Купала

   


                КУПАЛА


    Память - штука неблагодарная, и пока ничего не забылось, расскажу   историю странную, что однажды со мной приключилась.

   В ней, наверно, полно будет мистики и она похожа на сказку, да и выбранная мной стилистика не совсем  хороша для рассказа.  Но оно само  написалось, и слова сами в строки сложились,  а ещё мне порою казалось, что моею рукою водили.  Здесь вопрос уже к высшим сферам, или, как сказал мой друг, к психиатрам. Только я все же искренне верю, откровение было   наградой! Лично я получил удовольствие.   Что здесь вымышлено, что реально?   Объяснить не могу - всё  сложно, для меня это просто  тайна.

   Все события как-то связаны,   иногда разобраться трудно...  Как не знаю я, что заставило встать пораньше  меня в это утро. Настроение было чудесно, хоть и небо немного хмурилось. За окном  долгожданное лето, звонко птицы поют на улице.
   И решил я послать всех к чёрту – и друзей,  и дела, и работу…  и хотя бы один единственный  день посвятить самому себе. Сел в машину, включил зажигание,  и поехал  в том направлении, куда ехать было желание, без какой-то конкретной цели.  Прочь… подальше от  мегаполиса,  и не важно в какую сторону -  мне глоток бы свежего воздуха,  а ещё… прогуляться бы по лесу!
 
   Это было волшебное место! Плыл туман по извилистым тропам, тишину первобытного  леса нарушал лишь деревьев шепот, потревоженных легким ветром. И казалось уснуло время безмятежно в  лесной колыбели, а вокруг - вековые ели, стройных сосен густые кроны невесомо  в небо взлетели. И волна за волной покоя терпким запахом  свежей хвои...Я уже ничего не помнил, только чувствовал запах ветра  и бродил по лесным дорогам, затерявшись в глуши вселенной, и куда-то несли меня ноги в ту реальность, что параллельна.
  Только вдруг... паутиной сверху...  Вяжет плечи густая поросль, а вдали еле слышным эхом  чей-то призрачно тихий голос, отголоски  поющей свирели… Лес наполнился магией звуков. Надо мною мохнатые ели, небо спрятав,  ветвями сомкнулись. Я хотел повернуть обратно, обступила вокруг   крапива. Скоро вечер, а после заката чаща леса непроходима. И когда я, теряя надежду, осознал, что совсем заблудился, лес тот, сбросив тумана одежды,  неожиданно расступился.

   Вижу хутор, а там  народу! Дети, взрослые, пляски и песни,  утонуло в огнях полесье - я  не видел такого сроду! Всё как в сказке, где жили-были... Хороводы в цветах водили. Столько жизни, веселья и смеха, всё раскрашено красками лета. А одежды! Как будто бы время неожиданно вспять повернуло, закружилось, стрелой полетело и в другую эпоху нырнуло, и живой потекло рекою.  А потом...Всё случилось само собою.
   Подбежала ко мне девчонка, мягко за руку подхватила, засмеялась легко и звонко, закружила,  обворожила.   И мой мир превратился в картину, что рисует безумный художник...Ту, что надо хоть раз увидеть - по другому  понять невозможно.
   Небо алым пылало  румянцем и кружилось медленным танцем, и по глади прозрачной реки невесомо скользили  венки. А огромное красное солнце утонуло в бездонном колодце и рассыпалось   тысячью бликов в отраженьях Луны многоликой... Ночь... Её обнаженное тело,  откровенное,  страстью горело. Всё так близко...  Её ладонь... Губы... Жарко горит  огонь.  Фейерверками в небо  искры.   Мы взлетаем  вдвоем  как птицы, взявшись за руки, над костром.   Ритм сердца движенью в тон.   Пламя факелов из соломы...   а потом по  крутому склону  вниз колеса в огне катились...   Мы как дети в лесу  резвились, и искали, смеясь,  с фонариком в чаще леса цветущий папоротник... и бродили в лугах по траве босиком по росе на заре.
   Промелькнула та ночь, словно сказка...

   - Эту ночь называют Купальской?
   Мне ответом был взгляд озорной:
   - Так давно повелось, это праздник такой. В детстве с бабушкой в поле гуляли, на Купалу цветы собирали. Из цветов тех веночки плели, умывались росой до зари. Если хочешь, я вот что устрою -  с древним дедом тебя познакомлю. Я другого такого не знаю. Он расскажет тебе про Купалу.

   Чудеса! Но планета-то вертится, так и я с  этим старцем встретился.  Да… Живой колоритный дед и прожил уже, видимо,  долгий век.  Он сидел, а напротив горел камин.  Я придвинулся ближе и тихо спросил:
 
   - Вот скажи мне, старик, ты мудрый. Столько лет, что поверить трудно. То, что в книгах? Где ложь,  где истина? Все живыми людьми ведь писано.  Всё когда-то и кем-то придумано, потому-то так и  запутано. Только все ли  звезды   сосчитаны, все страницы жизни прочитаны? Где та кладезь, в которой хранится чистота  наших древних традиций? Я, к стыду своему,  знаю мало... Расскажи,  старик, про Купалу.

    Улыбнулся в ответ загадочно, да ладонью погладил бороду.
  - Мной услышано,  было б сказано… Ту историю знаю смолоду, а случилась  давно,  стала древностью - седовласой, затерянной в вечности. Поросла травой  были–небыли, стала прахом того, чему верили, да забыли  в   наивной беспечности на просторах родного Отечества. Ну а верить тому, иль не верить?  То аршином уже не измерить. Расскажу, как есть, были б уши, ну а ты... своё сердце слушай.
               
   - Когда Боги еще были юными и носились ветрами буйными у подножья горы Алатырь*, в чреве Живы*  родился Мир*.   Боги-люди, рожденные первыми, по рождению были бессмертными, но другие подобны стихиям -  ветру, грому, морскому приливу, им одним лишь подвластною силою. Солнце звали  славяне Ярило, знали  Велеса мы и Сварога... Тех забытых  имен так много, что они вызывают спор. Но один из богов тех   вор. Расскажу  о том, что украл он и о тайне рожденья Купалы.
   
   Между солнцем, что свет Ярило и Луной, что собой закрыла его яркий небесный лик, как-то тайный союз возник. День тогда превратился в ночь, и от тайного этого брака родилась у Ярило дочь.
   Но случилось в небесной обители то, что  было, казалось, немыслимо:  дочь  Ярило украли,  похитили... бросив вызов законам незыблемым.
   И взорвались небес чертоги, всполошились все вышние Боги, и  небес повелитель Хор объявил всем, что знает кто вор.  Это Морок ворует  души, их уносит   в глухую  пустошь,  обрекая на гибель жертвы.
    - Мир отныне становится смертным!
  И разгневался  Бог Ярило...  в гневе Морока ослепил он! И раздвинув крутые горы,  в подземелье  упрятал вора, в тьме кромешной навек лишив.
  Дочь  Ярило  исчезла, пропала. Только это всего лишь начало той легенды, что люди забыли....   так что слушай, что дальше было...

   
                .....................
               
  - В том краю, где земля плодородна,  где чиста и привольна природа,  молоком медведицы  вскормлены, огнищанами жили словены.   Были сердцем  чисты, что дети,  и такой же была их вера. Солнце славили, ветер северный, всё по совести, да с усердием. И к земле с уважением,  к лесу, а весною, в день равноденствия,  собирали березовый сок, запасаясь им на год впрок. Мед варили, вино из вереска.  Ублажали блинами  Велеса*, шумной Масленицей весной, чтоб   озера  залил водой, чтоб пролились дожди на луга и богато родила земля, что бы рыба плыла на нерест, не скучал бородатый   Велес. А в долинах   паслись стада, и богатой была страда, чтобы труд  приносил   не усталость, а дарил утешенье и радость.
   Не богато жили, но в мире, хлеб сажали, детей растили,  и,  казалось, в родной стороне  так и будет из века в век.

  Но…  судьба в руках провидения…
  В той долине, в одном селении,  жил мальчишка двенадцати лет.   Отличался от сверстников тем,   что всегда  был чрезмерно активен, но при этом по детски наивен. Был упрям и задирист, и нравом крутой, но при этом ребенок рос сиротой. Но его ничего не пугало,  его трудная жизнь  воспитала.  Среди многих его увлечений, он повсюду искал приключений.

   Но однажды, вот что случилось….
   Мальчик как-то в  лесу заблудился. Незнакомой тропинкой  по лесу  идёт и не знает, куда та тропинка ведет.  На лесную опушку он вышел, только вдруг что-то рядом услышал - будто чья-то возня,  громкий шорох, смотрит, это бежит медвежонок. Кто другой разве б стал догонять? Но пушистый комок так хотелось обнять. Побежал за ним весело следом.
   - Эй! Куда ты пропал? Ну, где ты?         
   Что-то шепчет, качаясь,  дубрава. Под ногами густая мурава, а под сенью ветвистого дуба, столб стоит, с оголённою  лубой*. На столбе том орнамент диковинный -  где-то  вырезан, где нарисованный. Столб  камнями большими обложен, а поодаль… другой  расположен. Там ещё!  Да  стоят по кругу. Каждый столб кем-то гладко обструган, да столбы те такие огромные …и венчают резные их  головы.   На столбах этих яркие ленточки.  А  в кругу - незнакомая девочка.   Сарафан,  золотистые  волосы, да густая коса до пояса. Ярко-желтого цвета живые цветы в золотистые  пряди волос вплетены.
   Вот она, услыхав, оглянулась и к мальчишке лицом повернулась,   посмотрела  по-детски наивно, не скрывая своё любопытство,  улыбнулась,  приблизилась  ближе, протянула ему коврижку.
  - Угощайся. Сама её выпекла. Что-то раньше тебя я не видела.
  - Я не местный….  В лесу заблудился,  – мальчик взглядом обвёл окрестности, - что ты делаешь в этом месте?
  - Принесла я гостинцев  матушке.
   Здесь же рядом лежало на камушке её простенькое угощение - две коврижки, немного печения и большие румяные яблоки, да в лукошке лесные ягоды.
  - Ты, наверно, совсем голодный? Если хочешь, бери,  пожалуйста.
  - Как же матушка?   
  - Не дождалась, но она где-то с нами рядом.   
  - Говоришь ты как-то загадками!
    Впрочем, мальчик был очень голоден.  Взял коврижку,  печенье,   яблоки… и уплёл  с аппетитом огромным.   А девчушка стоит, улыбается.  Смотрит весело, как он  кушает.
  - Аккуратней не получается?  Ты сейчас себе палец откусишь!

   Встал, штаны подтянул повыше.  Подошёл к столбу, разглядывая.
  -  Это место, наверное,  капище? Я об этом от старших слышал.
  - Да, деревья здесь не простые.  Их ещё называют Хранители. Это наши столбы родовые по дороге к небесной обители. Я сюда иногда прихожу одна.
  - Твоя мама не здесь? Она умерла?
  - Нет. Она превратилась в птичку. Мы уйдём - прилетит синичка.  Хочешь, что-то тебе покажу? Побежали за мной, я тебя провожу.
   И вприпрыжку бегом босиком по траве, да по склону, цепляясь,  куда-то наверх,   чтоб взобраться  на самую кручу. Дуб стоит там огромный, могучий, упираясь густою листвой в облака.
   -  Я такого не видел еще никогда!
   -  А забраться наверх не струсишь?
   -  Может ты и меня научишь?
   Сколько было потом  впечатлений! Их опасное приключение занесло   в поднебесную ввысь. Высоко же  они забрались!   А оттуда - родные просторы, перелески, долины и горы.  И в волшебный тот,  сказочный миг, в небесах вдруг раздался неистовый крик.  А вдали видно жуткое зарево,  всё затянуто дымом, пожарами.

    Так смертельно стрелою ранена, птица вещая пала замертво.  То примчалась голодной сворою рать чужая на земли словенов. И земля дрожит, да копыта бьют. Сеют смерть с разрухою меч и кнут. Тучей  грозной с болота Блудова*  -  озверевшее  племя скудово*.  Ни отцу пощады,  ни отроку - всё в утробу швыряют Мороку. Дым, да пепел,  тяжелый смог, ненасытен их Черный Бог.   Что волна налетела и схлынула над сожженной родной долиною.

   И собрались на Вече* воины, те кто выжили... спины сгорблены...
   И промолвил один из них,  тот, что старше был всех других. Смотрит, глядя  куда-то под нОги:
  - Прогневили мы чем-то Бога. Отвернулся от нас Сварог, коль в долину пустил врагов. Выбирать между плетью и дыбой. Предстоит сделать сложный выбор. 
  Тишина, словно едкий дым, всё вокруг стало вдруг чужим. Лишь  унылая трель свирели  воем ветра вползала  в щели, да трещали дрова в костре.
  -  Дайте, словены, слово мне!
  -  Это  мальчик? Откуда ты? Кто, скажите, его пустил?
  -  Сам пришел!  Нам нельзя сдаваться,  мы должны с ними  насмерть драться!
  -  Мал ещё! И к тому же  дерзок. Среди взрослых тебе не место. Подрасти ещё, приходи потом, а пока умолкни  и выйди  вон!
   Дверью хлопнув, мальчишка  вышел, и о нем уж никто не слышал.

   Все быльем поросло,   прогнило. Обнищали деревни и нивы. Лишь вольготно темникам скудовым, обложили данью и ссудами. За душою  ни чести, ни совести, только блудом живут, да корыстью.  Времена были тёмные,  смутные, всюду грязь, да тоска беспробудная. Раньше жили - позора не знали, а смирились - всё потеряли. И неведомо, как сложилось бы, если б всё это с места не сдвинулось.

                .........................................................



   На околице в доме ведуньи, рядом с лесом жила дева юная. Красотою своею славилась, но, не радуясь, а печалясь ей. В своем сердце, всегда открытом, она столько любви хранила, что могла бы вместить весь мир и теплом поделиться с ним.
   Хоть душою была она доброю, только люди ее сторонились: слишком дерзкая, слишком гордая, а еще про неё говорили, что однажды вернулись охотники со своею добычею странною: привезли медведицу мертвую, с нею – девочку безымянную, что в лесу была ими найдена рядом с зверем в глухой обители. Толи брошена, толь украдена, да неведомо кто родители. Что медведицей   девочка  вскормлена, обладает диковинной силою, что в ней дух лесной и живёт она, находясь под его защитою.
  Приютила ребенка женщина, нелюдимая и бездетная, что прослыла в округе ведьмою. Вот она-то её и растила.  И делилась она с нею  тайнами, что наследуют только  изустно - про цветы полевые, травы,  что бы ими владеть искусно. Как из этих цветов оберег плести, и как боль убрать заговорами, как людей от хвори травой лечить,  да молитвою чудотворною. А ещё про тайну живой воды, что в узорах её танцующих, что вода та память в себе хранит, про вчерашний день и о будущем.
  И росла она подобно цветку – необычная девочка, яркая. Умывалась  прозрачной росой по утру, что  в бутонах цветов янтарная.  Собирала кувшинки она  у воды, да побеги пшеничного колоса, и вплетала лентою эти  цветы в золотистые свои волосы.   По  купалицам* в прядях её волос, люди девочку узнавали. Звали в шутку…  потом срослось.   Так цветы своё имя ей дали.
 
    Как в природе бывает ненастье, так и здесь... за напастью – напасти, и виной был  всему  тому проходимец известный  Скуд. Приглянулась ему девица, к ней  однажды без стука вломился, говорит:
   - С виду ты хоть и ладная, но живешь, словно голь перекатная.  Здесь, Купала, тебе не место.  Собирайся, поедем вместе.
     Посмотрела Купала Скуду в глаза, а в  глазах у того - ничего... пустота.
   - Никогда... Никогда  я не стану твоей, - и она ему указала  на дверь.
   Скуд взбесился, затрясся от ярости, замахнулся, но вдруг попятился, оробел,  побледнел как  смерть...За спиной Купалы стоит медведь! Скуд от страха чуть не обделался, но видение вдруг рассеялось и, едва  вернулась к мерзавцу речь, стал кричать:
   - Тебя надо, ведьма,  сжечь! Берегись,Купала,  я  отомщу и тебя как следует проучу!
  Дверью хлопнул и вышел стрелою вон. Прокатился следом по небу гром.

   Ой,  степной ковыль, да  из края в край облака гонит ветер куда-то вдаль, а  душа  болит, сердце  мается. За рекой ли той горизонт кончается?  Утонула степь в  полевых цветах, затерялась мыслями в облаках. Где, Купала,скажи,  ты  гуляла, и о чем, улыбаясь,   мечтала?
  Шла полями она и срывая цветок аккуратно вплетала его в венок. Там барвинок, лобисток и  васильки, полевые  ромашки  и  ноготки,   и душистый хмель,  да полынь трава,  да калины гроздья и  красный мак.
   Собирала цветы приговаривая:
   - Этот - Зорька моя, этот - Варенька.  Где ты, солнышко мое рыжее,  неужели тебя не увижу я? Где  ж вы  милые, где, подруженьки? Надо мной облаками вы кружите. Разве то нам судьбой уготовано, чтоб цветами мы были сорваны?

   Но не знала Купала,  не ведала, что беда увязалась-то следом.
   Скуд, взбешенный дурными мыслями, увязался за нею, выследил. Тенью липкой за нею тащится, по кустам, да оврагам прячется.
   Тропка тонкая вдоль реки бежит. Знать бы, загодя, куда путь лежит.
   Вот уж солнце за кручи клонится, мошкара  над рекой  разводится, а поблизости  Скуд появился, замер,  спрятался, притаился.

   Но Купала, того не ведая, по тропинке  спустилась к берегу. Подошла к реке, улыбнулась, бирюзы сонных вод  коснулась. А в воде закат отражается,  на ветру  облака  качаются,  да кувшинками желтые лилии  над рекою скользили синею.

  Ой, ты  дочь Световита* Купала, по лугам с буйным ветром гуляла, то печалилась, а то грезила, что искала, скажи,  да не встретила?  И о чем беззаботно  мечтала? Столько ярких цветов сорвала.
  Обернулась Купала лицом на восток, поклонилась,  сняла с головы венок, мягко на воду опустила, подтолкнув, по реке пустила. Подхватило течение, кружит.

   - Для тебя мой веночек, суженый.
     Светел Месяц,  Луна-ворожея, стань в воде моим отражением. Ты, веночек мой, по воде плыви,  ты Луна  водой  мои напои цветы, отнеси туда где меня он ждёт, а венок мой суженый пусть найдёт. Позови его, да поворожи, где искать меня сердцу подскажи. Приведи ко мне, пусть он будет мой, а печаль мою забери с собой.

  Расплела  свои  девичьи косы и  рассыпались золотом волосы, и  прохладою летний вечер обнимает её за плечи. Платье мягко к  ногам опустилось, в  сером сумраке дня растворилось, и не тело её, а душа обнаженная в воду вошла.

   Облака плывут  по-над кручею, там, у берега ива плакучая в  сонном мареве отражается, словно тень на ветру качается. А под ивой той в тихом омуте  - тина вязкая, яма черная.   И в той яме на дне  корячится, да от глаз людских нечисть прячется. То зверюга хитрая,  подлая, с ненасытною жадной  утробою. Столько девичьих душ  погубившая, в тихом  омуте их  утопившая.  И впивается в тело пиявкою,  а укусит, становятся  мавками*. И не руки,  колючая  водоросль словно змеи вплетаются в волосы. Не пускает, цепляется, тащит, свой единственный глаз таращит. Не помогут ни мольбы, ни слезы… Грязной  тиною станут  косы, лица бледные, тело  синее, чешуей покрыты рыбьею.  Те, кто ведают, те  сторонятся. В тихом омуте нечисть водится.

  Ой, купалась в реке той  Купала, желтых лилий кувшинки искала, а Луна отражалась в воде и мерцала в её глубине.  Все  тревоги прочь  унесла река,   отдохнула и  стала спокойной  душа, уплывает всё дальше  от берега… Звёзды в небе сверкали жемчугом.

   Ну а Скуд как будто того и ждал, её платье, вещи... он всё украл, да за пригорком  укрывается, поджидает её, озирается.   
   Вот  Купала  на берег выходит, но одежду свою не находит.
   Скуд как зверь на неё  накинулся! Но Купала  с усилием  вырвалась…   Скуд же подло толкнул её в спину, и Купала летит с обрыва  прямо в черный опасный омут…  Над Купалой сомкнулись волны, а из омута черного, мрачного, появилось чудовище страшное. Скуд обмяк,   побелел как  мел,  закричал визгливо и... обомлел. А Купала зовет,  просит помощи. В её волосы впилось чудовище. Тянет нечисть Купалу  в  омут и вот-вот  она и утонет.

   И такое в жизни случается... но рассказ  на том не кончается и не то ей судьбой уготовано...  Расскажу  теперь я про  Словена.

               
                ............................................

  - Был рожден на земле в чистом  поле он, под звездой путеводною словенов, в колыбели пшеничных колосьев, под названием Белая Роса. Его имя Вестою* дарено, так его и хранит предание. Никогда, никого не боялся, по земле вечно юной скитался. Был у эллинов   в сердце Эпира, поднимался к вершине Олимпа, у оракула в роще Додона, близ  Скодара бродил по болотам,  с вещей Чарой* встречался у Древленов и учился отваге у Кельтов. И дарили могучие Норманны меч Асгарда славянскому воину, и спускался в пещеры Домицы, но всегда возвращался к Солнцу он. Ведь предсказано Словену было на Земле стать хранителем Мира.

   Но однажды его дорога  повернула к родному порогу. Сколько их уже было пройдено... Так вернулся  Словен на Родину.  Но вернулся и не узнал… Опустела его замля,  и поля там давно не кошены, густо сорной  травой поросшие. А долина...  как будто спит,  а в груди его  - то душа болит непонятною ноющей раною, словно в сердце осой ужалено.   Отпустил... и в какой-то  миг  боль его превратилась в крик.  И от крика того, да силы закачался небесный Ирий.

   По каким извилистым тропам  наши судьбы неведомо бродят? Только, видимо, так наметилось, чтоб Купала и  Словен встретились. Знать, связала Луна-ворожея нитью Нави их отражения.

   Труден  путь был, он так устал, у реки устроил себе привал.  Солнце село уже за кручи, только вдруг одинокий луч вспыхнул в небе и вниз метнулся, бирюзы сонных вод коснулся, взвился пламенем над водой и остался гореть свечой.
  Видит Словен,   течением вод по  реке той венок несет, а в цветах,  мотыльком порхая, золотистый огонь мерцает. Чертыхнулся,  вокруг оглянулся и рукою к венку потянулся. Но веночек уже  ему не достать, задержался веночек и движется вспять, да плывет супротив течения.  Что за невидаль? Наваждение?  А в воде серебром сверкает чешуя то ли рыбьей стаи, то ли тело русалки девичье.  Нет, не может быть. Померещилось. Но венок  быстрее, почти летит, Словен берегом следом за ним бежит. Вдруг  река превратилась в водоворот. Кто-то тонет в реке и на помощь зовет! А вода там просто бурлила.  Словен бросился в реку с обрыва.

    Ну, а Скуд?  Едва он пришел в себя, обезумел Скуд, почернел от зла! Достает   кремень и кресало, поджигает платье Купалы и волочит его за собой,   бежит, а сухой ковыль вслед за ним горит. И отрезан путь полосой огня...
   Под водой в пучине глухая тьма и цепляясь за руки, плечи, тянет в омут Купалу нежить. А вокруг полыхает пламя. Словен вдруг подхватил   Купалу,  и уже вместе с ней,  вдвоем, из воды взлетел он  над тем огнем.  Ну а нечисть за ними взвилась, да на землю не опустилась, а, визжа и корчась с раскрытым ртом, получила в морду удар мечом. Развалилась на части, как глина   и огонь вокруг потушила.

   Он стоял и не знал, что делать. Он держал на руках её тело и смотрел на руку Купалы,  на запястье  - рваная  рана и из раны глубокой той, по руке струилась густая кровь.  Видно тварь, когда в омут тащила,  её за руку укусила. А Купала лицом меняется, побледнела и превращается в мавку жуткую, слово утоплена. Как спасти её было Словену?


                ...................................................

   Я не знаю..Всё то, что случилось потом было сложно понять и осмыслить умом.
   Под ногами вспорхнул  мотылек, что светился как огонек, он взлетел в темноте над землёй, отразился в реке над водой. И взлетали ещё…  и ещё... Так, что небо,  казалось, струилось дождем.  И из этой материи света, вдруг возник силуэт медведя, что стоит и трясет головой, повернулся медведь и  зовет за собой.
   И казалось, всё это похоже на сон. Древний лес и деревья покрытые мхом, и сквозь крону в густой листве пробивается лунный свет. Встрепенулся,  волнуется   Бор*, чей ночной потревожили  сон, и в сплетенье корней деревьев заворочались спящие  Древлены.
   Мотыльки ярким роем кружились, под ногами дорожкой   стелились, а потом  невесомой метелью, вверх взлетели  и полетели. И шептал ему лес ночной еле слышно:
  - Иди за мной.   
   Словен следом бежит, догоняет, а тропинка кружит,  петляет. Расступились деревья могучие, и открылось средь леса дремучего, серебристой дорожкою лунною,  словно чаша  Озеро круглое*. И не видно в том озере дна, а над озером яркая в небе  горит Луна, окруженная радужным гало. Небо бисером звезд мерцало.
   Мотыльки,  как искры взлетели  ввысь, хороводом со звездами в танце сплелись, и в созвездье Медведицы скрылись.... А созвездие то превратилось в исполинского дивного  зверя. Вниз  спускаясь по лунным ступеням, отражался он в зеркале вод.  На спине он кудесницу Чару везёт - невесомую хрупкую фею, чьи одежды, как волны  морфея, всё вокруг укрывали туманом, одуряюще сладким дурманом.
   Дуновением ветра сонного, Чара вещая обняла Словена. Тихо шепчет ему:
  - Не грусти…  опусти её...отпусти...
   И глаза ему сном закрыла, а Купалу в  траву  уложила. И над нею прядью тумана тайной вязью узор вышивала. И звездой  изумрудною яркою над Купалой раскрылся папоротник, и  разлился по  лесу силой, а она, как цветок ожила и, оставив земное тело, в небеса белой птицей взлетела. Полетела над степью росной, и срывала Купала звезды, да  на землю с небес роняла, но не гасли они – сияли, в буйных травах, в цветах купаясь, жемчугами переливаясь. И ликует душа, любуется, как бескрайняя  степь волнуется, как качается волнами рожь. Звездопад превратился в дождь. Вот уже горизонт кончается, то не степь внизу - океан качается. Звезды сверху, а снизу росы, между ними  -  парящий остров в обрамлении желтых лилий. Вожделенный  небесный Ирий.

   Ближе, ближе летящий остров! Небо надвое раскололось, и в бездонный  разлом небес хлынул яркий янтарный свет. А над островом – синева. Машет крыльями птица Сва*, улыбаясь, её встречает, к свету Ирия  провожает над долинами сонных рек, там,  где время теряет бег и течет уже не спеша, где покой обретает душа.
   Только Сва птица кружится рядом: нет, Купала, тебе еще рано. И  они, словно два мотылька, полетели сквозь облака, и, взлетая все выше и выше, воспарили над мира крышей, где, открытый семи ветрам, возвышается дивный Храм.  Своды   вышние Нави Града на плечах своих держат Анты, а у входа в небесный Храм на пороге стоит Триглав.  Птица Сва рядом с ним опустилась, а Купала вновь  превратилась в деву юную и прекрасную, облаченную в платье атласное.  Расступились  пред нею огни, и сказал ей Триглав:
   - Входи!

  И вошла в дивный Храм Купала, где под сводами тронного зала всё течет, непрерывно меняясь, в мириадах зеркал  отражаясь. И смотрела она с удивлением на бесчисленный сонм Отражений.  В каждом зеркале видит себя, только будто Она – не Она. Здесь смугла и завернута в сари, там  - на ложе лежит в пеньюаре, там – простушка, здесь – пышная дама, где-то счастье в глазах, где-то драма. То ли грезится ей, то ли снится, вот она над людьми царица, вся  в шелках, в драгоценных камнях. Затерялась в  других мирах...
  Словно стерлись, исчезли границы, в небе синем -  железные птицы, города и дороги в огнях, крыши дивных дворцов в облаках. Всё летает,  куда-то стремится, невозможно остановиться,  круговертью несущихся мыслей всех ещё не рожденных жизней. И уже не нужны слова, кругом кружится голова... Квинтэссенцией  звёздных далей в Зеркалах отражений Нави.

  -  Кто ты, дева? И если ты  смертна, как попала ты в это место? В Безвременье еще  никогда не ступала людская нога. Коль  находишься в этих чертогах, по рожденью  должна быть Богом! - голос низкий из ниоткуда, он органным аккордом  всюду! И  пылающий золотом лик, ослепляя, над ней возник. Вихрем буйным сверкающих искр закружился, падая вниз. И в обличье людском Ярило свою сущность пред ней  явило.

    В тот момент с нею что-то случилось, её подхватила какая-то сила и вниз увлекла, в ту иную реальность, туда, где  биение сердца осталось. Внезапно развеялись сны вещей Чары, и с первыми робкими солнца лучами вдруг  прояснилась небес бирюза.  Купала очнулась, открыла глаза,  и в бездне небес утонула, и полною грудью вздохнула, вспомнить пытаясь дивный свой сон.
   - Всё так необычно, - сказала она, - мне показалось, что я умерла.
    Взглянула на руку.
   - Так странно…  Как будто и не было раны... Не знаю…  Не помню, что было потом…  Мне это приснилось?  Всё это был сон?
   И только теперь, осознав, поняла,  что так смущало её…  Нагота!
   За руку держал её Словен, встревожен он был и безмолвен, его выдавали только глаза. В них было так много любви и тепла. Они будто светом светились.
   Она от него отстранилась. Но Словен... он вдруг обезумел... Ей губы обжег поцелуем.   И всё что он чувствовал, что пережил, он в свой поцелуй без остатка вложил, и в нём растворилась Купала... Она же в ответ целовала, ласкала  и обнимала, а небо над ними пылало  божественною зарёй. Не будем же им судьёй…
 
      Потом, много позже, вернувшись, из дивных заоблачных далей,  где мысли влюблённых   витали,  соединив   их души, признались в любви друг другу, поклявшись, всегда быть рядом.
  - А знаешь? – сказала Купала, освобождая объятья, - Мне это место знакомо, я это место узнала.
  Она, осторожно ступая по мху и опавшим листьям, взъерошенная,  нагая,
была похожа на птицу. С восторгом, залюбовавшись… Лицом, её телом стройным, невольно подумал Словен:  в ней есть что-то неземное.  Купала тот взгляд уловила, с улыбкою посмотрела, рубаху с него стащила и на себя надела.
   Потом  поманила рукою:
   - Здесь рядом… ещё немного…
  Сухая гора бурелома,  в центре завала  -  берлога.  Вглубь этой черной пещеры шагнула она без страха. Словен успел лишь ахнуть, увидев внутри медведя.

     Своды, замшелые стены, запах  травы и хвои, что-то знакомое с детства, забытое, но  родное.   Огромный медведь приблизился, шумно вдыхая воздух. Пытаясь собраться мыслями, Словен застыл  у входа.
   - Не бойся, - коснулась шерсти, рукой провела по морде,  -  Мы с этим чудесным зверем, пожалуй, одной крови. Я помню его медвежонком.  Как ты подрос, бродяга! Я ведь была ребёнком, мы  вместе росли... рядом.
   Медведь покачал головою, лес оглашая рёвом.
  - Будем дружить… понял, -  с улыбкой ответил Словен.
Потом повернулся к Купале... До боли глаза знакомы.
  -  Время и нас меняло, ты тоже меня  помнишь?
   
   День тот тянулся долго - иным целой жизни не хватит.  Пересказать так много, в моей ли всё это памяти?
   Были они  у озера  и Словен,  к великой радости, верного друга встретил, с которым делил все тягости.
   Конь – его верный товарищ, нашёл своего хозяина.   В сражениях, на ристалище дрались они отчаянно.  Он подошел, уткнувшись в плечо белогривой мордой, фырканьем упрекая, что бросил его одного. 
   Потом подружился с Купалой.  Та в миг его оседлала и понеслась галопом, как будто всю жизнь летала.   А дальше... С разбега в воду! Летящие в небо брызги, солнечный диск в зените, смех... Нет, скорее, хохот!  Уха,  аппетит зверский, запах на всю округу, но главное – они вместе! Они же нашли друг друга! А дальше..к заветному дубу, не так высока вершина.
   - Я обещаю, Купала, здесь всё по другому будет!

    Вдвоем, да с котомкою полной…  Конь, словно ветер мчится.  Доехать бы к дому засветло, в лесу бы не заблудиться.
   И вот они уже рядом,   знакомая ей дорога. Вот только в душе её горечь, и в мыслях её тревога.    
   А к дому всё ближе и ближе…    Приехали...   На пепелище...

    Нет дома…  Вокруг чёрный пепел и угли горячие тлеют, да   дым на ветру качается. Скуд рядом стоит, ухмыляется:
  - Надеюсь,  ты не в обиде? Никто, ничего не видел.
    Спешился  Словен.
  - Ты погляди! Не ты, аки заяц, скакал у реки?  Как бы ошибки не вышло,  а ну подойди поближе.
    Попятился Скуд краем улицы, тихонечко так,  ссутулился.
    -  Куда же ты, братец?  А ну подожди!
    -  Я здесь ни при чем! Ты ещё докажи!
    -  Ты хочешь суда? Значит будет и суд, -  в руках появился у Словена  кнут.  Досталось мерзавцу  пониже спины.   Тот вмиг приуныл, прикусив язык.  А Словен, как видно, вошел в азарт, догнал и добавил  ногою под зад.  Скуд взвизгнул по бабьи от  боли, вприпрыжку умчавшись в поле.

    Тут  люди их окружили, толпою заголосили. Зашлись,  что ни вопль, то стоны. Орут как дурные вороны:
 - Пускай он нам в душу гадит,  но Скуд за  работу платит! Хоть мало, но эти крохи нам не дают подохнуть! А если теперь он своих приведет?  Как дом твой деревню дотла сожжет!
   Сгрудились, глазами сверлят, Купала глазам не верит - так страх им их разум застит.
   Тут Словен взорвался:
  - Хватит!!! Вы разум совсем потеряли? Когда вы такими стали? Опомнитесь, кто мы и где? Живем на родной земле, которую Боги нам дали.  Её сотни лет пахали, а эти…  пришли, отняли! 
  Потом  из сумки седельной  достал золотые  монеты и людям щедро раздал.
  - Надеюсь, это поможет, - им Словен тогда сказал.
   Остыли, притихли люди.
  - Нас время потом рассудит.  И хватит уже кричать, здесь надо что-то решать.
    
     Собралось в тот вечер Вече. Угрюмые держат речи,   и молвил один из них: 
   - Нас мало,  как ни крути.  Куда нам бодаться с ними? Зарубимся,  так и сгинем.
   Его поддержали другие. 
   - Они принудили нас силой.
   Так длилось довольно  долго, вот только вот всё без толку, и встал между ними Словен и в тишине промолвил:

    - Хочу рассказать о том вам... Как Пращуров хоронили.…  Тело в земле покоили, а сверху дубы садили, чтоб те, укрывая корнями, сон их в веках хранили. И вырастали деревья,  раскинувшись над могилами. К Солнцу тянулись, к свету,  черпая людскую силу.
   Так вырастали Рощи -  дубравы священного Леса.  То мне поведал Кудесник.  Так наши Предки жили.
   Старцы в годину трудную Пращуров почитали – лесу Дары дарили, и, обращаясь к Древу, слову его внимали.
   В небо взмывали кроны, слышен был листьев шепот, то ветер, качая ветвями, ведал устами мертвых. Уже никого не осталось… кто знает язык деревьев. Забыто нами, утрачено -  осталось одно поверье.
   Брошены наши  капища, святыни наши поруганы. Наша исчезла память…  Деревья давно те срублены.   Наши столбы священные   были её границами и те, кем они повалены, нашими стали убийцами.
   И может оно так станется,  что мы в земле упокоимся, но лучше врасти корнями в неё, чем под ногами корчиться.
   Да… Всякое может статься, но скудов не надо бояться.  Не должен проклятый Скуд вершить на земле нашей  суд и скудову эту рать  мы будем с земли нашей  гнать!
               
   
  Уснула тревожно долина. Лишь в окнах горят лучины.   Но Словен ещё не спит,   окрестности сторожит.  С ним Тит и скорняжник Фрол вышли в ночной дозор. И кажется будет лихо - вдруг  стало уж  слишком тихо. 
   И впрямь... слышен конский топот, потом приглушенный шепот.  Вспыхнул факел как будто... Один, другой ... Полетели в небо   над головой.  Занялась  крыша дома с рёвом,  загорелась другая кровля.
  - Что б те!  - Словен побагровел,  - Быстро парни, седлай коней!
И помчался, стегая плетью, обгоняя попутный ветер. Вихрем в гущу врагов   ворвался,   смачно,   как говорят,   дорвался ,  так, что каждому  второму  перепало будь здорово!   
   Люди споро пожар потушили,  тех злодеев поймали, скрутили, привязали с позором к столбу, перепачкав в помет и золу.
  - Что ж  тебе так, болезный, неймется?
  Скуд спиною к подельникам  жмется и от Словена прячет лицо.   
  -  Вижу, шкура твоя  с гнильцой.  Я те, друже, вот что скажу:  встречу хоть ещё раз - накажу!
    Всё оружие, сбрую забрали, а бандитов с позором прогнали, усадив нагишом на коней, да вдогонку  дали плетей.

    Так людская молва, да слухи полетели по всей округе, отовсюду  со всех  земель ходоки к ним стучатся в дверь.  Кто-то с жалобой, кто  с просьбой, кто-то с горькою   обидой, и искали  эти люди покровительства,  защиты.
    Но чем громче  пересуды, тем свирепее и  скуды. Им проклятья посылают, да пугают, угрожают.
   Но в душе спокоен   Словен -  не из той породы скроен. Из мужчин, что крепче жилы,    собирает он  дружину.
      Пахарь был и  старый воин, что приехал на подворье и рогатины привез, сыновья его и витязь, что руки в бою лишился.   И кузнец с собой привел двух ершистых близнецов.    А ещё  пришёл детина, ростом где-то в три аршина. Богатырь! Ни дать, ни взять! На спор мог быка поднять. То Никита-кожемяка,   если что,  то сразу в драку. Здесь и Тит, скорняжник Фрол, и решительный Егор. Потихоньку, помаленьку… Войско вышло – загляденье!
   
   Дело ратное –  наука!     Меч держать,   справляться с луком, попадая точно в цель, и  держать себя в седле.   С каждым часом всё сильнее, дело слаженней, дружнее.    И к нему зовут людей из других уже земель.

   Поползли повсюду слухи, переврали так, что скуды   всполошились   уж всерьез.   А разведчик  весть принес, что собрали  скуды силы, приближаются к  долине и что будто тьма их в поле. 
   И созвал дружину Словен и напутственно  промолвил:

  -  Вспоминаю я то время, когда были мы свободны. Нас они врасплох застали, поступили с нами подло. Всё они у нас  отняли, разорили наши семьи, но теперь мы вновь сплотились. Так вернём  свои же земли!   
   Столько лет  мы потеряли, сколько  слез  с тех пор пролито, мы теперь сильнее стали, будем мы с врагами квиты!  Наше знамя - это  пламя,  наша сила, наши Боги в этой битве рядом с нами. Мы вернём свою свободу!
  То что скоро с ними будет   станет им таким уроком, что они навек забудут в эту сторону дорогу. Наша воля, наша храбрость, нам проложит путь к победе. К нашей цели, наша ярость! Выступаем на рассвете!
   


                .........

   Ночь черна над родною долиною. Все живое как будто сгинуло. Гулко стонет земля под копытами, что петляет  дорогой разбитою, то, гонимое  злобою лютою приближается воинство скудово.
   Хрипло  гром в небесах прокатился, следом  всполохи да зарницы. И смыкается обручем тьма, поглощая тревогой... Война!

   Только что это? Яркие искры в поднебесье взлетают как птицы. Разгорается ярче пламя, там в низине костер пылает, озаряя родной простор. Слышен скудам далекий хор. Комом в горле зашлись от спеси: смерть пришла, а встречают песней! 
  И  они, словно тот потоп, понеслись  долиной уже в  галоп. И занесен вверх боевой топор. Скуды близко.  Ярко горит огонь, а вокруг стоит, охраняя Род, да плечом к плечу, да один народ.

   С криком,  с гиканьями и воплями,  окружили по кругу словенов. Крутят пальцами, что попало, видно, воинов слишком мало. Рядом с  Словеном подлый Скуд:
    - Что, безумец, ты тоже  тут? Надо было бегом бежать, а не глупой башкой своей рисковать. Козьи ясли возле параши я твоей головою украшу.
   И зашлись, загибаясь от смеха, всё куражатся, вот  потеха. Только ропот нарушил их строй, слышен крик, кто-то машет рукой. Там, вверху, на вершине холма загорелись соломы стога и   стекают по круче  мглой. Вертит Скуд  то туда, то сюда головой, а  по кругу над ними пылают костры и они уже сами окружены. А потом… Этот вопль, этот дикий зов, что оставил в ушах  острой стали  звон. И катились сверху, летели, падали в них  колёса объятые пламенем.
   Кони, люди,  словно взбесились, всё смешалось, кучею сбилось. И неслись вниз по склонам огненным, словно смерч, отовсюду словены. И волною разящей стали без пощады врагов  встречали!

   А когда черный дым рассеялся, вся  долина мертвыми сеяна. И в багровом рассвете видно, всё вокруг алой кровью залито, да разносятся хриплые стоны, да над полем  кружат вороны. А враги разбежались,  исчезли бесследно.
     Словен воскликнул свой меч.
   -  Победа!!!

 
   Так вернулись они  усталые, все израненные и грязные, только люди вокруг встречали их ликованием громким,  праздником,  с тою радостью позабытою, когда верится только в лучшее, когда утро, росой умытое, трелью вешнею сладкозвучное.
   А потом отслужили Тризну* -  по погибшим, по павшим воинам. И взлетали вверх  над Отчизною погребальные языки  пламени. То горели прощальные  клады*, забирая с собой усопших…  в ту долину, где души воинов обретают покой, как  награду.  И стояли столпы* по кругу, охраняя покой тот вечный.  Отдавая дань уважения… мужу… сыну…  отцу… другу.
   Всё уже позади, как тогда казалось им, но война между Светом и Тьмой начиналась лишь.
                .............
 
   Глушь бывает темнее ночи,  вкруг трясины опасной,  гиблой,  где не видно ни зги,  лишь кочки  мхом и бурой травой  покрыты,  да грибы ядовитые  в  мгле зловонной, что туманом холодным во тьме повисла, липким саваном мокрой  слизи в  прокаженном гнилом болоте,  там, где нет ни людей, ни крова, где вообще ничего живого, обитает там, в затхлых  водах  околотница*  Чернобога*.  Ведьма  древняя,  матерь скудова, а болото то называют Блудово*.
    Раз в году, когда Осень бродит и с деревьев листву срывает,  и когда всё живое в природе до весны мертвым сном засыпает,  на болоте в дурную погоду, дождь промозглый,  слякоть сырую, открываются   тайные ходы,  и в безлунную  ночь глухую выползает  по козьим тропам из  трясины  гнилой  старуха.  Следом, из-под коряг в запрудах, из расщелин,  сложившись вдвое, да с одною рукой и ногою, появляются Дивьи* люди  -  полулюди с одним лишь глазом,  омерзительные до жути.
   В эту ночь колдовские  чары  обладают  великой силой  и все те, кто об этом знают, сторонятся камней могильных, где на сход приползает нечисть, под покровом осенней стужи, где гуляет один лишь ветер и пожухлые листья кружат.
 
   В этот раз, облаченного в луду, опьянённого злобою лютой, жажда  счеты свести с Купалой привела  на болото   Скуда.  Он стоял у гнилого Лога, погруженный в смурные думы, когда вдруг, не понять откуда, окружили его Дивьи люди.  Плащ-накидку с него сорвали, обнажив посиневшие руки и, вцепившись в него зубами, потащили к костлявой  старухе. Еще миг  и они б разорвали,  растерзав его бренное тело,  но старуха его узнала, заорала остервенело,  разогнала тупую свору  и, коснувшись его  косою, провела острием по шее,  облизнувшись, при виде крови.
    -  Я узнала тебя, отродье, -  Смердь костлявая прохрипела, - коль сюда приволок ты ноги, то причина должна  быть веской.
    - Это так! – вне себя от страха,  не владея  самим собою,  Скуд  на нос натянул рубаху, задыхаясь от жуткой вони.  А потом рассказал про смуту, то, сбиваясь, то в гневе путанно,  что прогнали их отовсюду,  опозорили племя скудово, что житья больше нет  от словенов,  извести бы их надо под корень всех, да отдать на съеденье Мороку для жестоких его утех.
    Смердь  взмахнула косою  резко - капля крови стекает по лезвию, задрожала, скатилась, упала вниз  в  лужу черную с тихим всплеском. Долго вглядывалась  она  в эти мутные отражения, изучая, пытаясь понять тайных знаков предназначение.
     И, увидев Купалу, сказала она: 
   - Победить их мечом не получится,  но  они уязвимы,  я поняла,  и придумала кое-что лучше.   Они силу свою черпают в любви, эта связь для них слишком прочная.  Так разрушим её, другой заменив, мы найдем им иной источник. Пусть не сразу, может,  пройдут года, только мы их сведем в могилу, - прохрипела с оскалом гнилая карга, -  мы отнимем у них их Силу.
   
   Чан огромный, под ним огонь вихрем кружится, ветер дует, а старуха Смердь  костяной рукой  упоенно над ним колдует. Дивьи люди  валят сосновый лес, словно порох пылает хвоя, черный дым вздымается до небес, свое зелье  она готовит.

   - Люди жалкие  ценят хлеб, так  зерно и возьмем из злаков, -  и добавила в это зелье Смердь, что б оно забродило, сахар.  Дивьи твари во всем помогают ей,  притащили кубло ядовитых змей, у одной из них вырвала жало, остальных швырнула в отраву. Протянула Скуду змеиный зуб, источающий капли яда.
   - Ты вонзишь это жало в грудь, той, кого называют Купала.
    Зачерпнула ядреный напиток в  ковш, пригубила на вкус, срыгнула, а потом сей зловонный морс  Скуду  подлому протянула.
   - Пей,- сказала ему она.
   Побледнев, Скуд проблеял: «не буду», но когда у горла его появилась коса, сделал жадный глоток, паскуда. Закружилась у Скуда вдруг  голова, страх исчез, и случилось чудо - воротились, будто бы, времена, когда был молодым и буйным.   
   - Это зелье не яд, их оно не убьет, - прошептала дрянная старуха, - но оно превратит их в дурной народ и отнимет у них  силу духа.
   Во все уши слушай,  чему учу,  скажешь, будто лекарство от хвори, будто лекарь ты, но  лекарство то  окаянных  лишит их воли. А потом, когда потеряют стыд, потеряют они и совесть, и из них можно будет веревки вить, вот оно-то их и угробит.  В   каждом будет сидеть  змея, отравляя их разум ядом, а в змее той злобной  укроюсь я и  всегда буду с ними рядом.   В их умах посеем другое зерно, не жалея на это злато - между ними  рознь, клевету и зло, и натравим  их брат на брата. 
   Коль убьешь Купалу – умрет любовь. Без любви люди просто стадо, мы отравим ядом людскую кровь, пока кровь та не станет ядом.

   - И запомни ещё.…  Такой уговор, вдруг обманешь,  убью и зарою.   Ты подпишешь  себе самому приговор и  умоешься собственной кровью. Ты получишь всё – и богатство, и власть, на пути к нашей общей цели, но за это должен  нечто украсть...  Это будет платой твоею... в Ведьмин день*, раз в году, Змей о трёх головах прилетать будет ночью безлунной, и на откуп мне ты ему отдашь непорочных девушек юных.Мы смешаем густо людскую кровь с кровью черною вурдалаков*. Понесет  во чреве  людская плоть  семя оборотней волколаков*.

   Засмеялась старуха беззубым ртом.   Дивьи твари в ночи завыли   и   наполнился смрадом отвратным  Лог, когда Смердь свои крылья раскрыла,  и   взлетела вверх высоко над землей, там, где тучей кружились химеры.  В страхе люди бежали в дом,  закрывая окна и  двери. 

                ................

   
    Между тем, в далёкой родной стороне, вновь на Вече собрались воины.
- Что же, други мои, мы стали сильней, но враги до конца не разгромлены. Мы отныне, знайте,   свободный народ, - обратился к собратьям Словен, - но азарт победы скоро пройдёт, не  пришло ли нам время строить? Дать отпор сумели своим врагам, но и мыслить должны  грядущим. Мы построим, словены, вольный Град и займёмся хлебом насущным. Чтобы нас обходили враги  стороной, уважали и   больше не лезли, ну а если придут они к нам  с мечом,  то мечом мы их здесь  и встретим.
   Новый град должен быть хорошо укреплён, чтобы стены стояли столпами, чтоб с одной стороны был рекой защищён, а с другой – крутыми холмами.

   Не откладывая на потом… Слово сказано - дело сделано! И пошли гулять топором, да валить подходящее дерево.  И удобное  место тоже нашли - у реки вдоль широкой излучины, здесь же рядом лес и  по кругу холмы, и луга, и отвесные  кручи.
  Закипела работа и лесу впрок.   Рукава засучили, ухнули! Так, всем миром, в короткий срок,  новый град возводили  без устали.  И в долине той зацвели сады, над  рекою взлетели птицы, воцарился мир на родной земле, нерушимы её  границы.   И не ведая в сердце иных преград,  всякий равен другим и волен,  князем славным взошел на трон и стал править тем градом Словен.


   Но пока вокруг наводили лад,    Скуд в доверие к людям втерся, то наушничал он, то лгал, обольщая своим притворством,  да все  зельем своим поил, получая за это злато,  на веселье всякое приходил, со своею хмельной усладой.   
   Простодушный народ кутил, в кураже пропивая  душу, а детей в утробе зеленый змий,  обвивая дурманом, душит.   И свои – не свои,   и родня – не родня,  стали будто друг другу чужие.  Так сложилось потом, что и не было дня, когда  зелье они не пили.
   
   Праздник Сварги* в народе в то время был, князь гостей привечал в палатах, заливался смехом, играл,  шутил, и ломились столы от яства.  А когда к нему подвели посла из другого  будто бы царства,  не узнал в нем Словен того подлеца,  чье лицо закрывала маска. 
   - С уважением, Словен, прими наш дар, - тот сказал, обращаясь к князю, - мой правитель лично тебе прислал!  Кир* из лучших своих запасов.
    И рукой махнул, так, что в сей же час появились вокруг полуднИцы*, и у каждой в руках был большой бокал, из которого пар струился. Пригубил и Словен сей крепкий вар, удивляясь дурному вкусу, ощущая внутри такой пожар, что пришлось закусить капустой.  Только враз его  голову хмель вскружил - развезло еще до заката, и его, и гостей, да и всех кто был в этот вечер в его палатах.   И веселье то превратилось в срач,  кто блюёт, а кому-то горько, глотки рвут, слышен чей-то плач, оскорбляют,   кричат без толку.  Слово за слово, грубый мат, разошлись не на шутку -  сварка,   разбежались в стороны, стали в  ряд, начался мордобой и свалка.
    И Купала, услышав тот странный шум, из светлицы  в палаты вбежала и, увидев то, что творилось тут, от испуга едва не упала.   Муж её, да поймав кураж,   от души кулаками машет, словно бык разъяренный вошедший в раж,  в пьяном гневе суров и  страшен.   
            
   Тихо сзади подкрался Скуд…  Со спины…  но не видит Купала, и тогда он  с силой вонзил ей в грудь  окропленное ядом жало...
   Драка, крики, пьяная сварка.  Вихрем буйным вращается Сварга, всё сметая вокруг на пути, кто виновен  уже не найти.  А потом повалились устало, кто на стол, кто под стол,  где попало, и стоял до утра жуткий храп, сквозь зловонный немыслимо смрад.   

   А потом наступило утро, кто-то спит до сих пор беспробудно, только   Словен продрал  глаза, видит Словен,   лежит жена.  Всё болит, тошнит, голова трещит,  а Купала будто бы рядом спит, и не двигается, и не дышит, только волосы ветер колышет.   
   Прокатилась по телу нервная дрожь, поднял руку вверх, а в руке той… нож!
   А вокруг изумленные лица. Кто-то  крикнул надрывно:
- Убийца!
  Рядом вертится Скуд,  головой трясет, верещит, науськивает народ. Отовсюду доносится ропот, а потом чей-то громкий топот. Подхватили, скрутили, поволокли, и никто за него не вступился. Только следом несётся:
   - Убийца!

    Ой, тяжелой была  потеря.
   - Боги славные, что я наделал?   
Словно рухнуло всё в одночасье- так сломило князя несчастье, что утратил рассудок,  сбившись с пути, словно ветром задуло пламя свечи....  Повторял он лишь имя Купалы...   
   Племя   скудово ликовало!
 
   Так был  Словен отправлен в темницу, а у власти  всё новые лица и вершить     они будут скорый суд, ведь судья теперь   проходимец  Скуд.
   И приказано  ставить плаху. Приговор князь воспринял без страха. В тот момент  был настолько подавлен, что и смерть его не пугала. Одного  пожелал лишь - проститься,  с той, кого он  любил больше жизни.

   Привели на знакомый берег, где  Купалу однажды он встретил.  Её  тело в цветах положили на плот. За спиной в отдаленье толпится народ,  тихо  плачут, нет ветра, нет звука, лишь дрожит тетива  от лука.   
   А  река  подхватила  течением, понесла,  закружила  забвением.
   Взмыла в небо стрела зажженная…  А с небес вдруг сорвалась молния, и встряхнуло долину от грома.  Ветер буйный сорвал солому, разметавши с окрестных  крыш. Вспыхнул плот и унесся ввысь.  И в смятении люди  слышат, как земля под ногами  дышит, как земля мелкой дрожью  дрожит, камни прыгают, и кружит  облаков налетевших  Сварга*, открывая врата Семаргла*.   

   

              .......................................



    Плот - зеркальное  отражение, он качается в Безвременье в окружении тысяч звезд, словно хрупкий прозрачный  мост.  Приподнялась Купала, встала, в изумлении изучая  плот,  сплетенный из нитей света.  Прикоснулась ладонью к  небу, провела,  и  остался след пролетевших над ней комет. 
    Ближе к краю, взглянула  вниз - плот над черною тьмой завис, а она, наклонившись над нею, увидала свое отражение.  Погрузила в него ладонь, вдруг подумав, что это сон, оттолкнулась, и всё поплыло, а пространство вокруг ожило.
    Завертелись  вокруг огни – беззаботные яркие дни.  Её юность, друзья по соседству, промелькнуло стремительно детство.  Вот резвится она у реки, дождь весенний, березы,  грибы, люди, птицы, алые маки, колыбель  висит в полумраке.  Мягкий сумрак берлоги медвежьей, лес огромный, мохнатые ели…. Словно всё это с ней уже было, всё, о чем она позабыла.
   Оттолкнулась Купала сильнее.
    -  Ты неси меня плот быстрее.
  И тогда появились картины, от которых сердце заныло.

    Монолитные  стены базальта,  мрачно вздыбились сталагмиты,  и откуда-то сверху стекает сера желтая, ядовитая.  А внутри океан клокочет разъяренной кипящей магмы и хрипят,  жернова ворочая  в Подземелье слепые Наги*.  Морок  древний, покрытый пеплом… Ведьма держит малютку за ногу…
 
  -  Ты неси меня плот быстрее, да прибейся  скорее к берегу!

   Вдруг растворилась Купала в эфире, стала прозрачным неоновым светом, свечением неба  в  подлунном мире,  облаком ультра…фиолета.
   Тенью Луна своей Солнце закрыла,  а на Земле наступило затмение.
Вечная спутница этого мира шлейфом созвездий вплыла в Безвременье.
В  той мизансцене вечного спора, в  жестком  сплетении света и теней, где перспектива   в ткани декора,  тонет в  потоке других измерений.

   В иллюзиях  Нави   всё ирреально - мысль создает там свой собственный Образ и образы эти, отнюдь, не случайны: они – эманации наших грёз.

   Купала увидела солнце Ярило в образе   крепкого рыжего  мужа,  чье простодушие удивило, но одержимость внушала ужас.  С ним рядом парила, тиха и скромна, в лучах серебристого  света Луна,  иной красоты утонченной печали, чью голову звезды короной венчали.
   Смотрели они изучающим  взглядом,  будто впервые её увидели. И вдруг неожиданно  в ней узнали, ту, кого подло у них  похитили!   И также внезапно пришло озарение -  солнцу Яриле правда открылась:  Морок – предатель,   её похищение… Гневом лицо его исказилось.   

   Долго, казалось что вечность, словно,  замерло время,  остановилось...
   
    И вдруг понеслось! Так, что камни крошились и ветры летели неудержимо! Всё вдруг смешалось, день-ночь поменялись.  В жерле вулкана  кипящая лава!   Небо пылало! Тьма отступала, выплеснув воды из океана!  Рёв Подземелья!  Гром и обвалы! Тысячи молний!  Рушились горы!  Ярость, казалось,  предела не знала, так что молил о пощаде Морок!   Еще  бы мгновенье и Мир был разрушен.  Испепелил бы свое творенье, тот, кто не ведал прощения  в гневе,  как наказание за  преступление!
    Только Купала остановила,  в  бурю ворвавшись лентою алой, в объятия крепкие обхватила,  мольбой вдохновенною гнев  остудила.
   - Остановись! Умоляю, не надо! В чем провинились звери и люди?  Разве в том мире страдания мало? Гнев и жестокость - плохие судьи!
   - Несовершенство, предательство, подлость  - это исправить уже невозможно! Мир этот лживый я должен разрушить, мир совершенный я должен построить!
    Луна охладила пыл ярого мужа, коснувшись руки его нежной вуалью.
  -  Ты успокойся, друг мой, послушай, слова наши, мысли материальны. 
В несовершенстве кроется тайна, в жадном стремленье приблизиться к Богу видно движение, и не случайно смертные выбрали  эту  дорогу.
  Опустошение, горечь утраты, всё это нужно чем-то заполнить. Мир этот люди сами меняют, его исцеляя своей любовью.
  - Жить среди смертных?!! Этой юдоли дочь наша разве, скажи,  достойна?!  В мире, в котором по собственной воле они истребляют друг друга в войнах? Всё искажая заведомой ложью, вторгаясь бесстыдно  в нашу обитель, грязными мыслями заповедь Божью  они переврали и осквернили!
   И молвил, к  Купале уже обращаясь, лучом осветив на груди её рану: 
- Смотри же внимательно, что защищаешь! То, что увидишь ты – это реально!

     Вспыхнуло небо от края до края,  и годы помчались,  сменяя друг друга, время летело, страницы листая эпох и столетий,  только без звука.  Падали росчерком с неба ракеты, в земле оставляя рваные раны, в газовых камерах  мёртвые дети, трассером огненным  аэропланы.  Воды лагуны,  залитые кровью,  сети и драги,  туши дельфинов, мусор, заполнивший океаны, реки отравленные  бензином, смог городов, вместо леса – пустыня, толпы людские в безумном потоке,  трубы  заводов,  дороги, турбины, так, что нет места живой Природе.
   - Это, Купала бы ты сохранила?!
Вместо ответа – немая сцена, усилием воли  - назад, из плена.
   - Я бы всё это… изменила!
   - Ты хочешь вернуться?  Но боль и потери?!… Мир человеческий немилосерден,  и в этой  бессмысленной круговерти ты потеряешь свое  бессмертие!
    И снова Луна ему возразила:
  -  Друг мой небесный, свет мой, Ярило, я бы  Купалу назад отпустила. Нами она обретенная вновь, в мире людей  воплощает  любовь, но разве любовь в этом мире не вечна?
   Тот лишь усмехнулся.
- Наверно…. Конечно…. Иллюзия в свете подлунного мира, неуловима, как  ветер  эфира. Я называю любовь искушением, и я уже принял   своё  решение.  Жаль, что меня ты, Купала, не слышишь, но Мир этот больше ты не увидишь!

                …………………….


   И Солнце закрыло врата в Безвременье.  Всё до небес  во мглу погрузилось.    Свинцовые  тучи мрачною тенью, саваном  плотным небо закрыли. Сумрак окутал…  День ли то, ночь -   идёт непрерывно промозглый дождь.

   Всё изменилось…   
   Со смертью Купалы, вынули, словно, огромное сердце и в той пустоте, в той зияющей бездне, горечь утраты теперь  поселилась. Срезано всё, как  под нож, в одночастье. Жизнь без любви – невозможная пытка,  все поглотило собою ненастье, в жизни у Словена  не было смысла. 

    Грубый помост из дубового тёса. Мрачный  палач с огромной секирой. Плотною массой многоголосой место для казни толпа обступила. Словен взошел по ступеням без страха, прочь отгоняя тяжелые мысли,  голову он опустил на плаху.  Над площадью той  тишина повисла.   
    Дождь бесконечный унылой капелью, дробью стучал по простуженным крышам.  Ни ветра, ни звука, замерло время…  Кто-то лишь плакал рядом чуть слышно.
     Тень промелькнула неуловимо...   
     Над Словеном чье-то лицо склонилось. Черные зубы,  кривая ухмылка.   За волосы жестко  рука схватила. Голову вверх.   Этот взгляд скабрезный.  Что-то знакомое в хищном оскале.  Будто бы с глаз пелена слетела.
   - Кто ты?! Откуда я тебя знаю?!!
   РемнИ на запястьях стянуты туго.   Скуд резко взмахнул, отдавая команду, пальцем провел он от уха до уха, словно садист, получая усладу.
   Вскинул палач свою вверх секиру…  Сделал замах…

   Но топор вдруг с силой вырван был кем-то из рук палача, и полетел он словно праща,   с треском вонзившись в соседний дом!   Людей оглушил разъяренный  рёв!  Встаёт на дыбы! Огромного роста! Палач кувырком улетел с помоста.   Клыкастая пасть! Звериная ярость!  Дикий медведь!! Откуда он взялся?!!!
   В мгновенье  разнёс весь помост в щепУ и прыгнул оттуда прямо в толпу.  Народ врассыпную, вопли и крики, стрелы вдогонку, проклятия, визги!
Шок от испуга еще не остыл,  медведя того уж и след простыл.  Всё быстро случилось,  никто и   не понял.   Вот, только с  медведем исчез и Словен.

                .................
   
       Дождь непрерывно...  дыхание спёрто... тяжелая поступь...  всё насквозь промокло... зарубки знакомы в лесу... Стрела... глубоко ... у медведя в боку... Скорей бы дойти... А вот и берлога... Ком в горле…  Судорга... в сердце тревога... Медведь провалился в тяжелый сон... его лихорадит... опять этот стон... Стрела... наконечник... бурая кровь... Остановилось дыхание... БОЛЬ!!!

   Хмурый рассвет, тяжелое  утро. Словен прощается с преданным другом. Огромный, мохнатый, могучий медведь.
    - Сколько еще заберешь ты,  смерть?!!
   Ветви деревьев, листья прогнившие, зябко от сырости,  плечи поникшие, мокрые пряди волос. И льет непрерывно проклятый дождь.   Отчаянье мутной рекою разлилось, и  злость  в нём такая вдруг пробудилась!  Но злость эта делала только сильней. Теперь у него появилась цель!
    
    Словно вслепую он брёл под дождём, и вот на знакомый берег пришёл.     Волшебное озеро -  круглая чаша,   а  у воды странный камень торчащий. Дождь словно льет из ведра, а озера гладь  - чиста! Над озером, будто прозрачная арка, а выше… вращается темная Сварга, вбирая в себя облака. Он видел такое тогда… когда плот с Купалой на небо вознесся. Он с этим именем нервами сросся.

   По скользкому мху осторожно ступая, Словен добрался по камню до края и вниз с любопытством взглянул, увидев там…пустоту -  огромный провал в зияющей бездне, где нет ничего -  ни жизни, ни смерти. Не видно ни зги, никакого движения, нет даже  собственного отражения!
   Словен закрыл глаза… Пытаясь представить и воссоздать  из разных фрагментов живые орнаменты, словно бродил лабиринтами памяти в калейдоскопе прожитых дней. Он открывал столько разных дверей, тех, что в душе его  тайны хранили.   Мысли его эти двери открыли.  Пытался он вспомнить в мельчайших деталях улыбку, фигуру, движения, запах.  Теперь он смотрел в этот черный провал, как будто бы видел, будто бы  звал!   

   И вдруг она появилась! Там, в глубине проявилась   неуловимым оттенком белого цвета,  лучистыми волнами мягкого света. И вот уже ближе, как будто она… к нему из глубин  этой бездны плыла!
   А дальше…подобно безумству! Словен, поддавшись внезапному чувству, руки расставив, бросился вниз!   И в это мгновение что-то случилось. Замерло время, остановилось, а  он над водою  завис... Поверхности только ладонью коснулся.
   Мир неожиданно… перевернулся! Его перспектива сместилась и  съехала. Напротив  -  гигантское  круглое Зеркало!
   Словен  ногами на камне стоит, а камень над пропастью жуткой висит. Одно лишь движение,  шаг назад и можно, сорвавшись, в пропасть упасть.
   Но то, что увидел он – невероятно! Там, в зазеркалье – мир необъятный, такое, что сложно даже представить -  иная  вселенная в зеркале Прави*!
   Напротив, в зеркальной структуре фрактала…Невероятно! Купала стояла! И каждою клеткою, каждым движением стала Купала его Отражением. Чувствами, мыслями,  судьбами, жизнями в неразделимом  потоке сплелись они.
   Не объяснить!  Это всё очень сложно -  их диалог описать невозможно. Там не было просто слов!  Струилась по венам горячая кровь и  губы огнем  обжигала. Словен нашёл Купалу!   

    Их разделяет один только шаг... 
   - Остановись!!  - а в глазах её  страх,  и мольбы,   и буря  протеста,   -  Словен, любимый, живым тут не место!!
  А на пути невозможной преградой – огромное Зеркало, что отделяло  два  Мира   -  живых  от  мертвых!  Тело сковали оковы - ни влево, ни вправо, ни шагу назад… Выбора нет, но надо решать…
   А Зеркало словно ожило, медленно закружилось, по глади его пробежала рябь, оно отражения стало терять!
   Словен смотрел и видел картины:  Купалу убили… нож в руку вложили…друзей своих связанных… переворот… скуды у власти… палач,  эшафот… Купалу, зовущую дикого зверя ему во спасение,  острые стрелы.  Дрянную старуху и ярое Солнце.  Бездонное небо в  черном колодце.
   И вдруг осознал, что Купалу теряет!!!  Ужас в глазах!  Жадно воздух глотает! Камнем идет ко дну!  Он прыгнул за ней в глубину! Стремительно вниз, в ледяную пучину, всё глубже и глубже, в немые глубины.  И вот уже   пальцев коснулся. Он до неё... дотянулся!      
    И Словен, схватив её за руку, вытянул! И с ней на поверхности озера вынырнул, сделав глубокий, отчаянный вдох!
    Он это сделал! Он это смог!


    Но в туже секунду разверзлись тучи, и налетел вдруг ветер могучий. По озеру волнами -  яркие кольца.  Над ними горело, пылало Солнце и обдавало неистовым жаром! Оно увеличивалось! Приближалось!! И вот уже небо собой заслонило! Мечется  пламенем алая  грива,   рёвом неистовствующего  психоза,  вибрацией ярой пчелиного роя! 
   - Кто этот смертный и как посмел ты  войти  безрассудно в мои пределы, нарушив границы и  все Законы,  бросив мне вызов?!!! Безумец, кто ты?!!
 
    Воды из озера в небо взлетели, стали прозрачной стеною по кругу. Черным провалом, бездонным тоннелем… Купала и Словен в объятьях друг друга.

   - Страстью безумною одержимый, зачем потревожил небесные своды, стоя одною ногою в могиле?!!!  Зачем посягнул на её свободу?!!  Смертный, что станет бессмысленным прахом, и даже чей прах без остатка исчезнет!  Ты, человек, возомнил себя равным, нам – небожителям, нам бессмертным?!!

   Солнце ревело, Солнце  пылало!   Жаром палило, оно обжигало, жалило, будто осиное жало! Словен собой заслонил  Купалу.

  - Я человек… Я всего лишь смертный, и жизнь человека хрупка, это верно. Время придёт - перестану дышать,  но не исчезнет моя душа! Не временем мерим – иною мерой! Мы душу свою отдаём нашим детям! И память хранит её в наших сердцах, в наших поступках, в наших мечтах!
  Ничто ведь не вечно и ты это знаешь! Когда-нибудь, Солнце,  ты тоже  погаснешь… Станешь холодною черною глыбой, а   небо твоею  станет  могилой!
  Я видел, как падают звёзды и гаснут!  Есть то, что сильнее,  над чем ты не властен! И время не властно!  Это любовь! Она – это то,  почему мы живём! Она – это жизни истоки,  начало,  что душу и тело вместе связало!  Я смертен, но знай, что пока я живой,  буду бороться  за нашу любовь!
   
    Следом случилось,  непостижимо,  Солнце-Ярило будто остыло. Смотрело на них, но уже без гнева -  не то с любопытством,  не то с удивлением.    Купала  улыбкой его одарила, и Словен увидел, в чем её сила!

   Словно дыхание свежего ветра… Волны любви, волны нежного света.  Какая-то странная грусть, сокрытая в  тайнах женской природы. То первозданное чувство свободы, в которой и кроется суть. Как пробуждение, как откровение, как то восхитительное мгновение, что превращается в крик!  Рождением жизни, новым творением,  тем мимолетным  ярким видением, что заставляет любить.
      
   Рухнуло озеро, снова сомкнулось,  Солнце-Ярило на небо вернулось, будто бы говоря:
  - Я отпускаю тебя.

    Выбрался Словен с Купалой на берег. Вокруг -  опалённые солнцем деревья, обуглены жаром  стволы…  А в чаще  мелькают серые  тени и где-то отчетливо в отдалении чьи голоса слышны?
    Словен подумал, что  безоружен. Казалось бы, что ещё может быть хуже? А если это враги?  Быстро летит череда событий…
   - Скорее, Купала,  за мной, в укрытие! Милая, поспеши!

     Едва лишь за камнем они укрылись, как всадники из лесу  появились, а следом  пара гнедых. Один же наездник, огромный детина, как видно по стати, недюжинной силы, ехал у всех впереди.  Вскинул вверх руку... Остановились.
    - Ух! Ничего себе! Что здесь случилось?! Знатный пожар здесь был.
   Спрыгнул на землю, следы изучая, - Похоже их двое... С неба упали? - взглядом их путь проследил.
    - Следы эти свежие, видите, парни? Только  у берега пепел  примятый... Недавно совсем прошли. 
   Но не успел он и фразу закончить, как вдруг из-за камня  выскочил Словен.
   - Попробуй-ка, подойди! 
   Замер на месте, опешил детина, от удивления рот разинул.
   - Да ладно! Не может быть! 
   Потом он   увидел живую Купалу.
   - Дайте мне чарку…  Мне выпить  надо! Думали, ты погиб!

  Вот так неожиданно встретил Словен давних своих друзей и у костра в откровенной беседе стало им всем теплей.
  - А знаешь, впервые, - сказал Никита, - впервые за столько лет в небе над нами сияет Солнце, я вижу небесный свет! Скажи мне, мой друг, как вы здесь оказались? Я просто схожу с ума, я откровенно не понимаю... Купала ведь... умерла? За это тебя едва не казнили, медведь разнёс эшафот. Ты объясни мне, что это было? Вот это вот поворот...
  Словен задумался:
  - Не понимаю, ты говоришь "столько лет"... Только вчера избежал этой казни я...Да, меня спас медведь. И сколько же лет с той поры уже мИнуло,  может я крепко спал? Кого-то башкой, видно,  здорово двинули,  знаю, что  не меня.
   Но тут в разговор вмешалась Купала:
  - Постой, я вам всё объясню. Время течет не везде одинаково и здесь я сейчас потому, что там где мы были - мы были вне времени,  там... на другом берегу... то, что нам кажется только мгновением, длится здесь много лун.
  - Ну да..Объяснила. Теперь я всё понял, - Никита подбросил дров, - Я вижу лишь то, что вы оба живы и это, скажу, хорошо. Но всё изменилось... С тех пор как пропал ты мы словно сошли с ума. Тебя мы искали повсюду, но тщетно. Ты просто исчез... Без следа. Берлогу нашли и того медведя, чьё сердце пробито стрелой. Похоронили...здесь рядом, у лога. Там он обрёл покой.  Скажи, Купала,  что же случилось... тогда, в роковую ночь? Мы все подумали, ты убита..Откуда-то ж взялся нож?
   - Вас всех в этот вечер тогда опоили, вы выпили этот яд, и в грудь мою жало змеи  вонзили, Словен не виноват. Они всё подстроили, вас обманули, отраву не стоило пить. Они это всё для того провернули, чтоб власть  над людьми захватить.
   - Мы вне закона...У них получилось, скитаемся по лесам, а нечисть округи заполонила. Да...скоро увидишь сам.
  Огромный детина махнул рукою и выпил чарку в сердцах.
    - Я рад, что ты жив и вернулся, Словен, поверь мне...Купала, я рад! Не знаю, что дальше намерен ты  делать, я просто хочу чтобы  знал, я и тогда и теперь тебе верю, я совесть не променял, и если  нужна тебе моя помощь... если придётся, в  бою, меч мой, друзья, эта резвая лошадь,  всем тебе подсоблю.
   
   Утром собрались...  чуть свет и в дорогу,  молча в рассветной мгле. Да по пути заехали к логу, где спал вечным сном медведь.   
   Всё изменилось в природе незримо и то, что росло вокруг, было облеплено грязью и тиной, будто в природе  недуг. А под ногами, едва не трясина, повсюду торчит  осот, дороги разбиты, вязкая глина, запах гнилых болот.
   - Мы заблудились? Куда мы попали? Это какой-то бред.
   - Я говорил тебе.  Солнца над нами не было много лет.
   Он обернулся  к давнему другу.…   Целится прямо в него. Словен чуть было с коня не рухнул, а тот отпустил тетиву. Взвизгнув, стрела пролетела над ухом, с силой вонзилась в ствол.
   - Никита, ты спятил? Что это было?! Послушай,  ты что, больной?!!
   Никита молча объехал сбоку.
   - Не кипятись, глянь! - снял со стрелы и бросил под ноги  какую-то мерзкую тварь, -  Мы называем их дрекаваками*, таких здесь  вокруг полно, впиваются в шею подобно пиявкам и  жадно сосут кровь. Но эти мелкие, лишь кусаются, так себе упыри. Мы как-то встретились с волколаками*... С этими не шути. Те рвут без жалости, озверело, их   развелось как блох, к тому же носятся как угорелые... не человек, ни волк.  Я раньше не верил в нечистую силу, потом, когда начался   мор, не просто поверил, теперь я знаю, у скудов с ней договор.
   И снова взвизгнули острые стрелы, послышалось, - Берегись! - Словен почувствовал запах серы. И следом опять, - Пригнись!
   - Что это было?!! 
   - Это химеры! Летали лишь по ночам. Теперь эти твари совсем обнаглели... Доехать бы дотемна.
     Дорога раскисла -  грязь по колено. А на пути небольшая деревня.  Пустые подворья,  замшелые срубы,  торчат в изголовьях  черные трубы. Срубы покинуты, крыши прогнили,  пустыми глазницами смотрят уныло, а вкруг деревни погосты, распутье,   нигде ни души, словно вымерли люди,   а на холме, что над местностью высится,  тенью холодною  черная  виселица.
  - Надо спешить… скоро будет  темно, - Никита коня повернул в обход,  - Видишь ли, Словен,   в той стороне... мы не проскочим, поздно уже.
   - Не знаю. Они нас, уверен, не ждут. Вот и возьмём мы их  на испуг. К тому же мы едем не в гости. Мы вежливо их попросим, а если нас, часом, они не поймут  – всё растолкуем,  покажем путь.
   Никита лишь рассмеялся.
   - Хотел бы и я поквитаться.
   - Внезапность… она города берет, - пришпорил коня, - ну-ка,  други, вперёд!

    Откуда отвага и силы берутся.…  Всадники резвым галопом  несутся.
Заметили! Подан сигнал! Засуетились, как крысы забегали.  Видно,  бегут к воротАм. Грязь под копытами.  Въехали, врезались! Дубиною...  по зубам! Внезапной атакой… Уже проскочили. Со скрежетом громким ворота закрыли. И вот уж они внутри.   Толпу раскидали и дальше помчались.…   И  нет никого на пути!
    Княжеский  терем...теперь уже близко…  Скуд там закрылся.  Не поскупился -  по кругу  высокий забор из прочных, грубо обтесанных брёвен - стеною, да  пиками заостренных…  Тяжелый  такой частокол.    
    Никита спрыгнул с коня на землю. Немного прикинул, взглядом измерил, выбрал побольше столб.   Потом к нему подошёл… Взялся покрепче, упёрся, напрягся и вдруг…здоровенный столб поддался. Никита ещё на него навалился…. И с грохотом жутким тот столб повалился, а с ним загремели  соседние брёвна.
    - Ну, вот и решили всё полюбовно! 

   Дверь на засовах и слышно, как водится,  с той стороны кто-то шумно возится, двигая там столы.
  - А ну ка, давай, налегли!  Простите, без стука! Ах ты!....паскуда! – поймал одного, скрутил. Другие недолго сопротивлялись - всем в этот вечер  не хило  досталось.  Жалобный писк: отпусти!
  - А где же здесь главное наше чудо?! 
  - Да вот  он! -  парни поймали и Скуда, - Прыгнуть хотел в окно…  платьем на свесе за гут зацепился.  Кусался, гадёныш, в руку вцепился.
  - Не видел тебя давно!  В  платье-то бабье зачем обрядился? Видно, от страха ума ты  лишился.
    Скуд белый, как мел, испуганно мнётся, и хочет сказать, да боится, трясётся.
  -  Может его навернуть оглоблей?
  -  Успеется.… Пусть всё расскажет подробно. Оно-то и нам и ему будет лучше. Он хоть немного очистит душу.

   Скуд с перепугу во всём сознался. Словен же, слушая,  удивлялся.
  - Леший тебя дери…  Кто же тебя родил? Наворотил, невозможно поверить...  Завтра решим, что с тобой будем делать.
  - Да, на кол его посадить!
  - Никита, не будем спешить. Решать будем вместе, по совести,  миром. Пока же в темнице пущай посидит он.
  - Не надо, нельзя мне!!! Нельзя мне в темницу! Иначе такое может случиться!!
  - Никита, гони его прочь.
  - Сегодня же Ведьмина ночь!!
  - И что до того нам? Час от час не легче. Поведай, любезный, помилосердствуй.
  - Ведьма проклятая требует выкуп!  А коль не заплатим, тогда мы погибнем!! Поверьте, я вам не лгу!
  - О чём это он? Не пойму.
   Никита ответил:
  - Да, ходят тут слухи, повадился к нам один змей толстобрюхий...
  - Скоро он к нам прилетит! Уже всё готово, появится в полночь,  выкуп возьмет - улетит!
  - Уже всё готово? И где этот выкуп?
  - А выкуп…. в темнице сидит…


   Мрачное здание за поворотом. Скуд постучал... Открывают ворота. Следом зашли и всё объяснили,  самых упрямых в узел скрутили… Забрали ключи и открыли темницу, а в этой темнице сидят...девицы!
   -  Вот же, мерзавец, ты погляди, так вот чем  ты выкуп ведьме  платил?!
   Скуд в оправдание что-то проблеял.
   - А знаешь, Никита, это идея! Ну-ка, давай, подсоби!

   Уж парни на славу тогда постарались -  давно  они так от души не смеялись,
когда на щеках у тех басурманов  густо свеклой натирали румяны. Не хитро раскрасили так, по простому.  На лоб нахлобучили пук из соломы.  Всех обрядили потом в сарафаны, каждому в руку по венику дали.
  - Ну ка, Никита, теперь что  скажешь?
  - Таких не стыдно и выдать замуж.  Идём же встречать  гостей! Ну? Где этот  страшный змей?!

   В поле заросшем, у перелеска, стояла огромная ржавая клетка.
   - Похоже, что мы пришли.  Давайте, смелее... Входи!
   Скуда со всеми его подельниками в клетку загнали и заперли в клетке. А сами в кустах схоронились, густыми ветвями  прикрылись.


     В полночь глухую волки завыли, жуткие твари тот  вой подхватили. В небе полночном  зловещею тенью вдруг промелькнуло словно видение…жуткая гарпия –  черные крылья, когти, что бороны - крючья стальные. Крыльев огромных широкий  размах…Чудовище то -  о трёх головах.
    Из глоток  доносится клёкот и  кашель.   Над клеткой зависло,   крыльями машет. В прутья вцепились  когти, что грабли. Пленники в клетке орут как бабы!
   Ещё бы мгновение - взмыло бы в тучи, но тут вдруг Никита что  отчубучил... Вот уже  точно – сорвиголова. Силищи много, а вот ума…
   С криком ужасным Никита вскочил,  Змия руками за хвост ухватил и потянул его на себя, да Змия при этом ещё матеря. Тянет за хвост его, что было сил.  Змий в изумлении пасть  открыл, да заревел, а из глоток -  трёх разом,  вырвалось  облако сизого газа.
  - Никита, ты спятил?!! Брось его! Брось!!!
  - Стой же! Да, стой, твою мать!! ….  Сорвалось!!
   Никита кипит, не скрывая досады, Змия своим  провожая взглядом.
  - Вырвался гад! Вот подлец, улетел!   Ему бы вломить, ёшкин кот... не успел!

 
  Быстро  молва разлетелась повсюду -  спорами, слухами, кривотолками.  Узнали про словенов подлые скуды, да от бессилия взвыли, что волки. А Смердь на болоте словно взбесилась, к Мороку вниз в Подземелье спустилась, тайными  хОдами в гротах Барадлы*, что охраняют слизни и  гады.

   Выбрался Морок из-под завалов, что в яростном гневе обрушил Ярило -  слепое исчадие  тёмного мира.  Жуткую ведьму  вспомнил он сразу.
  - Князь подземелья, - ведьма склонилась, пытаясь принять раболепную позу, - мой повелитель…   Всё изменилось! Слугам твоим нужна твоя помощь!    Ты знаешь, что силы наши несметны,  мир поднебесный  почти подчинили, но слуги твои не выносят  света… и стали  поэтому уязвимы.  Направь же потоки кипящей лавы в озёра  пещер с ядовитой серой, и пусть запылают озера  жаром,  пусть пепел укроет небесные сферы.  Небо затянет саваном  пепла, и свету  к земле уже не пробиться. Мы выйдем наружу из подземелья и всех до последнего истребим их.
  - Я помню…  Я помню о чём  говорили.  То, что просила - ты  получила. Взамен же ты мне обещала тогда…. Скажи !!! Почему?!! Дочь Ярило  жива?!!!
   Своды пещеры от рёва дрожали, с грохотом вниз  сталактиты упали.
  - Но я же пыталась убить  сколько раз!  И даже попытка одна удалась!
  - Хотела бессмертия – ты получила!!! Скажи, почему ты её не убила?!!!
  - Вот же, смотри, что с рукой моей стало! Этой рукой я  ребенка держала! Рука превратилась в облезлую кость. Ребёнка  в берлогу я к хищникам бросила! Что  получила взамен?!!!  Тело моё превратилось в тлен, тело моей  стало  вечной могилой!!
  - Я выполнил то, о чём ты просила…
  - Но я о другом  прошу!!! Верни мне мою красоту!!!
  Мрачная глыба на месте застыла -  невидящий  взгляд,  омерзительно рыло.
  - Ну что же… я помогу! Мир погружу во  мглу. Но знай, красоту ты свою вернёшь, лишь после того, как Купалу убьёшь…

    Утром людей разбудил жуткий грохот. Земля ходуном под ногами ходила. На горизонте – яркие всполохи,  марево мутное чёрного дыма. Потом налетел неожиданно ветер.  Ветер принёс с собой тучи пепла. Земля под ногами будто шипела. Всё потускнело, стало   бесцветным.
    Струилась  в долину промозглая сырость.   Ведьмы кривые,  слепые Наги,  из дыр и  щелей отовсюду всходили, словно гнилые черные злаки.
    Смердь разбудила все  темные силы -  разворошила склепы, могилы. Нежити,  оборотни,  вурдалаки -  всё человечеству на погибель.   В небо взлетели с воем химеры,  дико завыли в лесах дивьи люди.
   
   А по разбитой дождями дороге в город стекался народ отовсюду,  пытаясь укрыться от нечисти жуткой.   На улицах толпы, не протолкнуться. Детские крики,   громкие возгласы....  Словен с друзьями во всеоружии. Всё по команде пришло движение.
    -  Всем, кто способен держать оружие! Мужчины и юноши – в ополчение!
    -  Костры по периметру!    К брустверу - лучники!
    -  Телеги и брёвна - блокировать улочки!
    -  В укрытия срочно,  дети и женщины!
    -  Всем приготовиться  к сражению!

    Мгла накрывала… Видно волнение….  Нечисть из схронов своих выползала  и были заметны бледные  тени, что, в сумерках прячась, всюду мелькали, не приближаясь, но окружая,  по мере того как тьма наступала.
    Мерзкие твари черною тучей. Тьма окружает, становится гуще.  И вдруг в звенящей тиши прозвучал, болью сжимающий уши,  сигнал.
    Нежити взвыли, кинулись сворой. Визг!  Дивьи твари и вурдалаки атаковали, и эта атака была похожа на жуткое море.
    Волнами нечисть катилась на бруствер. Острые колья вонзались в тело. Они извивались, ползли друг по другу, а в  них летели горящие стрелы.   
  -  Костры зажигайте! Давайте, быстрее! – Словен с мечом  в эпицентре сражения. Тьма поглощает, битва острее. Нечисть взбирается на ограждения! И вот уже первые мерзкие твари прыгают сверху,  в шею впиваются! Гнутся ворота.… они открываются! Химеры с небес на людей бросаются.

    Но люди сражались, не уступая. Битва кипела от края до края.  Били наотмашь,  били  с размаху, с той возродившейся  силой былою, когда они жили, не ведая страха. Сверху полилось кипящее масло, брызги фонтаном,  яркие  искры….  Взвилось костров боевое знамя! 
   Визги! Чудовища врассыпную, атака угасла, почти захлебнулась.…  И в это мгновение небо взорвалось воплем пронзительным, пламенем жутким! Чёрная гарпия с неба сорвалась, огнём поливая стены и крыши.   Город объяло пламя пожара.   В горле от едкого дыма першило. В небе мелькают  чёрные крылья, пышут огнём пасти лютого  змия! В городе паника…  Пламя пылало!!
    - Как же, зверушка, ты… задолбала!!!  – Никита в сердцах подошёл к бревну, - Сейчас с этим гадом я разберусь!
   Поднял бревно и в змия швырнул. В пах угодил!  Да так саданул, что чудище в небе завыло. Немного ещё покружило и грохнулось брюхом у въезда на площадь. Вдребезги крыши, навесы в клочья!  Крыльями в стороны  бьется, пламенем жарким плюётся.
  -  Гляди-ка ты, чижик! Не угомонился!! -  Никита идеей воодушевился. Тащит толстенной верёвки тюк, следом -  огромный тяжелый плуг.    Из крепкой верёвки сделал петлю, на змия накинул… и потянул! Змий тот хрипит, вырывается, в небо взлететь пытается. Никита на плуг навалился, руками в верёвку вцепился. Сдвинулся с места огромный плуг и пропахал в земле борозду. Никита орёт вдогонку.
  - Вот это по мне работёнка!!! -  В плуг упирается, следом бежит. Земля под ногами гудит и дрожит. И так эту землю Змий пропахал, что появился огромный вал!

    Вот только на  въезде ворота разбиты…  Ломятся в этот проём, паразиты!   Кодло синюшное…  В дырах глазниц светятся угли красных зениц.
   - Прорвались таки, вурдалаки!  –  Словен кричит, - В атаку!!!
   Всадники с места ринулись в бой, копья взлетели над головой.  Смяли,   толпу прорвали.  Визг упырей, побежали... Смрадное племя бьют, не щадят. 
   Вдруг громкие крики:  Назад! Назад!!!
   Навстречу несётся будто бы смерч….  с острой косою старуха Смердь! Взлетает вверх остриё косы, срезая всё на своём пути!
    В ярости  Смердь сквозь заслоны прорвалась, в город влетела, всюду металась в поисках той, за которой пришла...   И  вот наконец  Смердь Купалу нашла!

    Купала….  Напротив  - старуха Смердь…   Апофеозом вечного спора: кто же сильнее Жизнь или Смерть?


          

    Череп лоснящийся, жуткий оскал.
  - Я за тобою, Купала,  пришла!
   Кровью залито ветхое рубище,  в черных глазницах взгляд торжествующий. Тени по кругу пляшут пожара.    Смердь наслаждалась…. Она изучала...жертву, пытаясь продлить этот жуткий кошмар, чтоб нанести  свой  смертельный удар  уже  в предвкушении  крови.
 
   И в это мгновение…

   Словен…  В неимоверном,  огромном прыжке,   с острым мечом в руке на коне, над Смердью стремительно взвился и меч тот  уже устремился к горлу старухи с неистовой силой...

    Но вдруг  всё в мгновение словно застыло!

    Черная кровь на холодном клинке. Конь обездвижен - замер в прыжке.  Тени недвижны и пламя пожара….  Мгновеньем оставшимся до удара.  Ещё бы немного и голову снёс.

    Старуху от страха нервно трясёт. Горла коснулась, будто не верила.
    - Что это?...  Как это?…  Ты это сделала? - хрипит, не скрывая испуга.
    Купала же вскинула руку.   
    - Скажи откровенно,  зачем ты  пришла?
    - Если б могла, я б  убила тебя.
    - Нет, ты пришла не за этим.  Едва ли ты ищешь смерти.  Хочешь   вернуть свою красоту? 
    -  Откуда ты .....?!  Морок  меня обманул?!!
    -  Нет, это  твой собственный  выбор. Цена преступлений, ошибок,  что заслужила ты жизнью своей, и что  по итогу прожитых дней загнало  тебя в трясину!
    -  Прошу же тебя…  помоги мне!!!  Я думала раньше, бессмертие – дар, но для меня это стало проклятьем. Разве об этом просила? Чем я, скажи, заплатила?! Тайными знаками в логово зверя я открывала запретные двери, где обитают  тёмные твари.  Путь одержимо во мраке  искала. Я получила то, что хотела? Но тело моё… оно одряхлело! Тело зловонно, покрытое струпьями,  я превратилась в подобие трупа...Теперь я вселяю самой себе  страх! Тело истлело, оно… мак-беннах!
    Старуха схватила Купалу за руку.
   - Ты можешь избавить  от этой муки?   
   - Тогда подчинись мне и  следуй за мной!
   Пламя стоит неподвижной стеной.    Старуха дрожала, она упиралась,   кричала, ругалась,  она извивалась.  Купала шагнула прямо в огонь -  старуху она увела за собой!


   Вместе с  живыми кристаллами света,  взлетели они в необъятное  небо.  Всё выше и выше, в бездонную высь. Они стали светом, куда-то неслись, туда, где кончались владения Яви – в мир трансцендентного… Там, где в реале, кончается Время, кончается Жизнь, где  безраздельно главенствует Мысль. Где нет ни конца, равно, нет и начала, лишь Зеркала в лабиринтах Астрала -  бесчисленный сонм параллельных миров, вселенные света в творениях Богов, в их первородном величии,  славе,  в мир отражений - вселенную Нави.
 
     Попав в Безвременье, остановились.  Старуха же Смердь...Она вдруг изменилась.  Волосы гривой, чернее чем смоль, изящные руки, тонкая бровь, яркие губы,  блестящие ногти… Округлые бёдра,  пышные формы и нагота её безупречна – высокая грудь, обнажённые плечи, стройная талия, длинные ноги…
   -  Что это?!! -  взгляд её полон восторга, - Это чудесно!!!  Невероятно!!!    Я возвращаюсь!! Скорее!!  Обратно!!!
   -   Вернёшься и станешь там той,  кем была. Здесь, в Безвременье, твоя красота – твоей же фантазией созданный образ. Всего лишь иллюзия, это так просто.. Здесь всё иллюзорно, абстрактно, бесплотно. В Нави реальность, как сны мимолётна. Однако  ты можешь всё изменить,  - Купала ей повелела, - Смотри!!

   Их окружали кристаллы света, они скользили, летели вверх, туда, где под сводом небесным  вращались  галактик иных  мириады зеркал. И свода достигнув, эти кристаллы, в другие миры,  словно искры  влетали и, вспыхнув, уже  растворялись внутри.
   - Это ретракты* вселенской Души. Так,  появляясь в мирах отражений, в бесчисленном круге перерождений,  души людские меняют судьбу.   Каждый  находит свою Звезду. Я тоже  нашла…. И звезда моя – Солнце.   И ты в отраженьях  отыщешь  тоже,  где все аспекты  твоей уникальности, проявятся снова в новой  реальности.  И  в  воплощении новой планиды,  мир будет таким, каким ты хочешь  видеть.    Мир тот не надо будет менять, ломать, и кроить его под себя.     С той стороны все миры тоже плотные…
   - О! Я поняла, как это работает!! -  Смердь к зеркалам возбужденно летит, - Кстати, имя моё  -  Лилит!
    Но, прежде чем в тех зеркалах раствориться, ведьма успела там покрутиться, и в отражения эти глядела и что только в них она не разглядела…
    Осиновый кол…  Там - горит на костре…  С высокой трибуны внушает толпе свои эксцентричные  мысли…  и снова лишается жизни!
    То возмущение, то восхищение она выражала пронзительным криком. И вот наконец-то ведьма притихла….

    В Зеркале мира* - убойная музыка, море людей в прокуренном сумраке. Люди визжат, кричат и танцуют… Толпа сумасбродна, толпа беснуется! На сцене мерцание яркого света, пульсация ритма, люди раздеты…Взрыв, детонация, фейерверки…Будто бы люди – марионетки…. машет со сцены она руками, люди в экстазе за ней  повторяют. Над головою – вспышками молнии, она с микрофоном, она почти голая! И все эти люди орут в  возбуждении, пялят глаза на неё с  вожделением! В зале звучит оглушительный рёв!!!
    - Оооо!! Это потрясно!! Это моё!! – она от восторга тоже запела.  В зеркало это с разгона влетела.

    Но дальше…   
   - Скажи мне,  что было потом?  Добро одержало победу над Злом?
Добро ведь всегда побеждает?
   - Я просто  отвечу -  не знаю… Ведь памятен день тот  не ратною битвой,  эта война между Светом и Тьмою  еще не окончена - слышим  молитвы,  и впереди еще будут войны..    Но то, что тогда совершила Купала,  я назову это днем очищения. Просто любовь тоже воином  стала, и в этой любви люди ищут спасения!

    Телом, растаяв в светлом потоке, освободившись от суетных мыслей, молитвой она обратилась к Богу, к тому, что над всеми народами Вышний.
   - Я обращаюсь к тебе с мольбою! Ты смотришь на нас с вершины небесной и верно всё видишь, как на ладони, но теплится в сердце еще надежда, что  ты не оставишь нас,  не покинешь,   ярким лучом возвратишься на землю, душу согреешь, Тьму опрокинешь.… Молитве, к тебе обращенной,  внемлешь!
    Мужчинам дай твердости духа и силы, женщинам –  нежности, сил и терпения. Люди беспечны, как дети наивны, прости же земные им их прегрешения.  Воины наши сражаются храбро, но сил на исходе,  силы неравны. Землю объяло пламя пожара, мир разрушают,  тобою нам данный.  Небо над нами окутано Тьмою! Не оставляй нас, Отец мой небесный. И защити нас своею рукою, и  сохрани свою веру в сердце.


    И небеса под ногами разверзлись, всё в поднебесье пришло в  движение. Сдвинулись стрелки часов, завертелись. Время свернулось, сжалось в мгновение.

   Меч пролетел над землёю со свистом.  С хрипом, вращая глазами неистово, конь приземлился на землю в падении.  Словен едва удержал равновесие.
    Спрыгнул,  несётся в объятья Купалы.
   - Где эта ведьма?!!  Куда пропала?!!

    А над долиной, подобно приливу, Солнце всходило  неторопливо.  Сквозь хляби небес из-за горных отрогов, кони рассветные  с огненной гривой  мчали  над мглой  колесницу  Сварога, тьму разгоняя, пепел и тучи. Следом за нею – ветер могучий! 
    - Смотри! -   а над ними  в заоблачной выси небо пылает Солнцеворотом,  тем изначальным, навеки и присно, символом огненным нашего Рода.    Вздрогнула глыбой и покачнулась,  Небом разбужена  Твердь  земная, и прокатилась от края до края  волнами света иллюзия Майя*. И закружились над ней хороводом, в том первобытном языческом танце,  морем   разлившись по   небосводу,   Солнца лучистые   протуберанцы.
   Эхом вдали отозвались литавры, гул нарастал барабанною дробью, нежной свирелью, звуком варганы, музыкой ветра в звучании домры.
   Твари попятились,  притаились, слушая музыку ту исступленно,  а над землею  летели, кружились  аисты жизни новорожденной.   
    Нечисть истошно вокруг заскулила.   Звук нарастает всё громче.... завыла.    Бег замедляется солнцеворота,  звучит непрерывно  одна только нота ....
   Но то, что внезапно случилось потом…

   Землю встряхнул  оглушительный гром!   Из-под покрова дремучего леса, с ревом впряженных в оглобли медведей,  мчится в телеге рассерженный  Велес.  Следом, одетые в шкуры медвежьи, огромного роста, что  исполины, в руках мускулистых большие дубины, шумной толпою бегут Берендеи*.
  Своды небес врат Семаргла раскрылись.. за руки взявшись, в белых нарядах, ангелы света в звездных плеядах над головой хороводом кружились,  вкруг нисходящих  потоков  энергий.   Мгла отступала,  развеялся пепел.  Небо алело, и вдруг  прояснилось.     Солнце Ярило над миром всходило.  Его лучезарная,  гордая поступь, тьму разогнала,  мир пробудила, наполнив дыханием свежим воздух.
   Радуга в небе!  А там -  Берегини*, следом  Волхвы*, озорные Наяды, Кудесницы леса в ярких нарядах спускались из Нави в родные долины.
   Заворожённые этим видением,  люди восторженно  в небо смотрели, и стало для них оно  откровением,  увидев которое, люди  поверили!  Невероятно... С раскрытыми ртами,  покрытые копотью, черной сажей…. жуткая ночь догорала кострами, тучи исчезли, твари удрали.   И дивной иллюзии той подчинившись, люди от радости тоже кружились.   
   - Навеки останусь с тобою, любимый,  ни смерть нас, ни время, ничто не разлучит! -  Купала внезапно за руку схватила  и увлекла за собою мужа.  И всех, кто встречался, она обнимала,  лентой живою вела за собою, так, что не видно конца и края, словно те люди стали рекою.   
       И был на земле той великий праздник.  Люди вокруг, словно дети резвились,  купались в реке,  избавляясь  от  грязи, и на лугу хороводы водили. Сквозь пламя костра, избавляясь от порчи, за руки взявшись прыгали пары. Так повелось с той поры и поныне мы отмечаем праздник Купалы.

    И в день тот, который в году самый длинный, а ночь, хоть и темная, но не долга,  Солнце  такой обладает  силой, что  стала предтечею нашего Рода. В день тот  Ярило правит по Кону* , а Род наш в тот день вновь обрел свободу..
      
   - Красивая сказка, но, в самом деле… Разве возможно в это поверить?  Что за эпоха,  когда это было? Этой истории нет в Архивах.   
   - Проверить не  мыслимо, я это знаю... Не сохранила людская   память.  Но нам,  в подтверждение  этой истории, служат подспорьем родные просторы.  Какие нужны здесь, скажи, ещё мерки?   Просто смотри, что оставили Предки.  На этой земле  наши древние корни,  здесь с тех времён до сих пор и живём мы.    
   Праздник Купалы -  живая Традиция. Нам бы к истокам теперь возвратиться, что б приумножили мы,  сохранили,  то, что в веках в своём сердце хранили,  и тех,  кто с достоинством  жизнь свою  прожил,  о ком мы легенды  славные сложим, кто верность хранил и хранил свою веру, станут потом и другим примером.
   А время потом рассудит...

   - Куда подевались скуды?
   - Исчезли…  Пропали... Расстаяли.  Лишь скудость ума оставили…. 
   - А  словены? Что с ними стало?
   - О!! Было событий не мало... От границ, там, где горы Черные*,   вдоль течения Истра* к Иллирию*, от Ядранского* моря к Белому наши предки пешком ходили. Что зарыто, а что упрятано за семью  печатями тайными, но живет оно в нашей памяти потому, как не убиваемо!
  Наше племя ветрами вскормлено, по великой земле рассеяно. По дороге ведущей к Северу расселились по миру словены. Были разными наши прозвища, кто-то Вендами*,  кто-то Росами*… От Моравии* и до Боснии мы скитались в мечтах  под звездами. Между Сербами и Хорватами -  то лихие шторма, то отмели. Было так, что стеною на брата шли, но о том, что родные - помнили. Да хранили Легенды  славные,  что воспеты былинной силою. Слово чтили и все предания, в своем сердце в веках  хранили  мы.   То чурались, а то братались Киев град да Великий Новгород. Только  всадники Золотой Орды уровняли мечами головы…   
  Я тебе рассказал о том, что уже никому не ведано, столько реки воды унесли с тех пор, что вода эта стала Ведами.  Не история,  не сказание, не библейское то писание,  между правдою или вымыслом не найти нам тому названия.

   

   Я взглянул на часы, стрелки мчались по кругу, догорали, мерцая, в  камине  угли,  на столе у камина погасла  свеча. Улыбнулся старик, чай допил не спеша. Время вышло...Пора прощаться , но  хотелось еще не надолго остаться.
   - А Купала и Словен...Что с ними случилось?
   - Ну, у них  всё как в сказке -  удачно сложилось.У истории той есть  ещё продолжение... 
   - Что ж...Спасибо тебе. - Я вставал с сожалением, попрощался и вышел во двор я, а потом вдруг случайно вспомнил, что ещё я хотел бы узнать…
  Будто мысли мои  он умеет читать, повернувшись ко мне спиною.
   - Да,  - сказал он, -  Зовут меня Словен.

               
               

               

                КОНЕЦ

                «И если они не умерли, значит  всё еще живы»


               
                ГЛОССАРИЙ

*Алатырь – священный камень, куда возлагали свои подношения Богам древние словены. Вокруг такого камня формировалось Капище – священное место. Своего рода, портал, где Алатырь (Алтарь)  олицетворял собой нечто незыблемое, то, что нельзя разрушить и то, что не подвластно времени. Так формировалась преемственность поколений и связь с Древностью, ибо, камень хранил в себе наследие Пращуров.

*Анты – одно из словенских племен, которое по некоторым версиям, заложило основы словенской культуры в западной Европе. Разбудить Антов – означает разбудить воинов. По этой причине многие войны начинались с Балкан, когда Анты «просыпались».

*Берегини – хранительницы семейного очага, добра и семейного счастья.

*Берендей – в славянской мифологии колдун-оборотень, превращающийся в медведя.

*Бор – дух леса. В лесном бору, когда налетает ветер, раскачивая кроны деревьев, становится слышно, как он дышит.

*Болото Блудово – Ганцевичское болото в Белоруссии,  о котором старожилы говорят,  что оно  и окрестные места принадлежат дьяволу. Объясняют тем, что вода и камень обладают памятью и хранят информацию о скверных событиях, произошедших много лет назад. Считается аномальным районом, в котором водится много разной нечисти.

*Ведьмина ночь – приходится на 21 июня. В контексте повествования – ночь в полнолуние.

*Велес – Бог плодородия. Именно ему несли дары, чтобы умилостивить и урожай был богатым. Владыка животного мира, покровитель хлебопашцев и скотоводов. Из бороды Велеса сотканы ковры луговых трав и цветов.

*Венды – самоназвание древних славянских племён.

*Веста – символизировала собой обновление, добрую весть, являясь при этом покровительницей замужних женщин, умудренных знанием жизни и житейским опытом. 

*Волхвы – мудрецы, посвященные в сакральные знания, хранители Традиции, умеющие управлять стихиями и прорицать будущее.

*Дивьи люди - полулюди с одним глазом, одной ногой и одной рукой. Чтобы двигаться, должны были сложиться пополам. Плодятся искусственно, выковывая себе подобных из железа. Дым их кузниц несет с собой мор, оспу и лихорадки.

*Домица (Domica, Baradla-Domica, Aggtelek) — одна из крупнейших пещер Словакии.
Её название со стороны Венгрии – Барадла. Она представляет собой целый лабиринт соединённых между собой гротов, разломов, ходов; некоторые доступны с трудом или вовсе недоступны, когда вода в подземных водотоках (Стикс и Ахерон) поднимается.

*Древлены – название словенского племени, населявшего территорию белорусского полесья. Их хоронили в земле в сидячем положении обернутыми в холстину, сверху дубы сажали, чтобы упокоились они в их корнях. Так появлялись  священные Рощи, где по преданию можно было общаться с умершими.  Для этого надо было понимать язык деревьев, что принимали в себя дух умершего. Таких людей уже не осталось.

*Жива – жизнь. В ведической мифологии Богиня, олицетворяющая собой рождение жизни вообще. Её проявление – всё живое на нашей планете, включая саму планету, которая жива.

*Ирий – потусторонний мир, обитель Богов.  Нечто похожее на Рай в Библейской интерпретации.

*Иллирия – древнее балканское государство, граничащее с древней Элладой, предположительно населенное словенскими народами.

*Истр – старинное название реки Дунай.

*Капище – священное место.

* Кир – устаревшее слово, ставшее жаргонным, от которого образовано  слово кирять (выпивать).

*Клады / крады - в контексте повествования это погребальные костры.

*Круглое озеро  -  предположительно озеро Свитязь. Оно действительно овеяно тайнами и по преданию в его водах исчез Китеж-град, отзвуки колоколов которого до сих пор звучат в новолуние над поверхностью воды.

*Купальница – растение включено в Красную книгу. Цветет в июне.  Уникально тем, что способно расти в воде. Этот цветок – символ Купалы.

* Купала  / Купава – это одно и тоже имя, различие в диалекте.
Без всякого сомнения, у Купалы  женский эгрегор и её называют Иваном по ошибке,  что вполне объяснимо:   совпали два праздника - христианский (Ивана (Иоанна)   Крестителя) и ведический (Купалы). Раньше так и говорили: праздник Ивана и Купалы, потом «и» потерялась. Так появился  Иван по фамилии Купала.
   В древнеславянском пантеоне Богов нет фамилий – только имена.  Купала  олицетворяет собой любовь, рожденную в слиянии Луны и Солнца во время затмения. Праздник Купалы – праздник любви.

*Луна – вечная спутница Земли, живущая в отраженном свете. Когда Луна закрывает собой солнечный диск, случается затмение, в контексте повествования – между ними возникает связь, любовь. Здесь Луна отождествляется с женским началом, а Солнце Ярило – с мужским.

*Мавки / русалки  – утопленницы.

*Майя - иллюзия мира. Метафорически Майю называют отражением Творца в космическом зеркале энергии (в Прави), который, увидев свое отражение, испытал огромную Любовь, и его Любовь оживила это отражение, сделав независимой и отдельной реальностью.

*Марена – ведическая Богиня, символизирующая собой Стужу, Зиму, Мороз. На Масленицу Марену сжигают.

*Мир – обозначает два понятия: Мир, как вместилище всего сущего и Мир, как состояние покоя, равновесия. Рождение Мира – это проявление из небытия явленного образа Вселенной, сформированного высшим Разумом, олицетворением которого является Род. Раньше поклонялись Миру (Митре), а православные священники так называют свой головной убор. См. Митраизм.

*Моравия – древнее название государства, существовавшего на территории современной Чехии;

*Морок – мрак, абсолютная тьма. Обитатель подземного мира. Морок символизирует собой утрату рассудка, потерю связи с реальностью.

*Навь  - НеЯвь, вселенная Разума, не явленный мир, отраженный. Как аллегория – Зазеркалье, мир образов, иллюзий, наших мыслей, постоянно меняющийся, не статичный. В современном понимании – глобальное информационное поле. 

*Наги – змееподобные мифические существа с телом человека и головой змеи.

*Нежить – мистическое существо без плоти и души, способное принимать человеческий облик.

*Околотница Чернобога – в Подземелье стоят огромные каменные жернова - околоты, куда попадают человеческие души и там околачиваются (перемалываются) в муку, из которой Морок выпекает хлеб, что бы накормить  духов Подземелья. Околотники – это те, кто поставляют Мороку человеческие души, в нашем представлении – убийцы.  Люди говорят: «хватит околачиваться, иди работай», подразумевая, что безделье, лень разрушает душу.

*Правь – это Зеркало. С одной стороны Явь (материальный мир), с другой – Навь (мир Иллюзий).  Правь –  это граница между Явью и Навью. Правь, искаженная ложью, становится Кривью, как в известном аттракционе. Правь – это кармический закон Вселенной, которому подчинено всё сущее, ибо без него невозможно равновесие между двумя мирами (между Явью и Навью). Разрушение Прави  - это Хаос - отсутствие структуры образов, логики, потеря смыслов.  Слово Правь трансформировалось в такие понятия как Правда, Право, Правительство.

*Полудница - её представляли девушкой в длинной белой рубахе, которая развлекается  тем, что морочит путникам голову, насылая на них разные видения и галлюцинации. Так же существуют предания, если встретить полудницу в полдень, то она начнет загадывать загадки.  Если не ответишь, защекочет до смерти. Её побаивались, считая, что это она причиняет солнечный удар.

*Пустошь – мертвая, выжженная земля, на которой ничего не растет.

*Ретракты (вселенской Души) – часть целого, которая вмещает в себя все основные свойства этого целого. То-есть,  человеческая душа обладает теми же свойствами, что и вселенская душа, при этом являясь крохотной её частью – ретрактом. Вселенская душа – это и есть в нашем представлении вышний Бог, он же РОД, он же прародитель всего сущего, создатель его и творец.

*РОД – это вышний, единый Бог. Он всему начало - исток приРОДы, наРОДа, РОДины. Род – это рождение самой вселенной, проявляющийся в бесчисленных отражениях параллельных миров. Он, как предтеча  всего сущего -  самого понятия Жизнь, ибо,  не родившись, ничего не появится. Род – это парадигма создания и воспроизводства всего сущего. Он то, что вмещает в себя Явь и Навь – материальный  и ментальный миры.

*Росы - так древние называли звезды.  По утру они сверкают в траве, ночью на небе. Поэтому путеводная звезда словенов  называется Белая Роса.

*Сварга – svarga (в переводе с древне индийского означает «небо, небесный»).  Значение этого символа столь переврано и перекручено, что произошла подмена понятий. Сварга - это свастика, но не солярный знак, а вихрь, символизирующий собой мощную стихию, которая подобно торнадо разрушает всё на своем пути. Свастикопоклонники, не умеющие и не понимающие сколь сложно оседлать бурю, пробуждают Силу, с которой сами потом не могут справиться. Ценой тому – миллионы человеческих жизней, уже принесенные ей в жертву.
   Вместе с тем,  Сварга  обладает такой энергией, что способна открыть  врата Семаргла – вход в потусторонний мир. В этом и состоит её сакральный смысл.

*Семаргл – вестник между небесным и земным мирами.

*Световит – одно из имен солнечного божества.

*Сварог -  Бог небесного огня, управляющий солнечной колесницей. Дословно, летящий по небу.

*Скодар – Скодарское озеро, расположено на Балканском полуострове. С Запада его огибает Динарское нагорье.

* Скуды – древнее племя неопределенного происхождения, которое отличалось крайней жестокостью. Впоследствии полностью исчезло.

*Смердь -  околотница Чернобога*. Одна из разновидностей нежити, полутруп,  обладающий омерзительным запахом, который отпугивает все живое.   В контексте повествования, Смердь получила от Морока бессмертие за оказанную ему услугу, но процесс старения и разрушения не был остановлен, поэтому она превратилась в живой труп.  Смердь - название реки в Белоруссии, левый приток Припяти…Чернобыль не далеко…

*Столп – деревянная домовина для урны, куда помещали прах после сожжения умершего.

*Требы – подношение Богам, дабы умилостивить их и обуздать проявления их, как стихии.

*Триглав -  Языческое Божество, которое символизирует собой Стража Порядка.  У него одно тело и три головы, каждая из которых выполняет определенные функции. На современном языке это звучало бы следующим образом:
Первая  голова – тайная полиция, секретные службы, следственные органы, которые  следят за тем,  что происходит не явно, выведывая и анализируя, тем самым, выполняя фискальные функции.  Это голова Лиса.
 Вторая голова – это  патрульная полиция, действующая открыто,  охраняя и предотвращая правонарушения. Она не занимается аналитикой и ведет себя подобно хорошо обученному псу. Ее задача  обезвредить и задержать. Это, соответственно, голова Пса.
 Третья голова выполняет функции карательного органа. Она  либо калечит, либо убивает - тюремщик и палач в одном лице. Это голова Волка.

* Тризна – древнеславянский погребальный обряд, где умерших сжигали на костре.

* Чара – кудесница леса, своими чарами способна заворожить человека, исцелить, увести мыслями в иную реальность. Слово «очарован» определенно имеет положительный подтекст. Также  это название реки в Белоруссии, левый приток Немана.

*Черные горы – имеется ввиду территория современной Черногории.

* Явь – наша реальность, материальная Вселенная, явленный мир.

* Ядранское море – древнее название Средиземного моря;



   
         7514 лето / 2013 год 



            
 
  * Авторские права защищены.  Перепечатка только со ссылкой и согласия автора.