С надеждой и верой... Глава 1, части 4, 5, 6

«Немногое на свете долго бывает важным»
Эрих Мария Ремарк «Триумфальная арка»

часть 4

И снова жёлтый луч в глаза...  Но теперь Жанна полюбила эти жёлтые лучи. Её теперь не раздражало, а радовало, что и в палате она лежит лицом к окну и в глаза ей светит яркое утреннее солнце. Весна, скоро первомай.
В реанимации она пробыла несколько дней, теперь перевели в палату. Правда, в хирургическое отделение, потому что ремонт в гинекологическом, оказывается, еще не закончен.
Что удивительно, после операции, когда швы не сняты и они могут разойтись от резких движений — ужасно всё смешно вокруг. Что бы ни сказали, хоть пальчик покажи — и все покатываются со смеха, крепко держась за живот. Ладно, когда ей вырезали аппендицит, там еще было ничего, а сейчас сложнее. Жанна вспомнила врача-интерна, который её оперировал — всем же надо учиться и она дала согласие. Под местным наркозом делал операцию. И всё время шутил да заигрывал с ней. Ей тогда семнадцать лет было, да и он совсем молоденький. Анекдот рассказал, а как смеяться? А потом что-то не так пошло у него, на него заругались, мол, довеселился и сделали Жанне общий наркоз. Позже узнала, что он что-то уронил прямо в живот, его отстранили, а ей все кишки промыли. Лежала долго тогда в больнице, живот был большой такой, что еле-еле в норму пришёл. Но всё равно шутили и тогда над всем и смеялись от души, всё веселило — уж не ребёночка он ей там оставил? Хохотали так, что стены дрожали. Всё время было весело, а отчего? Так до сих пор и не ясно. Вспомнишь — и не смешно вовсе.
После этой операции сначала что-то не очень веселилось. Весь день было тяжело, но всё же к вечеру Жанна не удержалась от улыбки после очередной шутки соседки по палате, старавшейся её хоть как-то подбодрить.
Соседки по больничным койкам шутили над всем, чем только могли. Ходячие и лежачие — так они назывались, так делились по категориям и обязанностям. Ходячие ухаживали за лежачими. Не писанное правило. Сначала за ними, потом они. И судно подавали, и расхаживаться помогали. При этом все так радовались жизни, что смех слышался даже сквозь слёзы — и плакали от боли, и смеялись от радости — одновременно. Люди после операции — отдельный мир. Чего тут только не насмотришься, не наслушаешься и не узнаешь! Так и у Жанны было — сначала за ней ухаживали, потом она за другими, как только перешла в ранг ходячих.
Антон Павлович заходил к ней ежедневно, и утром, и вечером. Он сделал ей какой-то косметический шов, да и не вдоль живота, а поперёк, в самом низу. Сказал, что видно не будет, а купальник на пляже смело можно будет раздельный носить. Обработку делал сам или разрешал медперсоналу, но под его чётким руководством. Эксперимент своего рода, по тем временам, в провинциальной больнице. Жанне было строго наказано никого не подпускать к себе в его отсутствие.
Каждый приход Антона Павловича к ним в палату был для всех сродни празднику. Оказалось, что он большой шутник и женщины его просто обожали. Всё время шутили над Жанной — мол, как за дочерью ухаживает или родственницей. Влюбился небось! Жанна стеснялась, уходила от таких шуток, а женщины были все взрослые и не стеснялись шутить ни с кем и ни над чем. Например, они могли его смело спросить:
- Скажите, Антон Павлович, а как же это мужчина-гинеколог с женой своей живёт? Целый день у него такие картины перед глазами, что ничего потом и не захочется, наверное?
И лукаво подмигивали при этом, мол, а? Что? Ну-ка, ответь на вопросик! И ждали с замиранием, чтобы и дальше потом пошутить. А Антон Павлович им запросто отвечал:
- Я вам так скажу, милые женщины: вот рыбак всю жизнь рыбку ловит и что? Не есть её? Ещё как и уважает!
И палата взрывалась от смеха. Позже это всё превращалось в байки местного значения и передавалось из уст в уста. Хохотала и Жанна, корчась от боли.
Или другой пример. Одна женщина спрашивает:
- Антон Павлович, а почему вы со мной не здороваетесь, словно не помните. Вы же меня лечили!
- Нет, не помню. Разве всех упомнишь, - отвечает он, но видя, как она огорчилась, добавляет: - Я шучу! Помню. Только я помню вас всех не как обычно, а иначе. Как в анекдоте, про Марьиванну. Когда она с соседом здоровалась, а он её не признал. Так женщина не растерялась и встала раком: «А так, сосед, узнаёте?» Тот сразу обрадованно закричал:» А! Марьиванна! соседка дорогая! Вот так узнаю. Я же вас только раком на грядках и видел, лица и не запомнил!»
Вся палата хохочет, а он продолжает всех веселить, осматривая живот Жанны:
- Так и я. Вот ноги раздвинете, я вам всё скажу: год рождения, домашний адрес, фамилию-имя-отчество, диагноз и прочее. А так — некогда в лица смотреть.
Долго потом в палате пересказывают эти шутки и больным, и медсёстрам, и выздоровление идёт еще быстрее, чем если бы в полной тишине лежали и покое. И шутки эти не казались пошлыми, все в них находили очень близкое и понятное для себя в тот момент и хохотали от души.
Как-то Антон Павлович спросил, любит ли Жанна читать, а после принёс книгу Ильфа и Петрова «Золотой телёнок». Сказал, что Жанне нужны положительные эмоции, а ещё — это очень умная книга. Предложил читать вслух, чтобы все развлекались, тогда и ему будут меньше вопросов задавать.
Жанна слышала, что он малообщительный человек, а нынче стал столь разговорчивым, что все не перестают удивляться, что это с ним?
И Жанна стала читать вслух. Хоть по часу, после обеда, но сеансы смехотерапии пошли всем на пользу.
Время шло, здоровье тоже шло на поправку и лишь одна мысль не давала покоя Жанне — что же ей за операцию сделали? Но вопросы оставались без ответа. Сказал однажды:»Всё скажу, когда будешь выписываться!»
На этом отделении работала бывшая одноклассница Жанны. Конечно, она попыталась узнать от неё, но Света сказала, что карточка у врача, они получают только назначения. И вообще, не стоит строить предположения, надо дождаться выписки. Зато она научила Жанну делать уколы. Бывало, разрешала ей помочь. Больные говорили, что у Жанны лёгкая рука, что она даже лучше Светы делает уколы. А женщины, как всегда, поворачивали всё по-своему, в шутку — мол, конечно, мужикам в радость, что такая молодая красавица их по заднице хотя бы шлёпнет. И опять был повод похохотать.

часть 5

Наступили выходные, когда на отделении, кроме дежурного врача, были только медсёстры.
Как правило, больные устраивали «банный день» в санитарной комнате. Те, кто уже может как-то наклоняться и шевелиться. Вот и Жанна уже в их числе. Живот был перетянут белым вафельным полотенцем и двигаться было не так болезненно.
Все по очереди кипятили воду и мыли голову в тазике, помогая друг другу поливать водой из литровой банки. Потом обтирались мокрым махровым полотенцем, как кто мог, но радость была большая даже от такой «бани» - весна была теплой, в палате было жарко, душно. Жанна еле промыла свои длинные волосы, воды потребовалось много. И все удивлялись, как она с такими волосами управляется, ведь в их жарком климате трудно носить косы вообще, да ещё которые намного ниже талии, да ещё такие густющие. Когда сушила волосы, женщины подходили потрогать и восхищались. Одна из них сказала, что этого разрешать нельзя. В старину девица никогда не распускала косы прилюдно — сглазят всю красоту, а в волосах — жизнь заключена. Волосы можно распускать только на ночь и то для того, чтобы тщательно их расчесать, вычесав всё, что могло прилипнуть к человеку худого за день. А утром надо волосы заплетать, убирать, закалывать. Жанна была с ней согласна — так её учила и мама, и бабушка. Взрослые люди знают старинные обряды и традиции.
И правда, мало приятного, когда все вокруг смотрят на тебя, трогают, как нечто диковинное. Но надо же высушить волосы, а в больнице иначе как и где? Вот и сушила у окна, пока светило яркое солнышко. Тёмно-каштановые волосы Жанны, казалось, впитывают эти солнечные лучи, а потом отливаются золотым светом так, что опять соседки по палате не удерживаются от обсуждения.
- Да, девонька, вон как бывает — такая красота тебе дана и такое слабое здоровье, - говорит одна.
- Не родись красивой, а родись счастливой! И тоже не верно, правильнее бы — родись здоровой и никогда не болей! - добавляет другая, - Так надо бы. Так что скорее поправляйся, Жанночка и никогда сюда больше не попадай. Тут народ чаще больной и завистливый, сглазят враз! Дай Бог, чтобы не пристало.
И на перекрестила Жанну, чем очень её удивила.
- А вы что, в Бога верите? И не боитесь?
- А чего бояться? Кого? Людей? Нет, не боюсь. Если кого и боюсь, так это его — Господа Бога! На всё — его воля. И всем надо верить в Бога и не гневить его.
Жанне стало не по себе, так сурово прозвучал её голос. Все замолчали. Никто не спорил, не возражал. Просто все молчали и каждый думал о своём. В палате повисла тишина, только лёгкий ветерок раскачивал створку открытого окна и она тихонько поскрипывала.

Жанна расчесала уже почти сухие волосы и собралась их заплетать, чтобы меньше о ней говорили. Упали шпильки и рассыпались по полу между кроватей. Жанна стала думать, как бы теперь их поднять. В это время в палату вошёл Антон Павлович и все сразу оживились. Поздоровавшись со всеми, он подошёл к Жанне:
- Ну, как дела у выздоравливающих? - весело спросил он и не удержался тоже, чтобы ничего не сказать про волосы, - Просто русалка настоящая!
Его голубые глаза сверкнули лучиками солнца, но он тут же спохватился и сказал строго:
- Женщины, опять режим нарушаем?! Где мыли головы? А если швы разойдутся? Никак нельзя вас оставлять без контроля!
Но женщины всё уловили и опять за своё:
- Смотрите, Антон Павлович, чтобы эта русалка вас за собой в омут не утянула. Вон какие волосы длиннющие! - и хохочут снова.
А он увидел шпильки на полу, быстро их собрал, положил на тумбочку.
- Давай, русалка, посмотрю живот.
Жанна легла, он прощупал шов и сказал, что сегодня ничего делать не будет, а завтра придет и сам сделает обработку. Чтобы читала книгу и думала о хорошем. Он ласково посмотрел на Жанну и ушёл. Женщины, получив новую порцию эмоций и впечатлений, тут же заговорили.
- Какой доктор! Как тебе, Жанночка, повезло, что ты к нему в руки попала — он умеет делать чудеса. Благодари Бога, что он за тебя взялся и лечит, как родную.
И соседки стали давать Жанне наставления и советы. Потом стали обсуждать, кто что слышал о нем, его семье, его жизни вообще. Говорили, что он жил в столице, что был военным врачом, был в горячих точках, потом приехал в наш городок. Много, мол, о нём говорят разного, всем до него есть дело.
Жанна слушала, пока заплетала косу и укладывалась поудобнее в кровать, чтобы почитать книгу, но сама не заметила, как под тихие пересуды соседок провалилась в глубокий и здоровый сон.

В воскресенье, сразу после завтрака, в палату пришли два практиканта и стали расспрашивать Жанну, что и как у неё? Жанна ответила, что все вопросы к её лечащему врачу, она сама толком ничего не знает. Да и говорить при всех о своих болезнях и об операции совсем не стоило. Практиканты переглянулись и ушли, а вскоре вернулись и велели идти в смотровую. Заверили, что общались по телефону с лечащим врачом и он разрешил им сделать обработку, так как сам не сможет прийти.
Жанна стала возражать, упираться, но что она могла доказать, не зная наверняка ситуации. Кому верить? И как не верить, если она в больнице и вокруг врачи? Долго спорила, помня наказ Антона Павловича, но практиканты стали сердиться, что без обработки нельзя и так вести себя в больнице недопустимо! Что оставалось делать, если они не выпускали из смотровой? И медсестра их поддержала, заверив Жанну, что надо довериться. Жанна уступила.
Практиканты долго рассматривали шов, спрашивая друг у друга, что это? А что вот это? А почему тут так? Потом один из них решил, что что-то тут лишнее торчит и это надо обрезать. Не успела Жанна возразить, как он чикнул ножницами. Тут же появилось жжение и боль. Другой, с круглыми глазами, сказал первому, что он полный идиот. Жанна сильно забеспокоилась, стала спрашивать, что они сделали, но её уверяли, что всё в порядке, что они заканчивают обработку. В палату они Жанну отвезли на каталке, аккуратно переложили и велели лежать на спине, не переворачиваясь, пока не придёт дежурный врач. Жанна была напугана и обескуражена. Соседки по палате сказали, что тут что-то не то! А большего и говорить не стоило — Жанна и сама это понимала.
Обман вскрылся очень быстро, как только появился Антон Павлович. Он, без лишних слов, повёз Жанну в смотровую и, внимательно осмотрев, сказал:
- Мерзавцев ещё так много вокруг, как и наивных людей! Просил же тебя — не подпускай к себе никого! Что теперь говорить? Сегодня попробую склеить лейкопластырем, пару дней посмотрим. Если всё обойдется, шов и так срастётся, только не будет уже таким идеально красивым и ровным.
- А если не срастётся? А если инфекцию занесли? - дрожащим и виноватым голосом спрашивала Жанна.
- Не будем думать всякие «если». Будем верить, что всё обойдётся. Хорошо, что я пришёл пораньше сегодня, как чувствовал что-то. Книгу тебе хорошую принёс. Эрих Мария Ремарк, «Триумфальная арка», не читала?
- Нет, не читала. Спасибо вам огромное! - только и могла сказать Жанна, совсем упав духом.
Остаток дня прошёл, как в тумане. К ночи Жанна все же дала волю слезам, а после забылась тяжёлым и беспокойным сном. Снилась Борсовая, которая грозила Жанне скальпелем и криво усмехалась.

часть 6

Прошла неделя. Снова была суббота, но теперь Жанне уже не были страшны никакие практиканты — шов зажил без осложнений. К тому же, сняли трубку, что была возле шва и Жанна смогла расслабиться и не думать о банке, которую надо было носить с собой, если куда-то идёшь, а когда лежишь, то следить, чтобы она не переполнилась жидкостью. Теперь Жанне надо дождаться, чтобы дырочка нормально заросла и не образовался свищ. Жанна столько всего узнала в больнице, что и сама смогла бы работать медсестрой, как ей теперь казалось.
Жанна даже спасла одну больную! Этой молодой женщине сделали операцию на желудок и у нее была строжайшая диета, но ей принесли варёную курицу и она славно поужинала. Её прооперировали второй раз. Жанна помогала Светлане обрабатывать ей швы в палате — подавала всё необходимое. Главное, видела это ужасное зрелище — два параллельных шва рядом, вдоль всего живота. Жанна теперь следила за ней, подавала судно, кормила бульоном с ложечки. Жалко было эту бестолковую!..
Потом прошла еще не одна неделя. Соседки по палате менялись, а Жанна и эта женщина продолжали тут находиться на лечении. В основном, все были после аппендицита и на пятый — седьмой день их выписывали. Был один уникальный случай. Женщину привезли после операции в палату, а когда пришли через некоторое время — её нет в палате. А она, оказывается, пошла на первый этаж, звонить домой. Так на третий день выписалась, говорила, что так и не поняла, что было, у неё все моментально зажило и ничего не болело. Не понимала она, что это все корячатся и стонут, встать не могут. Все смеялись, а она утверждала, что у нее всегда так, просто моментально всё заживает, как на собаке. И что это потому, что она молодая и добрая, вот и аппендицит для неё, как укус комара. А вот эта, гастрологическая, наверное, злая, потому что у неё всё плохо заживает, да и с нами не общается, не смеётся даже! Тогда пришлось объяснить, что эта девушка из дальнего аула, не знает русский язык, вот и не смеётся. И хорошо, что хотя бы Жанна могла с ней общаться, а то совсем было бы ей не весело, ей и так туго приходилось во всем.
И вот, когда эта горемыка почти оклемалась после второй операции и смогла вставать, она пошла на другой этаж к отцу, которого тоже положили в больницу. И снова принесла от него курицу! Жанна застала её, когда она уплетала за обе щеки хлеб с картошкой и помидором, разложив всё на газете по всей своей койке. В палате никого больше не было, все ушли на встречу с родственниками или на вечернюю прогулку. Собственно, Жанна поднялась, чтобы отнести бульон, как раз для этой своей соседки по палате. Домашний ведь! Его принесла Жанне её ученица, девочка лет десяти. Как сообразила, так и сварила и принесла — целую трёхлитровую банку. Не обижать же девочку, да и этого бульона хватило бы на всех. Прошлую передачу Жанна отдала в мужскую палату, не ко всем ведь приходят, а Жанне столько всего приносили, что и съесть нельзя и не взять было нельзя, вот и раздавала. Люди были рады.
Видит Жанна, что к ночи совсем плохо стало бедняге, открылась рвота с кровью. Опять увезли, а ведь эту женщину уже готовили к выписке! Третий раз её не спасли. Эту чудовищную историю человеческой неумеренности, похоти и глупости Жанна усвоила на всю жизнь.
Так что эта, очередная суббота, была омрачена трагической историей. Привычнее, когда всех выписывают и люди радостно уходят домой. Оказывается, бывает и так. Теперь все в палате думали о том, кого положат на эту кровать, где ещё недавно лежал живой человек, а теперь его нет на свете. Долго ещё обсуждали поверье о счастливых и несчастливых койках в больнице. Но как знать, кто лежал до тебя на койке, которая в данный момент считается твоей? Ясно, что за койкой этой горемыки теперь закрепиться звание несчастливой.
Жанна решила настаивать на выписке в понедельник, как только придёт её врач. В эти выходные она его не ждала. Но он пришёл, сделал сам обработку и сказал, что он доволен тем, как у Жанны идут дела. Тогда она и попросилась домой хотя бы на выходные — помыться, да и просто сменить обстановку, больно уж удручающая атмосфера в палате. Антон Павлович сказал, что к концу следующей недели выпишет, скорее всего, а помыться — в воскресенье он будет дежурить, там и посмотрит.
Жанна обрадовалась и решила договориться с друзьями, чтобы на машине отвезли туда и обратно, как в прошлый раз.

В воскресенье утром Антон Павлович зашёл в палату, снова всех немного повеселил своими шутками-прибаутками и позвал Жанну в перевязочную. Сказал, что едет в район и может подвезти по пути сам. Жанна согласилась и даже обрадовалась — не каждому выпадает такая честь. Сказал, что на обратном пути вечером привезёт обратно в больницу. Жанна быстро собралась и вышла за ворота, где Антон Павлович должен был её ждать. Так, сказал он, будет меньше глаз и сплетен.
За воротами она увидела его машину — это был красный «Запорожец». Жанна на таких точно ещё не ездила. Она была очень удивлена, что такой солидный доктор и такая затрапезная у него машина, но спрашивать было неудобно и Жанна сделала вид, что садится, как минимум, в новомодную «Ниву», а чувствовать себя будет, как в обкомовской «Волге». Аккуратненько втиснулась и они поехали. Город не большой, доедут быстро.
Но Антон Павлович сразу спросил, не составит ли Жанна ему компанию в его деловой поездке. На обратном пути можно будет остановиться у озера и искупаться. Жанна испытала странное состояние, когда тебя словно застали врасплох и ты не знаешь, как правильно поступить. Она чувствовала себя настолько зависимой от своего доктора, что только рядом с ним могла быть уверена, что с ней ничего плохого не случится. К тому же, май был жаркий, даже знойный. И так заманчиво было предложение оказаться у озера, послушать шум воды, полюбоваться его гладью и шелестом набирающих силу молодых камышей.
Природа в этих степных краях была удивительной: живописные в своей первозданной красоте оазисы жизни — степные озёра и горы. Можно долго ехать под палящим солнцем и вокруг лишь серебряный ковыль будет обманчиво убаюкивать утомлённых палящим зноем путников — кажется, что это живая вода манит своей упоительной влагой... А потом дорога неожиданно ведёт вниз и ты оказываешься в чаше, в глубине которой плещется настоящее голубое озеро, с развесистыми плакучими ивами по краям, а чуть дальше возвышаются самые настоящие горы, у подножья которых пасутся дикие сайгаки...
- А это удобно? - только и спросила смущенно Жанна.
- Вполне. Я же приглашаю! К тому же, познакомлю тебя с достойными людьми. Думаю, у твоей долгой больничной истории должен быть запоминающийся финал. Так что всё будет хорошо.
Он был так искренне рад, что Жанна не против, что совсем не скрывал своих эмоций.
У Жанны тоже были свои эмоции — она впервые видела своего врача без привычного белого халата. На нём были модные синие джинсы, светло-голубая рубашка с короткими рукавами — всё под цвет его глаз. Волосы оказались светло-русыми, да и стрижка была вполне современная. Жанну поразило, как он изменился, помолодел, словно совсем теперь другой человек рядом с ней. Привычнее было, когда халат, шапочка, маска и одни глаза, внимательно просматривающие тебя насквозь изучающим медицинским взглядом. Теперь же рядом был какой-то новый человек, которого она совсем не знала и уж точно не понимала, почему именно к ней, его сложной больной, такой вдруг личный интерес. Медицинский он или просто человеческий? С кем-то обещает познакомить, значит, в интересах её здоровья всё происходящее и не стоит себя накручивать ненужными домыслами. В конце концов, Жанна вырвалась из больничных стен! Она едет по дороге за город и только тёплый ветер свистит сквозь приоткрытое окно и развевает её волосы — вот это главное сейчас!
Жанна долго смотрит на убегающую вдаль дорогу, а потом — на его руки, уверенно держащие руль. Она видит, что он тоже время от времени поглядывает на нее, подбадривающе кивает, но ни о чём не спрашивает. И Жанна молчит, она рассуждает про себя о том, что для неё значат руки какого-то человека. Жанна, при знакомстве, по рукам безошибочно определяла для себя, стоит ли с человеком общаться или нет. Но эти руки были особенные — они спасли ей жизнь, они заботились о ней всё это время и до этой минуты Жанна в них ни разу не усомнилась, в руках своего врача, напрочь забыв все свои теории. Сейчас Жанна чувствовала, что в этот момент что-то меняется и она не зря вспомнила про свои наблюдения и эксперименты с руками — значит, их предстоит изучить так же, как и руки других людей, так или иначе встретившихся на жизненном пути. Предчувствия каких-то перемен начали её тревожить — не зря ли она так доверилась этому новому для неё человеку?..
- О чём это ты так глубоко задумалась? - спросил, словно прочёл её мысли, Антон Павлович.
- О жизни и о людях, - ответила ему Жанна искренне и честно.
- Согласен, это весьма интересная тема. Думаю, мы с тобой ещё не раз поговорим об этом. Так ведь?
- Поговорим, почему бы и нет. Мне ваше мнение весьма интересно, - ответила Жанна и подумала, что он умеет вести беседы, да так, что выбора почти не оставляет.
- А мне твоё! - он сказал это серьёзно, без тени иронии, а потом добавил уже более весёлым тоном, не терпящим возражения, - Около часа в дороге помогут нам хоть немного приблизиться к нашим познаниям. Будем считать диспут открытым! Ты прочла «Триумфальную арку»?

(Все герои вымышлены, все совпадения случайны. Продолжение следует)