Бывает же 2

Свет в окнах.

Когда апрель приближался к концу второй декады, у меня всегда начинался зуд во всех местах, это образно, а вообще все мое естество срочно рвалось на весеннюю охоту. Охотиться на глухарей я начал рано, еще в последний год учебы в начальной школе отец меня простимулировал, пообещав, что купит ружье если я закончу школу на отлично. Надо ли говорить, как я старался. Короче, ружье мне купили, старую тулку шестнадцатого калибра, с которой я и ходил на охоту пока не уехал из деревни в город. Но на весеннюю охоту приезжал всегда и даже повезло приехать на охоту во время службы в армии, хотя и служил за границей СССР.  В этот раз я собрался ехать на охоту сразу после коммунистического субботника. Участие в субботнике даже не обсуждалось, поэтому выполнив поставленные задачи и немного поучаствовав в праздновании этого события трудовым коллективом, я подхватил приготовленный рюкзак и отправился на вокзал. Путь был привычный до мелочей, а запах ночного перрона был для меня как аромат высокой пробы. Поезд прибывал на станцию ночью, и если случалась попутка, то это было везение, если нет, то добирался пешком. Что такое пятьдесят километров по холодку? Да легко! Не ждать же автобуса восемь часов, да и до деревни он не довозил, еще двенадцать километров надо было добираться. Так что лучше не терять время. Правда попутная машина меня все-таки подобрала и пешком мне оставалось пробежать каких-то восемнадцать километров. Считай рядом. Дорога в целом прошла спокойно, только в одном месте кабаны встретились, но быстро убежали. Я все-же свернул газету в трубку и сделал факел, но это больше для самоуспокоения. Короче, с восходом солнца я уже был в деревне и заходил в родной дом. Недаром классик написал: «когда постранствуешь, воротишься домой, то дым отечества и сладок, и приятен». Я испытывал нечто подобное всегда, когда приезжал в деревню. Радость от встречи с родителями, разговоры с друзьями, так же приезжающими сюда весной и с друзьями, живущими и работающими здесь, в деревне. Медовый воздух от цветущей бредины и тишина весенней ночи. Это такой мощный заряд, что энергии хватало на целый год, до следующей весны.
Эмоции встречи, усталость от дороги сломили меня, и я лег отдохнуть. Вечером отец разбудил меня к ужину. За столом, как водится, разговор пошел об охоте. Сам отец уже на ток не ходил, слух не позволял, но охотой на токах интересовался живо. Где сколько глухаре поет, где токовище вырубили, кто сколько глухарей добыл, да мало ли вопросов в этой теме, не сосчитать. После ужина проверил патронташ, проверил патроны, хорошо ли входят в патронник, проверил ружье, сапоги и остальную амуницию. И ночью собрался идти на ток, на который вроде как никто пока не ходит. С отцом вышли покурить на крылечко и обсудить охоту.      
-Весна нынче дружная, снег быстро сошел, да дождик два дня поливал, так что воды в болоте много – сказал отец- если собрался за Остров, то лучше пройди через Койвушку, там хоть по старым трапам пройдешь, а с нашей стороны очень глубоко сразу от тропки на Сонцовку. Я ходил посмотреть недавно, так в болото и спускаться не стал, прям поток течет.
-Так если там поток, так и вдоль Койвушки тоже поток течет - ответил я. 
-Течет, но там повыше будет и поток в нашу сторону течет и несильный, да и трапы еще целы, я осенью за клюквой там проходил, вполне можно идти, только палку возьми упираться, а то с трап легко скользнуть. 
-Хорошо, тогда и топорик надо взять,
-Конечно возьми, сейчас в лес лучше с топориком ходить, может еще где переход делать придется.  Так за разговорами докурили сигареты и пошли отдыхать.
-Папа ты меня разбуди в двенадцать, вдруг я просплю и будильник не услышу.
Но будильник я услышал, встал, собрался в темноте неспеша. Свет мы никогда не включали ночью, когда собирались на охоту, потому что у соседки был недобрый глаз и если она увидит, то удачи не будет. Вот и собирались в темноте, а готовили все с вечера, так чтобы удобно было одеться и ничего не забыть. Я вышел из дома очень тихо и стараясь не шуметь пошел по деревне. Тропинка на Койвушку начиналась за последним домом. Фонарик я не включал и шел в абсолютной темноте. В последнем доме светились окна. В доме не спали. Жила в нем старушка, слегка скрюченная, росту не высокого, звали ее Пашенька.
Надо же, подумал я, бабка Пашенька не спит, уже час ночи, а у нее свет горит, наверно косточки ломит. Так разговаривая сам с собой, я прошел мимо дома и свернул на тропинку, вдоль высокого забора, в сторону Койвушки. Болото я перешел по старым трапам довольно удачно и добрался до токовища тоже быстро, только глухари почему-то сменили место тока и новое место я нашел по хлопанью крыльев и клекоту, когда уже рассвело, а три пары глухарей шумно выясняли отношения на земле под громкое кокотание глухарок.  Стараясь не спугнуть чутких птиц, я ушел назад и сделав приличный крюк направился домой. В Острове подобрал свой шест, с которым переходил болото и аккуратно начал перебираться через топь. Когда по тропинке вошел в деревню, не поверил своим глазам. Дома, в котором я видел ночью свет не было и забора, вдоль которого я шел ночью, тоже не было. Забор лежал на земле и было видно, что лежит он очень давно, не меньше года, а на месте дома лежал какой -то старый хлам, видимо остатки крыши и какие-то куски бревен.
Домой я пришел в полном замешательстве. Рассказал отцу про то, что нашел ток и про то, что видел ночью, а потом увидел утром. При этом добавил, что я был совершенно трезв и закурил первую сигарету уже в лесу. Отец мне поверил, но сказал, что мне наверно просто показалось.
А Пашенька, в прошлом году умерла, дом на дрова разобрали, да там и была то старая избушка столетняя. Но если еще за Остров пойдешь, иди лучше с нашей стороны. Поток в болотниках да с шестом перейти можно.

2019.