Исповедь колдуньи

               
«Колдунья» - так звали меня по жизни. Сначала – в детстве - маленькая колдунья,  потом – молодая колдунья, а в конце жизни – злая колдунья.  Вначале я и сама не знала, но стали сбываться мои предсказания, даже непроизносимые вслух.
Я иногда даже боялась подумать о ком-нибудь плохо, старалась отвлечь свои мысли от этого человека – иногда удавалось, иногда нет».
Так начала свой рассказ моя двоюродная тетка, с которой я была в хороших отношениях, а то, что она была колдунья, я не верила, но видно ее час наступил и нужно кому-то открыться; близкие давно поумирали,  дальние забыли ее.
У нас в Волгограде вся местность овражная и бугристая, и домик ее притулился к самому оврагу в Разгуляевке , почти что  врос в землю, построен был  из деревянных ящиков, так тогда многие строили и я слышала, что на него не было  даже документов.
Сама тетя Клава была начитанной, умела вести беседы, много знала, хотя не имела образования. Ее нельзя было назвать замшелой старушкой и меня почему-то к ней тянуло.
Когда мой отец собрался купить дом в поселке  Ангарский, а «двушку» в «хрущевке» продать, то денег не хватало, и тетя Клава  дала. Несколько раз  отец отвозил ей долг, но она не брала. Я спрашивала отца: «Откуда у нее деньги?»- он объяснил: «Ворожит и лечит, кто обращается».

Но она продолжала: «В детстве папаша часто напивался и начинал нас учить « уму - разуму», как он говорил,брал ремень и по-порядку  хлестал каждого приговаривая: «На пользу, на пользу». Очередь доходила и до меня; всех нас детей было четверо – старшие братья легко переносили побои, а вот самая младшая сестренка Маня тряслась вся, но  никто не мог нас защитить, так как мама болела и боялась остановить отца. Я очень любила свою сестренку и постоянно думала, что нужно сделать, чтоб отец не бил нас. Братья нас не обижали, всегда прятали под кровати или в сараях; они сами были еще слабыми и не могли дать сдачу отцу. Я часто слышала, что они между собой говорили: «Еще немного и мы одолеем его и рассчитаемся».

Один раз пришел отец домой сильно пьяным – его с работы выгнали - он работал на мельзаводе и решил возместить злобу на нас. Взял ремень и начал хлестать братьев, а они прыгали и дразнили его. А старший брат схватил палку и крутил ее, как шпагу – они часто так играли. Видя, что он не справится с сыновьями, отец схватил меня и уже занес руку с ремнем надо мной.

Что со мной произошло тогда, я не знаю, но с этого случая я стала чувствовать в себе силы, которые управляют мной, или я ими. Я глядела на отца, открыв глаза, не плакала, не закрывала лицо; в его глазах табачного цвета я прочитала страх, одиночество и какое-то животное происхождение. Он опустил руку, бросил ремень в угол и вышел из дома, тихо прошипев: «Колдунья». Я схватила Маню и убежала в сарай к братьям. Мы решили держаться вместе и больше не позволять отцу издеваться над нами.

Это решение, как ни странно, было выполнено, мы и при жизни родителей и после их ухода поддерживали друг друга, а сейчас, ты знаешь, уже никого нет. Мама болела недолго, а после ее смерти заболел отец. Нам было его и жалко, и нет; трудно определить наши чувства к нему – вроде бы родной отец, а по жизни изверг. Я часто подходила к его постели, глядела и думала – хочу,  чтобы он жил или нет.

Я стала бояться за себя, потому что сбывались мои плохие мысли почти всегда, если я их допускала в отношении кого-нибудь. Я начала понимать, что у меня внутри зародился злой рок. Всю жизнь я выбирала в жертвы злых, вороватых, и людей, которые притворялись хорошими, а творили незаметно подленькие делишки в отношении  других».
«Тетя Клава, а если делать добро, то может тогда люди начнут исправляться и жить в уважении друг к другу?» Глаза тетки заискрились, она сначала вытерла лоб от пота, провела рукой по густым волосам и резко ответила: «Нет, добром их ничему не научишь, только зло может заставить их усмирять себя.
Первый случай, который я помню всю жизнь – это я прокляла одного парня с нашей улицы. Этот парень без конца бил моего сына, дразнил и требовал денег, и это, продолжалось долго. Я стала провожать сына до школы и встречать, но ребята издевались над ним постоянно. Я поговорила с матерью этого вожака, но мать так насмешливо ответила мне,  мол, они еще молодые и может ваш сын ведет себя независимо и они хотят его подчинить – глупые они еще. Тогда я, как встретила сына после школы, подошла к ребятам – они сидели на лавочке, нагло ухмылялись и спросила: «Зачем унижаете сына, что вам от него нужно скажите, ведь не могу я постоянно охранять его?»
Самый главный – тот с матерью, которого я разговаривала, сказал: «Били и будем бить, он нам не нравится», - я ответила: «Ты мне тоже не нравишься, но я с  тобой рассчитаюсь другим способом».

На другой день мы уехали в гости к брату на два дня, когда вернулись, то увидели на улице стоит гроб, и вокруг много собралось людей. Мы прошли мимо, все молчали, а когда подошли к своему дому, то его мать крикнула: «Колдунья». Я даже не обернулась, так как заранее знала, что беда должна произойти с ее сыном. Это первое большое зло, которое я сотворила. Ночью, перед его смертью \ он утонул в реке\ мне было представление, нет, не сон, как-бы реализация моего зла, которое я послала ему и его матери.
Решение принять, как в суде, могли только те, которые появлялись в моей комнате. Я их видела и слышала, но повлиять на решение не могла, так как сила злобы, которую я им отправила, уже принята к исполнению. Уже позже  поняла, что наказание зависит от силы моей злобы к обидчику. Эти видения не появляются постоянно, а только когда я прихожу в возбуждение от незаслуженной обиды. Всю свою жизнь я прожила, советуясь с ними – это мой черный суд, который выносил приговор в зависимости от моей силы злобы.
 
Добрых дел ни я, ни они никогда не делали, обращалась к ним сразу ко всем и называла их присяжными исполнителями. Описать их я не могу, но они всегда раскачивались в своих белых балахонах, глаза у них искрились и кричали: « К исполнению»;  понимала, что обидчик будет наказан, и я совсем не боялась их, а наоборот, если они долго не являлись ко мне, то  тосковала очень", - она замолчала, закрыла глаза и как-бы задремала, я подумала, что ей надо отдохнуть,   было видно, что она испытывает физические муки.
 "В молодости я сильно сдерживала себя, не давала злобе вырываться, хотя и тогда многие от меня пострадали, но ведь они это сами заслужили. Позже я натворила много зла; стала мстить за все, даже за незначительные обиды, причиняемые мне бездушными и глупыми людьми. Сдерживаться не хотела, несмотря на то, что сильно болела от этого.
К тебе у меня одна просьба – проследи, чтобы вот этот камень, - она достала камень, который висел на шее, - обязательно ушел со мной вместе".
Прошло несколько месяцев, и к нам приехала соседка  тети Клавы и сообщила, что она умерла. Мы с отцом быстро собрались и поехали. Я первым делом решила посмотреть на месте ли камень или нет. Камня не было на шее, я стала спрашивать у всех собравшихся бабушек: «  Куда делся камень?». Оказалось, что его никто не брал, а просто при проведении определенных ритуальных  услуг, бросили в кучу старого тряпья, но пока из дома ничего не выносили.  Я нашла камень и привязала его на шею своей несчастной родственницы.

Мой отец спокойно все организовал, его здесь все знали, он не один раз улаживал разные наговоры, а иногда и угрозы в адрес тети -  с голубятником, когда у него голуби почти все погибли, с женой пьяницы, который упал в траншею вниз головой и так погиб, и в других несчастных случаях   винили  почему – то, тетю Клаву, а сами ее постоянно дразнили.

Я помню слова тети Клавы, что люди привыкли винить других за свои ошибки или несчастья, не замечая, что они сами их создавали.
Почти убеждена, что  тетя Клава была психически больным человеком, но обладала дарованием – гипнозом. Может, все эти видения гнездились в ее голове, и она сама верила в свои колдовские способности, а может все совсем не так…………