Неведомое. Глава III

(продолжение. Предыдущая глава II -  http://www.proza.ru/2020/01/01/1263)

(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)
      
        Помощника следователя клинского уголовного сыска коллежского секретаря Верещагина посыльный разбудил около четырех часов утра бесцеремонным стуком прямо в окно: - Вставайте, ваше благородие!

        Сквозь густую герань, обильно выставленную в цветочных горшках на подоконнике, лицо стучавшего нельзя было разобрать, но по голосу Верещагин узнал городового Голобородова.

        - Что там, Василий Ферапонтович?

        - Зосим Петрович, дело срочное, вас до себя самолично господин исправник требует! Пролетку послал за вами, у калитки стоит!

        - Что за напасть! Отчего такая спешка, не знаешь?

        - Не ведаю, ваше благородие... Но краем уха слыхал – смертоубивство, вроде! Будто в Воловиковской волости батюшку демидовского отца Серафима порешили душегубы...

        - Ого! Вот так force majeure, прости Господи!

        - Его высокоблагородие просили не мешкать.
 
        - Ага! Сейчас, голубчик, я мигом!

        Верещагин быстро оделся, бросил в дорожную сумку четверть каравая хлеба и кружок кровяной колбасы. Подумал и положил в задний карман брюк устрашающего вида стальной кастет со острыми шипами. Во внутренний карман форменной тужурки финский нож, в другой фляжку с ромом. Затем проверил и сунул сзади за пояс тяжелый смит-вессон. Достал большую коробку с четырехлинейными револьверными патронами, торопливо отсыпал с дюжину их в карман, но, после некоторого колебания, решил взять с собой всю коробку (шибко шалят в Воловиковской-то… Мало ли что!). Затолкал в сумку узелок с исподним, полотенце и плетеный из лыка туесок с бритвенным прибором. Присел на дорогу. Поднялся. Затем решительно нахлобучил фуражку и вышел из дома. Навесив на дверь тяжелый замок, он дважды провернул ключ в замочной скважине, вздохнул и машинально перекрестился: - Ну,  помогай Господь!

        В полицейском департаменте его уже ждали и без лишних слов проводили к исправнику. Кроме самого начальника уездной полиции в кабинете уже находились становой пристав Мелиховский и молодой человек в форменной чиновничьей тужурке с петлицами коллежского асессора, представленный как Нил Карпович Селятин - новый судебный следователь, пришедший на смену погибшему Караваеву, а также доктор Глухов и священник клинской церкви «Всех скорбящих радости» отец Илларион.

         Сам уездный исправник Благонравов в помятом мундире с выражением нервной усталости на потухшем лице восседал за дубовым столом, вперив красные от недосыпа глаза в лежащий перед ним лист бумаги. Перед его столом сидел хмурый помощник исправника Мелиховский и в глубокой задумчивости тоже смотрел на бумагу, которую просматривал начальник.  Батюшка, прикрыв веки, неслышно молился в углу, время от времени, осеняя себя крестным знамением.

        В помещении было накурено и душно, стояла гнетушая тишина, напоминающая затишье перед сильной грозой, когда даже воздух кажется вязким и плотным, словно в теплом и сыром подвале. Чувствовалось, что атмосфера накалена до предела, хотя помощник исправника надворный советник Мелиховский казался спокойным.

        Правда, и доктор Глухов тоже никак не проявлял своих чувств и  чинно сидел на высоком стуле, с кожаным саквояжем на коленях, со скучающим видом рассматривая новую люстру с электрическими свечами. Старый эскулап щурил глаза и отчаянно зевал, прикрывая рот рукой.

        Верещагин утопил в кожаном кресле у окна свое могучее тело борца и внимательно посмотрел на нового следователя. Как, бишь, его?.. Теля... Селятин, кажется? Ага!.. Нил Карпович... Что-то уж больно молод для такой должности и чина!.. Рожица-то прямо детская... Румянец во всю щеку.. Мальчишка совсем! Сказывают, переведен из Петербурга недавно по протекции... Интересно, что за протекция такая – из столичных кулуаров в провинциальный уголовный сыск? Хотя... начальником же!  Хм-м!.. Интересно!

       - Итак: все в сборе... Исправник тяжело поднялся из-за стола, и, когда присутсвующие тоже встали со своих мест, добавил со злой издевкой в голосе: - С добрым утром, господа!..   Чуть помедлил, собираясь с мыслями, и вдруг с размаху ударил тяжелой ладонью по столешнице. - Черт знает что!..

        - Уповайте на Всевышнего, Сергей Мефодьевич, - мягко укорил исправника батюшка. – Не поминайте нечистого…

            Глава уездной полиции поморщился, с досадой потер ушибленную ладонь о рукав мундира и ответил священнику, стараясь казаться спокойным: - Я прошу прощения, отец Илларион… Не смог сдержаться!.. Случай из ряда вон!

        Благонравов перекрестился и начал говорить, словно посредственный провинциальный актер, уже нарочито деловым тоном: - Я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятное известие!.. Сочинитель Гоголь и представить не мог, что кроме разгильдяйства и заурядного воровства в провинциях, оказывается, может процветать такое!..
 
        Он схватил со стола бумагу и потряс листком над столом. - Я много чего повидал на своем веку, господа! Разбойников, насильников … лиходеев всяческого рода, по ком каторга, тюремные остроги и расстрельные команды скучают …

Насмотрелся и безобразий всяких, ими содеянных… Но, чтоб такого... Словом, такого чудовищного злодеяния…  не припомню!.. И не слыхал даже, чтоб в наших краях что-то подобное вершилось!..

        У исправника задрожал голос. Он  откашлялся и через силу продолжил: - С нарочным доставлено сообщение, что в Воловиковской волости злоумышленниками… зверски зарезан священник демидовской церкви «Успения пресвятой Богородицы»  отец Серафим, в миру Крутицкий … и вся его семья, в том числе малолетние дети… замучен даже младенец мужеского пола, накануне народившийся… Окрестить-то не успели!..
 
        Злодейски умерщвлены также работники и женская прислуга, местная повитуха  и двое ночевавших на подворье нищих… Все искромсаны ножами и изрублены топором…
 
        Тут у исправника сорвался голос и он схватился за сердце: -  Троих юных поповен, девиц-отроковиц ... Ох… дай силы, Господи!.. мерзавцы повесили в сенях... Матушке Лукерье… рас... распороли брюхо ... и... и ... младенца затолкали ей в утробу...

        Благонравов  швырнул депешу на стол, плеснул в стакан воды из графина и с трудом сделал несколько судорожных глотков.  Повисло тягостное молчание, но никто не проронил ни слова.

        Совладав с собой, глава уездной полиции перевел дух и мертвым голосм продолжил: - Лишены жизни: отец Серафим, в миру Феодор Крутицкий, его жена – матушка Лукерья - Марьямова в девичестве, и все их дети, от мала до велика… числом семеро… Урядник указал их поименно. Поименованы погибшие прислуга, знахарка и работники, кроме убогих… Странников-то никто не знает… Этих погубленных душ домовой челяди и пришлых – девять человек …  А всего побито-изничтожено народу... числом осьмнадцать...

         Домочадцев всех извели... Кроме двух конюхов. Сих молодцов урядник и считает теми самыми извергами, что сотворили этот кошмар и лютость… Конюхи посажены под стражу и содержатся в холодной. Спроса с них пока никакого не произведено, в донесении прописано, что на момент ареста злодеи  находилися в полном скотстве, по причине мертвецки пьяного состояния… 

        Вы, конечно, понимаете, милостливые государи мои, что совершенная мерзавцами расправа значительно выходит за рамки обычных злодеяний, совершаемых даже самыми бессердечными разбойниками... Тут явно видно проявление какой-то дьявольской... изощренной жестокости...
 
        Он окинул взглядом присутствующих и выразительно посмотрел на молодого следователя.  - Сколько вам лет, господин колежский асессор?- неожиданно спросил он.

        - Двадцать три исполнилось месяц назад, Сергей Мефодьевич.

         - М-м-да!.. Вы у нас, смею заметить – человек новый, господин Селятин. А всего в сыске способствуете без году - неделя… Большого опыта в службе нет-с… И отличиться ничем особым не успели... Я смотрел ваш послужной список. В Санкт-Петербурге  служили всего-то около полугода, поспели словить только несколько бродяг, умыкнувших сохнувшие на заборах порты и исподнее, да несколько раз разбирали пьяные баталии с мордобитием, каковые непременно на великие праздники случаются… Однако, нужно особо сказать - в департаменте столичной полиции было замечено ваше великое усердие, господин Селятин!  Его превосходительство действительный статский советник Разумовский вельми благосклонно в рекомендательном письме о вас отзывается. Мы и помыслили использовать ваше старание в расследовании этого ужасного дела,  в коем, впрочем, никаких особых трудностей не предвидится. Виновники уже  изобличены и схвачены. Вам остается только оформить надлежащим образом следственные бумаги, как положено по артикулу...

        Исправник внимательно посмотрел на нового следователя и его помощника, хлопнул ладонью по столешнице: -  Еще придется…, уж не обессудьте…, городовые-то и стражники все поголовно заняты-с!.. Словом, вам надлежит, господа, самолично привезти убийц в Клин и сдать в городскую тюрьму.  Вот и вся недолга!..

        Постарайтесь все сделать быстро и тихо, желательно, уже в ближайшие дни  закончить следственные действия и составить отчет... Медлить да рассусоливать некогда!  Сами знаете, что по двум волостям нашего уезда уже вторую неделю зараза гуляет. Одних токмо скончавшихся от холеры на сегодня уже двадцать семь душ, к заболевшим отнесено восемьдесят четыре человека, не считая тех, кого еще не выявили... А так как народ наш темен, дик, безумно скор на дубье и вилы, следует действовать быстро и решительно…

        Не исключен и другой бунт… Недовольство народное, подстрекаемое исконным невежеством,  кипит, как вода в паровом котле. Не ровен час – сорвет крышку… Кстати, селяне могут конюхов порешить самосудом, батюшка Серафим большим уважением у окрестного народа пользовался. А нам, сами понимаете, только нового погрома ко всем прочим бедам не хватает! Не дай Бог, снова дойдет до кровопускания, как в Воздвиженском!.. Словом, буде у злодеев намерение сбежать по дороге...  Допустить таковского никак нельзя... В случае чего, решительно пострелять убийц без всяких душевных колебаний и сантиментов!..

        Сегодня ожидаемо прибытие чиновника по особым поручениям от самого товарища министра, его превосходительства князя Лиговского, - тут Благонравов возвел глаза к потолку. - А положение в уезде в настоящий момент таково, что в пору не карантин править, а объявлять военное положение!.. В волостях самым невероятным образом плодятся и множатся  панические слухи! Оные распаляют народ до совершенного бесчинства и безумия так, что горит во многих местах. Не успеваем тушить... Пока кое-как справляемся, но, ежели что -  полыхнет по-настоящему, можете не сомневаться!..
 
        Хочу особо указать: никаких сведений газетчикам не давать! Борзописцы – народ проблемный: раздуют, все передернут, переврут, высосут из пальца, приплетут того, чего и помине не было… А уж власти-то …(и вы это прекрасно знаете!)  ославят так, что стреляться в пору...

        Исправник многозначительно посмотрел на Верещагина.

        - Зосим Петрович!.. Вы у нас человек опытный... Покойный следователь Караваев - предшественник вашего нынешнего молодого начальника… о вас всегда хорошо отзывался. Покажите на этот раз все, чему вы научились за шестнадцать лет службы в полиции.

        Кроме вас, господа, у меня сейчас никого под рукой нет, все служащие заняты. Очень надеюсь на вас! Постарайтесь как можно быстрей сладить это дело! Прошу и требую!  Но предупреждаю -  никакой самодеятельности! За самоуправство спрошу весьма строго, невзирая на лица… Вы меня знаете!

        Помощник следователя бросил взгляд на своего молодого начальника и ответил за двоих: - Мы постараемся, Сергей Мефодьевич!

        - Вот и славно! Тогда в путь, господа! До Демидово путь не близкий. Даю вам шестиместный английский фаэтон с откидным верхом на случай непогоды… Экипаж стоит на улице, правда, без возницы. Мой-то кучер мне самому нужен. Надеюсь, среди вас найдется  человек, способный управляться с лошадьми?

        - Не беспокойтесь, Сергей Мефодьевич, где наша не пропадала! Беру на себя сей малопочтенный труд, - сказал доктор. – У меня собственный выезд, так что кнут для меня столь же привычный инструмент, как и ланцет. Доедем, Бог даст!
        - Ну, вот и славно! – повторил Благонравов. – Отрадно, что вы, доктор, на все руки мастер, примите мою благодарность! Кроме того, старания ваши будут, естественно, оплачены из казенных денег.

        Глухов впервые показал на лице что-то похожее на выражение осторожного удовольствия: - Пустое, Сергей Мефодьевич!

        Исправник прищурился и посмотрел на Верещагина: - Кстати, Зосим Петрович,  для доставки преступников в Клин подрядите кого-нибудь из местных мужиков покрепче. Возможно, урядник Громов пошлет в помощь вам кого-нибудь из десятских…
        - Будет сделано, Сергей Мефодьевич!

        Ну-с, отправляйтесь немедля, господа! С Богом!


Кислые щи* - сорт хлебного кваса.

(продолжение. Глава IV -  http://www.proza.ru/2020/01/01/1317)