Сёстры и братья часть 3 глава 14

Коба
Первые три дня после октябрьского переворота Иосиф Сталин провёл как во сне. Руководители большевиков  из Смольного не выходили. Шло бесконечное заседание нового правительства России, прерываемое только на сон и еду. Новую жизнь они представляли отрывочно. Владимир Ильич Ленин считал:
- В первую очередь нужно уничтожить гнёт денег, гнёт капитала!
Он сидел во главе стола. Рядом Молотов, Зиновьев, Троцкий, напротив Сталин, Каменев. Они решили построить новый мир согласно мечте и построить быстро.
- Бесклассовое общество, отмена денег, отмирание государства... - уточнил вождь: - Позволит нам на всех парах понестись к социализму!
Решили всё монополизировать в интересах победившего народа и создать Государственный банк. Ненавистную торговлю, рассадник капитализма, было решено заменить государственным распределением.
- И тогда закончится власть денег! - согласился Каменев.
Отсутствие денежной системы основной признак их нового мира. Золотом они собирались мостить мостовые, делать из него унитазы. Презрительно называя деньги «денежными знаками», они задумали печатать их бессчетно, чтобы обесценить проклятые бумажки.
- Великий пример России должен увлечь все страны, - настаивал Ленин. - Слишком устали на войне рабочие и крестьяне, одетые в солдатскую форму. Зачем им погибать за интересы хозяев? Конечно, вдохновлённые примером, они повернут штыки против своих угнетателей. Даёшь мировую революцию!
Иосиф в дискуссии почти не участвовал. Он смотрел на соратников и вспоминал, как случилось, что власть упала к ним в руки. В сентябре Лев Троцкий стал председателем Петроградского Совета, теперь большевики контролировали второй властный орган России. 9 октября случилось то, чего так нетерпеливо ждал Ленин:
- Начался конфликт гарнизона столицы с Временным правительством!
Александр Керенский попытался отправить ненадёжные войска на фронт, но Совет выступил в их защиту. Троцкий создал при нём орган, который должен обеспечить оборону Петрограда от немцев и корниловцев.
- Военно-революционный комитет он превратил в легальный штаб большевистского восстания... - одобрил Владимир Ильич.
10 октября состоялось заседание, на котором были все большевистские лидеры. Впервые появились побритые для конспирации Ленин и его недавний сошалашник Зиновьев. Вождь сделал доклад о текущем моменте:
- Вооружённое восстание неизбежно и вполне назрело.
26 октября в Лодзи правительственная делегация Австро-Венгрии должна была встретиться с Мининдел Временного правительства Российской республики и подписать документы о капитуляции Вены.
- Спустя две недели такой документ готовилась подписать Болгария... - о тайных планах союзников узнали в Берлине.
Немцы потребовали от Ленина срочных действий. Вождь пролетариата, вместе с Троцким, поручил Подвойскому и Антонову-Овсеенко организовать арест Временного правительства, с криками:
- Промедление смерти подобно! 
Для руководства восстанием создали Политическое бюро, в которое Ленин включил Кобу. Против восстания выступили Зиновьев и Каменев, они предрекали ему гибель. 
- Главная черта Ленина отсутствие сомнений в том, что он исповедует в данный момент… - оба не забыли страшных июльских дней. - В следующий он с тем же отсутствием сомнений может исповедовать противоположное!
Потерпев поражение при голосовании, Каменев 18 октября опубликовал в газете Горького «Новая жизнь» заявление, где изложил позицию, свою и Зиновьева:
- Восстание обречено на поражение, и это повлечёт за собой самые гибельные последствия для партии, для судьбы революции.
Ленин находился в ярости. Он написал письмо в ЦК, где требовал исключить из партии штрейкбрехеров революции, выдавших тайну восстания. Опомнившись, Зиновьев послал письмо в редакцию «Рабочего пути», так именовалась запрещённая «Правда». Он старательно доказывал:
- Серьёзных разногласий с Лениным нет и быть не может!
Для обсуждения их поступка собралось заседание Центрального комитета. Троцкий требовал их исключения из ЦК. Коба предложил:
- Обязать этих двух товарищей подчиниться, но оставить в ЦК.
В Смольном дворце, в знаменитом Институте благородных девиц, где учились дочери русских аристократов, разместился штаб восстания. У дверей дворца стояли пулемёты и орудия. Внутри кипела лихорадочная жизнь. В комнатах совещались, в главном зале шли непрерывные митинги.
- Всюду солдаты, рабочие, матросы… - удивлялся Сталин.
24 октября «Рабочий путь» напечатал обращение к населению, к рабочим и солдатам, написанное им:
- «Если все вы будете действовать дружно и стойко, никто не посмеет сопротивляться воле народа. Старое правительство уступит место новому, тем более мирно, чем сильнее, организованнее и мощнее выступите вы...»
Правительство попыталось начать первым. Ранним утром отряд юнкеров ворвался в типографию «Рабочего пути», конфисковал экземпляры газеты. Коба послал рабочих за поддержкой. Волынский полк дал роту.
- Факт, что правительство закрыло, а наша рота пришла и встала на стражу типографии, придал смелость… - обрадовался Иосиф. 
В Смольном, на спешно организованном экстренном заседании ЦК приняли предложение Каменева не покидать Смольный. Ленин гневался:
- Надо добить Временное правительство, во что бы то ни стало.
Открылся Второй съезд Советов. Керенский бежал из окружённого Зимнего дворца и отправился на фронт за подкреплением. Дворец продолжал сопротивление, там заседало Временное правительство.
- Зимний должны взять к утру! - настаивал Владимир Ильич.
Сроки переносились на полдень, затем сроков не назначали. Ленин метался по комнате. Он не вышел на открытие съезда Советов, ругался:
- Я готов всех расстрелять!
Всем дирижировал Троцкий. Он раздавал последние приказы о захвате власти в столице, и партийцы разъехались на боевые места:
- Член ЦК Бубнов на железные дороги, член ЦК Дзержинский захватывать почту и телеграф, Подвойский за Временным правительством.
Основной задачей Кобы была связь с Лениным, спасавшимся на конспиративной квартире. Вождь был осторожен:
- В случае неудачи восстания расправа будет беспощадной... 
Кроме Смольного были запасные штабы: в Петропавловской крепости. Фронтовые в Павловском полку, в казармах Балтийского экипажа, на «Авроре». Коба создал запасные квартиры и наладил маршрут немедленной эвакуации вождя из Петрограда в Финляндию.
- На случай поражения! - предусмотрел он.
Все подходы к Зимнему дворцу были перекрыты восставшими войсками к шести часам вечера. Дворец начали покидать защитники. К полуночи остались лишь женский батальон и горстка юнкеров.
- Можно начинать… - понял Троцкий.
Из Петропавловской крепости и с крейсера «Аврора» ударили холостые выстрелы. Затем раздался боевой выстрел из орудия у арки Главного штаба. Карниз дворца был пробит. После выстрелов начался штурм дворца.
- В два часа ночи дворец взят! - сообщили Владимиру Ильичу. 
Повторялась история Февральской революции, восстание большевиков не встретило никакого сопротивления. Ленин, загримировавшись, отправился в Смольный. Прибыв туда, Ильич грима не снял. Он был обвязан платком, как от зубной боли, с огромными очками. Проходя мимо меньшевик Дан посмотрел на странного субъекта. Ленин толкнул Троцкого локтём:
- Узнали, подлецы…
Захватчики Зимнего прямо принялись за грабёж и разрушение, ломали, били кладовые, вытаскивали серебро. Растаскивали книги в дорогих переплётах из комнат последнего царя, хватали драгоценные вещи, обыскивали двор и попадали в винные подвалы дворца. 
- Арестованных министров отвели по двору через баррикады в Петропавловскую крепость! - Владимир Ильич снял парик, смыл грим.
Чего не могли унести штурмовавшие дворец солдаты, то уничтожали. Давили дорогой фарфор, резали ковры, изрезали и проткнули портрет кисти Серова. Вина и окорока потащили на площадь и в казармы.
- Женщин из сопротивлявшегося батальона арестовали и только благодаря гренадерскому полку не изнасиловали! - узнал Сталин.
На съезде бледный, потерявший голос меньшевик Абрамович тщетно пытался перекричать зал. Он прохрипел, что «Аврора» бомбардировала дворец, призывал немедленно снять осаду. Его слова потонули в буре аплодисментов, приветствовавших матроса с «Авроры», который объявил:
- Зимний дворец взят!
Ночью собралось заседание ЦК, формировали правительство. В маленькой комнатушке у плохо освещённого стола сидели руководители переворота. В дверь стучали и сообщали об очередных успехах. Среди присутствующих Ленин, Троцкий, Зиновьев, Каменев и Сталин.
- Нам нужно избрать правительство! - по предложению Троцкого, все время помнившего о Французской революции, новые министры стали называться народными комиссарами.
Ленину идея понравилась. Перешли к составу. Он предложил назначить организатора переворота Троцкого председателем Совета народных комиссаров. Однако Троцкий слушать не хотел и в числе прочих доводов назвал своё еврейство. Ленин сам занял пост, а Льву предложил «иностранные дела». Не забыл Владимир Ильич и верного Кобу:
- Грузин будет главой комиссариата по национальностям.
Заседание продолжалось до пяти утра, а потом наступил краткий сон усталых победителей. Кто-то постелил на полу одеяла, положил подушки, и Троцкий с Владимиром Ильичем отдыхали, лёжа рядом. 
- Слишком резкий переход от подполья к власти... - сказал он и прибавил почему-то по-немецки. - Кружится голова.
Днём открылось экстренное заседание Петроградского Совета в актовом зале Смольного. Два ряда массивных белых колонн, освещённых хрустальными люстрами, стол президиума на помосте, на фоне пустой золотой рамы, откуда выдрали портрет императора. Троцкий был в чёрном костюме, как для бала, поверх наброшена солдатская шинель. От имени Совета он объявил Временное правительство низложенным:
- Советская власть даст землю и уврачует внутреннюю разруху. Советская власть отдаст всё, что есть в стране, бедноте и окопникам. У тебя буржуй две шубы - отдай одну солдату. У тебя есть тёплые сапоги? Посиди дома. Твои сапоги нужны рабочему…
Зал пребывал в экстазе. Слушали его с решимостью пойти, куда бы он ни позвал. За ним на трибуну поднялся Ленин и объявил:
- Рабоче-крестьянская революция победила!
Коба был позади трибуны, в президиуме. Владимир Ильич обращался к залу, и одна нога у него была приподнята и видна была подошва.
- Она совсем протёрта… - заметил он.
Наступало холодное туманное утро, падал мокрый снег. Любопытные толпились у Зимнего дворца, разглядывали опрокинутые фонари и кучи дров.
- Социализм смотрит на нас через окна капитализма, - сказал вождь.
Народный комиссар Коба издавал декреты. Вчерашний ссыльный вместе с Лениным подписал «Декларацию прав народов России»:
- Всем народам гарантировано право на самоопределение.
Отделились Польша и Финляндия, в Прибалтике возникли независимые Эстония, Латвия и Литва, откололась Украина. В Закавказье образовались три новых государства - Азербайджан, Армения и Грузия. От Великой империи осталась только Россия в границах XVII века. 
Зинаида Александровна
В апреле 1942 года Марину Николаевну Козину вызвал замдиректора зоосада, где она работала, Николай Соколов и попросил срочно съездить домой к Зинаиде Александровне Ждановой.
- У неё заболела собачка, - пояснил он. - А ветеринаров не осталось…
- Да я же не специалист!
- Главное туда приехать, - взмолился Соколов. - Осмотреть животное, успокоить хозяйку. Не могу же я отказать жене хозяина города! 
Он дал ей адрес и посоветовал ехать туда трамваем. Первой блокадной зимой он вышел из употребления. Со временем под ледяной коркой нельзя было вообразить трамвайные рельсы. Люди снова постигли реальность городских расстояний, давно поглощённую трамваями, автобусами и такси.
- Можно добраться только пешком! - понимала она.
Зимой, без трамваев, без телефонов, знакомые люди с Васильевского острова, с Выборгской или Петроградской стороны жили, месяцами не встречаясь, умирали незаметно друг для друга.
- Как же хочется переживать чудесное механическое движение, совершаемое за меня! - мечтала Козина.
Но к ожившим трамваям она долго не могла привыкнуть. Марина Николаевна с удивлением смотрела на людей, которые деловито, будто с трамваями ничего не происходило, толпились у дверцы подошедшего вагона и кричали другим желающим втиснуться внутрь:
- Куда вы лезете?!
Она продолжала ходить пешком, объясняя тем, что долго ждать и проще дойти. Потом стала приверженцем трамвайного передвижения. Поездка была лучшим моментов дня. Трамвай успокаивал, как голос диктора радио. Вагоны бежали, рельсы вытекали из-под него и впадали обратно. 
- Среди упорствующих вещей, ушедших из-под власти, которые надо двигать и поднимать мышцами, вдруг служащая тебе механическая сила! - Марина Николаевна следила, как красный вагон, скрипя, огибал угол.
Маршрут проходил мимо разбомбленных домов. Их разрезы  демонстрировали систему этажей, тонкие прослойки пола и потолка. Они назойливо напоминали мейерхольдовскую конструкцию.
- Видны маленькие разноцветные комнаты с уцелевшей круглой печью, выкрашенной под цвет стены, с уцелевшей дверью… - присмотрелась Козина. - Страшная бутафория никуда не ведущих дверей! 
Попадались дома с сохранившимся фасадом, но без крыш.
- В оконные выбоины верхних этажей видно небо, - ужасалась женщина. 
К домам появилось новое отношение. Люди стали говорить о домах. Воспринимаемой единицей Ленинграда стал дом, тогда как прежде единицей была улица. Невнимательные люди увидели вдруг, из чего состоит их город:
- Он слагался из отдельных участков несравненной ленинградской красоты, из удивительных комплексов камня и неба, воды и листвы.
Каждый дом был защитой и угрозой. Люди считали этажи. Сколько этажей будет их защищать и сколько на них падать. Познали пропорции, материалы дома. Он расслаивался на своды, перекрытия, лестничные клетки.
- Лестничная клетка - это звучит жутковато! - поёжилась Козина. - Лестничная клетка раздавила грудную клетку…
Спускаясь по чёрным лестницам жилищ, люди присматривались к выступам и захламленным нишам. Теперь это были укрытия и они решали:
- Лучше, в случае чего, прислониться к правой или к левой стенке? 
О таких мрачных вещах думала она за время долгого пути. Трамвай шёл, подрагивая на поворотах, позванивая на остановках. Рядом с ней стояли два красивых, очень молодых краснофлотца в бескозырках. 
- Где теперь мои сыновья? - переключилась Марина Николаевна. 
Вдруг зазвучал сигнал тревоги. Начался обстрел.
- Надо выходить из трамвая, - сказал моряк.
Она вместе с ними зашла в подъезд дома. Стали на площадке с окнами.
- Это нехорошо, - отметила Козина, - но есть подоконник, где сидят...
- Начинается, - говорил кто-то.
Появилась дежурная по дому:
- Отойдите от окон, пожалуйста. Пройдите сюда.
- Чем же здесь лучше? - возразил краснофлотец. - Тоже окна.
Послышался близкий разрыв.
- Идите вниз, товарищи! - настаивала дежурная. - Вы куда стали, барышня? Под самое окно. Незачем выставляться.
С улицы заходили люди. На лестнице собралось много народу. Женщина на подоконнике рассказывала другой, как она не ест в столовой, потому что там обманывают, а дома можно приготовить гораздо вкуснее. 
- Мания еды, маниакальные про неё разговоры, - прислушивалась к ним Марина Николаевна, - всё это крайне усилилось вместе с передышкой. 
Зимой заторможенные от голода люди монотонно ходили в булочную, в столовую. Была непреложность ста двадцати пяти граммов хлеба, тарелки супа, порции каши. Сверх того нельзя ни достать, ни украсть, ни вымолить.
- Друг сидел рядом, зажимая свои сто двадцать пять… - вспомнила она.   
Весной открыли рынок, выползали спекулянты. Оказалось, что ботву, стакан пшена или гороха можно купить невероятно дорого, но можно. На чёрном рынке за крупу платили семьсот рублей, в столовой каша стоила пятнадцать копеек. Возвращаясь из магазина, Козина понимала, что принесла хлеба на восемьсот рублей и масла на тысячу:
- Стоит отказаться от масла, и недоступные ранее вещи станут моими…
Стоимость денег стала переменной, как при игре в карты ночью и фишками. Пока длится игра, деньги невесомы, их значимость возвращается поутру. Возрождение фактора денег было душевным переворотом для неё.
- Появились возможности, - улыбнулась она, - и заиграли страсти.
Теперь существовала нормированная еда, почти бесплатная и оплачивавшаяся драгоценными талонами. Были дополнительные выдачи: соя, соевое молоко, приводившие в изумление тех, кто попадал в Ленинград с фронта, кости без мяса, из которых варили студень.
- Лучше быть иногда сытым, - заявила женщина, - чем всегда полуголодным! 
Весной людям открылось множество новых вкусовых ощущений, но ни с чем не было связано столько открытий, как с хлебом. Эта область была неизведанной, потому что в интеллигентской среде до войны многие не точно знали цену чёрного хлеба. Весной хлеб уже поджаривали.
- К чаю особенно хороши толсто отрезанные корки, которые подсыхают снаружи, внутри сохраняя свежесть! - речи соседки разжигали аппетит. 
Благо тревога кончилась, и Марина Николаевна села в трамвай, терпеливо дожидавшийся сбежавших пассажиров. Переезжая мост, она впервые за долгое время увидела Неву с военными кораблями:
- Я ни разу не касалась рукой потеплевшего на солнце гранита, не сидела на полукруглой скамье, не спускался по ступенькам к воде, с песочком на дне и запахом рыбы.
Козина не покидала Петроградскую сторону. Были районы, обстреливаемые и районы, излюбленные для воздушных налётов. Были районы пограничные, готовившиеся принять штурм. Реки города и мосты с установленными на них зенитками стали возможной границей.
- Перейти через мост означает вступить в другой мир… - понимала она. 
Марина Николаевна вышла на нужной остановке и двинулась к дому Ждановых. Прохожие с ленинградским хладнокровием занимались делами. Они шли по улице, неся портфели, судки и авоськи, стояли в очереди, разговаривали и прикуривали друг у друга. Слышались реплики:
- Кажется, наши стреляют... Да как же, наши! Здорово бахнул!
Козина зашла в подъезд привилегированного дома. Дверь открыла домработница, которая что-то жарила на кухне.
- Простите, что не вовремя, - сказала она. - Я вам помешала…
Еда была делом интимным. Блокадники не угощали, еда перестала быть средством общения. Узнав, что посетительница пришла лечить хозяйскую собачку, недовольная домработница крикнула:
- Зинаида Александровна, к вам ветеринар пришла!
Из комнаты вышла дородная женщина с королевским пуделем на руках. Она сунула собаку на руки Марины Николаевны и запричитала:
- «Шарик» заболел сильно, на лапки не встаёт!
Козина осмотрела старого кобеля и уверенно заявила:
- Просто у него избыточный вес! Лапы не выдерживают. Нужно кормить меньше и не такой калорийной едой.
Жданова обрадовалась, что с любимцем не случилось ничего страшного, и пригласила её к столу. Наливая чай, хозяйка сказала:
- Знаете что, не стесняйтесь с хлебом. У нас его больше чем хватает.
Марина Николаевна посмотрела на хлебницу и увидела обыкновенный хлеб, доблокадный. Хлеб и булка неровными кусками вперемешку лежали среди каких-то мелких отрезков и крошек.
- Булка притом успела зачерстветь… - почему-то думала она, жуя недавнюю мечту и не испытывая вожделения к этому хлебу.
Её угнетало разочарование:
- Этот хлеб был бы уместнее во сне...
Ей дали две банки консервов, селёдку, палку соевой колбасы.
- Это оптимистическая еда, чистый выигрыш! - обрадовалась Козина. - Смогу накормить мать.
Вместе с ней возвращались домой работники с добычей. Кто-то нёс в портфеле, в авоське хлеб, полученный по карточке первой категории, кто-то суп в судках, кто-то три репы, которые купил по цене спекулянтов.
- Учёный несёт полбуханки, которые ему дали за лекцию на хлебозаводе, - догадалась она. - Человек несёт своё социальное признание!
Мария Васильева досыта поела и они впервые за зиму поговорили.
- Русь женская суть Земли! - сказала Марина Николаевна. - Она привычна к крови, как женщина к месячным. Страна вступила в фазу старости и может исчезнуть, но я верю, что она сможет выносить мечту, союз славян и дать третий путь развития цивилизации.
- В чём он состоит? - поинтересовалась Девина.
- Есть две основные формы собственности, - ответила она. - Самая старая частная. Когда каждый за себя. Вторую предложили коммунисты. Вся собственность общая. В будущем появится совместная. Собственность мужчины и женщины образует семью. Совместная собственность родни образует род. Несколько родов образуют собственность общины. Множество общин создадут совместную собственность городов. Они создадут совместную собственность государств, которые объединят Землю.
- Но чем эта собственность будет отличаться от коммунистической? - спросила мать. - И как заставить людей работать с полной отдачей сил? 
- Хороший вопрос! - откликнулась дочь. - Каждая секунда жизни человека стоит денег. Каждому требуется электричество, вода, пища, одежда, жильё. Не говоря о транспорте, путешествиях и развлечениях. Раньше каждый получал это, сколько зарабатывал денег. Но возникало неравенство в уровне жизни и сопутствующие противоречия в обществе. Поэтому можно оценить минуту жизни человека и вывести эквивалент его рабочего времени, компенсирующий стоимость. Людей можно разделить на три категории. Граждане первой будут работать на любой работе шесть часов в сутки, и получать от общества минимальный набор необходимых услуг: бесплатное жильё, еда, одежда, коллективный транспорт. Для энергичных людей можно ввести вторую категорию, которая предусматривала комфортные условия жизни, предоставляемые бесплатно. Более благоустроенное жильё, питание в кафе, удобная одежда и транспорт. Но нужно отработать на благо общества восемь часов каждый день. Причём на должностях среднего управленческого звена. Третья категория будет работать десять часов, получая лучшие условия жизни. Люди будущего будут платить частью времени за возможность нормально жить, а оставшееся время могут потратить на саморазвитие, отдых и получение новых впечатлений!
Козина увлеклась и прекратила рассказ, когда заметила, что мать крепко спит. 
 
 
продолжение http://www.proza.ru/2020/01/07/1930