Вверх колесами

  Утром командир батареи приехал на НП. На нашем ГАЗ 66 ом. Он привез  в кузове 20 ящиков снарядов к 76 мм ПТП противотанковой пушке ЗИС-3. В каждом ящике по 5 штук. А также четырех офицеров-посредников. Они вылезли из кузова.
- Сворачивай НП, загружайся в машину,- получил я приказ от командира батареи старшего лейтенанта Лазебы,- едем на индивидуальные стрельбы.
  Солдаты начали разбирать НП и загружать в кузов: сеть маскировочную, две радиостанции Р108, два телефонных аппарата ТА-43, 16 катушек кабеля, две буссоли, дальномер ДАК-1, а также сумки, блокноты, дальномерные рейки и прочее барахло.
  Один из офицеров-посредников старший лейтенант Семенякин был мне знакомый - я с ним вместе в Германию приехал из Куйбышева – такой же студент, как и я.
  Загрузились мы все в кузов. Четыре посредника, пять человек - солдаты моего взвода и пол-кузова всякого барахла. Я запрыгнул в кузов последним и устроился с краю, держась за дуги. Комбат сел старшим машины то есть в кабину. Водитель чеченец Руслан Магомадов на газ давил уверенно и смело. Утро ясное – за ночь лужи подморозило. И мы погнали по «дороге руководства».
  Это было на Ютербогском полигоне, на зимних учениях. Дорога руководства - прямая и ухоженная как трасса. К тому-же ездить по ней запрещено. Поэтому,  комбат «гнал» машину – торопился проскочить.
    На перекрестке дорог большая замершая лужа и дальше кочки замороженной колеи. Кто был в кузове - мы это конечно не видели. А скорость была километров 70 не меньше. Водитель (одно слово чеченец) даже не пытался тормозить. На кочках у него выбило руль из рук и машина пошла в кювет – на полной скорости.
  Я, сидевший у самого края, почти на заднем борту ощутил, только что мы куда-то полетели…
   Машина срезала буфером несколько сосенок, перевернулась через кабину, а может быть она и еще кувыркалась. И – вдруг, все стихло. Только приглушенные стоны. В темноте, сверху перед лицом ржавый пол кузова и что-то капает маслянистое. Я попробовал шевельнуться – бесполезно. Руки, ноги завалены ящиками, а на лице еще чей-то юфтевый сапог. В воображении у меня мелькнули кадры из фильмов, в которых машины переворачиваются и тут же вспыхивают и сгорают. А в кузове боевые снаряды – 100 штук!
  «Итак, снаряды сразу не рванули, подумал я, - сейчас посмотрим, машина загорится или нет». На душе у меня стало не очень хорошо. «Ребята! Я сейчас...!» - услышали мы снаружи голос комбата. Новый двойной прорезиненный тент он в горячке разорвал руками.
  И как все полезли ...! Хозяин юфтевого сапога так мне на лицо и наступил и поставил «фингал» под глазом.
  Как комбат оказался с наружи? Колеса 66-го еще только отрывались от земли, он открыл дверцу и выпрыгнул из кабины. Как капитан покинул тонущий корабль.
Водитель вылетел  вперед машины вместе с лобовым стеклом. ГАЗ 66 лежал вверх колесами. Кабина была раздавлена всмятку. Только руль торчал как гриб.
  Люди лихорадочно выползали из под кузова. Только я не мог даже пошевелиться, потому, что оказался под ящиками в самом низу. Меня вытащили самым последним.
  И так, мы все остались живы и целы. Самую большую травму получил я – мне ящиком отдавило мякоть ноги, ну и «фингал» под глазом. Остальные отделались мелкими ушибами. Комбат несколько дней хромал. Сержанту Сарымову (моему замкомвзводу) чуть приплюснуло голову дальномером, Семенякин зашиб плечо и т. д.
  Спасла нас от переломов зимняя ватная одежда, включая штаны и куртки. Кроме того, машина почему-то не загорелась,  и снаряды не рванули. Когда меня оттаскивали от кузова, я увидел след от машины. Эта картина меня поразила. Срезанные стволы деревьев, снарядные ящики разбитые в дребезги – вот, что указывало на дорожку по которой пролетела машина. Спустя несколько лет я проезжал мимо этого места. Рана нанесенная природе была также отчетливо заметна.
  Мы еще копошились вокруг перевернутой машины, а мимо нас вдоль дороги руководства проехал наш артдивизион  – 18 зилов 131 и с ними гаубицы Д-30. Нас не сразу заметили. Колона проскочила вперед, а когда она остановилась, к нам бежали командир дивизиона и начальник штаба с лицами белыми как мел. Первые слова майора Стульева были: «сколько трупов?» Но мы все остались живы.
 После этого случая, я в течении года со страхом ездил не только в кузовах машин, но даже в автобусах общественного транспорта.