Буцефал

Мой отец воевал в артиллерии. В самом начале войны почти все орудия были на конной тяге. Одним словом мой отец был ездовым и в его обязанности входило своевременная доставка пушек на огневые позиции, которые старались менять как можно чаще, потому что с утра до вечера над полем боя висел немецкий  самолет- разведчик, который наши бойцы в просторечии называли рамой.
Не дай Бог этой раме засечь нашу батарею, как тут же, как стая  ворон, появлялись бомбардировщики с крестами на крыльях, которые начинали безнаказанно   бомбить.
- Однажды мы попали в окружение, - рассказывал отец, - немецкие танки прорвались с флангов и стали в упор стрелять по орудиям.
Много артиллеристов в том неравном бою поубивало, меня сильно контузило, что я потерял сознание.
- Очнулся я ночью, в кромешной темноте от прикосновения по лицу,- продолжал  он, - протянул руку и нащупал лошадиную морду.
Это была любимая ездовая лошадь отца по кличке Буцефал.
- И так мне стало радостно от его появления, - вспоминая то далекое время, говорил он, - что первая моя мысль, что я останусь живым и вместе с Буцефалом выберусь к своим.
Позади наших артиллерийский позиций был глубокий овраг, поросший редколесьем, где мы привязали своих лошадей.
Так вот Буцефал перегрыз повод и отправился на поиски хозяина. Как он меня отыскал на поле боя,  до сих пор остается загадкой.
Отцу сослуживцы завидовали, что у него такой замечательный конь.
- Он был как человек, - рассказывал отец, - меня понимал с полуслова. Только разговаривать не умел. Все  команды выполнял.
Я за его преданность старался Буцефала как можно лучше накормить, каждый день его чистил. Мой Буцефал был как картинка.
И вот глубокой ночью контуженный отец и его верный конь стали пробираться к своим, спустившись на дно оврага, где он еще днем заметил не большую тропинку.
- Я преодолевая слабость и боль во всем теле, кое – как взобрался на Буцефала, - продолжал свое повествование отец, - прильнул к его холке, чтобы мой силуэт был незаметным и тронулись в путь.
Та роковая ночь отцу запомнилась на всю жизнь, потому что несмотря на позднее время суток, по обе стороны оврага слышалось урчание танковых моторов, визг автомобильных тормозов, гортанные крики часовых.
- Я через год попал в разведку, - делился воспоминаниями отец, - и всегда возвращаясь из поиска в батальон, я всегда с благодарностью думал о Буцефале. Ведь он меня вывез из самой гущи расположения противника, ничем не разу не выдав себя.
Перед рассветом я уже немного оклемался и уже размышлял о том, как незаметнее выбраться к своим, как вдруг мой конь неожиданно резко упал на бок, чуть не придавив меня.
Оказывается, он учуял приближение немецкого патруля и вовремя затаился. Немцы услышали посторонний шум, о чем – то поговорили и пошли дальше.
На рассвете, в туманной дымке, похожую на белую шаль, мой отец со своим спасителем выбрался к своим и первым кого он увидел, был старшина батареи Селиверстов.
- Тюрин, - закричал он увидев живого отца, - неужели живой? А я тебя хотел с пищевого довольствия снимать. Пошли брат, на кухню, я тебя вместе с твоим Буцефалом кормить буду!

Рассказ записан со слов Володи Тюрина

На снимке: Тюрин Яков Павлович