна проверила сама, осталась, чрезвычайно, довольна, торопливо, точно взятку, сунула в карман Марату три десятки и пятёрку.
   -Не много? - осторожно спросил тот.
   -Жалко, больше не могу. За такую работу можно и больше.
   -Спасибо.
   -Это вам огромное спасибо. Такая гора с плеч. А Димуля ваш, какой смелый мальчик: со всеми перезнакомился, всем помогает... прямо хоть в штат зачисляй. Это ж надо, никого не боится, всем на руки идёт и любого заговорит... Идёмте, руки вымоете, у нас и порошок есть...
   
Марат мыл руки, когда в бытовое помещение залетел возбуждённый раскрасневшийся Димуля с грязной кофейной чашкой.
   -Гиди, папа, я ботаю. Мить нада.
   Следом вошла приземистая сухонькая старушка в застиранном белом халате с подносом грязных тарелок и чашек.
   -Есё бабуля пинесла, - живо доложил Димуля. - Мить нада - чиста будет.
   -От спасибо, помощничек ты мой сладенький. Ну, папа, оформляй сына в работу: бабули не угнаться за ним.
   
Опустив чашку в раковину, Димуля сорвался с места, бросив через плечо:
   -Есё поду ботать.
   Через минуту прибегает с комом бумаги, замер над мусорным бачком:
   -Бабуля, босать?
   -Бросай, бросай, детка.
   -Мусол, Лёля дал, - объяснив суть дела, Димуля резко швырнул ком в бачок. - Во как!- замер, вытянув шею, заворожено заглядывает в бачок; вдруг, вскрикнув, радостно запрыгал, завертел головой - на Марата, на бабулю, на бачок: - Папа, гиди, гиди! Бабуля, подём скалей, гиди!
   -Что там такое? - подошёл Марат, полюбопытствовала и бабуля.
   
На дне бачка шевелился с лёгким потрескиванием ком: внутри его распрямлялся целлофан, содранный с сигаретных блоков.
   -Челё? - поднял удивлённое лицо Димуля.
   -Бумажечка выпрямляется, удобство ищет, - пояснила бабуля.
   -А челё?- Димуля, похоже, ничего не понял.
   -Бабуля, - крикнули из торгового зала, - чашечки.
   -Я, я пинесу - кинулся Димуля к столику, где на подносе была чистая посуда. Бабуля вручила ему чашку. - Есё, бабуля, есё, - получив ещё и чайные ложки, Димуля убежал.
   
Машинально вытирая руки, давно уже сухие, Марат стоял над бачком и смотрел на шевелящийся ком. Подумалось: вот так и его, скомкав, швырнули на "дно", и он так же вот со скрипом выпрямлялся в безуспешных поисках удобства. Выпрямится ли? Может, судьба даёт ему последний шанс в лице Димули и незнакомой пока мамы Раи со странной кличкой Майонезная Банка? Добро бы так... Ради этого он готов сейчас на любые жертвы...
   
-Папичка, ты челё?- Марат не заметил, как рядом оказался Димуля, лишь, когда тот дёрнул его за брюки, точно очнулся от минутного шока.
   -Пойдём домой?
   -Подём, кисету даш? И сакару. Даш?
   -А губа не лопнет?
   -Не-а-а. Никода-никода не лопит.
   -Ну, и прекрасно.
   
Простились с ними тепло. Марату показалось, даже с некоторым сожалением. Галина Ивановна робко спросила:
   -Если что... можно к вам обратиться?
   -Если буду, свободен, пожалуйста.
   -До свидания, Димулька!
   -Покана, - помахал всем ручкой, и быстро устремился к выходу, на пороге обернулся: - Есё пидём.
   -Приходите, у нас как раз штат не укомплектован.
   
"Не дурно было бы, - мечтательно подумал Марат. - Коллектив, вроде хороший, дом в двух шагах..." Стоп! губёнки раскатал: дом в двух шагах... Ты ещё закрепись в этом доме. Может, статься, завтра придёт мама Рая, скажет: спасибо, что посидел с Димулей, можешь быть свободным... Даже если не выгонит, зачислит в примаки, то в магазине могут шарахнуться от его документов... Как было десятки раз в других местах...
   
   Дома их ждал бордель: все двери нараспашку, оглушительно орали из обеих комнат телевизоры, группа молодых полупьяных парней и девушек дымили на кухне.
 
 -Пативные, - нахмурил бровки Димуля.
   -Да уж, - Марат захлопнул входную дверь, и тотчас из кухни выскользнула высокая девица в чёрном платье, с опухшим размалёванным лицом.
   -Кто там? - спросили её с кухни.
   -Не наши.
   -Звук убавьте, пожалуйста, - попросил Марат.
   -Это кто там командует? - рядом с высокой возникла смуглая большеглазая девица, среднего роста, ширококостная. Чуть склонив голову, тем самым, освободив глаза от неухоженной чёлки, подслеповато глянула на Марата: - В чём дело, молодой человек?
   -Звук, говорю, убавьте.
   -Мешает?
   -Мешает.
   -Скажите, какая утончённая натура, - презрительно скривила полные, с серым налётом губы.
   
-Чё у вас тут? - за спиной девиц вырос долговязый парень интеллигентного вида, но с лицом, точно неумытым с утра. - Ты чё мужик? - протиснулся меж девиц, встал перед Маратом. - Тебе чёто не нравится?
   -Не тычь, я тебе не Иван Кузмич. Это, во-первых...
   -А во-вторых, тебе зубы не жмут? - набычился парень.
   -Не жмут.
   -Ладно, Игорёш, завязывай, - тронула смуглая парня за рукав. - Не тронь говно -  развоняется.
   -То-то от вас несёт, как из уборной, - отпарировал Марат, поворачивая ключ в замке.
   -Нет, у него определённо зубы жмут, - дёрнулся Игорь, но его перехватила высокая, потянула в соседнюю комнату:
   -Игорь, не заводись. Оль, что вы в самом деле?
   Прежде чем скрыться, Игорь бросил через плечо:
   -Ты, мужик, поосторожней словами... Понял, да? Можем уменьшить словарный запас... - закончить ему не дали: высокая силой затолкала его в комнату.
   
С кухни все потянулись туда же. В другой комнате смуглая выключила телевизор, закрыла дверь на ключ и присоединилась к остальным. Защёлкал автоматной очередью внутренний замок, и воцарилась тишина.
   -Пативные какие! - топнул ногой Димуля, присел на диван, но тут же вскочил и, подлетев к соседней стене, хлопнул ладошкой по ней, гневно выкрикнул: - Не кичи! Пативные! Ты гано! В шитаны навоняли!
   -Но-но, нельзя ругаться.
   -А челё?- глянул недоумённо.
   -Ругаются только противные. А ты хороший.
   -Я холосый. И ты холосый. И мама холосая. Кисету даш? И сакару? Даш?
   -Сейчас поужинаем, потом дам. Раздевайся.
   -Не могу, ты сими мене.
   -Лентяй, ты братец.
   -Я Димушка-Димуля.
   
В дверь робко постучали.
   -Я кою, - сорвался Димуля.
   -Сиди, я сам.
   У двери стоял худенький курсантик, протянул журнал "Юность":
   -Здравствуйте. Возьмите, это ваш. Извините, я без спроса взял полистать.
   -Ничего. Главное, что вернули.
   -Я слышал, как вы тут... поцапались, - сказал, понизив голос и косясь на соседнюю дверь. - Извините их...
   -А вы что, их адвокат?
   -Нет, конечно,- натужено улыбнулся курсантик.
   
Марату показалось, что он намерен поговорить, но не через порог.
   -Проходите.
   -Спасибо. Привет, Димуля.
   -Пивет. А челё ты пишёл?
   -Димуля, ты поиграй, мы с дядей поговорим.
   -А кишки дай, я буду читать.
   


Получив стопку книжек, Димуля затих на диване. Курсантик мялся, не решаясь начать. Марат не торопил его. Достал из холодильника бутылку пива, поставил два стакана, глянул на гостя:
   -Не против?
   -Спасибо. Не откажусь, - сделав глоток, он, похоже, решился: - Я впервые увидел Раю... и во мне что-то дрогнуло... Словно почка на дереве набухла и выстрелила клейкий листочек... Подумал: вот бы породниться с ними, с Раей и Димкой...
   -Я Димушка-Димуля, - поправил "читатель" как бы, между прочим.
   -И Димушкой,- поправился курсантик. - Но что я мог вложить в семейный союз? Гроши... На одних чувствах далеко не уедешь. Честно скажу: когда сегодня утром услышал о вашем появлении, то первой мыслью было... сделать так, чтобы вы больше не появились... Но когда шёл сюда, думал уже иначе. По сути, Рая - то в чём виновата? Ведь так? Зачем мне быть собакой на сене... ни себе, ни людям...- помолчал, сделал ещё глоток, другой.- Собственно, сейчас я хочу вас просить... остаться. На долго. Обещаете?
   
Марат молчал. Ему был неприятен, весьма, этот разговор. Тоже мне советчик нашёлся. Останется или нет, это, прежде всего, решать маме Рае, и даст бог, сами, без посредников обойдутся.
   -Обещаете? - заглянул курсантик в лицо Марата.
   
Щёлкнула соседняя дверь, и нетерпеливый девичий голос рванул относительную тишину:
   -Борис, ты где?
   - Иду, - Борис допил пиво, поднялся. - Я вас очень прошу: не сделайте им больно.
   -Не беспокойтесь, - сухо обронил Марат.
   -Я понимаю: не моё это собственно дело, но...
   -Борис, ты идёшь? - повысили голос за дверью.
   -Иду. Договорились?
   -Поживём-увидим.
   -Хорошо, - сказал Борис тоном, допускающим двоякий смысл: и согласие и... угроза.
   
Марат с трудом сдержался от желания вскочить и вытолкать его в шею. Борис, простившись, вышел. В коридоре с девицей у него произошла секундная стычка, затем они удалились вон, громко хлопнув входной дверью.
   
-Пативные, - сказал Димуля и, отложив книжку, соскочил с дивана: - Бум кусять?
   -Будем. Сейчас разогрею.
   -Лана. Лучки мить нада.
   
На кухне всё ещё висели под потолком белёсые эллипсы дыма. Столы пуще прежнего завалены грязной всевозможной посудой, плита залита жирной жижей болотного цвета. Пол запорошен пеплом сигарет. "Свиньи безмозглые" - ругнулся про себя Марат. Ставить на грязную плиту начищенные до блеска сковороду и чайник мамы Раи он посчитал кощунством, пересиливая невесть откуда взявшееся чувство брезгливости, откинул решётку и вымыл плиту, после чего тряпку выбросил в ведро.
   
   Ужин прошёл спокойно и дружно. Димуля ел сам, добротно орудуя ложкой. После ужина сидели на диване и смотрели фильм. Димуля полулежал, прижавшись к Марату, то внимательно смотрел на экран, то внезапно заглядывал в лицо Марата, чтобы в очередной раз спросить:
   -Ти моя?
   -Твой, твой.
   -Холосенький моя, папичка, - гладил руку Марата, и вновь замирал на несколько минут.
   
Когда зазвучали позывные программы "Время", Димуля сладко зевнул:
   -Давай пать.
   -Давай.
   -А ти баюкать мене буш?
   -Буду.
   
Согласно инструкции мамы Раи, Марат переодел Димулю, и уже вялого уложил в кроватку.
   -Свет кичи,- потребовал тот.
   Марат убавил звук телевизора, выключил свет, присел на диван. Просунув руку между прутьев ограждения кроватки, стал слегка похлопывать Димулю по плечу.
   -Пей, папа, пей,- приподнял тот головку.
   -Петь? - Марат растерялся: кроме блатных куплетов на ум ничего не приходило.
   -Пей, папа, пей.
   -Что же тебе петь?
   -Баю-бай, койночиночи,- подсказал Димуля.
   
Из смутной дали собственного детства вспомнилась колыбельная, которую часто напевала ему бабушка:
   Баю-баюшки, баю,
   Не ложися на краю.
   Придёт серенький волчок
   И ухватит за бочок...
   Больше ничего не вспоминалось
   -Есё, папа, есё.
   -Откуда взять ещё...
 Марат начал сначала, малыш замер, прикрыв глаза. Последних две строчки  тянул медленно, в надежде, что Димуля к концу всё же вырубится. Но не тут-то было! его чуткая душа почувствовала приближение конца песенки: глаза открылись, глянули выжидательно - продолжение будет? И вдруг Марат почувствовал, как в нём, словно фотоизображение в реактиве, проявились следующие строчки:
   ... И утащит во лесок,
   Во лесок дремучий,
   Да к волчице злючей.
   Будешь нянчить там волчат.
   Подрастут - тебя съедят...
   Больше ничего не проявилось, и он замолчал. Секунду Димуля казался спящим, но вот дрогнули веки, заколебались ресницы и глазки открылись. Повёл плечиком, и потребовал "есё". Марат немного помычал, затем постепенно стали всплывать в памяти фрагменты почему-то военных песен: "Дан приказ ему на запад...", следом "По военной дороге...", далее "Вставай страна огромная". На "Мне кажется порою, что солдаты..." Димуля, наконец, заснул.

Марат облегчённо вздохнул. Приготовил постель себе. По телику ничего интересного не ожидалось, выключив его, Марат вышел на кухню покурить, прихватив журнал. Однако, сосредоточиться на журнале не получилось: отвлекал шум в соседней комнате, перед глазами стояло гневное лицо Игоря, на мгновение его сменяло смущённое с болью в глазах курсантика. На мгновенье, чтобы вновь заслониться властным Игоря. Марат отметил про себя, что со страхом ожидает выхода Игоря. Это не был страх перед сильным противником, нет, не драчки боялся, а последствий. Последствий с привлечением милиции, которые жирно перечеркнут его воспрянувшую надежду стать НОРМАЛЬНЫМ человеком.
   
Загасив окурок, принялся мыть посуду. Внезапно щелчок замка заставил его вздрогнуть, из рук едва не выпустил тарелку: в коридор, похоже, вышли все сразу, продолжая оживлённо разговаривать. Заскрипела, одеваемая обувь. Марат уже порывался выглянуть и попросить, чтобы не галдели под дверью, но его опередила соседка:
   -На полтона ниже. Там, наверно, уже ребёнок спит.
   
Спустя минуту, все, кроме соседки, шумно удалились. Марат мысленно перекрестился. Соседка юркнула в туалет, откуда тотчас послышались характерные звуки, точно её душили. "Перебрала стерва немытая" - недобро усмехнулся Марат.- Так тебе и надо!"
   
Покончив с посудой, Марат набрал в тазик воды, сполоснул ноги. Вспомнилось, что в магазине Димуля об ящики запачкал брючишки - решил простирнуть. Когда выходил из комнаты, услышал за соседней дверью грубоватый мужской голос. Он что-то спрашивал, соседка в ответ нервно выкрикнула:
   -Нету! Нету! Я же тебе русским языком говорю.
   -Что ты орёшь, дура?
   -А что ты как маленький...
   
Скрипнула протяжно дверь, на кухню вышел мускулистый парень в плотных цветастых трусах, босиком. Марат спиной чувствовал, как он, вздыхая, топтался у раковины, затем приблизился, пьяно дыхнул:
   -Привет, земеля... Выпить хочешь?
   -Спасибо, нет.
   -Как хошь... Ты это... извини, конечно... у тебя не найдётся лишнего презерватива? Ты меня понял?
   -Нет.
   -Жаль... Лажа какая. Ну, извиняй, - тронул слегка плечо Марата. - Извиняй...
   
Только он ушёл, как на кухню вылетела соседка в той же мужской сорочке, что была утром на другой девице, и так же сверкая голыми бёдрами, достала из стола литровую стеклянную банку, наполнила водой, сыпанула марганцовки, энергично вилкой размешала. Затем часть отлила в ковшик, а с банкой удалилась в санузел.
   "Да, стыдливость здесь явно не ночевала. Весёленькое место... Неужели и мама Рая... Стоп! остановись! Не гоже за глаза... Вот завтра увидишь, пообщаешься... тогда и делай выводы..."
   
Повесив брючишки на верёвку над столом, Марат отправился спать. Заснуть долго не получалось: сначала мешал монотонный стук - видимо, кровать у соседей находилась сразу за стеной и непрочно стояла на полу, - затем хлопанье дверей комнаты и туалета, звон банки о раковину. Когда, наконец, они угомонились, и в квартире наступила должная ночная тишина, внезапно заворочался Димуля, его сонный голосок порхнул бабочкой:
   -Папичка, я к тебе хочею.
   Марат взял его к себе. Димуля обнял его за шею, сладко уркнул в подбородок и ровно засопел.

   Спокойной ночи и тебе, Марат. Завтра придёт мама Рая и.....
   
   Ленинград,1990