Где еврею хорошо, глава 30

   …Анатолий Иванович не так просто заговорил с Мишей о своих грехах. Когда уезжал в Калининград, мать подарила ему небольшую семейную икону, которую он повесил в углу комнаты и часто вечерами подолгу смотрел на неё. Вспоминал маму. Переносился в абрикосовый рай своего детства, дышал им, набирался сил. Но со временем неожиданно начал замечать, как на стене под иконой сначала неясно, а потом чётче, как из тумана стали проступать темные пятна, похожие на глаза. Он стряхивал из себя наваждение, в уверенности, что это результат медитации. Но это повторялось снова и снова. Начал внимательнее присматриваться к неясным знакам: если они являются из глубины подсознания – значит не зря. Что-то они хотят подсказать. Почему не раньше, а именно сейчас? Возможно, просто не созрел. Он напряженно глядел, и, действительно, видел глаза. Более того – начал их узнавать. Мамины глаза – ясные, бездонные, как свежее апрельское небо. Рядом – огромные карие очи, которые поразили его сердце ещё в юности. Валя Левченко – его первая любовь. Спортсменка и красавица, самая прыткая в классе на беговой дорожке. Играла за сборную команду школы по гандболу и при всём этом напоминала Дюймовочку: тоненькая, лёгкая, светлая. Открытый высокий лоб, огромные карие глаза на белом лице, видимо, обладали гипнотической силой.
   
   Далеко не одному Анатолию снились эти глаза по ночам. Часто перед сном в полудрёме ему грезилось, как он провожает её домой тёплым летним вечером. На небе – огромная светлая луна. Вербы склонились над Сулой, не шелохнутся. Речка тоже успокоилась, задремала… Все вокруг притихло, затаилось, чтобы не мешать им. Хорошо и светло! Эта волшебная сказка переходила в сладкий сон. Но наступало утро, новый день, а подойти к Вале объяснится он так и не осмелился.
   
   После школы она поступила учиться в медицинское училище, а Анатолий провалил экзамены в университет. Пришлось идти корреспондентом в районную газету. А потом - армия. Освоив курс молодого бойца, он отважился написать Валентине письмо. И хотя не питал особой надежды получить ответ, всё же с этого момента его армейское личное время наполнилось тихой, немного тревожной мелодией ожидания. Письма приходили от мамы, коллег с редакции, но не от неё. С каждым днём и без того тихая мелодия совсем сходила на пьяно, но шестого ноября в канун годовщины Великой Октябрьской социалистической революции Анатолию вручили конверт, явно подписанный женской рукой. В его животе что-то ёкнуло, и он понял – от неё. В конверте была открытка – поздравление с праздником. Анатолий тут же ответил, как несказанно рад её поздравлению, торжественно пообещал учиться военному делу настоящим образом, чтобы защитить её везде и всюду.
   
   Завязалась переписка. И вот, за пару месяцев до демобилизации получил письмо следующего содержания: «Хочу сообщить тебе радостную весть – у нас будет дочь. Назовем ее Катей. Красиво?..».
   
   Она ещё что-то писала, но Анатолий уже не видел. Оцепенел, словно в его животе грохнул взрывпакет. Минут пять приходил в чувство, и когда в голове прояснилось, сел и написал: «Кланяюсь тебе непорочная дева Валентина! Я думал ты там шляешься по танцам да по ресторанам или просто дурочку валяешь, а ты, по всему видать, регулярно и дисциплинировано поднималась на высокую гору или залазила на дуба, старательно расставляла ноги, чтобы теплые вифлеемские ветры поселились в твоем пречистом чреве. Потом закружилась голова, и ты неожиданно с дуба рухнула. Так рухнула, что возомнила себя богоматерью. А я атеист и в непорочное зачатие не верю. Ещё раз кланяюсь».
   
   Через неделю получил от неё письмо. На большом листке бумаги огромными буквами было написано одно слово: «Дурак».
   
   После выяснилось, что она просто решила проверить его на вшивость. Решила помечтать. А что, нельзя? Валя смотрела на Анатолия виноватым взглядом. По этому взгляду, по смущенно поднятым плечам понимал, что он для неё кое-что значит, и что ждет она от него главных слов, к которым он не был готов. Женитьба в его планы не входила, он готовился в университет. Ничего тогда ей не сказал, а завел шуры-муры с другой девушкой.

   Продолжение следует.