Лестница, которая всех рассорила

В самом начале девяностых годов моему отцу дали участок земли от комбината, где он работал. Это был последний вздох социализма, за которым последовали несколько лет вечных задержек по зарплате и медленное уничтожение предприятия.

За полтора десятилетия участок был превращен из лесистого в садовый, и на нем возвели дом. Дом строился долго - около двенадцати лет, по прошествии которых, наконец, наступил финальный аккорд, когда сквозь крышу должна была пробиться печная труба.

Ради этого события, мой дед, отец и я как-то в мае собрались на даче.

Крыша была остроконечной, с крутыми скатами. Поэтому мы распределились следующим образом: дед снизу грузил кирпичи и раствор, я на краю кровли принимал привязанными ведрами груз и передавал их на самый верху отцу.

Дело сразу пошло без проблем. Тем более, что в помощь мы использовали длинную и тяжелую самодельную лестницу метров семь длиной (два узких бревна с досками).

И благодаря нашей молчаливой  энергичности все основные работы мы уже сделали до обеда.

После перекуса дед помял губы вставной челюстью, махнул рукой, да и разогнал свою кровь пенсионным «лекарством», которое привез в честь окончания строительства. Дожидаться полного финала стройки он посчитал неуместным, т.к. его помощь больше не требовалась.

Отец вернулся на крышу и занялся оформлением внешнего вида трубы. А я стал спускать на землю все лишнее.

Веселый дед дождался, когда я спущусь с веревками и мастерком, и бодро предложил заканчивать уже стройку. Ведь нужно было окончательно обмыть трубу и печь. А для это надо было опрокинуть лестницу на землю.

Мы с ним определили траекторию падения, чтобы не перетоптать грядок, и, вдвоем навалившись, уронили тяжеленную конструкцию.

Тут же послышался строгий вопль:

- Вы ничего не забыли?!.

Мы вздрогнули и посмотрели на крышу, с которой нас сверлил взглядом отец. В момент, когда мы роняли лестницу, он находился к нам спиной и не услышал шуршания дерева о край ската.

А высота приличная: два этажа, чердак и острый конек. Прыгать – нереально.
Дед и я подбежали к уроненным бревнам, к которым были прибиты мощные ступени и попытались поднять эту самоделку. Но сил хватило только на то, чтобы уронить лестницу с полразворота на морковную грядку.

Новая попытка перепахала уже другую грядку.

Мы потели и тряслись под тяжестью, но ничего сделать не могли. К тому же, багровый дед параллельно ругался с отцом, который поливал нас сверху зычной бранью.

Наконец мы каким-то чудом смогли поставить лестницу вертикально. Но она рухнула мимо дома на соседский участок.

И дед совершенно обессилел. Он, тяжело дыша, растянулся на огородной дорожке. Тот алкогольный стимулятор, который он принял за обедом, стал оборачиваться для него полной потерей энергии.

Отец криком потребовал веревку. Я попытался ему ее передать, но дед заорал, что бы никто  ничего к свежей трубе не привязывал. Его сын матерно стал настаивать, чтобы ему все же донесли веревку.

Вспыхнул яростный спор между злым небом и лежащей землей.

Я решил не тратить время и за край стал оттаскивать лестницу с чужого участка, переломав по пути ряд кустов нашей смородины.

Теперь и мое тело умирало от усталости.

Наконец, отдышавшись и замучившись слушать деревенский ор, я взял веревку и с третьего раза закинул ее на крышу.

Отец скинул один веревочный конец и, фигурально выражаясь, потребовал, чтобы мы привязали его к верхней ступени. Я это сделал, и восседающий на коньке человек подтянул лестницу к себе.

Он сделал это относительно легко, потому что для него центр тяжести конструкции находился далеко внизу.

Отец спустился и дал понять, что больше с нами не разговаривает, и что кое-то может не ждать продолжения банкета. Ну и, знаками мне показали, что я в одно лицо буду все нами истоптанное заново перекапывать.

Обратно домой поехали в полном молчании.