Путь в рай. Глава 6

========== Глава 6. Самые честные намерения ==========

Сначала шли широко, толпой. Вдоль обочин носились всадники, передавая последние приказы, бегали стражники, проверяя баасы идущих с караваном и сбивая их в длинную цепь. Несколько раз ему пришлось предъявить свою баасы, и стражники отступались от оборванца с арбой и двумя спутниками. Вот когда Амад похвалил себя за предусмотрительность! Глядя на неудачников, не имеющих заветной таблички, на их вытянутые физиономии, на то, как они уныло плетутся в самый конец каравана, не охраняемые никем, он гордо ухмылялся. Вот то-то! Не зря были траты, пот и слёзы — вот она, его баасы! На ней вместе с глиняным оттиском Толтам-бей изобразил три чёрточки и кружок — это означало, что пропуск дан на троих и одну повозку. С собой он взял Казима — за надёжность, и Хадада — за то, что тот не любил уступать в драке. Женщина не в счёт.

Скоро небо посветлело и факелы погасли. Из непроглядной темени выступили сероватые очертания деревьев, каких-то зарослей, слышалось блеянье коз, и светились огни в крестьянских домах: хозяйки ставили хлеб.

Восточные окрестности Тара были совсем не такими, как южные: вместо голых такыров, заметаемых песком, здесь потянулись поля хлопка с тёмными коробочками, кое-где вспушённые белым, на пологих холмах теснились виноградники, наливались янтарной спелостью абрикосы и умопомрачительно пахли тарские чёрные персики.

Крестьяне уже копошились на полях и чувствовали себя спокойно, не поднимая глаз выше своей мотыги, — чужие дела их не интересовали.

Привычным взором Амад оценил обстановку и наметил было пару садов, окружённых узкими канальцами — арыками. Но тут глаз его резанул красный войлочный колпак ханского стражника. Вот один. Вот ещё один! Стоит в тени, вроде бы лениво, а сам следит за каждым движением караванного люда. Так вот оно в чём дело! Вот он «оплот благоденствия» и «защитник верных»! Тут стража на каждом шагу — скрутят, не успеешь этим персиком подавиться.

Бережёт Сурхан-Саяды свои владения, железной рукой наводит порядок.

При виде очередного красноколпачника, торчащего на границе поля, кольнула Амада неприятная мысль: а что мешает повелителю Тара устроить то же самое на южной окраине? Выкопать колодцы, разбить сады, поставить терпеливых осликов у поворотного колеса водокачки, и будут стражники таскаться от южных ворот до самых старых развалин, до самого Убежища… Что тогда делать бедным дадашам, куда податься? Но нет, этого не будет, пустыня защитит своих детей…

Но уже разонравились и сады, и сытые дехкане.

Амад решил подумать о приятном. Нащупал в поясе твёрдый кругляш динара. Он, его единственный золотой, да несколько медяков — вот всё, что осталось от недавнего богатства. По две медных монеты было роздано дадашам с наказом ждать его с мешком золота через шесть дней; купили арбу — хорошую, с толстым войлоком, чтобы женщина не набила себе синяков, — о таком товаре надо заботиться, зачем самому ломать цену? Туда же, в арбу, уложили припасы. Но на этом траты не закончились: ведь надо будет заплатить дорожный сбор и въездную пошлину в Такаджи, да там хоть день пережить надо. Денег — в обрез.

Ничего, как-нибудь всё устроится.

Расставаться с золотым Амад не хотел. Вот и сейчас — трогать его даже через ткань было очень приятно. Почти так же, как себя — там, внизу. Твёрдый тяжёлый динар! Сразу чувствуется — этот золотой не привык быть один, скоро он приведёт за собой стаю таких же увесистых кругляшей!

На одной стороне монеты была какая-то выпуклая вязь. Амад чувствовал её, но достать, рассмотреть не решался. Увидят — отберут или украдут. Не мешало бы спрятать динар получше, в потайное местечко (Амад поёрзал в седле). Но во-первых, какое же оно потайное, когда о нём все знают и любой разбойник первым делом велит тебе скинуть штаны и присесть на корточки — тут уж не утаишь! А во-вторых, он не был уверен, что удержит в себе кругляш. Конечно, умельцы-ремесленники делали специальные футлярчики с хитро закручивающейся крышкой для ценных вещей и даже украшали их совершенно ненужной резьбой, а то и драгоценными камнями. Вай, как пользоваться такой штукой — они подумали или нет? Но футлярчик, даже самый простой, стоил немалых денег и потому, погладив монету ещё раз, Амад решил оставить всё как есть.

Кстати, о футлярчиках.

Амад слегка придержал Насими.

Где там его женщина? Как бы кто не позарился! Ей стоит только глаза поднять — как кипятком ошпарит, любой разума лишится, есть-спать перестанет, только и будет думать, как получить такую на ложе.

Амад это точно знает. Он тоже целую ночь не спал, всё думал, как отвести женщину в ближайший закоулок и там, в тени чинара, использовать как только захочется, исключая, конечно, порчу девства, если таковое имеется. Но уединиться не получилось: везде горели костры, сновали люди, слышался смех и песни. Атмосфера в городе напоминала праздничную, что очень нравилось Амаду, но в то же время мешало его планам. Так и осталась пленница неосмотренной, если не считать мелькнувшей узенькой пятки, когда она усаживалась в арбу.

Там и просидела неподвижно всю ночь, глядела прямо перед собой — ресница не дрогнет. Пить и есть не просила. Но Амад всё равно дал купленную специально для неё миску тёплого супа-лапши, дал изюма, орешков, крепкого чая. Пусть женщина будет довольной и весёлой. Пусть сохранит товарный вид. А он удовольствуется чаем с лепёшкой.

Вот и сейчас женщина сидела в арбе неподвижным тёмным столбиком, завёрнутым в тёмную чарши, и глаз не поднимала.

Интересно, подумал Амад, как она делает свои дела? Ни разу не дала понять, что ей надо под кустик. Или у женщин так и положено?

Может быть, на привале ночью удастся всё выяснить? Эх, ему бы тёмный уголок и немножко времени.

Сначала он хорошенько ощупает её, изучит, потом, конечно, попользуется, но очень аккуратно, спускать семя внутрь не будет, это он точно решил. И конечно, не будет в неё мочиться, потому что лекарь Латип сказал, что моча разъедает внутренности и делать этого не стоит. Так же как не стоит совокупляться с животными — это не угодно Единому, и он может наслать дурную болезнь, от которой умрёт не только сам ослушник, но и все его родные. Хорошо, что у Амада нет никаких родственников! В общем, пользоваться овцами и осликами нельзя, даже если хочется. Некоторые, конечно, всё равно пользуются, Амад знал таких. Но нельзя. Даже с козами — нельзя.

Так что пусть женщина не беспокоится — ничего плохого ей Амад не сделает, а наоборот — всё будет культурно и быстренько, никто и не заметит.

                < предыдущая < часть > следующая >
     http://www.proza.ru/2019/12/30/564      http://www.proza.ru/2019/12/30/601
               

                оглавление
                http://proza.ru/2020/07/13/495