Суббота
На следующий день было хмурое утро. О том, что за погоды стояли за окном, Борис Михайлович мог судить только по узкой полоске света между шторами. О том, что чувствовал его организм, Борис Михайлович был судить не в состоянии. Все было плохо, все болело. Слегка /на те же пресловутые два процента/ улучшил самочувствие мозг:
- Такие видения нам не нужны..., - и, помолчав для пущей убедительности, осторожно добавил, - пить надо умеренно, не молодой уже...
Борис Михайлович был согласен с мозгом. Со всем и со всеми он был сейчас согласен. Даже с расширением НАТО. В конце концов они /вообще то оно, или она? /, расширяясь на Восток, встретятся со своим же расширением на Запад и на сотню лет /это, как минимум/ зависнут в определении границы влияния /аполитично рассуждает, честно слово/. Вся планета, за исключением полосы в пятьдесят - семьдесят километров влево-вправо от 180-го меридиана, заживет, наконец, спокойно. Спокойно - вот слово, которое сейчас было главным для Бориса Михайловича. К сожалению человек не властен пока не только над силами природы, но и над собственным организмом.
- Встань и иди, - чем дальше, тем требовательней звучал голос. Чей? Ведь, смешно сказать, голос пузыря. Конечно, отыщутся десятки примеров из истории мира, когда голос сущего пузыря поднимал тысячи, сотни тысяч, миллионы людей на... Нет, не отговориться, надо идти...
Он встал, шагнул за порог кубрика. Мозг /мы еще это ему припомним/ выдал из заповедных тайников «Спама»:
- Он вышел на палубу – палубы нет
- А палуба в трюм провалилась…
Борис Михайлович пошаркал, держась за борт, в галеон, нет, как это? - в гальюн. Журчал, и не только, долго, целых две сигареты /кроме погибели для здоровья еще и финансовый крах/, а, когда вышел, то впал в дежавю. Что - то шипело и булькало. Сейчас уже и без всякой локации Борис Михайлович поплелся в /sic!/ камбуз и воочию убедился, что сновидение продолжается. В форме материалистической яви.
- Физкультпривет участникам викторины '' Кто первый угадает''. Входи, Михалыч, кофе готов, а вот на тарелочке, сварганил бутербродики на тостах. Влез, уж извини, в тайные пещеры твоего холодильника, - распевал на разные голоса все тот же Викля.
Шутить Борис Михайлович был расположен не быть... то есть не был расположен. Потому, в знак приветствия слегка кивнув, уселся и может быть излишне торопливо сделал глоток из чашки. Кофе был странным. Не сказать, что нестерпимо горячий, но в желудке Бориса Михайловича зажегся маленький костерчик. Он сделал еще глоток и понял в чем дело - кофе был с коньяком. Понимание пришло с явным опозданием. Упреки тщетны - за окном занимался прекрасный солнечный день.
- Так вот от чего я загнусь, от алкоголизма, - беспечно констатировал Борис Михайлович, сделал еще глоток и захрустел безумно вкусным бутербродом, запретив мозгу задумываться о «тайных пещерах». Однако, его головной орган нашел другую проблему:
- Не забудь дебутилировать помещение, - выдал он, казалось бы ни с того, ни с сего.
- Не учи ученого, - огрызнулся Борис Михайлович, - ишь словцо какое изыскал. Только бы испортить человеку настроение. Дебутилири…, тьеть тьпфу, дебутилировать, надо же!
Вместе с тем, он вынужден был согласиться, что совет дан верный; если капитан обнаружит на камбузе стеклотару из-под коньяка, то можно и линьков отведать. Его переход от легкой эйфории к невеселым прогнозам на будущее прервал командный голос:
- Равняйсь, - вдруг зарычал, как капрал или сержант морпехов США /фильмы про «них» Борис Михайлович не любил/ Викля, - смирно, слушай приказ. Через, - он глянул на часы, - сорок пять минут ты идешь к мужикам. Сегодня, если ты помнишь, суббота. Они кучкуются за игорным столом с утра пораньше. К этому времени уже примут по сто пятьдесят нашей ''на грудь'' и, соответственно, подобреют. Имей в виду, что по выходным, как правило, ''козла'' не забивают, а рубятся в карты. На деньгу. У тебя с этим каково?
- Жидко накакано, - огрызнулся Борис Михайлович, обиженный командным тоном, - в кошельке двести пятьдесят рупь с копейками.
- Действительно, не густо, - согласился Викля, - не обижайся, Михалыч, и рассуди сам: о своем деле я знаю больше тебя и заинтересован в результате больше, чем ты. Если хочешь мне помочь - подпрягайся. Нет - тогда иди, отдыхай, ты ж заслужил.
Борису Михайловичу стало стыдно, своя обида показалась такой ничтожной, что... Выкарабкиваясь из неприятной ситуации, он спросил:
- Так что там с деньгами?
- Играют нынче по крупному, не менее сотки первый вклад, а в мое время клали пятьдесят, инфляция тут у вас прет на дрожжах... Вот возьми, разменять только надо. До того разменять, понимаешь? До то го…
Викля небрежно отлепил одну бумажку от толстенькой пачки и протянул ее Борису Михайловичу. Тот, взяв банкноту, не поверил своим глазам - пять тысяч.
- Так ты чего - буржуин?
- В некотором роде и на весьма ограниченное время, - оживился старший /чего уж - надо признать/ партнер, - тут такая штука. Было у меня перед ... уходом сто шестьдесят тысяч на счете в некоем банке под одиннадцать с половиной процентов годовых. Договор вклада на два года. Копил на автомобиль. Каждый месяц, как это? пополнял. Вот. Паспорт у меня сейчас родной - не спрашивай покамест как и откуда, попозже расскажу - и решил я проведать, что там с моим вкладом. Ткнулся вчера после встречи с тобой в отделение этого банка, не у нас, а на всякий случай в другом районе. Хочу, дескать, снять все деньги со своего вклада и закрыть счет. Да пожалуйста, - говорят. Выписывают расходный ордер, или как он сейчас называется и в кассе я без шума и пыли получаю ... сто восемьдесят восемь тысяч пятьсот семьдесят два рубля.
- Сколько?- хрипло переспросил Борис Михайлович. И Викля со смаком повторил сумму.
- Десять моих пенсий с гаком, - прошептал Борис Михайлович.
- Ты, это... считай эти пять штук своей полной собственностью и распоряжайся ими как желаешь. Мне на машину уже копить не треба. Вчера я свалял дурака, завалился к тебе с одним коньяком, очень уж спешил пообщаться наконец то, хоть с кем-нибудь. Сегодня решу продовольственный вопрос. Ты постарайся только мужиков разговорить на тему, кто же мог меня ... того, понимаешь?
- Он, что нас за недоумков держит? – опять ни с того, ни с сего вмешался мозг.
- Да, я усек, - сказал спокойно Борис Михайлович, - а ты чем займешься?
- Участковым нашим бывшим я займусь. Почему, спросишь? Отвечу, но ты сначала мне скажи: убийство в нашем микрорайончике из одиннадцати многоэтажек и архаизма в виде четырех домов частного сектора это как, по твоему, обычное событие?
- Нет, конечно. За все время, что я здесь живу самым криминальным было ограбление квартиры на первом этаже в соседнем подъезде. Прокурора, к слову, грабанули. После этого все первоэтажники на окна решетки навесили.
- Вот. Это на счет раз, а теперь - на два. Смена участкового, отработавшего на своем месте более двадцати лет-это ординарное событие?
- Нет, но ведь совсем из другой ...черт... сферы что ли...
- Как это из другой сферы. Одно из сферы преступления, а другое из сферы наказания? Хочешь сказать, что эти сферы не соприкасаются.
- Чего ты ... возбудился, я просто спрашиваю, не более того.
- Ладно, для меня два эти события связаны своим выпадением из обычной рутины нашего места жительства. Этого достаточно, что бы заняться поисками прежнего участкового. Все, расходимся по своим делам, вечером подведем итоги. Борис Михайлович, дорогой, у нас очень мало времени.
***
Солнце уже с час – другой как миновало свою высшую точку, когда Борис Михайлович, просадивший что - то около шести сотен /карта не шла, хоть убей, ну и навык был немного утрачен/ и две сотни отстегнувший на общественное пивцо, решился задать вопрос:
- Кто же порешил Виклю, ведь добрейший был человек?
И услышал долгожданный ответ:
- Штриль это, больше некому, - буркнул Василич.
- Штриль, а это кто?
- Хрен его знает, вертелся тут месяца три в прошлом годе, гавнил помаленьку, а потом исчез куда-то. Падла…
- С чего же ты взял, что он это Виклю ...?
- Да это не я взял, все слышали, - Василич повел глазами по сидящим за столом. Мужики угрюмо покивали.
- Что слышали то?
- Продулся тогда Штриль в окорень, - вступил в разговор Колян, - пьяный был и с каких то хренов решил, что Викля его обчистил. Викля тогда уже домой ушел, а этот хватанул еще полстакана, глаза набычил:
- Кранты, - говорит, - корешу вашему, бля буду, попишу, - и бабах кулаком по столу.
Борис Михайлович с замиранием сердца спросил:
- Каким кулаком?
- Каким, своим, каким еще...
- Рукой какой, - поправился Борис Михайлович.
- А вон ты про что... левой рукой. Левша по всему этот Штриль и карты всегда в правой руке держал. И всегда норовил в маг за добавкой сбегать, а сдачи никогда не возвращал
- Пойду я, мужики, спасибо за компанию, только в сон уже клонит.
- Давай, дед. Сам то дойдешь или помочь, как вчера?1
- Дойду, дойду потихоньку.
Борис Михайлович уж было отправился, весь в радуге:
- Какое там потихоньку и какой там сон! - Борис Михайлович ощущал каждой своей клеточкой небывалый восторг. Скорее домой, утрем нос старшему партнеру, само названному.
Однако на самом старте /в начале второго движения при подъеме/ его остановил отечески - укоризненный голос Василича:
- Погодь, батя, а на посошок...
- Не многовато ли мне на сегодня? – робко вопросил Борис Михайлович, опускаясь тем не менее в исходное положение /а прежде, чем осуждать вникните в его жизнь, в ее нынешнюю суть и глубь, вернее в отсутствие глуби, то есть плавание на мелководье с постоянным страхом, что вот – вот будет узаконена волна, которая окончательно его накроет/.
- Не многовато ли? – повторил, еще сопротивляясь Борис Михайлович.
- Ноты знаешь? – начал лекторским тоном Василич, - их семь, так? В неделе тоже семь дней, так? Интервалы между нотами помнишь?
- Тон, тон, полутон, три тона, полутон, - вспомнил Борис Михайлович свою музыкальную юность /первые аккорды, еще учась в школе; рок-группа в институте, он - признанный басист/.
- Вот, молодца. А теперь, перекладывая на неделю, получаем что?
- Что?
- Получаем: литр, литр, полулитр, три литра, полулитр. Сегодня у нас суббота, так что?
- Литр, - обреченно сказал Михайлович.
***
Майор полиции Алексей Миколаевич Семенко в этот субботний день решил навести наконец порядок в своем углу комнаты. Однако, начал он крайне неудачно. С ящиков письменного стола. Многие знают, что ворошить бумаги прошлых лет - это такое болото, из которого быстро не выберешься. /Если, вообще выберешься, лучше не начинать, лучше будет/. Алексей Миколаевич начал, и что:
Вот письмо от другана юности, вот пачка почетных грамот и благодарственных писем, какие то /по-видимому, избранные и не пошедшие в официальные отчеты, так сказать, личная картотека/ протоколы времен его участковой деятельности, большой пакет с фотографиями почти года пребывания в южной республике, опять письма - сослуживцев по тем горячим месяцам, приказы - одна медаль, вторая, присвоение звания майора... Все надо прочитать или просмотреть. Что оставить, что выбросить? Убив два часа ни на что, Алексей Миколаевич кратко, но выразительно высказался и запихал почти все вынутое обратно. Пошел на кухню, включил электрочайник и закурил. В это время раздался звонок. Никого не ожидая в гости, Алексей Миколаевич не стал спешить к двери. Через пять-шесть секунд звонок повторился.
- Из управляшки – показания счётчиков проверить или распространители, брокеры, то есть по нынешнему, - прикинул он, открывая входную дверь.
Двое мужчин с минуту смотрели друг на друга через порог. Алексей Миколаевич с интересом разглядывал незнакомого человека, чисто автоматически составляя словесный портрет. Выше среднего, плотного телосложения, волосы темно - русые, лоб средний, глаза серые, нос прямой, губы средние, подбородок средний со слабо выраженной ямочкой. Особые приметы: шрам на правом виске и на лице... разочарование или обида.
Викля смотрел на давно знакомое лицо, невысокую и жилистую фигуру дяди Леши и понимал, что чуда не произойдет и здесь его тоже не узнают. Что ж, будем актерствовать.
- Здравствуйте, Алексей Николаевич, - сказал Викля.
- Здравствуйте, но только отчество у меня Миколаевич, хохол я по национальности.
- Извините, учту. Могу я с Вами поговорить?
- Ну, заходить, будь ласка.
Нельзя сказать, что Алексей Миколаевич был ярым приверженцем своего национального менталитета, но временами на него, что называется, находило. Отметим, между прочим, что ''ридну мову'' Алексей Миколаевич знал не просто ''погано'', а почти совсем никак. Его знание подходило под определение ''отдельные фразы'', но он стремился к усовершенствованию с разной степенью успешности. Только не на службе – человек на госслужбе должен говорить на основном языке государства. Так он считал.
Двое прошли в большую /и единственную/ комнату и сели за старомодный круглый стол.
- Чаю, - спросил Алексей Миколаевич, вспомнив про закипевший чайник.
- Спасибо, не откажусь.
Прихлебнув из фаянсовой белой чашки с красными петухами и тяжело вздохнув, Викля приступил к исполнению роли:
- Я, родной брат Виктора Ляпунова. Старший брат - по отцу. По причуде нашего общего папы тоже Виктор - он достал паспорт и разворотом с фотографией подержал его перед глазами Алексея Миколаевича. Я полтора года был в заграничной командировке. Вернулся и узнал, что брата убили.
- Виклю убили?!- поразился известию Алексей Миколаевич.
- Да, - сказал Викля, - убили, зарезали. Вы что же, не знали?
- Не знал. Боже ж мой... Когда?
- Седьмого сентября прошлого года.
- Ай-яй-яй, а меня с первого сентября направили в... тоже командировку. Беда, беда...
Алексей Миколаевич встал и молча вышел из комнаты. Вернулся он с двумя стаканами в одной руке и квадратного сечения бутылкой с янтарно – коричневой жидкостью под той же мышкой; во второй руке он принес широкую плоскую тарелку с нарезанным салом, хлебом и пучком зелени - стрелки лука вперемежку с кустиками укропа.
- Огурцив ще немае, - как бы извинился он, ставя тарелку и квадратную бутылку с хитрой механической пробкой на стол, - а це горилка собственного заводу. Давай помянем брата твоего. Хулиганистым он был пацаном, но мужиком стал гарным.
Они, стоя и молча выпили, сели, слегка закусили и, еще помолчав, продолжили разговор:
- А вот тебя, Виктор, я что-то не припоминаю, - сказал Алексей Миколаевич.
Викля вполне понимал, что ''не припоминаю'' из уст участкового, двадцать с гаком лет обходившего свои владения, означает - откель ты, браток, взялся?
- Вы и не можете припоминать, поскольку я никогда с братом и отцом не жил и навещал то их два или три раза. Два навещения точно, а третье, по времени первое, вроде было, когда я еще учился на горшок ходить.
Обязательное надо пояснить, что Викля почти не врал, т.е. не лгал. У него в самом деле был брат - сын отца Степана Герасимовича от первого брака. Брат однажды нагрянул к Викле, когда тот подрабатывал ночным приемщиком-грузчиком в молочном магазине. Состоялся памятный диалог:
Брат: Какая у тебя фамилия?
Викля: Ляпунов.
Брат: И я Ляпунов. Как зовут?
Викля: Виктор.
Брат: И я Виктор. Какое отчество?
Викля: Степанович.
Брат: И я Степанович. Доставай стаканы - я, Виктор Степанович Ляпунов, на пару с Виктором Степановичем Ляпуновым еще никогда не пил.
Они славно тогда посидели до утра. Виктор I помог разгрузить фургон с молочной продукцией. Поговорили, попели под гитару /Викля постоянно брал на работу инструмент - какие песни он тогда сочинял, ууу/. Больше Викля брата никогда не видел; тот изредка выходил на связь, был вроде бы мореманом и последняя весточка от него была из Южно-Сахалинска года три назад.
Того, что изложено в приведенном выше пояснении, Алексей Миколаевич знать не мог и хотел продолжить углубление с целью установления /общеизвестный термин/ личности:
- А как же тогда...
- Алексей Миколаевич, моя жизнь с пеленок - это отдельная история. Если хотите я Вам ее расскажу, но не сейчас. Я пришел к Вам с просьбой о помощи. Убийцу брата так ведь и не нашли.
- Да, извини, да помощь, а чем же я могу... Чего же я можу зробыты? Ведь было ж следствие. Тут треба обмозговать… Опрокинем - ка еще по одной, со знакомством?
- Оно того стоит.
Викля внутренне возликовал - огонек милицейской подозрительности притушен, пусть на время, пусть. За это время участковый дядя Леша услышит то, ради чего я и пришел.
- Ай, да, Витька, - звучало в его голове, - ай, да, сукин сын.
- Так я другой раз балачу, за знакомство, - вернул из самовосхваления Виклю голос Алексея Миколаевича.
- Тай дарма, - с чего - то ляпнул Викля.
Стукнулись стеклом, выпили, закусили уже более основательно. Широкая тарель опустела.
- Алексей Миколаевич, а Вы такого Лившица Бориса Михайловича помните?
- Помню, больше из-за фамилии. Общаться с ним, кажется, не приходилось. А что?
- Я с Борисом Михайловичем случайно познакомился. Ну, зашел разговор и о брате. Борис Михайлович сказал, что у него имеются основательные подозрения, но его, мол, никто слушать не стал. И помянул о Вас, если бы, сказал, Алексей Нико… Миколаевич тогда не уехал, то он бы это дело вмиг раскрутил.
Они посидели еще с полчаса, уговорили поллитровку, поговорили о прогнозах для нашей сборной на ЧМ, позлословили о …/функционал кухни в нашей стране не изменяется уже ни одну сотню лет/. И в завершение вечера Алексей Миколаевич сказал:
- Ладно, завтра буду у твоего Бориса Михайловича, послушаю его ''подозрения''. В первой половине дня не смогу - у внучки утренник, подъеду часам к четырем.
Распрощались, пожав друг другу руки. Закрыв за гостем дверь, Алексей Миколаевич совершил два действия:
- позвонив куда надо, попросил переслать ему по электронной почте сводку происшествий по городу за сентябрь прошлого года;
- прошел к своему письменному столу, достал недавно уже потревоженную пачку протоколов. Отыскал в ней /память не подвела/ оформление первого привода шестнадцатилетнего Виктора Ляпунова. Ознакомился со словесным портретом приведенного и остолбенел.
Уже поздно вечером Алексей Миколаевич просмотрел полученную сводку и был потрясен вторично.
***
К вечеру той же субботы Борис Михайлович, ликуя вплоть до самопроизвольного мочеиспускания, с грехом пополам вернувшись домой, старшего /фе!/ партнера не обнаружил.
- Ыщет улики и факты, ыщи свищи, - Борис Михайлович похихикал. Основательно посетил гальюн, затем в умывальной комнате сменил ... нижнюю часть исподнего, доковылял до своего кубрика и рухнул в... гамак? или...как эта штука называется у матрозов, а? Мозг, как всегда, уснул раньше своего хозяина.
Воскресенье
Разбудило Бориса Михайловича позвякивание. Ложечка так звякает при размешивании сахара в стакане с чаем. Вроде бы и не громкий звук, но спать под него никакой возможности нет.
- Старший партнер вернулся, ну я ему сейчас выдам, - свесил ноги с постели Борис Михайлович и вдруг с ужасом осознал, что ничего не помнит.
- Эй, - окликнул он свой мозг, - чего я нарыл то?
Мозг мстительно молчал, будешь, типа, знать, как относиться к венцу природы.
- Миленький, ну чего ты. Я же тебя люблю и уважаю. Сахарку хочешь?
И мозг растаял, не камень же, восстановил файл, отправленный уже было в ''Корзину''.
- Счас, счас, сахарку, - завопил радостно все вспомнивший Борис Михайлович и полетел в камбуз /опять приходится оговориться насчет глагола - это Борис Михайлович считает, что он ''полетел''/.
Долетев с одной вынужденной посадкой до камбуза, он испытал двойное потрясение. Взглянув на часы Борис Михайлович понял, что проспал более четырнадцати часов кряду. К тому же в камбузе он застал не только своего старшего партнера. Спиной к нему сидела женщина. Женщина! Порог квартиры Бориса Михайловича за все девятнадцать лет переступали три женщины, не считая родных. Это были...Впрочем, надо ли перечислять, к Борису Михайловичу они не имели никакого отношения.
- Познакомьтесь, - сказал Викля, еще более раздражительней звякая ложечкой в стакане /что можно так долго размешивать!/, - это Лена.
Женщина встала, повернулась к Борису Михайловичу, сказала с улыбкой:
- Здрасьте.
Лет тридцати. Очень милое лицо. Грустные глаза.
Борис Михайлович был очарован. За половину мановения ока, за четверть. Еще через секунду до него дошло в каком виде он предстал перед дамой. Двухдневная щетина, заношенная с дырами в подмышках футболка и, совсем ни в какие ворота, мятые трусы.
- Ну, что накопал, старина? - спросил Викля, с интересом наблюдая эволюции лица Бориса Михайловича от раздражения до крайней степени смущения.
Вопрос был задан уже в спину напарника, поскольку Борис Михайлович, невнятно пробормотав извинения, тут же ретировался. Вернулся он чисто выбритым, в свежей сорочке и серых с металлическим отливом брюках от выходного костюма; камбуз наполнило благоухание лосьона после бритья, который использовался не чаще трех раз в году.
Однако, его ожидало разочарование – женщина уже ушла. Он присел на свой стул, постепенно переключаясь на результаты своего вчерашнего расследования.
- Говори, говори, Борис Михайлович, - сказал Викля, улыбаясь, - ведь вижу, что - то стоящее узнал.
Выдержать солидную паузу Борис Михайлович был не в состоянии - выпалил все единым духом.
- Значит - Штриль? - повторил Викля, - помню такого, не из наших. Его Тарасик как - то с собою приволок. Мда... Ты чего ерзаешь?
- Кто эта девушка? - спросил, сам не зная почему страшась ответа, Борис Михайлович.
- Успокойся, дон Гуан, - невесело улыбнулся Викля, - Ленок здесь по делу, все поймешь в свое время. На данный момент я для нее являюсь товарищем Викли по техникуму, случайно встретил во дворе, поговорили о нашем общем друге. Ладно, эмоции пока оставим. Вертаемся к нашим баранам, одному барану, вернее. Значит - Штриль. Мало что про него знаю. Ни фамилии, ни имени. То что приблатненный - было видно с первого взгляда. Руки все в тату, фикса, перстни, цепочка - набор шаблонный, как в кино. Тарасика - то ты знаешь, Юрку Тарасенко из двадцать второй квартиры этого, твоего дома?
- Шпана? Не знаю я никого из молодых, не те, брат, времена сейчас. Это лет сорок - сорок пять назад...
- Все, стоп. Оставь для мемуаров. Имеем мы время наведаться к Тарасику? Нет, для подготовки к обоснованному разговору времени у нас мало. Напортачим. Что ж, тогда обсудим план предстоящей атаки на материализм, встреча старых знакомых назначена на шестнадцать-нуль-нуль. Кстати, четвертого стула у тебя нигде не завалялось, пардон, не застоялось?
***
К назначенному времени /часу Ч - сказал Викля/ все было готово. Четвертого стула не нашлось, поскольку в капитанскую каюту Борис Михайлович вторгнуться не рискнул. Обошлись круглой металлической табуреткой из прихожки, на которую воссел старший партнер.
Ровно в 16-00 раздался звонок входной двери. Открывать на правах хозяина отправился Борис Михайлович. На пороге стоял немолодой сухощавый мужчина, который улыбнулся и сказал:
- Здоровеньки булы, Борису Михайлович.
- Здравствуйте, Алексей Миколаевич,- бодро отозвался подготовленный младший партнер, - милости просим, проходите.
Итак, в камбузе собрались четыре разных человека, которым предстояло объединиться для достижения общей цели. Цель была нешуточная - восстановить справедливость и наказать зло. Представлять никого нужды не было, все, пусть в разной степени, знали друг друга. Лишь Алексей Миколаевич бросил на Лену недоуменный взгляд - а эта якого биса тут? - но вслух своего вопроса не задал.
Когда все расселись у стола, Викля попросил слова и, поскольку возражений не последовало, начал свое повествование. По форме это был доклад о ходе расследования уголовного дела: факт и состав преступления, выполненные следственные действия, что выявлено, предложения следующих мероприятий. Викля старался говорить кратко, взвешенно, обходя до времени неудобный /мягко говоря/ для себя вопрос. Вот что он сказал:
- Седьмого сентября прошлого года, примерно в 18 часов 35 - 40 минут был убит Ляпунов Виктор Степанович, 1985 года рождения. Его труп был обнаружен у двери собственной квартиры соседкой по лестничной площадке Карасевой Т.Г. Смерть наступила в результате удара ножом сзади...
- В левый бок, - не удержался от подсказки Борис Михайлович.
- Прошу не перебивать, - сверкнул глазами Викля, - да, от удара ножом сзади в левый бок. Убийце с места преступления удалось незаметно скрыться. В последнее время установлено, что накануне убийства некто по кличке Штриль грозился убить Ляпунова. При игре в карты Ляпунов якобы жульнически выиграл у него деньги. Также установлено, что Штриль - левша. И, наконец, известно, что со Штрилем был хорошо знаком гражданин Тарасенко Юрий, проживающий или проживавший в квартире номер двадцать два дома, в котором мы сейчас находимся.
- Вот, практически и все, - с удовлетворением подумал, закончив свой ''доклад'' Викля, - дядю Лешу вряд ли можно убедить в ''моей сущности'', но против фактов не попрешь и дело будет доведено до конца.
Он оглядел сидящих за столом. Лена тихонько всхлипывала, уткнувшись в платочек. Борис Михайлович сидел с гордым видом, изредка бросая на нее удивленные взгляды. Алексей Миколаевич задумался, лицо его было сердитым.
- Совсем не похоже на последнюю сцену в ''Ревизоре'', - мелькнуло у Викли, - ой, что будет!
Алексей Миколаевич, действительно, был очень не доволен. Тому были причины. Именно причины - множественное число. Выслушав то, что ему было высказано, он знал теперь о преступлении больше ''докладчика''. Он понимал, почему горько плачет Лена; Леночку Скворцову и всю ее жизнь он знал, начиная с детсадовского возраста; знал про ее обиды и радости; знал про беды, постигшие ее в последние месяцы, а теперь оказывается, что на нее раньше тех бед, свалилось и ещё одно горе. У его досады после услышанного появилась вторая причина. Главными были не они. Главным было обоснованное предчувствие услышать сегодня что-то очень неприятное, неприемлемое для него в силу всей его жизни, его мировоззрения, его базиса-громко говоря. Он на дух не переносил всякую чертовщину и многое бы дал, что бы уйти от предстоящего разговора. Только многолетняя привычка не уклоняться от трудностей любого масштаба заставила его начать с самого неприятного. Алексей Миколаевич тяжело вздохнул и спросил:
- Так кем все же ты, мил человек, приходишься невинно убиенному Виктору Степановичу Ляпунову?
- Ай да дядя Леша, буденовец, сходу, с шашкой наголо, - внутренне восхитился Викля, - что ж чему быть, того не миновать, - он посмотрел на напарника:
- Борис Михайлович, твой выход.
Его партнер встал, кашлянул и рассказал: и про сон с горячей колбасой, и про последующую встречу, и, короче, все, все.
- Я, товарищ майор, - закончил он, - тоже убежденный сторонник материалистического учения, но именно поэтому я не могу игнорировать наблюдаемые в материальном мире явления.
Борис Михайлович сел. Викля выдержал двухминутную паузу, во-первых, что бы дать Алексею Миколаевичу время на осмысление услышанного, во - вторых, да, черт побери, для театрального эффекта.
- Сейчас, прошу прощения у дамы, немножко анатомии, - возвестил он.
Встал, повернулся к присутствующим спиной и закатал до лопаток футболку. На его левом боку багровел свежий шрам длиной сантиметра четыре.
-Это айн, - сказал Викля, - а вот и цвайн.
Он расстегнул ремень джинсов и спустил их с правого боку ниже пояса. Все увидели вверху ягодицы три родимых пятнышка, расположенные как бы в вершинах углов почти идеального равностороннего треугольника. Треугольник лежал на боку, с одним из углов направленным вправо.
- Это моя указательная стрелка, - сказал Викля, поворачиваясь, - она означает: “Смотри на...
- ... обороте", - закричала вдруг Лена, - Витенька, это ты?!
Она бросилась на шею Викле, что было ему не совсем удобно с расстегнутым ремнем.
Когда страсти поутихли Алексей Миколаевич решительно сказал:
- Ладно, все что касается... тайн бытия или небытия выносим пока за скобки. Пусть будет Викля, як Викля. Он помолчал и все же не удержался:
- Я читал твой словесный портрет и, если бы тебя объявили в розыск и я тебя бы раньше не знал, то по этому портрету я тебя бы, сто процентов, опознал. Ведь все приметы налицо, а я тебя не узнал. Как так? Уму не постижимо!
- Ты, дядя Леша, помнил меня живым, - шепнул ему Викля.
- Ладно, - повторил Алексей Миколаевич, - отложили. Теперь о преступлении. Должен всех огорчить - ничего в этом деле еще не раскрыто.
- Как это не раскрыто? - первым возмутился Борис Михайлович, - что Вы такое говорите. Личность убийцы установлена, все факты вопиют об этом. /Они нас считают за микрокефалов, - подливал керосина в костер верный Мозг, - сами за год ни хрена не сделали, а когда им на блюдце.../
- Послушайте, - вмешался Викля, радостный и от того, что его признала Ленок, и от того, что он вышел из подполья, и от того, что за дело взялся дядя Леша и все, значит, будет хорошо, - чего мы сидим, как в следовательском кабинете? У нас стол полон снеди и питья. Давайте же за нашу встречу, за успех, ну?
Борис Михайлович, к негодованию своего мозга, первым же и сдался. Посидели приятно минут пять-шесть. На дольше расслабления не хватило и теперь уже Викля, для которого фактор времени был решающим, спросил:
- Дядь Леша, /он вроде имел теперь право на такое обращение/ так почему Вы считаете, что дело не раскрыто?
Алексей Миколаевич, прожевав и проглотив ломтик копченого сала, вытер губы салфеткой и начал, по пунктам:
- У перших, это для вас, гавриков, Штриль неизвестная шахматная фигура. Хороший бы я быв участковый, если бы не знал всех, кто ошивается на моей территории. Штриль - тож Максим Стрилькин с третьего микрорайону.
- Так надо ж его того, на цугундер, - встрял Борис Михайлович.
- Никак ни можно, - ответил Алексей Миколаевич, - и вот почему. Согласно оперативной сводке от шестого сентября прошлого року Стрилькин, вин же Штриль, получил в уличной драке тяжелую травму головы и быв помещен в реанимационное отделение горбольницы нумер три.
- Вы что же, все происшествия годовой давности помните? - недоверчиво спросил Борис Михайлович.
- Ни, после разговора с ... Виклей я запросил данные за сентябрь прошлого года.
- Зачем же Вы смотрели справку за 6 сентября, если..., - начал было Викля с недобрым предчувствием.
- А затем, - не дал ему договорить Алексей Миколаевич, - и это будет - у других, что ни седьмого, ни восьмого, ни, вот, шестого сентября убийств в нашем городе не зарегистрировано.
- Вот теперь воистину последняя сцена из ''Ревизора'', - угнетенно пробормотал Викля.
Борис Михайлович разочарованно вздохнул; мозг, само собой, затаился, как бы погрузившись в решение вечных ''проклятых вопросов ''.
- Що ж вы, братове, чубы повесили? - вопросил Алексей Миколаевич, - якие ж вы козаки?
- Все же сходилось, - уныло отвечал Борис Михайлович, - и мотив, и угрозы, и левша...
- Ни, - сказал Алексей Михайлович, - не левша то был. Видел я такие шрамы после удара ножа в... южных краях. Широкий в месте, где клинок входит в тело и с небольшим узким мысиком с той стороны откуда его выдергивают. Удар наносится правой рукой с разворотом, нож в положении ''к себе''. Профессиональный удар, Штрилю о таком и мечтать не приходится. Выходит, что?
- Киллер, - не подкачал Борис Михайлович; мозг, как всегда, встрепенулся с опозданием.
- Ось, у точку - наемный убивец, - Алексей Миколаевич посуровел лицом, - дело, браты, вырисовывается страшненькое. Посему не рыпайтесь, сидите у хате, развлекайтесь телебачением, шашками – шахматами, аба еще чем. А я пошарю по своим каналам.
- Дядь Леша, - умоляюще сказал Викля, - время!
- Ничего, я скорийше. Завтра к вечерку подъеду. Еще раз говорю - геть! Никуда не лезьте. Если что – вот номер моего телефона.
Алексей Миколаевич ушел, сняв на мобильник Виклю и его рану. Немного погодя ушла и Лена, не знающая радоваться ей или горевать.
За столом остался ''трест, который лопнул''. Викля вяло наполнил стопки, партнеры вяло выпили и меланхолически закусили.
- Эхе-хе, - вздохнул Борис Михайлович, - фиаско так фиаско.
- Ладно, отец, проехали. Все же с мертвой точки дело сдвинулось.
- Куда ж оно сдвинулось? - спросил Борис Михайлович, чувствуя, как живительная влага начинает свое действие, - что мы имеем на текущий момент.
- Давай посчитаем: первое, дядю Лешу отсылают черт те куда; второе, через неделю меня кончают; третье, убивает меня не пьяный Штриль, не наркоман, не маньяк, а профессиональный киллер; четвертое, сообщение об убийстве отсутствует в оперативной сводке.
Так, пока вроде все. Что же из этого всего следует?
Борис Михайлович наморщил лоб, но ничего лучшего не придумал, как предложить:
- Выпьем еще по одной для очистки ржавых мозгов /столь неуважительно упомянутый что-то возмущенно пробормотал/.
- Выпьем, дорогой мой партнер, ты прав - сколько нам осталось попить водочки.
Кстати сказать, на столе стояла на треть початая бутылка ''Белуги'', окруженная тарелками и тарелочками с деликатесами, вкус /а некоторых и название/ Борис Михайлович давно забыл. Особенно поражала его слабосоленая стерлядь, нарезанная кусочками. Ею Борис Михайлович и закусил. Посмаковал и выдал на-гора:
- Из всего тобой перечисленного следует, что убийство было тщательно спланировано - это раз. Заказчик - человек с большими возможностями и деньгами - это два. Кому же из сильных мира сего ты, голодранец, смог так насолить, что тебя отправили в мир иной?
Борис Михайлович смотрел на старшего партнера с жалостью, но и с уважением.
- Никому, - твердо ответил Викля, - за всю свою прошедшую жизнь никому.
- Значит, - зацепился за слово Борис Михайлович, - ты мог что-то сделать после седьмого сентября, а тебе не дали этого сделать.
Викля от изумления онемел /мозг Бориса Михайловича тоже/.
- Ну, Пуаро, ты даешь! - сказал, отойдя от столбняка, Викля,- впору повышать тебя до старшего партнера. Что же я мог сделать?
- А это уж тебе видней, - ответил второй старший партнер и прихватил еще кусочек стерлядки.
Викля задумался, ничего путного в голову не шло.
- После седьмого сентября, после седьмого сентября,- бормотал он, - восьмого, девятого... рутина обычная предстояла. С десятого планировалось с бригадой в Моковку, монтаж электрооборудования на новой котельной. Что еще из неординарного? Собирались с Ленком в Египет полететь, но еще не скоро, в начале октября.
- Может с Алексеем Миколаичем посоветоваться?
- Опять человеку голову морочить своими дефективными гипотезами. У него, поди, совсем другой подход. Дядя Леша - профи, не нам чета.
***
Викля ошибался. В принципе майор Семенко мыслил также, как и партнеры. Все названные Виклей четыре пункта легли в основу для расследования. Отличие состояло в том, что к каждому пункту был приложен вопрос:
1.Кто включил его, капитана Семенко, в состав отряда полиции, который направлялся в южную республику?
2. Почему Виклю убили именно седьмого сентября?
3. Имеются ли сведения об убийствах /не обязательно заказных/, совершенных подобным ножевым приемом.
4. Кто убрал из оперативной сводки убийство Виктора Ляпунова?
Перечень завершался двумя вопросами, не связанными с пунктами, но из них вытекающими. Пятый вопрос относился к расследованию убийства: кто вел, что выявили, на какой стадии находится следствие? Записав этот пятый вопрос Алексей Миколаевич помянул недобрыми словами капитана Богомолова.
- Ведь я же звонил из того кильдыма, куда меня заслали. Спрашивал, как дела? Этот гавнюк два раза меня успокаивал, все, мол, тихо-спокойно, не волнуйтесь. А в третий мой звонок заявил, что о делах на участке отчитывается установленным порядком и в контролерах со стороны не нуждается. У, кацап бисов /Богомолов носил небольшую бородку/.
Заключительным, шестым и главным вопросом было: Кому и зачем понадобилась смерть простого трудяги Викли?
Поскольку поиском ответов на вопросы с первого по пятый он мог заняться не раньше завтрашнего утра, то весь остаток воскресенья Алексей Миколаевич размышлял над шестым. Допустим, в период с первого по седьмое сентября Ляпунов вляпался /это есть случайный каламбур/ в какую то историю. Жил себе жил спокойненько, а как только дядя Леша уехал, то он тут же вляпался? Без пригляду вроде бы остался. Нет, маловероятно. От своей хулиганской молодости Викля давно отошел. Многие в возрасте от 13 до 17 лет, подсознательно понимая, что у них своего, кроме слюны, нема чего есть, начинают «геройствовать». Викля был из того числа. Пришел из армии - вся грудь в значках, сержант ВДВ, это же не шуточки. Окончил техникум, старики его тогда еще живы были, оба работали, могли позволить единственному сыночку учиться на дневном. Впрочем, Виктор и сам подрабатывал. Потом бригадиром стал и прошлым летом поговаривали, что скоро сменит начальника участка Федорчука, тот на пенсию собирался. Короче говоря, не сходится. Что же еще?
Ничего иного не надумав, Алексей Миколаевич со старым примолвьем: ''Утро вечера мудренее'' пошел спать. Долго ворочался в постели и вздыхал. Надо особо отметить - Алексей Миколаевич вполне отдавал себе отчет, что он далеко не мастер уголовного розыска. Что же делать? Убили хорошего парня, кто? за что? Никто не знает и, похоже, знать не хочет.
- Дожили - мертвым приходится возвращаться, что бы найти своих убийц. Ей бо, зроблю що можу, что б этот гадючий клубок распутать.
***
Борис Михайлович явно тянул на дальнейшее повышение по службе в детективном агентстве ''Викля и К''.
- Скажи, пожалуйста, монтаж оборудования на той вашей котельной - это дорого стоит?
- Что – то около миллиона семьсот, - припомнил Викля.
Борис Михайлович зашевелил губами, включив внутренний калькулятор.
- Миллион семьсот тысяч, - наконец, озвучил он результат вычислений, - восемь лет не пить, не есть, не платить за коммуналку; складывать свои пенсионные в кубышку…
- И что?
- Бригада могла без тебя эту работу выполнить? – опомнился и продолжил дедуктирование Борис Михайлович.
- Ребята у меня толковые, а Денисенко вполне меня заменить может, он... Черт! Не было Денисенки, в Крым он укатил со своим семейством, к родне поехал. Самоходом, на недавно купленной ''Ниве Шевроле''. Хвастаться своим приобретением. Вернуться должен был не раньше восемнадцатого числа. Начальник участка Федорчук? Чистый теплотехник, он фазу с хазой путает.
- Вооот, - удовлетворенно протянул Борис Михайлович.
- А ну, пошли, - подхватился с места Викля, - сколь времени? Еще семи нет, Игорек должен быть в своем гараже.
- Куда ты, какой Игорек?
- Тоже автолюбитель, ядрит их. Пошли, пошли, растолкую по дороге.
***
Игорек их приходу очень обрадовался, когда незнакомый ему родственник деда с ихнего двора /Михалыча, кажется/ достал из сумки три холодные банки пива ''Карлсберг''. Гости как знали, что это была любимая марка Игорька. Потекло пивко в сопровождении приятного разговора. Незнакомец, назвавшийся Степаном Викторовичем, оказался коллегой. Тоже электромонтажник, начальник участка в каком то ЭМП - 348. Михалыч больше помалкивал, слушая разговор профессионалов. Степан Викторович достал еще по банке пива. Разговор переключился на расценки и подряды.
- Раньше все было спланировано, никто без работы не оставался,- говорил Степан Викторович, - никакой тебе конкуренции, слова такого не знали. Сейчас самые сладкие куски прямо изо рта выхватывают. У вас тут как в этом вопросе?
- Да по-разному, - ответил Игорек, сделав добротный глоток, - это все дела начальства. Сумеет прихватить хороший подряд, так и работягам перепадает. Нет - сидим на почасовой ставке дежурными электромонтерами.
- Я слышал вам в Моковке хороший кусок в прошлом году достался, - вступил в разговор Михалыч.
- Мимо носа он прошел этот кусок, только понюхали да облизнулись.
- Что так?
- Несчастье на нас свалилось, бригадира убили, Ляпунова, Виклю. Знали его?
- Слышал вроде,- промямлил Михалыч.
- И что? - это Степан Викторович спросил.
- Убили бригадира как раз перед началом работ. Другой наш спец, Денисенко, как назло в отпуск укатил, аж в Крым. Директор рвет и мечет, только где за неделю бригадира найдешь, такого что бы сразу вник в проект и сходу зарулил. Короче, уплыл договор от нас.
- Куда уплыл то? - привстал Михалыч, а Степан Викторович отвернулся, ему, по-видимому, местные дела были до фонаря.
- Куда ж еще, к Паше Фуручу уплыл, его компания у нас все электрические и тепловые сети к рукам прибрала.
- Михалыч, - обернувшись, сказал Степан Викторович, - не заболтались ли мы, как бы к дяде Леше не опоздать.
- Да, пора, пора, - засуетился Михалыч.
Мужики напоследок одарили словоохотливого паренька третьей банкой и торопливо ушли.
- Таких бы гостей да каждый вечер, - помечтал Игорек и рванул крышку банки за кольцо. Как гранату.
***
- Звонить надо Алексею Миколаевичу срочно, - убеждал Борис Михайлович, едва партнеры вновь обосновались в камбузе, - уйдут.
- Угомонись, кто куда уйдет?
- Игорек твой опомнится и сдаст нас Фуручу, а тот, что бы концы в воду, нас к ногтю.
- Какому ногтю, дед, - увещевал Викля, - что ты несешь. Да и как я ему позвоню, через унитаз что ли.
- У меня сотовый есть.
Борис Михайлович метнулся /не забываем про глаголы действия/ в свой кубрик и через четыре с небольшим минуты вернулся с понурым видом.
- Разрядился, - трагически произнес он.
- Тогда забаррикадирывай двери; авось до утра продержимся.
- Тебе все шуточки, само собой, двум смертям не быва... Вот же вырвалось, извините Виктор Степанович, в запальчивости сказано...
- Ставь воду на пельмени, - сурово приказал старший партнер.
Борис Михайлович выполнил команду незамедлительно, как юнга под окриком боцмана.
За ужином Викля смягчился:
- Завтра схожу и куплю себе порядочный сотик. Заодно приоденусь поприличнее.
- В понедельник у промтоварных магазинов выходной, - машинально повторил Борис Михайлович вслед за мозгом и сконфузился. Одновременно его посетило беспокойство. Так заблудиться во времени и кому? Его центральному органу, неужели первый симптом!
- Информация в твоем блоке памяти порядком устарела, - усмехнулся, Викля, впрочем, скорее сочувственно, - все, ночную вахту отменяю - отбой.
- Ты...Вы же обещали про паспорт рассказать, - Борис Михайлович явно не хотел, что бы вечер закончился минором.
- Про паспорт? А... Что ж и в самом деле интересно. Так вот, подняли нас по тревоге...
- Зачем же так то.
- Ну, шучу, не пузырься. Представляешь, упал я после ножа, потом всего миг какой - то полного потемнения и тут же опять стою у двери своей квартиры.
Стою в чем мамаша родила, ступням сразу стало холодно на бетоне. Дверь опечатана двумя бумажными полосками. Потянул за ручку - не заперто. Быстренько вошел, дверь тихонько закрыл и на внутреннюю защелку. На цыпочках обошел квартиру - никого. Тут уж вздохнул с облегчением.
В квартире пылищи, паутина по углам, на потолке; но, вообще то, никакого беспорядка, мебель на своих местах, шкафы - ящики закрыты. Я шасть в платяной шкаф - весь комплект в наличии, начиная с трулей. Оделся, достаю пиджак и во внутреннем кармане обнаруживаю паспорт. Вот так. Что еще? Протер от пыли телевизор, включаю, нахожу новостной канал и узнаю, что текущее время 13 часов семь минут и дату. Понятно, что чувствую себя при этом не очень здорово. Посидел на диване, еще родителями моими купленном, не скрою - пустил слезу. Потом, что же, вышел на лестничную площадку, тут тетя Таня Карасева как раз из лифта.
- Здравствуйте, - говорю.
А она:
- Здравствуй, мил человек. Кого ищешь? - и смотрит с подозрением.
Вот тут то я сообразил, что - то не так.
- К брату, - говорю, - приехал, а нет никого.
-Какому брату?
- Виктору Ляпунову.
- Не было, - она говорит, - у Витьки брата.
- Есть, - отвечаю, - брат я ему по отцу, приехал из Южно-Сахалинска.
Тетя Таня, видать что-то о моем блуждающем по свету братане слышала от моих стариков, а потому пригорюнилась и сказала:
- Нету, парень, у тебя брата, убили Витеньку во прошлый год, вот на этом самом месте и убили.
Викля замолчал, глядя поверх головы Бориса Михайловича.
- Вот такие дела, партнер, повторяю в последний раз - отбой!
Понедельник
Понедельник, говорят, день тяжелый. Однако же не для всех. Алексею Миколаевичу, что понедельник, что пятница, были одного веса. В то же время он откровенно признавался себе, что его новая должность и работа ему не интересны. Последние месяцы он честно и добросовестно отбывал рабочее время. От и до. Должность его называлась заместитель начальника отдела материально-технического обеспечения, а круг служебных обязанностей был ограничен обмундированием и амуницией. Шапки-фуражки, куртки - шинели, погоны-портупеи.
- Я портупею и портупею, - мрачно шутил Алексей Миколаевич.
Ничего не поделаешь, после возвращения из южной командировки руководство недвусмысленно дало понять: либо на эту должность, либо в дворовую команду доминошников; положенная выслуга есть, так что арриведерчи. Домино Алексей Миколаевич презирал с юности; а, если без шуток: на пенсию дочери с зятем не поможешь, а зарплата у них, мягко говоря, ниже средней. И внучку не побалуешь. Детям двадцать первого века сейчас хочется иметь то, что писатели-фантасты века прошлого при всем желании представить себе не могли. /Лизуны, а? Каким - то образом перебрались из производственно-административной сферы в детские игрушки/. Потому Алексей Миколаевич и отбывает свои от - до. Надо добавить, что в назначении на нынешнюю должность отчасти был виноват и сам Алексей Миколаевич. Хозяйственную деятельность по обеспечению отряда, которую он развил в приснопамятной командировке, ставили в пример всему остальному контингенту.
Нет, конечно, худа без добра. Какой-нибудь юный лейтенант, спалив казенные берцы у костра во время совсем не служебной ночевки у озера, становился на веки должен дяде Леше. И не только юный, и не только лейтенант. Весь штатный состав знал - если придешь с просьбой к начальнику отдела маттехобеспечения, то получишь только первую составляющую, без техобеспечения. Поэтому шли к майору Семенко.
Ни боже мой, никогда Алексей Миколаевич не пользовался сложившимся положением в корыстных целях. Все, что приносилось в благодарность, если удавалось незаметно оставить в его кабинете, выставлялось на общий стол во время торжеств разного рода.
В этот понедельник Алексей Миколаевич впервые прибег к взиманию долгов джентльменства. Цель была чистой, а посему никакие сомнения его не беспокоили. Отбыв утреннюю оперативку, Алексей Миколаевич направился в отдел кадров. К начальнику отдела он не пошел; тот скользкий был как налим и доверия не вызывал. Алексей Миколаевич вызвал ''покурить'' капитана Русинова. Этот был прозрачен словно полиэтиленовый мешочек. Вследствие периодического наполнения мешочка крепкими напитками капитан Русинов постоянно терял предметы обмундирования и амуниции /к счастью табельное оружие ему не было положено/. Алексей Михайлович сразу взял быка за бока:
- Скажи мне, Миша, как перед стаканом беленькой, кто меня в прошлом году оформил на трехмесячный южный курорт. Может удастся повторить, засиделся, понимаешь, на ваших шапках и шинелях. Денежное довольствие хилое, хотелось бы подзаработать на старость.
Капитан Русинов, чистая душа, ответил:
- Нет, дядя Леша, второй раз не прокатит. Тебя в отряд тогда включили по звонку полковника Кольбедяка из областного ГУВД. Какой - то радетель за тебя похлопотал. Сейчас той Кольбедяк, получив генерал-майора, начальник главного управления в Энске. До него не добраться.
- Вот так всегда, - в сердцах посетовал Алексей Миколаевич, - хорошая мысля приходит опосля. Ладно. Ты, Мишь, не распространяйся об нашем разговоре. Засмеют же меня; старпер воевать собрался.
- Могила, - заверил его Русинов.
- Да, - памятуя уроки Штирлица, сказал Алексей Степанович, - погоны и петлицы новые получили. Заходи, на твои срамно глядеть.
- Зайду, дядь Леша, товарищ майор, спасибочки.
Ответ на первый вопрос был получен. С довеском.
- Який такий тайный благодетель завелся у мени у прошлом роке? И что за Кольбядяка такая? Почему я его не знаю?
***
К судмедэксперту Резинскому он зашел за пятнадцать минут до конца обеденного перерыва. Якова Моисеича он знал много лет и безмерно уважал. Никакой лабуды здесь он нести не собирался, а рассказал почти правду. Узнал, мол, недавно, что на его бывшем участке убили хорошего парня, убийцу не нашли, невеста хочет знать, кто убил ее Витеньку, вот взялся помочь... Тут наступил скользкий момент, что, мол, кто - то из соседей сфотографировал лежащий труп с задранной футболкой до приезда медиков и полиции. Снимок попал к нему, а он по форме шрама определил, что работал профессионал. Уф...
- Даагой Алексей Микаэлович /майор к такому обращению давно привык и не обращал внимания/, зачем такой длинный теат'альный монолог. Вы не Смоктуновский, а я, надеюсь, не шлимазл. У вас есть фото ш'ама. Где вы его взяли меня не интеесует. Вам интеесно знать мое мнение, очень хоошо. Доставайте уже эту фотог'афию.
Алексей Миколаевич вынул фото и, пока Яков Моисеевич его разглядывал, пояснял почему он пришел к своему выводу.
- Таких ш'амов я не видел, - безапелляционно сказал Яков Моисеевич, - и в литеатуе тоже не вст'ечал. Кстати, говоите, что это у нас пайня кончили? Когда? А! Отсутствовал. Я в последнее в'емя, как те маля'ы - день гхаботам - два гулям.
Алексей Миколаевич, да все в горотделе знали, что Резинский не излечимо болен. Болезнь свою пытается скрыть, только как скроешь, если человек каждый месяц уходит по бюллетеню на неделю, а то и на две.
Яков Моисеевич продолжил:
- Насчет того, что вы бубнили... Я, знаете ли, без ск'емности скажу о том, что, к'оме знаний в своей п'офессии, обладаю ши'окой осведомленностью во многих областях человеческой деятельности. Мама говоила, что я знаюТог'у лучше нашего г'ебе. Искусство, если это можно назвать искусством, ножевой бойбы в к'уг моих знаний не вошло.
В окончании своей речи Яков Моисеевич залился свои булькающим смехом:
- Видите, Алексей Микаэлович, как за'азительны теат'альные монологи. В утешение скажу, что вы везунчик, есть у меня один знакомый коллега, который совмещает нашу п'офессию с изучением ножевых х'ан. Вот вам его визитка, можете ссылаться на меня. Адью, хит'ец Вы этакий, тютелька в тютельку к окончанию обеда со мной уложились. Спасибо за угощение.
Пост фактум надо сказать, что Алексей Миколаевич приходил не с пустыми руками и разговор состоялся за четырьмя чашками очень хорошего, хотя и растворимого, кофе. Из дароприношений. Чашки у Якова Моисеевича были знаменитые, настоящий китайский фарфор. Тоже, как у Алексея Миколаевича - белые с красными петухами, но на этом сходство и заканчивалось. Чашки у судмедэксперта, говорят, стоят целое состояние. Опять же говорят - наследство от прапрабабушки Резинского.
Выйдя из кабинета Якова Моисеича, Алексей Миколаевич проследовал в конец коридора, открыл дверь с литерой ''М'', защелкнул задвижку и достал полученную визитку.
- Крейнц Леопольд Феликсович, - значилось на глянцевой картонке, - директор Центра ножевой травматологии, д.м.н., тел., e-mail
Судя по номеру телефона, Леопольд Феликсович проживал в Сверд... то есть в Екатеринбурге. Поездом - сутки с небольшим, самолетом - два часа тоже с небольшим. Встречаться надо лично; в такого рода делах ни телефон, ни электронка не годятся.
- А что я скажу на службе, а гроши? - Алексей Миколаевич еще раз посмотрел на визитку, - ну йего к бису, если понадобятся консультации по ходу следствия вот ему пунктир к ответу на вопрос N 3.
Он достал зажигалку, проследил чтобы от картонки остался только крохотный уголок, бросил его в унитаз и спустил воду. Береженого, знаете...
***
- Ходы к ответу N2 на данном этапе не могут быть известны в принципе, - считал Алексей Миколаевич и постоянно переспрашивал себя, - а правильно ли я считаю?
В соответствие с планом настал черед разобраться со сводкой происшествий. Кухни, на которой готовился этот документ, Алексей Миколаевич не знал. Следовало получить консультацию, от кого? Да, ведь от того юного лейтенанта, подпалившего себе казенную обувку. Он готовит ежесуточные сводки, а что служит без году неделя, точнее – два месяца назад был переведен из ППС, так ведь это и хорошо.
***
В течение ночи Борис Михайлович трижды наведывался в гальюн /как в приеме пищи, так и потреблении пива надо знать меру/, что послужило причиной позднего пробуждения.
- Елкин дед, проспал, сегодня же скидка на макаронные изделия, - всполошился Борис Михайлович, - двадцать пять процентов не мелочь. Он вскочил /см. выше/ и ускоренно двинулся по своему обычному утреннему маршруту. На траверсе капитанской каюты было тихо - загостился капитан.
Войдя в камбуз Борис Михайлович обнаружил отсутствие наличия старшего напарника. Залив кипятком нормированную смесь кофе и сахара он открыл холодильник и мысли о скидке на макаронные изделия были забыты моментально. Все полки холодильника буквально ломились от припасов.
- Тут на две недели хватит, - восхитился Борис Михайлович, а после того, как заглянул в морозильную камеру, поправился, - на месяц. Вот, дал Бог напарника, когда же он успел? На табло плиточных часов светились цифры 09-47.
Сделав себе приличных размеров бутерброд с ветчиной /ветчиной!/, листом салата и разрезанного повдоль маринованного огурчика, Борис Михайлович с аппетитом позавтракал. Как сказано - вечером съешь барана, а утром захочешь рано. Закурив - сколько бы бед не было, ответ - то всегда один - Борис Михайлович стал перебирать в памяти события вчерашнего дня. Запаниковал он, надо признать, безосновательно, явно под действием пивоалкагольных напитков.
- Старею, слабею, - с неудовольствием, впрочем, кратковременным, подумал Борис Михайлович, - мотив же я нашел железный. Не только мои умозрительные построения. Этот... Игорек полностью подтвердил гипотезу.
Покурив и включив настольный вентилятор /мертвому припарки/, Борис Михайлович малым ходом проследовал в свой кубрик. Нашел в Сети полную библиографию Агаты Кристи; выбрал «Миссис Макгинти с жизнью рассталась» - уже читал, конечно, но, сильно подзабыл; и, завалившись с планшетником на кровать /черт, как же она по морской терминологии?/, погрузился в чтение. От детективного шедевра его отвлек стук входной двери. Поскольку капитан никогда дверью не хлопал/а/, Борис Михайлович безбоязненно вышел на палубу. В самом деле, у двери снимал туфли старший партнёр; однако, как же он изменился.
Элегантный темно-синий с искрой костюм, белейшая сорочка выглядывала манжетами на установленную ширину. Аккуратная стрижка, лицо чисто выбрито и аромат. Аромат дорогого парфюма.
- Виктор Степанович, ты ли это, глазам не верю, - закудахтал Борис Михайлович, - вот усики бы еще да виски посеребрить - вылитый тебе Эраст...
- Что, - рыкнул, не дослушав старший партнер, - как ты меня назвал?
- Я говорю - вылитый Фандорин, - смешался Борис Михайлович, - сыщик такой...
- Знаю, читал Акунина, - усмехнулся Викля, - а я уж подумал, что ты меня к голубым приписал, с твоей то фикцией речи. Так говоришь хороший прикид?
- Замечательный.
- Льстец ты оказывается, отче, - снова усмехнулся старший партнер, пошли в твой камбуз, есть хочется, силов нет.
Викля снял пиджак и партнеры прошли в камбуз.
- Чем будешь угощать? - задал, казалось бы простой вопрос Викля, но Борис Михайлович был им сражен наповал.
- Старый хрен, размечтался о лаврах того же Фандорина, а человек голодный пришел, - казнился Борис Михайлович, но стоически ответил, - холодными бутербродами а ля паризьен с горячим кофе.
- Что это за комплекс такой? - удивился Викля.
- Разные книги надо читать, а не только детективы - нагло ответил второй старший партнер, сам на себя удивляясь.
Утолив голод аналогом завтрака Бориса Михайловича, Виктор Степанович достал из барсетки /появилась и она/ сигаретную пачку. Ловким щелчком выбив из нее сигарету, он угостил ею напарника. Шикарного вида была сигаретка - темно-коричневая с золотым ободком в начале фильтра. Оба прикурили и на глазах Бориса Михайловича невольно появились, ну может быть не слезы, но явные признаки влажности. Такой табак он курил сорок лет тому назад. Сорок лет!
- Смотри, Борис Михайлович, яку дуру я купив, - с попыткой на пародию, сказал Викля, доставая из барсетки плоский пластмассовый четырехугольник.
- Что это? - спросил с опаскою Борис Михайлович.
- Айфон это, старина.
- Айфон?!
Конечно, десятки, да нет - сотни, раз второй старший партнер слышал это слово в рекламе на ТВ; но, поскольку цены там звучали для него не реальные, он с нетерпением пережидал окончания бодрых роликов и продолжения, допустим, трансляции матча финала кубка Гагарина. Ему просто в голову не взошло увидеть чудо микроэлектроники на своем камбузе / повторим - надо говорить ''в своем камбузе'', хотя уже берут сомнения/. Это «чудо» было по площади в два раза больше его супер дешевого мобильника, а при этом еще, зараза, и тоньше.
- Так что, звоним дяде Леше или сначала для храбрости? - справился Викля.
- Сначала, - оробел вдруг Борис Михайлович.
- Ну, зеер гут, давай готовь еще свой паризьен.
''Сначала'' было повторено дважды прежде чем соратники решились набрать номер Алексея Миколаевича.
-Хто? - раздалось из чуда электроники.
- Говори, - передал Викля аппарат второму старшему.
- Алексей Миколаевич, здравствуйте, - зачастил Борис Михайлович, - мы нашли мотив преступ...
- Я сейчас занят. Перезвоню... - перебил его холодный голос и ...музыкальный сигнал, сопровождаемый дикторской речью на иностранном языке ... и тишина.
Партнеры с тревогой уставились друг на друга. В их головы одновременно пришло воспоминание о запрете товарища майора.
***
Перезванивать он и не думал, явился сам лично. Долго не открываемая на звонки дверь только повысила градус его накала. После третьего звонка голос, тембром напоминающий хозяина квартиры, вопросил:
- Вы к нам?
- К вам, в три креста и душу, отворяй собачий сын.
- Викля, нас пришли убивать.
- Ничё, открывай, Борис Михайлович, у меня есть чем встретить дорогих гостей.
Щелкнула задвижка, дверь была отперта и Борис Михайлович, освобождая директрису для стрельбы - где то он читал, что ее перекрывать нельзя - отпрыгнул /опять же см. выше/ в сторону. В дверном проеме появился Алексей Миколаевич с таким выражением лица, что шайку-лейку детективов обожгло кипятком. В переносном смысле сверху и в прямом... Дальнейшие пять минут монолога Алексея Миколаевича можно без ущерба для изложения нашего рассказа опустить.
- ...мать, - закончил воспитательный процесс Алексей Миколаевич.
- Прошу к столу, уважьте, - нашел в себе силы сказать Борис Михайлович.
Стол сильно напоминал бородинскую местность после известного сражения.
- Мы счас, - дуэтом запели оба старших партнера, - все приберем.
- Только чаю, - сказал Алексей Миколаевич, - у меня еще деловая встреча намечена /он подчеркнул слово ''деловая''/.
Викля заварил остатки подарочного чая, наполнив камбуз изумительным ароматом.
- Ну, - сказал дядя Леша, слегка подобрев после чайка, - излагайте свою хыпотизу.
Оба старших партнера переглянулись - в последнее время они срослись душами - и, по молчаливому согласию Викли, осторожно начав, но все более загораясь, Борис Михайлович изложил аргументы и факты, добытые совместными /он это подчеркнул/ усилиями. Алексей Миколаевич понял, что матюками он этих горбатых не исправит. Он начал спокойным и даже вкрадчивым тоном:
- Сколько говорите стоят работы?
- Миллион семьсот тысяч.
- Это по локальной смете?
- Ну, дядь Леша, Вы что – экономист?
- У меня дочь и зять закончили строительный – их дипломная работа у меня в печени будет сидеть до гробовой доски. Так что?
- Ну, да по локальной…
- С пуско-наладкой?
- С ней, - ответил Викля, чувствуя себя полным идиотом.
- Сколько процентов на оплату труда? – добивал Алексей Миколаевич.
- Ну, процентов двадцать-двадцать пять, - Викля отвечал уже в полном отчаянии, ведь все это он мог сообразить и сам, чего же так глупо повелся на поводу у разных там дедукторов.
- Сейчас и за двести рублей убивают, - выкрикнул Борис Михайлович, тоже почувствовавший близкий крах своих умозаключений.
- Убивают, - подтвердил Алексей Миколаевич, - но кто? Те, которым эти двести рублей нужны позарез, я никого не оправдываю, я объясняю. Вы знаете сколько стоят услуги классного киллера? Посчитайте, что в ''итого'' и скажите мне: на кой хрен эта бодяга с копеечной прибылью нужна Фуручу. Который, согласно его официальной декларации о доходах, имеет 92 миллиона в год. А у него же еще жинка есть, друга ридня. Зразумило!
Последнее слово Алексей Миколаевич рявкнул так грозно, что ситуация с кипятком повторилась.
- В другой и крайний раз говорю - сидеть тихо, без завихрений. Когда понадобитесь - дам знать. И кончайте свои валтасаровы пиры, а то вам черте что начнет мерещиться.
Каменный гость ушел.
- Фиаско, так фиаско, - пробормотал Борис Михайлович, смутно припоминая, что эти слова он уже где-то слышал.
- Наливай, - скомандовал Виктор Степанович, бесспорно старший партнер, - Маса, япона твою... Чаю наливай.
***
Дав ''дрозда'' гоп-компании сыщиков от сохи, Алексей Миколаевич в полном соответствии с планом розыскных мероприятий отправился на упомянутую встречу.
Лейтенант Свиридов был польщен приглашением поужинать:
- Ведь кто пригласил? Майор Семенко, сам дядя Леша, ветеран войн, с боевыми наградами. Старый, по ходу, боится, что на заслуженный отдых отправят. Потому и старается, хоть как-то соответствовать нашему времени. Как работать с компьютером; Word, Exel, для него - это же полная беспонтовость. Надо помочь дедосу, он же мне помогал и еще, не дай, конечно, Бог, поможет.
И далее:
- Как угощал! Чего только не было. И коньяк! Я коньяк пил только на папин день рожденья. Тайно, хи-хи. Бутылка стояла на кухонном столе и было то в ней меньше двух глотков, но как же приятно мне тогда стало. Тихо, не вслух ли я это сказал. Нет, все в аккурате. Что? Еще рюмочку, за Ваше здоровье и мои успехи? Что? Нет, спасибо, я не курю… Что ... как копировать на компе? Хе-хе, это же проще, чем... Стереть? Да фиолетово где...Что? Да, хоть в справке для МВД... Ваше здоровье! Кто имеет доступ? Так, ну нет, не я... Капитан..., кто еще? ну, старлей может, когда исполняет. Это дат...тское пиво? Слабовато против нашго... Вот мы с Никитосом в субботу по три... Где это мы? А, мой дом. Хотите я Вас с моей мамой познакомлю. Нет? До свидданя, твариш майор. Дойду, ду-ду...
Алексей Миколаевич подбил итоги, ответ на вопрос N4 имеет два варианта:
а) капитан Левитов;
б) старший лейтенант Якунов.
Кто из них есть ху предстояло выяснить.
Вторник
Фамилия, имя и отчество – вот все, что узнал Алексей Миколаевич о генерал-майоре Кольбедяке, кометой промелькнувшем в местном руководстве полиции на пути в более высокое кресло. Ни на свое областное ГУВД, ни, тем более, на Энское у Алексея Миколаевича выхода не было. Не будем лукавить, расписывая, как долго дядя Леша ломал голову, как же ухитриться прочитать то, что спрятано в стальных сейфах за толстенными каменными стенами. Не ломал. Совсем не ломал.
Алексей Миколаевич во вторник, с раннего утра /на оперативку пошел начальник отдела/ пришел проведать Тимоху. Это был скромный сотрудник в, казалось бы, тоже скромной компании, занимающейся ремонтом ноутбуков и планшетных ПК. В этом качестве Тимоха сейчас Алексея Миколаевича не интересовал. Он требовался в иной своей ипостаси. Дело в том, что скромный сотрудник этот был хакер из хакеров. Не исключено, что таланты Тимохи были следствием смешения крови простой сибирской бабы и непростого эстонца /или наоборот/. Фамилия Тимохи по отцу - так как он ее запомнил – была бы Элсоо; по матери, которую он с рождения и носил - Тимошенко. Что интересно: прозвище Тимоха закрепилось за парнем с детства, прошло с ним школу, два с половиной курса политеха, армию и семь лет разнообразной деятельности. То, что имя у Тимохи по паспорту было Альберт, знали не многие. Если быть точными - знала мать, жена, тесть, теща и дети: два сына и дочь. Отец смылся в Эстонию или еще куда западнее во второй половине девяностых.
Вполне допустимо, что взломать святая святых Пентагона для Тимохи было делом не самым сложным. Только на кой Тимохе был тот Пентагон. Он влез в оперативную систему крупного банка ради спортивного интереса, на спор. Тот, кто с ним поспорил, ''развел'' его, как ребенка на два миллиона триста пятьдесят тысяч рублей, получив их /в три приема/ на свою банковскую карту. Алексей Миколаевич в то время спас Тимоху от, как минимум, трех лет колонии, скорее всего строгого режима. Майор Семенко тогда поверил Тимохе, что деньги на ту роковую карту, оказавшуюся пиковой дамой, он перевел не в целях наживы, а сгоряча, в азарте игры. И ''отмазал'' парня хитрой комбинацией, в результате которой на лесоповал поехал заслуживший свое ''спорщик''.
- Кольбедяк Самсон Макарович, - продиктовал Тимохе дядя Леша,- мне треба все, его касаемое, в материалах нашего областного и Энского ГУВД; ну, если еще у ''черных пиарщиков'' что отыщется. Быстренько надо, Альбертик /оказывается Алексей Миколаевич тоже знал и помнил имя Тимохи/. Ось тоби флешка.
- Флешек у меня своих дополна, не бедствую - солидно сказал Тимоха, - а что этот Кольбедяк - большая бяка?
- Це треба ще разжуваты, - уклонился Алексей Миколаевич.
- Ладно, вечерком к Вам подъеду; там же, с дочерью живете?
- Вот же, совсем забув. Начальство вдруг расщедрилось, выделило мне однешку, сразу як с югов возвернулся. Нам с женой хватает, да и все лучше, чем впятером в двух комнатах - он продиктовал Тимохе свой новый адрес, - все, побег на службу, будь здоров - ни вчихай.
***
Следователя Пирогова /за глаза - Пирожок/ Алексей Миколаевич знал тоже много лет. Знакомство, правда, было шапочным. Две-три фразы при встрече, когда Пирожок по своим делам появлялся на территории, подконтрольной участковому Семенко.
Почему капитан Пирогов получил столь нелестное прозвище доподлинно не известно. Вполне импозантной внешности, всегда в отглаженной форме или отлично сидевшем на нем штатском костюме /он предпочитал серый цвет/, выбрит до фиолетовости. Пирожок - и все тут. Не блистал капитан особыми способностями, но и тупорем назвать его было нельзя. Загадки социума...
- Да, какие там загадки, - мелко засмеялся Пирожок, - дело было простейшее. На подоконнике лестничной площадки, между пятым и шестым этажами нашли одноразовый шприц со свежими следами крови на игле. Дальше рассказывать? Пришел, укололся, поймал кумар, услышал, что из лифта на пятом этаже кто-то вышел, спустился по лестнице. Дальше диалог для романистов: то ли дай закурить, то ли почему сегодня коровы не летают. Ответ не понравился, достал ножичек и ткнул. После чего в лифт, вышел из подъезда и ищи-свищи.
- А отпечатки пальцев на шприце? - спросил Алексей Михайлович.
- Какие отпечатки, коллега? В доме нарков нет, жители никого незнакомого не видели - это был стопудовый висяк. Даже начальство сразу согласилось, что кроме ухудшения раскрываемости от этого дела ждать нечего. Зачем еще тратить силы и средства?
- Я понял, дело то дашь посмотреть?
- Дам, если найду.
Впрочем, нашел довольно быстро.
- Я в коридоре полистаю, что б тебе не мешать.
- Листай, - равнодушно согласился Пирожок и вдруг оживился, - слушай, правда, что на склад куртки завезли с натуральным мехом.
- Правда, - покривил душой Алексей Миколаевич, - заходи, порешаем.
Он вышел, папка с делом была тоненькой, словно пустая. Оказалось в ней ровным счетом пятнадцать листиков. Алексей Миколаевич сфотографировал каждый. Постоял для естественности, зашел к Пирожку и, зевая, сказал:
- Действительно, пустышка.
- А я что говорю? - откликнулся Пирожок, - так загляну насчет куртки.
- Заглядывай, пока.
Выйдя, Алексей Миколаевич подумал:
- Может быть все дело в начинке?
В этот день состоялись еще два собеседования с фигурантами. Первое: капитан Левитов /сильно пьющий/ под водку и пиво среди своих анекдотов про ни ха-ха и ни ху-ху определенно опроверг свое вмешательство в корректировку оперативной сводки. Второе: старший лейтенант Якунов /совсем не пьющий!/ под кофе и пирожные /еще и сладкоежка!/ легко поведал, что было указание внести изменения... что бы не портить показатели.
- Полковник Кольбедяк? Так Вы оказывается сами все знаете. Да, его было распоряжение. Спасибо большое за коробку конфет, женулька обрадуется.
Конец части 2
Борис Михайлович был согласен с мозгом. Со всем и со всеми он был сейчас согласен. Даже с расширением НАТО. В конце концов они /вообще то оно, или она? /, расширяясь на Восток, встретятся со своим же расширением на Запад и на сотню лет /это, как минимум/ зависнут в определении границы влияния /аполитично рассуждает, честно слово/. Вся планета, за исключением полосы в пятьдесят - семьдесят километров влево-вправо от 180-го меридиана, заживет, наконец, спокойно. Спокойно - вот слово, которое сейчас было главным для Бориса Михайловича. К сожалению человек не властен пока не только над силами природы, но и над собственным организмом.
- Встань и иди, - чем дальше, тем требовательней звучал голос. Чей? Ведь, смешно сказать, голос пузыря. Конечно, отыщутся десятки примеров из истории мира, когда голос сущего пузыря поднимал тысячи, сотни тысяч, миллионы людей на... Нет, не отговориться, надо идти...
Он встал, шагнул за порог кубрика. Мозг /мы еще это ему припомним/ выдал из заповедных тайников «Спама»:
- Он вышел на палубу – палубы нет
- А палуба в трюм провалилась…
Борис Михайлович пошаркал, держась за борт, в галеон, нет, как это? - в гальюн. Журчал, и не только, долго, целых две сигареты /кроме погибели для здоровья еще и финансовый крах/, а, когда вышел, то впал в дежавю. Что - то шипело и булькало. Сейчас уже и без всякой локации Борис Михайлович поплелся в /sic!/ камбуз и воочию убедился, что сновидение продолжается. В форме материалистической яви.
- Физкультпривет участникам викторины '' Кто первый угадает''. Входи, Михалыч, кофе готов, а вот на тарелочке, сварганил бутербродики на тостах. Влез, уж извини, в тайные пещеры твоего холодильника, - распевал на разные голоса все тот же Викля.
Шутить Борис Михайлович был расположен не быть... то есть не был расположен. Потому, в знак приветствия слегка кивнув, уселся и может быть излишне торопливо сделал глоток из чашки. Кофе был странным. Не сказать, что нестерпимо горячий, но в желудке Бориса Михайловича зажегся маленький костерчик. Он сделал еще глоток и понял в чем дело - кофе был с коньяком. Понимание пришло с явным опозданием. Упреки тщетны - за окном занимался прекрасный солнечный день.
- Так вот от чего я загнусь, от алкоголизма, - беспечно констатировал Борис Михайлович, сделал еще глоток и захрустел безумно вкусным бутербродом, запретив мозгу задумываться о «тайных пещерах». Однако, его головной орган нашел другую проблему:
- Не забудь дебутилировать помещение, - выдал он, казалось бы ни с того, ни с сего.
- Не учи ученого, - огрызнулся Борис Михайлович, - ишь словцо какое изыскал. Только бы испортить человеку настроение. Дебутилири…, тьеть тьпфу, дебутилировать, надо же!
Вместе с тем, он вынужден был согласиться, что совет дан верный; если капитан обнаружит на камбузе стеклотару из-под коньяка, то можно и линьков отведать. Его переход от легкой эйфории к невеселым прогнозам на будущее прервал командный голос:
- Равняйсь, - вдруг зарычал, как капрал или сержант морпехов США /фильмы про «них» Борис Михайлович не любил/ Викля, - смирно, слушай приказ. Через, - он глянул на часы, - сорок пять минут ты идешь к мужикам. Сегодня, если ты помнишь, суббота. Они кучкуются за игорным столом с утра пораньше. К этому времени уже примут по сто пятьдесят нашей ''на грудь'' и, соответственно, подобреют. Имей в виду, что по выходным, как правило, ''козла'' не забивают, а рубятся в карты. На деньгу. У тебя с этим каково?
- Жидко накакано, - огрызнулся Борис Михайлович, обиженный командным тоном, - в кошельке двести пятьдесят рупь с копейками.
- Действительно, не густо, - согласился Викля, - не обижайся, Михалыч, и рассуди сам: о своем деле я знаю больше тебя и заинтересован в результате больше, чем ты. Если хочешь мне помочь - подпрягайся. Нет - тогда иди, отдыхай, ты ж заслужил.
Борису Михайловичу стало стыдно, своя обида показалась такой ничтожной, что... Выкарабкиваясь из неприятной ситуации, он спросил:
- Так что там с деньгами?
- Играют нынче по крупному, не менее сотки первый вклад, а в мое время клали пятьдесят, инфляция тут у вас прет на дрожжах... Вот возьми, разменять только надо. До того разменять, понимаешь? До то го…
Викля небрежно отлепил одну бумажку от толстенькой пачки и протянул ее Борису Михайловичу. Тот, взяв банкноту, не поверил своим глазам - пять тысяч.
- Так ты чего - буржуин?
- В некотором роде и на весьма ограниченное время, - оживился старший /чего уж - надо признать/ партнер, - тут такая штука. Было у меня перед ... уходом сто шестьдесят тысяч на счете в некоем банке под одиннадцать с половиной процентов годовых. Договор вклада на два года. Копил на автомобиль. Каждый месяц, как это? пополнял. Вот. Паспорт у меня сейчас родной - не спрашивай покамест как и откуда, попозже расскажу - и решил я проведать, что там с моим вкладом. Ткнулся вчера после встречи с тобой в отделение этого банка, не у нас, а на всякий случай в другом районе. Хочу, дескать, снять все деньги со своего вклада и закрыть счет. Да пожалуйста, - говорят. Выписывают расходный ордер, или как он сейчас называется и в кассе я без шума и пыли получаю ... сто восемьдесят восемь тысяч пятьсот семьдесят два рубля.
- Сколько?- хрипло переспросил Борис Михайлович. И Викля со смаком повторил сумму.
- Десять моих пенсий с гаком, - прошептал Борис Михайлович.
- Ты, это... считай эти пять штук своей полной собственностью и распоряжайся ими как желаешь. Мне на машину уже копить не треба. Вчера я свалял дурака, завалился к тебе с одним коньяком, очень уж спешил пообщаться наконец то, хоть с кем-нибудь. Сегодня решу продовольственный вопрос. Ты постарайся только мужиков разговорить на тему, кто же мог меня ... того, понимаешь?
- Он, что нас за недоумков держит? – опять ни с того, ни с сего вмешался мозг.
- Да, я усек, - сказал спокойно Борис Михайлович, - а ты чем займешься?
- Участковым нашим бывшим я займусь. Почему, спросишь? Отвечу, но ты сначала мне скажи: убийство в нашем микрорайончике из одиннадцати многоэтажек и архаизма в виде четырех домов частного сектора это как, по твоему, обычное событие?
- Нет, конечно. За все время, что я здесь живу самым криминальным было ограбление квартиры на первом этаже в соседнем подъезде. Прокурора, к слову, грабанули. После этого все первоэтажники на окна решетки навесили.
- Вот. Это на счет раз, а теперь - на два. Смена участкового, отработавшего на своем месте более двадцати лет-это ординарное событие?
- Нет, но ведь совсем из другой ...черт... сферы что ли...
- Как это из другой сферы. Одно из сферы преступления, а другое из сферы наказания? Хочешь сказать, что эти сферы не соприкасаются.
- Чего ты ... возбудился, я просто спрашиваю, не более того.
- Ладно, для меня два эти события связаны своим выпадением из обычной рутины нашего места жительства. Этого достаточно, что бы заняться поисками прежнего участкового. Все, расходимся по своим делам, вечером подведем итоги. Борис Михайлович, дорогой, у нас очень мало времени.
***
Солнце уже с час – другой как миновало свою высшую точку, когда Борис Михайлович, просадивший что - то около шести сотен /карта не шла, хоть убей, ну и навык был немного утрачен/ и две сотни отстегнувший на общественное пивцо, решился задать вопрос:
- Кто же порешил Виклю, ведь добрейший был человек?
И услышал долгожданный ответ:
- Штриль это, больше некому, - буркнул Василич.
- Штриль, а это кто?
- Хрен его знает, вертелся тут месяца три в прошлом годе, гавнил помаленьку, а потом исчез куда-то. Падла…
- С чего же ты взял, что он это Виклю ...?
- Да это не я взял, все слышали, - Василич повел глазами по сидящим за столом. Мужики угрюмо покивали.
- Что слышали то?
- Продулся тогда Штриль в окорень, - вступил в разговор Колян, - пьяный был и с каких то хренов решил, что Викля его обчистил. Викля тогда уже домой ушел, а этот хватанул еще полстакана, глаза набычил:
- Кранты, - говорит, - корешу вашему, бля буду, попишу, - и бабах кулаком по столу.
Борис Михайлович с замиранием сердца спросил:
- Каким кулаком?
- Каким, своим, каким еще...
- Рукой какой, - поправился Борис Михайлович.
- А вон ты про что... левой рукой. Левша по всему этот Штриль и карты всегда в правой руке держал. И всегда норовил в маг за добавкой сбегать, а сдачи никогда не возвращал
- Пойду я, мужики, спасибо за компанию, только в сон уже клонит.
- Давай, дед. Сам то дойдешь или помочь, как вчера?1
- Дойду, дойду потихоньку.
Борис Михайлович уж было отправился, весь в радуге:
- Какое там потихоньку и какой там сон! - Борис Михайлович ощущал каждой своей клеточкой небывалый восторг. Скорее домой, утрем нос старшему партнеру, само названному.
Однако на самом старте /в начале второго движения при подъеме/ его остановил отечески - укоризненный голос Василича:
- Погодь, батя, а на посошок...
- Не многовато ли мне на сегодня? – робко вопросил Борис Михайлович, опускаясь тем не менее в исходное положение /а прежде, чем осуждать вникните в его жизнь, в ее нынешнюю суть и глубь, вернее в отсутствие глуби, то есть плавание на мелководье с постоянным страхом, что вот – вот будет узаконена волна, которая окончательно его накроет/.
- Не многовато ли? – повторил, еще сопротивляясь Борис Михайлович.
- Ноты знаешь? – начал лекторским тоном Василич, - их семь, так? В неделе тоже семь дней, так? Интервалы между нотами помнишь?
- Тон, тон, полутон, три тона, полутон, - вспомнил Борис Михайлович свою музыкальную юность /первые аккорды, еще учась в школе; рок-группа в институте, он - признанный басист/.
- Вот, молодца. А теперь, перекладывая на неделю, получаем что?
- Что?
- Получаем: литр, литр, полулитр, три литра, полулитр. Сегодня у нас суббота, так что?
- Литр, - обреченно сказал Михайлович.
***
Майор полиции Алексей Миколаевич Семенко в этот субботний день решил навести наконец порядок в своем углу комнаты. Однако, начал он крайне неудачно. С ящиков письменного стола. Многие знают, что ворошить бумаги прошлых лет - это такое болото, из которого быстро не выберешься. /Если, вообще выберешься, лучше не начинать, лучше будет/. Алексей Миколаевич начал, и что:
Вот письмо от другана юности, вот пачка почетных грамот и благодарственных писем, какие то /по-видимому, избранные и не пошедшие в официальные отчеты, так сказать, личная картотека/ протоколы времен его участковой деятельности, большой пакет с фотографиями почти года пребывания в южной республике, опять письма - сослуживцев по тем горячим месяцам, приказы - одна медаль, вторая, присвоение звания майора... Все надо прочитать или просмотреть. Что оставить, что выбросить? Убив два часа ни на что, Алексей Миколаевич кратко, но выразительно высказался и запихал почти все вынутое обратно. Пошел на кухню, включил электрочайник и закурил. В это время раздался звонок. Никого не ожидая в гости, Алексей Миколаевич не стал спешить к двери. Через пять-шесть секунд звонок повторился.
- Из управляшки – показания счётчиков проверить или распространители, брокеры, то есть по нынешнему, - прикинул он, открывая входную дверь.
Двое мужчин с минуту смотрели друг на друга через порог. Алексей Миколаевич с интересом разглядывал незнакомого человека, чисто автоматически составляя словесный портрет. Выше среднего, плотного телосложения, волосы темно - русые, лоб средний, глаза серые, нос прямой, губы средние, подбородок средний со слабо выраженной ямочкой. Особые приметы: шрам на правом виске и на лице... разочарование или обида.
Викля смотрел на давно знакомое лицо, невысокую и жилистую фигуру дяди Леши и понимал, что чуда не произойдет и здесь его тоже не узнают. Что ж, будем актерствовать.
- Здравствуйте, Алексей Николаевич, - сказал Викля.
- Здравствуйте, но только отчество у меня Миколаевич, хохол я по национальности.
- Извините, учту. Могу я с Вами поговорить?
- Ну, заходить, будь ласка.
Нельзя сказать, что Алексей Миколаевич был ярым приверженцем своего национального менталитета, но временами на него, что называется, находило. Отметим, между прочим, что ''ридну мову'' Алексей Миколаевич знал не просто ''погано'', а почти совсем никак. Его знание подходило под определение ''отдельные фразы'', но он стремился к усовершенствованию с разной степенью успешности. Только не на службе – человек на госслужбе должен говорить на основном языке государства. Так он считал.
Двое прошли в большую /и единственную/ комнату и сели за старомодный круглый стол.
- Чаю, - спросил Алексей Миколаевич, вспомнив про закипевший чайник.
- Спасибо, не откажусь.
Прихлебнув из фаянсовой белой чашки с красными петухами и тяжело вздохнув, Викля приступил к исполнению роли:
- Я, родной брат Виктора Ляпунова. Старший брат - по отцу. По причуде нашего общего папы тоже Виктор - он достал паспорт и разворотом с фотографией подержал его перед глазами Алексея Миколаевича. Я полтора года был в заграничной командировке. Вернулся и узнал, что брата убили.
- Виклю убили?!- поразился известию Алексей Миколаевич.
- Да, - сказал Викля, - убили, зарезали. Вы что же, не знали?
- Не знал. Боже ж мой... Когда?
- Седьмого сентября прошлого года.
- Ай-яй-яй, а меня с первого сентября направили в... тоже командировку. Беда, беда...
Алексей Миколаевич встал и молча вышел из комнаты. Вернулся он с двумя стаканами в одной руке и квадратного сечения бутылкой с янтарно – коричневой жидкостью под той же мышкой; во второй руке он принес широкую плоскую тарелку с нарезанным салом, хлебом и пучком зелени - стрелки лука вперемежку с кустиками укропа.
- Огурцив ще немае, - как бы извинился он, ставя тарелку и квадратную бутылку с хитрой механической пробкой на стол, - а це горилка собственного заводу. Давай помянем брата твоего. Хулиганистым он был пацаном, но мужиком стал гарным.
Они, стоя и молча выпили, сели, слегка закусили и, еще помолчав, продолжили разговор:
- А вот тебя, Виктор, я что-то не припоминаю, - сказал Алексей Миколаевич.
Викля вполне понимал, что ''не припоминаю'' из уст участкового, двадцать с гаком лет обходившего свои владения, означает - откель ты, браток, взялся?
- Вы и не можете припоминать, поскольку я никогда с братом и отцом не жил и навещал то их два или три раза. Два навещения точно, а третье, по времени первое, вроде было, когда я еще учился на горшок ходить.
Обязательное надо пояснить, что Викля почти не врал, т.е. не лгал. У него в самом деле был брат - сын отца Степана Герасимовича от первого брака. Брат однажды нагрянул к Викле, когда тот подрабатывал ночным приемщиком-грузчиком в молочном магазине. Состоялся памятный диалог:
Брат: Какая у тебя фамилия?
Викля: Ляпунов.
Брат: И я Ляпунов. Как зовут?
Викля: Виктор.
Брат: И я Виктор. Какое отчество?
Викля: Степанович.
Брат: И я Степанович. Доставай стаканы - я, Виктор Степанович Ляпунов, на пару с Виктором Степановичем Ляпуновым еще никогда не пил.
Они славно тогда посидели до утра. Виктор I помог разгрузить фургон с молочной продукцией. Поговорили, попели под гитару /Викля постоянно брал на работу инструмент - какие песни он тогда сочинял, ууу/. Больше Викля брата никогда не видел; тот изредка выходил на связь, был вроде бы мореманом и последняя весточка от него была из Южно-Сахалинска года три назад.
Того, что изложено в приведенном выше пояснении, Алексей Миколаевич знать не мог и хотел продолжить углубление с целью установления /общеизвестный термин/ личности:
- А как же тогда...
- Алексей Миколаевич, моя жизнь с пеленок - это отдельная история. Если хотите я Вам ее расскажу, но не сейчас. Я пришел к Вам с просьбой о помощи. Убийцу брата так ведь и не нашли.
- Да, извини, да помощь, а чем же я могу... Чего же я можу зробыты? Ведь было ж следствие. Тут треба обмозговать… Опрокинем - ка еще по одной, со знакомством?
- Оно того стоит.
Викля внутренне возликовал - огонек милицейской подозрительности притушен, пусть на время, пусть. За это время участковый дядя Леша услышит то, ради чего я и пришел.
- Ай, да, Витька, - звучало в его голове, - ай, да, сукин сын.
- Так я другой раз балачу, за знакомство, - вернул из самовосхваления Виклю голос Алексея Миколаевича.
- Тай дарма, - с чего - то ляпнул Викля.
Стукнулись стеклом, выпили, закусили уже более основательно. Широкая тарель опустела.
- Алексей Миколаевич, а Вы такого Лившица Бориса Михайловича помните?
- Помню, больше из-за фамилии. Общаться с ним, кажется, не приходилось. А что?
- Я с Борисом Михайловичем случайно познакомился. Ну, зашел разговор и о брате. Борис Михайлович сказал, что у него имеются основательные подозрения, но его, мол, никто слушать не стал. И помянул о Вас, если бы, сказал, Алексей Нико… Миколаевич тогда не уехал, то он бы это дело вмиг раскрутил.
Они посидели еще с полчаса, уговорили поллитровку, поговорили о прогнозах для нашей сборной на ЧМ, позлословили о …/функционал кухни в нашей стране не изменяется уже ни одну сотню лет/. И в завершение вечера Алексей Миколаевич сказал:
- Ладно, завтра буду у твоего Бориса Михайловича, послушаю его ''подозрения''. В первой половине дня не смогу - у внучки утренник, подъеду часам к четырем.
Распрощались, пожав друг другу руки. Закрыв за гостем дверь, Алексей Миколаевич совершил два действия:
- позвонив куда надо, попросил переслать ему по электронной почте сводку происшествий по городу за сентябрь прошлого года;
- прошел к своему письменному столу, достал недавно уже потревоженную пачку протоколов. Отыскал в ней /память не подвела/ оформление первого привода шестнадцатилетнего Виктора Ляпунова. Ознакомился со словесным портретом приведенного и остолбенел.
Уже поздно вечером Алексей Миколаевич просмотрел полученную сводку и был потрясен вторично.
***
К вечеру той же субботы Борис Михайлович, ликуя вплоть до самопроизвольного мочеиспускания, с грехом пополам вернувшись домой, старшего /фе!/ партнера не обнаружил.
- Ыщет улики и факты, ыщи свищи, - Борис Михайлович похихикал. Основательно посетил гальюн, затем в умывальной комнате сменил ... нижнюю часть исподнего, доковылял до своего кубрика и рухнул в... гамак? или...как эта штука называется у матрозов, а? Мозг, как всегда, уснул раньше своего хозяина.
Воскресенье
Разбудило Бориса Михайловича позвякивание. Ложечка так звякает при размешивании сахара в стакане с чаем. Вроде бы и не громкий звук, но спать под него никакой возможности нет.
- Старший партнер вернулся, ну я ему сейчас выдам, - свесил ноги с постели Борис Михайлович и вдруг с ужасом осознал, что ничего не помнит.
- Эй, - окликнул он свой мозг, - чего я нарыл то?
Мозг мстительно молчал, будешь, типа, знать, как относиться к венцу природы.
- Миленький, ну чего ты. Я же тебя люблю и уважаю. Сахарку хочешь?
И мозг растаял, не камень же, восстановил файл, отправленный уже было в ''Корзину''.
- Счас, счас, сахарку, - завопил радостно все вспомнивший Борис Михайлович и полетел в камбуз /опять приходится оговориться насчет глагола - это Борис Михайлович считает, что он ''полетел''/.
Долетев с одной вынужденной посадкой до камбуза, он испытал двойное потрясение. Взглянув на часы Борис Михайлович понял, что проспал более четырнадцати часов кряду. К тому же в камбузе он застал не только своего старшего партнера. Спиной к нему сидела женщина. Женщина! Порог квартиры Бориса Михайловича за все девятнадцать лет переступали три женщины, не считая родных. Это были...Впрочем, надо ли перечислять, к Борису Михайловичу они не имели никакого отношения.
- Познакомьтесь, - сказал Викля, еще более раздражительней звякая ложечкой в стакане /что можно так долго размешивать!/, - это Лена.
Женщина встала, повернулась к Борису Михайловичу, сказала с улыбкой:
- Здрасьте.
Лет тридцати. Очень милое лицо. Грустные глаза.
Борис Михайлович был очарован. За половину мановения ока, за четверть. Еще через секунду до него дошло в каком виде он предстал перед дамой. Двухдневная щетина, заношенная с дырами в подмышках футболка и, совсем ни в какие ворота, мятые трусы.
- Ну, что накопал, старина? - спросил Викля, с интересом наблюдая эволюции лица Бориса Михайловича от раздражения до крайней степени смущения.
Вопрос был задан уже в спину напарника, поскольку Борис Михайлович, невнятно пробормотав извинения, тут же ретировался. Вернулся он чисто выбритым, в свежей сорочке и серых с металлическим отливом брюках от выходного костюма; камбуз наполнило благоухание лосьона после бритья, который использовался не чаще трех раз в году.
Однако, его ожидало разочарование – женщина уже ушла. Он присел на свой стул, постепенно переключаясь на результаты своего вчерашнего расследования.
- Говори, говори, Борис Михайлович, - сказал Викля, улыбаясь, - ведь вижу, что - то стоящее узнал.
Выдержать солидную паузу Борис Михайлович был не в состоянии - выпалил все единым духом.
- Значит - Штриль? - повторил Викля, - помню такого, не из наших. Его Тарасик как - то с собою приволок. Мда... Ты чего ерзаешь?
- Кто эта девушка? - спросил, сам не зная почему страшась ответа, Борис Михайлович.
- Успокойся, дон Гуан, - невесело улыбнулся Викля, - Ленок здесь по делу, все поймешь в свое время. На данный момент я для нее являюсь товарищем Викли по техникуму, случайно встретил во дворе, поговорили о нашем общем друге. Ладно, эмоции пока оставим. Вертаемся к нашим баранам, одному барану, вернее. Значит - Штриль. Мало что про него знаю. Ни фамилии, ни имени. То что приблатненный - было видно с первого взгляда. Руки все в тату, фикса, перстни, цепочка - набор шаблонный, как в кино. Тарасика - то ты знаешь, Юрку Тарасенко из двадцать второй квартиры этого, твоего дома?
- Шпана? Не знаю я никого из молодых, не те, брат, времена сейчас. Это лет сорок - сорок пять назад...
- Все, стоп. Оставь для мемуаров. Имеем мы время наведаться к Тарасику? Нет, для подготовки к обоснованному разговору времени у нас мало. Напортачим. Что ж, тогда обсудим план предстоящей атаки на материализм, встреча старых знакомых назначена на шестнадцать-нуль-нуль. Кстати, четвертого стула у тебя нигде не завалялось, пардон, не застоялось?
***
К назначенному времени /часу Ч - сказал Викля/ все было готово. Четвертого стула не нашлось, поскольку в капитанскую каюту Борис Михайлович вторгнуться не рискнул. Обошлись круглой металлической табуреткой из прихожки, на которую воссел старший партнер.
Ровно в 16-00 раздался звонок входной двери. Открывать на правах хозяина отправился Борис Михайлович. На пороге стоял немолодой сухощавый мужчина, который улыбнулся и сказал:
- Здоровеньки булы, Борису Михайлович.
- Здравствуйте, Алексей Миколаевич,- бодро отозвался подготовленный младший партнер, - милости просим, проходите.
Итак, в камбузе собрались четыре разных человека, которым предстояло объединиться для достижения общей цели. Цель была нешуточная - восстановить справедливость и наказать зло. Представлять никого нужды не было, все, пусть в разной степени, знали друг друга. Лишь Алексей Миколаевич бросил на Лену недоуменный взгляд - а эта якого биса тут? - но вслух своего вопроса не задал.
Когда все расселись у стола, Викля попросил слова и, поскольку возражений не последовало, начал свое повествование. По форме это был доклад о ходе расследования уголовного дела: факт и состав преступления, выполненные следственные действия, что выявлено, предложения следующих мероприятий. Викля старался говорить кратко, взвешенно, обходя до времени неудобный /мягко говоря/ для себя вопрос. Вот что он сказал:
- Седьмого сентября прошлого года, примерно в 18 часов 35 - 40 минут был убит Ляпунов Виктор Степанович, 1985 года рождения. Его труп был обнаружен у двери собственной квартиры соседкой по лестничной площадке Карасевой Т.Г. Смерть наступила в результате удара ножом сзади...
- В левый бок, - не удержался от подсказки Борис Михайлович.
- Прошу не перебивать, - сверкнул глазами Викля, - да, от удара ножом сзади в левый бок. Убийце с места преступления удалось незаметно скрыться. В последнее время установлено, что накануне убийства некто по кличке Штриль грозился убить Ляпунова. При игре в карты Ляпунов якобы жульнически выиграл у него деньги. Также установлено, что Штриль - левша. И, наконец, известно, что со Штрилем был хорошо знаком гражданин Тарасенко Юрий, проживающий или проживавший в квартире номер двадцать два дома, в котором мы сейчас находимся.
- Вот, практически и все, - с удовлетворением подумал, закончив свой ''доклад'' Викля, - дядю Лешу вряд ли можно убедить в ''моей сущности'', но против фактов не попрешь и дело будет доведено до конца.
Он оглядел сидящих за столом. Лена тихонько всхлипывала, уткнувшись в платочек. Борис Михайлович сидел с гордым видом, изредка бросая на нее удивленные взгляды. Алексей Миколаевич задумался, лицо его было сердитым.
- Совсем не похоже на последнюю сцену в ''Ревизоре'', - мелькнуло у Викли, - ой, что будет!
Алексей Миколаевич, действительно, был очень не доволен. Тому были причины. Именно причины - множественное число. Выслушав то, что ему было высказано, он знал теперь о преступлении больше ''докладчика''. Он понимал, почему горько плачет Лена; Леночку Скворцову и всю ее жизнь он знал, начиная с детсадовского возраста; знал про ее обиды и радости; знал про беды, постигшие ее в последние месяцы, а теперь оказывается, что на нее раньше тех бед, свалилось и ещё одно горе. У его досады после услышанного появилась вторая причина. Главными были не они. Главным было обоснованное предчувствие услышать сегодня что-то очень неприятное, неприемлемое для него в силу всей его жизни, его мировоззрения, его базиса-громко говоря. Он на дух не переносил всякую чертовщину и многое бы дал, что бы уйти от предстоящего разговора. Только многолетняя привычка не уклоняться от трудностей любого масштаба заставила его начать с самого неприятного. Алексей Миколаевич тяжело вздохнул и спросил:
- Так кем все же ты, мил человек, приходишься невинно убиенному Виктору Степановичу Ляпунову?
- Ай да дядя Леша, буденовец, сходу, с шашкой наголо, - внутренне восхитился Викля, - что ж чему быть, того не миновать, - он посмотрел на напарника:
- Борис Михайлович, твой выход.
Его партнер встал, кашлянул и рассказал: и про сон с горячей колбасой, и про последующую встречу, и, короче, все, все.
- Я, товарищ майор, - закончил он, - тоже убежденный сторонник материалистического учения, но именно поэтому я не могу игнорировать наблюдаемые в материальном мире явления.
Борис Михайлович сел. Викля выдержал двухминутную паузу, во-первых, что бы дать Алексею Миколаевичу время на осмысление услышанного, во - вторых, да, черт побери, для театрального эффекта.
- Сейчас, прошу прощения у дамы, немножко анатомии, - возвестил он.
Встал, повернулся к присутствующим спиной и закатал до лопаток футболку. На его левом боку багровел свежий шрам длиной сантиметра четыре.
-Это айн, - сказал Викля, - а вот и цвайн.
Он расстегнул ремень джинсов и спустил их с правого боку ниже пояса. Все увидели вверху ягодицы три родимых пятнышка, расположенные как бы в вершинах углов почти идеального равностороннего треугольника. Треугольник лежал на боку, с одним из углов направленным вправо.
- Это моя указательная стрелка, - сказал Викля, поворачиваясь, - она означает: “Смотри на...
- ... обороте", - закричала вдруг Лена, - Витенька, это ты?!
Она бросилась на шею Викле, что было ему не совсем удобно с расстегнутым ремнем.
Когда страсти поутихли Алексей Миколаевич решительно сказал:
- Ладно, все что касается... тайн бытия или небытия выносим пока за скобки. Пусть будет Викля, як Викля. Он помолчал и все же не удержался:
- Я читал твой словесный портрет и, если бы тебя объявили в розыск и я тебя бы раньше не знал, то по этому портрету я тебя бы, сто процентов, опознал. Ведь все приметы налицо, а я тебя не узнал. Как так? Уму не постижимо!
- Ты, дядя Леша, помнил меня живым, - шепнул ему Викля.
- Ладно, - повторил Алексей Миколаевич, - отложили. Теперь о преступлении. Должен всех огорчить - ничего в этом деле еще не раскрыто.
- Как это не раскрыто? - первым возмутился Борис Михайлович, - что Вы такое говорите. Личность убийцы установлена, все факты вопиют об этом. /Они нас считают за микрокефалов, - подливал керосина в костер верный Мозг, - сами за год ни хрена не сделали, а когда им на блюдце.../
- Послушайте, - вмешался Викля, радостный и от того, что его признала Ленок, и от того, что он вышел из подполья, и от того, что за дело взялся дядя Леша и все, значит, будет хорошо, - чего мы сидим, как в следовательском кабинете? У нас стол полон снеди и питья. Давайте же за нашу встречу, за успех, ну?
Борис Михайлович, к негодованию своего мозга, первым же и сдался. Посидели приятно минут пять-шесть. На дольше расслабления не хватило и теперь уже Викля, для которого фактор времени был решающим, спросил:
- Дядь Леша, /он вроде имел теперь право на такое обращение/ так почему Вы считаете, что дело не раскрыто?
Алексей Миколаевич, прожевав и проглотив ломтик копченого сала, вытер губы салфеткой и начал, по пунктам:
- У перших, это для вас, гавриков, Штриль неизвестная шахматная фигура. Хороший бы я быв участковый, если бы не знал всех, кто ошивается на моей территории. Штриль - тож Максим Стрилькин с третьего микрорайону.
- Так надо ж его того, на цугундер, - встрял Борис Михайлович.
- Никак ни можно, - ответил Алексей Миколаевич, - и вот почему. Согласно оперативной сводке от шестого сентября прошлого року Стрилькин, вин же Штриль, получил в уличной драке тяжелую травму головы и быв помещен в реанимационное отделение горбольницы нумер три.
- Вы что же, все происшествия годовой давности помните? - недоверчиво спросил Борис Михайлович.
- Ни, после разговора с ... Виклей я запросил данные за сентябрь прошлого года.
- Зачем же Вы смотрели справку за 6 сентября, если..., - начал было Викля с недобрым предчувствием.
- А затем, - не дал ему договорить Алексей Миколаевич, - и это будет - у других, что ни седьмого, ни восьмого, ни, вот, шестого сентября убийств в нашем городе не зарегистрировано.
- Вот теперь воистину последняя сцена из ''Ревизора'', - угнетенно пробормотал Викля.
Борис Михайлович разочарованно вздохнул; мозг, само собой, затаился, как бы погрузившись в решение вечных ''проклятых вопросов ''.
- Що ж вы, братове, чубы повесили? - вопросил Алексей Миколаевич, - якие ж вы козаки?
- Все же сходилось, - уныло отвечал Борис Михайлович, - и мотив, и угрозы, и левша...
- Ни, - сказал Алексей Михайлович, - не левша то был. Видел я такие шрамы после удара ножа в... южных краях. Широкий в месте, где клинок входит в тело и с небольшим узким мысиком с той стороны откуда его выдергивают. Удар наносится правой рукой с разворотом, нож в положении ''к себе''. Профессиональный удар, Штрилю о таком и мечтать не приходится. Выходит, что?
- Киллер, - не подкачал Борис Михайлович; мозг, как всегда, встрепенулся с опозданием.
- Ось, у точку - наемный убивец, - Алексей Миколаевич посуровел лицом, - дело, браты, вырисовывается страшненькое. Посему не рыпайтесь, сидите у хате, развлекайтесь телебачением, шашками – шахматами, аба еще чем. А я пошарю по своим каналам.
- Дядь Леша, - умоляюще сказал Викля, - время!
- Ничего, я скорийше. Завтра к вечерку подъеду. Еще раз говорю - геть! Никуда не лезьте. Если что – вот номер моего телефона.
Алексей Миколаевич ушел, сняв на мобильник Виклю и его рану. Немного погодя ушла и Лена, не знающая радоваться ей или горевать.
За столом остался ''трест, который лопнул''. Викля вяло наполнил стопки, партнеры вяло выпили и меланхолически закусили.
- Эхе-хе, - вздохнул Борис Михайлович, - фиаско так фиаско.
- Ладно, отец, проехали. Все же с мертвой точки дело сдвинулось.
- Куда ж оно сдвинулось? - спросил Борис Михайлович, чувствуя, как живительная влага начинает свое действие, - что мы имеем на текущий момент.
- Давай посчитаем: первое, дядю Лешу отсылают черт те куда; второе, через неделю меня кончают; третье, убивает меня не пьяный Штриль, не наркоман, не маньяк, а профессиональный киллер; четвертое, сообщение об убийстве отсутствует в оперативной сводке.
Так, пока вроде все. Что же из этого всего следует?
Борис Михайлович наморщил лоб, но ничего лучшего не придумал, как предложить:
- Выпьем еще по одной для очистки ржавых мозгов /столь неуважительно упомянутый что-то возмущенно пробормотал/.
- Выпьем, дорогой мой партнер, ты прав - сколько нам осталось попить водочки.
Кстати сказать, на столе стояла на треть початая бутылка ''Белуги'', окруженная тарелками и тарелочками с деликатесами, вкус /а некоторых и название/ Борис Михайлович давно забыл. Особенно поражала его слабосоленая стерлядь, нарезанная кусочками. Ею Борис Михайлович и закусил. Посмаковал и выдал на-гора:
- Из всего тобой перечисленного следует, что убийство было тщательно спланировано - это раз. Заказчик - человек с большими возможностями и деньгами - это два. Кому же из сильных мира сего ты, голодранец, смог так насолить, что тебя отправили в мир иной?
Борис Михайлович смотрел на старшего партнера с жалостью, но и с уважением.
- Никому, - твердо ответил Викля, - за всю свою прошедшую жизнь никому.
- Значит, - зацепился за слово Борис Михайлович, - ты мог что-то сделать после седьмого сентября, а тебе не дали этого сделать.
Викля от изумления онемел /мозг Бориса Михайловича тоже/.
- Ну, Пуаро, ты даешь! - сказал, отойдя от столбняка, Викля,- впору повышать тебя до старшего партнера. Что же я мог сделать?
- А это уж тебе видней, - ответил второй старший партнер и прихватил еще кусочек стерлядки.
Викля задумался, ничего путного в голову не шло.
- После седьмого сентября, после седьмого сентября,- бормотал он, - восьмого, девятого... рутина обычная предстояла. С десятого планировалось с бригадой в Моковку, монтаж электрооборудования на новой котельной. Что еще из неординарного? Собирались с Ленком в Египет полететь, но еще не скоро, в начале октября.
- Может с Алексеем Миколаичем посоветоваться?
- Опять человеку голову морочить своими дефективными гипотезами. У него, поди, совсем другой подход. Дядя Леша - профи, не нам чета.
***
Викля ошибался. В принципе майор Семенко мыслил также, как и партнеры. Все названные Виклей четыре пункта легли в основу для расследования. Отличие состояло в том, что к каждому пункту был приложен вопрос:
1.Кто включил его, капитана Семенко, в состав отряда полиции, который направлялся в южную республику?
2. Почему Виклю убили именно седьмого сентября?
3. Имеются ли сведения об убийствах /не обязательно заказных/, совершенных подобным ножевым приемом.
4. Кто убрал из оперативной сводки убийство Виктора Ляпунова?
Перечень завершался двумя вопросами, не связанными с пунктами, но из них вытекающими. Пятый вопрос относился к расследованию убийства: кто вел, что выявили, на какой стадии находится следствие? Записав этот пятый вопрос Алексей Миколаевич помянул недобрыми словами капитана Богомолова.
- Ведь я же звонил из того кильдыма, куда меня заслали. Спрашивал, как дела? Этот гавнюк два раза меня успокаивал, все, мол, тихо-спокойно, не волнуйтесь. А в третий мой звонок заявил, что о делах на участке отчитывается установленным порядком и в контролерах со стороны не нуждается. У, кацап бисов /Богомолов носил небольшую бородку/.
Заключительным, шестым и главным вопросом было: Кому и зачем понадобилась смерть простого трудяги Викли?
Поскольку поиском ответов на вопросы с первого по пятый он мог заняться не раньше завтрашнего утра, то весь остаток воскресенья Алексей Миколаевич размышлял над шестым. Допустим, в период с первого по седьмое сентября Ляпунов вляпался /это есть случайный каламбур/ в какую то историю. Жил себе жил спокойненько, а как только дядя Леша уехал, то он тут же вляпался? Без пригляду вроде бы остался. Нет, маловероятно. От своей хулиганской молодости Викля давно отошел. Многие в возрасте от 13 до 17 лет, подсознательно понимая, что у них своего, кроме слюны, нема чего есть, начинают «геройствовать». Викля был из того числа. Пришел из армии - вся грудь в значках, сержант ВДВ, это же не шуточки. Окончил техникум, старики его тогда еще живы были, оба работали, могли позволить единственному сыночку учиться на дневном. Впрочем, Виктор и сам подрабатывал. Потом бригадиром стал и прошлым летом поговаривали, что скоро сменит начальника участка Федорчука, тот на пенсию собирался. Короче говоря, не сходится. Что же еще?
Ничего иного не надумав, Алексей Миколаевич со старым примолвьем: ''Утро вечера мудренее'' пошел спать. Долго ворочался в постели и вздыхал. Надо особо отметить - Алексей Миколаевич вполне отдавал себе отчет, что он далеко не мастер уголовного розыска. Что же делать? Убили хорошего парня, кто? за что? Никто не знает и, похоже, знать не хочет.
- Дожили - мертвым приходится возвращаться, что бы найти своих убийц. Ей бо, зроблю що можу, что б этот гадючий клубок распутать.
***
Борис Михайлович явно тянул на дальнейшее повышение по службе в детективном агентстве ''Викля и К''.
- Скажи, пожалуйста, монтаж оборудования на той вашей котельной - это дорого стоит?
- Что – то около миллиона семьсот, - припомнил Викля.
Борис Михайлович зашевелил губами, включив внутренний калькулятор.
- Миллион семьсот тысяч, - наконец, озвучил он результат вычислений, - восемь лет не пить, не есть, не платить за коммуналку; складывать свои пенсионные в кубышку…
- И что?
- Бригада могла без тебя эту работу выполнить? – опомнился и продолжил дедуктирование Борис Михайлович.
- Ребята у меня толковые, а Денисенко вполне меня заменить может, он... Черт! Не было Денисенки, в Крым он укатил со своим семейством, к родне поехал. Самоходом, на недавно купленной ''Ниве Шевроле''. Хвастаться своим приобретением. Вернуться должен был не раньше восемнадцатого числа. Начальник участка Федорчук? Чистый теплотехник, он фазу с хазой путает.
- Вооот, - удовлетворенно протянул Борис Михайлович.
- А ну, пошли, - подхватился с места Викля, - сколь времени? Еще семи нет, Игорек должен быть в своем гараже.
- Куда ты, какой Игорек?
- Тоже автолюбитель, ядрит их. Пошли, пошли, растолкую по дороге.
***
Игорек их приходу очень обрадовался, когда незнакомый ему родственник деда с ихнего двора /Михалыча, кажется/ достал из сумки три холодные банки пива ''Карлсберг''. Гости как знали, что это была любимая марка Игорька. Потекло пивко в сопровождении приятного разговора. Незнакомец, назвавшийся Степаном Викторовичем, оказался коллегой. Тоже электромонтажник, начальник участка в каком то ЭМП - 348. Михалыч больше помалкивал, слушая разговор профессионалов. Степан Викторович достал еще по банке пива. Разговор переключился на расценки и подряды.
- Раньше все было спланировано, никто без работы не оставался,- говорил Степан Викторович, - никакой тебе конкуренции, слова такого не знали. Сейчас самые сладкие куски прямо изо рта выхватывают. У вас тут как в этом вопросе?
- Да по-разному, - ответил Игорек, сделав добротный глоток, - это все дела начальства. Сумеет прихватить хороший подряд, так и работягам перепадает. Нет - сидим на почасовой ставке дежурными электромонтерами.
- Я слышал вам в Моковке хороший кусок в прошлом году достался, - вступил в разговор Михалыч.
- Мимо носа он прошел этот кусок, только понюхали да облизнулись.
- Что так?
- Несчастье на нас свалилось, бригадира убили, Ляпунова, Виклю. Знали его?
- Слышал вроде,- промямлил Михалыч.
- И что? - это Степан Викторович спросил.
- Убили бригадира как раз перед началом работ. Другой наш спец, Денисенко, как назло в отпуск укатил, аж в Крым. Директор рвет и мечет, только где за неделю бригадира найдешь, такого что бы сразу вник в проект и сходу зарулил. Короче, уплыл договор от нас.
- Куда уплыл то? - привстал Михалыч, а Степан Викторович отвернулся, ему, по-видимому, местные дела были до фонаря.
- Куда ж еще, к Паше Фуручу уплыл, его компания у нас все электрические и тепловые сети к рукам прибрала.
- Михалыч, - обернувшись, сказал Степан Викторович, - не заболтались ли мы, как бы к дяде Леше не опоздать.
- Да, пора, пора, - засуетился Михалыч.
Мужики напоследок одарили словоохотливого паренька третьей банкой и торопливо ушли.
- Таких бы гостей да каждый вечер, - помечтал Игорек и рванул крышку банки за кольцо. Как гранату.
***
- Звонить надо Алексею Миколаевичу срочно, - убеждал Борис Михайлович, едва партнеры вновь обосновались в камбузе, - уйдут.
- Угомонись, кто куда уйдет?
- Игорек твой опомнится и сдаст нас Фуручу, а тот, что бы концы в воду, нас к ногтю.
- Какому ногтю, дед, - увещевал Викля, - что ты несешь. Да и как я ему позвоню, через унитаз что ли.
- У меня сотовый есть.
Борис Михайлович метнулся /не забываем про глаголы действия/ в свой кубрик и через четыре с небольшим минуты вернулся с понурым видом.
- Разрядился, - трагически произнес он.
- Тогда забаррикадирывай двери; авось до утра продержимся.
- Тебе все шуточки, само собой, двум смертям не быва... Вот же вырвалось, извините Виктор Степанович, в запальчивости сказано...
- Ставь воду на пельмени, - сурово приказал старший партнер.
Борис Михайлович выполнил команду незамедлительно, как юнга под окриком боцмана.
За ужином Викля смягчился:
- Завтра схожу и куплю себе порядочный сотик. Заодно приоденусь поприличнее.
- В понедельник у промтоварных магазинов выходной, - машинально повторил Борис Михайлович вслед за мозгом и сконфузился. Одновременно его посетило беспокойство. Так заблудиться во времени и кому? Его центральному органу, неужели первый симптом!
- Информация в твоем блоке памяти порядком устарела, - усмехнулся, Викля, впрочем, скорее сочувственно, - все, ночную вахту отменяю - отбой.
- Ты...Вы же обещали про паспорт рассказать, - Борис Михайлович явно не хотел, что бы вечер закончился минором.
- Про паспорт? А... Что ж и в самом деле интересно. Так вот, подняли нас по тревоге...
- Зачем же так то.
- Ну, шучу, не пузырься. Представляешь, упал я после ножа, потом всего миг какой - то полного потемнения и тут же опять стою у двери своей квартиры.
Стою в чем мамаша родила, ступням сразу стало холодно на бетоне. Дверь опечатана двумя бумажными полосками. Потянул за ручку - не заперто. Быстренько вошел, дверь тихонько закрыл и на внутреннюю защелку. На цыпочках обошел квартиру - никого. Тут уж вздохнул с облегчением.
В квартире пылищи, паутина по углам, на потолке; но, вообще то, никакого беспорядка, мебель на своих местах, шкафы - ящики закрыты. Я шасть в платяной шкаф - весь комплект в наличии, начиная с трулей. Оделся, достаю пиджак и во внутреннем кармане обнаруживаю паспорт. Вот так. Что еще? Протер от пыли телевизор, включаю, нахожу новостной канал и узнаю, что текущее время 13 часов семь минут и дату. Понятно, что чувствую себя при этом не очень здорово. Посидел на диване, еще родителями моими купленном, не скрою - пустил слезу. Потом, что же, вышел на лестничную площадку, тут тетя Таня Карасева как раз из лифта.
- Здравствуйте, - говорю.
А она:
- Здравствуй, мил человек. Кого ищешь? - и смотрит с подозрением.
Вот тут то я сообразил, что - то не так.
- К брату, - говорю, - приехал, а нет никого.
-Какому брату?
- Виктору Ляпунову.
- Не было, - она говорит, - у Витьки брата.
- Есть, - отвечаю, - брат я ему по отцу, приехал из Южно-Сахалинска.
Тетя Таня, видать что-то о моем блуждающем по свету братане слышала от моих стариков, а потому пригорюнилась и сказала:
- Нету, парень, у тебя брата, убили Витеньку во прошлый год, вот на этом самом месте и убили.
Викля замолчал, глядя поверх головы Бориса Михайловича.
- Вот такие дела, партнер, повторяю в последний раз - отбой!
Понедельник
Понедельник, говорят, день тяжелый. Однако же не для всех. Алексею Миколаевичу, что понедельник, что пятница, были одного веса. В то же время он откровенно признавался себе, что его новая должность и работа ему не интересны. Последние месяцы он честно и добросовестно отбывал рабочее время. От и до. Должность его называлась заместитель начальника отдела материально-технического обеспечения, а круг служебных обязанностей был ограничен обмундированием и амуницией. Шапки-фуражки, куртки - шинели, погоны-портупеи.
- Я портупею и портупею, - мрачно шутил Алексей Миколаевич.
Ничего не поделаешь, после возвращения из южной командировки руководство недвусмысленно дало понять: либо на эту должность, либо в дворовую команду доминошников; положенная выслуга есть, так что арриведерчи. Домино Алексей Миколаевич презирал с юности; а, если без шуток: на пенсию дочери с зятем не поможешь, а зарплата у них, мягко говоря, ниже средней. И внучку не побалуешь. Детям двадцать первого века сейчас хочется иметь то, что писатели-фантасты века прошлого при всем желании представить себе не могли. /Лизуны, а? Каким - то образом перебрались из производственно-административной сферы в детские игрушки/. Потому Алексей Миколаевич и отбывает свои от - до. Надо добавить, что в назначении на нынешнюю должность отчасти был виноват и сам Алексей Миколаевич. Хозяйственную деятельность по обеспечению отряда, которую он развил в приснопамятной командировке, ставили в пример всему остальному контингенту.
Нет, конечно, худа без добра. Какой-нибудь юный лейтенант, спалив казенные берцы у костра во время совсем не служебной ночевки у озера, становился на веки должен дяде Леше. И не только юный, и не только лейтенант. Весь штатный состав знал - если придешь с просьбой к начальнику отдела маттехобеспечения, то получишь только первую составляющую, без техобеспечения. Поэтому шли к майору Семенко.
Ни боже мой, никогда Алексей Миколаевич не пользовался сложившимся положением в корыстных целях. Все, что приносилось в благодарность, если удавалось незаметно оставить в его кабинете, выставлялось на общий стол во время торжеств разного рода.
В этот понедельник Алексей Миколаевич впервые прибег к взиманию долгов джентльменства. Цель была чистой, а посему никакие сомнения его не беспокоили. Отбыв утреннюю оперативку, Алексей Миколаевич направился в отдел кадров. К начальнику отдела он не пошел; тот скользкий был как налим и доверия не вызывал. Алексей Миколаевич вызвал ''покурить'' капитана Русинова. Этот был прозрачен словно полиэтиленовый мешочек. Вследствие периодического наполнения мешочка крепкими напитками капитан Русинов постоянно терял предметы обмундирования и амуниции /к счастью табельное оружие ему не было положено/. Алексей Михайлович сразу взял быка за бока:
- Скажи мне, Миша, как перед стаканом беленькой, кто меня в прошлом году оформил на трехмесячный южный курорт. Может удастся повторить, засиделся, понимаешь, на ваших шапках и шинелях. Денежное довольствие хилое, хотелось бы подзаработать на старость.
Капитан Русинов, чистая душа, ответил:
- Нет, дядя Леша, второй раз не прокатит. Тебя в отряд тогда включили по звонку полковника Кольбедяка из областного ГУВД. Какой - то радетель за тебя похлопотал. Сейчас той Кольбедяк, получив генерал-майора, начальник главного управления в Энске. До него не добраться.
- Вот так всегда, - в сердцах посетовал Алексей Миколаевич, - хорошая мысля приходит опосля. Ладно. Ты, Мишь, не распространяйся об нашем разговоре. Засмеют же меня; старпер воевать собрался.
- Могила, - заверил его Русинов.
- Да, - памятуя уроки Штирлица, сказал Алексей Степанович, - погоны и петлицы новые получили. Заходи, на твои срамно глядеть.
- Зайду, дядь Леша, товарищ майор, спасибочки.
Ответ на первый вопрос был получен. С довеском.
- Який такий тайный благодетель завелся у мени у прошлом роке? И что за Кольбядяка такая? Почему я его не знаю?
***
К судмедэксперту Резинскому он зашел за пятнадцать минут до конца обеденного перерыва. Якова Моисеича он знал много лет и безмерно уважал. Никакой лабуды здесь он нести не собирался, а рассказал почти правду. Узнал, мол, недавно, что на его бывшем участке убили хорошего парня, убийцу не нашли, невеста хочет знать, кто убил ее Витеньку, вот взялся помочь... Тут наступил скользкий момент, что, мол, кто - то из соседей сфотографировал лежащий труп с задранной футболкой до приезда медиков и полиции. Снимок попал к нему, а он по форме шрама определил, что работал профессионал. Уф...
- Даагой Алексей Микаэлович /майор к такому обращению давно привык и не обращал внимания/, зачем такой длинный теат'альный монолог. Вы не Смоктуновский, а я, надеюсь, не шлимазл. У вас есть фото ш'ама. Где вы его взяли меня не интеесует. Вам интеесно знать мое мнение, очень хоошо. Доставайте уже эту фотог'афию.
Алексей Миколаевич вынул фото и, пока Яков Моисеевич его разглядывал, пояснял почему он пришел к своему выводу.
- Таких ш'амов я не видел, - безапелляционно сказал Яков Моисеевич, - и в литеатуе тоже не вст'ечал. Кстати, говоите, что это у нас пайня кончили? Когда? А! Отсутствовал. Я в последнее в'емя, как те маля'ы - день гхаботам - два гулям.
Алексей Миколаевич, да все в горотделе знали, что Резинский не излечимо болен. Болезнь свою пытается скрыть, только как скроешь, если человек каждый месяц уходит по бюллетеню на неделю, а то и на две.
Яков Моисеевич продолжил:
- Насчет того, что вы бубнили... Я, знаете ли, без ск'емности скажу о том, что, к'оме знаний в своей п'офессии, обладаю ши'окой осведомленностью во многих областях человеческой деятельности. Мама говоила, что я знаюТог'у лучше нашего г'ебе. Искусство, если это можно назвать искусством, ножевой бойбы в к'уг моих знаний не вошло.
В окончании своей речи Яков Моисеевич залился свои булькающим смехом:
- Видите, Алексей Микаэлович, как за'азительны теат'альные монологи. В утешение скажу, что вы везунчик, есть у меня один знакомый коллега, который совмещает нашу п'офессию с изучением ножевых х'ан. Вот вам его визитка, можете ссылаться на меня. Адью, хит'ец Вы этакий, тютелька в тютельку к окончанию обеда со мной уложились. Спасибо за угощение.
Пост фактум надо сказать, что Алексей Миколаевич приходил не с пустыми руками и разговор состоялся за четырьмя чашками очень хорошего, хотя и растворимого, кофе. Из дароприношений. Чашки у Якова Моисеевича были знаменитые, настоящий китайский фарфор. Тоже, как у Алексея Миколаевича - белые с красными петухами, но на этом сходство и заканчивалось. Чашки у судмедэксперта, говорят, стоят целое состояние. Опять же говорят - наследство от прапрабабушки Резинского.
Выйдя из кабинета Якова Моисеича, Алексей Миколаевич проследовал в конец коридора, открыл дверь с литерой ''М'', защелкнул задвижку и достал полученную визитку.
- Крейнц Леопольд Феликсович, - значилось на глянцевой картонке, - директор Центра ножевой травматологии, д.м.н., тел., e-mail
Судя по номеру телефона, Леопольд Феликсович проживал в Сверд... то есть в Екатеринбурге. Поездом - сутки с небольшим, самолетом - два часа тоже с небольшим. Встречаться надо лично; в такого рода делах ни телефон, ни электронка не годятся.
- А что я скажу на службе, а гроши? - Алексей Миколаевич еще раз посмотрел на визитку, - ну йего к бису, если понадобятся консультации по ходу следствия вот ему пунктир к ответу на вопрос N 3.
Он достал зажигалку, проследил чтобы от картонки остался только крохотный уголок, бросил его в унитаз и спустил воду. Береженого, знаете...
***
- Ходы к ответу N2 на данном этапе не могут быть известны в принципе, - считал Алексей Миколаевич и постоянно переспрашивал себя, - а правильно ли я считаю?
В соответствие с планом настал черед разобраться со сводкой происшествий. Кухни, на которой готовился этот документ, Алексей Миколаевич не знал. Следовало получить консультацию, от кого? Да, ведь от того юного лейтенанта, подпалившего себе казенную обувку. Он готовит ежесуточные сводки, а что служит без году неделя, точнее – два месяца назад был переведен из ППС, так ведь это и хорошо.
***
В течение ночи Борис Михайлович трижды наведывался в гальюн /как в приеме пищи, так и потреблении пива надо знать меру/, что послужило причиной позднего пробуждения.
- Елкин дед, проспал, сегодня же скидка на макаронные изделия, - всполошился Борис Михайлович, - двадцать пять процентов не мелочь. Он вскочил /см. выше/ и ускоренно двинулся по своему обычному утреннему маршруту. На траверсе капитанской каюты было тихо - загостился капитан.
Войдя в камбуз Борис Михайлович обнаружил отсутствие наличия старшего напарника. Залив кипятком нормированную смесь кофе и сахара он открыл холодильник и мысли о скидке на макаронные изделия были забыты моментально. Все полки холодильника буквально ломились от припасов.
- Тут на две недели хватит, - восхитился Борис Михайлович, а после того, как заглянул в морозильную камеру, поправился, - на месяц. Вот, дал Бог напарника, когда же он успел? На табло плиточных часов светились цифры 09-47.
Сделав себе приличных размеров бутерброд с ветчиной /ветчиной!/, листом салата и разрезанного повдоль маринованного огурчика, Борис Михайлович с аппетитом позавтракал. Как сказано - вечером съешь барана, а утром захочешь рано. Закурив - сколько бы бед не было, ответ - то всегда один - Борис Михайлович стал перебирать в памяти события вчерашнего дня. Запаниковал он, надо признать, безосновательно, явно под действием пивоалкагольных напитков.
- Старею, слабею, - с неудовольствием, впрочем, кратковременным, подумал Борис Михайлович, - мотив же я нашел железный. Не только мои умозрительные построения. Этот... Игорек полностью подтвердил гипотезу.
Покурив и включив настольный вентилятор /мертвому припарки/, Борис Михайлович малым ходом проследовал в свой кубрик. Нашел в Сети полную библиографию Агаты Кристи; выбрал «Миссис Макгинти с жизнью рассталась» - уже читал, конечно, но, сильно подзабыл; и, завалившись с планшетником на кровать /черт, как же она по морской терминологии?/, погрузился в чтение. От детективного шедевра его отвлек стук входной двери. Поскольку капитан никогда дверью не хлопал/а/, Борис Михайлович безбоязненно вышел на палубу. В самом деле, у двери снимал туфли старший партнёр; однако, как же он изменился.
Элегантный темно-синий с искрой костюм, белейшая сорочка выглядывала манжетами на установленную ширину. Аккуратная стрижка, лицо чисто выбрито и аромат. Аромат дорогого парфюма.
- Виктор Степанович, ты ли это, глазам не верю, - закудахтал Борис Михайлович, - вот усики бы еще да виски посеребрить - вылитый тебе Эраст...
- Что, - рыкнул, не дослушав старший партнер, - как ты меня назвал?
- Я говорю - вылитый Фандорин, - смешался Борис Михайлович, - сыщик такой...
- Знаю, читал Акунина, - усмехнулся Викля, - а я уж подумал, что ты меня к голубым приписал, с твоей то фикцией речи. Так говоришь хороший прикид?
- Замечательный.
- Льстец ты оказывается, отче, - снова усмехнулся старший партнер, пошли в твой камбуз, есть хочется, силов нет.
Викля снял пиджак и партнеры прошли в камбуз.
- Чем будешь угощать? - задал, казалось бы простой вопрос Викля, но Борис Михайлович был им сражен наповал.
- Старый хрен, размечтался о лаврах того же Фандорина, а человек голодный пришел, - казнился Борис Михайлович, но стоически ответил, - холодными бутербродами а ля паризьен с горячим кофе.
- Что это за комплекс такой? - удивился Викля.
- Разные книги надо читать, а не только детективы - нагло ответил второй старший партнер, сам на себя удивляясь.
Утолив голод аналогом завтрака Бориса Михайловича, Виктор Степанович достал из барсетки /появилась и она/ сигаретную пачку. Ловким щелчком выбив из нее сигарету, он угостил ею напарника. Шикарного вида была сигаретка - темно-коричневая с золотым ободком в начале фильтра. Оба прикурили и на глазах Бориса Михайловича невольно появились, ну может быть не слезы, но явные признаки влажности. Такой табак он курил сорок лет тому назад. Сорок лет!
- Смотри, Борис Михайлович, яку дуру я купив, - с попыткой на пародию, сказал Викля, доставая из барсетки плоский пластмассовый четырехугольник.
- Что это? - спросил с опаскою Борис Михайлович.
- Айфон это, старина.
- Айфон?!
Конечно, десятки, да нет - сотни, раз второй старший партнер слышал это слово в рекламе на ТВ; но, поскольку цены там звучали для него не реальные, он с нетерпением пережидал окончания бодрых роликов и продолжения, допустим, трансляции матча финала кубка Гагарина. Ему просто в голову не взошло увидеть чудо микроэлектроники на своем камбузе / повторим - надо говорить ''в своем камбузе'', хотя уже берут сомнения/. Это «чудо» было по площади в два раза больше его супер дешевого мобильника, а при этом еще, зараза, и тоньше.
- Так что, звоним дяде Леше или сначала для храбрости? - справился Викля.
- Сначала, - оробел вдруг Борис Михайлович.
- Ну, зеер гут, давай готовь еще свой паризьен.
''Сначала'' было повторено дважды прежде чем соратники решились набрать номер Алексея Миколаевича.
-Хто? - раздалось из чуда электроники.
- Говори, - передал Викля аппарат второму старшему.
- Алексей Миколаевич, здравствуйте, - зачастил Борис Михайлович, - мы нашли мотив преступ...
- Я сейчас занят. Перезвоню... - перебил его холодный голос и ...музыкальный сигнал, сопровождаемый дикторской речью на иностранном языке ... и тишина.
Партнеры с тревогой уставились друг на друга. В их головы одновременно пришло воспоминание о запрете товарища майора.
***
Перезванивать он и не думал, явился сам лично. Долго не открываемая на звонки дверь только повысила градус его накала. После третьего звонка голос, тембром напоминающий хозяина квартиры, вопросил:
- Вы к нам?
- К вам, в три креста и душу, отворяй собачий сын.
- Викля, нас пришли убивать.
- Ничё, открывай, Борис Михайлович, у меня есть чем встретить дорогих гостей.
Щелкнула задвижка, дверь была отперта и Борис Михайлович, освобождая директрису для стрельбы - где то он читал, что ее перекрывать нельзя - отпрыгнул /опять же см. выше/ в сторону. В дверном проеме появился Алексей Миколаевич с таким выражением лица, что шайку-лейку детективов обожгло кипятком. В переносном смысле сверху и в прямом... Дальнейшие пять минут монолога Алексея Миколаевича можно без ущерба для изложения нашего рассказа опустить.
- ...мать, - закончил воспитательный процесс Алексей Миколаевич.
- Прошу к столу, уважьте, - нашел в себе силы сказать Борис Михайлович.
Стол сильно напоминал бородинскую местность после известного сражения.
- Мы счас, - дуэтом запели оба старших партнера, - все приберем.
- Только чаю, - сказал Алексей Миколаевич, - у меня еще деловая встреча намечена /он подчеркнул слово ''деловая''/.
Викля заварил остатки подарочного чая, наполнив камбуз изумительным ароматом.
- Ну, - сказал дядя Леша, слегка подобрев после чайка, - излагайте свою хыпотизу.
Оба старших партнера переглянулись - в последнее время они срослись душами - и, по молчаливому согласию Викли, осторожно начав, но все более загораясь, Борис Михайлович изложил аргументы и факты, добытые совместными /он это подчеркнул/ усилиями. Алексей Миколаевич понял, что матюками он этих горбатых не исправит. Он начал спокойным и даже вкрадчивым тоном:
- Сколько говорите стоят работы?
- Миллион семьсот тысяч.
- Это по локальной смете?
- Ну, дядь Леша, Вы что – экономист?
- У меня дочь и зять закончили строительный – их дипломная работа у меня в печени будет сидеть до гробовой доски. Так что?
- Ну, да по локальной…
- С пуско-наладкой?
- С ней, - ответил Викля, чувствуя себя полным идиотом.
- Сколько процентов на оплату труда? – добивал Алексей Миколаевич.
- Ну, процентов двадцать-двадцать пять, - Викля отвечал уже в полном отчаянии, ведь все это он мог сообразить и сам, чего же так глупо повелся на поводу у разных там дедукторов.
- Сейчас и за двести рублей убивают, - выкрикнул Борис Михайлович, тоже почувствовавший близкий крах своих умозаключений.
- Убивают, - подтвердил Алексей Миколаевич, - но кто? Те, которым эти двести рублей нужны позарез, я никого не оправдываю, я объясняю. Вы знаете сколько стоят услуги классного киллера? Посчитайте, что в ''итого'' и скажите мне: на кой хрен эта бодяга с копеечной прибылью нужна Фуручу. Который, согласно его официальной декларации о доходах, имеет 92 миллиона в год. А у него же еще жинка есть, друга ридня. Зразумило!
Последнее слово Алексей Миколаевич рявкнул так грозно, что ситуация с кипятком повторилась.
- В другой и крайний раз говорю - сидеть тихо, без завихрений. Когда понадобитесь - дам знать. И кончайте свои валтасаровы пиры, а то вам черте что начнет мерещиться.
Каменный гость ушел.
- Фиаско, так фиаско, - пробормотал Борис Михайлович, смутно припоминая, что эти слова он уже где-то слышал.
- Наливай, - скомандовал Виктор Степанович, бесспорно старший партнер, - Маса, япона твою... Чаю наливай.
***
Дав ''дрозда'' гоп-компании сыщиков от сохи, Алексей Миколаевич в полном соответствии с планом розыскных мероприятий отправился на упомянутую встречу.
Лейтенант Свиридов был польщен приглашением поужинать:
- Ведь кто пригласил? Майор Семенко, сам дядя Леша, ветеран войн, с боевыми наградами. Старый, по ходу, боится, что на заслуженный отдых отправят. Потому и старается, хоть как-то соответствовать нашему времени. Как работать с компьютером; Word, Exel, для него - это же полная беспонтовость. Надо помочь дедосу, он же мне помогал и еще, не дай, конечно, Бог, поможет.
И далее:
- Как угощал! Чего только не было. И коньяк! Я коньяк пил только на папин день рожденья. Тайно, хи-хи. Бутылка стояла на кухонном столе и было то в ней меньше двух глотков, но как же приятно мне тогда стало. Тихо, не вслух ли я это сказал. Нет, все в аккурате. Что? Еще рюмочку, за Ваше здоровье и мои успехи? Что? Нет, спасибо, я не курю… Что ... как копировать на компе? Хе-хе, это же проще, чем... Стереть? Да фиолетово где...Что? Да, хоть в справке для МВД... Ваше здоровье! Кто имеет доступ? Так, ну нет, не я... Капитан..., кто еще? ну, старлей может, когда исполняет. Это дат...тское пиво? Слабовато против нашго... Вот мы с Никитосом в субботу по три... Где это мы? А, мой дом. Хотите я Вас с моей мамой познакомлю. Нет? До свидданя, твариш майор. Дойду, ду-ду...
Алексей Миколаевич подбил итоги, ответ на вопрос N4 имеет два варианта:
а) капитан Левитов;
б) старший лейтенант Якунов.
Кто из них есть ху предстояло выяснить.
Вторник
Фамилия, имя и отчество – вот все, что узнал Алексей Миколаевич о генерал-майоре Кольбедяке, кометой промелькнувшем в местном руководстве полиции на пути в более высокое кресло. Ни на свое областное ГУВД, ни, тем более, на Энское у Алексея Миколаевича выхода не было. Не будем лукавить, расписывая, как долго дядя Леша ломал голову, как же ухитриться прочитать то, что спрятано в стальных сейфах за толстенными каменными стенами. Не ломал. Совсем не ломал.
Алексей Миколаевич во вторник, с раннего утра /на оперативку пошел начальник отдела/ пришел проведать Тимоху. Это был скромный сотрудник в, казалось бы, тоже скромной компании, занимающейся ремонтом ноутбуков и планшетных ПК. В этом качестве Тимоха сейчас Алексея Миколаевича не интересовал. Он требовался в иной своей ипостаси. Дело в том, что скромный сотрудник этот был хакер из хакеров. Не исключено, что таланты Тимохи были следствием смешения крови простой сибирской бабы и непростого эстонца /или наоборот/. Фамилия Тимохи по отцу - так как он ее запомнил – была бы Элсоо; по матери, которую он с рождения и носил - Тимошенко. Что интересно: прозвище Тимоха закрепилось за парнем с детства, прошло с ним школу, два с половиной курса политеха, армию и семь лет разнообразной деятельности. То, что имя у Тимохи по паспорту было Альберт, знали не многие. Если быть точными - знала мать, жена, тесть, теща и дети: два сына и дочь. Отец смылся в Эстонию или еще куда западнее во второй половине девяностых.
Вполне допустимо, что взломать святая святых Пентагона для Тимохи было делом не самым сложным. Только на кой Тимохе был тот Пентагон. Он влез в оперативную систему крупного банка ради спортивного интереса, на спор. Тот, кто с ним поспорил, ''развел'' его, как ребенка на два миллиона триста пятьдесят тысяч рублей, получив их /в три приема/ на свою банковскую карту. Алексей Миколаевич в то время спас Тимоху от, как минимум, трех лет колонии, скорее всего строгого режима. Майор Семенко тогда поверил Тимохе, что деньги на ту роковую карту, оказавшуюся пиковой дамой, он перевел не в целях наживы, а сгоряча, в азарте игры. И ''отмазал'' парня хитрой комбинацией, в результате которой на лесоповал поехал заслуживший свое ''спорщик''.
- Кольбедяк Самсон Макарович, - продиктовал Тимохе дядя Леша,- мне треба все, его касаемое, в материалах нашего областного и Энского ГУВД; ну, если еще у ''черных пиарщиков'' что отыщется. Быстренько надо, Альбертик /оказывается Алексей Миколаевич тоже знал и помнил имя Тимохи/. Ось тоби флешка.
- Флешек у меня своих дополна, не бедствую - солидно сказал Тимоха, - а что этот Кольбедяк - большая бяка?
- Це треба ще разжуваты, - уклонился Алексей Миколаевич.
- Ладно, вечерком к Вам подъеду; там же, с дочерью живете?
- Вот же, совсем забув. Начальство вдруг расщедрилось, выделило мне однешку, сразу як с югов возвернулся. Нам с женой хватает, да и все лучше, чем впятером в двух комнатах - он продиктовал Тимохе свой новый адрес, - все, побег на службу, будь здоров - ни вчихай.
***
Следователя Пирогова /за глаза - Пирожок/ Алексей Миколаевич знал тоже много лет. Знакомство, правда, было шапочным. Две-три фразы при встрече, когда Пирожок по своим делам появлялся на территории, подконтрольной участковому Семенко.
Почему капитан Пирогов получил столь нелестное прозвище доподлинно не известно. Вполне импозантной внешности, всегда в отглаженной форме или отлично сидевшем на нем штатском костюме /он предпочитал серый цвет/, выбрит до фиолетовости. Пирожок - и все тут. Не блистал капитан особыми способностями, но и тупорем назвать его было нельзя. Загадки социума...
- Да, какие там загадки, - мелко засмеялся Пирожок, - дело было простейшее. На подоконнике лестничной площадки, между пятым и шестым этажами нашли одноразовый шприц со свежими следами крови на игле. Дальше рассказывать? Пришел, укололся, поймал кумар, услышал, что из лифта на пятом этаже кто-то вышел, спустился по лестнице. Дальше диалог для романистов: то ли дай закурить, то ли почему сегодня коровы не летают. Ответ не понравился, достал ножичек и ткнул. После чего в лифт, вышел из подъезда и ищи-свищи.
- А отпечатки пальцев на шприце? - спросил Алексей Михайлович.
- Какие отпечатки, коллега? В доме нарков нет, жители никого незнакомого не видели - это был стопудовый висяк. Даже начальство сразу согласилось, что кроме ухудшения раскрываемости от этого дела ждать нечего. Зачем еще тратить силы и средства?
- Я понял, дело то дашь посмотреть?
- Дам, если найду.
Впрочем, нашел довольно быстро.
- Я в коридоре полистаю, что б тебе не мешать.
- Листай, - равнодушно согласился Пирожок и вдруг оживился, - слушай, правда, что на склад куртки завезли с натуральным мехом.
- Правда, - покривил душой Алексей Миколаевич, - заходи, порешаем.
Он вышел, папка с делом была тоненькой, словно пустая. Оказалось в ней ровным счетом пятнадцать листиков. Алексей Миколаевич сфотографировал каждый. Постоял для естественности, зашел к Пирожку и, зевая, сказал:
- Действительно, пустышка.
- А я что говорю? - откликнулся Пирожок, - так загляну насчет куртки.
- Заглядывай, пока.
Выйдя, Алексей Миколаевич подумал:
- Может быть все дело в начинке?
В этот день состоялись еще два собеседования с фигурантами. Первое: капитан Левитов /сильно пьющий/ под водку и пиво среди своих анекдотов про ни ха-ха и ни ху-ху определенно опроверг свое вмешательство в корректировку оперативной сводки. Второе: старший лейтенант Якунов /совсем не пьющий!/ под кофе и пирожные /еще и сладкоежка!/ легко поведал, что было указание внести изменения... что бы не портить показатели.
- Полковник Кольбедяк? Так Вы оказывается сами все знаете. Да, его было распоряжение. Спасибо большое за коробку конфет, женулька обрадуется.
Неделя и ещё один день. Часть 2
© Copyright: Александр Санков, 2019
Свидетельство о публикации №219123100543
Свидетельство о публикации №219123100543
Рецензии
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.