Тихий центр. Переезд 1962 г. Вживание

    Итак, мы с братом оказались на новом месте жительства на улице Урицкого 17, (кв.10) и в новой школе №3 (на тот момент — восьмилетке).
    Рядом с нашим новым домом, можно сказать, во дворе, за сараями,  располагалась средняя школа №10, но туда мы не попали.
    Евгения не брали из-за того, что в «десятке», достаточно «продвинутой» школе, иностранный язык изучался с первого класса, а он учился уже в четвёртом, но языками, увы, не владел. Меня вроде бы могли записать, но мама вполне разумно посчитала, что лучше, если мы оба окажемся в одной школе.

    В коммунальной квартире кроме нас проживали ещё две семьи, сплошь взрослые люди. Мама устроилась на станцию переливания крови в первую городскую поликлинику препаратором. В этой поликлинике мама уже работала раньше в регистратуре до момента поступления в двухгодичную школу медсестёр, ещё проживая на Байдукова до замужества.
    Вообще жизнь в центре такого большого города, как Новосибирск, дала нам много преимуществ и новых зрелищ. Мы быстро осваивались на новом месте. Побывали в цирке-шапито у дворца культуры имени Октябрьской революции, а это ведь всего в двух кварталах от нашего дома. Кинотеатр «Победа» находился совсем рядом, всего лишь от подъезда пройти через сквер НИИВТа мимо памятника Ленину. Старый «Маяковский» тоже не далеко находился, но в него ходить что-то не приглянулось.
     Открыли мы для себя зоопарк (бывший) и птичий рынок, центральный парк, стадион «Спартак» и аттракцион «Гонки по вертикальной стене» на мотоциклах.
     Это всё располагалось подальше, конечно, но зато в одном почти месте у Центрального рынка.
     И, конечно, театры, в которые вряд ли я лично ходил самостоятельно, а всё больше с классом культпоходами выбирались, но какая разница? Главное — всё рядом: и «ТЮЗ», и «Красный факел», да и «Музкомедии».  Даже купол оперного театра был виден из окна нашей комнаты.

     Но больше всего мне нравился комплекс старинных зданий и заведений от кинотеатра «Пионер» до кинотеатра имени Владимира Маяковского.
     В «Пионере», несмотря на то, что он детский, всё равно в фойе играл живой оркестр перед сеансами и работал буфет.
     Далее, в здании Горького, 64 располагался магазин «Культтоваров», где привлекал отдел радио. Позже там будет магазин «Галантерея», тоже — нужное дело, а радиотовары и не только они, позже переедут в старый торговый корпус в «Орбиту».

     На углу улиц Горького и Красного проспекта располагался просторный книжный магазин, где ещё можно было свободно купить интересную книжку, ну, например: «Баранкин, будь человеком!», которую я там и приобрёл. На полках стояли подписные издания, работал отдел букинистической литературы. Правда, я больше заходил туда по осени покупать очередную порцию учебников, тетрадей и контурных карт. Это такой «пахучий» момент школьной жизни, когда берёшь стопку свежеотпечатанных книг, приносишь их домой и от любопытства перелистываешь страницы новых знаний.
     Рядом находились «Спорттовары». Там меня всегда просто наповал убивали акваланги за 200 рублей и всё прочее: маски, трубки, ласты и о чудо — ружья для подводной охоты. Всё это великолепие было абсолютно недоступно мне, но после «Человека-амфибии» долгое время больше ничто так не притягивало взгляды и мечты мальчика, как эти атрибуты для пребывания в мире безмолвия.
     В этом магазине ещё привлекало многое: отдел охотничьих товаров, где пацаны скупали гильзы патронов отдельно и капсюли к ним же отдельно. А порох? Не помню, чтобы продавали его пацанам.
     Наконец, трепет мальчишеских сердец вызывали коробки с моделями. Это были модели планеров, кордовых самолётов, кораблей. Мы их ещё не покупали, но серьёзно присматривались. Очень серьёзно.

     Дальше шёл недоступный по ассортименту, но привлекательный по аромату и внутреннему убранству магазин «Табаки». Зачем-то же я туда заходил!? Не за папиросами же! Разве что коробок спичек купить? Так вроде бы спички стали не актуальными. Поглазеть да понюхать! Запаха табачного дыма я вообще уже не переносил, так как в нашей коммуналке у соседей было принято курить, где угодно и когда вздумается. И частенько через дверь так несло, что будто в комнате у нас курят.
     Но запахи табака, а не дыма — совсем другое дело. И ассортимент магазина поражал, отнюдь не один «Беломор» красовался на витринах.
 
     Следом заходи в «Пельменную» на втором этаже. Желающих пообедать там иногда оказывалось больше чем свободных мест, и очередь тогда вытягивалась по ступеням вниз так, что выходила на тротуар. Но мы там «едали». Главное, не приходить, когда у всех обед на работе. Пельмешки варились ещё ручной лепки и с настоящим мясом. Вкусные. А хлеб, тот просто стоял в тарелках на столах наряду со специями. Когда это всё снесут, (и оставят одну аптеку №2, как памятник) мы на пельмени станем ходить в кафетерий на улицу Ленина у ДК Октябрьской Революции.  Ещё пообедать можно было в диетической столовой у кинотеатра «Победа». И наконец, на Урицкого рядом с тамошней парикмахерской открылась «Домовая кухня». Эти заведения просуществовали недолго, но в них поначалу стоял хороший запах наваристых борщей, котлеток и прочей вкуснятины, которую отпускали на вынос в кастрюльки и судки клиентов.

     И всё же близость именно кинотеатров была определяющей в досуге с 1962 года.
     Кино для нашего поколения значило многое. И кино советское росло вместе с нами, оно было не просто развлечением, но и беседовало со зрителями на многие жгучие темы. Раскрывало некоторые тайны взрослой жизни. У нас тогда даже такая игра была в КИНО. Сейчас в такую вряд ли кто возьмётся играть — памяти не хватит, а тогда мы названия всех фильмов, начиная от немого ещё эйзенштейновского "Броненосца Потёмкин" знали и помнили.
     Играли так: загадывалось название по первым буквам, произносишь, например, — "БэПэ", вот вам и Броненосец Потёмкин. Кто не угадывал, тому давали подсказку — какую-нибудь фразу-цитату из фильма, или даже сценку в лицах изображали. Собственно иногда ради этой сценки играющий и задавал загадку, чтобы самому словно сыграть роль из кино. Такая забава хорошо помогала в пионерском лагере после отбоя, наряду со страшилками.
     Вероятно, уже к началу семидесятых в неё играть перестали. Фильмы шли валом, в том числе и заграничные. Разве всех упомнишь? Да и смотреть всё подряд теперь не поспевали, а когда-то люди ходили по многу раз на один и тот же кинофильм. Их было недостаточно.
       
     Но фильмы шестидесятых помнятся. Мой кинорейтинг 1962 года таков:
1. «Человек-амфибия», который я, смотрел сразу же, как он вышел в марте, в кинотеатре «Пионер». Мы ведь только переехали на новое место, и тут такое кино!
     Это был щенячий восторг от увиденного. Жизнь заблистала новыми красками и перспективами. Там всё завораживало: и сюжет, и краски подводных съёмок, и красота актёров. Плюс необыкновенная музыка.

     Ещё кинохиты того года: «Деловые люди», «Девчата», «Девять дней одного года», «Гусарская баллада», «Люди и звери», «В мёртвой петле», «Когда деревья были большими», «713-й просит посадку», «На семи ветрах» — вот наиболее значимые из них.
     И этот список можно было бы продолжать. Ведь ещё памятные: «Друг мой, Колька» (одна песня чего стоит), «Нахалёнок», «Алые паруса», «Мой младший брат», «Увольнение на берег»… и почему-то врезавшиеся кадры из кинофильма «Человек идёт за солнцем». 
     Конечно, я уж не помню, где, когда и при каких обстоятельствах я их первый раз просмотрел, но кинофильм «Человек идёт за солнцем» — точно смотрел в кинотеатре, и катящийся под музыку Микаэла Таривердиева — велосипедный ОБРУЧ, врезался в память почему-то навсегда. А сам фильм забылся, но рекомендую посмотреть, что-то в нём есть от Эпохи детства.
     И ещё врезалась одна мелодия — это уже композитора Андрея Петрова из кинофильма «Путь к причалу». «Песня о друге» сама хороша, но там ещё был свист.
     С корабельной рынды и свиста она и зазвучала без слов. И вот когда я пересвист на эту мелодию услышал во время урока, доносившийся из коридора, то так мне захотелось научиться свистеть… художественно, что я начал усиленно этим вопросом заниматься. И свистеть губами научился быстро и вполне мелодично, а вот пальцами — никак не мог освоить.
     И в целом, с обучением начались большие проблемы.

    Мои школьные дела после переезда в новой школе пошли вкривь и вкось.
Из отличника я превратился в отстающего. Наполучал кучу двоек, особенно по арифметике.
    Произошло это следующим образом. Пока я болел, переезжал и переживал прочие превратности жизни, остальные первоклашки, конечно, ушли далеко вперёд. Особенно это касалось оформления классных и домашних письменных работ. То есть весь порядок, как правильно записать: Классная работа, Задача, Условия, Ответ: и прочее, где надо с красной строки начать, а где, сколько отступить – для меня всё это было — тёмный лес. Учитель не поинтересовался, на каком я уровне и ничего не объяснил.
    И вот решаю я в классе задачку по арифметике, может быть, даже на контрольной. Всё мне ясно, как день, решаю её махом, почти в уме и записываю в тетради ответ. Сижу довольный, ага, быстрее всех закончил!

    Подходит ко мне учительница, Елена Александровна, смотрит в тетрадь и делает недовольное лицо.
 — Ты неправильно записываешь задачу. Напиши Условия, Дано и прочее.
    Она сама мне красными чернилами пишет в тетради, как надо: Условия, Дано.
    Я повторяю её записи, потом пишу решение, а ниже пишу ответ. Учительница морщится, говорит громко и с раздражением:
 — Неправильно! Пиши ответ.
    Я в растерянности, пересчитываю опять в уме задачку и пишу тот же самый ответ
 — численный.
    Елена Александровна делает несчастное лицо, кладёт ладонь на лоб. Жест весьма красноречивый — ну, и достался мне ученичок.
    И уже почти криком:
 — Пиши ответ! — То есть она мне внушает, пиши «Ответ:» — слово «Ответ» с большой буквы, потом двоеточие, но она это всё про себя говорит, а не мне вслух, я слышу своё. И поэтому, слегка обалдев, снова пишу число в ответ, потому что это и есть ответ в моём понимании, но уже предчувствую, что это не пройдёт, что сейчас последует новая ругань.
   Она и последовала, но учительница, наконец, наклонилась снова и вписала своей рукой мне в тетрадь, как надо правильно оформить запись.
 
   С классной работой вроде бы разобрались. Потом подобный казус случился с домашней работой. Я их не по правилам оформил. Естественно, что в тетрадях появились «пары». Елена Александровна, отнесла меня к разряду бестолковых, и я быстро вошёл в круг двоечников и второгодников. Эта среда приняла меня откровенно радушно, приятельски и помогала на первых шагах приспособиться в коллективе.
   Особенно сошёлся я с Сергеем Биткуловым, плохим учеником, но отличным парнем.
Он на все вещи смотрел просто, но вполне практично и по-взрослому. То есть — это уже был тот тип ученика, который сразу понимает, что учиться хорошо вовсе не обязательно, а уж тянуться на пятёрки, вообще — глупость. Как идёт, так и ладно. В жизни понадобятся не пятёрки, а что-то иное, например, умение постоять за себя, никого и ничего не бояться. И ведь он был, увы, во многом прав этот юный философ.

   А дома доставалось за двойки и прочие проколы от мамы. Особенно запомнился мне один «прокольчик».
   Я иду в школу (со второй смены учились), мне навстречу один одноклассник, из тех самых второгодников. Мы останавливаемся переговорить. 
 — Ты куда отправился? — спрашиваю его.
А он мне небрежным таким тоном.
 — Так сегодня уроки отменили же! Училка заболела. Пошли в кино!
   Ну, все же учились, знаете, какая это радость услышать подобное: Уроки отменили! Это просто сразу на взлёт и пошёл кругами всё выше и выше.
   В кино я, правда, не пошёл, но с радостью вернулся домой и занялся какими-то своими играми. Так, за играми, меня застала мама.
 — Ты почему дома? — сразу строго и с подозрением на не хорошее.
   А я ей с честными глазами, почти в том же тоне, что и мой "товарищ" повторяю про учительницу, которая заболела и про уроки, которые отменили. Мама без лишних слов берёт меня за руку, и — вперёд.
   Приходим в класс, а там вовсю идут занятия. Моя ложь, которая таковой и не была, возмутила и Елену Александровну, и маму. Такие проколы случились пару раз, и вернуть доверие было непросто. Потом что-то по поведению я отмочил, когда стоя у доски в числе прочих опоздавших на урок с перемены, я вывернул наружу два кармашка на груди своей курточки. То, что я этим изобразил, в классе поняли и оценили — заржали. Мне тоже стало весело, но Елена Александровна расценила проступок какой-то записью в тетради. И, наверное, весь первый класс я относился к числу неблагонадёжных учеников.

    Но потом, постепенно всё наладилось, я нагнал материал, от которого отстал. Попал в число хорошистов, однако дружеское отношение двоечников и второгодников ко мне осталось. Я как бы выдвинулся из их среды, и это мне потом здорово помогало. И они мной гордились даже – мол, наш человек, когда я начал «выбиваться в люди». Хорошо помню, как тот же Серёга Биткулов голосовал за мою кандидатуру то ли в старосты, то ли в звеньевые. Саму должность не помню, а как он петушился и отвергал всех прочих — это, как перед глазами.

    О тех временах в памяти чернильницы, которые в конце занятий собирает в поддон дежурный. На партах чернильницы устанавливались в небольшие углубления. Они иногда опрокидывались, но были непроливашками, а вот пахло от них не очень хорошо. Иногда в чернильницу попадала муха и захлёбывалась, и когда ученик невнимательно макал перо, что случалось частенько, то он сажал огромную кляксу в тетрадь или на парту. Да и кроме мух грязи в чернильницах хватало.
    Вообще чистота школьной работы была связана с качеством перьев и бумаги в тетрадях. Иногда то перо «цепучее» попадалось, то сама бумага — недостаточно плотная и гладкая. Тогда нужна была промокашка — вещь в то время весьма полезная, просто необходимая.
    Наша классная комната находилась на втором этаже напротив буфета. Завтраки нам приносили в глубоких деревянных подносах. Это были в основном кисели с пончиками или с коржиками. Стоил завтрак ровно 10 копеек. Деньги сдавались на неделю вперёд.
    В буфете, где ассортимент был разнообразнее первоклашки не питались, там обитали в основном старшеклассники, им в класс уже ничего не приносили. А мы — мелюзга, носились на переменах сломя голову вдоль коридора.
    Один раз мне подставили там подножку. Упал очень неудачно, на вывернутую ладонью вверх правую руку. Упал больно и повредился слегка, но надо ж так случиться, что при падении мне срезало напрочь бородавку на среднем пальце.
    Даже крови не было, сукровица только, зато я избавился от бородавки навсегда. А то ведь никак не мог выжить её, мазал всякой дрянью – бесполезно, она меня сильно донимала, раздражала, я даже бабушке давал её заговором извести. Не одолела и бабушка. А тут раз — и нету!
    Вот ведь, нету худа без добра.