The dark side of the Legalise

Слева табачный отдел в продуктовом магазине на Крите (на средней полке марихуана). Справа березовый веник в питерском супермаркете.

Татьяна Толстая интересовалась значением слова «голимое». Вопрос был задан Дуне Смирновой в «Школе злословия» на встрече с филологом, имя, к сожалению, не помню. Вопрос помню. Этот вопрос важнее ответа, всегда частичного. Дуня это знала.

Слева голимая трава и справа та же самая беда – мой фотоответ. Кажущаяся полнота. Не то что бы я против Легалайза – но оказавшись на «темной» стороне, на выдохе почувствовал, каким он может быть неискренним. Крайне неприятное ощущение. Последний раз так обижался в детстве.

Обида – часть опыта, часть картины, часть жизни. Во времена Декарта и Шекспира в моде анаморфозы. Мода прошла, осталась меланхолия. Меланхолия Дюрера – память о «божественной болезни». Если заболевший не способен увидеть картину мира глазами европейцев 17 века, «людей сведущих», – меланхолия, что триппер, гордится тут нечем.

Гамбургский счет апостериори не музыкален, следовательно, еще априори железом по стеклу. Вопрос помню. Ответ частичен. Главное вопрос. Или ответ?