Сезонная деменция

-  Гляди, боженька хвалится.
Простучавшие мимо каблучки самым что ни на есть чудесным образом отвлекли пенсионеров от деталей застарелого остеопороза.
-  Ха! Как ты резво повернулся. И что? Не вступило? – Исаак Львович ехидно посмотрел на друга.
Юрий Андреевич смутился правой стороной лица, ибо левая оставалась невидимой за мощным затылком, украшенным бобриком с положенной пятидесятипроцентной скидкой.
-  А вот и нет, - не вступило. У меня две грыжи Шморля плюс одна  безымянная. Видимо она и отвечает за шейный отдел, - Юрий Андреевич оставался в позе «равнение налево!».
-  Классно! Слышь, Юрик, давай махнемся: ты мне эту безымянную, а я в ответ что-нибудь хорошо изученное,  – геморрой, например.
Повернувшись к собеседнику всем корпусом разом, Андреич хитро улыбнулся:
-  А на кой ляд она тебе сдалась?
-  Пристрою …куда-нибудь
-  Нее, самому пригодится. К тому же геморрой свой имеется - хронический,  и настырный, словно щенячья любовь.
 
Товарищи слегка отъерзнули назад, и парковая скамейка украсились охотничьей фляжкой в дорогом кожаном переплете, парой миниатюрных металлических стаканчиков и большущим яблоком с ушибленным бочком. Осень, помятая, как и старики, ничуть не удивилась, лишь прошептала опавшей листвой едва различимое: «Лехаим!»*.
 
-  Ты обращал внимание, как природа ловко меняет языки, созвучно настроению? – Юрий Андреевич аккуратно прислонил опорожненную рюмку к спинке скамейки.
-  Гуглит, - отмахнулся Исаак, - Скоро профессия переводчика и вовсе отомрет. Все отомрет. Кроме женских прелестей.
-  А их-то, за что пощадят?
-  Я на вас, Юра, прям-таки поражаюсь. Кто ж дерзнет поднять руку на святое? К чему злато и диссертации, коли не к чему эти псевдо достижения бросать? Кушайте яблочко, - не магазинное.

Переход на «вы» ознаменовал растущее напряжение диспутантов. Виной тому завсегда служила пара стройных женских ног, ненароком сфокусировавшаяся на кончике носа подслеповатых пенсионеров.
 
-  Я вам так скажу, Исаак Львович, - оппонент поправил очки и потер переносицу, - Вы явно переоцениваете значимость явления, определяемого в народе «похотью», и никак иначе. Более того, явление сие зачастую оказывается, хе-хе, с бочком с.
-  Ничуть, Юрий Андре-е-вич, - Исаак сделал ударение на отчество, - И слово выбрали из вокабуляра беспросветных импотентов и напыщенных лицемеров. А любой изъян в нравственном облике фемины лишь подчеркивает натуральность его происхождения. Вы что же, сторонник силиконовых душ?

Озадаченные грядущими холодами и бескормицей, разжиревшие за сезон голуби, раскачиваясь и роняя на пути остатки эмблемного достоинства, плотнее окружили расходившихся старичков. Записные халявщики - они в нетерпении подскакивали, силясь заглянуть выпивохам в карманы. И вот, когда спорщики стали прибегать к образам, способным народиться на изломе алкогольной эйфории, особливо ушлому сизарю досталась выпавшая из жестикулирующей руки шоколадная конфета. Не успел счастливчик толком разглядеть название, как налетели безграмотные сородичи. Точку в дележе поставила серая ворона.
Инцидент вернул пенсионеров к реалиям. 
-  Ни нам, ни голубям не досталась. И знаешь, почему? – Исаак проводил воровку взглядом.
-  Почему?
-  Голубь на французском - pigeon, пижон по-нашему. Улавливаешь?
-  Намекаешь, что все пижоны рано или поздно остаются с носом?
-  С носом остаются все, а вот кариес пижонам ни к чему, - не комильфо.
-  Ха-ха-ха! – Андреич разлил по новой, - Желаете лечь в гроб, как огурчик?
-  Улыбаясь, - уточнил Исаак.
-  Сильно, - согласился Юрий Андреевич, - Впечатляет. Родных не жалко?
-  Надеюсь, тем самым заставить их задуматься. В сущности, мы в этой жизни всего-навсего командировочные, а им, как известно, многое прощается.
-  Ага! Оправдания ищешь?
-  Понимания, Юрик, понимания. Что-то стало холодать, не пора ли нам…
«Поддать» произнесли громко и хором, вспугнув заслушавшуюся осень и обратив в бегство заскучавших голубей.

*будем здоровы (иврит)

31.12.19