Волк

       Стемнело. Белая луна холодным светом освещала извилистую тропку, ползущую из гущи высокого леса на его окраину к ветхому домику лесника. Время правления осени уже подходило к концу, но, судя по температуре воздуха, можно было легко понять, что королева не собирается отдавать корону без борьбы. Ветер мягко колыхал ветви деревьев, срывая с них части пестрого наряда; листья, кружась, падали на землю и приятно шелестели под ногами Кирилла на протяжении всего пути, который он преодолел с тяжелым рюкзаком за плечами и ружьем наперевес.

       Капли пота выступали на бледном и уставшем лице охотника. Двигаясь по направлению к дому лесника, он несколько раз скидывал с плеч тяжелый рюкзак и дрожащими от усталости руками доставал из пачки сигарету, пытаясь немного успокоиться. Из левого рукава охотничьей куртки (по запястью – на ладонь, а оттуда – на землю) текла кровь.

       Кирилл подошел к двери и три раза сильно ударил по ней кулаком.

       – Открывай! – крикнул он хриплым голосом. – Мне нужна помощь!

       – Сейчас, – послышалось недовольное бормотание за дверью.

       Вскоре дверь открылась, и на пороге с карабином в руках появился старик лет семидесяти, но довольно рослый и крепкий на вид. Он окинул взглядом незваного гостя, медленно провел пальцами по не очень длинной, ухоженной бороде, словно о чем-то усиленно думая, после чего отошел в сторону, лаконичным жестом руки пригласив его войти в свое скромное жилище.

       – На кого охотился? – спросил старик незнакомца, разливая водку по стаканам и периодически поглядывая на рюкзак, висящий теперь на спинке стула и освещенный, как и все остальные предметы в комнате, тусклым, дрожащим светом нескольких восковых свечей и догорающими в печи багровыми угольками.
 
       – На зайцев, – ответил охотник, сжимая от боли пальцы в кулак.

       – Бери пей, – лесник протянул гостю стакан, и Кирилл тут же осушил его большими глотками. – А с рукой что?

       – Волки напали.

       Хозяин лачуги настороженно посмотрел на незнакомца.

       – Волки, говоришь? Странно… Их в этом лесу почти не осталось.

       – Это произошло около часа назад, – добавил охотник. – Я уже возвращался с добычей…

       – Снимай одежду. Я обработаю рану. Тебя как звать-то?

       – Кирилл, – ответил раненый, раздеваясь по пояс.

       – А меня можешь Тимофеем Ильичом кликать. Так… сейчас посмотрим, что тут у тебя. – Старик на мгновение замер, а потом удивленно хмыкнул. – Не соврал. Такие следы мог оставить лишь волк.

       Ночь была ясной, и охотнику, истекавшему кровью, казалось, что звезды с большим любопытством смотрят сквозь маленькие окна хижины на то, как лесник колдует над его раной. Одна из миллионов звезд в последний раз сверкнула на безоблачном небе и, стремительно падая, скрылась за кронами деревьев. «Ну надо же…», – подумал гость и хотел что-то сказать старику, но потерял мысль от внезапно нахлынувшего жжения.

       – Ааааа! – из уст Кирилла вырвался крик. – Что вы делаете?!

       – Терпи, сынок, – усмехнулся Тимофей Ильич. – Я знаю, что это неприятно, но раны нужно промыть спиртом, иначе будет заражение. А по возвращению в город – сразу же к врачу. Мало ли что…

       – Неприятно?! Да это просто адски больно!

       – Адски, говоришь? – улыбка старика снова блеснула сквозь седую бороду. – Нужно еще здесь…

       – Подождите секунду… дайте настроиться… Аааааа!

       – Сделал все, что было в моих силах, – сказал лесник спустя несколько минут. – Сейчас только перевяжу, а потом милости прошу к столу. Я как раз ужинать собирался.

       – Да нет, спасибо! – простонал Кирилл. – Я лучше пойду. Машина здесь недалеко…

       – А откуда сам?

       – Из Воробьева.

       – Из Воробьева? – удивился Тимофей Ильич и, поставив на стол казанок с мясом и две тарелки, добавил: – Мне хорошо знакомы эти места… И ты собрался ехать за сотню с лишним километров с такими ранами?! Да еще под градусом?! Я бы не советовал.

       – Ничего, доберусь как-нибудь, – неуверенно произнес охотник, поддерживая здоровой рукой перевязанную.

       – Да не глупи ты, – настойчиво убеждал лесник. – Позвони кому-нибудь из своих, объясни все и попроси, чтобы утром забрали. Так будет лучше для тебя.

       Кирилл неохотно кивнул в знак вынужденного согласия. Мелкая дрожь, вызванная не столько холодом, сколько повышающейся температурой тела, а также легкое головокружение заставили его согласиться на гостеприимное предложение лесничего.

       – Вот и хорошо, – обрадовался старик и снова принялся наполнять стаканы. – Ну, рассказывай, давно ли увлекаешься охотой, как часто бываешь в этом лесу, каким образом получилось наткнуться на волков там, где их уже давно никто не видел. Все рассказывай… Мне очень приятно слышать новые голоса, поскольку гости в моей хижине – большая редкость. Встретить лешего на лесной опушке в лунную ночь – и то, наверное, реальнее. Я обычно ни с кем не разговариваю, кроме внука.

       Охотник растерянно посмотрел по сторонам, пытаясь найти взглядом мальчугана, и еще раз убедившись, что в хижине, кроме хозяина, никого больше нет, спросил:

       – Вы не боитесь отпускать ребенка ночью одного, живя в таком глухом месте?

       – Ну, во-первых, не одного, а с друзьями, – усмехнулся Тимофей Ильич, – а во-вторых, он уже взрослый, и я не вправе ему что-либо запрещать. – Потом он встал, подошел к печи и, подсыпав немного угля в затухающее пламя, продолжил: – Молодость, что тут скажешь. Нагуляется… и утром придет.

       – А где его мать?

       – В лесу, – тяжело вздохнул старик и посмотрел в окно на тысячи стволов, кажущихся в ночном сумраке огромной темной стеной, подпирающей небосвод, – спит вечным сном недалеко от желтого источника. Скоро восемь лет исполнится, как с ней случилось несчастье, – затем снова вздохнул, прокашлялся и добавил чуть раздраженным тоном: – Ну хватит об этом. Ты лучше о себе расскажи да в тарелку побольше накладывай.

        – Рассказывать, собственно, практически нечего, – начал Кирилл, одновременно силясь разрезать жирный кусок мяса на более мелкие кусочки. – Самостоятельно охочусь я с юных лет. Еще отец (а он был заядлым охотником и путешественником) брал меня всюду с собой. Задолго до того, как я впервые нажал на курок (еще в раннем детстве), походная палатка стала для меня вторым домом. Но годы не стоят на месте, отец стал слишком стар для таких забав, а я в свободное от работы время вроде как являюсь продолжателем его образа жизни. Поэтому…

        – А от волков-то сегодня как получилось удрать? – перебил лесник гостя, направляя беседу в иное русло. – Сколько их было?

       – Трое, по-моему. Не могу сказать наверняка. Проклятый страх все перемешал в голове. Но зато отчетливо помню, что один из них отличался от остальных. Такого странного окраса я никогда не видел. Шерсть – белая, как снег…

       – Белая?! – взволновано переспросил Тимофей Ильич.

       – Да, – спокойно ответил Кирилл. – Я бы даже сказал, не белая, а серебристая. Очень странный волк. Никогда не забуду его глаза. Эти пугающие огоньки светились так, словно им ничего не стоило прожечь мое тело насквозь.

       Старик нервно заерзал на стуле и опустил голову, пытаясь скрыть нарастающее волнение.

       – У меня сперва душа в пятки ушла, – продолжал охотник свой рассказ, не обращая внимания на странное поведение хозяина жилища, – но несколько выстрелов заставили свору разбежаться.

       – Если они убежали, откуда тогда укус и следы от когтей? – испуганно спросил лесник и, стараясь дрожащей рукой наполнить стаканы, начал цокать горлышком бутылки по их краям.

       – Серебристого волка не испугали выстрелы, и он набросился на меня, но, слава Богу, я успел среагировать.

       – Ты выстрелил в него?! – не выдержав, заорал Тимофей Ильич и впился пальцами в поверхность дубового стола.

       – А что мне по-вашему надо было делать?! Дать себя растерзать?! – стал оправдываться Кирилл и с недоумением посмотрел на руки и наливающиеся кровью глаза старика.

       – Он мертв?! – хриплым, нарастающим басом спросил старик, оставляя на столе следы от быстро удлиняющихся ногтей.

       – Не знаю… возможно. Не могу точно сказать, – запинаясь, дрожащим голосом ответил охотник, видя, как у лесничего удлиняется и зарастает серебристой шерстью лицо, как быстро меняется положение тела с вертикального на горизонтальное.

       – Ты совершил непоправимую ошибку, незнакомец, – захрипело животное и разъяренно бросилось на человека. – Зря ты стрелял в моего мальчика.

       Еще никогда жители окрестных деревень не слышали таких истошных криков, какие той ночью доносились со стороны леса. Белая луна продолжала освещать извилистую тропку, ползущую из его гущи к ветхому домику лесника. До восхода солнца оставалось совсем немного времени, но для Кирилла это уже не имело никакого значения. Тело охотника, вернее, то, что от него осталось, нашли спустя несколько суток на одной из дальних полян царства растений и животных.

       С тех пор прошло много лет, но ежегодно в один и тот же день пронзительный вой, от которого кровь леденеет в жилах, доносится до каждого дома, находящегося неподалеку от леса, и сельские улочки пустеют раньше привычного времени.