Волчья река

Выдержка)

То, что удалось скорейшими темпами развить индустрию, было хорошо. По крайней мере, это принесло независимость от буржуазного Запада. Но положение в деревне желало лучшего. Повсюду процветали «эксплуататоры» -- люди, далёкие от идей коммунизма, не желающие участвовать в жизни общества. В то время, как в городах оставались очаги буржуазии (нэпманы), в сёлах погоду устанавливали «кулаки» -- землевладельцы, в руках которых находились средства производства и наёмные рабочие. Вот с этими пережитками капитализма и следует бороться!
Начиная с первых месяцев после октябрьского переворота 1917-го года, власть испробовала различные виды управления. Во-первых, конечно, насилие. Именно тогда, в 1919 году, Котовский попытался создать первый в стране колхоз, в котором не было бы никакой частной (личной) собственности. Дело происходило, если не ошибаюсь, в Калиновском уезде. Обобществлялось решительно всё – жилища, скот, ульи, имущество, земля крестьян. Страшно даже подумать о том, какими методами воздействовал на крестьян герой революции, ведь всем известно, насколько он был скор на расправу да и склонен к потрясающей жестокости.
Но политика «красного террора» только подрывала у крестьян веру в идеи революции и отбрасывала сельское хозяйство на два шага назад, в феодализм. Во-вторых, были испытаны методы «кнута и пряника», когда создавались первые комитеты бедноты (комбеды). Это с их участием проводились политика продразвёрстки и продналога. За успехи члены комбедов поощрялись грамотами, вымпелами и прочими аксессуарами. В-третьих, после Десятого съезда партии правительство позволило развиваться всем видам коллективной собственности, даже капиталистическим.
Крестьяне полюбили эти годы. Можно было объединять средства производства, а урожай делить по количеству вложенных средств и труда. Артели, картели, ТОЗы – это было выгодно для крестьян хотя бы потому, что не обобществлялось личное имущество, и в той или иной форме рабочим начислялась зарплата. Но при наличии таких видов коллективных хозяйств упускалась некая важная деталь – личная свобода крестьян. Для власти это было недопустимо!
Сталину больше нравились колхозы по системе коммуны – когда полностью и безвозвратно обобществляется всё имущество, а крестьяне вместо денег или зерна получают за свой труд условное вознаграждение – трудодни. Процесс навязывания коммун начался с 1926 года, после так называемого «съезда коллективизации», но до сих пор он развивался естественным путём. Теперь процесс решили форсировать, что всегда чревато негативными последствиями.
Поскольку местные органы власти не были в состоянии справиться с этим, было решено направить в деревни так называемых «двадцатипятитысячников» -- из числа передовых рабочих. В действительности, в такие отряды записывались не передовые рабочие, а желающие поживиться и прочие проходимцы, ничего не смыслящие в сельском хозяйстве. С двумя из них пришлось столкнуться Фомину.
Однако, коллективизация и хлебозаготовки – это само собой. На «двадцатипятитысячников» и органы ГПУ была возложена ещё одна задача, без выполнения которой было невозможно форсировать темпы коллективизации. Этой задачей стала решительная борьба с кулачеством.
-- Что это такое – кулак? – всё допытывались крестьяне у одного агитатора из города.
-- Прежде всего, это человек, у которого много земли, -- ответил тот.
-- Много – это сколько? Десятина, две, двадцать две?
-- Ну-у-у… Это зависит от многих факторов… Да и нет точной директивы…
-- Хорошо, -- вмешался один из крестьян. – У меня три десятины и пятеро детей. Теперь, стало быть, я – кулак?
-- Ну-у-у… А у вас есть маслобойка, круподёрка, мельница, лошади?
-- Ха-ха! Конечно! Без лошадей не вспашешь поля, без круподёрки придётся клевать зёрнышки, как куры, -- целиком; без маслобойки не стоит и коров держать. Но я покупал всё это на собственные деньги, которые заработала вся семья! А ещё у меня есть сотня кур, двадцать ульев.
-- Ого! А скажите, вы используете наёмную рабочую силу?
-- А зачем? Найми чужого – напартачит. Мы сами работаем – я, жена, дети. Так скажите, разве я кулак?
-- Не могу сказать… А своими яйцами, курами, молоком вы не спекулируете?
-- Что значит «спекулировать»? Я продаю, но по средней рыночной цене.
-- А почему не сдаёте государству?
-- Потому что не выгодно совсем. Государство принимает молоко за копейки, да и то лишь на бумаге. То же самое и с яйцами, и с мёдом. Да, кто-то ставит пометку на бумаге, что такого-то числа я сдал столько-то. За это осенью я могу выписать дратву или ещё что-то. Но дратву я и сам могу сделать, ведь у меня есть для этого техника…
-- О, видите, это всё-таки выгодно! – обрадовался агитатор.
-- Выгодно? Так мне отпускают товары по магазинной цене! Где же здесь выгода?! Так что я зарабатываю сам на себя, имея собственное яйцо, молоко, мясо, мёд, муку для хлебушка, и ни капельки не обязан государству.
Итак, дражайшая партия и сама в точности не представляла, что это за зверь такой – «кулак». Правда, это не помешало неким «светлым головам» из правительственных структур подсчитать, что на просторах великой страны живёт и здравствует пять миллионов кулаков. На беспощадную борьбу с ними и были направлены «двадцатипятитысячники».
О том, что такое кулак, на какие категории его следует делить, какие средства производства можно считать «кулаческими», было указано в ряде правительственных директив и указов.
Например, в 1930-м году работники сельских советов получили возможность, наконец, понять, кого стоит считать кулаками:
«а) если во владении есть круподёрка, маслобойка и прочая техника;
б) если есть лошади;
в) если в собственности имеется мельница;
г) если используется наёмная рабочая сила;
д) прочие пункты могут прибавляться местными органами власти на их усмотрение».
И ещё:
«Кулаки бывают трёх категорий:
а) первая категория – наиболее богатые;
б) вторая категория – чуть поскромнее, но тоже эксплуататоры;
в) третья категория – прочие кулацкие элементы, на усмотрение органов власти».
Понравилась, к примеру, местному чекисту или председателю некая молодка. Он делает ей намёки, она – не уступает. Тогда обиженный воздыхатель дописывал в число «кулаков» не только её, но и всю её семью. Это и был вариант «на усмотрение…»
Имеет семья двадцать кур, но по каким-то причинам не помирилась с местным комсомольцем – её записывали в число «прочих» и отсылали в Сибирь.
В частности, для этой борьбы государство ускоренными темпами приготовило сотни лагерей на Урале, в Сибири и на Севере. Требовали рабочих рук и великие стройки страны – Беломорканал, водохранилища, электростанции и многие будущие промышленные центры.
Известно, что всего за три дня «усиленной борьбы» с кулачеством было арестовано более 140 тысяч человек; их имущество немедленно реквизировалось в пользу государства. За полгода было выслано в места, весьма отдалённые, более миллиона человек.
До начала коллективизации кулаки сдавали государству хлеба более 8 миллионов пудов, колхозы – чуть более миллиона. К концу 1931 года было выслано, расстреляно и «раскулачено» более 5 миллионов кулаков, а их земля в количестве 50 миллионов гектаров перешла в собственность государства. (На 1935 год данные успели обновиться: «раскулаченных», оказывается, насчитали около 10 миллионов…)
А ведь были ещё так называемые «прочие», «подкулачники» и «сочувствующие кулакам»…

Весь роман -- в изданном варианте